Витька
Витька всегда был странным. И это ещё мягко говоря. Ржали над ним, конечно. Он не обижался. Он вообще вроде не понимал, что что-то не так делает.
То пришёл в кедах не на ту ногу. Левый на правую нацепил, и наоборот. Как налезли только? Говорит, решил попробовать, вдруг понравится. На следующий день смотрю – нормально обул. Не понравилось, видно.
Он вообще не особо заморачивался насчёт одежды. Нет, голым не ходил, конечно, типа холодно, но мог, например, пиджак нацепить поверх пижамы. И галстук ещё такой узенький, с волком из «Ну, погоди!». Весь универ ржал.
В общем, к концу первого семестра снискал себе Витька славу этакого деревенского дурачка. Мы даже ставки делали, что он ещё такого завтра отчебучит. А ему пофиг. Он же не от мира сего.
Бывало, сядет на перемене на подоконник и уставится в чистый лист бумаги. Наши уже знают, что прикол. «Что, – подкалывают, – это ты, Витёк, делаешь?» А он: – «Рисую!» Все ржут: – «Что, не получается?» «Отчего ж, – говорит, – очень даже. Вот, смотрите! Лес, горы, солнце, второе, а это магоставр. Не видите? Странно… Значит, не дано вам». И улыбается как-то загадочно, так, что вроде смешно, но отчего-то думаешь, что вдруг он прав?
При этом учился Витька отлично. Ему всё как-то само собой давалось. Ни разу не видел, чтобы он зубрил что-то. Не помню даже, чтобы учебник открывал. И конспектов у него не было. На лекциях сидел, слушал, но фиг знает, может в это время магоставров своих гонял. Лицо один хрен отрешённое, не поймёшь. Самое поразительное, что экзамены на раз-два сдавал. Возьмёт билет и сразу давай шпарить. Без подготовки! Бойко говорит, но не по-книжному. Это я сначала думал – заучивает, потом прислушался – не-а. Своими словами о том, что хорошо знает, как если бы я про бабушкину кошку рассказывал. Преподам, конечно, нравилось. Улыбались, пятёрки ставили, в пример нам его приводили. Но если для этого дурачком надо стать – то нет, извините. Мы лучше как-нибудь так.
Так получилось, что я несколько сблизился с Витькой. Не то что бы мы стали друзьями… просто я сел с ним рядом в первый день. Я ж ещё не знал. Ну и волей-неволей стали общаться. Он, кстати, учиться помогал. Подсказывал в нужный момент. Сидишь, тупишь на самостоятельной, а он раз – и сунет листок с нужной формулой. Или ещё что. Короче, полезно было рядом с ним сидеть. Но не это главное – нравился он мне. Он же безобидный, беззлобный. И добротой от него какой-то веяло. А главное – не чванился. Другие всё цену себе набивают, петушатся. А Витька – такой как есть. Улыбается, и всё. То ли отречённо, то ли мудро, фиг знает. Кажется, я постепенно начал как-то иначе его воспринимать. Он смотрел на нас – придурков, как на муравейник. Копошимся чего-то, ползаем по планете, планы строим, а он улыбается, потому что забавные мы.
Мы с ним до остановки вместе ходили, разговаривали. Витька не особо любопытным был, а про себя вообще почти ничего не рассказывал. Чаще всего на общие темы беседовали. О музыке там или обо всякой фигне. Но один раз он мне вдруг говорит: «Не бери!» Я не понял. «Не бери, – говорит, – машину. Сломается». Я никому не говорил, деньги копил. Никто не знал про машину. Не послушал, купил. Сломалась. Поэтому опять мы с ним до остановки вместе.
А один раз Витька меня вдруг буквально за шкирку схватил перед переходом. Я опешил – никак от него не ожидал. И тут – вжих! – дебил какой-то на красный пролетел. Реально мне шага не хватило до смерти. Я аж вспотел сразу, губы затряслись. А Витька улыбается: «Рано тебе ещё».
После этого я, конечно, заинтересовался. Давай спрашивать. Типа, ты откуда знаешь, кому рано, а кому пора. А он – знаю. «Ну расскажи тогда про меня!» – спрашиваю. «Вообще-то людям нельзя знать про свою судьбу, но у тебя всё будет хорошо. Только помочь тебе надо будет».
Да-да, конечно… Это про любого можно сказать. Я ему говорю: «Мозги не парь мне! Давай конкретно: например, как наши завтра с финнами сыграют?» «Продуют ноль – один, но я тебе это не говорил!» – спохватился.
Да, проиграли наши. Ну и что? Это и так было очевидно. Да, ноль – один. Ну, угадал. Тоже мне, провидец великий!
Но постепенно стал я понимать, что не свистит Витька. Многовато случайностей на квадратный день. То как бы невзначай скажет, что завтра можно проспать – первой пары не будет. Я прихожу, конечно, и выясняется, что препод заболел. То вдруг примется объяснять какое-то правило, пока не добьётся, что оно у меня в подкорке засядет, и надо же! – на экзамене именно этот вопрос попадётся. Как-то среди ночи телефон заорал. Глаза продрал – пропущенный от Витьки. Пошёл на кухню водички попить, а там газ не закрыт. И так далее. Я даже удивляться почти перестал, принимал это как данность, ну, типа Витька – мой ангел-хранитель.
«Бабушку-то в больнице навести», – один раз мне говорит. Ни фига себе! Она что, в больнице? Звоню матери, и правда. Утром, оказывается, положили.
В больницу мы вместе поехали. Витька сказал: «Я с тобой», и я пожал плечами. «Это Витя», – говорю бабушке, а она мне: «Ой, как я рада тебя видеть!»
Ну, с бабушкой всё хорошо оказалось, но я не спешил уходить, потому что соседка её по палате не отпускала, сама того не желая. Девчонка моего возраста, худющая и вот с такущими синими глазищами! Типа книжку читала, а сама всё зыркала и улыбалась. А я же стесняюсь. Отворачиваюсь, а сам украдкой взгляды бросаю.
«Ну ты чё! – мне потом Витька говорит. – Чего шанс упустил? Короче, вот тебе её телефон, Викой зовут, звони прямо щас».
Вика очень удивилась, откуда телефон узнал, я сказал, что по глазам прочитал. Витька почему-то отказался шафером быть. Я даже чуть не обиделся, но он сказал, что теперь я в надёжных руках.
Я потом уже, после всего, понял, почему никто Витьку не помнил. Одногруппники, которые ржали, таращились на меня недоумённо. Вика, бабушка, преподов я уж и спрашивать не стал, а то и так чуть было Витькину репутацию не приобрёл. Короче, никто его не помнит. А он же меня предупреждал тогда.
Когда сказал, что скоро уедет. Когда мы разулись и на лужайке отдыхали, когда последний экзамен сдали на втором курсе. Он мне тогда сказал, что сын у меня родится. И великим станет. И что это очень важно, поэтому мне надо было помочь, чтобы всё срослось. И ещё сказал, что давно уже со мной, только не всем и не всегда дано видеть то, что видеть не обязательно. Я его тогда спросил, знает ли он своё будущее. Он сказал, что да, теперь знает, потому что свою миссию здесь выполнил, а работы везде полно. Сказал, что к магоставрам отправится, и улыбнулся – типа шутка. Но фиг знает…
«И когда?» – я его спросил. «А прямо щас!» – ответил он и исчез. Только кеды в одуванчиках остались.
А сына я, конечно же, Витькой назвал.
Мне кажется, лучше было сразу написать: то кеды специально перепутал, правый на левую ногу надел, а левый на правую.
Мне нравится, как здесь кеды в одуванчиках обыграны. В двух других рассказах одуванчики — это рисунок на кедах. А тут кеды в траве остались, а Витька исчез. Хороший рассказ.
Не люблю фальшивки.
Это — закос под Ваона? Разве он так пишет? Я наверняка читал рассказы вышеупомянутого автора, но не помню, чтобы он так писал. Впрочем, я и рассказов-то его сразу не вспомню. Зато с удовольствием прочитал эпопею блогов про сплавы. Но там совершенно не так написано.
Но если вы считаете, что это закос под Ваона, то может быть это Ваон и есть?
А мелодика ваоновская, ага. И лексика местами.
Но здесь-то его нет!
Если можно, про недоработки подробнее. Дело в том, что погрешности, на который даже я обратил внимание, — специальные. Это дань стилю.
Поохранял и улетел. А как же герой дальше-то, если без Витьки не приучен? Вот я бы дальше посмотрела.
Он блаженный — это раз. И ангел — это два.
Вот вам тогда философский вопрос: как верить ангелам, если в них не веришь? )
Я водолей, я водолей!
Сорри, дорогой Водопад. Это не я, это комп Верите?
Спасибо, поржал!
А стиль — он тоже авторская собственность.
Полюбил я водолея
И об этом сожалею…
Такой красивый водолей,
Её бы в раму — да в музей!
Я ею так заводолел,
Что десять дней не спал, не ел.
Забросил кучу важных дел,
Её хотел и водолел.
Хоть перед нею водолел,
Но добиваться я умел
И всё же ей оводолел!
Я ею водолел давно
И был счастливым всё равно.
Всему на свете есть предел — Над ней я часто водолел.
Когда ж остался не у дел,
Упал, валялся, словно мел.
Кричал, метался и ревел,
Как будто бы оводолел.
Совсем пропасть, несчастный, мог,
Но цокал мимо козерог…
И я опять не одинок,
Забыв полученный урок.
Была блудливой козерог
И подарила мне свой рог.
Эх, с горя бы спустить курок,
Но я прозрел и дал зарок:
Отныне сердце — бастион!
Но вдруг навстречу скорпион…
Плюс за ангела.
Исчезновение Вити в конце — хороший ход.
Плюс однозначно рассказу.
Спасибо
Спасибо за голос!
Спасибо за голос!
— и придумает как победить «Скайнет».
(+)
Работа петлевременная.
История о прошло-будущем. Что из них может влиять на другое? Ответ очевиден и… давно изместен. Уже истёртая до дыр история о сыне, который сводит вместе родителей, чтобы, собственно, обеспечить своё появление. Однако, исполнена на отлично, читать было интересно. А в финале… ну почти для меня разочарование случилось, если б не отправился Витёк «а прямо щас» к своим магоставрам. Это было здорово.
Сам Витёк и его молодой отец вполне живые и интересные персонажи, а вот история, их связывающая – не очень.
Что бы сделало рассказ лучше в моих глазах? Как-то резко он всем развиделся. Меня это ещё при первом прочтении удивило. Можно было как-то подвести аккуратно. В сценке с бабушкой можно было поиграть с вижу/не вижу, помню/не помню. Сейчас финальный обоснуй с тем, что Витька все забыли – какой-то для меня неправильный. Но, возможно, только для меня.
Вы почти убедили меня, что рассказик получился. Не хватило оригинальной идеи, изюма, как правильно заметили комментаторы.
Честно говоря, варианту, что Витька — сын героя, я удивился. Ведь вроде нет намёков. И даже нелогичности появляются, например, почему его все забыли. И магреализм уступает фантастике. В общем, странно, но читатель хочет так думать, и я не против. Пусть.
Пусть для кого-то будет банальный Терминатор. В конце-концов, Ангел разве менее банален?
Добрая история про дружбу, студенчество и людей не от мира сего. Написано очень хорошо, сложно оторваться.
Водопаду наше почтение