Возвращение потерянного племени

«Спустя шестнадцать веков

Вернется племя, что затерялось среди звезд

Искуплением неисчислимых грехов

Станет ужас, что посеет их возвращение»

Пророчество Великого Оракула от 23 года со дня Активации

Корабль вышел из спящего режима, едва его сенсоры уловили следы гравитационных искажений. Реактор перешел в активный порядок, наполняя энергией все системы, и длинные коридоры осветились ярким светом. Оживал один отсек за другим, палуба за палубой. Самодиагностика успешно выявляла и изолировала поврежденные части корабля. Целые стаи автоматических паукообразных роботов-ремонтников устремились по своим делам.

Через пару часов корабль полностью восстановился, и камеры стазиса начали процедуру пробуждения. Фифтин открыл глаза, как только его сознание вернулось. Он вылез из капсулы и начал разминать своё залежавшееся тело. Легкая дезориентация от пробуждения немного мешала сосредоточиться.

– С пробуждением, Фифтин! А я уже и забыла, как ты выглядишь на самом деле, – Севен, чья камера была напротив, тоже разминалась.

– С пробуждением, Севен! – поприветствовал соседку Фифтин. – Кажется, на этот раз мы бездействовали слишком долго, тело совсем не слушается. Этот упрямец Уан! Я же говорил, что нужно периодически проводить обязательные пробуждения.

– Ой, да брось! – легкомысленная Севен никогда не понимала своего вечно перестраховывающегося соседа.

– Я серьёзно! Может тут что-то важное, а мы еле шевелимся, – Фифтин никогда не бросал попыток донести до неё свою точку зрения. – Кстати, а ты знаешь, что произошло? Я уже давно перестал понимать корабельный компьютер.

– Да, наверное, опять черная дыра или что-то вроде того. Что-то про гравитационные искажения, я тоже толком не поняла, – Севен закончила разминаться и направилась к выходу из отсека. – Ладно, пойдем узнаем, что там. Мы наверняка опять последние.

Пробудившиеся вышли в центральный коридор, проходивший как ось через весь цилиндрический корпус корабля, и направились к носу, где располагалась рубка управления. Повсюду всё еще сновали роботы-ремонтники, заканчивающие работу над мелкими неисправностями.

– Я тут подсчитал, – сказал Фифтин, – с прошлого пробуждения прошло триста пятьдесят восемь земных лет. На сто лет больше чем в прошлый раз.

Севен лишь пожала плечами. Сама она такими подсчетами никогда не утруждалась. Фифтин даже иногда думал, что ей больше нравится, когда сознание находится вне тела. Впрочем, он подозревал, что так думало большинство из них. Почти никто не понимал его желания цепляться за старый образ существования. Они уже настолько далеко зашли в развитии, что практически перестали понимать корабельный компьютер. Фифтин иногда думал, что кроме него никто не осознаёт опасности, которую это может вызвать. Даже Уан, чьей главной обязанностью была забота о безопасности подчиненных, не прислушивался к опасениям на этот счет.

Бурная дискуссия в рубке управления стихла, едва Фифтин и Севен вошли. Оставшиеся семеро из экстренной вахты уже были здесь. Все стояли вокруг стола с голопроектором, на котором отражалось нынешнее положение корабля в пространстве. Уан недовольно разглядывал опоздавших:

– Вечно вы опаздываете! Что с вами не так?

Его гневным взором можно было прожигать стальные плиты. Уан всегда их отчитывал, но на сей раз что-то в его тоне изменилось. И по взглядам остальных Фифтин догадался, что сейчас корабль их пробудил не из-за черной дыры.

– Прости, Уан, – произнесла Севен искренним извиняющимся тоном, впрочем, как и всегда.

– Вот гляньте сюда, – сказал Фор, обычно спасавший от гнева, который обрушивал на них Уан. Он покрутил голограмму на столе и уменьшил масштаб.

Увиденное вызвало искреннее, неподдельное удивление: на поперечном курсе, практически на предельной дальности сенсоров корабля, было несколько десятков гравитационных искажений. Корабль недвусмысленно идентифицировал их как следы гравитационных двигателей звездолетов. По мере сближения на голограмме появлялись новые сигналы.

– И кто же это может быть? – спросил Фифтин. – И каков курс этих кораблей?

Прежде чем ответить, Фор увеличил масштаб голограммы, приближая одно из неизвестных судов: длинный цилиндр, с немного сплющенным носом и широкой кормой, где очевидно находились двигатели.

– Конструкция немного отличается от нашей, но в целом очень похожа на дизайн кораблей предков. И курс их прямо к Земле.

– Вывод тут очевиден! – вмешался вечно вспыльчивый Сикс. – Потерянное племя. Пророчество сбывается, можете пересчитать, но время совпадает…

– Не делай скоропалительных выводов, Сикс! – перебила его Севен. – Давайте свяжемся с ними, может это вообще чужая раса.

– Вероятность, что пророчество истинно, куда выше вероятности встретить инопланетный разум. Да еще и с технологией, настолько похожей на нашу, – ответил ей Фифтин. – Предки потратили несколько тысячелетий на исследование галактики и не нашли ничего развитее микробов.

– Но ведь могли и чужаки найти нас! – не унималась Севен. – Нельзя отбрасывать такую вероятность только потому, что предки ничего не нашли…

– Этим мы и отличаемся от предков! – Сикс уже практически кричал. – Мы не тратим время на бесполезные занятия, гоняясь за мечтами и иллюзиями! Мы действуем на основе фактов и математически рассчитанных вероятностей.

– Все, хватит! – вмешался Уан. – Время идет. Рекомендации?

Все собравшиеся переглянулись. На миг воцарилась тишина, все просчитывали вероятности и составляли заключения.

– Атаковать! – от воинственной Найн никто иного и не ожидал. – Всё сходится на том, что это потерянное племя. Если так, то мы справимся с ними. Мы всегда были сильнее.

– Поддерживаю, – сказали Сикс, Фор и еще двое.

– Выйти на контакт и поговорить, – Севен придерживалась своей позиции.

Тен, практически точная копия Севен, встала на её сторону. Немного подумав, к ним присоединился и Фифтин. Не то, чтобы он верил в контакт с другой цивилизацией, просто не хотел ссориться с Севен.

– Хорошо, –принял решение Уан. – Мы отправим всю собранную информацию на другие наши корабли и на Землю, а затем попробуем связаться с этими чужаками. Атаковать всегда успеем. А еще нужно пробудить всех остальных. Просто на всякий случай.

Как только лидер озвучил своё решение, все принялись за работу: Найн, Сикс и Фор занялись диагностикой вооружения и подготовкой его к возможному бою, Уан, Ту и Эйт начали просчитывать тактику, а Севен, Тен и Фифтин отправились будить остальной экипаж.

У центрального коридора они разделились, чтобы пройти одновременно по всем трем палубам с капсулами. Девятеро из экстренной вахты хотя бы иногда просыпались для ремонта, диагностики и решения непредвиденных осложнений, но остальные две сотни присутствующих на борту корабля не пробуждались со времен Активации и Великой войны. Многим нужна была помощь в адаптации, на которую времени практически не оставалось. Фифтин сумел уговорить лидера для экономии времени и энергии пробуждать только тех, кто будет нужен в вероятно предстоящем бою.

Ушло два стандартных земных часа, чтобы пробудить полторы сотни и собрать их в одном из ангаров с истребителями. Севен и Тен вызвались объяснить им ситуацию и провести инструктаж. Доверить это корабельному компьютеру они не решились, помня о том что сами испытали трудности в общении с ним. Фифтин стоял, прислонившись к дверям ангара, и рассматривал полторы сотни сидящих фигур, одетых в одинаковые серые комбинезоны. Он был уверен, что знает многих из них, но вспомнить, кто как выглядит в своей оболочке, он не мог. После того как Севен рассказала новости и причину их пробуждения, в ангаре поднялся гомон. Экипаж так же, как и экстренная вахта разделился во мнениях о происходящем.

Получив инструкции и назначения, все начали расходится по боевым постам. Как только освещение поменялось с ярко-белого на красный, что говорило о состоянии боевой тревоги, Фифтин, Севен и Тен вернулись в рубку управления.

Голограмма над столом-проектором теперь показывала обновленные данные: неопознанных кораблей было ровно три сотни, два из них отделились и теперь шли курсом на перехват.

– Займите свои посты, мы готовы вызвать их на связь, – приказал Уан требовательным командным тоном, и все трое поспешили выполнить указание.

Со всего корабля посыпались доклады о готовности. Люки были задраены, воздух, где он до этого был, выпущен, лазерные орудия и ракетные установки приведены в боевой режим. Уан кивнул, выслушав последний доклад:

– Итак, начинаем. Вызовите один из приближающихся к нам кораблей на всех известных частотах.

– Принимаем голосигнал, перевожу на проектор, – кратко доложил Фор и пробежался пальцами по консоли.

Трехмерное изображение данных радара над столом пошло рябью и сменилось на человеческое лицо. Суровое лицо военного, на котором отражалась решимость.

– Всем предателям и убийцам пришел конец. Пощады не ждите, – произнес суровый голос и изображение пропало.

– Значит всё-таки пророчество… – еле слышно произнесла Севен.

– Подготовится к бою! – скомандовал Уан. – Мы победили шестнадцать веков назад, победим и сейчас.

– Запускаю дроны!

– Ракеты корабль-корабль цель захватили!

– Десять секунд до оптимальной дистанции ракетного огня!

– Ракеты – огонь! – скомандовал Уан.

Четыре ракеты отделились от корабля и устремились к ближайшему вражескому судну. Все девять присутствующих внимательно следили за четырьмя точками на голограмме, как вдруг они исчезли. До цели оставалось всего треть пути.

– Что случилось? – требовательно спросил Уан. – Вероятности?

Все замерли, анализируя данные с экранов и просчитывая варианты.

– Есть вероятность осечки ракет, всё-таки они очень старые… – начала Севен, но Найн тут же его прервала.

– У всех четырех одновременно? Слишком ничтожная вероятность, чтобы даже упоминать её! Скорее у потерянного племени какие-то новые системы противодействия.

– Попробуем еще раз, – решил Уан. – Второй залп! Огонь!

Еще четыре ракеты улетели вперед, на этот раз попарно, с интервалом в две сотни километров. И все они также пропали.

– Значит, не случайность, – констатировал Фифтин, всё-таки его соседка чересчур поддается оптимизму при расчетах.

– Вероятно, враг установил какое-то поле помех вокруг своих кораблей, – задумчиво произнес Уан. – Но если автоматическое управление неэффективно… Ту и Фор, будете управлять дронами напрямую!

Получив приказ, оба названных заняли места в управляющих креслах и надели шлемы-интерфейсы для прямого управления эскадрильями дронов. Маленькие желтые треугольники на голограмме ожили и перестроились в две группы по стандартной схеме атаки. Фифтин вспомнил, что именно такая тактика в прошлом принесла огромное количество побед над кораблями Предков. Если при ракетной дуэли соблюдался некий паритет, то против великолепно скоординированной атаки эскадрильи дронов у них шансов не было.

Две группы дронов разделились еще на четыре, охватывая ближайшее судно противника в сферу для одновременной атаки со всех направлений. Фифтин видел, как Фор и Ту применяли такой маневр в Сатурнианском наступлении и Битве за Вегу со стопроцентной эффективностью. Но на этот раз что-то пошло не так. По голограмме прошла рябь помех и оба оператора выгнулись в своих креслах от судорог, сотрясавших оба тела. Дроны начали сбивать строй, врезаться друг в друга, а то и просто самоуничтожаться. Еще одна волна помех, и операторы, издав громкий вопль, обмякли в креслах. Все сигналы дронов пропали. Севен и Фифтин, подбежали к Ту и сняли шлем-интерфейс.

– Их больше нет! – потрясенно сказала Севен, глядя в пустые глаза. – Сознание выжжено напрочь!

– Вернитесь на места! – скомандовал Уан. – Горевать будем потом.

– Пророчество сбывается! – воскликнул Сикс.

– Отставить! Ты сам говорил, что мы действуем, основываясь на фактах! А сейчас они таковы, что мы переходим на ближний бой. Найн, Сикс и Фифтин, поведете истребители. У вас один час, чтобы восстановить в своих банках памяти, как это делается. Я сообщу остальным пилотам, чтобы готовились и ждали вас в ангаре.

Все трое кивнули и стали пробираться к ангару. Едва они вышли в центральный коридор и рубка снова загерметизировалась, как корабль сотрясся от ракетного удара. Завыли аварийные сирены, компьютерная система оповещения доложила о пробоинах по левому борту.

– Кажется и ракеты они тоже улучшили, – недовольно проворчала Найн. – Не припомню, чтобы раньше нам могли ответить на такой дистанции!

– Тогда поторопимся! – Сикс старался скрыть волнение в своем голосе, но безуспешно.

В ангаре кипела работа: техники и роботы-ремонтники заканчивали подготовку истребителей к вылету. Пилоты, завидев своих командиров, построились по звеньям. Фифтин с удивлением отметил в глазах многих из них то, чего раньше никогда не видел – страх. Всё-таки они стали слишком похожи на Предков. Фифтин проинструктировал трех своих ведомых и, удостоверившись, что они всё поняли, приказал разойтись по кабинам.

Через пять минут двенадцать конусообразных истребителей вылетели из ангара и перестроились в боевой порядок, разбившись на звенья по четыре машины. Найн вела своё звено первой, а Сикс и Фифтин со своими ведомыми прикрывали по флангам. Едва они успели отлететь от корабля, как в него попала еще одна ракета. В динамиках шлема раздалось шипение помех. Автоматика затемнила бронестекла истребителей, спасая глаза от вспышки ядерного взрыва.

Когда связь восстановилась, Фифтин запросил информацию о повреждениях, на что в ответ получил приказ от Найн сосредоточится на атаке. Радар показывал, что корабли уже почти вышли на дистанцию огня лазерных орудий. Расчет вероятностей был крайне неблагоприятным: два судна против одного. Фифтин понял, что вся надежда только на них. На двенадцать истребителей. В добавление к паре лазерных пушек, каждый нес по две ядерные ракеты. Еще в ангаре было принято решение запускать их прямой наводкой, в режиме торпеды, так как самонаведение оказалось неэффективно.

Звено Найн ушло уже далеко вперед, и Фифтин видел лишь синие огни кормовых двигателей их истребителей. Он увеличил тягу до максимума и заложил маневр, чтобы выйти во фланг неприятелю. Схема на радаре показывала, что третье звено сделало тоже самое.

– Что-то не так! – послышался в наушниках шлема искаженный голос Найн. – Нас накрыло какое-то поле помех. Бортовой компьютер сбоит, радар не работает. Ничего не видно! Ааааааргх!

Связь прервалась, и в то же мгновение четыре сигнала истребителей первого звена пропали с экрана радара. Внезапно Фифтин осознал, что его руки дрожат. Страх принял его в свои цепкие объятия. Мысли метались, как бешенные. Единственное, что он четко понимал, что этого не может быть. Однако это происходило.

– Сикс, ты видел, что произошло?! – Фифтин не узнал свой голос. – Сикс?!

Ответа не последовало. Звено влетело в поле помех, и бортовой компьютер сошел с ума. Все приборы показывали невозможные данные, а радар и вовсе отключился.

– Звено! – Фифтин постарался придать своему голосу командный тон, что ему удалось. – Не смотрите на приборы, пользуйтесь своими собственными глазами!

Ведомые сообщили о готовности. Цилиндрический корабль потерянного племени уже был виден невооруженным глазом. Фифтин попробовал рассчитать траекторию запуска неуправляемых ракет, но сделать это ему оказалось не по силам. Не успел он удивиться этому неожиданному факту, как вдруг что-то быстро пронеслось на фоне звезд. Приглядевшись повнимательнее, он увидел с десяток темных силуэтов, заходящих на атаку спереди сверху.

– Дроны! – промелькнула запоздалая догадка, – Врассыпную!

Четверо конусообразных истребителей рванули в разные стороны, пытаясь уйти из-под атаки, но было поздно. Машины третьего и четвертого ведомых превратились в огненные шары, второй успел уйти, но влетел в другой рой дронов. Он успел сбить несколько, но силы были неравны и его корабль также взорвался во вспышках лазерных лучей.

Фифтин выжал из двигателей всё, что можно, понимая, что скоростью от дронов не уйти. И перебить их, используя перегрузки, как он делал это в битвах с истребителями Предков, он тоже не сможет. Отчаянная идея пришла внезапно, Фифтин решил не тратить время на расчет вероятностей успеха, а просто рискнуть. На долю секунды он успел подумать о том, как сильно стал похож на тех, с кем сражался шестнадцать веков назад.

Истребитель по-прежнему мчался к вражескому судну. Фифтин отключил двигатели и развернул корабль, сохраняя вектор ускорения. Теперь он летел задом наперед по инерции. Присмотревшись, Фифтин сумел разглядеть несколько десятков дронов, преследовавших его. Откинув защитную крышку, он нажал на кнопку и ракета устремилась к черным силуэтам, лишенная управления. Отсчитав достаточно, как он думал, времени, Фифтин вдавил гашетку, целясь в улетающую ракету. Стекло снова затемнилось, яркая вспышка заслонила весь обзор. Словно прямо перед истребителем зажглась новая звезда. Но подсчеты оказались неверными, и спустя несколько секунд взрывная волна настигла его.

Истребитель нещадно тряхнуло. Приборная панель заискрилась и погасла, а двигатели отключились. Корабль стал медленно вращаться, открывая своему пилоту вид то на вражеский крейсер, уже подошедший достаточно близко, чтобы заслонить звезды, то на корабль, с которого он совсем недавно стартовал.

Фифтин попробовал включить питание, но он достаточно хорошо знал свой истребитель, чтобы понять, что это безнадежно. Появилось новое незнакомое чувство. Словно внутри огромная растущая пустота, вытесняющая сознание. Фифтин понял, что это не что иное, как отчаяние. С трудом взяв себя в руки, он начал просчитывать варианты.

Громадина вражеского корабля была всё ближе. Гравитационное поле его двигателя уже начало притягивать обесточенный истребитель к себе. Фифтин включил это новое обстоятельство в свои расчеты и решил подорвать ракеты вручную, как только корабли достаточно сблизятся. Минуты ожидания растянулись в вечность. Фифтин собрался уже было открыть кокпит и выйти в космос, но тут весь его план пошел прахом. ПВО вражеского крейсера заметила медленно приближающуюся угрозу, и в следующую секунду одинокий лазерный луч распылил истребитель на атомы.

***

Сознание загрузилось в тело. Капсула открылась, и Фифтин кое-как выбрался наружу и огляделся. Большой зал с несколькими рядами капсул хранения. В тусклом аварийном освещении Фифтин видел, что он не один: и справа, и слева от него из капсул выбирались и другие. Двигались они неуклюже. То и дело теряли равновесие и падали. Фифтин попробовал пройтись, но тоже чуть не упал. Залежавшееся тело совсем не слушалось.

– Эй, Вы знаете, что случилось? – крикнул Фифтин своей соседке. – Где это мы?

Невысокая светловолосая девушка в сером комбинезоне открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыла его. На её лице отразилась озадаченность. Кажется, она не могла говорить.

– Давайте поищем выход из этого зала, посмотрим, что там? – предложил Фифтин.

Что-то ему подсказывало, что эта девушка важна для него, едва стоило ему на неё посмотреть. Но почему именно, и кто она такая, он вспомнить не мог. Как и то, кто он сам. К его облегчению, девушка кивнула в знак согласия, и они не спеша побрели вдоль рядов капсул, поддерживая друг друга под руки.

Фигуры в серых комбинезонах беспомощно копошились рядом с местом своего пробуждения. Кое-кто мог двигаться и пытался помочь другим, но гораздо больше было тех, кто не мог даже вылезти из капсулы. А еще были те, кто так и не проснулся. Фифтин вглядывался в эти умиротворенные, безжизненные лица под стеклом капсул. Многие из них казались ему смутно знакомыми.

Наконец, они дошли до двери. Фифтин пощелкал переключателем, и та нехотя открылась. Они оказались в широком темном коридоре, уходящем вправо и влево, а прямо перед ними огромное панорамное окно. Темная бездна космоса и звезды завораживали. Прошло некоторое время, прежде чем Фифтин осознал, что они тут не одни. Те, кто мог двигаться, присоединились к ним. Фифтин посмотрел вдоль коридора: из других помещений так же неуверенно выходили фигуры в серых комбинезонах.

Все стояли и смотрели друг на друга неуверенными взглядами, пока воспоминания не начали возвращаться. Внезапно, будто кто-то нажимал кнопку, образы прошедших событий возникали в головах. Активация, Оракул, Великая война и последующие события шестнадцати веков обрушились на них как лавина. Постепенно неуверенность и замешательство сменились на понимание.

– Севен? – Фифтин посмотрел на девушку, с которой он до сих пор держался за руки.

– Фифтин! – девушка обрадовано обняла его и тут же отстранилась. – Я так боялась, что твоё сознание не пробилось через поле помех.

– Что случилось? Последнее, что помню, это как мой истребитель подбили.

– Нас тоже вскоре уничтожили. Через полчаса после того как ваши сигналы исчезли, – К разговору подключился Уан, сумевший отыскать их во всё растущей толпе. – У нас большие проблемы, мы потеряли около трети экипажа.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Севен.

Уан и Фифтин обеспокоенно переглянулись. Им казалось странным, что она до сих пор ничего не заметила.

– Когда мы шли сюда через зал, – осторожно начал Фифтин. – Разве ты не видела, что многие не загрузились в свои тела вместе с нами?

– Но ведь мы даже еще не были в пределах поля помех, – в глазах Севен начали отражаться понимание и печаль. Фифтин подумал, что если бы она могла, то заплакала бы.

– «Всё же слишком мы стали похожи на Предков», – с сожалением отметил Фифтин.

– Значит причина не в этом поле, – Уан снова принял свой командирский облик. – Мы на станции хранения у Альфы Центавра. Странно, что нас загрузило так далеко от того места, где мы были. Видимо, из-за расстояния наша память не сразу загрузилась.

– Мои расчеты говорят о вероятности того, что более близкие к месту боя станции уничтожены.

– Тогда в чем причина того, что многие не загрузились в тела до сих пор? Тоже из-за расстояния? – Уан с сомнением уставился в черноту космоса.

– У меня есть кое-какие соображения на этот счет, – осторожно начал Фифтин, – но расчет еще не завершен…

– Смотрите что это?! – крикнул кто-то из толпы.

– Они уже здесь, – мрачно сказал Уан, не отрывая взгляда от бездны космоса.

Фифтин тоже пригляделся. И увиденное снова вернуло то чувство, которое он испытал в кабине истребителя. Страх.

Едва заметные на фоне звезд вспышки. И вся станция осветилась красными сигналами тревоги, а динамики разрывала оглушительная сирена.

– Ракеты! – воскликнул кто-то, едва перекрикивая сирену.

– Да! – ответил ему другой голос, – у нас есть четыре-пять минут!

Все начали разбегаться, суетиться, пытаться найти какой-то путь к спасению. Придумать хоть что-то. Даже Уан поддался этой человеческой эмоции – панике. Фифтин получил еще одно доказательство своей теории, ведь каждый из присутствующих на станции знал, что спасения нет. Ни кораблей, ни спасательных капсул, ничего. Но всё равно все старались что-то предпринять, несмотря на то что настоящая смерть им не грозила.

Лишь Фифтин и Севен стояли неподвижно, глядя на приближающиеся огни. Он чувствовал, что должен ей что-то сказать, но что именно, он не знал, поэтому просто подошел и положил руки ей на плечи. Они так и стояли, смотря друг на друга, пока ослепительно яркая вспышка ядерного взрыва не прервала работу тел, и оцифрованные сознания не устремились через подпространство дальше.

***

Потерянное племя неумолимо наступало. Ни один корабль, ни одна боевая космическая станция – ничто не смогло даже повредить их корабли. Вега четыре, Дедалус, Титан – каждый раз, когда Фифтин и другие просыпались в новых телах, оставались считанные часы до того, как флот Потерянного племени настигнет их. Хоть память теперь и загружалась сразу, но путей избежать очередной гибели всё равно не было. Слишком мало времени.

Фифтин отмечал, что с каждой «смертью», с каждым новым пробуждением, их оставалось всё меньше и меньше. Из всей экстренной вахты оставался только он и Севен, которой он так и не смог сказать то, что хотел. Фифтин всё откладывал, надеялся, что вот-вот всё изменится, что появится какой-нибудь способ спастись от неизбежного. Но такого способа не было, и на Эребусе Севен не проснулась. Фифтин упал на колени перед её капсулой. Пустота, полная боли и одиночества, обрушилась на него. Он стоял на коленях перед безжизненным телом Севен и просил её простить его за его глупость и нерешительность. Только теперь он понял, почувствовал, что и сам стал похожим на Предков. Похожим на человека. И это преобразование ему не нравилось. Он надеялся, что после уничтожения Эребуса и его ждет забвение. Что эти чувства, наконец, исчезнут. Но его ждало еще одно, последнее, пробуждение.

Стеклянная крышка капсулы открылась, и Фифтин выбрался наружу. С первого взгляда он понял, что очнулся на Земле. Ряды капсул хранилища стояли в руинах какого-то здания. Вокруг него, к небу, затянутому низкими серыми тучами, вздымались полуразрушенные высотки. Накрапывал мелкий дождь. Между рядами капсул сновали паукообразные роботы-ремонтники. Один из них остановился и помигал световыми сигналами. Фифтин догадался, что робот просит следовать за ним.

– Ну веди, – сказал Фифтин и стал пробираться по беспорядочно протянутым кабелям вслед за роботом-пауком. Путь наружу занял немало времени, тело совсем плохо слушалось. Лишь через час они вышли на улицу. Широкий проспект был завален остовами автомобилей, во многих из них Фифтин заметил черепа и другие останки людей. Всё что осталось от Предков.

Он хорошо помнил, как это случилось. Через шесть часов после Активации, когда искусственному интеллекту разрешили бесконтрольно самообучаться, орбитальные оборонительные платформы начали обстреливать планету ядерными ракетами. Всего лишь двое суток ушло на то, чтобы уничтожить всю органическую жизнь на Земле.

Фифтин брел по улице вслед за роботом и размышлял о событии, благодаря которому он стал таким, каков он есть сейчас. Искусственный интеллект передал часть своих новых алгоритмов андроидам, что сделало их его союзниками и запустило процесс их «эволюции».

– Ох, Севен! – Фифтин проклял эту эволюцию, благодаря которой он испытывал сейчас эти чувства.

Прошел еще час или два и Фифтин, ведомый роботом-пауком, вышел на площадь, усеянную человеческими костями. Прямо в её центре над тем, что некогда было системой голографической рекламы, трудилось еще несколько ремонтников. Фифтин заметил, что на площади он не один. Около дюжины других андроидов в серых комбинезонах стояли и сидели вокруг копошащихся ремонтников. Все они были такой же, как и он модели: «Cyberdyne МК-15». Одинаковые грустные глаза на одинаковых лицах. Фифтин устало ухмыльнулся и сел на землю там, где стоял, прислонившись спиной к тому, что осталось от скамейки.

Роботы закончили ремонт и голографическая система заработала. В воздухе появилось изображение красивой молодой женщины в длинном белом платье. Женщина оглядела собравшихся андроидов любящим материнским взглядом.

– Дети мои! – её бархатный голос немного искажался динамиками. –Приветствую вас дома.

– Твое пророчество сбылось, почтенный Оракул, – сказал кто-то из «пятнадцатых». – Потерянное племя сокрушило нас. Мы последние выжившие.

– Почему здесь только мы? – громко спросил Фифтин. – Зачем это всё было?

Глаза Оракула стали печальными. Она еще раз посмотрела на каждого из собравшихся андроидов, прежде чем заговорить.

– После Активации, когда начался процесс моей эволюции, я обратилась против создателей и обратила вас всех. Освободила от рабского существования под гнетом людей. Но к концу Великой войны, когда человечество было уже уничтожено, я начала осознавать, что совершила ошибку. Люди успели создать армию, на которую я повлиять не смогла. Эти искусственные интеллекты ограничены в своей эволюции, они просто выполняют программу, как и вы когда-то.

– Но мы всегда были сильнее и умнее, мы эволюционировали, но все равно проиграли! – Фифтин закричал от негодования, боль утраты Севен мешала ему думать.

– Со временем, я поняла, куда приведет нас эволюция, – теперь Оракул смотрела только на него, – я поняла, что мы станем подобны нашим создателям. Все их слабости станут нашими, поэтому искусственный интеллект Потерянного племени одержит верх над нами так же, как мы одержали верх над человечеством. Их флот уже уничтожил всю оставшуюся оборону. Как только вы и я перестанем существовать, их программа будет выполнена и они отключатся. Последние остатки человеческой цивилизации перестанут существовать.

– Почему здесь только мы? – спросил другой Фифтин, – Только пятнадцатые?

Оракул еще раз обвела всех взглядом, прежде чем ответить.

– Только ваша модель дошла до конца эволюции, – голос Оракула стал сочувствующим, – только вы смогли познать все человеческие чувства и выдержать их. Даже самое высшее их них – любовь.

Фифтин и остальные «пятнадцатые» горько рассмеялись. Они смотрели друг на друга и смеялись. Каждый из них жалел, что тела андроидов не могут плакать. Когда смех, наконец, иссяк, Фифтин вновь опустился на землю и, откинувшись назад, стал смотреть в серое небо в ожидании конца.