Схватка

Кап. Кап. Моросит дождь.

Куда занесло меня милостью Зоны?

Припять, мы в Припяти. Преследуем одного человека.

Лоцман, наводчик-сталкер бригады Кесаря, глянул через окно на мокнущие под свинцовым небом многоэтажки, окутанное «электрами» чёртово колесо и обветшалое здание ДК «Энергетик». Всё правильно… Они пришли в Припять, преследуя шустрого сталкера, и теперь добрались до его лёжки в одной из пятиэтажек в центре города.

Погоня была отчаянной. Не погибнуть в аномалиях, не потерять беглеца удалось едва ли не чудом. Все постарались на славу и всё получилось. Они в Припяти, в центре города, в центре Зоны, и они живы… если конечно Коляй выживет, после того как пришлось ампутировать ему ступню. Остальные — в полном здравии.

И всё должно закончиться хорошо. Сталкер сам виноват, что сунулся куда не надо и обобрал кого не следовало… Пришлось выкуривать его из Острова Сокровищ, гнаться по Рыжему Лесу, преследовать по подземному путепроводу до южной окраины города-призрака. Когда Сидор выведет всех обратно, пусть Кесарь решает судьбу горе-грабителя. Помимо счёта за краденое в довесок ещё счёт за увечье. Коляй дошёл уже до Припяти, когда какая-то разновидность «пуха» разъела пятку его ботинка. Следом аномальное вещество обволокло стопу и принялось растворять плоть. У Колуна хватило духу дуплетом из обреза перебить кость голени и отрезать поражённую часть, дабы Коляй получил шанс выжить. Медикаментов ушло прилично. Оставили его в более-менее неопасном на вид доме, до той поры, пока не придёт время возвращаться… Даст Зона, выкарабкается. Пусть калека, зато живой. А там видно будет.

Да, видно будет. Кесаревцы заслужили награду за свои труды. Шустрый сталкер отдаст всё, что у него есть. Сам виноват. Из-за него Колун чуть не сгинул на Янтаре. Дёрнулся в болоте от пузыря и угодил в трясину. Вытащили. Коляй зацепил аномалию. Теперь калека. Угрюма, пока перезаряжал обрез, едва не достали кабаны. Ладно Колун с Коляем успели прикрыть. Лишь Сидору во всём фартило — и путь между ловушками Зоны наперёд всех вычислял, и как мутантов лучше всего обойти определял. Умудрился даже «ломоть мяса» с «лунным светом» запеленговать и выудить…

Вздохнув, Лоцман невольно засмотрелся, как посверкивают паутинки молний в железных конструкциях колеса. В дождливом сумраке аномалии выдавали себя очень хорошо.

Сам он на фоне товарищей тоже оказался не промах — засёк, в каком из домов скрылся сталкер. Хорошо, что аномалии не давали Шустрому свободы манёвра, это упростило слежку. Теперь осталось только разобраться, куда сталкер делся сейчас, из своей берлоги…

— Эй, Лоцман, чё залип-то? Увидел-нет чего?

Наводчик вздрогнул, нырнул рукой в карман видавшего виды сталкерского комбеза и обернулся на голос.

Вопрос задал Колун, крепко сбитый коренастый цыган, нетерпеливо меряющий комнату широкими, но бесшумными шагами. Толстые смуглые пальцы правой руки нервно перебирали деревянные, отполированные до блеска бусины чёток. Признак того, что Колун злится.

— Да не видно ничего толком. Через полчаса рассветёт окончательно, получше будет. Моросит ещё. — Лоцман отошёл от окна и окинул взглядом полутёмную комнату. Грязный дощатый пол, ветхие обои, пара полок, шкаф, два рассохшихся стула у облезлого стола, панцирная кровать с тряпьём. На ней же «гадюка» Колуна и обрез Угрюма. На боковой стене, между дверьми на балкон и в коридор, фотообои: два оленя в буйной растительности у водопада. Снимок выцвел и выглядел так, словно «там» тоже Зона.

Пару минут назад они закончили тут обыск, но кроме патронов в упаковках, десятка фильтров и пары противогазов в шкафу, ничего стоящего не нашли. Лоцман ещё раз глянул на стул у окна. Закрытый термос с растворимым кофе, полупустая пачка сигарет около грязной пепельницы. Скорее всего, сталкер отсюда посматривал на улицу, выпуская дым в разбитую раму окна. Тут же стояли армейские сапоги. Грязные носки висели на нижней планке второго стула. На столе лежал пустой рюкзак и вещи, которые Лоцман вывалил из него, — типичный набор снаряжения для рейдов: медикаменты, патроны, сменка, немного еды. Никаких флешек, записок, блокнотов — ничего такого, что могло содержать прибыльную информацию. Куда делся сам сталкер, как ушёл, почему сапоги остались в квартире — кесаревцы терялись в догадках.

— Куда он мог податься? — Цыган цепким взглядом обшаривал каждый уголок комнаты. — Хата больно похожа на постоянную лёжку.

И действительно, несмотря на приличный слой пыли в некоторых местах и мусор, квартира была явно обжита. В отличие от других, какие охотники за наживой успели обыскать. На кухне обнаружились бутыли с водой, работающий от двух «батареек» холодильник, этажерка с банками сухпая и даже электроплитка, которую видимо при необходимости запитывали всё от тех же «батареек».

— Предупреждал же, шарахайтесь без шума. Эта крыса услыхала и махом схоронилась, — продолжал ворчать цыган. — По-любому ушла запасной тропой.

— Если только через крышу ушёл, — предположил Лоцман. — Но как же он без сапог-то? Да в дождь, да по темени?

В проёме двери в коридор появился Угрюм, рослый детина в лёгком камуфляжном комбезе и бронежилете, временно вооружённый «гадюкой» Лоцмана. Прокашлявшись, привлекая внимание Колуна, вышибала бригады доложил:

— Проверил все квартиры на этаже, Колун. Все порожние. Пылюка такая, что утонуть у ней можно запросто. В трёшке по соседству «волосами» всё поросло, ещё в одной «жгучий пух», чуть дале — «кисель». Следов сталкера нема.

Угрюм сделал паузу, ожидая реакции старшего. Но цыган, остановившись, просто стоял и смотрел на здоровяка, медленно перебирая чётки. Смутившись, Угрюм почесал затылок и добавил:

— Стёкол в окнах нет... В однушке одной штукатурка вся почему-то обвалилась… но пыль не тронута, — резюмировал он.

— Дыры в стенах и полу? — с напором спросил Колун.

— Точно нема, — моментально отозвался охотник. — Мебели, шкафов нема, всё мародёры повытаскивали, разбили. Пустые комнаты, стены голые.

— Надо проверить другие этажи и выход на крышу, — вмешался в разговор Сидор, заходя в квартиру. Он пришёл с улицы, и на его «Заре» поблёскивали капли влаги. — У этой хаты балкон выходит на торец дома, оттуда надо ещё поглядеть.

— Сидор, ты чё нарисовался? Я ж велел тебе снаружи за домом наблюдать! — взбеленился Колун полушёпотом, едва сдерживаясь, чтобы не заорать. — Ушёл с точки, а крыса, глядишь, и прошмыгнула в этот момент! Ищи его теперь по всему городу!

— Янко, слышь, я ж не дурак, — также шёпотом ответил Сидор, поигрывая желваками на скулах, поглаживая висящую на груди «гадюку». — Чё бы я увидел там? Дождь заморосил, видимости никакой. Если кент спалил нас, дом-то длинный, окна выбиты, через любое раз — и выскочил. Как рассветёт окончательно, Лоца надо на крышу с биноклем снарядить.

Колун смерил вымокшего наводчика долгим тяжёлым взглядом, покрутил чётки, затем сплюнул сквозь зубы.

— Хитрован ты, Сидор, как всегда. Дуй тогда на балкон, проверь, что там. — Затем цыган махнул рукой здоровяку. — Угрюм, иди дальше по этажам и проверяй оставшиеся квартиры. Не шуми только, Христа ради, и слушай во все уши!

Угрюм кивнул и спешно удалился. Было очевидно, что он с большим удовольствием проведёт время в одиночестве, нежели в одной комнате с Колуном. Оставшиеся охотники услышали, как подельник закашлял, поднимаясь по лестничному пролёту на следующий этаж.

— Подпростыл наш Угрюм… — протянул Сидор. — Таблетки ему надо какие сыскать.

— Ты ещё здесь, Сидор? — Цыгана уже потряхивало от своевольного наводчика. — Ты чё нервы мои треплешь? Уйдёт крыса, не посмотрю, что ты Кесарю кум, христом-богом клянусь!

— Иду-иду, — отозвался Сидор, по прищуренным глазам которого никогда нельзя было понять, что на уме у охотника. Он закатал балаклаву к самой макушке и пригладил тёмные с проседью волосы. — На кухне холодильник со жратвой в пакетах, можно перекусить по случаю. Тёртый калач, этот сталкер. Обжился тут. Консерв прилично захарил. Нашей бригаде на месяц хватит, если дотащим до базы.

— Зажиточный, с-сука, — процедил цыган. — И туда же, с общака нашего скрысить захотел. Крысёныш недоделанный.

Лоцман подумал, что сами они такие же крысы, как и шустрый сталкер, иной раз даже до убийства доходило, но говорить такое вслух не стоило. Виноват не в том, что украл, а в том, что попался — вот и все дела.

— Но ничё, нажировался. Без портков оставим собаку, а за Коляя шкуру спустим. — Колун витиевато выматерился. Его маленькие поросячьи глазки сузились в чёрные щёлки. — У тебя всё? — бросил он Сидору.

Заметив растущую нервозность старшего, тот молча кивнул и выскользнул в дверь, ведущую на балкон.

Лоцман поспешно схватил рюкзак и принялся прощупывать его на наличие потайных подкладок.

— Мутная какая-то тема… А если это Монолита хата… Как бы нам тут всё боком не вышло… — Услышал он бормотание Колуна.

Лоцман снова бросил взгляд в окно. По правде говоря, будь его воля, он бы уже закончил с погоней. Ведь они вернули свой хабар. Плюсом Сидор нашёл артефакты в довесок к богатой провиантом квартире. Теперь в распоряжении бригады есть запас еды и тропа в Припять. Припять же при должной сноровке и удаче — это дорогие артефы. Сейчас главную опасность представлял не беглый сталкер, а монолитовцы, что не ровён час могут обнаружить незваных гостей. Был бы он на месте Колуна, то приказал бы собрать всё из квартиры и выдвигаться в обратную сторону, пока темно. Но Колун то ли не хотел ударить в грязь лицом перед Кесарем, то ли жаждал мести за случившееся с Коляем и на болоте.

— Мужики, смотри, что нашёл. — Вернувшийся с балкона Сидор с глухим стуком положил на подоконник АК-74 с коллиматорным прицелом. — У него что тут, запасная обувь и оружие имелись? Не сходится что-то дебет с кредитом. На балконе ещё лёжка из тряпья, и ПНВ с дождевиком лежат.

Лоцман глянул на «калашников», затем на Сидора. Недавние слова Колуна о фанатичной группировке Зоны молнией пронеслись в его голове.

— А если этот сталкер агент монолитовцев или решил защиты у них просить? — неуверенно произнёс он.

Колун и Сидор уставились на него. В сумраке комнаты Лоцман чувствовал на себе напряжённые взгляды подельников. Кесаревцы замерли, затаили дыхание, вслушиваясь в любой маломальский шорох.

Стараясь не издать ни звука, Колун вытащил из разгрузки пистолет. Сидор тихонько взял с подоконника автомат. Лоцман тоже вытащил свой «макаров». Какое-то время они стояли посреди комнаты с оружием наизготовку, вперив глаза в оконные и дверные проёмы, ожидая нападения врага. Однако ничего не нарушало предрассветной тишины.

Охотники за наживой чуть-чуть расслабились.

— Через полчаса рассветёт окончательно, — повторил Колун слова Лоцмана. — Осматриваемся и… — И в этот момент кесаревцы услышали доносящуюся из этажного коридора неразборчивую речь и приглушённую музыку.

Взяв оружие наизготовку, охотники присели, сняли оружие с предохранителей и приготовились в любой момент открыть огонь.

Звук тем временем приближался. Напряжение в комнате нарастало. Лоцман чувствовал, как сердце от страха едва ли не выпрыгивает из груди. Колун намотал чётки на левую руку и двумя руками вцепился в пистолет. Сидор сжимал автомат так, что побелели костяшки на пальцах.

Звук определённо двигался в их сторону. К музыке и словам добавились шипение и треск. Лоцман понял, что это звучит какая-то песня, перебиваемая помехами. Но что являлось источником? Очередной фокус Зоны или отвлекающий манёвр шустрого сталкера в компании монолитовцев?

Если второе, то всё, что оставалось в таком случае, это прыгать из окна и бежать. Пусть даже это и третий этаж. Выжить при стычке с Монолитом в центре Припяти, на их территории — нереально. Либо… либо каким-то образом уговорить их принять в свои ряды. Как поступил шустрый ворюга, когда его загнали в угол…

Подобные мысли вихрем меняли друг друга в голове Лоцмана, тогда как источник звука достиг наконец квартиры. Затем перед тремя охотниками предстал Угрюм собственной персоной, ввалившись в комнату с советским радиоприёмником в руке.

Он сначала даже не сообразил, как близко шагнул навстречу смерти, но глянув на лица товарищей, на направленное оружие, всё понял и поднял руки в успокаивающем жесте. Лоцман смотрел во все глаза на приёмник. Пожелтевший от времени квадратный корпус с надписью «Лира-201», с круглой пластмассовой решёткой динамика в центре и ручкой регулятора вещал песню вперемешку с помехами, без всякого источника питания.

— Подружка ...Ная... ...Ка древняя... — разобрал Лоцман слова песни сквозь треск. — ...Уська в стороне…

— Угрюм! — зашипел Колун, его смуглое лицо перекосило в гневе. — Ты нас засвечиваешь, вырубай нахрен, тормоз!

— ...Мы друзья стари... — ответил ему приёмник скрипучим голосом исполнителя.

Угрюм тут же схватился за ручку громкости и принялся выкручивать на минимум.

Приёмник не выключился, однако треск почти пропал. Слова песни смолкли, уступив место лирической музыке, будто прибор захотел, чтобы слушатели насладились мелодией.

— Не хочет выключаться, — протянул Угрюм озадаченно. — Я сразу понял, что это артефакт, раз играет без электричества, вот и принёс. Глядишь продать смогём, или на базе музычка хоть будет, для разнообразия.

— Угрюм, — тяжело дыша, процедил цыган, — мы в Припяти! На территории Монолита! Где-то рядом прячется хоза этой квартиры. Нас тут в любой момент могут грохнуть, а ты сигналишь всем, где мы!

Лоцман и Сидор затравленно переглянулись. «Лира-201» словно улавливая настроение людей, увеличила громкость музыки. Угрюм всё осознал и со всей силы хватил приёмником об пол. На желтовато-чёрном корпусе не возникло даже трещинки. Прибор зашёлся шипением, но не думал смолкать. Здоровяк сорвал с плеча Гадюку-5 и принялся бить устройство прикладом, чтобы расколоть корпус и повредить динамик с платой. Остальные, забыв обо всём, с бледными лицами наблюдали за товарищем. Через несколько отчаянных ударов Угрюма приёмник раскололся на две части, однако это только добавило проблем — теперь музыка раздавалась из каждого обломка по отдельности. Угрюм ударил прикладом по одному из обломков, расколов и его, но добился только того, что источников музыки стало три.

Лоцман скосил глаза на Колуна. Цыган прижался спиной к стене; пистолет, направленный на загадку Зоны, подрагивал в руке. Чётки во второй руке, наоборот, прекратили бесконечный цикл вращения между заскорузлыми пальцами, неподвижно замерли с упокоённым в ладони крестиком. На смуглом небритом лице Колуна выступили капельки пота, в чёрных глазах плескался суеверных страх. При каждом ударе приклада он непроизвольно моргал. Мелодий звучало уже четыре — Угрюм расколол ещё один обломок. Шум и треск окончательно исчезли, а громкость звука только возросла.

«Эх, катались мы с тобою, мчались вдаль стрелой, — пели аномальные обломки, — искры сыпались с булыжной мостовой».

Сидор первым сообразил, что нужно делать. Закинув ремень АК-74 на шею и натянув перчатки, он с силой толкнул Угрюма в сторону. Тот чуть не упал. Сидор, не обращая на него внимания, схватил обломки и выскочил на балкон.

«Hу и как же это, братцы, получается, — пропели на прощание куски приёмника, — всё так в жизни перепуталось хитро».

Через оконное стекло Лоцман увидел, как напарник швыряет поющие остатки «Лиры-201» в раскинувшуюся на детской площадке архианомалию «симбионт» — комбинацию пси-очага, «жарок» и «мясорубки». По краям смертельной территории кое-где уцелела пара скамеек, игровых конструкций, но всё же покорёженных аномальным воздействием. Приёмник исчез в аномалии без всяких эффектов. Ни звука, ни всполоха, ни чего-либо ещё. Сидор швырнул последний кусок, повертел головой по сторонам, собрался уже вернуться в комнату, как вдруг вскинул автомат, прильнул глазом к коллиматору и во что-то прицелился.

От Колуна тоже не укрылось действие подельника.

— Чё стоите, хлебала развесили? — прошипел он, обращаясь к Угрюму и Лоцману. — Походу Сидор что-то засёк. Лоцман, дуй с биноклем и «гадюкой» на крышу, Угрюм, по-бырому заканчивай осмотр этажей. И тихо всё делаем, мужики, очень тихо, ибо ни дай бог сунется к нам кто непрошенный!

Кесаревцы подобрались и уже хотели выйти из квартиры, как Колун вдруг поднял кулак с чётками, призывая всех замереть. Охотники незамедлительно выполнили приказ. Лоцман глянул в окно, но Сидора на балконе не увидел. Страх вновь обжёг внутренности. Лоцман, подчиняясь инстинктам самосохранения, присел, чтобы оказаться ниже уровня подоконника. Оба товарища тут же повторили его движение. Оружие каждого теперь смотрело в сторону балконной двери.

— Сидор! — тихо позвал Колун. — Сидор? Ну чё там?

Ответа не последовало.

Лоцман увидел, как Колун жестом приказывает ему ползти на балкон, и чего ему категорически не хотелось. Но ослушаться старшего он не мог, надо было ползти. Распластавшись на полу, с пистолетом наизготовку, Лоцман пополз к балконной двери. Не преодолел он и двух метров, как в комнату с балкона вполз Сидор. Широко раскрытые глаза и побледневшее лицо охотника не предвещали ничего хорошего. Сидор подполз к стене и полулёжа привалился к ней спиной. Посмотрел на дверь балкона, потом на свои судорожно сжимающиеся кулаки и тут до него дошло, что автомат остался на балконе.

— Дело табак, мужики... — пробормотал он, потянулся рукой в карман комбинезона и извлёк мятую сигаретную пачку. Закусив сигарету зубами, принялся нашаривать по карманам зажигалку. Остальные с изумлением смотрели на него.

Колун первым пришёл в себя.

— Сидор, у тя мозги чё совсем поплыли, курить удумал! — полушёпотом взвился он. — Нас же по дыму тут кто угодно спалит, ты чё!

Сидор замер. Секунд десять соображал, затем медленно убрал сигарету в пачку и спрятал ту обратно в карман.

— Дело табак, мужики, — повторил он, кивком головы указывая на улицу. — В доме напротив, думается мне, логово контролёра.

Сидор опять полез в карман за пачкой, уже практически вытащил, как спохватился и затолкал обратно. Пытливо посмотрел на товарищей, те молчали. Сверлили взглядами, ожидая объяснений.

— Мужики, в общем когда я выбрасывал балалайку, то у дома напротив в песочнице костёр появился. — Сидор поёрзал и втянул голову в плечи. — Сами знаете, раньше его там не было, мы бы заметили в темноте. Я подумал, может это «жарка», глянул через коллиматор, всё поближе, и заметил возле костра проходимца нашего! Лежит он там. Как есть, нога одна у него сломана. Видимо сиганул с балкона. Но это не всё. Не один он там. Поблизости с ним ещё три сталкера сидит-стоит. Один точно с Монолита, других не разглядел, нырнул вниз, так как двое в мою сторону зыркнули! Мне показалось… это… как сказать… В общем в голове зашумело так… и веки свинцом налились.

Выдав шёпотом тираду, Сидор шумно вдохнул, смежил веки и медленно выдохнул, успокаиваясь.

На какое-то время комнату накрыла тишина. Четверо кесаревцев лихорадочно думали, что предпринять. Лоцман слышал о контролёрах. Байки, анекдоты… но за всё время в Зоне не видел ни одного сталкера, который мог бы похвастаться, что убил такого мутанта.

— Ты уверен, шо то не зомби или монолитчики? Те, когда в трансе, тоже чудят, — нарушил тишину Угрюм.

— Сползай, да посмотри, — огрызнулся Сидор. — Ты же у нас опытный лесовик-охотник, знаешь повадки всех мутантов.

— Да не, Сидор, я ж не против, — произнёс Угрюм, примиряюще, — я ж решил просто уточнить…

— Хорош перепираться, — отрезал Колун. — Сидор нашёл крысу, это то, что нам и надо. А контролёр там, или не контролёр, потихонечку выясним. Главное крыса с перебитой лапой уже слинять от нас не смогёт.

— Их контролёр там держит, точно вам говорю, — гнул свою линию Сидор. — Гадом буду. И крыса наша у него тоже под колпаком. Поэтому сгребаем всё, что можем утащить и потихоньку валим отсюда, пока мутант нас не учуял. Остальное вытащим следующей ходкой, через тройку-другую дней. Оставаться на хате нельзя, куклы могут нагрянуть сюда в любой момент, и тогда всё, тогда контролёр и нас за мозги схватит!

В душе Лоцман всецело поддерживал предложение. Унести сейчас всё самое ценное, а за остальным прийти потом… пока совсем туго не станет… Пусть Сидор и не знает наверняка, есть мутант или нет, в Зоне ничем пренебрегать не стоит.

— Никто никуда не пойдёт, — озвучил своё решение Колун, и решение это тяжёлым камнем осело в душе Лоцмана. — Сидор, ты сам сказал, что крыса ещё не сдохла. А если контролёра нет? Если он оклемается, и его приятели нагрянут сюда? Или активирует сигнал SOS и тем самым засветит в сети свою нычку? А нам он ещё за Коляя должен.

— Если сталкер угодил под колпак контролёра, — подал голос Лоцман, — то технически он уже покойник, если даже формально ещё жив.

Он глянул на товарищей в поисках поддержки. И Сидор, и Угрюм соглашаясь, кивнули, но Колуна этот довод не убедил.

— Э, Лоц, ты бы не умничал, человек науки, м-мать… — скривился цыган. — Бог с ним, с покойником-непокойником, нам бы заполучить его КПК и КПК кукол. У такой шустрой крысы явно не одна нычка есть. Дойти до Припяти ради полтяшки консерв? Коляй стал увечным ради какой-то снаряги? Кесарь спросит с нас, а мы такие — мы забздели и сбёгли! Померещилось нам!

— И что ты предлагаешь? — Не вставая с пола, Сидор стащил с руки перчатку и оттёр ладонью пот с лица. — Убить контролёра?

Колун перекрутил чётки на руке, внимательно посмотрел на каждого из подельников, оценивая их состояние.

— Если он там реально есть, то да, грохнуть собаку, — медленно произнёс он. — Пару гранат бы нам… но что есть, от того и пляшем. Вчетвером-то поди уж как-нибудь справимся. Считай, у нас три «гадюки», один «калаш», обрез и четыре пистолета. Хватит и на контру и на куклы.

— А помните, с полгода назад ходили слухи, что ребят Кроммара контролёр увёл, — как бы невзначай произнёс Угрюм. — Их тоже четверо было. Тарас только сумел слинять.

— Помню, — кивнул Колун. — Типа до Зоны дайвингом занимался, нырнул в плавни и уплыл под водой. Но может эту байку он просто придумал, чтобы за покойников с него не спросили. Дайвер хренов. — Цыган потёр лоб. — В общем, если верить Сидору, у этого контролёра получается уже четыре куклы под колпаком, может больше не осилит. Тут мы его и прищучим.

Лоцман хотел возразить, что с чего это Колун посчитал, что контролёр способен удерживать лишь четырёх жертв, но поймав уничтожающий взгляд цыгана, осёкся.

— И что ты предлагаешь? — повторил вопрос Сидор, который, судя по интонации, тоже не верил в благоприятный исход нападения на контролёра.

— Я так мыслю, — следуя по примеру Сидора, Колун тоже привалился к стене, убрал пистолет в кобуру и вытянул ноги. — Выжидаем, пока контролёр не нарисуется в зоне видимости, оцениваем ситуацию, местность, разделяемся на пары и тихо зайдём с двух сторон. Моросит маленько нам на руку. Подползаем на гарантированное попадание в голову и кладём со всех стволов. Потом разбираемся с куклами, быстро шмонаем всех и уматываем, пока монолитчики не нагрянули. Если кто-то из двойки попадёт под контроль, второй тут же его вырубит, а там, помоги бог, по ситуации.

Лоцман про себя признал, что идея не лишена смысла, но вслух ничего не сказал. Товарищи тоже молчали.

— Возражений нет? Добречко. — Колун заметно воодушевился. — Только, мужики, не забывайте главного, Христа ради…

Цыган замолчал, собираясь мыслями. Остальные сидели, затаив дыхание, то и дело бросая взгляды на окно, за которым уже рассвело. Прокрутив чётки, Колун, наконец, продолжил:

— Первое, и самое главное — не смотреть в зенки контролёру. Иначе каюк, тут же попадёте под колпак. Второе — не смотреть в глаза тому, кто под контролем. Третье — если кто-то попадёт под контроль, второй тут же вырубает его прикладом в голову, либо валит наглухо. Контакт надо сразу рвать, иначе кранты.

— А если таки попадёмся на контакт? — Лоцман совершенно не желал стать куклой контролёра или быть застреленным своими же товарищами.

— Да всё путём будет, не ссы, гуманитарий. — Колун свирепо глянул на троих подельников. — Ну походишь денёк-другой как пришибленный. Недельку «цветок» за пазухой потаскаешь, пилюли «пси-блокады» поглотаешь. Если совсем прижмёт — на болото к Доктору наведаемся.

«Свистишь, Колун, как дышишь», — подумал Лоцман и обречённо вздохнул. Идти на смертельный риск отчаянно не хотелось.

— Сидор, ползи на обратно на балкон, — распорядился цыган, — и тихонько сообщай нам всё, что видишь, но без пауз, так мы будем знать, что контра не взяла тебя под колпак.

— С какого такого мне идти, Янко? — шёпотом возмутился Сидор. — Я уже был там, пусть Угрюм идёт, он же у нас мастер добычу выслеживать. Или Лоцман, у него бинокль есть, больше увидит.

— Сидор, ну ты красава стрелы переводить! — вспылил Угрюм. — Как тебе после такого доверять спину прикрыть? И в аномалию поди тоже отмычкой кинешь, не моргнув глазом? — Он закашлялся.

— Сидор, ты тут заявил, что там контролёр, тебе и отвечать за базар, — отрезал цыган. — Возьми у Лоцмана бинокль. Если мутант тебя засекёт, линзы не дадут ему через зенки твои тя в оборот взять.

— Я слыхал, что контролёр берёт под контроль, когда видит жертву. — Лоцман решил тоже поделиться опасениями, ибо недооценивать столь опасного мутанта не стоило. — Бинокль вряд ли поможет. Говорят…

— Говорят, что кур доят! Вы чё мужики, забыли, кто старший? — Смуглое лицо Колуна потемнело ещё больше от еле сдерживаемой ярости, кулаки сжались. — Лоцман, опять умничаешь? Слыхал он! Дай Сидору бинокль и ползи за ним следом, будешь на подстраховке! В случае чего втянешь обратно в дверь, а мы с Угрюмом тут уже вырубим!

Желваки на лице Сидора заходили ходуном, он побледнел, но больше возражать старшему не стал. Рванув к себе протянутый Лоцманом бинокль, пополз на балкон.

Лоцман пополз следом.

— Сидор, когда вылезешь на балкон, не маячь во весь рост, наблюдай чуть высунувшись, — принялся инструктировать Колун. — Будешь осматриваться, вполголоса сообщай нам всё, что видишь, вообще всё. Не замолкай, чтоб мы знали, попался ты контролёру или нет. Если замолкнешь, Лоцман за ноги втянет тебя в комнату, а там по ситуации.

Сидор молча выполз на балкон, а Лоцман пристроился под окном рядом с открытой дверью, готовый в любой момент затаскивать напарника в квартиру.

Охотники затаились. Улучив момент, Сидор приподнялся над краем перил и навёл бинокль на костёр.

— Костёр еле шает, — начал докладывать он. — Морось не даёт разгореться. Огонь видимо взяли с аномалии. У костра лежит шустрый сталкер, босой, нога у него сломана, да. Ещё один в комбезе «СЕВА» сидит рядом. Монолитовец стоит у автобусной остановки между домами, под крышей. Четвёртый стоит в телефонной будке у девятиэтажки слева, шмотки на нём военные… Куклы переместились с прошлых точек. Пока больше никого не вижу, ни людей, ни мутантов. Попробую глянуть в окна пятиэтажки напротив. Адрес у неё вижу на табличке: Курчатова девять. Окна в основном побиты, кое-где уцелели, внутри никто не мелькает. С антенны на крыше свисает вниз кабель. До середины оброс «пухом» и прилип к стене. Аномалия расползлась большим пятном, окон за ней не видать. Так… Вижу верх чёртова колеса, в проходе между домами вижу кусок ДК «Энергетик»…

— Подходы к костру посмотри, — негромко сказал Колун. — Как нам лучше добраться до крысы с двух сторон.

Сидор перевёл бинокль во двор.

— Гм, по центру двора детская площадка, в основном вся искорёжена архианомалией… Чтобы добраться до пятиэтажки напротив, а от неё до крысы, придётся обходить либо два дома по правую сторону, либо пройти через угловую девятиэтажку слева… По центру свободное пространство, качели, скамейки и песочница с костром. Аномалий не видно, видимо тут проковылял наш инвалид. Кстати…

Сидор вдруг осёкся на полуслове и замер. Сердце Лоцмана ухнуло вниз, затем бешено заколотилось. Догадка молнией пронзила мозг. В ту же секунду он схватил Сидора за ноги и что есть силы рванул в комнату.

К его удивлению товарищ легко подался назад. Сидор развернулся лицом в квартиру и вцепился в Лоцмана, стиснув плечи с неожиданной силой. Рефлекторным движением Лоцман попытался отпрянуть, ударил по рукам напарника, хотел было крикнуть, чтобы Сидор отпустил, но поймав его бездонно-чёрный взгляд, почувствовал себя так, словно получил мощнейший удар током.

Шум в голове перерос в оглушающий звон, другие звуки пропали. Ужасно, до рези в глазах, захотелось спать, но веки почему-то не слушались и не хотели закрываться. Язык онемел и потерял чувствительность. Дыхание перехватило, возникло ощущение сильного жара. Находясь на грани отключки, Лоцман осознал, что его тело принялось двигаться само по себе, подчиняясь неведомой воле.

Откуда-то издалека донёсся рёв мутанта.

Далее всё происходило словно в тумане. Его собственное тело оттолкнуло от себя Сидора, который вдруг обмяк и мешком свалился на пол. Затем тело поднялось на ноги и сделало два шага по комнате. Глаза задвигались, фиксируя обстановку. Стол-стул-стул-кровать-Колун-полка-шкаф-Угрюм-дверь-фотообои… дверь-Угрюм-шкаф-полка-Колун-кровать... Колун… Оружие у Колуна. Колун…

…Громыхнул выстрел. Лоцман открыл глаза, заморгал, соображая, где он, и что произошло. Он лежал у стены с фотообоями, рядом валялись опрокинутые стулья. Попытка шевельнуть руками-ногами ничего не дала. Всё, что получилось, это с трудом сфокусировать зрение. То, что он увидел, не вызвало никаких эмоций, мозг кое-как воспринимал информацию.

Прямо напротив лица на грязных половицах лежал пистолет, из дула которого курился дымок. Колун тоже лежал на полу, капюшон комбинезона и скрученная шапка-балаклава слетели с головы. Кудрявые чёрные волосы были вымазаны грязью и кровью. Смуглое лицо посерело, глаза закатились, из рассечённой раны на лбу текла кровь. Угрюм с пистолетом в правой руке, наклонившись к Колуну, левой прощупывал пульс на горле цыгана. Лоцман хотел спросить, что с Колуном, но ему удалось лишь едва шевельнуть головой и выдавить пару звуков. Реакция Угрюма последовала незамедлительно. Здоровяк прыгнул к Лоцману и только хотел ударить его рукояткой пистолета по голове, как вдруг в него сбоку врезался Сидор, и оба кесаревца повалились на пол.

Завязалась ожесточённая борьба. Сидор стремился вырвать пистолет из руки Угрюма, а тот в свою очередь пытался отбросить от себя неожиданного противника. Лоцман беспомощно наблюдал за ними, тщетно пытаясь определить, кто из двоих под контролем мутанта. Два мужика в комбезах елозя ногами, надсадно дыша, покатились по полу, налетели на стол, ударились о радиатор под подоконником, затем покатились обратно к Лоцману. Чья-то нога, Лоцман не понял чья, заехала по пистолету Колуна и отправила его под шкаф.

— Лоцман! Помогай! — сдавленным голосом выдохнул Сидор, уже обеими руками цепляясь за руку Угрюма и пытаясь выкрутить из неё пистолет.

— Лоцман! — прохрипел Угрюм, — мне…

Бах! В полусумраке квартиры возникла вспышка.

Громыхнул выстрел. Затем ещё и ещё. Остро запахло пороховой гарью.

Лоцман увидел, что две пули попали в бессознательное тело Колуна. Сердце вновь ёкнуло. Бросило в жар. Кровь погнала адреналин по телу, в мышцы наконец вернулась сила, голова прояснилась. Он завозился, пытаясь подняться.

Колун тем временем судорожно выгнулся, с хрипом выдохнул, затем обмяк. Чётки в руке скрипнули по деревянному полу.

И Угрюм, и Сидор, на которого здоровяк навалился сверху, замерли. Увидели, что в левом боку комбинезона старшего чернеют два отверстия. Случайная смерть товарища потрясла их. Они уставились друг на друга, ничего не предпринимая, но готовые в любой момент возобновить борьбу, если появится хоть какое-то подозрение на контроль.

Ничего такого не было. Тикали секунды, но ни один не двигался, не пытался атаковать второго.

Опасность, похоже, миновала, хотя это стоило Колуну жизни. Лоцман ощущал себя как с глубокого похмелья. Глубокая апатия, равнодушие, тупая головная боль. Пропал и страх, который крепко сидел внутри с самого прихода в Припять. Напряжение, вызванное смертью Колуна, тоже ушло.

Он уже хотел было сказать товарищам, чтобы вставали на ноги и прекращали драку, как вдруг — шмяк! — металлический пруток с глухим шлепком ударил Угрюма по голове.

Удар вышел скользящим, но здоровяку всё равно крепко досталось. Содрогнувшись и выронив пистолет, он повалился на пол рядом с Сидором.

Воя от боли, обхватив голову руками, Угрюм принялся брыкать ногами, чтобы не дать неожиданному врагу снова атаковать. Капюшон поверх вязаной балаклавы немного смягчил удар, поэтому здоровяк не потерял сознания, хотя был порядком оглушён. Сидор попытался схватить пистолет, но получил прутом по руке, а со следующим ударом пистолет улетел в дальний угол комнаты. Ругаясь, Сидор рванулся на четвереньках под стол, чтобы хоть как-то укрыться от ударов железной арматурины, которой остервенело размахивал проникший в квартиру монолитовец.

Лоцман последовал примеру товарища и тоже пополз, куда глаза глядят, чтобы не быть забитым насмерть чокнутым фанатиком. В лицо дохнуло влажной свежестью. Лоцман сообразил, что выполз на балкон. Он глянул вниз, на детскую площадку и содрогнулся. Сталкер в «СЕВЕ» горел в «симбионте», военного не было видно. Шустрый сталкер, сжимая в руке обломок кирпича, приминая жухлую траву, полз к дому, откуда ещё пару часов назад выпрыгнул без оружия и обуви. Полз молча, несмотря на сломанную ногу. Но не это потрясло Лоцмана, хотя несомненно, раненый сталкер испытывал сильные мучения при движении. Контролёр. Мутант Зоны стоял рядом с костром, лицом к пятиэтажке с кесаревцами, вытянув правую руку вперёд.

Лоцман подался назад. Ввалившись в комнату, он увидел, что Угрюм лежит у шкафа, прижимая окровавленные руки к разбитому лицу, и стонет. Кровь текла по пальцам и капала на пол. Сидор тем временем перехватил пруток монолитовца, и они вдвоём барахтались на полу, вырывая друг у друга оружие. Монолитовец был некрупным, в поношенном серо-зелёном комбинезоне группировки, в пятнистых серых штанах, с непокрытой головой. И он одерживал верх над кесаревцем. Сидор надсадно дышал, пытаясь вырвать арматурину и сбросить с себя врага. Заметив Лоцмана, он с трудом выдавил сквозь зубы:

— Это к-кукла контролёра! П-помогай!

Просьба о помощи обожгла Лоцмана. Сердце заколотилось в груди, как паровой молот. Он суетливо вскочил, бросился вперёд, но не придумал ничего лучше, как попробовать оторвать монолитовца от товарища. Обхватив врага руками, Лоцман со всей силы дёрнул его на себя. Лёгкий фанатик не сумел удержаться за пруток и вместе с Лоцманом полетел на пол. Монолитовец молча вцепился зубами в запястье противника. Лоцман взвыл от боли, дёрнул руки назад, получил локтем в висок и скинул с себя марионетку контролёра. Фанатик упал рядом с Угрюмом и уже через секунду схватил здоровяка за горло. Тот с руганью принялся отдирать руки врага от своей шеи.

Сидор тем временем тяжело поднялся на ноги и, сжав в руках железный прут, шагнул к сцепившимся мужикам. Он уже было нанёс удар, как вдруг монолитовец обмяк и безвольной куклой ткнулся лицом в пол.

— Угрюм, ты что, ушатал его? — спросил Сидор. Концом прута он подцепил фанатика и перевернул лицом вверх.

Угрюм, не говоря ни слова, схватился рукой за арматурину и дёрнул к себе. Сидор удержал в руках железный прут, но потерял равновесие и рухнул на попавшего под контроль товарища.

Вновь завязалась драка.

— Лоц! — заорал Сидор, кое-как удерживая прут руками, не давая Угрюму размахнуться и ударить. — Хватай волыну и пристрели обоих, иначе каюк нам!

Крик о помощи дорого ему обошёлся. Здоровяк уверенно перехватил инициативу и за пару резких рывков бросил Сидора на пол, затем навалился сверху, давя на прут всей своей массой.

Подстёгнутый окриком товарища, Лоцман лихорадочно глянул по сторонам. Совершенно забыв про ПМ в кобуре, он увидел на кровати «гадюку» и обрез. Бросился к ним, запнувшись за труп Колуна и получив ногой по колену от дерущихся на полу товарищей. Схватив «гадюку», он быстрым движением снял её с предохранителя, передёрнул затвор, навёл ствол на широкую спину Угрюма и…

…Вспомнил, как точно также — выстрелом в спину, смертельно ранил убийцу своей семьи. Когда-то тот в пьяном угаре выстрелил из гранатомёта по дому Павленко. Пока Лоцман добрался с института, дом уже сгорел. Тогда он, благодаря взяткам, завербовался на службу куда надо, где и встретил гада. Затем выстрел в спину… и следом омерзительное чувство, что ты стал таким же, как этот умирающий на твоих глазах, от твоей руки недоумок — стал таким же убийцей людей.

Он не мог выстрелить, не мог заставить себя вновь испытать то омерзительное чувство.

— Л-лоц… — просипел полузадушенный Сидор.

Плечевые накладки комбинезона, бронежилет Угрюма подрагивали от напряжения. Массивные руки давили на прут, преодолевая сопротивление жертвы. Ещё немного — и Сидору конец.

Лоцман бросил взгляд на монолитовца, перевёл на него подрагивающий ствол Гадюки-5. Фанатик лежал с широко открытыми глазами и едва заметно дышал.

Нет.

В отчаянии Лоцман зажмурил глаза, вскинул дуло и выстрелил вверх. Брызнули крошки бетона, посыпались остатки извёстки, три гильзы звякнули об стены и пол. На потолке появились три щербины.

Угрюм на мгновение замер, чем воспользовался Сидор. Он извернулся и упёр один конец прута в пол, чтобы облегчить давление на грудь и руки.

— Лоц, стреляй, мать твою! — с трудом выдохнул он. — Стреляй! Иначе мутант нас порешит!

«Контролёр во дворе!» — вспомнил Лоцман. — «Я…»

Он было дёрнулся, чтобы броситься на балкон, как неожиданно почувствовал слабость, и осознал, что выстрелить в контролёра тоже не сможет. От самой мысли об этом его замутило.

Лоцман, рыча от бессилия, затряс головой. Ещё немного — и всем им конец, сгинут тут, в Припяти, и он ничего не может с этим сделать. Виноват ли в том контроль мутанта или собственное малодушие — но лишить жизни кого-то, он не мог. Не в этот раз.

Угрюм вновь налёг на прут. Сидор надсадно захрипел.

Монолитовец на четвереньках пополз к двери на балкон. Лоцман прицелился в него, но выжать спусковой крючок не смог.

— Л-л… — Берцы Сидора судорожно завозили по грязному, измазанному кровью полу.

В отчаянии Лоцман перехватил «гадюку» за ствол, замахнулся и как колуном саданул рукояткой Угрюму по голове.

Тах-тах-тах!

Выстрелы прозвучали с балкона. Угрюм выгнулся дугой, затем завалился на бок и затих. Оправившись от шока, Лоцман бросился к окну. Монолитовец стоял на балконе, прижав «калашников» к плечу, смотря через коллиматор во двор. Лоцман перевёл взгляд вниз и сквозь грязное стекло и морось с трудом разглядел, во что целится фанатик. Нескладная фигура в лохмотьях с непропорционально большой головой лежала в дымящемся кострище, прижимая руки к горлу.

Тах!

Ещё один выстрел.

Контролёр дёрнулся и издал протяжный вопль. Этот вопль нескончаемым эхом зазвенел в голове Лоцмана, причиняя едва ли не физическую боль. На душе стало так тяжко, словно умер не мутант, а частичка его самого. Из глаз непроизвольно потекли слёзы.

Откуда-то из девятиэтажки выпорхнула потревоженная воплем стайка ворон. Видимо предсмертный крик мутанта как-то повлиял на птиц, потому как они с карканьем хаотично заметались между домами, зацепляя крыльями ветки деревьев, кустарников, стены домов. Несколько попались в ловушку архианомалии, ещё пара прилипла к поражённой «пухом» стене пятиэтажки. Одна из ворон села на перила балкона и, взъерошившись, пронзительно каркнула.

Монолитовец махнул автоматом, отгоняя её, затем шагнул к двери в квартиру. Лоцман опомнившись, отпрянул от окна, нервно перехватил «гадюку» как надо, забился в угол и навёл ствол на балконную дверь. Угрюм и Сидор валялись на полу без сознания.

Когда фанатик зашёл, Лоцман встретился с ним взглядом. В глазах монолитовца не отражалось ни единой эмоции. Он словно не видел ни разгромленной комнаты, ни трёх тел на полу, ни трясущегося от страха врага в углу с нацеленным на него оружием. Наступившую тишину нарушал лишь скрип половиц и стук подошв, пока сектант в серо-зелёном комбезе не дошёл до валяющегося термоса. Закинув автомат за спину, монолитовец поднял термос и открыл его. Сделал несколько глотков кофе, затем протянул Лоцману.

Лоцман несколько секунд тупо смотрел на протянутый предмет, не зная, что делать. Сделав усилие над собой, он опустил «гадюку» и принял термос. Глотнул тёплого кофе. Стало легче. Он глотнул ещё, после чего с опаской вышел из угла и сел на кровать, устроив оружие на коленях.

— Спасибо, — произнёс он, глянув на стоящего перед ним фанатика Зоны. Раньше он только слыхал о них, истории невесёлые для сталкеров. Лицо заросшее, в кровоподтёках, седоватые волосы на голове сбриты, несколько шрамов, на подбородке сбившийся защитный платок. — Ты спас нас. Спасибо.

Тот молча расстегнул ворот комбинезона и за красный шнурок вытянул наружу крупную гайку. Сняв с шеи талисман, он протянул его Лоцману.

— Спасибо. — Лоцман взялся за шнурок, расправил и повесил гайку себе на шею. — Спасибо. Я Онисим. Как тебя зовут?

Игнорируя вопрос, монолитовец указал на Сидора с Угрюмым, потом на дверь и оттопырил два пальца.

— Мы должны уйти, — догадался Лоцман. — Два часа? Понял. Да, мы уйдём.

Угрюм шевельнул рукой, задел уроненный на бок стул и застонал.

— Сейчас окажу им помощь, соберёмся и уйдём.

Монолитовец достал свой КПК, напечатал что-то и показал Лоцману.

На экране светилось: «УХОДИТЕ».

После он убрал КПК в карман комбеза, накинул на голову капюшон и, тяжело ступая, пошёл прочь из квартиры.

«Он немой!» — мелькнула у Лоцмана мысль. — «Либо последствия контроля, либо… языка нет».

Лоцман почувствовал, как вновь нарастает напряжение, ощущение безнадёги, страха смерти. Время потекло сквозь пальцы и хватит ли его, чтобы убраться прочь, пока не нагрянули бойцы Монолита?

Усилием воли справившись с нарастающей паникой, Лоцман отыскал бинты и прочие медикаменты среди разбросанных в ходе драки вещей. Сделал, как мог, Угрюму повязку. Тем временем Сидор тоже очнулся, подполз к стене, навалился на неё спиной. Лоцман дал ему воды, затем подтащил Угрюма и привалил рядом. Поправил стол, поднял стулья, убрал всё полезное с пола. Закрыл балконную дверь, протёр и повесил на шею бинокль. Труп Колуна трогать не стал.

Товарищи молча наблюдали за ним. Когда Лоцман закончил и сел на кровать, Сидор спросил:

— Лоц, где контролёр? Что случилось?

Лоцман помолчал. Что-то скрывать от напарников не имело смысла. Он проявил малодушие, но в итоге их это и спасло.

— Контролёра убил монолитовец. Велел нам уходить отсюда. Потом ушёл. «Калаш» забрал с собой.

Сидор с Угрюмом побледнели, подобрались, готовые вскочить и кинуться к оружию. Лоцман махнул рукой, чтобы они успокоились.

— У нас есть ещё время. Он дал фору в два часа.

— Реально контра мозги размягчает, если даже монолитчик нас помиловал, — буркнул Сидор. — Надо было грохнуть его, гуманитарий. Но у тебя кишка тонка оказалась. Как всегда. Хрен нам теперь, а не база в Припяти и хабар шустрого сталкера.

— На такое ты горазд, не Лоц, — подал голос Угрюм. — Хай с базой и хабаром, скажи спасибо, что живы остались. Колун вон, помер, ни за что ни про что, царствие ему небесное. Ты вон, зараз поседел, седой как лунь стал!

Здоровяк ощупал повязку на голове и поморщился.

— Голова трещит, не помню ничего толком. Как будто вмиг дух вышибло, а потом такая тоска накатила, что прям хоть вешайся. Почему — не знаю. А дале вовсе отключился.

— Мы все попали под колпак контролёра. — Лоцман лёг на кровати и закрыл глаза. — Думаю, нас спасло отсутствие прямой видимости. Не мог он заарканить всех сразу. Решил прийти к нам, из-за чего и подставился. Но сдаётся мне, что застрелить его мы всё равно не смогли бы. Не знаю, может из-за пси-контакта, но меня очень тяготит его смерть… Даже смерть Колуна таких эмоций не вызывает.

— Да уж… Фанатик, говоришь, его грохнул? — пробурчал Сидор. — Оно и понятно. У него мозги промыты, вот и смог.

Охая, он поднялся на ноги и проковылял в ванную.

— Чёрт! — донёсся оттуда его возглас, а следом звук разбитого зеркала. — Вот уж реально, седой так седой, мать вашу!

Справив нужду, Сидор вернулся в комнату и подошёл к окну.

— Шустрый походу всё, — произнёс он, изучив двор через незастеклённую часть рамы. — Кончился…

Лоцман и Угрюм никак не отреагировали. Сидор смерил их тяжёлым взглядом, затем лёг прямо у окна и прикрыл лицо предплечьем.

— Перевести дух надо чуток, да рвать когти отсюда… Седой, блин… твою мать.

Воцарившуюся в квартире тишину разбавлял только тихий шум дождя. Сквозь дыры в оконной раме с улицы тянуло прохладой, да изредка залетал ветерок. Охотники за наживой лежали, собираясь с силами, не двигаясь, думая каждый о своём. Бессонная ночь, борьба за жизнь, изнуряющая усталость притупляли страх возможной встречи с монолитовцами.

Первым нарушил тишину кашель Угрюма.

— Вот же гадство… — произнёс он, как откашлялся. — Реально же контру больше жаль, чем Колуна... Чёртова Зона… И сделать ничё нельзя… — Угрюм помедлил, подбирая слова. — В общем, понял я тут кое-что… Не вернусь я Кесарю. Колун умер, Коляй по Зоне не ходок уже. Дошкандыбаю с ним до Затона… через северные кордоны как-нибудь доберёмся до Беларуси, а там, если уж совсем повезёт, махнём в Крым, к морю, под тёплое солнышко.

— Угрюм, походу контролёр тебе конкретно мозги свернул, — криво усмехнулся Сидор. — В Крым собрался с Коляем. Как, на какие шиши, с какими ксивами? Про переход через Полесский заповедник я вообще молчу… Коляй-таки не Никола-чудотворец, ногу не намолит. На что расчёт? На прихоти Зоны? Я на его месте вообще застрелился бы. Нахрен такая жизнь, мучение одно.

— А нехай, там видно будет. — Угрюм поднялся и принялся осматривать комнату, прикидывая, что можно взять с собой. — «Гадюку» Колуна я заберу, двух обрезов маловато будет для перехода. Сухпая с медикаментами тоже трохи возьму.

Лоцман резко сел на кровати. Угрюм, сам того не подозревая, помог ему определиться.

— Я тоже ухожу, Сидор, — сказал он. — Хватит с меня ходок-наводок. И мертвецов тоже предостаточно.

— Зови меня Седой, — хмуро буркнул тот. — Сидор пропал… сгинул вместе с контролёром. — Дрожащими руками достал из кармана пачку. — А ты значит, из гуманитария гуманистом заделался.

— Гуманистом, не гуманистом… Кусок при своей жестокости спас жизнь Коляю. — Лоцман кивнул на труп. — Буду простым сталкером. А там видно будет.

Седой зажёг спичку, последил за пламенем, прикурил.

— Ясно, — сказал он, после нервной затяжки. — Вот что скажу мужики. Разделяться нам сейчас никак нельзя. Кончимся ведь поодиночке. Давайте перекурим, успокоимся и вместе уйдём.

— Надо поспешать. — Угрюм прошёл на кухню, принёс консервы, воду. Дал напарникам по две банки, открыл ножом две свои и начал быстро есть.

Лоцман нашарил в кармане комбеза складник и тоже открыл банку. Будь он один, бежал бы уже с Припяти, куда глаза глядят. Но бросать товарищей не дело. Пока ещё товарищей…

— Артефакты предлагаю поделить на троих, — торопливо проглотив кусок холодной тушенки, сказал он. — Припасов возьмём, кто сколько сможет унести. Остальное придётся бросить… Седой, что скажешь? И что скажешь Кесарю?

— Да, не вижу других вариантов. — Пряча сигарету в кулаке, Сидор-Седой быстрыми затяжками курил. — А что Кесарю скажу… Скажу, что половину бригады Зона языком слизнула. Скажу, что вышел с Припяти один… к Шустрому не полезу, хрен с его нычками и схронами. Там ещё одна кукла где-то шатается. Кесарю придётся довольствоваться тем, что осталось в старом схроне.

Товарищи кивнули в знак согласия.

Все сборы заняли около десяти минут. Втроём сняли с Колуна комбез, бронежилет, берцы, самого завернули в плащ вышибалы. Угрюм вынес тело из квартиры, прихватив с собой противогаз мертвеца, чтобы отметить «могилу». Лоцман взял себе нож Колуна, Седой — КПК и пистолет, Угрюм забрал чётки цыгана. Из припасов шустрого сталкера каждый набил свой рюкзак, чем посчитал нужным.

Седой и два сталкера были готовы выдвигаться. До отпущенного фанатиком срока оставалось чуть меньше часа.

— Присядем на дорожку, — предложил Угрюм.

Сели, ещё раз взглянули на обветшалую, в кровавых разводах комнату, где едва не погибли. Двое на стульях, один на кровати.

Дождь снаружи всё шумел, шелестел листьями деревьев, стучал по стёклам и жестяным карнизам, холодными каплями залетая в дом через пустые оконные рамы...