Этна

Сидя по-турецки на своем антигравитационном коврике, Этна с любопытством смотрела на приближающийся навстречу огромный дворец, окруженный роскошным парком. С легким хлопком, словно лопнул мыльный пузырь, она прошла сквозь силовое поле, мгновенно затянувшееся вслед за ней.

Зависнув в метре над изумрудной лужайкой, напротив входа в белоснежный дворец, девушка спустила босые ноги и легкомысленно болтала ими в воздухе, дожидаясь, когда к ней приблизится чопорная дама в пышном белом платье с голубыми лилиями снизу.

Дама подошла и присела в реверансе. Этна ответила на него небрежным кивком, только прекратив болтать ногами, но не из вежливости, а потому что надоело.

— Где твой хозяин? — спросила она, пытаясь, как обычно безуспешно, прочесть что-нибудь на обращенном к ней бесстрастном лице, сегодня к тому же покрытом густым слоем белил.

— Он там, миледи, — рука в накрахмаленной перчатке показала на остроконечный шатер в желто-зеленую полоску, разбитый на поляне среди высоких ветвистых деревьев.

Не дожидаясь ответа, придворная дама еще раз согнулась в поклоне и удалилась, чуть приподнимая при ходьбе подол своего платья.

Этна спрыгнула на короткую травку, приятно щекотавшую голые ноги, и направилась к шатру. Песочный коврик с узором из крупных махровых оранжевых цветов и мелких переплетенных стеблей с зелеными листиками поплыл следом, чуть колыхаясь от легкого бокового ветерка.

По парку и лужайкам бродили фигуры мужчин и женщин, одетые в наряды эпохи Возрождения: разнополая четверка перебрасывалась оранжевым мячом для баскетбола; парочка дам носилась по лужайке, ударяя по пластиковому волану ракеткой; несколько мужчин и женщин катались на двухколесных велосипедах, женщины ежеминутно рисковали тем, что длинные платья накрутятся на колесо.

Несколько кавалеров и дам попались Этне навстречу. Мужчины склонялись до земли, локоны париков при этом смешно болтались, как уши спаниеля; дамы приседали, широко улыбаясь. Девушка не реагировала ни на поклоны, ни на улыбки, обходя встречных с той же невозмутимостью, с какой огибала деревья и кусты, попадающиеся по пути.

Шатер вблизи был меньше, чем казался. Полотнища негромко хлопали от ветерка. Внутри шатра сидел Он. Увидел Этну и растянул рот в перламутровой улыбке. Световые блики от зубов ослепляли, как будто это были не зубы, а отполированные жемчужины, не исключено, что так и было.

— Хорошо, что ты заглянула.

Он похлопал по горке маленьких цветных подушек, на части которых возлежал сам. Этна отрицательно мотнула головой и снова уселась по-турецки на свой коврик.

— Как я тут все устроил, а? — он широким жестом обвел вокруг, ожидая похвалы.

— Захотелось пожить во дворце? — Этна чуть скривила губы.

— Это не просто дворец, — Он немного обиделся, но с торжественностью, словно открывая большую тайну, произнес, — это Версаль!

— Какого века?

— Могла бы посмотреть на меня и догадаться. Я – Король-Солнце!

Девушка внимательно рассмотрела костюм.

На новоиспеченном короле была тончайшая белая сорочка, бирюзовый галстук-бант, нежно-голубой атласный жилет, такого же цвета сюртук и панталоны, желтые чулки и коричневые туфли с массивными золотыми пряжками. Парик из золотых нитей сверкал на голове, как корона. Самой короны, впрочем, на голове не было. Но, зная страсть Она к подобного рода атрибутам, Этна не сомневалась, что корона где-то лежит и дожидается, когда ее наденут. От недостатка драгоценностей король все же не страдал: на галстуке сверкал и переливался бриллиант размером с перепелиное яйцо, несчетное количество бриллиантов и изумрудов украшало каждый сантиметр одежды, а на каждой руке сверкали по три перстня с драгоценными камнями разного вида. И еще на всей одежде было множество бантиков.

Возможно, в свое время этот костюм и был верхом стиля и элегантности, но Этне он напомнил тропического попугая.

Он постарался принять величественную позу, но полулежа это ему не удалось, и вид был до того нелепый, что Этна не сдержалась и прыснула.

Он сначала насупился, потом повел рукой. Из земли выросли четыре деревянных столба, по ним как змеи протянулись блестящие металлические цепи, которые присоединились к деревянной скамейке из тонких реек – такие раньше стояли в парках и скверах на Земле в двадцатом веке. Он сразу пересел на скамейку.

Теперь у него лучше получилась «королевская поза» - грудь колесом, подбородок высокомерно приподнят.

Вторично жестом предложил девушке сесть рядом с собой, и она снова отказалась. Этна подняла над головой руку и поморщилась: маленький плазменный желтый шарик нещадно обжигал ее короткие темные волосы.

— Что это у тебя с погодой?

— А, это чтобы придворные не игрались, — Он покрутил указательным пальцем, и под шариком, перекрывая его, закрутился миниатюрный вихрь, превращаясь в небольшое облачко. Над Этной появилась тень, и девушка опустила руку, ощутив приятную прохладу.

— Придворные? — хмыкнула девушка.

— Королю полагаются придворные.

— Тебе не надоело быть королем?

— Я король только с сегодняшнего дня, может, до завтра и надоест, — философски изрек он.

— Ты и так был русским царем Иваном Грозным, римским императором Гаем Юлием Цезарем, падишахом Индии Шах-Джаханом.

На самом деле ему очень шел облик короля или императора: точеный профиль, гордая посадка головы, изящное телосложение, но Этна никогда бы ему этого не сказала.

— Этими людьми быть интересно.

— Их жизнь мало чем отличается: слуги, развлечения, исполнение любых прихотей. Кроме них жили и другие люди.

— По-твоему, жизнь какого-нибудь крестьянина или сапожника, который целыми днями… — тут он сделал вид, что задумался, на самом деле запросил у компьютера, чем занимаются сапожники, — тачал сапоги? Вот ты кто сегодня?

— Я. Самая обычная, без всякой фальши и притворства.

Он посмотрел на девушку, состроив гримасу. В этой гримасе была смесь презрения, удивления и непонимания.

Он заскучал. Философские беседы были не в его вкусе. И в голову ему пришла мысль не только развлечься, но и похвастаться своей гениальной выдумкой.

— Я не только праздно провожу время, но и придумываю что-нибудь новое. Сейчас увидишь.

Взяв в руки золотой колокольчик, размером с кулак, Он позвонил.

Тут же к шатру, бросив свои дела, стали сбегаться мужские и женские фигурки. Выстроившись в два ряда у противоположных сторон шатра, они замерли в ожидании.

Он взял в руки золотой рупор, являя со стороны престранное зрелище. Но Этна в этот раз не усмехнулась, заинтересованно наблюдая за тем, что будет дальше.

— Джентльмены, приготовьтесь к Игре! Леди, доставайте повязки.

— Правильнее будет «мэдам» и месьё», — тихо поправила девушка.

Ряды двинулись навстречу друг другу, каждый положил руку на эфес шпаги, очевидно, это делалось не впервые. Широкие черные ленты появились в руках у дам, которые завязали глаза наклонившимся мужчинам, после чего женщины поспешили отступить.

Он посмотрел на Этну, как бы ожидая похвалы, не дождался ееи вторично позвонил в колокольчик. Мужчины вынули шпаги из ножен: раздался многократный скрежет и лязг.

После третьего звона колокольчика придворные стали сходиться, вслепую нанося удары - колющие и плашмя .

Шпаги некоторое время бесполезно со свистом рассекали воздух, и иногда со звоном скрещивались.

Вдруг раздался хлюпающий звук и крик боли – шпага пронзила плоть.

Этна, напряженно следила за происходящим, но вздрогнула от аплодисментов, которыми Он поощрил придворного, нанесшего первый успешный удар.

Глаза Она лихорадочно блестели, ноздри раздувались от возбуждения, как у хищника почуявшего свежую кровь.

— Замечательно! Кто это был? Никак мой любимец – виконт Де Бражелон.

Катрин, записывайте счет.

Одна из фрейлин, поклонившись, поставила мелом палочку на грифельной доске.

Кровавая потеха продолжалась в более стремительном темпе. Крики и удары раздавались чаще. Один из ударов оказался особенно удачным: шпага разорвала рукав и задела артерию, фонтанчик алой крови взвился вверх, окропляя всех безумных игроков, находящихся поблизости.

Он пришел в радостное неистовство:

— Смотри, смотри какой превосходный выпад!— закричал Он Этне, не поворачивая головы.

Девушку передернуло от омерзения. Нет, она не жалела этих никчемных существ - марионетки и не заслуживали жалости, но кукловод вызывал отвращение до тошноты.

Но даже она Этна отметила, что этот «виконт» очень ловок: удары его были весьма точны и результативны, сам же он отделался парой незначительных царапин. У нее возникли подозрения, что или повязка сползла, либо нарочно позволяла подсматривать. И ее завязала Катрин! Но Этна ничего не стала говорить.

Игра почти закончилась: осталось лишь трое, и среди них «несравненный» Де Бражелон.

Снова зазвонил колокольчик. Все остановились, но повязки остались на местах. Появились слуги в ливреях, они оттащили тела, делая это весьма бесцеремонно: волоком за одну из конечностей.

Бурые лужи крови сильно контрастировали с окружающим идиллическим пейзажем, но это никого, кроме Этны, не смущало.

Он предвкушал финал и даже подпрыгивал от возбуждения.

Три дамы, среди которых была и Катрин, поправили повязки на глазах у финалистов.

Этна внимательно наблюдала, как Катрин чуть подвинула полоску черной ткани на лице де Бражелона. Недавние подозрения еще больше усилились.

Предстоял финал. В нем участвовали виконт де Бражелон, маркиз Монтерей и граф Гольяно.

Этна нашла подбор фамилий презабавным.

Игроки встали полукругом. Звону колокольчика эхом ответил лязг скрестившихся шпаг. Теперь Этна наблюдала за происходящим почти с таким же напряжением, как и Он.

Бражелон двигался изящно, как в танце. Его ни разу не коснулась чужая шпага, а он как будто дразнил противников, оставлял длинные царапины на руках и ногах, разрезал рукава, прокалывал насквозь одежду, не задевая тела.

Монтерей и Гольяно рубились не на шутку: шпаги со свистом рассекали воздух, грубые выпады и неуклюжие удары вслепую следовали один за другим.

Наконец у них получилось скрестить шпаги, развести их в стороны и сделать эффективные выпады. Монтерей был удачливее: он воткнул свою шпагу глубоко в живот Гальяно, тогда как клинок последнего всего лишь скользнул по ребру маркиза.

Граф повалился на бок и скрючился, зажимая рану..

Виконт поиграл немного с маркизом, на манер кошки с мышью: картинно уклоняясь от ударов и сам изящно промахиваясь. И под конец эффектным выпадом нанес удар прямо в сердце. Монтерей осел на траву, как настоящая марионетка, у которой разом оборвали все ниточки.

Де Бражелон получил в награду громкие аплодисменты хозяина и томный взгляд от Катрин, который он не должен был видеть, но, тем не менее, поклонился в ее сторону.

Подумав, Этна решила пока ничего не говорить. Как-нибудь потом вскользь заметит, что клоны-куклы обводят своего хозяина вокруг пальца.

— Чем ты наградишь его за победу?

— Для него наивысшая награда – моя похвала!

— И какие еще извращенные развлечения у тебя припасены?

— Подожди, это не конец.

— Ты их восстановишь или, может, сам поучаствуешь? — в голосе Этны проскользнула заинтересованность и подначка.

— Еще чего! — не поддался Он. — Теперь очередь дам.

— В длинном платье и со шпагой? Это в самом деле оригинально, — легкую, как ветерок, иронию, не заметил бы и более внимательный собеседник.

Он выкрикнул в рупор:

— Дамы, приготовьтесь! Эй, несите повязки!

Вышли слуги в ливреях и завязали глаза женщинам, так как из придворных только виконт был в состоянии это сделать

Катрин завязал глаза именно Де Бражелон, как отметила Этна. Она готова была заключить пари, что победит Катрин.

По звону колокольчика в каждой руке женщин появились металлические спицы для вязания. Один конец спицы был хорошо заточен, а второй заканчивался кольцом, и надетая на палец спица превращалась из мирного инструмента в грозное оружие. У Этны сразу проснулось любопытство, и она запросила компьютер, сколько раз за всю историю своего существования вязальные спицы использовались для нападения или защиты. Компьютер попросил время на обработку, и Этне осталось только наблюдать за новым витком чудовищной, обещающей стать кровавой, фантасмагорией.

В отличие от мужчин, дравшихся молча, чтобы не выдать своего местоположения, женщины визжали, кричали, смеялись, стонали и плакали, если их ранили или даже чуть задели.

Мужчины во время предыдущей игры старались держаться как можно дальше друг от друга, ограниченные лужайкой. Женщины же, напротив, сбивались в толпу, и иногда в какую-либо несчастную втыкался десяток спиц, и она начинала походить на ежа или подушечку для иголок.

Белоснежные платья постепенно покрывались буро-коричневыми пятнами крови.

Это развлечение казалось еще отвратительнее предыдущего. Он же, как вампир, облизывался при виде крови, подавался вперед, словно готовясь броситься на окровавленные лежащие тела.

— А на десерт ты припас отрубание голов на гильотине? — на этот раз сарказм был едким, как уксус.

— Это интересно только первые двести раз, а потом уже скучно и никакие вариации не развлекают, — невозмутимо ответил Он, не поворачиваясь.

Победила, разумеется, Катрин, хотя и ей досталось: обе руки были проколоты, не считая мелких царапин, и она немного прихрамывала.

Зато и благосклонность хозяина была более выраженной, чем в отношении Де Бражелона.

Он похлопал рукой по ноге и Катрин сразу прыгнула на колени, как кошка. Платье безжалостно смялось, хотя оно и так уже мало походило на придворный наряд – кровавые пятна и прорехи его совсем не украшали.

Он обнял Катрин за талию – она сразу обвила руками его шею – после этого обратился к Этне.

— Оставайся тут со мной. Скучно мне одному. Они только внешне похожи на людей, но на самом деле всего лишь куклы.

Сердце девушки забилось чаще от этих слов. Он продолжал:

Они не возражают мне, не перечат, выполняют беспрекословно все, даже самые глупые приказы. Мне нужен кто-то как ты.

Зашевелился первый червячок подозрения.

— В качестве кого?

— Мы будем жить во дворце, ты и Катрин станете моими фаворитками. Только тебе надо переодеться, — Он сверху вниз окинул оценивающе-снисходительным взглядом ее повседневную одежду: красный полинявший топик и темно-коричневые бриджи. — А то будет не гармонично смотреться. Катрин поможет тебе подобрать что-то соответствующее.

Хрустальный замок, только что стремительно воздвигнутый, со звоном разлетелся на мельчайшие куски. Внутри Этны как лава в жерле вулкана, вскипала и поднималась всепоглощающая ярость. Чтобы не дать ей выход раньше времени, она медленно выдавливала слова, словно не понимала сути его предложения и хотела уточнить:

—Ты хочешь превратить меня в еще одну марионетку? Такую же как эта?! — ее палец указал на Катрин, сидящей у Она на коленях, с по-прежнему бесстрастным лицом

— Нет, конечно, — Он немного смутился, — я же сказал, что ты не такая, как они, а другая, интереснее.

Жалкая попытка придать другой смысл необдуманным словам. Если б Он был великим оратором, и тогда бы у него ничего не вышло.

Он понял по ее покрасневшему лицу, сузившимся глазам и плотно сжатым губам, что сказал не то. И попытался исправить ошибку, но, как обычно бывает, вышло только хуже.

— Не хочешь – не надо. Мне хватит одной Катрин. Конечно, две фаворитки лучше, чем одна…

Ярость дошла до предела, стала искать выход – и нашла!

Из ладоней девушки ударили толстые серебристые струи, но не жидкости, а мириады наноботов. Они устремились вперед и, подчиняясь вспышке ярости, готовы были стереть все на своем пути, распылить на атомы, уничтожить.

Одна струя полоснула по Катрин, отсекла ей руку по локоть и та истошно завопила, Он сразу сбросил ее с себя, с отвращением и страхом, с каким отбрасывают случайно попавшуюся гадюку, вскочил и отступил в угол шатра. Этна кинула взгляд на Она и с удовлетворением отметила, что хотя бы такое примитивное чувство, как ужас, у него еще сохранилось.

Напудренное красивое лицо осталось таким же белым, но на нем выступили крупные капли пота, глаза вылезли из орбит и лихорадочно двигались, будто ища выход из маленького шатра, тонкие полоски бровей уползли высоко вверх, а рот широко открылся в беззвучном крике.

Этна еле сдержалась, чтобы не рассечь его пополам, вместо этого она резанула продолжением своей правой руки по одной из цепей, на которых висела скамейка. Рассеченная цепь упала с глухим звоном, и скамейка левой стороной легла на землю.

Он замер, не делая попыток убежать или сопротивляться.

Но ярость Этны уже иссякла, как и струи из ее ладоней. На смену ярости пришло опустошение. Холодное и безжизненное, как космическое пространство.

Она повернулась и пошла к своему коврику, но боковым зрением уловила торжествующий взгляд Катрин, которая пришла в себя, и сидела на земле, прижимая обрубок руки.

Странно. Неужели.… А, впрочем, это сейчас волновало ее меньше всего.

***

В пространстве висели полупрозрачные сферы. Внутри каждой - живое существо. Определить их происхождение визуально не представлялось возможным. Трансформированные гуманоиды и насекомые с пятипалыми конечностями, осьминоги, пауки и множество особей, сочетающее в себе черты разных биологических подвидов и классов.

Этна сидела по-турецки в одной из сфер, временно сменив на неё свой любимый коврик. Она находилась всех ближе к центру.

В центре притяжения всех сфер величественно завис огромный астероид пирамидальной формы. Вершина пирамиды – многогранник, с тремя красными глазами-сенсорами на каждой из сторон, медленно вращался.

Астероид, покрытый бороздками и небольшими кратерами, внутри был полый и там обитал сверхсложный компьютерный комплекс.

Комплекс носил короткое и внушительное имя – Судья.

Его основное предназначение - определять истину в спорах и выносить приговоры за преступления.

Своими действиями Этна нарушила сразу несколько законов. И хотя она не могла бы сказать, не покривив душой, что сильно сожалеет, но сейчас думала, что лучше было бы поступить иначе: просто развернуться и уйти, оставив Она с его марионеткой Катрин.

Странное поведение которой все еще занимало Этну, но сейчас не место и не время думать об этом.

Она устремила свой взгляд на Судью. Громадина не вызывала страха, но невольно внушала уважение.

Если поначалу выносимые приговоры пытались оспорить, то спустя короткое время оставили даже попытки сделать это. Судья набрался опыта и выносил решения поистине соломоновы.

Кроме обостренного чувства справедливости, Судья обладал двумя крайне важными для его деятельности достоинствами – неподкупностью и абсолютной беспристрастностью. Случись так, что попади на скамью подсудимых его создатель - а может быть создателей, решивших облагодетельствовать вселенную, было несколько - то и он получил бы заслуженное.

Этна дала показания. Точнее, она просто думала о произошедшем, а Судья телепатически считал образы и мысли из ее головы.

Конечно, проскочило несколько весьма интимных фантазий-воспоминаний, но на тактичность Судьи можно было положиться: он разбирал и более деликатные случаи.

Возможно, что где-то здесь в одной из сфер сидел Он и тоже давал показания. В пределах видимости Этна его не заметила, а перемещаться было нельзя. И может, даже сейчас на его коленях сидит Катрин. От подобной мысли Этну слегка передернуло. В последнее время она , к своему неудовольствию, много думала о Катрин.

На вынесение приговора у Судьи не ушло много времени.

За нанесение ущерба и причинение кратковременной эмоциональной травмы Этна должна подвергнуться изоляции. Это было стандартное наказание. Смертная казнь никогда не применялась. Сроки изоляции от общества варьировались в зависимости от тяжести содеянного. Судья оперировал физическими константами, такими как скорость света, гравитационная постоянная и другими. Этна, одна из немногих, кто еще использовал земное время.

Компьютер перевел срок в привычное для нее времяисчисление – пять месяцев семь часов тринадцать минут и шесть секунд. Еще на нее накладывалось ограничение в количестве используемых наноботов на этот же срок - не более десяти миллионов штук.

Не то чтобы она обрадовалась, но думала, что наказание будет намного суровее. Ну что ж, Судье виднее.

Вернувшись на свой астероид, на котором и предстояло пробыть все время изоляции, Этна существенную часть наноботов направила на полное молекулярное воссоздание своего любимого коврика. Сама же села в кресло-качалку с архаичной книгой.

Странное наказание, особенно для нее. Она и так большую часть времени проводила в одиночестве. Изредка навещая Она. Теперь их отношения не будут прежними, даже если он подвергнет реструктуризации свою память и забудет все, что произошло. Она сама не собиралась ничего забывать, какими неприятными не были бы воспоминания - они часть её. Люди или те, в кого они превратились, давно перестали быть расой, а стали самодостаточными особями, имеющими сходство только в части генетического кода. Религиозные, социальные, экономические мотивы их больше не объединяли, и как следствие – история человечества закончилась, хотя физически его представители существовали и были довольно многочисленны.

Она вновь вернулась мыслями к Катрин. У нее мелькнуло подозрение, что та не бездушный послушный клон, а обладает собственной волей, хитро притворяется и играет роль. Но для чего? Быть рядом с Оном?

Слишком невероятно и безумно даже в виде гипотезы.

Смогла бы она так поступить?

***

Срок изоляции закончился, можно было передвигаться в пространстве, наноботы разблокировались. Этна приступила к реализации плана, который обдумывала последний месяц. Она превратит свой астероид в автономный космический корабль и отправится путешествовать по вселенной, в поисках загадок, необычных явлений и, быть может, людей, которые не утратили человечность.

Спустя несколько дней у астероида появились ионные двигатели и несколько дополнительных генераторов силового поля для защиты от метеоритов. Этна не стала ни с кем прощаться, но решила начать свой полет с некоторой торжественностью, некогда обычной для подобных мероприятий. Знания об этом она почерпнула из бумажных книг.

Этна нажала красную кнопку с надписью “Старт”, двигатели заработали, и астероид медленно полетел в космическом пространстве, направляясь к Проксиме Центавра, ближайшей звезде, около которой находилась первая человеческая колония.

Так началось путешествие Этны.