Цефалотус мешочковый или Нужны ли рядом люди

– Я не пойду туда, – повторила Юля твердо, – можешь меня уволить.

Было утро воскресенья. В офисе кроме нас – никого.
Уволить ее я не мог, по крайней мере, не прямо сейчас.

– Ты просто постоишь возле двери, – сказал я примирительно, – Я же не могу зайти туда один.

– Это примета такая?

– Это инструкция такая, блин.

Я отвернулся от нее, давая понять, что разговор окончен. Стал застегивать защитный костюм, потом перчатки. Юля пожала плечами возмущенно, но все-таки встала в дверях. Я поднял на лицо маску, сжал секатор и открыл дверь в теплицу.

Ох, там у нас была красота неописуемая. Даже у меня по спине поползли мурашки.

Это проклятие мы вчера посеяли в кадку номер восемь, но за ночь оно разрослось на половину теплицы. В начале оно проявлялось, как цефалотус мешочковый, хотя ободки вокруг чашечек были с неприятным синим отливом, а сами чашечки блестели слишком уж глянцево для цефалотуса. Но дальше все пошло вперемешку, какие-то стрелки, как у вьюнков, неприятные голубовато-волосатые побеги, которыми оно залезло, в две соседние кадки и все там передушило. А внизу, уже на полу, я разглядел несколько смутно знакомых водянистых звезд.

Это же как у жирянки звезды, вспомнил я, уже начиная орудовать секатором. Точно, на практике же было. Слепая ярость.

Даже воздух в теплице поменялся – стал душный и какой-то приторный. Дышать под маской было трудно, но снимать ее совсем не хотелось.

Да уж, давненько мы не видели здесь такого. Это вам не бледный вьюнок зависти коллег и не росянка ревности – наши самые частые клиенты. И даже не более опасный гость – венерина мухоловка (семейные проклятия). О нет. Этого монстра породило свежее проклятие типа «Чтоб ты сдох!», наложенное сильным магом. Точнее, нет, не свежее, но недавно его от души так обновили.
Однако, какую бы опасность ни несло само проклятье, его семенная проекция, слава Кааксу, убить никого не могла. За двадцать минут работы секатором от нее ничего не осталось.
Я отобрал пару листьев и цветков для анализа, остальное затолкал в утилизатор. Включил нагрев, снял перчатки и маску, вытер пот со лба.
***
Жуткий цефалотус вырос из посева Леонида Бойкова, двадцати девяти лет, проживающего на Парковой улице, дом три, квартира восемнадцать. Судя по журналу, семена ему выдали в понедельник, когда как раз была моя смена. Я даже вспомнил его -- высокий, сутулый, в очках. Очень вежливый – на нем кончился картридж в принтере, а он не скандалил, спокойно ждал, пока я поставлю новый.

Все это совсем не вязалось с яростью и ненавистью, которые проросли за ночь из его семян.

Кому же ты так сильно насолил, Леонид Бойков? И главное – как ты до сих пор жив?

Пока я размышлял об этом, Юля просунула голову в дверь.

– Ты все убрал? Ужасно противное.

– Да, заходи, – сказал я примирительно, – Вот чувак с этим жутким проклятием. Леонид Бойков. Напиши ему, пригласи в понедельник к нам. Или лучше позвони, чтобы точно пришел.

Юля посмотрела на меня непонимающе. Видимо, не хотела звонить по телефону, тем более проклятому. Я тоже не хотел, так что невозмутимо продолжил.

– И вот этим ребятам надо написать. Их посевы были рядом с Леонидом, и его проклятие их удушило. Так что придется сеять заново. У одной, Елены Ищенко, номер семь, кажется, ничего не выросло, но все равно, лучше подстраховаться. Сделаешь?
– Илья, ты что! Это Леонид же ужасно проклят. А если с ним что-то случится за выходные? Мне кажется, мы должны к нему съездить.

Мне эта мысль тоже приходила, еще раньше, но я ее отмел. В понедельник будет вся клиника, вместе и разберемся. Вернется из отпуска Надежда Борисовна, будет Семен. Они не то что с цефалотусом, они с самим Сатаной справятся. Если, конечно, он захочет обидеть кого-то из клиентов.
Но сейчас-то были только мы с Юлей и Дима. Причем Юля – стажер, а Дима и вовсе водитель, значит, отвечать за все придется мне. А я вообще-то не специалист по контактным снятиям, я вообще-то друид.

Впрочем, показывать перед Юлей свой страх тоже не хотелось.
– Ладно, можно и съездить, – сказал я.
***
Третий дом на Парковой оказался пятиэтажкой.

В машине я успел навоображать себе всякое, но двор выглядел вполне безмятежно. Упитанные голуби, старушки на лавочке, девочка-подросток со смартфоном на детской карусели.

Мы нашли подъезд Леонида, поднялись на третий этаж. Дверь у Леонида тоже была вполне обычная, пламя из-за нее не вырывалось, и кровь не вытекала. Мы позвонили, постучали, снова позвонили, но за дверью была тишина.

Я уже хотел с облегчением уйти, как вдруг мы увидели Леонида. Он поднимался по лестнице, ведя на поводке собаку корги. С нашей встречи он не изменился, и вообще – для проклятого выглядел совсем недурно.

– Здравствуйте, я Илья из «Гербивикуса», мы с вами виделись. А это Юля, наш стажер-терапевт. Мы по поводу вашего посева. У вас там небольшие проблемы, – я не знаю, почему я сказал «небольшие». Проблемы у Леонида были размером с дом.

– Мы подозреваем, что на вас проклятье как минимум четвертой степени, – перебила меня Юля, – Можно вас осмотреть?

– Хорошо, – сказал Леонид, – Давайте пройдем в квартиру.
Мы зашли в прихожую – длинную, но какую-то очень тесную и душную. Леонид полез за тапками, что-то упало с вешалки, он стал это поднимать, потом упало что-то еще. Свет он почему-то не зажигал, а я все не мог ему сказать, что мы никуда проходить не будем, и тапки не нужны. Вся эта суета нарастала, а с ней и ощущение тяжести. Плохое было место, очень плохое. Вообще-то я – друид, я такие вещи чувствовать не должен. То есть, если я их чувствую, значит, уже совсем трындец. Я покосился на Юлю, она как ни в чем не бывало наклонилась к собачке.
– Ой, какая лапа. Можно погл… – начала было она, но я ее вовремя одернул.
Собачка послушно потрусила в конец коридора, улеглась там на коврик. Морда у нее была тоже усталая. Ну еще бы, в такой квартире живет, с проклятым хозяином.
Леонид, наконец, закончил свою тапочную эпопею и распрямился. Посмотрел на нас печально, но с какой-то покорностью.

– Позвольте, Юля вас осмотрит – сказал я.
– Да, конечно.

Юля взяла его руку, подержала в своих.
– Вижу проклятье, – сказала она через полминуты – Типа трамвайного. Снимать?

Трамвайными у нас называли слабенькие проклятия вроде тех, которыми награждали друг друга пассажиры общественного транспорта. Обычно такие сами отваливались за пару-тройку дней.

– Нет, ты что! Не трогай, – закричал я.
Юля и Леонид как по команде отдернули руки друг от друга. Посмотрели на меня испуганно.

– Если проклятие наложил сильный маг, ты можешь его просто не видеть. Начнешь снимать – и тебя тоже заденет.. А может быть и вообще – всех вокруг.

– Да, ты прав. Это я дура. Но что же нам теперь делать? – спросила Юля.

Но я тоже не знал, что нам теперь делать. И вообще – мне срочно захотелось обратно в кабинет к моим кадкам и веткам. Они бы, конечно мне все сразу рассказали, зелененькие мои.

– Леонид, я могу попросить вас пойти с нами? Мы попробуем сделать еще несколько анализов в лаборатории.
– Хорошо, только воды собаке налью.
***

Внизу я сразу залез в машину и достал из бардачка амулет со щитовыми чарами. Леонид метнулся было за мной, но я его остановил. Очень живо вспомнился случай в Курске, когда машина с проклятым пациентом вылетела на встречную полосу.
– Наденьте это, пожалуйста. И пойдемте через парк, – сказал я тихо, но твердо, – Здесь недалеко.
Здесь было довольно далеко. Но спорить со мной никто не стал, и мы пошли через парк. Леонид в центре, я слева, на расстоянии. Юля шла справа, но поближе, видимо, про случай в Курске не знала.

– Вы с семенами все делали стандартно? Держали под подушкой, не вынимали? – спросил я.
– Да, три дня. Все как в инструкции.

– А вы не могли, например случайно облучить их ультрафиолетом. В солярий вы их не брали? – продолжил я как можно непринужденнее.
– Нет, зачем? Конечно, нет.

– Я задам вам несколько личных вопросов, хорошо? В случае проклятий это бывает важно.

– Хорошо.

– Расскажите, где вы работаете?

– Я бэкенд-разработчик.

– Отношения с коллегами нормальные?
– Да я их и не знаю почти. Они в основном на Кипре. Но вообще хорошие.

– А с родителями?

– С мамой хорошие. Отец умер, когда я еще в университете учился.

– Братья, сестры?

– Нет.
– А девушка?
– Была, мы расстались зимой.

– Как ее зовут? – зачем-то спросил я.

– Катя.

Леонид отвечал на все вопросы коротко, но как-то очень добросовестно. Смотрел дружелюбно, мол, если нужны еще пояснения, то он их даст. Я подумал, что в этой кипрской фирме им должны быть очень довольны. Но увы, пока что ни один вопрос не приблизил нас к разгадке.

– Из-за чего вы расстались?

– Она мне изменила, – сказал Леонид все так же спокойно.

Я нахмурился. Если изменила – это наверное не вариант? С чего бы ей его ненавидеть? Вот если бы он ей изменил…

– А до нее?
– Была другая девушка, Алена. Давно еще, три года назад.

– А с ней как вы расстались? – спросил я без особой надежды.

– Мы не расстались. Она попала под машину и умерла, – тихо ответил Леонид.

Остаток пути до клиники шли молча.

***

– Смотри, пепел в пламени Вуда дает красный цвет. Это значит, что проклятье, было скреплено кровью. Такое бывает, когда проклинающий и жертва пролили кровь друг друга.

– Как, если бы у Леонида с Катей была перестрелка? – спросила Юля.

– Что? – опешил я, – Ну в общем, да. Как вариант.

– С другой стороны, если бы это была любовь, переходящая в ненависть, выпал бы осадок с реактивом Воронцова. Но осадка нет. Вообще, даже не помутнело!

– Получается, она его совсем не любила?

– Какая «она»? Почему сразу она? Может быть, это вообще незнакомый человек!

Мы стояли, склонившись над моим столом, где я успел сжечь листья и цветы зловещего цефалотуса.

Стояли и ничего не понимали.
Пока я возился с пеплом, Юля просветила ауру Леонида на спектромагометре и взяла его кровь на анализ. Это тоже ничего не дало – он упорно выглядел, как человек, не затронутый никакими проклятьями. С другой стороны, мы все знали случаи, когда опытные колдуны маскировали свои проклятья. Их не удавалось увидеть ни напрямую, ни через кровь, ни даже по слепку тени. В конце концов, для этого и придумали семенные проекции – от них ничего не скроешь.

Сам Леонид во время этого консилиума ждал в приемной. Так ни в чем и не разобравшись, мы снова пошли к нему.

– В общем, анализы у вас все хорошие, проклятий мы не нашли, – начал я издалека.

– Леонид, – одновременно вступила Юля, – вы не били Катю? А Алену? Отвечайте честно, пожалуйста. Если Вы соврете, я все пойму.

Понять было бы трудно, потому что аура Леонида и так ходила ходуном, а еще ее частично скрывал щит. Чтобы разобраться в этой каше, надо было быть очень сильным ментальным магом. Но Леонид этого, конечно, не знал.

– Я не бил – сказал он испуганно.

– А родители. Простите, родители в детстве вас не били? – спросил я. Теперь уже жеманничать было глупо.

– Не били.

Я сел на кушетку для осмотра, положил голову на руки. Все это напоминало дурной сон.

– Можно я поеду домой? – спросил Леонид, – У меня там собака одна.

Мы с Юлей переглянулись.
– Хорошо, минуту. Сейчас я вам дам семена, семенной тест мы повторим. Точно так же, как в первый раз, на три дня под подушку, не мочить, не облучать ультрафиолетом. В инструкции все написано. Если сегодня или завтра почувствуете себя плохо – сразу вызывайте скорую. И сразу звоните нам! В понедельник приезжайте прямо утром, Надежда Борисовна примет вас вне очереди. Вы можете взять отгул в понедельник?

– Могу. Послушайте, я правда поеду, – сказал Леонид, – В домовом чате пишут, что вроде в подъезде запах газа. Какой здесь адрес, чтобы такси вызвать?
Он вызвал такси, и мы с Юлей пошли проводить его через служебный выход.

– Простите, Леонид, а вы можете сказать еще раз – из-за чего вы вообще обратились к нам? – спросил я уже в лифте.

– Да как-то не знаю. Из-за всего. Действительно были неудачные дни. Я шею потянул в спортзале, на работе меня сняли с проекта. Потом собака заболела. Ну то есть ... она болела уже до того, у нее астма, но тут стало хуже.
Собака...

– Собака не спит с вами на подушке? – спросила Юля прежде, чем я успел оформить свою мысль.
Леонид уже открыл рот, чтобы сказать «Нет», но под ее грозным взглядом осекся.

– Иногда, – ответил он смущенно, – тем более, она же болела.

Мы с Юлей переглянулись.
– Хельга когда-нибудь кусала Катю?
– Один раз, – ответил он тихо, – когда Катя ей на голову дуршлаг с макаронами уронила.
Опустил голову, закрыл лицо руками.
***
Обратно к дому Леонида мы ехали с мигалкой. Уже из машины я позвонил в управление, вызвал дежурную бригаду. Сегодня дежурил Олег с ребятами, и это меня немного подбодрило.
Леонид сидел у окна, ни на кого из нас не смотрел. Руки у него дрожали.

Ехали мы без превышений, но под конец Дима ускорился, так что во двор влетели с ветерком. У подъезда Леонида стояла кучка жильцов и голубая газель. Я подумал, что это Олег и на пару секунд даже успел обрадоваться. Но это была Городская Служба Газа.

– Нам нужно внутрь! Скорее, – закричала Юля, выпрыгивая из машины.

– Стой, надо дождаться Олега!
Но она уже бежала вверх по лестнице. Леонид, как приклеенный – за ней.

Антивзрывное поле она закрепила кое-как, пришлось навешивать его заново. Так что догнал я их уже в квартире. Запах газа здесь был нестерпимым. Я сразу увидел, что Хельги на лежанке нет, зато рядом с лежанкой есть лужица рвоты. Юля с Леонидом уже были где-то в глубине, там падала мебель, и Леонид звал кого-то ласковым рыдающим голосом.

Впрочем, это все было не так важно. Я прошел в большую комнату, встал примерно в центре. Все окна Леонид уже открыл, вот молодец, недаром, в кипрской фирме работает. Где у нас тут роза ветров? Окей, пусть будет здесь.

Очистку воздуха я в последний раз делал еще на практике в универе. Прикинул параметры, представил торнадо, которое втягивает все в центр комнаты и отправляет в окно. На лбу у меня сразу выступил пот, а вот с воздухом ничего не выходило, и на секунду мне даже показалось, что запах газа стал сильнее.
Я повернул голову и увидел, как Юля вытаскивает Хельгу из-под дивана. Опускается на колени, пытается надеть ей человеческую кислородную маску. Это она у газовиков что ли успела спереть, подумал я краем мозга. Голова у Хельги свешивалась, как увядший цветок. Маска на ней не держалась.

Я дал себе мысленную пощечину и вернулся к воздуху. Перечеркнул торнадо, и вместо этого представил, что я – спатифиллум. У меня острые изумрудные листья и красивые белые цветы. Я умею выкачивать из воздуха какую угодно отраву, и для меня она не отрава, а совсем даже наоборот. А вместо нее я выделяю кислород, много вкусного кислорода, такого нужного всем вокруг – и людям, и собакам… Листья, цветы... я почувствовал, что стало поддаваться. Секунды потекли, длинные, тугие, неприятно бьющие по глазам. Капля за каплей воздух становился чище.

Перед глазами уже клубился туман, но я все же увидел, как Юля сердито командует что-то Леониду, он поднимает Хельгу за подмышки, Юля погружает пальцы в густую шерсть на животе. Солнечное сплетение хочет найти, подумал я отрешенно. Да только где ж оно у собаки. Тут в ушах у меня зазвенело, и наконец все заволокло блаженной тьмой.

Я пришел в себя, сидя у стены. Леонид сидел возле лежащей Хельги и гладил ее по голове. Собачка дышала тяжело, но ровно. Юля стояла чуть поодаль, зажимала платком льющуюся из носа кровь. Запах газа совсем испарился, из открытого окна пахло дождем и тополями.

– Ого, весело тут у вас, – сказал шагнувший из коридора Олег.
***

– Мы завели ее вместе с Аленой. Я сначала не хотел, можно сказать, она меня уговорила. У меня ведь никогда не было животных, мама запрещала. Когда Хельга появилась, я был буквально в шоке от того, какая она умная. Ну и вообще от того, как это здорово, когда есть кто-то еще живой, кто встречает тебя с работы. Я даже подумал – вы только не смейтесь – что это читерство какое-то, ну не может она каждый раз так мне радоваться. Мы очень счастливо жили втроем: я, Алена и Хельга. Почти целый год.

Теперь слова лились из Леонида, как вода.
Мы стояли кружком вокруг Хельги, лежащей на диване. Она все еще была в кислородной маске – на этот раз уже в собачьей. После того, как Олег с ребятами все проверили и уехали, Леонид вызвал еще и ветеринарную скорую помощь.

– Когда Алена разбилась, я очень себя винил. Мысли были разные. Не знаю, до чего бы я дошел в итоге, если бы не Хельга. Но я решил, раз Алены больше нет, я должен позаботиться о Хельге. Должен обеспечить ей счастливую жизнь.

С Катей мы ознакомились через два года. Она сестра девушки моего друга, в общем, на его дне рождении и познакомились. Да, Катя не любила Хельгу, я думал, со временем все изменится, но нет. Она хотела съехаться. Хотела, чтобы я переехал к ней. Вроде как, в этой квартире слишком много Алениных вещей, она здесь чувствует себя неуютно. Но я не хотел никуда отсюда уезжать, здесь хороший район. И парк недалеко, мы с Хельгой уже привыкли там гулять.

На этих словах Леонид левой рукой показал на окно, где виднелся кусочек парка. Правую он ни на секунду не отнимал от Хельгиной задней лапки.

– Наверное, она думала, что, если бы не Хельга, я бы согласился съехаться, не знаю. Ну и вообще они не ладили. Хельга ее тоже не любила. Плохо себя вела на прогулках, один раз даже убежала. Потом был этот случай с макаронами, я тогда сильно на Катю накричал, мы поссорились. Это было в декабре в прошлом году. Потом я извинился, она тоже извинилась, и вроде как, мы снова сошлись. Вроде как. Но это оказалось ненадолго: на Новый Год Катя купила нам билеты в Сочи, а я не смог поехать из-за Хельги. Если бы Катя хоть заранее сказала – я бы еще мог кого-то попросить. А так – ну куда ее деть в праздники? Катя улетела одна, там переспала с каким-то местным. Написала мне, что мы расстаемся.

– А вы?

– А я написал «Понятно, хорошо».

Ни я, ни Юля не нашлись, что ответить на это.

– Скажите, ей же теперь станет лучше? – спросил Леонид после паузы.

Пока я соображал, кого он имел в виду, Катю или Хельгу, Леонид продолжил.

– Астма ведь появилась из-за проклятия? Теперь она пройдет?

Я опять замялся.

– Вообще, проклятия животных не очень хорошо изучены, – выручила меня Юля, – Но по логике вещей – да. Я могу вам дать контакт магического ветеринара, он даже спектромаграфию собакам делает. Хельга, ты же не испугаешься спектромагометра, да? Кто у нас тут хорошая девочка?

Пока они ворковали на Хельгой, я сделал круг по комнате. Обычная комната, стол с компьютером, телевизор, диван, гриф для штанги. У стены большая монстера, я машинально проверил землю пальцем – залитая, как я и думал. Каких-то «вещей Алены» я здесь не заметил, если, конечно не считать большую фотографию. На ней были все трое – Леонид, Хельга и красивая кудрявая девушка (врял ли Катя).
Но все-таки легко было представить, что Катя чувствовала себя здесь лишней. Я думаю, что кто угодно рядом с Леонидом и Хельгой почувствовал бы себя лишним.
Но прямо возненавидеть собачку? Я перевел вгляд на Хельгу. Она лежала все так, печально свесив голову. Леонид осторожно гладил ее ухо. Интересно, гладил ли он так нежно Катины уши?

– А что произошло недавно? – спросил я.
– Простите?
– Первый слой проклятия старый. Он явно наложен, когда вы с Катей еще были вместе. Но недавно появился новый слой. Примерно на прошлой неделе. Из-за него, скорее всего, Хельге и стало хуже.
– О, это наверное был день рождения ее отца.

– Отца?

– Катиного отца. У него день рождения восьмого августа. Год назад мы еще встречались, Катя позвала меня к ним на дачу. На шашлыки. Но я не смог. Утром Хельга проглотила жевательную кость, пришлось срочно ехать к ветеринару. Может быть, Катя сейчас вспомнила тот день? И не знаю … расстроилась?

– Может быть, – сказал я, – Кстати, нам нужны контакты Кати. С ней свяжется служба магического контроля.

– Они ее не накажут? – спросил Леонид.
С тревогой спросил. Хотя мне могло и послышаться, конечно.
– Нет, не думаю. Скорее всего, она действовала неосознанно. Но ей надо будет пройти обучение, чтобы контролировать свои способности. Тем более, способности тут явно выше среднего, она может и профессию магическую получить. Она ведь молодая – сколько ей?

– Двадцать семь.

– Для ведьмы совсем молоденькая, – улыбнулась Юля.

– И она больше не будет проклинать Хельгу?

– Ну, я скажу вам честно – преступления против животных у нас пока что плохо контролируются. Особенно, если нет летального исхода. Ей, конечно, скажут обо всем, но гарантий нет. Тем более, полный контроль над силами придет не сразу, а мы имеем дело с .. довольно сильным эмоциональным фоном. В общем, рецидивы могут…

– Леонид, – вдруг перебила меня Юля, – простите, что я встреваю, но вы же после Сочи не общались с Катей?

– Нет. То есть, я поздравил ее с днем Рождения. Она не ответила.
– Так может, вы ей сами позвоните, и объяснитесь с ней? Попросите ее?

– Я? – спросил Леонид удивленно.
– Да, именно Вы! Я думаю, Катя вас … не ненавидит.

На этой радостной ноте мы стали прощаться. Я изо всех сил подталкивал Юлю к выходу. Леонид наконец отпустил Хельгину лапку и даже смог пожать нам руки.
– Большое вам спасибо! Особенно, вам, Юлия Андреевна! Вы очень добрая, – сказал он, повернувшись к стремительно краснеющей Юле, – и очень смелая.
А Хельга подняла голову и дважды вильнула хвостом.