Светлана Ледовская №2

Никогда не умирай

Никогда не умирай
Работа №285 Автор: Струкова Татьяна Борисовна

Когда-то я был рыжим. Во мне текла кровь ирландцев. Несмотря на то, что случилось со мной, я даже сейчас рыжий.

«Был ирландцем» звучит по-идиотски, особенно когда говорят о живом. Но сперва послушайте. Если все поймете, вам точно станет не по себе.

Где-то далеко во Вселенной существовал Город. Может, он есть и сейчас, не знаю. Он находился во многих мирах одновременно, и на Земле он тоже был. У нас составители карт обозначали его кружочком с подписью «Сан-Фернандо». Они утверждали, что Город стоит на пересечении двух параллелей, а с изнанки мира, там, где пересекаются два меридиана, находится большой вулкан. Но на самом-то деле Город вообще назывался на разных языках по-разному и не имел ни длины, ни ширины. Я мог сесть в автомобиль и катиться на предельной скорости в любом направлении сколько угодно. Город не заканчивался. Это все потому, что я не хотел отсюда уезжать. Говорили, что кое-кто из Города все же сматывался, но они, скорее всего, принадлежали к той породе людей, что уходят всегда и отовсюду. С работы, из дома. И, в конце концов, из Города.

А мне здесь нравилось. У меня в заливе стояла своя яхта. Я состоял в лучшей на свете футбольной команде. Наш тренер был потрясающий мужик. Он учил нас не только мяч гонять, но и жить по-настоящему. Это понимали все, но между собой никак не обсуждали. Пацанам не пристало признаваться друг другу в том, что они жить еще толком не умеют.

Мне было пятнадцать лет.

- Убейся об стену! – орал на меня мой богатенький папочка. – Юниор недоделанный! Заработаешь переломы и шрамы на морде! И станешь никем, как твой драгоценный Кински! А управлять корпорацией будет Санта-Клаус, ядри т-твою породу!

Я соглашался с отцом и сливался в туман. Санта-Клаус в качестве управляющего – это, конечно, круто. Но моему сводному брату от тети Мэгги шел десятый год, и он — пай-мальчик. Убиваться об стену, в смысле корпорации, придется ему. А я пока не знаю, кем стану.

В городе я считался звездой первой величины. А почему – и понятия не имел. Но многие парни мне подражали, а девчонки заглядывались. Из-за меня даже появилась новая мода – быть ирландцем. Кое-кто начал краситься в рыжий цвет. Все таращились на мою шевелюру. Как же – вот я, Стен – спортсмен, любимец девчонок! Все, кто тоже на тачках, копировали мою манеру хлопать дверью. Уписаться от смеха! У меня же замок – ручной работы! Папаша еще поставил. А мастер, который делал, смотался из города…

Я боялся дня, когда мне стукнет шестнадцать. Черт знает, что может произойти, когда я повзрослею окончательно. Я прятался от себя, пока мог.

В Городе были кое-какие штуки, о которых известно только посвященным. Например, заброшенные лифты. В небоскребе, если только он, конечно, настоящий, а не сотворенный сдуру каким-то фантазером, число этажей известно лишь приблизительно. Кое-где лифты ходят еще по старому расписанию. А оно давно забыто. Я выискивал старые файлы, потому что с закрытых этажей можно попасть в очень странные места. Например, в другие миры, в преисподнюю или даже на небеса. Об этом время от времени нам напоминал пастор, специально, чтоб не лазили. Мало кто на такое решался, в общем. Даже мне пока что смелости не хватало.

Под крышами небоскребов всегда были каморки. Пустые, вроде как, в них должны стоять моторы, чтобы лифт двигался, но там никогда ничего такого не было, только бетонный пол и стенки. Прекрасное место, чтобы спрятаться от кого угодно, даже от себя. Туда я наведывался часто, иногда каждый день.

До шестнадцатилетия мне оставалось совсем чуть-чуть. Вот тогда и случилась вся эта история.

Однажды сентябрьским деньком, пользуясь тем, что на на улицах много народу, я оставил тачку на одной из стоянок возле главной площади, и тихо улизнул пешком, запрятав рыжие лохмы под кепку, чтобы случайно не узнали. Есть тысяча способов сделаться незаметным, если хочешь. Я тогда собирался в одну из своих каморок, чтобы как следует подумать. Я не понимал, в какую девчонку влюблен. И влюблен ли вообще, а такие вещи всегда следует знать точно. А то пригласишь какую-нибудь покататься на яхте, а через сутки поймешь, что не ту.

Лифт ждал меня внизу. Везде – коробки или платформы, а здесь – деревянная рама с досками крест-накрест. Впрочем, будь тут сиденье на петле – я бы все равно полез. Каморка тут очень большая и хорошая. А что все двери на этажах разломаны, и иные миры в них видно — ну, слабонервным можно и не смотреть.

Лифт тащился так медленно, что о своей влюбленности я успел подумать и понял, что все девчонки мне одинаково симпатичны, но нужно мне сейчас совсем не это. А вот что? Тут рама дернулась и встала, а башка уперлась в холодный шершавый потолок. Наверху, как всегда, была темнотища. Я нащупал вход и оперся на руки, чтобы перенести задницу прямо на пол, и тут почувствовал, что мне что-то мешает.Что-то теплое и живое. И в джинсах.

Я нашарил ногу незваного гостя и дернул — не сильно, но ощутимо. Раздался писк.

- Ты кто? – бросил я нарочито грубо.

- Джен.

Судя по голосу, девчонке было около четырнадцати. Если такая мелюзга будет сюда лазить, то можно смело забить на любые вылазки. Спасать детишек и доставлять их родителям в мои планы не входило.

Я включил фонарь и направил луч ей в лицо. Клетчатая кепка натянута чуть ли не до бровей, ручки-ножки тощие, как лапки у воробья. Заморыш. И глазищи вишневого цвета в пол-лица.

- Не Дженни, значит, а Джен? - уточнил я с ехидцей.

- Угу, - буркнула девчонка. – Я знаю, что это твое место. Извини, пожалуйста.

- Ладно, фиг с тобой, - я выключил фонарь и сунул в карман куртки. – Подвинься! И кепку снимай! - зачем-то добавил я, устраиваясь рядом.

- А ты, значит, Стен, - задумчиво проговорила девочка.– Не думала встретить.

- Не думала! – рявкнул я в сердцах, ненавижу, когда вот так сразу узнают. – И больше не встретишь. Я меняю место!

- Не надо, - спокойно ответила Джен. - Я скоро умру, у меня рак. Месяца три-четыре, и все.

Я отвесил челюсть, не зная, что сказать. Никакого рака не существует, а если и есть, то не у нас. Ну у приезжих разве что... Да и те отлично понимают, что надо делать, если вдруг серьезно заболел или как-то еще вляпался. Ну, могут это не все, правда, но выход есть.

- А я ангелов видела, - вдруг начала девчонка. - Они...

- Заткнись!!! – заоал я. От нее вдруг повеяло такой жутью, что мороз по коже драл. Я дернулся, собираясь заткнуть ей рот ладонью, фонарь вывалился из кармана и полетел в шахту, минут через пять внизу мигнула вспышка взрыва. У меня в медкарте написано «условно смертен», а это значит, что ангелы могут прийти и ко мне тоже. Но вот как их прогнать вон, я пока не очень-то задумывался.

- Рак излечим, - сказал я, немного успокоившись.

- Ни фига он не лечится, - чуть слышно шепнула Джен.

- Да, врачи его не лечат! – разозлился я неизвестно на кого. – Врачи – это чтобы простуду лечить! А больше они ничего не умеют. Ты приезжая?

Дыхание у девчонки сбилось.

- Мы приехали, чтоб попытаться, - проговорила она страдальчески. - А тут нам сказали, что поздно, уже ничего не поможет.

- Врачи наживаются на приезжих, - я сунул руки в карманы и сжал кулаки. . – И на лечении насморка. А наши знают: чтобы вылечить что-то серьезное, надо пойти к черту.

- К кому? – в голосеДжен послышалось недоумение.

К черту — это только так называется. А на самом деле... – Я сбился, подыскивая слова. Вспомнилось, как ушел один пацан, очкарик. Сначала он время от времени забывал, как его зовут. А потом однажды сказал, что больше так не может, что имя это не его, и родители, и жизнь тоже не его. А все то, что его, надо найти там, где он это потерял. Потом пацан исчез. Лишь однажды над Городом прошел дождь, и прохожие видели в лужах отражение его лица.

- Надо просто уйти неизвестно куда, - тихо и совершенно неубедительно пробормотал я.

- Это как?

- Ногами!!! – я неожиданно вспылил. – Не выйти из города, не уйти в параллельные миры, а сделать что-то такое, о чем ты даже понятия не имеешь! Нужно взять и уйти в никуда!

- А ты так можешь?

- Нет. Пока что мне слабо, - признался я честно. – Но, хочешь, мы можем попробовать вместе?! Прямо завтра! Согласна?

- Ну… да.

От этих ее слов у меня как камень с души свалился. Ладно, пусть я потеряю ту большую и светлую перспективу, которую мне прочили с раннего детства. Фиг с ним, не очень-то и хотелось. Зато эта маленькая дура перестанет страдать и верить в то, что помирает.

- А сейчас давай-ка полезем на крышу!

Я ощутил, как Джен кивнула в темноте.

Над крышей горели звезды. Кроме звезд там вообще ничего нет. Здоровенные такие светила в густой непроглядной тьме, яркие — смотреть больно. А Города с крыши не видно. Только звезды и ночь, всегда ночь, даже если забрался сюда в полдень. Наверное, здесь слишком высоко и уже космос. Я сюда никого никогда не водил, заорали бы от страха и испортили всю затею. Другое дело — Джен. Она еще и не то видала, почему-то я был уверен в этом.

- Не страшно? - на всякий случай осведомился я.

- Не-е.., - раздался ее тихий восхищенный вздох.

Джен стояла в лучах звезд — маленькая, худая и напряженная, как струна, готовая порваться. Она даже вверх не смотрела, да это было и не надо — звезды, казалось, висели близко, совсем рядом, только руку протяни. А в глазах у нее светилась надежда. Такая, что мне стало страшно.

- Стен, ты правда меня заберешь?

- Правда, - кивнул я. – Завтра вечером. Внизу, у этого подъезда. Можно даже время назначить сразу.

- А почему завтра, а не сейчас?

- Потому что.

Я не хотел объяснять, что собираюсь как следует попрощаться с Городом. У меня тоже есть своя привязанность, пусть я даже о ней никому не говорю. Все равно мне скоро шестнадцать, и что-то должно случиться.

Я отвернулся, чтобы Джен не видела моего лица. И тут она вдруг ткнулась мне головой в плечо. Рукав потеплел и намок.

- Боишься..,- ляпнул я, не зная, что сказать.

- Теперь – да, - она всхлипнула. - Боюсь, что у нас ничего не выйдет.

- Не хнычь, ты уже не маленькая, - я обнял девчонку за плечи и утер ей глаза рукавом свитера. Она выпрямилась и чуть-чуть отстранилась.

И тут я сделал то, чего никак от себя не ожидал. Я раскрыл перочинный нож. В свете звезд блеснуло лезвие из дамасской стали. Да, ножик смотрелся весьма внушительно, такими, или почти такими, патрульные вырезают нечисть в заброшенных кварталах. Я искоса взглянул на Джен. На ножик она смотрела спокойно, будто бы я конфету из кармана вытащил.

«Врет она, что боится, - понял я. – Она, похоже, вообще не умеет бояться».

- Пошли, - я решительно взял ее за руку..

У края крыши я сжал ее ладонь. Она послушно остановилась. Я протянул наши руки над пропастью и полоснул ножом по пальцам. Мгновенный ожог боли, Джен ойкнула, но руки не отдернула. Струйки горячей крови медленно потекли по нашим сомкнутым ладоням, светясь в темноте странноватым лилово-оранжевым светом.

- Никогда не умирай… - прошептал я.

- Никогда… - как эхо, откликнулась Джен.

Большие капли сорвались с рук и прорезали светящимися линиями тьму внизу, как ночные метеоры. Я облизал порез. Вкус был горьковатым и терпким, как у молодого вина. Это была вообще никакая не кровь, а неизвестно что, похоже, процесс перехода уже запущен.

Вдруг до меня дошло: нужно сваливать уже сегодня, иначе может случиться большая дрянь. В Городе слишком легко заблудиться, я боялся, что Джен потеряется или еще как-нибудь исчезнет из моей жизни. Некоторые люди как привидения — то появляются, то пропадают, и с ними вообще ни о чем договариваться нельзя. Разумеется, Джен не из этой породы. Но я решил, что лучше не рисковать.

Она выслушала мои рассуждения и кивнула. Мы, на всякий случай, взялись за руки – Джен сама настояла на этом. Несколько часов мы просидели в каморке лифта, болтая о пустяках. Один парень мне как-то сказал: «Если вдруг соберешься уйти, то думай о ерунде. Будешь слишком серьезным - ничего не выйдет».

Ближе к вечеру мы покинули небоскреб. Я заставил Джен поесть в одной из моих любимых забегаловок. Нас ждали ночные дороги. Я боялся и старался не думать о том, что предстоит. Тот парень говорил: «Ты сможешь уйти не раньше, чем потеряешь все, что тебе дорого».

Джен взглянула на мою машину и удивленно наморщила лобик. У меня не простая тачка, а раритет, таких, говорят, не делали аж с середины предыдущего цикла. Тогда Город, как полагают историки, был меньше. Тачка у меня сияет медью и золотом, как пламя, под цвет волос. У нас в роду все рыжие, с незапамятных времен.

Я забрался на место водителя и включил прогрев двигателя, Джен юркнула на второе сиденье. Мы тронулись, но пока неспешно.

- Первый раз в «атомнике»? – спросил я, чтобы как-то разрядить напряженку.

- Да. У папы была на мезонных движках.

У меня в желудке вдруг заворочался ледяной ком. Месяц назад один приезжий сгорел в «мезонке» последней модели прямо посреди улицы. Ночью мы с пацанами ходили смотреть. Пластик как новенький, а все металлические части испарились. И на переднем сидении - тень водителя. Человека выжгло, а тень от него осталась. Понятно теперь, почему девчонку никто не ищет.

- У него была светло-серая тачка? – спросил я с деланым равнодушием.

- Если разглядывать ночью – то да, - с вызовом бросила Джен.

Я смолчал. Наверняка она не хуже меня знает, что в «мезонках» горят самоубийцы. Неистребимый дефект серии, эти машины слишком чувствительны к человеческим желаниям. Кто садится в «мезонку» с мыслями о смерти, погибает почти всегда.

Тем временем мы добрались до площади Большого Радиуса. Отсюда открывалась сто одна прямая дорога в бесконечность. Можно начинать разгон.

- Джен!

- А?

- Сейчас поедем очень быстро, - предупредил я.

- Гони! - в ее глазах блеснул азарт.

Миг — и очертания домов за окнами размазались серой мглой. Джен, вдавленная ускорением в кресло, восхищенно пискнула. Минута, две, три... десять. Я мысленно выругался и оставил попытки пойти на предельной скорости. Ничего у меня не получалось. То ли Город нас не хотел отпускать, то ли просто заело передачу.

Мы долго бесцельно мотались по Городу. Время от времени я выбирался из тачки, и покупал для девчонки разную чепуху: конфеты, игрушки, какие-то сувениры. Там, куда мы с ней уйдем, может не быть этих маленьких радостей. Еще я показывал ей Город. Все показывал. Даже Сокрытые Башни. Можно прожить здесь целую жизнь, а до них так и не добраться. Не все потянут, увидеть Башни может только тот, кто равен по духу Строителям Города. Джен завороженно смотрела на серые стены Башен, древние, как сама Вечность, но, стоило мне отвернуться, как Башни для нее исчезали. Жалко. Ну, Джен приезжая, все-таки, я не знаю, в чем ее настоящая сила.

Начало светать. Я остановил машину и отхлебнул бодрящий глоток минералки. Джен вдруг заерзала на сиденье.

- Стен, мне выйти надо! - пробормотала она.

Ну какой же я болван! Девчонкам время от времени бывает нужно в туалет. Сам-то я выходил неоднократно, но у девочек с этим все сложнее.

Мы находились в районе Кривых Переулков. Здесь нет никаких туалетов - на многие мили тянутся обшарпанные дома с дворами-колодцами. Я объяснил ситуацию и ненавязчиво предложил покараулить, пока она делает свои дела. Джен наотрез отказалась.

- Но ты же потеряешься... - растеряно пробормотал я.

- Не потеряюсь. И не сбегу. Пусти! - она обиженно отвернулась.

- Посиди пока здесь. Я кое-что придумал, - бросил я, затем вылез из машины, накрепко запер дверцу и отправился рыться в багажнике. Воздух пах бедой. Я нашел веревку, захлопнул багажник и снова уселся в машину, обвязал правую руку Джен, подергал узлы, выпустил метров десять веревки, отрезал, а обратный конец крепко-накрепко привязал к своему запястью.

- Все, давай!

Девчонка пулей выскочила из тачки и скрылась в проеме ближайшей арки. Веревка, натянулась и задергалась. Я открыл обе дверцы и напряженно слушал, как она там возится. Вроде, пока ничего страшного.

И тут же случилось то, чего я больше всего боялся.

За углом раздался скрип тормозов. Я тут же выскочил из тачки, чтобы поймать девчонку, водрузить обратно и смотаться отсюда побыстрее. Мы должны уйти с ней вместе. Только вместе. Иначе...

- Джен! – крикнул я, бросаясь в подворотню.

- Па… Папа! – раздался срывающийся девчачий вопль.

Сырой туман залепил мне глаза, я почти перестал видеть и остановился, хватая воздух ртом. Вокруг бешено мелькали фиолетовые тени. Вдруг налетел снег, холодный, острый, как осколки бритвы.

- Дженни! – крикнул какой-то мужчина.

Веревка на моей руке дернулась и обвисла.

- Стен! Я! Никогда! Не! Умру! – торжествующе прокричала Джен. Я ринулся на ее голос. В тумане хлопнула дверца машины, и светло-серая призрачная «мезонка», разрезая мглу, двинулась прочь.

Джен махала мне, сидя на заднем сиденье. Мужчина за рулем, бледный, как смерть, счастливо улыбался.

Я знал, что такие отчаянные, как она, частенько таскают с собой перочинные ножи, чтобы, если что, освободиться. У Джен теперь вечно будет с собой этот ножик. Она может больше не бояться смерти. Никогда. По ту сторону Вечности смерти нет.

Додумать это до конца у меня не вышло. Очень сильно дрожали руки. Тело сделалось слабым, пустым и легким, а душу как будто вынули и размазали по холодной бесконечности.

Я бросил машину и тупо побрел наугад. Подул холодный ветер. Казалось, он сейчас подхватит меня и помчит куда-то.

«Когда теряешь все, сразу становится очень легко. Тогда можно улетать», - донеслась до меня чья-то мысль.

Очнулся я уже под вечер.

- Э-э, Стен, тебе нельзя, - сказал незнакомый толстый мужик, отбирая у меня стакан с коктейлем.

Я огляделся и тупо подумал: кабак. Кабак был незнакомый. Стены белые с золотым бордюром, колонны, официантки в полосатых юбках и яркий, почти слепящий, свет. За столиком рядом со мной сидели трое незнакомцев, не старых, но и не слишком молодых. Чем-то мне они сильно не нравились.

- Где я? - я с трудом шевелил губами.

- Очнулся, - констатировал толстяк, отобравший у меня выпивку. – Теперь слушай меня внимательно. Ты находишься в городе Сан-Фернандо, он же Юмацак, он же Нибон… А мы – устроители гонок на яхтах.

«Ага, значит, я пока что еще в Городе», - равнодушно подумал я.

До залива отсюда далековато будет, - пожал я плечами. - Или нет?

За окошком висела густая тьма. Кто эти типы и зачем они среди ночи затевают гонки, и даже причем тут я, мне было глубоко до лампочки. Но, когда с тобой разговаривают, надо же что-то отвечать.

- Ты не дослушал, - продолжал толстый с нажимом в голосе. – Яхты у нас не морские, а с парусом, ловящим энергию звезд, - он посмотрел на меня, ожидая реакции.

- Про такие не слышал, - мотнул головой я.

- Ну, вот услышал, - сообщил он с деланной беззаботностью. – Кстати, ты в этих гонках участвуешь. Старт… Гм, точное время мы пока не обозначили, но стартуете вы скоро. Вас пятеро, и все новенькие, - он зачем-то потер нос. – Скоро Луна встанет высоко. Думаю, что обойти на яхте вокруг Луны для вас – плевое дело. Там всюду развешаны маячки. Обойдете Луну, вернетесь на Землю и сядете там же, где взлетели. Первому будет приз.

- И какой?

- Миллион кредитов, - сощурился толстый. – Устроит?

- Устроит. Давай контракт.

Он дал. Я размашисто подписал. Он расслабился. Остальные хором заржали надо мной и начали обсуждать репортеров. А я сидел в углу и думал: уходить — значит уходить. Кто и что тебе в этом случайно поможет — совершенно все равно. Лишь бы только никто не помешал.

Вербовщик сидел и приглядывался ко мне. Вдруг он схватил меня за руку и уставился на мои часы.

- Ну, и? – спросил я, выдержав паузу.

- Похоже, ты из очень отдаленной части Города, или вообще не отсюда, - он взглянул на меня с удивлением. - Или валялся без сознания слишком долго. У нас сейчас – час пополуночи. А на дату сам взгляни!

Я глянул и тихо присвистнул. У него на часах стояло десятое октября. Выходит, меня где-то носило почти месяц.

- Стартуем сегодня, пока не рассвело, - брякнул я, не желая затягивать.

- Конечно- конечно, - вербовщик заметно пьянел. - Сделаем, как ты хочешь, лишь бы остальные побыстрее оклемались.

Сидящий рядом с ним верзила доверительно сообщил:

- Мы такой шпаны наловили на этот раз, что сгодится только для массовки. Лишь ты один красавчик, заснимем крупным планом! Я пойду им укольчики сделаю, а то, небось, еще в отключке.

На старте нас оказалось трое. Куда подевались остальные двое, я не имел понятия. Над пустыми трибунами полыхали созвездия, прожектора выхватывали из тьмы лишь небольшой участок поля, а все остальное казалось нереальным. В свете софитов несколько хмурых типов возились с оснасткой летающих лодок. Суденышки были изящные, легкие, вместо парусов на мачте колыхалось призрачное пламя. Улетать на такой лодочке — песня, и время выбрано правильно — ночь, небеса ясные и звонкие, тьма скрывает все вокруг.

- Рожу скрои попроще! - вдруг рявкнул на меня мужик, вертевшийся возле камер. - Старт через десять минут, а этот у вас то ли пьян, то ли обдолбан! - крикнул он рекрутерам. - В порядок его приведите, живо!

- Стен, не дури, - покачал головой толстый. - Будешь плохо себя вести, зажму выигрыш.

Я расхохотался ему в лицо. Если рожа моя не нравится, пусть улетает сам! Да, я пьян, но не вином, и скоро Вселенная на вкус определит, много ли спирта в моей крови. Мне сейчас хорошо, невозможно, немыслимо хорошо, так, что можно умереть от счастья.

Пацаны, что считались моими «соперниками», растерянно пялились на глазки телекамер. Я пожалел их, но тут же забыл о мимолетном чувстве - ветер свободы кружил мне голову.

Ударил гонг. Нам приказали раздеться догола и влезть в скафандры, нарядные и блестящие, как фантики от дешевых конфет. Спец по экипировке подошел и сам на каждом застегнул перчатки. Затем собрал нас и шепотом объяснил, как правильно управлять нейтронными шкотами. Чтобы разглядеть эти туго натянутые меж снастей тоненькие ниточки, я таращился изо всех сил. Прицелы телекамер дернулись и отъехали в сторону, дабы не показывать наши вконец обалдевшие рожи крупным планом.

Зрачки у парней сделались огромными от ужаса. Кажется, до них уже вполне дошло, что это фарс, и обратно на Землю нас никто не ждет.

- На старт! - рявкнуло в динамике.

Я осторожно ступил на борт лодочки. Она мягко заколыхалась и оторвалась от земли. Я коснулся нейтронного шкота — тихонько, и восхищенно замер: тоненькая струна чуть слышно запела на верхнем «до». Два других шкота - «си» и «ля», следовало чуть-чуть подтянуть. Я подкрутил регулятор натяжения нити и бережно взял аккорд. Парус тут же полыхнул цветным сиянием и взвился, лодочка рванула вверх.Я тихо вздохнул и бросил на землю прощальный взгляд. Остальные продолжали возиться на старте, но почему-то не взлетали. Толстый, воздев мегафон, бегал и шевелил губами.Слов я уже не слышал, вокруг — и во мне, и в огромной бескрайней Вселенной, звучала тихая музыка, рождавшаяся сейчас под моими руками. Аккорд. И еще, и еще...

Лучи прожекторов подо мною дернулись вниз и влево, и вдруг погасли. Меня больше никто не видит! Повинуясь внезапному импульсу, я содрал с головы шлем, и полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух. Высоко в небе сияла полная Луна, окруженная искрами далеких звезд.

Я рассмеялся и заиграл по-другому, в ритме рок-н-ролла. Звезды подмигивали в такт, вспомнилось Рождество и гирлянды. Но тут почему-то подумалось, что светила — живые, и частенько разговаривают с людьми, но те их понять не в силах.

Я продолжал подниматься, вокруг резко похолодало. Звезды уже не мигали, они сияли в бездонной тьме и слегка пульсировали, как чьи-то горячие сердца. Внезапно, то ли со мной, то ли с миром, стало твориться что-то очень странное. Космос прорезали полосы яркого света, и я услышал, как существа с незнакомых планет тихонько шепчутся друг с другом, передавая свой голос через тайные ходы пространства. Я попытался спросить их, не знают ли что про Джен, но изо рта вместо слов вырвался сноп искр. Существа притихли, похоже, перепугались. Я вдохнул, чтобы снова окликнуть их, но легкие разодрал ледяной вакуум. Я прокашлялся и заткнулся. Раз такие дела, пока лучше помолчать.

Солнечный ветер заметно крепчал. Так меня запросто могло занести в астероидный пояс, а там разорвать на клочки метеоритами. Я поменял галс. Звезды сорвались с мест, оставляя сияющие росчерки, но потом замедлились и остановились. Мимопронеслось корявое, словно изрытое оспой лицо Луны. Венера медленно приближалась. Вскоре она подплыла поближе, сверкая, как драгоценный камень, и вдруг до меня дошло, что чем-то она ужасно похожа на секретаршу отца. И блеска ничуть не меньше, и тоже наверняка стерва. Я заржал, как ненормальный. Изо рта у меня полетели кристалы льда, разноцветные облачка и сияющие искры. Почему оно так выходило, я не успел задуматься. Увидел, что звезды – это души. Они светились не потому, что в них сгорали вещества, а потому, что иначе не могли.

- Убейся об стену! – прошептал я восхищенно.

В ответ хохотнула какая-то юная звездочка. Я развернул яхту, звезда замигала вишневым огнем и тихонько запела. Сердце у меня екнуло. У нее было сопрано четырнадцатилетней девчонки. Чтоб я сдох.

- Джен! –заорал я.

- Нет, - потупилась звездочка. – Мое имя Лидия. Я из созвездия Лиры.

- Где она?! – закричал я, схватившись за мачту.

Светила качнулись и завертелись по кругу. Они шептались, переспрашивали друг друга, не загорелась ли где-нибудь новая звезда. А потом разом замолчали.

- Я – отец Лидии, - прозвучал в сознании мужской голос. – В этой вселенной нет той Джен, о которой ты подумал. И никогда не было. Нам рассказали планеты.

- Ты лжешь! – закричал я. Захотелось съездить этому типу по морде, но только та вряд ли у него имелась, ведь звезда же.

«Все равно разыщу эту дуру, - сказал я себе. – Если не в этой вселенной, то в какой-нибудь другой. Отберу ножик и объясню, что от Стена никто не уходит без «до свидания». Звезды, похоже, услышали эту мою мысль, но промолчали. Во вселенной вдруг стало как-то неестественно тихо, как в море во время затишья перед бурей. Мне вдруг захотелось нарушить эту тишину. Я выбросил за борт перчатки и начал тихонько наигрывать на шкотах музыку. Пальцы резало, ранки жглись, кое-где из них вырывались легкие язычки пламени. Я действительно классно играл, потому что в последний раз. Тот самый рок-н ролл, который там, внизу, никак не удавалось дописать до конца, сейчас складывался сам. Наконец-то. Ведь нельзя уходить навсегда с недописанной песней. Я замечтался и не заметил, как левую ладонь отсекло шкотом. Боли не было, раны исходили огнем и горячим светом. Правая рука вспыхнула алым и обратилась в тончайший пепел, но музыка продолжала звучать из глубин моего естества, как будто я сам становился звездой и излучал во Вселенную огненную песню, которой не было ни конца, ни края.

На глаза навернулись слезы. Разве в космосе плачут вот так, по-человечески, когда еще чуть-чуть, и прежний облик истает? И кто-то неслышно ответил «да». Звездный свет дробился в слезах, как в линзах, разбиваясь на разноцветные полосы, и каждая звезда пела. О том, что нельзя исчезать насовсем, до конца. О том, что если кажется, что больше никто не ждет, то это только сейчас так кажется. Все они обязательно вспомнят. Вспомнят и придут.

«Но только меня уже не будет»

«Ты правда хочешь, чтобы было так?»

«Нет. Нет!»

«Тогда живи!».

Светила рассыпались мельчайшей пылью, но все пылинки были живые. Они оседали на лице, на губах, прожигали плоть, и где-то там, на другом конце вселенной, вновь собирались в звенящие и сверкающие шары — звезды. Я пел вместе с ними и горел, и все же не мог сгореть до конца.

«Джен тоже придет когда-нибудь, посмотрит на меня и не узнает». При мысли об этом сердце всколыхнулось жарким пламенем, но было уже не больно, боль сделалась чем-то далеким, почти невозможным, как будто горевать о своей судьбе уже не имело смысла. Вселенная вдруг распахнулась, и я увидел все — от атомов до далеких галактик. Увидел, какДжен, стоя в серых сумерках на огромном пустыре, утирает кулачком слезы. От отца она сбежала, влачить существование призрака где-то между жизнью и смертью оказалось не по ней. Она хотела стать прежней, живой, и сейчас лихорадочно размышляла, как этого добиться. Я потянулся к ней, переливая ей в жилы горячий свет. Джен закричала от боли, упала, ушиблась, и вновь закричала — уже от радости. Жизнь возвращалась к ней. За миг до того, как потерять сознание, она увидела, как над пустырем поднимается жгучее солнце иного мира.

«Солнышко» - называла меня мама, а потом и девчонки, и взрослые женщины. Эта плоть всегда хранила в себе слишком много света и жара, и сосуд однажды переполнился. Незримые швы, наложенные на тело тем, кого называли Строителем Города, расползлись, и из прорех наружу вырвалось пламя, веселое и страшное. Так я стал самим собой.

Сейчас я — большая рыжая звезда. В какой вселенной? Не все ли равно? У меня есть планета. Я называю ее Земля, потому что она голубого цвета и полна жизнью. Без меня она погибнет, миллиарды живых существ зависят от моего тепла и света. Поэтому, если другое небесное тело на миг закрывает от меня мою Землю, я беспокоюсь и тихо шепчу:

- Никогда не умирай…

- Никогда… - раздается в ответ.

+7
21:40
1119
08:48
+1
Хороший рассказ. Много стилистических ошибок и странный язык повествования. Читаю рассказ не в первый раз, но раскушать смог только сейчас. Жанр на мой взгляд — подростковая фэнтези с яркими надеждами, как звезды, грустью от непонимания того, что ждет впереди, ощущением вечной жизни, что никогда не умрут и первой, такой прекрасной и не понятой до конца любовью…
Ностальгия. 8 из 10
Где-то далеко во Вселенной существовал Город.
Город существовать во Вселенной не может.
Город может быть на планете, на астероиде, на космической станции (как вариант), но не во Вселенной.

Я выискивал старые файлы,....
Даже мне пока что смелости не хватало.
Явное противоречие.

Над крышей горели звезды.
Но вообще-то он сюда пришел:
Однажды сентябрьским деньком,

Так откуда взялись звезды?

Ближе к вечеру мы покинули небоскреб.
Только что была ночь, день не наступал, откуда взялся вечер?

Я знал, что такие отчаянные, как она, частенько таскают с собой перочинные ножи, чтобы, если что, освободиться.
Данный факт никак не раскрыт. Тема не расписана.

Некий сумбур повествования вносит свою лепту.
А еще, некоторые моменты очень уж смахивают на этакий Марти Стю.
Не скажу, что уж сильно в минус, но и не фаворит это точно.
18:00
Начало чудо как хорошо. А потом аргкхххх бум брык шмяк и сюжет летит в тартарары и только благодаря какому-то непосредственному слогу повествования держит атмосферу рассказа. Язык прост, но не без интересных находок для читателя.

Понравилось начало и общий тон повествования. У автора явно есть свой стиль и это здорово, было бы интересно почитать другие его тексты.

Попытка описать мир рассказа весьма успешна — город во вселенной, изнанка мира, пересечение дух параллелей. Но сам сюжет… Сюжет сумбурен, как и описанный мир.

Впрочем, ощущение от рассказа в целом остаётся хорошее. И да, название классное)
07:05
+1
На мой взгляд данный рассказ, далеко не сумбурен.
В данной группе есть рассказ с ещё большим сумбуром в сюжете. Но дабы не обидеть автора не буду на него ссылаться.
12:39
Эм, ну я же не сравнивала рассказы между собой по количеству сумбурности в них. Я просто оценила этот текст относительно самого текста и всё.
09:46
+1
Ну, я тоже лишь высказала свое мнение относительно данного рассказа. Ни в коем случае не хотела вас обидеть или упрекнуть в чем-либо. ok
Попытка описать мир рассказа весьма успешна — город во вселенной, изнанка мира, пересечение дух параллелей. Но сам сюжет… Сюжет сумбурен, как и описанный мир.
Если честно я немного не понимаю:
Как может быть, что-то весьма успешным, и в тоже время сумбурным?
Оно немного беременно?
Так что ли?
12:41
+2
Очень просто: сеттинг хороший, а сюжет не удался.
Ещё в качестве примеров «немного беременно» бывает, когда у автора на ура получается что-то одно, а что-то другое не дотягивает. Например, слог отличный, а вот идеи у текста нет. Или же, наоборот, идея хорошая, но сюжетом не вытянул.

Бывает и такое «немного беременно», когда кто-то мнит себя успешным критиком, а на деле оказывается «пфук» — и критика его ни к месту, и сам он безграмотный, и пишет, как выясняется, херню.
Ну не всем же быть семи пядей.
Кому-то надо и таким быть. Чтобы вы на моем фоне были на коне....)))))))))
21:46
+3
С удовольствием прочитал рассказ. На одном дыхании. Браво, автор! Хоршо пишешь, гладко, интересно, со смыслом. И, что немаловажно, рассказ выглядит законченным — нечего ни добавить, ни убавить.
И город… Город! Как он описан — просто завораживающе. Сразу захотелось самому в нем побывать. )
И еще вспомнился Тихий Город Фрая, из которого тоже так просто не уйдешь. Помню, он на меня произвел схожее впечатление.
В общем, твердая десятка. )
15:58
+1
ядри т без пробела надо
Вот тогда и случилась вся эта история.
слишком много «я» в тексте
заоРал я
кулаки. . лишняя точка
голосеДжен пробел
Не-е..,, Боишься..,что за препинак такой?
Я раскрыл перочинный нож. В свете звезд блеснуло лезвие из дамасской стали. дамасская сталь на перочинном ноже?
патрульные вырезают нечисть в заброшенных кварталах. перочинными ножами вырезают?
м-да…
«Непонятно нихрена» ©
Не знаю, почему в январе я не оставила это здесь. Сейчас вот нашла и подумала, что замечания до автора всё же нужно донести.

«Убейся об стену!» — слэнг нынешней школоты, абсолютно недопустимый из уст папочки пятнадцатилетнего подростка.
«А что все двери на этажах разломаны, и иные миры в них видно – ну, слабонервным можно и не смотреть», — конфетка. Только «ну» убрать бы.
«Чтобы вылечить что-то серьёзное, надо пойти к чёрту» — ещё конфетка. Если так пойдёт дальше, мне придётся открывать магазин сладостей.
«Ты сможешь уйти не раньше, чем потеряешь всё, что тебе дорого». – Где там мои спички? Поджечь яхту, машину, спортивный клуб, — рыжие кудри Стен сам в огне подпалит…
Почему я так хочу, чтобы он ушёл неизвестно куда?..
Про дефект серии «мезонок» — ещё конфетка. Шикарная деталь.
Уход Джен в Вечность – сильно.
«Существа с незнакомых планет тихонько шепчутся друг с другом, передавая свой голос через тайные ходы пространства» — таки придётся магазин открывать…
«Звёзды – это души» ни разу не встречала такой гипотезы…
Ох какая красочная сага… Вот и встретились мы с тобой. Это ради тебя пришлось прочитать тонны дерьма, выжить, чтобы наконец найти такую замечательную песню. К чёрту замечания – десять баллов!
И мои поздравления с успехом ))
Загрузка...
Ольга Силаева

Достойные внимания