Милдред ехала в электричке уже добрых полчаса. В руках она обнимала небольшой чемодан, который расположился у нее на коленках. Надо заметить, что Милдред была светловолосой невысокой и худощавой молодой девушкой, обладательницей невероятно голубых и бездонных глаз. Стоило ей ненадолго засмотреться на человека, казалось, будто синее небо над бескрайней пустыней в Египте или же глубокое Байкальское озеро, что было синее синего и глубже глубокого застыло в глазах этой юной девушки и сфокусировалось именно на вас. Пейзаж за окном электрички был прекрасен – синее пресинее море Лазурного побережья, которое сливалось с таким же синим, солнечным и совсем безоблачным небом; пляж, по которому слонялись люди; пальмы, то и дело появлявшиеся из неоткуда. На улице был сентябрь, и погода по-обычному баловала жителей юга Франции. Когда послеполуденное солнце просачивалось в вагон и озаряло все, что встречалось ему на пути, девушке приходилось прятать свои две бездонных капли моря под очками. Напротив нее сидела пожилая дама с собачкой и в очень модной шляпке, а рядом с ней расположилась тучная темнокожая женщина, которая была невероятна красива и старательно подчеркивала свою красоту роскошными белыми тканями и медными украшениями. Стоит сказать, что собака породы йоркширский терьер вела себя очень пристойно и была похожа более на гордую статую, чем на собаку. Казалось, это именно она взяла с собой нерадивую хозяйку в путешествие. Милдред отдыхала, прислонив голову к окну. Изредка она проверяла свой билет, на котором значилось:
Nice – Grasse14:22 – 15:32
Затем девушка проверяла время на своих часах и снова смотрела на морской пейзаж. Спустя десять минут вид из окна стал претерпевать некоторые изменения: поезд свернул от моря вправо, оставляя позади и пальмы, и людей в купальниках, и лазурное море в том числе. Стали появляться хвойные заросли, и если бы поезд ехал беззвучно, то все вагоны непременно бы заполнились мелодичным рокотом цикад, свойственным для этой местности. Конечно, это было известно не только Милдред, но именно она считала своей страстью появляться в самых уютно спрятанных от натиска людей и туристов местах. Эта дорога была знакома девушки не понаслышке. Во-первых, этим маршрутом она пользовалась, чтобы навещать своих любимых бабушку с дедушкой, которые жили и не тужили в городе Грасс, где они держали небольшое помещение на первом этаже своего дома. В нем находилось уютнейшее кафе, а также – сувенирная лавка и цветочный магазинчик. Все это каким-то чудным образом умещалось вместе и так гармонично дополняло друг друга. Бабушка умудрялась даже на винтовой лестнице, ведущей уже в квартиры, разместить небольшие горшочки с цветами. А дом их находился выше в гору и представлял из себя одноэтажное здание, с прекраснейшим, залитым солнцем яблоневым садом, с парочкой вишневых деревьев. А во-вторых, Милдред часто по пути в Грасс выходила на разных станциях, чтобы обследовать небольшие городишки и деревеньки. Вот здесь, она была и слушала пение цикад, наслаждаясь видом на море, а здесь сидела у дерева и читала, а на этой станции она разговорилась с хозяином огромного Ньюфаундленда, который рассказывал ей множество интересных историй, а затем направился вместе с Милдред в Грасс. Девушка знала каждую станцию, но некоторые, что вблизи города, куда она направлялась, все еще оставались ей неизвестны. Собака тоже внимательно следила за пейзажем, видимо за тем, чтобы в нужную минуту пролаять своей зачитавшейся детективом хозяйке о прибытии на нужную остановку. Вдруг все вокруг потемнело и исчезло. Это был тоннель. Затем снова засияло солнышко, а вокруг все росли и росли огромные ели и акации. Затем опять стемнело, но это Милдред уснула. Когда она проснулась, взглянув на часы, тотчас помчалась к выходу. Двери были открыты, и девушка выбежала на станцию. Поезд, громко хлопнул дверями и умчался вдаль. Тут произошло нечто странное: Милдред не знала, где она, но это был точно не Грасс. Взглянув на часы еще раз, девушка обнаружила, что спросонья не разобрала времени и выскочила на пятнадцать минут раньше прибытия, и находилась на одной из неизведанных ею станций. Делать было нечего, поезд умчался без оглядки. Девушка прошла в крошечный вокзал, где кассирша, – красивая женщина «за тридцать» с карими глазами, рассказала о времени следующего поезда, а также вручила Милдред небольшую бумажечку, на которой красовалось расписание электричек в направлении Грасса. Выйдя из вокзала, нашей героине ничего не оставалось, как пойти разведать город. Следующий поезд был через два часа, поэтому можно было немного пройтись, чтобы не сидеть на вокзале. Когда Милдред отошла от станции, ей представился прекраснейший вид: старинные здания в три этажа, залитые солнцем, отчего их песочный цвет выглядел как настоящий песок, и они контрастировали с высоким синим небом; необычайно зеленые улицы, на которых деревья будто бы обнимали каждого прохожего, а вьющийся плющ будто звал в гости; добрые, улыбчивые люди. Все это создавало ощущение, будто бы ешь домашнюю шарлотку в доме бабушки в окружении большой семьи. Сам город был похож на пожилую старушку, от которой пахло печеньем и имбирным чаем. Милдред дошла до Музея искусств, который находился на небольшой, совсем крохотной площади. Девушка расположилась на лавочке, которая шла вокруг большого дерева. На часах было четыре. Бабушки на лавочке судачили о жизни. Милдред достала из портфеля книжечку, которая увлекла ее на час. Солнце уже начинало принимать траекторию на закат, и деревня наполнялась еще более приятными цветами. Девушка зашла в кафе, заказала себе салат из томатов и чай с пирожным. Просидев там до пяти вечера, девушка вспомнила об электричке и заторопилась. Выбежав из кафе, она куда-то завернула и сбилась с пути. Улица была узенькая и выводила во двор нескольких домов, где стояли большие клумбы с распустившимся олеандром. Из этого двора был выход на такую же узкую улицу, по которой пришла девушка. Повернув туда, она обратила свое внимание на то, что в центре улочки был маленький шерстяной клубочек, похожий на небольшого и крайне пушистого кота, а улица была совсем безлюдна и, свет слабо проникал на нее из-за зданий. По зданиям стекал сине-зеленый плющ. Подойдя ближе к комочку, девушка заметила, что он зашевелился и когда развернулся, показалась мордочка: на вид это была маленькая серенькая сова с очень большими для своего тела глазами и крохотными лапками. Глаза ее были направлены на Милдред. Девушка застыла от увиденного, потому что это было будто бы не взаправду, а во сне или же в фильме. Затем сова сама подошла к девушке и ухватилась за краешек платья и потянула ее вперед. Милдред ничего не оставалось, как только пойти за совой. Пройдя несколько безлюдных улиц, они остановились на еще одной крохотной площади, с которой открывался вид на небольшую рощицу. Совушка открыла какой-то темный люк под деревом и указала девушке на него.
– Что, прыгать туда? – спросила Милдред. Сова кивнула и прыгнула первая. За ней прыгнула девушка и почувствовала, что упала на что-то мягкое. Когда она разглядела все вокруг, ей показалось, что это был Грасс. Девушка поднялась и поняла, что упала на гору листьев. Почему-то уже было темно, а на часах у Милдред ясно значилось девять часов. Сова снова взяла девушку за платье и подвела к резному каменному парапету, откуда было видно далекое море, а если смотреть вниз – можно было заметить еще одну площадь с пальмами, беседкой, хвойными и фонтаном. Внезапно подлетели еще десять сов с нижней площади и сели на парапет. Милдред стояла изумленная, ведь, во-первых, это был Грасс и это точно, а во-вторых, это были маленькие волшебные совы, которые переместили ее сюда. В течение пяти минут вокруг Милдред собралось около шестидесяти сов, которые издавали странные звуки при передвижении: либо «чпок» – как будто что-то прилипло куда-то и от этого оторвалось, либо «шыр-р-р-р», будто бы листва деревьев шелестела. Передвигались они прыжками, а летали беззвучно, что создавало некий дискомфорт и чувство страха. Прилетел огромный зеленый богомол и сел на парапет. Вдруг он сфокусировался на девушке и заговорил:
– Добрый вечер, Милдред! Это «вжухари», мои верные помощники во всем. Они привели тебя в Грасс, чтобы показать кое-что важное.
– О, господи, да вы издеваетесь? Нет, я, наверное, сплю. Вы что, серьезно!? – спросила девушка громким голосом так, что совы испугались и отпрыгнули.
– Это не сон. Ты нам нужна. Я – Озерул, хранитель этих мест, оракул, проводник и мудрец. Я являюсь в очень редких случаях. Теперь пошли, - скомандовал богомол и улетел. Вдруг совы взлетели на Милдред, вцепились когтями и оторвали ее от земли. Девушка летела над второй площадью пониже. Когда они пролетали там, то вдали появилась еще стая сов с маленьким мальчиком. Опустив голову на фонтан, Милдред увидела в отражении себя, но она была будто бы в своем детстве, от силы ей было лет семь или восемь, а мальчику напротив – девять-десять. Совы покружили двоих в течение нескольких минут, затем резко отпустили. Милдред и мальчик свалились в фонтан. Вода была холодной, а пока они тонули, золотые рыбки нервно носились туда-сюда. Милдред хотела выплыть, но дно уходило из-под ног все дальше и дальше, а небо становилось все менее заметным. Затем вода засветилась, а потом ноги девушки стали ощущать полное отсутствие воды и присутствие воздуха. Постепенно девушка будто бы вывалилась из воды и упала на землю. Мальчик тоже упал рядом, вместе они сидели на песке, на который не попала ни одна капля с них. Они были полностью сухими. Милдред пригляделась и заметила, что мальчик выглядел уже взрослым, двадцатилетним юношей и что вокруг них было озеро Сен-Касьен, куда они любили ездить всей семьей. Было утро, часы девушки показывали абсолютно точно шесть часов утра. Не было ни сов, ни богомолов, только они вдвоем, озеро и деревья на небольших холмиках. Вдруг Милдред вспомнила, что этого юношу зовут Пьер и что они уже давно знакомы и любят друг друга. Что они встретились в Грассе и приехали на это озеро еще вечером, чтобы посмотреть звездопад; что Милдред вышла с электрички, как положено, в Грассе и пришла к бабушке с дедушкой, где и встретила Пьера.
– Что произошло? – спросила она.
– Ну, где-то в три часа ночи пошел звездопад, и озеро засветилось в самом центре. Мы с тобой решили окунуться и проверить. Когда зашли, появилась светящаяся дорожка, ведущая к центру свечения. Мы нырнули, потом я очнулся в городе Пегма, недалеко отсюда и совы привели меня в какое-то кафе, где я зашел за дверь и оказался в Грассе. Дальше ты знаешь.
– Правда, странно. С тобой богомол говорил?
– Нет, только кот.
– Странный день, – сказала девушка. Они просидели вместе все утро, встречая рассвет. Когда они встали с песка, чтобы отправиться домой, из воды вылетела одна сова и зависла в воздухе. Она увидела, как на шеях у Милдред и Пьера сзади светилась точка, подобная тому свечению, что было в озере. На сове сидел богомол, который томным голосом произнес:
– Дело в шляпе. Теперь-то они сослужат нам славную службу. Теперь они навсегда неразлучны и научатся управлять своими способностями. Теперь они станут всем и никем: Галилео, Микеланджело, Мусоргский, Васнецов,Элла Фицджеральд, Паганини, Штраус, Кандинский, Кант, Пьер и Мария Кюри, – все это о них, но это не все. Теперь история повторится вновь, и вновь произойдут необычайные открытия и поражения, и вновь любовь этих двоих заставит двигаться историю, а значит, запустит бесконечную жизнь. Ха! А я сегодня неплох!
Затем сова растворилась в воздухе, а двое исчезли в лесу.
Спустя кривоватое описание пассажиров (сначала тетка с собакой, потом «очень красивая» негритянка, потом ВНЕЗАПНО собака тетки с собакой) и того, как главгероиня любит гулять на станциях, ГГ засыпает и спросоня выскакивает за несколько остановок раньше положенного. Я так как-то раз в Москву не уехал, но не в этом суть.
Что мне потом бросилось в глаза, так это проблемы со временем. Во-первых, девушка садится в четыре почитать книгу, читает ее час, уходит в кафе, перекусывает и сидит там до пяти. По-моему, у нее в час влезло как минимум полтора часа. Во всяком случае, через час после четырех у меня уже идет пять, без походов по кафе. Затем. Упоминается, то к пяти солнце уже пошло на закат. Затем упоминается, что только-только распустились цветы олеандра. Выходит, что у нас тут начало лета. Может, мы с автором понимаем разные вещи под ухождением солнца на закат, но у нас в начале лета солнце идет на закат очень поздно — в десять вечера еще можно спокойно читать книгу.
«Сова кивнула и прыгнула первая. За ней прыгнула девушка и почувствовала, что упала на что-то мягкое.» На сову.
Потом происходит очень много «вдруг». Как очень хорошо сказал кто-то из мэтров, когда автор пишет «вдруг», он говорит читателю: «Готовься, читатель! Сейчас я буду тебя удивлять!» «Валяй, удивляй,» — лениво отвечает читатель, зевает и почесывает задницу.
Потом происходит нечто забавное. «Вдруг Милдред вспомнила, что этого юношу зовут Пьер и что они уже давно знакомы и любят друг друга.» Про вдруг я уже сказал, а сама ситуация выставляет Милдред в довольно забавном свете. Не, я догадываюсь, что автор имел в виду, что героиню в него «влюбили» и перекинули во времени сначала в прошлое, потом в текущее, и тому подобное. Но описано это так, будто ГГ, мягко говоря, рассеянная.
А про сюжет я ничего не скажу. Его тут нет — на протяжении всего рассказа ничего не произошло. Все равно, что искать сюжет у описания натюрморта. Да и вместо героини какая-то Neon Genesis Marysue: Мэрисью нового поколения.
После синих глаз, и не просто синих, а синих синих…
Слон, с текстом какая-то беда.
Он посинел и раздулся.
много лишнего в описаниях
голубых и бездонных глаз. Стоило ей ненадолго засмотреться на человека, казалось, будто синее так голубые или синие?
слишком много синего в тексте
в очень модной шляпке, а рядом с ней расположилась тучная темнокожая женщина, которая была невероятна красива очень модной, невероятно красива — перегруз с эпитетами
Ньюфаундленда гиперссылка выгляди трогательно
Солнце уже начинало принимать траекторию на закат принимать траекторию… ректально? перорально? или еще как-то?
хвойными и фонтаном чем хвойными?
но как пример: Солнце уже начинало принимать траекторию на закат напишите «Солнце начало клониться к закату»
понятно, в чем разница?
канцеляризм
препинаки, лишние слова
опять ничего нового
скучно
числительные в тексте
идите почитайте, подумайте
Это, конечно, раздражает, но, боюсь, с такой манерой критика придется примириться. Вам же с ним детей не крестить, верно?
Затем вода засветилась, а потом ноги девушки стали ощущать полное отсутствие воды и присутствие воздуха.
Теперь они навсегда неразлучны и научатся управлять своими способностями.
маленькая серенькая сова с очень большими для своего тела глазами и крохотными лапками.
Ну представьте, что вы разговариваете с задушевной подругой (другом), вы бы стали так говорить? Думаю, нет. Потому что это не живая речь, канцелярщина какая-то. Согласны?
Ну представьте, вам вдруг стало душно, вы хватаетесь за горло и хрипите: «я ощущаю полное отсутствие воздуха… помогите..» — ну смешно же) хотя момент трагический… так канцеляризмы убивают книги.
Не обязаны же мы в том же объеме вставлять в свои тексты матерную брань на основании того, что половина людей без слов на бл… нах… и ёб… не разговаривают?
Я понимаю, о чем вы говорите, но игра словами — это неотъемлемая часть творчества. Указывать
писателючеловеку который творит словом, что это слово плохое, забудь про него — это глупость и абсурд.Художники уже это прошли и ни у кого не вызывает праведного раздражения, если он видит на картине под названием «Яблоко» красный кружок и черные точки. Почему, мол, не яблоко сорта антоновки?
Художник так сотворил, в чем проблема вообще? :)
Раз даже он с выражением алчности на лице забрал в кулак ее лисье ухо, потрепал и проговорил с расстановкой
Шел крупный пушистый снег и красил в белое мостовую, лошадиные спины, шапки извозчиков, и чем больше темнел воздух, тем белее становились предметы. Мимо Каштанки, заслоняя ей поле зрения и толкая ее ногами, безостановочно взад и вперед проходили незнакомые заказчики.
Зато у незнакомца есть одно очень важное преимущество — он дает много есть, и, надо отдать ему полную справедливость, когда Каштанка сидела перед столом и умильно глядела на него, он ни разу не ударил ее…
Кто-то пожалуй, может и освистать Антон Палыча, ой, много канцеляризмов…
Наверно, другой написал бы её ноги высохли. Но это же скучно!!! Обыденно!!!
Я лично иногда говорю «имеем полное наличие отсутствия» — именно потому что это нестандартно и оживляет мозги. А не потому что докладываю с трибуны.
Вообще, наверное, не ноги почувствовали все-таки, а девушка. Можно как-то сказать, девушка почувствовала, как отступила вода и горячий воздух коснулся ее ног. ну или как то в этом роде.
Это юмор. Он зависит от контекста. И если я такое скажу маме, человеку, которая всю жизнь пишет стихи, или жене, кандидату экономических наук и автору многих хороших текстов, они поймут это правильно. Будет смешно. Такая жизнь.
Не надо считать своих читателей примитивными людьми, не способными это оценить.
Чуковского прочитаю, конечно. Но я вижу, что вы также не хотите понять мою мысль.
Вышеприведенный текст «прогулки Милдред» плох по многим причинам. И, наверно, канцеляризмы в нём тоже тоже есть. Не суть.
В этом творении нет магии. Магия создается не тем, что вы напишете числительные словами или замените «располагается» на «лежит». Да плевать на это.
Вы мне пытаетесь доказать, что есть законы, а я вам пытаюсь доказать, что есть творчество — это дурацкий спор.
Конечно, можно.
Просто автор не умеет по-другому. У вас получилось, потому что у вас больше опыта или таланта. И хорошо. Но это же вы, ваши слова.
Автор попытался перевести свои мысли в слова, у него получилось так, как получилось. Вы представьте, что этот рассказ — это картина, огромная несуразная картина — как сеятель у Остапа Бендера. И вы говорите, что вот тут пальчик не такой, так не делают. Пальчик. И волосок ещё. Ну правда, смешно же?
Каждому бросается в глаза что-то своё.
Кому-то орфография, кому-то — логические нестыковки. Некоторым нравится именно сухой стиль, другим — краски речи.
Но если есть желание писать лучше — можно попробовать это делать иначе. Исправить повторы, заменить канцеляризмы на более живые глагола. Исключительно в качестве эксперимента. Если понравится — здорово. Если нет — то будете знать, что «не ваш штиль». ))
Очень полезный опыт, уверяю)
До окончания голосования 10 дней.
Я бы на месте автора сказала бы Владу большое спасибо, за то, что он указал на стилистические ошибки. Редакция вам просто не ответит и все. И будете сидеть и думать, что же не понравилось в вашем шедевре. ))
Также отметила для себя много корявых фраз, но одновременно с этим и прочувствовала энтузиазм, с которым написана эта маленькая, нескладная история.
А потому, несмотря на большие синие буквы (из-за которых великие писатели в комментариях начали жаловаться, словно маленькие дети), несмотря на гиперссылку, несмотря на все объективные минусы, ловите плюс.