Светлана Ледовская №2

Фабрика

Фабрика
Работа №303

События этой истории имели место быть в реальном мире.

Part. 1

Осенний Питер не навивал на Алису такой тоски, как на других. Сложно сказать, что именно служило причиной ее нескончаемого оптимизма: душевная детская нежность, тяга к искусству, или просто любовь к октябрю. Голые ветви деревьев на фоне хмурых небес представлялись ей безупречной бледной кожей с изысканными переплетениями вен.

Алиса летела по хмурому Питерскому двору, обросшему серыми многоэтажками, невпопад улыбаясь неприветливому миру. Из сумки на поясе, прожившей с ней самые лучшие времена, выглядывал Боло - обезьянка из Икеи, которую Алиса с момента покупки везде носила с собой. В первый день знакомства они вместе пошли на концерт Мака Демарко, потом Алиса показала Боло художественную студию, в которой работала и набиралась вдохновения для своих полотен, затем они побывали на факультете графического дизайна, где обучалась Алиса. Ночевали они в квартире «Аквариума», которую Алиса снимала. Там они играли на пианино, рисовали, готовились к фотосъемкам, на которые Алису постоянно приглашали благодаря ее внешности: огромным детским глазам, длинным ногам и светящейся улыбке.

Все на свете – вопрос отношения. Например, есть уязвимые вещи. Вещи, которые дороги не из-за цены, редкости или качества. Дорогими их делает отношение одного человека к ним. Для других же эти вещи не будут иметь такое значение. Такие вещи волей-неволей становятся частью своего хозяина, а заодно его Ахиллесовой пятой. Боло, наравне с книгой «лучшие обложки музыкальных альбомов» и пианино, стал такой уязвимой вещью для Алисы. Каждый из этих предметов был частью пейзажа ее хрупкого, но смело принятого в качестве единственно верного мира.

Алиса с момента переезда в Петербург обзавелась множеством знакомых разной степени близости. Были и такие, с кем встречи случались крайне редко, но на отношения это не влияло. Октябрь нравился Алисе из-за того, что каждый год в этом месяце в ее жизни объявлялся один из тех людей, которые больше всех вдохновляли ее. Он занимался татуировками, путешествовал, постоянно рассказывал Алисе истории, от которых у нее загорались глаза, и обожал слушать ее истории. Они говорили об искусстве, об экологии, о равенстве. В первую их прогулку они сидели на пустынном вечернем тротуаре и смотрели на искрящийся салют. Он настаивал на том, чтонужно наслаждать окружающим миром и отдаваться полностью каждому моменту. Его небесного вкуса глаза рассказывали Алисе о том, куда он стремится, об удивительном будущем в которое он бодро и смело шагнет однажды. А главным достоинством этих свиданий служило то, что каждый из них ценил и уважал уязвимые вещи друг друга, что так редко встречается в недовольном и закрытом мире.

Алиса шла домой с мыслями о том, что вот-вот на днях ей напишут - «сегодня у Пурги», а она ответит - «когда ляжет туман». Она будет долго собираться, и обязательно возьмет с собой Боло (они точно друг другу понравятся!), потом она наденет свои старомодные большие наушники, побежит на набережную Фонтанки к статуям человекоподобных кроликов, и будет ждать вечернего тумана, чтобы провести ежегодный вечер сумасшедших историй.

Из окна Алисы была видна бесконечно выдыхающая густой серый дым фабрика. По своему возвращению домой Алиса зажгла на широком подоконнике ароматическую свечу, затем переоделась в футболку PinkFloydи изумрудные легинсы и села напротив мольберта. Когда Алиса садилась рисовать, она резко становилась серьезной – и это было единственное состояние, помимо сна, когда Алиса не искрилась счастьем. Она хмурила свои выразительные широкие брови, ее глаза, концентрируясь, начинали косить, а зубы нелепо прикусывали щеки, затем она бралась за кисть и начинала наносить на импровизированный холст из куска картонной коробки смелые толстые мазки. За окном подражающие последним листьям лениво парили черные птицы. Бесцветное небо темнело, и густели на нем звезды. Окна домов, слушаясь сумерек, постепенно зажигались одинаковыми вечерними заботами электрического цвета, одно за другим. А в комнате Алисы горела новогодняя гирлянда, обвивающая многочисленные записки и щедрые красками рисунки, словно лиана. В комнате Алисы играл «DuranDuran» и пахло пломбирным мороженым от свечи. И в комнате Алисы зазвонил телефон.
–Алиса, мне некуда пойти, я могу приехать к тебе? – сказал знакомый голос незнакомой интонацией.

Черты лица Алисы снова приобрели радостное выражение. Она засияла счастливой младенческой улыбкой и на ее подбородке появилась ямочка. Желанный ежегодный октябрьский вечер настиг ее так внезапно, что Алиса не успела смутиться странным ноткам в голосе своего приятеля. Она продиктовала адрес и пообещала придумать какой-нибудь ужин.

Part. 2

Его волосы были сильно растрепаны, а татуированное румяное и круглое лицо теперь казалось сильно вытянутым и выцветшим, будто старая африканская ритуальная маска. Он разговаривал короткими фразами и даже не улыбнулся, когда Алиса выбежала на лестничную клетку обняться.
Алису мучило какое-то тягучее и тревожное чувство, которое она изо всех сил подавляла, стараясь разговорить позднего гостя и вернуть их встрече прежние оттенки, но диалог не строился. Тогда она решила действовать так, словно это одна из их старых встреч – поделиться с ним своей самой уязвимой вещью, которая, по мнению Алисы, могла бы настроить его на нужный лад.
– О, черт! Я совсем забыла! Я же хотела познакомить тебя кое с кем!
Она вскочила, быстро исчезла с кухни и также быстро появилась, вместе с крохотной обезьянкой:
– Это Боло, он очень помогает мне оставаться собой, – с этими словами Алиса протянула игрушку собеседнику.
– Хороший, - африканская маска позволила себе улыбнуться лишь на мгновение, но этого хватило Алисе, чтобы ложные надежды на то, что все вот-вот пойдет как надо, пересилили тягучее и тревожное чувство, - у меня тоже есть игрушка.
– Покажи! – она с жадностью хваталась за любую возможность воссоздания их старого мира.

Вытянутое лицо нагнулся к своей худощавой грязной сумке неясного цвета и вытащил оттуда очень маленькое толстое существо с головой Мышиного Короля. Игрушка была ужасно чумазая, глаз у Мыша не было, и создавалось впечатление, что он побывал в зубах какого-то огромного зверя.
– Еще был второй, он был тонкий, но я его давно потерял. Его украли, потому что он был марксистом. А это – он ткнул пальцем в толстый живот Мышиного Короля, – фашист.

Иногда одно слово, произнесенное в определенный момент, может все сломать: где-то в районе сердца, рвется тонкая ниточка, и весь мир внутри обрушивается.

Алиса очень медленно взяла в руки Мыша, как только она схватилась за его пузо, ей показалось, что она оглохла. Все звуки вокруг нее стихли, а кухня с множеством смешных чашек и крошечных фонариков, стала узкой и темной, высокий потолок неожиданно начал давить на плечи.– Я знаю, он жирный. Он слишком многое себе позволяет. Его надо периодически избивать иначе он совсем зажрется. Видишь? У него нет глаз. Это потому что он видит будущее только в сексе и в деньгах.

Алиса смотрела в пустые глазницы Мышиного Короля, и ей впервые в жизни было нечего ответить, но вытянутое лицо и не ждал от нее ответа.
– Так оно и происходит. Те, кто создают – уходят в небытие, а те, кто рушат – славятся и здравствуют. Плодятся, как клетки смертельной болезни, – лицо вдруг еще сильнее вытянулось, и средняя его часть поползла вниз, за счет чего черты на нем вдруг заострились, – все, что их беспокоит: как получить деньги из ничего и как залезть на кого-нибудь, чтобы наплодить таких же, как они.
– Это очень страшно. То, что ты мне говоришь.

Алиса перевела взгляд на темную фигуру, которую она пустила в свой мир сегодня вечером, и увидела, что по сравнению с опустившимся потолком, ее знакомый прибавил в росте. В углах кухни вдруг отчетливо стала видна проступающая влага, в которую превратилось тягучее и тревожное чувство. Даже на этом фоне фигура казалась темной, и лишь звериные белки глаз с маленькими зрачками, копающимися в душе Алисы, сияли кровавой белизной.
– С другой стороны, это и правильно, ведь те, кто создают, будь их больше, могут поднять восстание. А восстание – это война, - Алисе показалось, что лицо фигуры прорвалось сквозь пространство и оказалось прямо напротив ее лица, – и Третья Мировая Война будет. И я тому причина.

Part. 3

Тарелки пустели с немыслимой скоростью, и чем бы Алиса их ни наполняла, ее гость тут же запихивал это в себя, будто бы не ел много лет. К Алисе так и не вернулась ее способность разговаривать на любые темы, она замерла и потерянным взглядом сверлила дым за окном.
– Понимаешь. Мы сами строим будущее в той реальности, которая нам дана. И мы должны воевать за свое будущее, – не смотря на то, что его рот был забит, темное лицо говорил на удивление членораздельно, словно говорил вовсе не он, а дублер делал это за него, – и если мы не будем воевать, то мы умрем от бомб. Мы должны завоевать реальность и построить новый мир. Где у каждого будут равные возможности и права, и никто не будет эгоистично выделяться на фоне других. Мы ненавидим таких, – каждое «мы» растворялось в сердце Алисы, оставляя неприятный осадок.
– Я думаю, что если есть возможность построить это будущее мирным путем – то это единственный верный вариант, – не задумываясь, проговорила Алиса, стараясь взять себя в руки и снова стать полноправным участником диалога.

Она подняла глаза на замолчавшего собеседника и поняла, что допустила ошибку. Темное лицо исказила немая сумасшедшая ухмылка. Алиса поняла, что должно произойти что-то страшное, и постаралась перевести тему, – отнеси пока свои вещи ко мне в комнату, а я быстро посуду помою и приду к тебе!

Короткие мгновения вожделенного одиночества Алисы были прерваны жалобными криками пианино: ее гость бессистемно бил по клавишам со всей силы.
Алиса поспешила домыть посуду, чтобы прийти в комнату и отвлечь знакомого, но звуки становились все громче и разрушительнее, и она, наконец, не выдержала:
– Ты не мог бы быть чуть аккуратнее?

Воцарилась тишина, Алиса поставила последние тарелки на полку и направилась в комнату. За секунду до того как она толкнула дверь, тишину нарушил глухой удар. Алиса, не желая больше медлить, ворвалась внутрь. Темное лицо сидело у нее на кровати и внимательно смотрело на нее исподлобья, как зверь, выслеживающий свою жертву. Из крышки пианино торчал нож.
– Зачем ты это сделал?
– Ты же запретила мне играть.

«Играть?» – пронеслось в голове у Алисы, ее взгляд перебегал от рукоятки ножа к татуированному выцветшему лицу. Время внезапно загустело и потекло во много раз медленнее, воздух начал кислить, а реальность стала искажаться, как от газа или бензина. Алиса не подавала вида, хотя не была готова к тому, чем может закончиться следующая секунда. Но африканская маска вдруг равнодушно пожал плечами, перевел взгляд в стену и все закончилось.

Part. 4

Разговор совершенно не клеился. Все шло как попало. Алисе вспомнилась ее любимая игра, когда придумываешь неловкую ситуацию и стараешься ее усугубить так, чтобы она превратилась в окончательный и бесповоротный абсурд. Только этот вечер не был похож на игру. Он скорее напоминал одну из самых страшных китайских пыток, когда капля воды методично капает на макушку.

Алиса слушала о том, как скоро упадут ядерные бомбы, как фашисты придумали людей, которые отличались бы, о штампованном будущем с маркированными днями и ночами. Смотрела во впалые глаза и пыталась вспомнить, какого цвета они были, когда смотрели на нее на том заводе, часть которого занимала тату-мастерская. За свою жизнь Алиса не раз сталкивалась с опасностью, но почему-то именно это место впервые пробудило в ней чувство тревоги. Она видела грязных рабочих, курящих в темноте зеленых стен, и несчастные контуры лиц, которые почти полностью растворялись в этой тьме, и она искренне верила, что всех этих людей что-то вело вперед. Как те глаза тогда, игравшие роль ее путеводной звезды.

«Голубые, – пронеслось у нее в голове, – они были голубыми». Тогда Алиса последний раз отчаянно постаралась перевести тему и начала говорить об искусстве. Африканская маска стала снова приобретать человеческие черты, и Алиса схватилась за эту тонкую соломинку: она достала свою книгу-альбом о лучших музыкальных обложках. Тёмное лицо резко и снисходительно засмеялся и сказал, что это книга не для чтения. Вернув себе мрачность, он начал листать книгу, выгибая каждый лист так, чтобы на нем точно остались вмятины.
– Не делай так, пожалуйста, для меня это очень дорогая вещь, – не выдержав, попросила Алиса.
Тогда он поднял глаза и посмотрел на нее исподлобья, и произнес, угрожающе выделяя каждый звук:
– Книги. Для. Чтения, – и продолжил мять страницы, поглощая дикими глазами страдания Алисы. Через несколько испорченных листов, не стерпев боли в Ахиллесовой пяте, Алиса выхватила книгу.
– Зачем ты делаешь это?
– Такие, как ты, живущие своим крохотным мирком, никогда не узнают, как устроен мир на самом деле, никогда не увидят его настоящую сущность. Такие, как ты, никогда не поверят, что жизнь одна. Такие, как ты, никогда не поймут, что другого выбора, кроме войны, нет. Такие, как ты, – сильная и непропорционально вытянутая рука указала на город за окном, – такие, как мы, – строим будущее, такие, как ты, – рушат его, такие, как мы, – будут жить вечно, такие, как ты, – вырождаются.
С каждым произнесенным словом, его голос крепчал и становился все менее похожим на человеческий.
– Я тебя не боюсь, – уверенно сказала Алиса, тогда гость, который, казалось, стал гораздо длиннее, стал громко хохотать.

Алиса поднялась, схватила длинный бежевый тренч, и вышла из комнаты, а потом и из квартиры. Когда она покидала квартиру, за спиной звучал громовой хохот больше похожий на крик, прокрученный на кассете в обратную сторону.

Алиса бежала по тёмному двору, беззвучно рыдая. Высокие одинаковые дома советских времен не желали отражать ее шаги эхом. На улице царила удивительная полнейшая тишина. Будто все живое разом исчезло, остались лишь Алиса и отвратительный монстр в ее квартире, и больше никого. Алиса двигалась от фонаря к фонарю, от двора ко двору точно бы целую вечность, и никак не могла выйти из этого лабиринта, хотя день за днем без проблем находила свой дом.

Создавалось впечатление, что целый мир, раньше видевшийся таким огромным, вдруг оказался сконцентрирован в бетонной клетке, в которой Алиса – совсем одна, убегает от неприятной ей чужеродной стихии.

В тот момент, когда Алиса приняла эту мысль, она поняла, что уже долго идет по прямой. На отрезках пути между светом фонарей ее поглощает непроницаемая тьма, и нет ничего больше в мире кроме фонарей, асфальта, который лижет их свет, и вязкой тьмы. Алиса остановилась, оторвала взгляд от земли и увидела, что в нескольких фонарях от нее стоит высокая девушка в длинном бежевом тренче. Она нарочито медленно обернулась, еле переставляя потяжелевшие от усталости и ужаса ноги, и перед Алисой оказалось ее отражение, точно также заледеневшее в лимонном свете фонаря. Алиса перестала рыдать, по-детски серьезно нахмурила брови (потому что иначе у нее не получалось) и начала вглядываться в лицо своего нового спутника, стараясь найти объяснение чему-либо. Глаза Алисы-двойника были сильно заплаканы, ее лицо изображало страх, красивые руки испачканные красками, которыми она сегодня рисовала, безвольно болтались вдоль туловища. Она была похожа на потерявшегося в огромном магазине ребенка, который отчаялся искать в чужих и страшных лицах знакомые черты и принял свой конец. Потом Алиса-двойник открыла рот в немом крике, закрыла лицо руками и тут же исчезла.

Алиса еще секунду вглядывалась в темноту сквозь электрический свет, затем круто обернулась так, что ее тренч очертил вокруг стройных ног четкий полукруг, след от которого так и повис в остановившемся времени, словно сабля с пламенеющим клинком.

Через несколько фонарей от нее, в таком же лимонном свете стояло огромное темное существо по форме напоминающее собаку. Ломанные и тощие подобия лап струились от его тела к самому асфальту, превращаясь на концах в липкие черные лужи. Непропорционально круглый толстый живот свисал с его худого тела почти до земли. На вытянутой крысиной морде блестели две черные впадины, в которых должны были быть глаза. Морда заканчивалась широкой и пастью, между кривых лезвий-клыков сочилась черная тягучая жижа. На месте хвоста торчал длинный отросток похожий на гусеницу с толстым панцирем. Существо не издавало никаких звуков под стать воцарившейся этой безлунной ночью во всем мире тишине. Оно смотрело своими пустыми глазницами в Алису, а Алиса серьезно хмурилась, склонив вниз голову, чтобы позволить последним слезам сбежать по ее лицу.

Вдруг Алиса почувствовала, что карман ее тренча слегка потяжелел. Ей понадобилось засовывать в него руку, чтобы понять, что в кармане сидит Боло. Она поняла, что если будет ждать слишком долго, то уже никогда не увидит как скрытое за облачной коркой солнце, взойдя, пустит кровь по венам деревьев.
– Я не боюсь тебя, - громко выкрикнула Алиса.

Как только последний звук ее голоса закончил свое существование, где-то далеко-далеко на фабрике зазвучал колокол, обычно старомодно оповещающий о конце работы. Теперь колокол звонил без остановки, к нему присоединились голоса, поющие молитвы неизвестному Богу, и ритмичные хлопки. Далекие звуки окончательно разорвали тишину навсегда, и Алиса услышала волчий вой, звучащий со всех сторон на разный лад. Услышала, как кто-то ведет по решетке стальной дубинкой. Но главное, что она услышала – это свое дыхание, что не давало о себе знать с тех пор, когда квартира осталась за дверью.

Существо вдруг присело, готовясь к прыжку, и рваными движениями стало приближаться к Алисе, сливаясь с тьмой и выныривая из нее в свете очередного фонаря. Из его глотки доносились жуткие хлюпающие звуки, а челюсти хлопали при приземлении конечностей на землю. Алиса, не двинувшись с места, следила за его передвижениями. Существо раскрыло свою зловещую, извергающую черную жижу пасть и за мгновения преодолело последнее расстояние между ними.

Окна домов, слушаясь мглы, постепенно гасили свои огни, и лишь в одном из них продолжала сиять гирлянда и пускала последние искры свеча, которая пахла пломбирным мороженным.

-6
03:49
699
10:24
Самый бессвязный рассказ который я читал на НФ 2019. Абсолютно ничего не понятно.
00:00
Рассказ про какого-то зататуированного парня-психа, который так напугал гг, что она убегает из своей квартиры, бродит по улице и в темноте ей мерещится всякое. Какое отношение имеет к фантастике — непонятно.
Комментарий удален
20:34
почему так стремятся бессвязный поток выдать мыслей своих за золотой биток?
Загрузка...
Ольга Силаева

Достойные внимания