Анна Неделина №2

Сенсорик

Автор:
Дмитрий Петров
Сенсорик
Работа №37
  • Опубликовано на Дзен

Через туманную пустошь на большой скорости, трясясь и рыча, мчался броневик — стандартный армейский бронетранспортер, рассчитанный на взвод солдат. Шины уверенно въедались крупным протектором в грунтовую дорогу, оставляя две полосы вдавленной безжизненной земли — начало их терялось в непрозрачном воздухе. Там вдалеке остались силуэты разрушенного автономного поселения: искореженные каркасы двух высотных зданий и россыпь небольших строений вокруг — все они дымились, усиливая и так нависший над местностью смог.

***

Внутри броневика воздух был как будто бы чище. Сквозь истертое окно на тлеющие постройки смотрела молодая девушка. Лицо было покрыто грязью и ссадинами — тем сильнее на нем выделялись большие синие глаза. Она приложила руку к окну, мягко провела пальцами по силуэтам уносящихся прочь зданий. Она затаила дыхание, задрожала, но через мгновение, бросив короткий взгляд напротив себя, рефлекторно отдернула руку и перевела взгляд в никуда, спрятав чувства.

Напротив нее, спиной к кабине водителя, откинувшись на спинку, сидел человек лет тридцати в потертой военной форме. Грязные брюки были аккуратно заправлены в ботинки, куртка заправлена в брюки, броня — та, что осталась — надежно закреплена поверх куртки и брюк. Шильдик на груди не был затронут грязью, на нем легко читались контрастные буквы: «Л-нт Горский К.». Аккуратные, но растрепанные недавним боем волосы казались выбеленными: то ли проседью, то ли пеплом. На соседнем сиденье лейтенант придерживал рукой плазменную винтовку, уникально доработанную: с улучшенной системой охлаждения.

Горский проследил за взглядом девушки на разбитое поселение и неуверенно начал их первый, если, конечно, не считать отдельные выкрики лейтенанта с приказами об эвакуации несколько минут назад, разговор:

— Да… Много наших полегло там.

— Там… — девушка несколько секунд подбирала слова и тихо продолжила: — Там был мой дом.

— Э-э, знаешь ли… — Горский старался быть деликатным, — сложно называть домом подвалы и канализацию, где вам приходилось находиться. Это, скорее, убежище.

— Я имею в виду еще до вторжения. Я жила там с родителями.

Горский напряг мышцы шеи, приоткрыл рот, сложил губы, готовясь произнести речь, но звука не последовало. Он лишь, слегка вздохнув, участливо приподнял брови, коротко кивнул и расфокусировал взгляд. Выражать сочувствие ему давалось сложно и выходило неуклюже: этому не обучали на военных курсах.

Лейтенант и его собеседница расположились на передних креслах салона, предназначавшихся для командного состава. Позади них тряслись еще два ряда с дюжиной пустующих мест. Только одно было занято — женщиной в армейских брюках и обуви, черной майке без рукавов. Стертые до крови крепкие руки держали плазменную винтовку почти в боевом положении: пальцы рядом с курком. Она опиралась только на переднюю кромку кресла, готовая к моментальному действию. Покачиваясь в такт ухабам и кочкам, она уверенно держала равновесие и не сводила глаз с пассажирки.

Та же начала робко осматривать внутренне устройство броневика. Оглянувшись назад, она заметила:

— Здесь столько места. Мы могли взять еще много людей.

— А могли бы и не потерять многих! — резко оборвала ее женщина в армейской форме. — И все ради чего, а?

— Ника! — настойчиво и устало одернул лейтенант. — Прекрати. Не сейчас.

Ника отвернулась от них, замкнувшись в своих мыслях.

Броневик то и дело подпрыгивал на ухабах и кочках. После нескольких крепких, проведенных в полном молчании, встрясок Горский попытался ответить на промелькнувший вопрос, запинаясь, как будто одновременно старался найти ответ и для себя:

— Боевая задача была поставлена так, что первым приоритетом обозначалась эвакуация сенсорика… Ситуация вышла из под контроля… не знаю, или разведка просчиталась, или что… но этих тварей оказалось гораздо больше, чем ожидалось. И они действовали как-то… изощренно, что ли, не знаю… Надо будет корректировать тактику боя с командованием. Надо будет изучать телеметрию. Где-то просчет…

— Но ведь еще стольких можно было спасти… — синие глаза девушки наполнились влажным блеском.

— Нет. Вряд ли… Мы бы только присоединились к ним и погибли бы. Первым приоритетом была эвакуация сенсорика. Мы не могли рисковать. Не могли провалить дело. Для интересов всей войны это значит больше, чем все наши жертвы.

— Я столько и… стольких потеряла, — несколько кратких слез ненадолго осушили синие глаза. — Я потеряла все, что у меня было.

Большой ухаб крепко встряхнул броневик, заставив всех за что-нибудь схватиться, и в разговоре естественным образом возникла пауза. Горский ухватил едва не упавшую винтовку. Он долго смотрел на собеседницу и деликатно коснулся плеча девушки:

— Эй… Теперь ты в безопасности. Ты наш официальный эвакуант. Это значит мы отвечаем за твою сохранность на всем пути, пока не доставим в штаб. А там дальше, кто знает... ты сможешь еще многих спасти. Больше, чем мы сегодня потеряли… Я надеюсь, что больше!

— Зачем я вам? — в одно мгновение взгляд девушки обрел стойкость и глубину. — Вернее, я понимаю, конечно… Я сенсорик. Так вы называете… Но ведь у вас и так есть сенсорики в рядах войск.

— Каждый сенсорик важен! Их способность улавливать электромагнитные поля незаменима на поле боя. Без них уж точно не выиграть эту войну. По какой-то причине способности угасают со временем даже у лучших сенсориков, поэтому всегда есть их дефицит. Каждый сенсорик — на вес золота, мы ищем их по всем уцелевшим поселениям.

— Но я не солдат, какой вам толк от меня?

— Ты думаешь, среди военных изначально было много сенсориков? Наоборот, большинство сенсориков становились военными. Скоро ты вернешься в большое сообщество людей, где каждый имеет свои задачи и мы вместе движемся к общей цели. Мы обучим тебя, поможем укрепить твои способности…

— Чтобы что? — прервала его девушка-сенсорик. — Продолжать войну?

Молчание. Она удерживала внимательный взгляд на лейтенанте и тот невольно отстранился: его сочувствие стало неуместным.

— Сколько вы уже воюете, и что толку? — девушка повысила голос. — Еще одно поселение уничтожено. Вы придете в следующее, и будет еще одно пепелище. Потом еще и еще!

Сзади раздался голос Ники:

— Ты говоришь так, будто это мы устраиваем эти пепелища. Позволь напомнить: эти твари пришли к нам в мир, а не иначе. Никакого контакта. Никаких переговоров. Они не говорят. Их даже не видно толком… Они только взрываются, или как там по-научному, — она скривила глупую гримасу и следующую фразу произнесла утрированно важным голосом публичных выступлений: — осуществляют спонтанные выбросы локализованной высокочастотной энергии… Этими взрывами твари стали разрушать наши дома, города, инфраструктуру. Они портят почву, иссушают реки. Да черт возьми, они же выживают нас с этой планеты! Это мы вынуждены защищаться. Если уж этим тварям и суждено взрываться, то пусть тогда от наших выстрелов! Мы одержим победу, взрывая одного за другим!

— Как можно победить того, у кого совершенно непостижимые цели? За что вы с ними сражаетесь? За города, за территории, за деньги или власть? Что? Что вы хотите?..

— Мы хотим их просто уничтожить! — гнев и отвращение переполняли Нику. — Всех до единого! Чтобы они не истребили нас. Это борьба за выживание, это понятно?

— Но вы не можете! — тон девушки-сенсорика смягчился и проникся какой-то глубокой тоской. Она повернулась к Нике и попыталась объяснить, переводя взгляд то на нее, то на Горского: — Вы не можете их уничтожить. Вам не видно, но я вижу. Взрываясь, они не исчезают. Вы только можете согнать их с места, испугать… Но потом они возвращаются, смелыми и решительными. Они мстят вам… Они учатся, я вижу это. Они…

Внезапно девушка остановилась и опустила взгляд.

Если бы это было мгновение горечи или слабости, или необходимость перевести дух, ей бы уже следовало поднять взгляд, но она продолжала удерживать его внизу. Нет, дело было в другом... Ника сильнее сжала винтовку, мышцы на руках напряглись. Горский пристально всматривался в сенсорика: он уже сталкивался с таким поведением.

— Посмотри на меня, — тихо, но настойчиво произнес лейтенант. — Посмотри...

Аккуратно, твердой рукой он поднял ее подбородок. Девушка не сильно сопротивлялась и открыла глаза — они стали еще ярче, на радужной оболочке появились прожилки мягко пульсирующего синего свечения!

Горский непроизвольно отдернул руку. Обменялся коротким взглядом с Никой — та кивнула и потянулась за боевым шлемом. Горский дважды стукнул кулаком по обшивке кабины пилота:

— Данила, тормози! Она чувствует приближение!

Бронетранспортер резко остановился. Дверь по правому борту скользнула в сторону. Ника выпрыгнула первой, отбежала к корме. Следом выпрыгнул Горский и остался у двери. С противоположной стороны из кабины вышел Данила — молодой парень, чуть полноватый, в очках. Все трое замерли в боевой готовности: шлемы подсвечивались активированными голографическими визорами, снятое с предохранителей оружие издавало тихий высокочастотный потрескивающий писк и едва уловимый запах озона.

— Держим круговую оборону! — командовал лейтенант. — Сканеры на шлемах — на полную мощность! Нам нельзя терять броневик, без него далеко не уйти. Народ, мы не можем рисковать...

Соратники настроили шлемы и отозвались короткими и емкими: «Есть!», «Готово!».

— Ника, что видно?

— Ничего.

— Данила?

— Ничего пока…

Девушка оставалась внутри. Горский, не отводя взгляд от местности, бросил в сторону броневика:

— Что ты чувствуешь? Скажи, где они?

Ответа не последовало. Девушка была погружена в собственные мысли.

— Хотя бы сколько их?

Ответа не было.

— Скажи, хоть что-то…

Трое бойцов непрерывно следили за окружением, методично бросая взгляды в разные стороны сквозь прицелы на винтовках. Визоры шлемов накладывали на местность сканирующие линии. Никаких отклонений от нормы не наблюдалось.

Вдруг ржавая опора заброшенной линии электропередач позади броневика покорежилась, издав утробный металлический скрип, словно сигнал к началу боя! Ника немедленно выпустила туда несколько зарядов плазмы. Дойдя до опоры, некоторые заряды как будто впитались пространством и растворились в нем, на несколько секунд породив искажения в воздухе. Девушка в броневике не могла их видеть, но вздрогнула в тот самый момент!

Сканирующие линии визора Ники изогнулись на месте поглощенных зарядов, создав характерный рисунок. На ее лице возникла напряженно радостная ухмылка:

— Есть слабые колебания поля! Я задела тварь!

Метка о наличии возмущения электромагнитного поля автоматически отобразилась и на других визорах. Лейтенант продолжал урывками поглядывать в сторону сенсорика:

— Скажи, где они!.. Нам нужна твоя помощь!

Ответа не было.

Теперь заскрипел и покорежился ржавый остов автобуса в направлении водителя. Данила открыл огонь! Заряды впитались пространством, но скрипы автобуса не угасли, наоборот, какая-то сила короткими толчками стала пробрасывать автобус все ближе к броневику. Данила продолжил стрелять. К нему присоединился Горский — несколько залпов в ту же сторону широким охватом. Часть зарядов били по ржавому железу, но все больше их растворялись, достигая цели… Мощная вспышка с грохотом озарила пространство вокруг, через мгновение окутавшись искрящимся вибрирующим воздухом и щелчками электрических разрядов. Линии на визорах вернулись в норму. Пока что наступление невидимой силы удалось сдержать.

— Похоже мы добили его, — заметил Данила, тяжело дыша.

Лейтенант запрыгнул в броневик. Девушка, обхватив согнутые ноги, дрожала, вжавшись в кресло и погрузившись в состояние то ли страха, то ли отрешенности.

— Ну же, очнись! Нам сейчас не поздоровится! — настойчиво крикнул Горский, в то же время стараясь сдерживать давление. — Скажи, где они… Сколько их? Покажи… Ну же…

В ответ он получал только синее свечение глаз, которое теперь, преломляясь слезами, стало еще сильнее. Он махнул рукой и бросился назад к выходу из броневика, как его вдруг остановило едва слышное:

— Два.

Лейтенант обернулся и с удивлением увидел, что взгляд девушки обрел осмысленность: страх остался, но к нему примешались надежда и доверие.

— Еще два, они уже близко.

Горский коротко одобряюще кивнул и выскользнул наружу:

— Еще два! Смотрим в оба! — крикнул он громко, а потом добавил, скорее для собственного успокоения: — Не так все страшно…

Со всех сторон броневика, то тут, то там, завибрировали искажения в воздухе, немногочисленные стволы деревьев загибались и ломались, некоторые начинали тлеть. Местность все больше погружалась в дым.

Возмущения электромагнитных полей все чаще возникали со сторон Ники и Данилы, которые щедро поливали их залпами плазмы. Лейтенант оказывал огневую поддержку то одному, то другому. Каждый присматривал за остальными: когда на визорах вспыхивали метки возмущений, туда все и старались попасть. Высокая хаотичность меток изрядно изматывала. Большая часть зарядов беспрепятственно уносилась вдаль, не встретив на своем пути сопротивления.

— На, на!.. Получай! — каждый выстрел Ника обильно сопровождала словами. — Мало?! На еще!

Радиус расположения меток сужался. Все чаще оружие начинало сигнализировать о перегреве ритмичными писками зуммеров.

— Они все ближе! — отчаянно завопил Данила.

— Держимся, держимся, люди!.. — подбодрил лейтенант. — Все что нам нужно — несколько точных выстрелов.

Вместе с напряженностью электромагнитного поля росла и общая нервозность. Все больше выстрелов, все больше беспорядочных искажений в воздухе. Все ближе, все ближе…

Горский уловил, как в распахнутой двери бронетранспортера появилась фигура сенсорика. Она ступила на землю, встала прямо и размеренно прошла взглядом по горизонту. Ее заметили и другие члены отряда. Взгляд девушки остановился на конкретной точке, она твердо указала направление рукой:

— Туда!

Все три винтовки в едином порыве выстрелили в указанную точку. Пространство проглотило множество зарядов и озарилось еще одной мощной яркой щелкающей вспышкой.

— Так тебе, тварь! — взревела от восторга Ника.

— Быстрый был гад, кружил вокруг нас, — отметил Данила.

Искажения пространства вокруг стихли. Хотя пока стрелять было некуда, бойцы не опускали прицелов винтовок.

— Где второй? — Данила полушепотом озвучил общий вопрос.

— Прячется, — предположила Ника.

Девушка, замерла и затаенно посмотрела вдаль в направлении Ники. Синие глаза волшебного свечения в который раз наполнились слезами, с губ слетели еле слышные слова: «Мне жаль…» Тут же она подняла руку, показывая направление: «Там!»

Три прицела повернулись в указанную точку. Визоры отображали возмущения электромагнитного поля. Огонь! Искажения пришли в быстрое движение. Плазменные снаряды ударяли по цели, с каждой секундой они растворялись все ближе и ближе к Нике. Винтовки пищали от перегрева. Огонь!.. Еще одна мощная искрящая вспышка взорвалась совсем рядом с Никой, отбросив ее на землю.

Выстрелы смолкли. Сканирующие линии визоров выпрямились. Только зуммеры перегрева нарушали тишину. В воздухе воцарился запах гари вперемешку с колючим запахом озона. Горский бросился к Нике:

— Ты как? Цела?

— Угу… жить буду… — кряхтя, она попыталась подняться. Но координация еще не восстановилась, она споткнулась. Лейтенант схватил ее под руку, стараясь поддержать.

— А-а-а! Стой… — Ника рефлекторно отдернулась, ее рука оказалась обожжена близким взрывом. — Я сама…

Она нащупала рядом дымящуюся винтовку и, опираясь на нее, поднялась, поправила и кое-как отряхнула одежду. Помедлив, собравшись с мыслями, она наконец подняла взгляд на сенсорика. Проследив за взглядом Ники, в том же направлении посмотрел и Горский.

***

Девушка прильнула спиной к броневику и безучастно смотрела в небо. Синее свечение ушло, слезы остались. Она пыталась смахнуть их рукой, размазывая пыль и грязь.

Лицо Ники наполнилось яростью. Сделав несколько быстрых глубоких вдохов, она быстрым шагом кинулась к броневику.

— Она что, хотела, чтобы мы тут все полегли?! — Ника разверзлась криком, подойдя в упор к сенсорику — Что ты медлила?!

Та никак не отреагировала. Горский подбежал следом, встав барьером между ними:

— Прекрати!

— Нет, ну ты же видел! Она просто сидела молча в броневике!

— Не дави! У нее нет опыта боевых действий. Это ее первый раз!

— Может, она и не сильно-то их чувствует? Может, она нам и не нужна?

— Все-таки потом она точно указала нам двух… — заметил Данила.

— А что тогда сидела до этого? Ждала? Чего ты ждала? — Ника через плечо лейтенанта пыталась нависнуть над сенсориком, но немного осекшись, другим тоном заметила: — И что ты плачешь?

— Хватит! Остынь! — Горский строго прервал допрос. — Это ее первый бой. У нее стресс. Это не то же самое, что сидеть в укрытии.

— А, ладно… — Ника усилием воли затормозила свои эмоции. Отвернувшись, она ушла в сторону, разочарованно и с болью в голосе промолвила: — И вот этот вот экземпляр мы выменяли на наш… Эх…

Ника не видела, но в этот момент девушка-сенсорик вздрогнула и проводила ее взглядом, прошептав: «Столько боли...»

Горский протянул девушке руку, помогая забраться внутрь броневика:

— Ничего, ничего, ты успокоишься… Не суди ее строго. Мы все бывали в этом состоянии. Пойдем…

На пороге двери лейтенант обернулся и громко сказал:

— Надо убираться отсюда. Поехали!

— Да уж, что верно, то верно… — задумчиво протянул Данила и направился к кабине водителя.

Ника по-прежнему стояла в стороне.

— Ника! Ну, поехали... — обратился к ней Горский доверительно. — Мы не можем ждать второй волны здесь. Надо ехать.

Ника пару раз повернулась то в сторону броневика, то от него, как будто взвешивая варианты, но никаких других вариантов не было. Твердой походкой она направилась к броневику:

— Да, да... Иду.

Она последней зашла внутрь и закрыла дверь. Броневик с ревом рванул с места и затрясся на кочках. Внутри на некоторое время воцарилось молчание, был слышен только монотонный гул двигателя и стук подвески.

— Думаю, надо уйти с основной дороги. Если они и будут преследовать нас, то дорогу проверят в первую очередь, — заявил Данила, не отвлекаясь от вождения.

— Согласен, — ответил Горский. — Давай через поле.

— Держитесь! Сейчас потрясет.

Данила тут же повернул броневик в поле, напрямую через обочину, не дожидаясь какого-то удобного съезда. Машину сперва сильно тряхнуло, потом подвеска адаптировалась, да и грунт вдали от дороги оказался более ровным. Стало более-менее терпимо.

Ника поднялась с кресла, закрепила все еще дымящуюся винтовку в оружейной стойке, взяла новую, проверила уровень заряда — он был полный. Дотянулась до аптечного ящика и, достав заживляющий гель и бинты, вернулась в кресло обрабатывать раны.

Лейтенант взял с оружейной стойки новый боевой шлем и сел напротив сенсорика.

— Ты все хорошо сделала. Не переживай… Ты сумела собраться и смогла указать нам на некоторых из врагов. Спасибо! Ты нам очень помогла… Как говорят, часто ведь именно первый бой — он трудный самый.

— Так говорят про последний бой, лейтенант, — вставил Данила.

— Э-э, не важно. Первый бой тоже…. ничего хорошего, в общем… — Горский смущенно потеребил в руках шлем и, обращаясь к девушке, продолжил: — Смотри! Я хочу показать тебе кое-что. Это позволит нам воевать более эффективно.

Он протянул ей экипировку.

— Вот! Примерь, пожалуйста. Это стандартный армейский шлем. Применяется для защиты, связи и целеуказания.

Она неловко надела этот необычный головной убор. Вопреки внешней твердости и жесткости, внутри он оказался мягким и уютным. Перед глазами возникла проекция голографического визора. Лейтенант помог протянуть застежку под подбородком.

— Закрепи надежно, чтобы не шатался, но и не давил. Вот так, удобно?

Девушка кивнула.

— Хорошо! — продолжил Горский. — Шлем включается автоматически, когда оказывается на голове. Я переключил его в режим сенсорика для тебя. Ты, как сенсорик, можешь почувствовать местоположение врага и мысленно нанести метку на местности. Эта метка тут же отобразится у всех участников боя, и дальше уж дело за нами!

Девушка слушала и с интересом оглядывалась по сторонам. Сканирующие линии, которые накладывались с помощью визора на ее видение окружающего мира, реагировали на положение головы, уровень горизонта и стороны света, причудливо извиваясь.

— Да, да, поначалу это удивляет, потом привыкаешь, — усмехнулся Горский. — Смотри… Чтобы поставить метку, тебе достаточно сфокусировать взгляд на нужной точке и мысленно отчетливо отметить ее.

— Мысленно отметить? — переспросила девушка.

— Да, надо отчетливо подумать что-то наподобие: «Тут», «Здесь», «Вот оно» или «Попался»… Шлем распознает твой взгляд и активность мозга, со временем он еще лучше подстраивается под тебя. Степень достоверности метки зависит от уверенности мысли. Ненужную метку всегда можно отменить, так же сфокусировавшись на ней, но подумав: «Нет», «Отмена», что-то подобное… На всякий случай, всегда есть кнопки сбоку шлема, дублирующие эти функции.

Она сфокусировала взгляд на окне, и через мгновение на экране визора возникла метка. Горский тут же увидел ее и на своем визоре:

— Вот! Все правильно! Ты быстро учишься!

Следующую метку девушка поставила за окном, и та поплыла вместе с пейзажем, прочь от движущегося броневика. Это позабавило ее, она впервые улыбнулась.

— Да, да! Попробуй еще, — подбадривал лейтенант.

Под одобряющие возгласы Горского девушка ставила и убирала метки: и внутри салона, и на проносящихся за окнами камнях и высохших деревьях, и по нескольку раз. Она улыбалась. Горский улыбался в ответ. Эта незатейливая игра приносила им удовольствие, пускай и всего-то на несколько минут передышки.

***

Все это время Ника, нанеся гель, обстоятельно и неторопливо бинтовала обожженную руку, то и дело поглядывая в сторону сенсорика. В какой-то момент она заметила:

— А ты ведь жалеешь этих тварей, верно?

Игра в метки закончилась, вместе с ней прекратились и улыбки. Девушка сняла шлем и в ответ молча посмотрела на Нику, настороженно и изучающе.

— Ты ведь там медлила. Ты жалела их, — раскрывала свою мысль Ника. — Жалела этих тварей… Ты ведь не хотела, чтобы мы их уничтожили?

— Нет, не хотела.

— Ха! — взорвалась Ника, стукнув здоровой рукой по обшивке. — Вот это отлично! Просто отлично! У нас не просто новый бесполезный сенсорик, а еще и тот, который вредит!

— Я также не хотела, чтобы они уничтожили вас.

— Думаешь, это ты им не позволила нас уничтожить?! Да я этих тварей сама чую и готова валить их толпами. Не так, как ты, но чую! Будь уверена — не промахнусь!

— Ты не понимаешь, они тоже страдают… — девушка силилась объяснить.

— Да уж это как раз видно! Когда я по ним стреляю! — Ника сорвалась. — Ты вообще хоть знаешь, сколькими людьми мы пожертвовали ради тебя?! Посмотри, — она провела рукой по пустующим креслам, — вот эти все места были заняты, когда мы ехали вытаскивать тебя из той дыры! А смотри теперь: нас осталось трое! Трое! Плюс один новый сенсорик, у которого непонятно, что с головой! Самый странный сенсорик, которого мне довелось видеть… — ее голос дрогнул, — А ведь у нас был сенсорик… Ты что думаешь, мы такие идиоты, чтобы без сенсорика к вам заявились? У нас был один…

— Я знаю… — тихо сказала девушка.

Ника замерла.

— Я знаю… Вы вдвоем, вы были близки… Очень близки. Я чувствую… И мне очень жаль, что ты его потеряла. Поверь мне, я сильно разделяю твою боль… — девушка смолкла, прислонила руки к груди, и навзрыд выплеснула: — Но я ничего не могу сделать!

Ника подняла брови в удивлении, переглянулась с лейтенантом, ее гнев не выдержал столкновения с искренним страданием. Девушка-сенсорик рыдала, задыхаясь от огромной тоски, произнося обрывочные фразы:

— И вы тоже... не можете… к сожалению…. Вы не можете победить в этой войне…

— Подожди-ка, — сказал Горский, — О чем ты говоришь?

— Даже стреляя, — девушка подняла на него заплаканные глаза, — вы не уничтожаете их. Они существуют в некой другой форме пространства-времени. Не знаю, как объяснить… Да, у наших пространств пересекается энергия, но не материя, прямого материального взаимодействия не происходит. Даже когда вы стреляете в них — они не умирают. Может быть, за все время войны, вы даже не уничтожили ни единого, кто знает… Они пугаются, они чувствуют боль, они отходят, но потом — возвращаются. Возвращаются озлобленными, с новыми силами… И это все те же сущности, то есть те же индивиды, если их можно так назвать. Я чувствую их уникальность, я научилась различать их…

Если и бывают моменты звенящего молчания — то это был один из них. Даже тряска и гул машины прекратились: Данила плавно остановил броневик, чтобы повернуться в салон и получше всех рассмотреть.

— Ух ничего себе! — выдохнул он. — Да у нас на борту самый сильный сенсорик, которого мне когда-либо доводилось видеть.

Ника и Горский обменялись с Данилой согласными взглядами, в которых улавливалось благоговение перед чем-то неизведанным. Девушка продолжала:

— В их мире тоже разные индивиды, как и у нас, с разными характерами, жизненным опытом. Кто-то озлобленный и готов наносить ущерб, кто-то нет. Кто-то, как и у нас, хочет прекратить насилие. Потому что насилие всегда несет страдание и боль… И для жертвы, и для производящего насилие тоже. Они чувствуют страдание и боль не меньше нас...

— Да чего она выдумывает? — пробормотала Ника.

— Сенсориками, как я, становятся люди с сильной эмпатией. А это, я так думаю, способность чувствовать энергию других живых существ. Эмоции не материальны, это именно энергия… Вообще-то, все схожие формы живых существ в какой-то степени чувствуют эмоции друг друга. Я, видимо, как и другие сенсорики, способна чувствовать шире: и формы жизни, не схожие с нами, и даже, как получается, энергию живых существ из других пространств…

— Какая еще энергия из других пространств? Есть закон сохранения энергии…. — возразила Ника.

— Строго говоря, закон сохранения относится к замкнутым системам, — вставил Данила, — а наш мир, как оказалось, таковой не является.

Девушка-сенсорик коротко благодарно кивнула и продолжила:

— Энергия вездесуща. Она не замкнута в нашем мире.

— Никогда не слышал ничего подобного от других сенсориков… про эмоции из другого мира… — задумчиво произнес Горский.

— Я не знаю, как у других… Раньше, в детстве, я чувствовала только расположение сущностей. Мы называли их духами. Потом стала чувствовать момент попадания в цель, когда кто-то стрелял по ним, потом все больше и больше… Вы говорите, это способность улавливать электромагнитные поля. Но это эмоции! Я ощущаю именно эмоции духа, я переживаю их вместе с ним. Наверное и военные сенсорики чувствуют так, хотя и не отдают себе отчета в этом. Боль и страдание — очень сильные эмоции. Тяжело чувствовать такое, тем более, когда сам направляешь пули. Даже если это не осознаешь… Может быть, поэтому многие сенсорики внутренне перегорают. Организм спасает себя, купируя способность сопереживать — люди перестают чувствовать.

— Откуда ты знаешь все это? — спросил Данила. — У вас какой-нибудь подпольный клуб, что ли? Какое-то учение, о котором военные не знают?

— Мне это легко дается. Еще с детства я отличалась. Не знаю, может быть, я такая одна… — девушка вздохнула, посмотрев в сторону. — Но с той стороны тоже есть похожие чувствительные индивиды. Своего рода сенсорики. Я контактировала с ними, мы учились друг у друга…

— Так и чего же они хотят от нас? Зачем пришли в наш мир? — резко спросила Ника.

— Я не могу знать их мыслей — это напрямую не передается эмоциями. Я не могу понять их логику, их представление о мире или их уровень знаний. Я могу только испытать их чувства — а они мои. С некоторыми из них у меня есть сильная эмоциональная связь. Мы совместно обитали… нет, даже можно сказать, жили вместе там, откуда вы меня забрали. Мы делились радостью, это были добрые духи… Когда вы меня увезли, думаю, они могли броситься вслед, чтобы спасти меня…

— Ха! — вырвалось у Ники. — Спасти от кого? От нас?!

— Поймите, я же тогда чувствовала боль, неуверенность. Они уловили это и хотели помочь мне. И вы стреляли в хороших… Мне было их жаль, но не было другого пути. Они были настроены решительно…

— Ну ты и гладко стелешь! Подумать только, эти твари ее защищают! — прервала рассказ Ника.

— Подожди, дай ей рассказать, — отреагировал Горский.

— Да хватит с меня этой чуши!

— Ну справедливо было бы заметить, что рассказ не лишен логики, — прокомментировал Данила.

— Главное, что я пытаюсь сказать, — продолжила девушка, — в том мире так же, как и у нас, есть разные индивиды и многие хотят прекратить войну. Насилие идет в ответ на насилие. Эта война бессмысленна и может быть остановлена…

Внезапно она потупила взгляд, крепко зажмурилась, в раздумьях несколько раз встряхнула головой и, подняв ее, вновь открыла глаза — в них мягко пульсировали проблески синего свечения.

— Вот твою ж мать! — выругалась Ника.

— Это твои друзья? — спросил Горский у сенсорика.

— Нет, я не помню, чтобы раньше этих встречала…

— Данила, давай увози нас отсюда!

Данила было бросился в кабину, но девушка остановила его:

— Это бесполезно! Они приближаются со всех сторон. Спереди тоже.

— Ты чувствуешь, сколько их? — спросил Горский.

— Пока не ясно, но с десяток точно есть…

— Народ, приготовиться к бою! — скомандовал лейтенант, Ника и Данила принялись экипироваться и вооружаться, а он обратился к девушке: — Ты же помнишь про шлем, верно? Сейчас нам очень понадобится твое новое умение.

***

Горский с лязгом отодвинул дверь броневика, вышел наружу первым и осмотрелся. Местность вокруг была усеяна высохшими деревьями и кустарниками, что могло помочь в отслеживании перемещения противника. Выпрыгнул Данила и занял позицию спереди машины. Следом за ним выскочила Ника и направилась к корме броневика, неся с собой три винтовки. На немой вопрос лейтенанта она ответила:

— Хочу пострелять, но не хочу перегреться.

Последней вышла девушка, неуверенно поправляя застежку шлема.

— Как закрепила? Хорошо? Не жмет? — обратился к ней Горский, она кивнула, он продолжил, наклонившись к ней, аккуратно взяв за плечо: — Будь здесь, около двери, за мной. Ставь метки так же, как мы с тобой научились. Постарайся не нервничать, просто спокойно работаем. Шлем хуже улавливает команды мозга, если сильно нервничаешь. Может глючить. Поэтому чем спокойнее будем, тем быстрее отобьемся… Хорошо?

Он посмотрел в ее большие, полные страха, светящиеся глаза. Она молча дрожала.

— Ну, значит, хорошо… — ответил Горский сам себе.

— Их слишком много, — прошептала девушка.

— Я знаю… — тихо ответил Горский.

***

Неподалеку послышались электрические разряды, захрустели и задымились деревья. Ника не упустила возможности отправить туда несколько зарядов плазмы. С разных сторон стали заметны визуальные искажения, они ритмично возникали и пропадали. Ника с нескрываемой страстью старалась выстрелить в каждое. Большинство зарядов уносились вдаль или попадали в деревья. Некоторые деревья начинали тлеть, не только от попадавших в них выстрелов, но и от концентрации огромной невидимой энергии, скрывавшейся в искажениях пространства.

— Ну же, сенсорик всех времен и народов, давай работай уже! — крикнула Ника в промежутке между выстрелами.

— Просим, просим! — поддерживал Данила.

Девушка все это время стояла неподвижно, стараясь сконцентрироваться. Под опущенными веками были заметны быстрые движения зрачков. И вот она открыла глаза и стала методично скользить ими по линии горизонта. На визорах появилась первая метка! Незамедлительно туда вонзилось множество зарядов — почти все они впитались пространством, разбухающим, искрящим, а затем с грохотом треснувшим.

— Есть! Первый пошел! — прикрикнула Ника. — Даешь второго!

На визорах возникла еще одна метка. И тут же выстрелы породили новую грохочущую искрящуюся вспышку.

— Да! Давай еще! — ликовала Ника.

Девушка ставила новые метки. Третья, четвертая… Отряд мгновенно поражал их слаженным огнем. Местность то и дело озарялась ярким свечением и электрическими хлопками. Выбросы мощной энергии воспламеняли высохшую растительность. Отряд вытянулся вдаль от броневика, чтобы расширить углы прицеливания. Уже семь меток попало под коллективный обстрел.

— Да сколько же их?.. — взволнованно крикнул Данила, его винтовка начала все чаще подавать сигналы о перегреве.

Местность погружалась в пелену плотного дыма. Меток появлялось все больше — по нескольку одновременно. Бойцы не успевали поражать цели совместно — каждому доставались свои собственные. Ника сменила перегретую винтовку на следующую.

Уже пятнадцать меток побывало на визорах.

— Да что у них тут логово, что ли?.. — громко недоумевал Данила.

Количество меток росло. Каждый успевал стрелять только в своем направлении. Вспышки становились все ближе. Отряд невольно стал жаться назад к броневику.

Каждая уничтоженная цель отражалась на лице сенсорика отпечатком боли. Она жмурилась, пыталась отмахнуться от терзающих мучений, отворачивая голову в сторону, но страдание не уходило. Некоторые метки на визорах стали пропадать, некоторые смещаться и скачкообразно изменять положение.

Винтовка Данилы пищала уже непрерывно.

— Винтовка перегрета! — крикнул он, впиваясь пальцем в курок до упора, но лишь редкие заряды выходили из ствола.

— Возьми мою! — Ника бросила холодную винтовку в сторону Данилы, та упала на землю неподалеку от него. Сквозь дым, заполнивший все вокруг, был отчетливо виден лишь яркий огонек уровня заряда на ствольной коробке. Данила, отбросив в сторону перегретое оружие, кинулся к огоньку, но задев ногой какую-то корягу, ухнув, рухнул на землю. Его очки слетели с лица и затерялись между комками грязи. Ника видела через визор, как в его сторону быстро движется сгусток возмущения электромагнитного поля. Не думая ни секунды, она развернулась в направлении сгустка и открыла по нему огонь. Данила вытянутой рукой нащупал холодную винтовку, успел дотянуться до нее и схватить, быстро перевернулся на спину и, непроизвольно крича, изо всех сил зажав курок, выстрелил… Яркая вспышка разразилась слишком близко от Данилы, отбросив его взрывной волной на броневик.

— Не-е-ет! — завопила Ника и в два прыжка оказалась возле товарища, схватила под руки обожженное обездвиженное тело. — Данилу зацепило!.. Он погиб!.. Погиб!..

Горский, не переставая стрелять во всех направлениях, обернулся, чтобы своими глазами увидеть необратимое. Лицо пронзила боль, мышцы шеи напряглись, обнажая беззвучный вопль скорби и отчаяния.

— Ника!.. — кричал он. — Стреляй! Отстреливайся!.. Прошу тебя…

Ника повернулась, успела сделать несколько выстрелов, но было поздно… Три возмущения пространства на большой скорости разом ударили в нее! От удара встрепенулась земля, пошатнулся и сдвинулся в сторону многотонный корпус броневика, с силой оттолкнув сенсорика вперед. Девушка упала, грудью ударившись о каменистую почву, сверху ее осыпало градом поднятых взрывом частиц грунта. Она на ощупь смогла отползти и прильнуть спиной назад к бронетранспортеру. Ее глаза сияли синим как никогда ярко. Крупные слезы оставляли светлые борозды на испачканном лице. Ее визор хаотично показывал какие-то данные. Девушка сбила руками ненавистный шлем. Никаких больше меток…

Лейтенант продолжал стрелять во все стороны, дико крича:

— Не-е-ет! Не-е-ет!

Постепенно его крик затихал, превращаясь в шепот:

— Не-е-ет…

Возмущения электромагнитного поля на его визоре множились. Он медленным движением снял шлем, бросил его в сторону, повалился на колени. Видимые искажения приближались к нему. Он стрелял не целясь, машинально, все меньше стараясь попасть. Его взгляд наполнился отрешенностью. Искажения становились все ближе! Горский смотрел сквозь них. Он направил оружие в воздух и по инерции сделал еще несколько медленных залпов, после чего отбросил винтовку в сторону.

— Так не должно быть… — он посмотрел на небо, закрыл глаза, руки как будто бы сами потянулись открытыми ладонями вверх. Его мышцы расслабились, черты лица обрели покой. Не открывая глаз, он повернул голову вперед, из-под век сверкнули слезы. Горский открыл глаза…

На радужной оболочке сияли проблески синего свечения! Его взгляд фокусировался на искажениях пространства, которые он никак не мог увидеть обычным образом из-за сильного дыма. Искажения, почти настигнув его, остановились непосредственно перед ним. Теперь они были видны. Зависнув в непосредственной близости, они мягко пульсировали, потрескивая электричеством — силы пульсаций и треска уменьшились, и они казались неопасными. Самое близкое искажение зависло прямо перед его лицом. Горский настороженно слегка улыбнулся. Неизвестно, сколько времени он смотрел на искажения, и, казалось, они — на него. Каким-то образом они чувствовали друг друга.

Потом искажения стали растворяться в пространстве в такт своим мягким пульсациям. Последним ушло вдаль самое близкое искажение, треснув разрядом энергии напоследок. Синее свечение глаз стало угасать…

***

Стало тихо. Лишь легкий ветер разносил дымную завесу по окрестностям.

Горский поднялся и огляделся. Девушка сидела, облокотившись спиной на покореженный дымящийся броневик, и внимательно смотрела на лейтенанта.

— Ты как? Нормально? — спросил он.

— Нормально… А ты как? — спросила она вкрадчиво.

Горский смотрел ей прямо в глаза, потом сквозь нее, и опять в глаза. Губы дрожали, скулы приподнялись, но он не смог улыбнуться. Он не ответил.

Лейтенант обошел броневик и замер, увидев два обожженных тела. Он непроизвольно отвернулся, старался держаться, тяжело дышал, бродя влажными глазами по прочистившуюся от дыма горизонту — в какой-то момент челюсти сами разжались и обнажили громкий утробный то ли стон, то ли вопль. Он дал ему полностью выйти…

Он ушел и вернулся с двумя мешками из темного пластика. Склонился над телами, аккуратно закрыл соратникам глаза, бережно упаковал их в мешки и по одному отнес в салон броневика, усадив на передние кресла командного состава. Вышел и, не сводя глаз с товарищей, закрыл дверь. Лейтенант приложил руку к пыльному исцарапанному окну в двери, мягко провел пальцами по силуэтам мешков, но через мгновение, бросив короткий взгляд на сенсорика, рефлекторно отдернул руку и повернулся к девушке.

Она продолжала неустанно следить за его действиями, Горский подошел к ней и, встав на колено, спросил:

— Как тебя зовут?

— Йенни.

— Йенни, я Крис…

— Я рада знакомству, Крис. — тихо сказала девушка.

Крис, сжав губы, коротко кивнул и долго внимательно смотрел на нее, покачивая головой. Он поднялся на ноги и взглянул за горизонт.

— Йенни, пока не знаю как, но нам с тобой каким-то образом надо многое исправить в этом мире, — он протянул ей руку и с вопросительной интонацией произнес: — Надо идти…

— Тогда пойдем, — ответила девушка.

Йенни подала ладонь, Крис помог ей встать.

Они пошли прочь от искореженного бронетранспортера, вздыбленного грунта и дымящихся останков растительности, продавливая протекторами ботинок безжизненную землю.

+3
12:06
671
20:29
Инфраструктуру — совсем лишнее слово в повествовании.
15:10 (отредактировано)
Когда начала читать, была уверена, что рассказ мне не понравится. Но все же затянуло, следить за событиями стало интересно, тем более, что здесь сплошной экшен. Хорошая задумка для фантастического боевика.

Общее впечатление — понравилось, поставлю плюс. Но и не могу сказать, что невозможно оторваться. Чего-то не хватает. Возможно, это авторская задумка, и на многие вопросы читатель должен найти ответы сам, но все же тема показалась раскрытой не полностью.
Хотелось бы конкретики и большего эмоционального потрясения у Криса, чтобы понимать, что заставило его кардинально поменять свои взгляды. Да, он стал сенсориком (кстати, почему? если все остальные получали эту способность еще в детстве и росли рядом с сущностями), увидел существ в другом свете, но этого как будто недостаточно. Он просто встал на путь пацифизма, хотя до этого у него был профессиональный долг, штампы-убеждения, которые обычно вбивают в голову военным. Возможно, он с самого начала испытывал чувства к Йенни, но это в тексте не показано. И хотелось бы чуть более подробного описания существ, потому что я, как читатель, смутно поняла про них.

Довольно странно то, что русские имена (Данила, Ника) чередуются вдруг с именами зарубежными — Крис, Йенни. Обычно все-таки какое-то одно направление выбирают. Но тут воля автора, это его право. У персонажей чувствуется индивидуальный характер, но они все равно оставляют равнодушным. Возможно, чуть детальнее стоит показать их внешность. Про погибшего возлюбленного Ники любопытно, как именно он погиб. Интересно, как военные вообще изначально обнаруживают сенсориков (узнали, например, что Йенни нужно найти там-то). Но возможно, я упустила этот момент где-то.

Что особенно понравилось. Легкий слог, динамичное развитие событий, эмоции переданы так, что я действительно верю в мотивацию персонажей (страдание и эмпатия Йенни, злость и раздражение Ники — все это автор здорово раскрывает через диалоги). Понравилась задумка с метками и шлемами, визорами — такой ненавязчивый и в то же время классно выстроенный хай-тэк. В общем, над деталями еще стоит поработать, но рассказ неплохой.
Загрузка...

Достойные внимания