Осуждающий лик

1

Свернувшись в тёмное бесформенное пятно, подъездный полумрак старательно прятался внутри прохладного тамбура. Дневной свет, проникающий через пыльное окошко, так и норовил рассеять его, прогнать прочь, занять холодный, мрачный угол.

На какое-то мгновение в подъезде стало чуть светлее. Это дверь, ведущая на улицу, резко распахнулась и внутрь вошли трое. Торопливо шагая, они преодолели два лестничных пролёта и узкий длинный коридор, который освещался одной лишь маленькой лампочкой. Подобно заплутавшему светлячку, она пряталась от зловещей темноты внутри круглого матового плафона.

Троица остановилась у закрытой двери в конце коридора. В мерцающем свете было сложно разглядеть детали обстановки и выражения их лиц, но, судя по уверенным шагам и горделивой осанке, намерения их были серьёзными.

Секунда темноты. Две ярких вспышки света. Снова темнота.

Один из троих — высокий мужчина крепкого телосложения в чёрном классическом костюме — постучал в дверь и отступил на пару шагов. Стоявший рядом с ним кивнул и, расстегнув пуговицы своего пиджака, словно готовясь к схватке, тоже шагнул назад. Перед этими двумя здоровяками, у самой двери, стоял третий человек, которого из-за их широких спин и плохой освещенности было не разглядеть.

— Мы знаем, что вы дома, — сказал тот, что постучал. — Выходите. Не бойтесь.

Из-за двери послышалось шуршание, затем там что-то упало и, звонко ударившись о пол, покатилось в сторону.

— Не вынуждайте нас ломать дверь, — продолжил мужчина в чёрном костюме.

Повисла пауза. Тишина.

Затем послышался лязг открывающегося замка, звяканье дверной цепочки… Дверь медленно открылась и перед троицей предстал пожилой худощавый мужчина. Взлохмаченные волосы, бледное лицо, мешки под глазами. Запахивая поглубже домашний халат, он мельком глянул на пришедших и понуро опустил голову, забубнив себе под нос что-то нечленораздельное. Казалось, мужчина разглядывает тапочки на своих босых ногах, но на самом деле он прятал глаза, потому что хотел жить.

— Я знал, что вы придёте, — сказал он, грустно улыбнувшись. — Рано или поздно… Хех.

Больше всего его удивил не сам визит незваных «обходчиков», а то, что сейчас перед ним стояла девочка лет шести-семи, не более. Выглядела она странно: серая юбка-карандаш, чёрные лакированные туфли на низком каблуке, белая блузка с высоким воротником-стойкой, длинные чёрные волосы, собранные в тугой хвост.

— Раскайся в содеянном тобой! — сказала девочка, глядя на него исподлобья.

Старик упал на колени, крепко зажмурил глаза. По его щекам потекли слёзы.

— Прошу, не надо, — он сложил трясущиеся ладони.

Девочка подняла руку, в которой держала овальное зеркало в резной деревянной раме, сделала шаг к нему.

— Не нам решать, — холодно произнесла она и, обернувшись, кивнула одному из мужчин за её спиной.

— Избавь нас от лукавого, ибо твоё есть царствие… — старик зашептал молитву.

Здоровяк в чёрном костюме сразу понял, что от него требуется. Подойдя к молящемуся, он схватил его за волосы и запрокинул голову назад.

— Взгляни на сей лик! — сказала девочка, поднося зеркало ещё ближе к лицу испуганного старика.

От неожиданности, а может, и безысходности, его глаза широко раскрылись и он больше не смог отвести взгляда от прекрасного лика по ту сторону покрытого амальгамой стекла. Губы старика задрожали, руки сжались в кулаки, он принялся кивать, словно соглашаясь, словно признаваясь… принимая вмиг осознанное. От его тела потянулись едва заметные, извивающиеся потоки переливистого свечения. Словно мощный магнит, поднесённый к мелкой металлической стружке, поверхность зеркала принялась притягивать этот свет к себе, а затем впитывать его в свою глянцевую поверхность.

Мерцающий мрак коридора пронзил предсмертный стон бедолаги. Секунда, две, три… Старик схватился за грудь и упал навзничь.

И снова наступила тишина, нарушаемая лишь звуками шагов троих людей, уверенно спускающихся по ступеням.

Илья ещё раз посмотрел в дверной глазок. Прислушался. Крепко зажмурился, потом открыл глаза и снова прильнул к глазку. Убедившись, что посланники «Осуждающего лика» ушли, он убрал пистолет в поясную кобуру и аккуратно, стараясь не шуметь, отошёл вглубь коридора.

Такое название явлению — «Осуждающий лик» — они придумали совместно с напарником Никитой. Прочие же варианты были гораздо более резкими и даже содержали весьма сильные ругательства, которые так не хотелось произносить при маленькой дочери.

Илья с облегчением выдохнул, вытер капельки пота со лба, затем заглянул в комнату. Лиза сидела за столом и что-то усердно рисовала. Учитывая, что на улицу они выходили редко, это было её частым и любимым занятием.

Смышлёная шестилетняя девочка являлась самым дорогим, что осталось у её отца в этом искалеченном мире. Несмотря на возраст, Лиза умела поддержать его, понимала суть происходящего вокруг, даже пыталась научиться готовить, как полагается настоящей заботливой хозяйке. В отличие от своего отца, она смотрелась в зеркало спокойно, смело встречаясь взглядом со своим отражением и с проступающим поверх него Осуждающим ликом. Казалось, призрачный образ печальной девушки-явления стоит прямо перед ней. Взгляд печальной незнакомки проникал в глаза девочки, оценивая невинность детской души. Илья не раз наблюдал за дочерью со стороны, но не решался подойти в такие моменты. Он молча ругал себя за то, что не знает, как оградить ребёнка от таинственного недуга. Всем сердцем, как это полагается заботливому отцу, Илья желал подарить дочери мир, в котором она проведёт своё полноценное детство, а затем и нормальную взрослую жизнь…

«Будь проклято это явление… и все его блаженные последователи», — выругался про себя Илья и направился на кухню.

2

Примерно три месяца назад практически за один день численность человечества уменьшилась на треть. Случилось это по вине этой самой… вспыхнувшей в один момент проклятой «зеркальной лихорадки».

В последующие дни рост смертности, к счастью, значительно сократился — как и количество зеркал во всём мире.

Причину появления этого печального лика никто не знал по сей день. По крайней мере, никто из тех, с кем общался Илья. Это могло быть, что угодно: небесная кара или проклятие инопланетного разума

При этом казнило это явление далеко не всех. Среди помилованных Осуждающим ликом были и те, кто не одобрял его жестокие методы, даже если это совершалось из благих намерений и ради светлого будущего оставшихся на земле...

Именно таким оппозиционером являлся приятель и коллега Ильи — лейтенант Бесавин Никита Иванович, по прозвищу Бес. Ирония заключалась в том, что, несмотря на столь красноречивое прозвище, по меркам Осуждающего лика, он оказался безгрешным. Своеобразное «собеседование» с вездесущим явлением, как положено, посредством зеркала для него закончилось удачно. Но для Никиты это не стало поводом примыкать к блаженным фанатикам, решившим, что их «чистота» даёт им право преследовать других, более безнравственных или менее удачливых. Довольно скоро он узнал, что таких, как он, людей-молчунов, выбравших нейтралитет, очень много. Бесавин и подобные ему в основном не вмешивались в дела новообразовавшихся общин и кланов «безгрешных». И навряд ли кто-то из них стал бы сливать информацию о рейдах «безгрешных», если бы она стала им известна, своим товарищам — «грешникам», что пытались тянуть время, играя с явлением и его последователями в прятки. Но у них были свои убеждения. Так Бесавин имел стальной характер и верил в идею «безусловного права на жизнь». Очевидно, что Осуждающему лику такая идея была абсолютно чужда. Из чего следует, что идеология незваного явления шла в разрез с убеждениями лейтенанта «Справедливость» — Никиты Беса.

Пар из чайника вовсю вырывался наружу. На столе, среди стопок разносортных бумаг и развёрнутых карт, стояла банка с вареньем, были расставлены кружки и вазочка с заботливо уложенными в неё крекерами и конфетами.

Илья улыбнулся. Ему нравилось, как его маленькая сладкоежка сервирует обеденный стол.

Он уже приготовился сесть на табурет, как вдруг рация, находившаяся на подоконнике, несколько раз прошипела.

Затем раздался голос лейтенанта Бесаева:

— Приём-приём. Земля, брусника, камни. Приём.

Илья схватил рацию и, нажав кнопку «Приёма-передачи», ответил:

— Небо, крыло, космос. Приём.

Ожидая ответа, Илья убрал палец с кнопки «приёма-передачи» и закусил губу. Каждый день, в обеденное время, они с товарищем связывались по рации. И каждый раз Илья боялся услышать плохие новости. А ещё больше — того, что напарник не выйдет на связь. Но в этот раз голос Никиты звучал оживлённо и даже радостно.

— Дружище, ты не поверишь, — почти шёпотом заговорил Бесавин. — Помнишь программиста из нашего участка? Приём.

— Этого прощелыгу айтишника? Помню. Приём.

Илья сел на табурет, взял из вазочки крекер.

— Он тут на днях заглянул на работу… в наш участок. Увидел меня и так обрадовался, аж расцвёл. Типа, приветствую тебя, собрат… И всё в таком духе… В общем, не суть…

На пару секунд помехи заполнили эфир, затем голос Никиты продолжил:

—... утверждал, что смог опознать девушку, чей лик мы видим в зеркалах. Рассказал про передачу, которую готовили на центральном телевидении ещё в начале всей этой кутерьмы. Якобы, они тоже идентифицировали её и хотели раскрыть личность всему миру. Для информации: все причастные к этой задумке погибли. Представляешь? Приём.

— Ого! — из рук удивлённого Ильи выпал надкусанный крекер.

В эфире повисла долгая пауза.

— Приём! Мать её за ногу — эту связь, — возмутился Никита.

— Выходит, она реальная? — начал расспрашивать Илья. — Существует… Ну-у-у… То есть это обычный человек? Так, выходит? Приём.

— Обычности тут, как чёрных дыр во вселенной. Хе… Приём.

— Тебе удалось узнать детали? — спросил Илья.

— Да. Правда, пришлось потусоваться с этим доходягой-программистом. Втереться, так сказать, в доверие. Теперь имею доступ к собранным файлам с личными делами, — из динамика послышался шелест перелистываемых страниц. — Эти фанатики установили здесь генераторы, наладили работу серверов с базами данных. Приходят, изучают дела состоявших на учёте и отмотавших срок, а затем формируют списки. Вершители судеб, мать их за ногу. Дальше — сам знаешь. Амбалы в костюмах и безгрешные детишки с зеркалами в руках устраивают рейды. Приём.

— Кто она? Имя? Адрес? Возраст? Что угодно… — Илья с трудом выдержал паузу, выдохнул. — Приём.

— Как раз работаю над этим, — радостно ответил Никита.

Судя по щелчкам, доносящимся из динамика рации, он нажимал кнопки клавиатуры.

— Мне дали пароль, чтобы я мог тоже принимать участие в поиске необходимой информации — всей, что касается потенциальных «плохишей». Да, блин, — снова клацанье клавиатуры, пыхтение. — Вуа-ля. Вошёл. Ну, что ж, здравствуйте, гражданка Мирская… или лучше — Анна Ярославна... Хм… На фото ты красивее, чем в зеркалах…

Он пробормотал еще что-то, потом вдруг воскликнул:

— Что?! Что вы здесь делаете!? — а затем громкий треск помех на несколько секунд заполнил эфир и… наступила тишина.

Послышались тяжёлые вздохи, какой-то шорох. Затем Никита шёпотом произнёс:

— Да… Каюсь.

Эфир заполнило недолгое сипение вперемешку с шипящими помехами.

— Никита! Приём! Никита! — Илья нервно провёл ладонью по волосам, беспомощно глядя на молчавшую рацию.

Подобно маленькому городку, накрытому волной цунами, его сознание начало тонуть в отчаянии.

— Ты в порядке, папа? — Лиза зашла на кухню и припала к его плечу.

— Да, — Илья кивнул и нервно улыбнулся. — Всё будет хорошо, — добавил он, мысленно продумывая маршрут до полицейского участка, где он работал до наступления хаоса. Именно там сейчас находился Никита.

«И имя этому явлению — Анна, — подумал он. — Как же просто и банально! Анна…»

— Нам придётся прогуляться, — сказал Илья, проводя указательным пальцем по пунктирной линии, начерченной им на карте города.

Он наскоро продумал маршрут, пролегающий через менее людные места: небольшие дворы, обходные тропки, улицы, параллельные центральному проспекту.

— Но, сначала — чай.

«Главное, не смотреть на своё отражение в воде», — напомнил себе Илья, накрывая термостакан крышкой.

Он заботливо придвинул вторую кружку поближе к Лизе. Та благодарно кивнула и улыбнулась. Но улыбка исчезла, когда она взглянула на поверхность ароматного фруктового чая и увидела её.

— Как думаешь, она красивая? — спросил Илья.

— Печальная, — немного подумав, ответила Лиза, всё ещё разглядывая Осуждающий лик внутри кружки.

— Пей давай, — он положил в её чай кружок подсохшего лимона, который практически полностью перекрыл поверхность чая. — Упс, — Илья наигранно осмотрелся по сторонам, разводя руками, мол, не судите строго — я нечаянно.

Лиза взяла ещё один кружочек лимона и, демонстративно открыв крышку термостакана, опустила его в чай отца. Нарочито нахмурив брови, она кивнула и они рассмеялись. Какое-никакое, а противостояние.

3

Казалось, город полностью опустел. Отчасти так и было. Но только отчасти.

Илья отчётливо помнил, как совсем недавно обезумевшие люди сводили счёты с жизнью, как ревнивые мужья подводили жён к зеркалам или иным отражающим поверхностям и они вместе наблюдали за раскрытием страшных секретов… Затем сиюминутный суд, в коем судья — это неизвестно откуда появившийся лик девушки Анны. Были и такие, которые искупали свои проступки самоистязанием, но наказание настигало и их. Илья видел сошедших с ума и лишивших себя глаз. И чему тут было удивляться?! Страх и не такое творил с людьми.

Общество словно просеивали через сито, под которым вращались острые, как лезвия, лопасти. Спустя некоторое время, ощутившие свою исключительность праведники перестали бояться и возликовали. Сначала они просто улыбались и широко вышагивали по улицам полупустых населённых пунктов. Затем они начали сбиваться в маленькие кучки, потом те, в свою очередь, образовали единую организованную структуру. Они выбрали новых лидеров, возглавивших города и даже страны. При этом бороться за власть самовыдвиженцам практически не приходилось. Загадочный лик сделал за них всю грязную работу: убрал грешников, занимающих троны, лишил жизни непорядочных коррупционеров, продавцов оружия на чёрном рынке… Назвав происходящее «Эпохой очищения», новые СМИ сутками напролёт вещали по радио и телевидению… проповедовали и пропагандировали. Все их деяния были направлены на одно: на добровольное раскаяние перед ликом посланницы, отправленной в мир Создателем всего сущего.

Наблюдая за тенденцией развития нового общества, Илья понимал: у этих праведников нет будущего. Он отдавал себе отчёт в том, что не существует безгрешных людей. Не может существовать. Значит, мир, в котором за грехи убивают, обречен на вымирание. Соблазны реальности и подлые ситуации вынудят однажды каждого из «прошедших собеседование» согрешить и, следовательно, погибнуть. Быть может, явившийся лик укажет им иной… волшебный путь и поможет построить безгрешный, полноценный быт? Сомнительно.

Илья остановился, поправил рюкзак, накинул капюшон.

— Впереди всё чисто, — сообщила Лиза.

Он кивнул дочери и они пошли дальше.

Маленькая разведчица шагала впереди него, выискивая зеркала или иные глянцевые поверхности. Девочка в красной кофточке, чёрных штанах и объёмных бежевых ботинках на высокой шнуровке выглянула из-за очередного угла. Внимательно осмотрелась. Махнула рукой, показывая отцу, что тут безопасно.

Осуждающий лик не трогал детей и, как бы дурно это не звучало, но Илье приходилось этим пользоваться.

Выйдя из очередного безлюдного двора на одну из центральных улиц, которую им нужно было пересечь, они увидели небольшую группу людей. Блаженные сидели на лавочках, расположенных вдоль тротуара. Зачарованно глядя в небо, помилованные ликом вели негромкие беседы, обсуждая светлое, безоблачное будущее в их новом мире. Солнце отражалось от огромной глянцевой витрины торгового центра, напротив которого они сидели. По-видимому, им нравилось часами напролёт лицезреть божественный лик.

Но божественным он был только для них.

Пальцы правой руки Ильи крепко вцепились в рукоятку пистолета Макарова, что лежал в кармане свободной куртки. Он заранее пересчитал сидящих на лавочках — патронов хватит на всех.

— Святоши, мать их, — выругался тихонько Илья.

«Удобно поклоняться сущности, которую, по сути, можно разглядеть в любой глянцевой поверхности. Не нужно никого убеждать в её достоверности, писать с неё иконы или возводить храмы», — подумал он, неприязненно морщась.

— Не смотри налево, — прошептала Лиза. — Лучше там обойдём, — она кивнула в сторону длинной шестиподъездной пятиэтажки.

Илья согласно кивнул.

Оставшуюся часть пути до полицейского участка они преодолели быстро и без проблем. Несколько раз Илья резко оборачивался, ощущая на себе чьи-то взгляды. Но определить, откуда смотрят, так и не удалось. Быть может, никого и не было — просто навязчивые мысли, подобно паразитам, пролезли в голову и теперь барахтались там, пожирая здравомыслие.

Окна домов, по большей части, были разбиты, во многих вместо стёкол виднелась матовая плёнка, а то и вовсе — тканевые завесы из старых покрывал. Илья помотал головой, размышляя о том, что глупо заменять стекло на красный шерстяной плед. Наверняка для зачарованных фанатиков, устраивающих рейды, этот подчёркнутый отказ от использования любого рода глянцевых поверхностей был чем-то вроде красной тряпки, болтающейся у самой морды разъярённого быка.

Здание полицейского участка приютилось на самом краю жилого района, между высотками-свечками и объездным шоссе. Илья и Лиза стояли и смотрели на разбитые окна квадратной четырёхэтажки из красного кирпича. На первый взгляд, внутри здания, как и рядом с ним, никого не было.

— Я войду первым, — сказал Илья, подзывая дочь. — Спрячься за мной и не отставай.

— А если там зеркала? — Лиза кивнула на входную дверь.

— Там их не должно быть, — отмахнулся Илья. — Одно висело, да и то в женском туалете. Такие вот мы суровые мужики, — он улыбнулся и достал из кармана пистолет.

Осторожно приблизившись к двери, Илья приоткрыл её, осмотрел проходную, кивнул Лизе. Стараясь не шуметь, они вошли внутрь.

Их встретили мрак, поглотивший холл, отключённый турникет, пустая дежурная часть, располагавшаяся за пыльным, заляпанным стеклом.

Илья огляделся. Со стен смотрели разноцветные стенды, на которых размещались пластиковые кармашки с буклетами и памятками для посетителей.

— Стой. Нам сюда, — он толкнул ногой приоткрытую дверь и они заглянули в кабинет, где находились рабочие места: его, Ильи, и его напарника Никиты.

Лиза взвизгнула от неожиданности и тут же закрыла рот ладонью. Илья сразу же понял, в чём дело.

— Не смотри туда, — попросил он дочь. — Отвернись пока.

Опустив личико и шмыгая носом, Лиза послушно повернулась к нему спиной.

Справа от входа, возле окна, на стуле сидел напарник Ильи. Его голова была запрокинута назад, ноги раскинуты в стороны, по безвольно свисающим рукам стекали багровые струйки крови. У ножки стула лежал канцелярский нож с выдвинутым лезвием, испачканным кровью. Илья подошёл ближе, осмотрел стол, за которым тот сидел. Ничего важного ему обнаружить не удалось. На моргающий экран монитора Илья, на всякий случай, смотреть не стал.

— Лиза, что ты видишь на экране? — спросил он.

— Он разбит, — тихо ответила она, медленно продвигаясь к столу и стараясь не смотреть в сторону трупа. — В центре — красный отпечаток ладони… — Лиза осеклась, испуганно посмотрела на отца. — А за ним я вижу фотографию этой девушки… из отражений.

— Интересно, — Илья достал из принтера стопку распечатанных листов и принялся их изучать. — Ну, здравствуйте, Анна Ярославна, — сказал он, разглядывая чёрно-белое фото девушки.

Илья сразу понял, для кого предназначалась данная информация. Конечно, для него.

Напарник раздобыл очень важные данные, смог получить доступ к личному делу гражданки Мирской и всё это распечатал.

«Так что же с ним в итоге произошло? В чём причина смерти?» — размышлял Илья.

Со стороны входа донеслось шуршание. Илья прислушался — тихо. Обвёл взглядом комнату. И в тот момент, когда он увидел раскрытую аптечку, спрятанную за соседним столом и окровавленные бинты на полу, в шкафу для верхней одежды, стоявшем у самого входа, что-то упало и глухо ударилось о дно.

Илья направил дуло пистолета на шкаф и крикнул:

— Кто там? Выходи, по-хорошему, иначе буду стрелять!

Дверцы, поскрипывая, медленно раскрылись и оттуда вывалился молодой парень. Прикрывая руками лицо, он, неуклюже двигаясь, поднялся на ноги.

— Я не успел его спасти, — всхлипывая, произнёс парень. — Он попросил меня передать… он… сказал, что так нужно сделать. Я хотел помочь… Она явила себя ему, — парень ткнул пальцем в сторону разбитого экрана монитора.

Илья догадался, что этот напуганный парень и есть тот самый доходяга-программист, с которым сдружился его напарник. А ещё он понимал, что тот сейчас пытается объяснить: Осуждающий лик наказал копающего под него человека, заставив того покончить с собой.

«Надо же… Анна Ярославна — убийца, мать её», — подумал Илья.

— Здесь всё? Вся информация по ней? — спросил он, тряся перед лицом парня стопкой распечатанных страниц.

Виновато опустив голову и вытирая рукавом слёзы, тот закивал:

— Он подготовил для вас машину, — парень указал на окно. — В гараже под номером четыре стоит «УАЗ-Патриот». Эм-м… с матовыми стёклами, без зеркал и прочего… — он осёкся, увидев в руках Ильи фотографию Анны, затем резко нахмурился. — Она прекрасна, правда? Распахнув объятия, она приняла меня со всеми моими проступками и сомнениями.

Он начал вопить:

— А я предал её! Я вступаю в сговор с подобными вам!

— Заткнись, — выкрикнул Илья. — Успокойся немедленно.

— Она — Богиня, а я предатель, червь… мразь, — парень повернулся спиной к Илье и, резко подойдя к шкафу, настежь раскрыл дверцы.

— Папа! Там зеркало! — крикнула Лиза.

Отвернувшись от парня, Илья подхватил на руки дочь и выбежал из кабинета.

— Бойся своих желаний, признай грядущее будущее… Чистое, светлое… — произнёс парень, рыдая.

Затем он вытер рукавом свитера слёзы и протяжно простонал:

— Признаю свои проступки. Прости. Суди.

Словно марионетка, лишившаяся умелой руки кукловода, он издал сдавленное сипение и его бездыханное тело упало на пол.

— Обещаю, я отомщу за вас! — выкрикнул Илья, выбегая на улицу и направляясь в гараж под номером четыре.

4

Как и обещал Никита Бес, в гараже стоял подготовленный им автомобиль. У новенького «УАЗА-Патриота» отсутствовали зеркала и лобовое стекло, а вместо остальных стёкол — стояли матовые, из органического материала; приборная панель и семидюймовый экран были заклеены матовой плёнкой. На заднем сиденье лежали банки с овощными и рыбными консервами, тушёнкой, пятилитровая бутылка воды и пистолет с двумя дополнительными магазинами. Илья и Лиза сели в машину. После увиденного только что в кабинете Лиза не проронила ни слова — девочка находилась в шоковом состоянии. Сегодня она впервые столкнулась лицом к лицу со смертью человека, притом со смертью неестественной. «Спасибо» за это Осуждающему лику.

— Малышка, хочешь пить? — спросил Илья, пытаясь завязать разговор.

Лиза помотала головой.

— Дай знать, если проголодаешься, а я пока посмотрю, что для нас раздобыл дядя Никита, — он погладил её по волосам и, включив потолочный фонарик, принялся листать копию личного дела Мирской А. Я.

Из прочитанного удалось узнать, что неподалёку от их города существует, якобы, аномальная зона под названием Ангельское озеро. Там находится водоём, на берегу которого стоят развалины старого монастыря. Здание было разрушено во время Великой Отечественной войны фашистами. После этого дорога, ведущая от шоссе к монастырю, заболотилась, руины заросли травой и деревьями. Местность совершенно обезлюдела: ни сёл, ни деревень рядом не осталось.

Именно там, в монастыре, в одном из полуразрушенных помещений, почти три месяца назад рассталась с жизнью девушка по имени Анна. Как выяснилось, она была сотрудницей медчасти в одной из тюрем, откуда бежали пятеро арестантов. Взяв в заложники двух охранников и Анну, они много дней скрывались в лесах. Удирая от погони, преступники петляли и заметали следы, пока не решили сделать привал в руинах того самого монастыря.

Седьмое чувство и опыт, полученный в работе, подсказали Илье, что нужно лично осмотреть место гибели девушки, а за ним — и аномальное озеро. Отложив в сторону бумаги, он завёл машину.

«Лик умершей девушки, Ангельское озеро, жуткая история с зеками и заложниками», — размышлял Илья, понимая, что новые факты пугают его и одновременно сбивают с толку.

Он выехал из гаража и направился в сторону заброшенного шоссе, к руинам монастыря.

— Куда мы поедем, пап? — Лиза склонила голову, разглядывая чёрно-белую фотографию Анны, размещавшуюся в уголке первой страницы личного дела. — К ней? Да?

Врать не было смысла и Илья пожал плечами.

— Будешь? — он протянул шоколадно-ореховый батончик. — Прихватил из разбитого автомата в холле участка, — Илья состроил растерянную гримасу. — Не судите строго, юная леди, и умоляю, не сажайте меня в тюрьму. Автомат был разбит до меня.

— Ешь сам, — ответила Лиза, улыбаясь. — Лично я люблю вот это, — она достала из кармана маленькую баночку газировки и ловким движением пальцев открыла её.

— Неполезная гадость, — Илья поморщился. — Но сегодня я не буду запрещать её пить юной воровке. Так и быть, — он побарабанил ладонями по рулю и прибавил газу.

Чем ближе они подъезжали к выезду из города, тем чаще встречались брошенные машины. У большинства были выбиты стёкла, а боковые зеркала либо валялись на асфальте, либо болтались на проводах, покачиваясь от ветра и царапая двери машин. Илья напряжённо смотрел вперёд, пытаясь без аварий преодолеть извивающийся туннель из брошенных машин. Те в два ряда тянулись вдаль примерно на двести метров и, чтобы успешно преодолеть этот участок пути, нужно было сбросить скорость и быть максимально аккуратным. Илью жутко напрягало, что с такого маршрута, даже при острой необходимости, в сторону было не съехать. Лиза вжалась в сиденье и то испуганно поглядывала на отца, то выглядывала на улицу.

— Я вижу свет в конце туннеля, — попытался разрядить обстановку Илья. — Ты чего, малышка?

Лиза не ответила, а лишь раскрыла широко глаза и, указывая рукой вперёд, сказала:

— Не смотри на дорогу, папочка.

Она отчётливо видела, как из-за одной из машин вышел высокий худощавый мужчина. Одет он был в спортивные штаны с растянутыми коленками и майку-алкоголичку, поверх которой болталась старая расстёгнутая олимпийка. Сутулясь и тряся лохматой головой, словно у него нервный приступ, он выкатил на дорогу декоративное зеркало в тюдоровском стиле: в резном багете тёмного дерева, с двумя напольными опорами, соединёнными между собой перекладиной.

Илья резко затормозил, достал из кармана пистолет, снял с предохранителя.

— Блокпошт! — шепеляво выкрикнул незнакомец, медленно вращая зеркало. — Добро пожаловать!

Ещё сильнее ссутулившись, он схватился трясущимися руками за воображаемый подол и исполнил реверанс.

— Он там один? — спросил Илья, борясь с соблазном посмотреть лично.

Сведя брови домиком и приоткрыв от растерянности рот, Лиза привстала с сиденья и посмотрела на незнакомца и окружавшие его машины.

— Один, — прошептала она.

— Что он сейчас делает? — спросил Илья.

— Стоит на месте и вращает зеркало, — ответила Лиза.

Казалось, перед ними стоял не человек, а демон, вращающий колесо фортуны. Ехидно щерясь и периодически потирая ладони, незнакомец, как верный слуга вездесущего лика, выслуживался, отрабатывал долг, благодарил за полученную им милость — жизнь.

— Медленно или быстро вращает? — уточнил Илья.

— Медленно.

— Зеркало с обеих сторон?

— С одной, папочка, — по её щекам потекли слёзы.

Она боялась за отца, а Илья боялся за неё. По-видимому, нынче человек с зеркалом, да ещё с таким большим, представляет куда большую опасность, нежели чудовище из ночных кошмаров или недоброжелатель с ножом. По крайней мере, для людей, не прошедших «собеседование» с таинственным ликом некоей Анны Ярославны.

Илья сделал глубокий вдох, потом — выдох.

— Слушай внимательно, малышка, — начал он спокойным ровным голосом. — Когда видишь зеркало, говори раз, когда обратную сторону — два. Хорошо?

Лиза поджала губы и кивнула.

— Давай, начинай, — попросил он дочь.

Широко раскрыв глаза, из которых продолжали течь слёзы, она принялась считать:

— Раз… Э-м-м… два… раз… два… раз…

Два выстрела заставили Лизу вздрогнуть. Она замолчала, резко сползла на пол и, забившись между сиденьем и пластиковой панелью, где размещался бардачок, закрыла уши ладонями и зарыдала в голос.

Илья выскочил из машины и, не решаясь близко подходить, осмотрел лежавшего на асфальте. На его майке, в области груди и живота, разрастались два алых пятна, а стеклянные глаза смотрели на упавшее рядом зеркало. Оно лежало тыльной стороной кверху, поэтому зачарованный фанатик Осуждающего лика вряд ли увидел перед смертью лицо Анны.

Убедившись, что опасность миновала, Илья подошёл к машине, открыл переднюю пассажирскую дверь и, присев на корточки, принялся успокаивать всё ещё плачущую дочь.

— Ты молодец, малышка, хорошо считала, — он аккуратно взял её под мышки и, вытащив из машины, крепко прижал к себе. — Мы справимся, ведь мы с тобой — команда. Да?

Не прекращая плакать, она уткнулась в его плечо и несколько раз кивнула.

5

Под колёсами «Патриота» извивалась серая полоса неровной дороги. Асфальт здесь был изрядно потрескавшимся, а местами и вовсе порос травой и пробившимся сквозь него низкорослым кривым кустарником. Зато, в отличие от городских дорог и тротуаров, здесь не стояли брошенные автомобили и не бродили зачарованные приспешники Осуждающего лика.

Илья притормозил и сверился с чёрно-белой копией карты, заботливо распечатанной его напарником. До руин монастыря оставалось чуть больше двух километров и дорога эта пролегала через лес.

— Нам придётся немного прогуляться, — сказал он дочке. — Тут совсем недалеко.

— В лес? — уточнила Лиза, недоверчиво сверля взглядом кажущуюся непроницаемой тёмную стену леса.

Неподвижные высокие деревья и раскидистые кустарники возле них выглядели мрачными и неприветливыми. Лучи вечернего солнца с трудом пробивались через лохматые ветки елей и шелестящую листву берёз. Лизе подумалось, что в таком лесу их могут поджидать лишь голодные хищники или злые существа, наподобие леших и болотных кикимор.

Илья опустился перед ней на колено и, внимательно глядя в глаза, произнёс:

— Я не дам нас в обиду. Веришь мне?

— Да, — неуверенно ответила Лиза.

— Просто осмотрим одно заброшенное строение, — он помолчал, подбирая нужные слова. — Помнишь, ты всегда хотела пойти со мной на работу.

Лиза кивнула.

— Ну вот, считай, что мы с тобой находимся на важном задании.

Шмыгая носом, Лиза снова покосилась на тёмный лес, затем перевела серьёзный взгляд на отца.

— Угу. Помню.

— Ну и отлично. Пошли.

Илья взял её за руку и они направились вглубь леса по еле различимой тропинке.

Судя по всему, здесь давным-давно не ступала нога человека.

Примерно через полчаса тропка вывела их к руинам монастыря. Первый этаж строения был возведён из крупного серого камня, а вот второй, полуразрушенный — из дерева. Уцелели небольшая накренившаяся колокольня и часть многоуровневой крыши.

Вход внутрь уцелевших помещений был открыт. Огромные арочные ворота, подумал Илья, наверняка сняли подростки из близлежащего села и сдали на металлолом. Так часто происходит с заброшенными зданиями: сначала из них растаскивают всё, что можно сдать или продать, а затем и вовсе разбирают по камушку, по кирпичику.

Илья достал из рюкзака маленький фонарик и вручил Лизе.

— Ты — свет. Я — оружие.

Он вынул из кармана пистолет и они направились к арочному входу.

Помещения внутри руин освещались естественным образом, но Илья понимал, что с фонариком дочка будет смелее, увереннее, да и так у маленькой девочки-полицейского на задании есть миссия — освещать тёмные углы, дабы убедиться, что в них никто не прячется.

Вход в нужное помещение преграждала старинная дверь из толстых досок, соединённых между собой поперечными перекладинами из проржавевшего металла. Возле двери лежали обрывки оградительной ленты жёлтого цвета, по всей длине которой повторялась одна и та же надпись: «место преступления». Илья ухватился за круглое кованое кольцо, торчащее из двери, повернул его влево, против часовой стрелки. Проскрежетал отодвигающийся засов, затем раздался щелчок и дверь, нехотя, распахнулась.

Лицо обдало тёплым ветром, воздух наполнился ароматом цветочных благовоний. Прищурившись, Илья вытянул перед собой руку с пистолетом и, водя дулом из стороны в сторону, шагнул в комнату. Слегка дрожащий луч фонарика, вырывающийся из-за его спины, осветил противоположную стену всё из того же серого камня. Убедившись, что здесь никого нет, они спокойно осмотрели скромное убранство пыльного помещения: деревянную кровать со старым прогнившим матрасом, небольшой письменный стол, в дальнем углу старинный шифоньер рыжего цвета. С потолка свисала маленькая трехрожковая люстра, а на лакированных досках пола, усыпанных каплями засохшей крови, виднелись следы от двух небольших половиков или ковриков. Взгляд Ильи привлёк прямоугольный участок стены, заключённой в декорированную резную раму серебряного цвета. В узорах рамы можно было разглядеть изящные цветы и переплетающиеся меж собой виноградные лозы. По-видимому, здесь когда-то было зеркало.

Илья посмотрел под ноги, но осколков на полу не обнаружил — похоже, их убрали после того, как оно разбилось. Хотя, учитывая слой пыли и полуразбитую мебель, уборку здесь никто не проводил уже много лет.

— Что мы здесь ищем, папа? — спросила Лиза.

Ещё раз осмотревшись, Илья подошёл к пустой раме и, проведя ладонью по каменной кладке, ответил:

— Не знаю. Честно. — он пожал плечами. — Просто думал…

Неожиданно Илья почувствовал лёгкое покалывание в кончиках пальцев, затем головокружение. Тело словно окаменело — он не мог шевельнуться. А перед глазами замелькали фрагменты прошлых дней. Илья чувствовал это, знал. Казалось, включилась обратная перемотка фильма: восемьдесят семь дней и ночей потекли вспять. Цифра передалась в его сознание вместе с видением.

Закат солнца, заря, восход, день, вечер, звёздное небо, луна, укутанная в облака… И так по кругу, снова и снова. Затем всё резко замедлилось… а потом и вовсе остановилось. Илья отпрянул от стены, медленно попятился назад, раскинув руки по сторонам, чтобы удержать равновесие. К горлу подкатил ком, перед глазами всё мерцало, покачивалось, двоилось, и нужно было сильно постараться, чтобы разглядеть происходящее вокруг.

— Оставьте меня в покое, — выкрикнула девушка.

Илья обернулся на голос и увидел её — Анну. Навалившись плечом на входную дверь, она пыталась не впустить того, кто за ней находился. Из коридора доносились недовольные мужские голоса, недвусмысленные выкрики с угрозами. Сильный удар в дверь — с потолка полетела пыль и кусочки штукатурки. Снова удар… Анна отлетела вглубь комнаты, дверь раскрылась настежь и громко ударилась о каменную кладку стены.

— Остановись, — выкрикнул Илья, глядя в обезумевшие глаза высокого здоровяка в татуировках.

Ворвавшийся в комнату прошёл сквозь Илью, схватил девушку за ворот, приподнял её с пола. Одним взмахом свободной руки зек сорвал с неё испачканное платье василькового цвета, затем схватил за подбородок и, щурясь, посмотрел в голубые, как небо, глаза. Анна начала извиваться, безрезультатно бить его в грудь кулаками и кричать:

— Отпусти! Оставь меня!

Но, кажется, эти бесполезные выкрики и слабое сопротивление лишь подзадоривали здоровяка.

Илья хотел оттолкнуть изверга, схватить его за шею, оттащить от беззащитной девушки. У него, конечно, ничего не получилось, ведь он являлся бестелесным гостем в воспоминаниях каменных стен монастыря и мог лишь созерцать, не имея права менять уже произошедшее.

Отчаянно крича, Анна вцепилась в лицо здоровяка. Тот жалобно взвыл и, схватив её за распущенные пряди, с неимоверной силой отшвырнул в сторону. Тело Анны ударилось о поверхность огромного прямоугольного зеркала. Хруст, треск... Осколки звонко посыпались на пол. Анна упала на колени, рядом с резной рамой. Упираясь ладонями в усыпанный осколками пол, она поползла в сторону выхода.

— У тебя там всё в порядке, Дикий? — донёсся голос из коридора.

— Да, — выкрикнул зек, хватая Анну за щиколотку и подтаскивая к себе.

— А то мы ждём своей очереди, — снова раздался голос из коридора. — Не затягивай там.

Анна слышала басистый гогот и обрывки фраз. Находящиеся снаружи обсуждали, кто будет следующим. Поджав ноги и прикрыв окровавленными ладонями лицо, она лежала на полу и сквозь растопыренные пальцы наблюдала, как человек по прозвищу Дикий захлопнул дверь и, ехидно скалясь, принялся расстёгивать ремень.

Илья не хотел видеть происходящего, но, в то же время, не мог не смотреть. Так он стал свидетелем того, как Анна собрала последние силы в кулак, как её пальцы сжали продолговатый, остроконечный осколок зеркала, попавшийся ей под руку. Увидел струйки крови, вытекающие из порезанной ладони, злость и решительность в глазах.

Отчаянный крик, прыжок с занесённой над головой рукой… блестящий осколок зеркала... брызги крови из перерезанного горла зека. Илья смотрел, не в силах двинуться, как тот падает перед ней на колени и последнее, что видят удивлённые глаза неудачливого насильника — это то, как девушка целует нагрудный крестик, а затем проводит тем же осколком зеркала по своему горлу.

— Будьте прокляты, грешники, — шепчет она, падая на колени. — Моя бы воля… — она закашлялась — не жить таким, как вы и вам подобные… на этом свете.

— Будьте прокляты, грешники, — повторило её отражение из сотен осколков, что лежали на полу. — Да будет так! — продолжали хором ликовать отражения.

В глаза Ильи ударила яркая вспышка света. Дальше — череда коротких сцен: в комнату вбегают двое мужчин… вот они заворачивают тело девушки в старые ковры — вместе с осколками и пылью с пола… Затем улица, ночь, полная луна на беззвёздном небе, лодка со скрипучими уключинами, всплески воды, гладь озера, принимающая дань грешного мира, пропускающая сквозь себя, забирающая к себе тело невинной девушки.

— Папа! Папа! — донёсся голос Лизы откуда-то издалека. — Что с тобой? Папа!

Часто моргая, Илья мотал головой, словно приходя в себя после удара по лицу. Затем сфокусировался на дочке и ответил:

— Кажется, я понял, что здесь произошло. Пошли, — взявшись за руки, они выбежали на улицу.

— Папа, ты слышишь её?

Не сбавляя хода, Илья кивнул.

— Откройся мне, взгляни в глаза свои, покайся перед отражением.

Кажется, он начал понимать, откуда доносится голос. Обогнув руины монастыря, они вышли к берегу Ангельского озера и от удивления застыли на месте. Держа дочь за руку, Илья молча разглядывал открывшуюся взору картину: над самым центром озера, паря над его поверхностью, медленно кружился блестящий хоровод — почти непроницаемая для взгляда воронка около трёх метров высотой и примерно такого же размера в диаметре, у самого основания. Состояла она в основном из вращающихся осколков зеркал, стёкол, посуды, огромных фрагментов тонированных фасадов современных зданий… Каждый кусочек, каждый отдельный крохотный осколок этого водоворота, помимо прочего, вращался вокруг своей оси, ярко переливаясь и раскидывая по сторонам блики от лучей вечернего солнца.

— Подожди меня здесь. Хорошо? — Илья поправил ворот куртки, посмотрел в сторону леса. — Спрячься за тем деревом, — он указал на раскидистый дуб с самым большим по толщине стволом.

Лиза вцепилась в его руку ещё сильнее и посмотрела на него детским недоверчивым взглядом.

— Обещай, что вернёшься, — попросила она.

— Обещаю постараться, — ответил Илья и прижал её к себе. — Здесь еда и вода, — он поставил рюкзак к ногам дочери. — В крайнем случае, попросишь о помощи, — Илья достал из нагрудного кармана рацию и вложил в её ладонь.

На светящемся жёлтом экране виднелись заранее вбитые цифры: канал якобы безгрешных людей, организовывающих рейды.

Долгие вечера, проведённые в запертой на все замки квартире, не прошли бесследно. Илья часто использовал сканер радиочастот, чтобы быть в курсе новостей. Сначала он слушал полицейские переговоры и доклады, в которых и сам зачастую участвовал, а потом… стал подслушивать самоназначенных лидеров и их переговоры с наскоро организованными группировками. Так Илья узнавал, какой спальный район в тот или иной день шерстят эти фанатики и слышал, как блаженные называют подобных ему: безбожниками, прячущимися по бетонным норам, не способными взглянуть в лицо своим же деяниям.

Сжимая в одной руке рацию, второй Лиза ухватилась за лямку рюкзака и покорно зашагала в сторону большого дерева.

Не теряя времени, Илья запрыгнул в лодку и налёг на вёсла.

Его взгляд был прикован к испуганному лицу дочери, выглядывающей из-за дерева, а в мыслях творился сумбур… круговорот… хаос, не уступающий тому, что парит над озером.

«Зачем я плыву туда? Что, если погибну? Там зеркала и прочие осколки… Осуждающий лик… Может, ну его — это геройство? Развернуть лодку и плыть обратно к дочери… Ну уж нет, товарищ…»

Вспомнился молящий о пощаде сосед, напарник, доходяга-программист, лица ушедших из-за явления людей заполнили мысли Ильи. Они просили его не отступать, быть сильным и верить.

«Во что верить?» — размышлял Илья.

До вращающейся воронки из осколков оставались считанные метры, когда он перестал грести.

— Зачем пришёл сюда? — прошептал нежный женский голос.

Казалось, говорящая с ним находится где-то рядом.

Водя дулом пистолета из стороны в сторону, Илья осмотрелся. Никого.

— Боишься, но считаешь, что безгрешен, — произнёс всё тот же голос.

В сотнях, а может и тысячах осколков возник лик Анны:

— Решает каждый сам, насколько грязна его душа.

— Остановись, Анна, — выкрикнул Илья, робко поглядывая на вращающиеся Осуждающие лики в осколках.

— Анна умерла, — тысячи отражений грустно усмехнулись. — Пойми, «с той стороны» пришёл лишь образ, способный проникнуть «Осуждающим ликом», как ты его называешь, во все зеркала и отражающие поверхности на этой планете.

— Ты отнимаешь жизни и поглощаешь души. Я видел.

— Любая сущность из иного мира живёт за счёт той или иной энергии и, учитывая задуманное мной, энергии понадобится очень много…

— Моя бабушка говорила: «Не экспериментируйте… не устраивайте магических опытов с зеркалами. Это может очень плохо закончиться!» — Илья обречённо покачал головой, затем вцепился в вёсла и, быстро набирая скорость, начал проплывать сквозь кружащийся хоровод осколков.

Он кричал от боли и страха, закрывал руками лицо. Порез за порезом появлялись на его коже, осколки рассекали его одежду и тело до тех пор, пока он не оказался внутри круговорота. И тут случилось невероятное. Он почувствовал запах цветочных благовоний и вечерней свежести, время потеряло значение… Илье показалось, что прошла целая вечность. Один его глаз был залит кровью из глубокой раны на лбу, второй ослеплял град танцующих здесь бликов, но он разглядел её — Анну. Девушка парила в паре метров над водной гладью. Её спина была выгнута, руки и ноги покачивались, словно тело находилось в невесомости, каштановые локоны развевались, тянулись к небу — туда, куда смотрели широко раскрытые, синие глаза.

— Пощади оставшихся, — просипел Илья, прижимая ладонь к ране на шее.

— Нет, — коротко ответила Анна.

— Прошу, — Илья понимал, что время его утекает вместе с кровью сквозь пальцы. — Где же обещанное Божье всепрощение? А? Умоляю…

Осколки, что вращались вокруг, вдруг на миг застыли в воздухе, а затем начали притягиваться друг к другу, складываться неровными краями, словно пазлы одной картины. Илья не мог поверить глазам: прямо перед ним и растерянной Анной за считанные секунды появилось исполинское разноцветное зеркало. Словно круги по воде от брошенного камня, по блестящей, пёстрой его поверхности прошлась рябь и оно завибрировало. Блики света и отблесков из цветных осколков роем разноцветных точек отскочили от его волнующейся глади и устремились к сидящему в лодке Илье. Убегать или сопротивляться не было сил, поэтому Илья закрыл глаза и приготовился принять уготованное.

Секунда, две, три.

— Надо же… Ты сам себя простил, — раздался голос Анны. — Живи. Иди своею праведной тропой.

— Нет, — ответил Илья, открывая глаза и удивлённо осматривая себя. — Это не всё!

Одежда оставалась порванной и порезанной, вся она была в пятнах крови. Но ран под ней не было. Он провёл ладонью по разрезу на шее, откуда только что струилась кровь, — всё зажило, исчезло.

Разноцветное зеркало, парящее над озером, наклонилось так, что Илья увидел в нём отражение себя, сидящего в лодке. Пара ярких вспышек разноцветной плоскости, и вот его лицо уже занимает почти всю прямоугольную поверхность. Илья почувствовал прилив сил, ощутил своим внутренним «я» тёплую неровную гладь зеркала, готового выслушать его.

— Ты мнишь себя благодетелем, а по сути являешься самым страшным палачом. — Илья осуждающе посмотрел на растерянную девушку, которая уже не парила в воздухе, а, казалось, ступала по водной глади озера, отходила в сторону, к берегу. — Пойми, не все прегрешения стоят жизни. Если вдуматься, то многие плохие поступки изначально задумывались из благих намерений.

— Оправдываешь грехи? — с прищуром бросила Анна.

Илья сделал вид, что не услышал её и продолжил:

— Бездомный, ограбивший пекарню... Мать, идущая на сговор с совестью ради поиска средств к существованию её детей… Солдат, что выполняет приказы командиров, а те, в свою очередь…

— Достаточно! — выкрикнула Анна, закрывая ладонями уши.

Илья увидел, как из противоположных концов озера возникли два светящихся луча красного цвета. Изогнувшись, они образовали над водоёмом косой крест, под центром которого находилась Анна.

— Ты отомстила за себя, — сказал Илья. — Так обрети покой.

— Так обрети покой! — громко повторило его отражение, искажённое пестротой парящего зеркала.

Перед тем, как потерять сознание, он улыбнулся, ощущая неимоверное облегчение. Громкий хлопок, от которого у Ильи заложило уши. Всё пространство вокруг залили разноцветные брызги разлетающегося зеркала и вздымающиеся всплески воды, тянущиеся к осколкам, подобно тому, как тянутся к солнцу растения, чтобы напитаться энергией для фотосинтеза. Анна на миг приблизилась к Илье, убедилась, что он смотрит на неё, понимает её. Она провела ладонью по его щетинистой щеке, благодарно кивнула и улыбнулась. Веки Ильи закрылись. Тело словно погрузилось в озеро ангельского света, разум стал чистым, время же продолжало тянуться, позволяя насладиться этим судьбоносным моментом.

Огромная ладонь из света заботливо вытолкнула лодку на берег. Илья начал приходить в себя, услышав голос дочери:

— Папочка, ты в порядке? С тобой всё хорошо? Ответь.

***

Прижавшись, друг к другу, Илья и Лиза сидели на берегу Ангельского озера. Щурясь от ярких переливов разноцветных вспышек, что вырывались из-под воды, они молча созерцали финал короткой эпохи Осуждающего лика — заблудшей, не упокоившейся души бедной девушки по имени Анна. С каждой секундой, пульсирующий свет от погружающихся в воду осколков становился всё более тусклым, уже не способным дотянуться до поверхности водной глади. Глубина забирала их себе, чтобы спрятать от человеческих глаз. От светящихся дуг, нависающих над озером, остались лишь два дымчатых шлейфа, напоминающих исчезающие одноцветные радуги.

Солнце медленно клонилось к горизонту, чтобы как следует отдохнуть, выспаться, а утром подняться на небо и озарить своими тёплыми лучами жизнь Ильи и его дочери, а также тропы людей, переживших это явление и получивших шанс на нормальную жизнь.

— Новый день — новое начало, — сказал Илья, глядя на своё отражение в озере.

— Новый день — новое начало, — повторило его отражение из всех зеркал и отражающих поверхностей по всему миру.