Светлана Ледовская

Накануне

Автор:
Инна Олексийчук
Накануне
Работа №153
  • Опубликовано на Дзен

– Десять, девять, восемь…

Еще несколько взмахов весел, и я оглянусь. Старина Джо нависнет надо мной исполинским боком – весь в трещинах, оставленных временем и штормами. Стивенсон – в высоких сапогах, плаще, с трубкой во рту – будет терпеливо ждать на причале. От его честного лица цвета мокрого картона повеет созерцательным покоем. Как всегда.

– …шесть, пять…

На берегу я увижу Марту. Ветер живописно разовьет ленты ее чепчика и заиграется концами передника. Она помашет мне рукой и обернется в сторону белого домика: «Дети, дети, Эдвард!» Близнецы, как болванчики из музыкальной шкатулки, тут же выскочат наружу. Они пересчитают деревянными башмаками доски пристани, а затем начнут задорно, до малиновых пятен на лицах спорить, кто будет ловить швартовые концы.

– …два, один…

За последний месяц я успел привыкнуть к Стивенсонам. Они получились точь-в-точь такими, как я задумал. Даже старина Джо и смотрительский домик кто-то будто отсканировал из глубин моего воображения. Идеальное исполнение. Совершенство в деталях. Стопроцентный, до дрожи, эффект присутствия.

– … зеро.

Я оборачиваюсь.

На пустом причале, прямо на досках сидит рыжая девчонка в зеленом платье. Ускользающее солнце светит ей в лицо, глубоко ныряет в синеву под белесыми бровями – да, я вижу цвет ее глаз даже на расстоянии – и превращает рыжие локоны в огненный ореол.

– А Стивенсон где? – я невольно перевожу взгляд на голые лодыжки. Она шлепает пятками по воде и молчит.

Нос лодки со всего размаху врезается в причал, и я чуть не вылетаю за борт. Девчонка смеется.

Что-то не так. С ней, с этой рыжей – явно не все в порядке. Интересно.

Гаснет солнце, и зажигается другое – в фонарной комнате старины Джо. Теперь лицо девчонки в тени, а макушка по-детски пушиста.

– Он зажег огонь, – ошеломленно говорю я, жмурясь на сверкающую линзу маяка. – Без меня.

Стивенсон отошел от ритуала, и это меня тревожит. Раньше мы всегда зажигали фонарь вместе, перед этим хорошенько наработавшись у ручной лебедки, чтобы поднять в вахтенную достаточно керосина.

– Я помогла ему заправить фитиль, – девчонка легко опускает мокрые ноги на доски и со странным интересом рассматривает меня.

– Ты кто? – грубовато спрашиваю я. – Мой пятничный бонус?

С удовольствием слежу за ее движениями, отдавая должное дизайнерам «Миров». Очень реалистично. Продуманность линий, теней и отражений – как на ожившей акварели. Все, как я люблю. Но… Что-то не так. Словно этот уровень гармонии мне не по зубам.

– Я – Таня.

Гм… «Таня» и ирландский маяк. Спорно, сэр Морган, спорно… Вот и диссонанс в общем ажуре. Ей бы подошло имя… Я задумываюсь, скользя по лицу и фигурке девчонки оценивающим взглядом. Уна? Лайл? Нет, нет… Она определенно на кого-то похожа… Точно! Кадры 1913 года, одна из первых цветных фотосессий. Кристина О’Горман в красном капюшоне, берег северного моря, рыжие волосы и – взгляд сквозь времена. Да, пусть будет Кристиной, тогда я, быть может, даже смирюсь с ее присутствием.

Лодку начинает сносить в сторону, и я спохватываюсь. На берегу не видно ни Марты, ни близнецов.

– Помоги пришвартоваться, Крис! – я бросаю рыжей веревки, но она и не думает их ловить.

– Я – Таня, – повторяет она растерянно.

– Нет, ты Кристина, – стараюсь быть терпеливым. – А будешь спорить, прикажу тебе исчезнуть. Мистер Морган чрезвычайно расстроится.

Девчонка вскакивает на ноги и несколько мгновений молча наблюдает, как между нами увеличивается полоска воды. Затем – я не могу в это поверить – поворачивается ко мне спиной и не спеша направляется к берегу.

– Эй! Я на это не подписывался, слышишь? – кричу ей вслед. – Передай боссу, что мне не понравилось!

– Что именно? – спрашивает она, легко повернувшись на пятках.

– Вторжение в мой мир и навязывание не нужных мне персонажей, вот что.

– Передам, сэр, – девчонка поднимает руку и салютует ребром ладони.

Я в смятении смотрю, как она бежит к берегу. Первое очарование улетучивается в бутафорскую морскую даль. Строптивый подросток. Мне их хватает и в жизни.

Распахивается дверь белого домика, и на пороге появляется Марта. Из-за ее спины выглядывают лохматые головы близнецов. Девчонка, по-мальчишески помогая себе локтями, несется им навстречу, распущенные волосы прыгают по плечам, платье задирается выше колен. Марта с улыбкой впускает ее в дом, но оставляет дверь открытой. Близнецы издалека синхронно машут мне руками и тоже исчезают внутри.

Мда. Не остается ничего другого, как снова взяться за весла. Гребу к пристани и сам привязываю лодку к высокому шесту у причала. Настроение чуть подпорчено, но ничего. С этим рыжим недоразумением разобраться очень просто. А затем, я знаю, мой мир подарит мне то, ради чего я его и создал. Покой.

***

2113

30 августа

Сегодня я проснулась от звука дробильной иглы и сразу поняла – это рабочие с материка. Отец заказал новые экраны для «Миров», и вчера на обмеры прилетали двое «внешних». Я видела их через окна оранжереи – мужчину и женщину в ярких эко-комбинезонах и с инструментальными боксами в руках. Прежде чем они скрылись в доме, я успела их отзеркалить и пополнить мою немногочисленную коллекцию живых встреч, чему очень рада. Когда они улетали, я сняла их снова. Отец рассердился, что я оказалась на таком близком расстоянии к этим людям. Зато я прекрасно разглядела как девушку, так и парня, а также покидающий остров их желтый аварийный винт. Попробую сегодня снова покараулить на взлетной площадке!

31 августа

За окнами тихий ливень, настроение – вспоминать и философствовать.

Бабушка Эрика когда-то сказала, что художник – это маленький воришка, крадущий у времени мгновения, чтобы потом подарить их вечности. Смею предположить, что уже давно стала таким воришкой, правда не очень искусным. Я часто запираюсь в башне и прикрепляю концы бесконечных акварельных листов к мольберту. Свет, который льется со всех сторон, как будто подзадоривает меня. Грешно не работать, когда в твоем распоряжении идеальная мастерская.

Сегодня Земля такая хмурая от туманов! А солнечных дней с каждым годом становится все меньше. Раньше, до катастрофы, все было иначе, но тех, кто помнит былое, остались единицы. Комната в башне над океаном, со стеклянными стенами и прозрачным потолком, где свет живет дольше, чем внизу, – это роскошество, которое доступно немногим.

Но Кристине Морган позволено роскошествовать. Позволено и даже предписано. Ибо ее отец – глава «Миров».

Сейчас я возьму мягкий карандаш и попробую сохранить на белом листе черты той девушки. У нее высокие скулы и миндалевидные глаза. Полные губы прекрасно очерчены. Цвет лица – непередаваемо красив, как будто кто-то смешал на ее щеках все оттенки оливы.

Парень совсем другой – нордический тип, квадратное лицо, прямой нос и светлые кудряшки над высоким лбом. Маленькие глазки со стальным блеском смотрят холодно и равнодушно.

Итак, за работу, милая, за работу, пока черты этой парочки не выветрились из твоей памяти.

1 сентября

Первый день в универе после каникул. Как все изменились – по лицам как преподавателей, так и студентов заметно, что в глубине материков жить уже практически невозможно.

Мэгги Смит пишет, что туманы в городах не дают дышать, и все, кто может, бегут к морю, на острова. Она страшно мне завидует. «Ты проживешь больше всех нас, Крис, – сквозит между строк ее сообщений. – Так нечестно – почему одним дано все, а другие должны гнить заживо в каменных гетто». Да, она думает именно так – я прекрасно умею читать подтекст.

Профессор Хоган напоминает живой труп. Говорят, ему осталось месяца четыре, не больше. Университет даже не продлил с ним контракт на второе полугодие (Мэгги знает о всех все). Он ведет лекции из своей квартиры в Чикаго. Пенхаус с видом на озеро Мичиган. Может, поэтому он так долго продержался. Все, кто живет внизу, не доживают до седины.

Говорят, в молодости профессор был необыкновенно хорош собой. Не могу поверить. Сейчас это довольно неприятный старик (какие 36 лет, Мэгги, ты смеешься?) – старик с высокими залысинами, которые делают его страшный лоб еще больше. Прямоугольные очки в тонкой оправе должно быть искажают истинное выражение его глаз. Человек не может смотреть на мир так безразлично! Поэтому я списываю этот взгляд на очки – так мне легче. Профессор читает лекции по европейской истории. Мне становится не по себе, когда нервными паучьими пальцами он начинает крутить колеса инвалидной коляски, быстро передвигаясь по своей библиотеке в поисках нужной книги. Кстати, его библиотека – одна из немногих уцелевших после войны.

«1913-й, или Мир накануне» – увы, сегодня я записала лишь название его лекции. Все остальное я прослушала, украдкой набрасывая портрет Эрика.

Вот кто практически не изменился за лето! Эрик живет в Ментоне, на маленькой розовой вилле с зелеными ставнями. Деталь, которая говорит сама за себя. Если окнам нужны ставни, значит солнца в них заглядывает достаточно, ведь так? Эрик – большой ребенок с наивными глазами, и, кажется, я в него влюблена. Недавно отец, поднимая оброненную салфетку, заметил на ней чей-то профиль. «Кто это?» – спокойно спросил он. «Феб, или мистер Солнце», – ответила я, нисколько не покраснев. «Как всегда, загадки. Бедное дитя», – отец вздохнул и погладил меня по голове. Он всегда меня гладит, гораздо больше нуждаясь в этой ласке, чем я.

Летом Эрик прислал мне объемные снимки Ментоны. По его словам, лучше всего город зеркалить с кладбищенского холма. Мраморные кресты, ангелы, скорбящие над траурными урнами, и – панорама все еще солнечного курорта. Последнего солнечного курорта на Земле. Как символично и как грустно. Оказывается, на этом кладбище, покоится русская бабушка Эрика. А розовую виллу построил ее муж-миллиардер ровно сто лет назад – прямо накануне катастрофы.

Ее звали Таней, и она умела рисовать. Когда Эрик прислал скрины ее альбомов, я поняла, что мне до нее, как до луны. И какие провидческие работы! На одних – туманные улицы, прохожие-тени, призрачные деревья... На других – огромные, выше моей башни, маяки над океаном, пена высоких злых волн, вой сирен. Да, рассматривая эти картины, я слышала сирену, видела проблески фонарей и – безуспешно пыталась понять, как это сделано.

На оборотах картин Таня иногда записывала свои мысли – по всей видимости, просто фиксируя то, что приходило в голову. Я давно уже переписала эти ее фразочки в отдельную тетрадь.

«Только тогда, когда художник научится тишине, он сможет стать инструментом в руках Творца» – как вам? Что касается Кристины Морган, то ей до тишины далеко – во всех отношениях. Наверное, поэтому ее акварели такие плоские.

2 сентября

День начала «Миров». Отец сегодня очень занят – в зале с новыми зеркалами он лично следит, как обновляются системы. На протяжении десяти лет, с тех самых пор, как «Миры» стали заселять первые поселенцы, отец остается бессменным главой и хранителем ключей пользователей (да, таков титул моего короля, хотя ключи миллиарда пользователей хранит, естественно, система. Но то, что только отец может перенастраивать и обновлять систему – это правда).

Каждый год 2 сентября «Миры» перезагружаются, при этом удаляются образные системы умерших и добавляются новые – тех, кто достиг тринадцати.

Кстати, мне уже семнадцать, но профиля Кристины Морган в «Мирах» нет. Четыре года назад в этот день отец заявил, что дочь Джефрая Моргана не будет губить свою жизнь в капсуле, подключенной к системе вымышленной реальности. Он не допустит, чтобы она стала бледной тенью, призраком с атрофированными мышцами и воспаленными мозгами. Его Кристина будет жить на самом деле, а не мечтать. Потому как он может дать ей все. Наяву.

– Но, папа… – помню, что была поражена до спазма в горле.

– Ты хочешь спросить, почему я позволяю губить свои жизни другим? Да еще и наживаюсь на этом? – он продолжал гладить меня по голове, а я задыхалась.

– Да, да, да!

– Потому, что ты здорова (я саркастически улыбнулась при этих словах), а большинство нуждается в лекарстве. Я делаю это из человеколюбия, и когда-нибудь ты это поймешь.

Когда-нибудь. Прошло четыре года, но я все еще в недоумении. Зато я научилась самому сложному – не думать о некоторых вещах. А значит – и не страдать.

***

– Добрый вечер, Эдвард, ты опоздал сегодня, – невозмутимо произносит Марта, когда я, злой и голодный, вваливаюсь наконец в столовую Стивенсонов.

– А где же… – осматриваюсь по сторонам. – Наша… э-э-эм… гостья? Часом не исчезла?

– Я все еще здесь, сэр. Вы очень разочарованы?

Рыжая нахалка сидит на подоконнике и смотрит на меня все теми же неоправданно живыми для этого картонного мира глазищами.

– Исчезни, – просто говорю я. Облегчение, какое я испытываю в этот миг, сродни счастью. Пожалуй, в этих случайных персонажах есть толк. Когда от них избавляешься, становится просто сверхъестественно хорошо.

– Увы, профессор Хоган.

Мы смотрим друг на друга долгую минуту. Я – и мой никуда не улетучившийся бонус. Я понемногу прихожу в себя.

Она. Не. Персонаж.

Проходит еще полминуты.

Итак, все кончено.

Я с трудом нахожу в себе силы заговорить:

– Давно вы подсматриваете за мной… Таня?

– Я – Кристина. Можете мне не верить, но я попала в ваш мир случайно. Какое-то дикое совпадение…

– Все-таки Кристина? О, я узнал, тебя, маленькая плутовка. Барышня, которая не пропускает ни одной моей лекции, но никогда не слушает их. Дочь нашего благодетеля! Но на экране ты не настолько рыжая, скажу по правде. Неудивительно, что я уловил твое сходство с мисс О’Горман только здесь, на берегу. Это тоже какое-то «дикое», как ты выразилась, совпадение – вас и зовут одинаково… – я говорил очень быстро и сам не понимал, что болтаю. Меня, как будто оглушили. – Ну и как тебе твой профессор, полный сил и здоровья, хе?

– Я с трудом узнала вас, сэр, это правда.

– Еще бы. И, вероятно, сейчас ты хохочешь про себя: старикан живет прошлым – тем временем, когда был молод и крепок. Как жалко это выглядит, когда знаешь его в настоящем обличьи – занудного полуслепого калеки!

– Не поверите – мне нет до вас никакого дела! – она вскочила на ноги и направилась к двери.

– Куда, моя радость? Думаешь, я так просто отпущу тебя? Ты нагло проникла в мою тайну – конечно же с помощью папаши. Я давно подозревал, что он следит за всеми нами, только думать об этом не хотелось. Знаешь народную мудрость – чем меньше думаешь, меньше страдаешь?

Я догнал ее на пороге, схватил за плечи и резко повернул к себе. Девчонка с вызовом, снизу вверх, взглянула мне прямо в лицо. Где-то в глубине моего потрясенного сознания возникла мысль, насколько давно я не прикасался к живому существу и не видел так близко живых человеческих глаз. Я опустил руки и пошатнулся.

– Что с вами? Вам плохо? – девчонка сделала шаг мне навстречу. Не понимая, что делаю, я привлек ее к себе и обнял.

Легкий цветочный аромат, который шел от ее волос, вскружил мне голову.

– Ничего не понимаю, – я позволил ей высвободиться. – Это невозможно. Или твой отец – гений.

– Я пойду. Хочу еще раз подняться на маяк.

– Постой… – как вспышка, передо мной появилась стена с сотней экранов, студенты, строчащие конспект, – все, кроме одного. Одной. Помню, как тогда подмывало спросить, зачем дочь короля «Миров» так утруждает себя, оказывая нам честь своим присутствием, если учиться она, по всей видимости, не желает. Помню также, что останавливал меня вовсе не страх перед ее папашей, а…

Я перевожу взгляд на ее босые ноги.

– Ты думаешь, это просто совпадение?

– Сбой системы, – пожимает она плечами и исчезает за дверью.

Я вновь вижу стену своей квартиры с сотней экранов. И на одном из них – девчонка в инвалидном кресле. Которая никогда не слушает моих лекций.

***

2113

3 сентября

Сегодня утром я спустилась на лифте раньше обычного и застала отца на взлетной площадке. Он стоял у гудящего синего винта с орлом на фюзеляже, одетый в кожаный шлем, перчатки и плащ для дальних поездок.

– Меня срочно вызывает президент, – отец кивнул на синий борт.

У нас был отличный собственный винт, но отец никогда не отказывался полететь в столицу с особым шиком. В конце концов, говорил он, это подчеркивает статус.

– Что-то случилось?

– Нет, плановое заседание совета. К вечеру буду.

– Плановое? Но вчера ты мне ничего не сказал.

– Ну-ну, милая. Ты же знаешь, я этого не люблю…

Я замолчала – ему и вправду не нравилось, когда я лезла в его дела.

Отец снял перчатку и погладил меня по голове. Котенок послушно замурлыкал.

Винт улетел, а я провела «отличный» денек в компании трех андроидов, по очереди навестив их всех – на кухне, в оранжерее и гараже.

Сейчас я в своей комнате, наблюдаю за горизонтом – не пропустить бы синий винт, – и думаю о Мэгги. Она мечтает о моей башне, а я завидую ей. Я поняла это только сегодня – когда в очередной раз прожила день в полном одиночестве.

«Художник всегда одинок. Но это одиночество способно дать миру то, что будет удерживать этот мир от отчаяния, дарить надежду, объединять. Но только, если это одиночество жертвенное, а не эгоистичное».

Сегодня даже Таня меня не утешает.

А отца все нет.

4 сентября

Поздно ночью отец написал, что задерживается еще на сутки. А в ленте новостей упомянули о беспорядках в столице.

Не думать!

После лекций я каталась по всему острову и дышала воздухом приближающегося шторма. Море волновалось не на шутку. При первых каплях дождя я поспешила в дом, но, минуя аппаратную, вдруг остановилась.

Хорошо тем, у кого есть хотя бы «Миры», – «не думать» у них получается гораздо лучше!

А что, если… Нет, мисс Морган, вы же не настолько глупы, чтобы…

Настолько, настолько, пишу я сейчас, потому что таки сделала это. Я поднялась в комнату отца и открыла сейф. Я давно уже знала шифр – сколько раз при мне отец вводил пароль! Я вытащила из сейфа коды доступа в систему, но внизу пришлось уколоть себя иглой – я знала, что коды срабатывали только после анализа крови. Кровь Морганов – и милости просим в Зеркальный зал!

Новые экраны ослепили меня. Еще немного времени ушло на то, чтобы понять, как все устроено. Дорогой папа, я только хотела попробовать. Миры есть у всех – даже Мэгги придумала себе рай на пляже, с пальмой, гамаком и коктейлем. Даже у Эрика есть свой мирок – несмотря на все его ставни. Он как-то проболтался, что живет только скоростью, и в своем гоночном мире уже несколько раз разбивался насмерть.

Итак – «старт» – «создание нового мира» – «ваше имя» – «Таня (почему бы и нет)» – «опишите, где желаете оказаться, придумайте персонажей и время действия» – «старый маяк, персонажи, детали – не важны. Единственное условие – чтобы я сама смогла подняться наверх» – «заявка принята, ждите разрешения на вход».

Что-то вспыхнуло, прямо над островом бушевала гроза. «Войдите» – замигала кнопка, я нажала на нее и… ничего не случилось. Ну конечно, вдруг осенило меня. Ведь сегодня не 2 сентября. Только тогда можно добавить свой мир в систему.

Я просидела перед погасшими экранами еще некоторое время и по внутренней галерее – на дворе разыгралась настоящая буря – вернулась в башню.

***

Она пересидела грозу в самом ее эпицентре и – в полнейшей безопасности. Внизу пенились волны, ветер с силой бросал ливневые потоки прямо в окна, молнии то и дело вспарывали небо над стеклянной крышей. А в ее душе все как будто смолкло. Она сама не знала, сколько времени просидела так.

Тишина вокруг – буря утихла так же внезапно, как и налетела – будто пробудила Крис. Она раскрыла дневник и записала все события дня, сама не зная, зачем это делает.

Затем, так же медленно вращая колеса коляски, объехала свою стеклянную комнату по кругу. Cлучайно взглянув в окно, она увидела крышу Зеркального зала – тоже стеклянную, только матовую. Внутри зала ровно мигали экраны. Несколько секунд Кристина смотрела вниз, затем направила коляску к двери.

…«Повторите попытку» – мигала кнопка, и Крис медленно подняла руку.

***

– Десять, девять, восемь…

О Боже! Что это? Как здесь светло! Сколько солнца!

– Пять, четыре, три…

Огромная тень ложится на мои веки, но я боюсь раскрыть глаза.

– Два, один, зеро.

Я лежу на теплых досках. Надо мной – мшистый бок маяка. Впереди – спокойное море без единого барашка. Приподнимаюсь на локтях, переворачиваюсь и смотрю на берег. Там – белый домик и… люди. Двое мальчишек, женщина и мужчина в старинной одежде.

– Эй, беги к нам! – машут кому-то руками дети. Или они – мне? Пытаюсь ползти.

– Беги! Беги! – смеются мальчишки, и вдруг я поднимаюсь – сначала на колени, затем на ноги. Мне необыкновенно легко.

– Беги-и-и-и! – несется с берега и я – бегу. Босиком. Сначала по деревянным доскам пристани, потом по теплому песку.

– Молодец! – одобряют мальчишки, которые вблизи оказываются совершенно одинаковыми.

– Вы – близнецы? – спрашиваю я, так как совершенно не знаю, что сказать.

– Эдди говорит, что да.

– Эдди?

– Он скоро приедет. Вон его лодка, видишь?

Послушно смотрю вдаль и вижу маленькую черную точку.

– Ну что, идем? – отец близнецов протягивает мне руку.

Его жена, улыбаясь, провожает нас взглядом. Я это чувствую, даже не оборачиваясь.

…Позади серпантин из ста сорока ступенек. И я одолела их сама – почти без помощи Стивенсона! Это просто чудесно! Мы вместе зажгли фонарь, и Стивенсон отпустил меня; «Ты должна встретить Эдварда, а затем, если захочешь, вы вернетесь сюда вместе».

Я вновь на пристани. Лодка все ближе. Мелькает безумная мысль – о, если бы он, этот Эдвард, хотя бы немного напоминал Эрика! Большего было бы невозможно желать!

Незнакомец оборачивается, и я вижу, что он нисколько не похож на Эрика, он вообще ни на кого не похож. Хотя… что-то смутно-знакомое просвечивает в его нервных движениях.

– Кто ты? – он угрюмо рассматривает меня, и мне становится неуютно.

– Таня, – шепчу я, чувствуя, что краснею.

– Нет, ты – Кристина. Лови! – Эдвард бросает мне веревки, но я замираю от испуга, внезапно узнав этот голос, эту мимику. И он – живой! Не такой, как немного картонные Стивенсоны. Я убегаю в смотрительский домик, мне в спину летят злые обвинения, что-то насчет отца.

Отец! Прости, я понимаю, как нехорошо поступила. Я нарушила систему, случайно вторглась в чужой мир, но ведь здесь мне было… так хорошо!

Слышу шаги Эдварда Хогана. Мысли путаются, пока не остается одна – в молодости он действительно был очень красив.

***

5 сентября 2113 года, из ленты новостей:

0 часов 0 минут. Беспорядки в столице продолжаются, президентский дворец, где проходит экстренное заседание Совета, оцеплен национальной гвардией.

1 час 25 мин. Повстанцы прорывают оборону дворца и врываются в зал заседаний.

2 часа 15 минут. Дворец захвачен повстанцами, президент и члены совета арестованы.

3 часа 30 мин. Генералы повстанческой армии призывает национальную гвардию сложить оружие и перейти на сторону народа.

5 часов 05 минут. В резиденцию сэра Джефрая Моргана направлен повстанческий винт для взятия под контроль работы системы «Миров».

***

Сто сорок ступенек. Сегодня они дались мне тяжело. Вот и вахтенная, со стулом, столом и лестницей к люку в потолке. Там святая святых – комната с фонарем. В вахтенной – ни кровати, ни дивана, ничего, на что можно было бы примоститься и уснуть, забыв о службе. Тут же – ручная лебедка, крутить которую мне довелось множество раз.

Но все это теперь меня мало волнует. И я не понимаю, хорошо это или ужасно. Сверху открывается люк, и в вахтенную спускается Стивенсон. Персонажи чем-то напоминают андроидов. Если к ним привыкаешь, может возникнуть иллюзия, что они мыслят самостоятельно.

Мы жмем друг другу руки, и он направляется вниз. Через пролет слышу его голос: «Она в фонаре».

Ну, что же, мистер Хоган. Смелее. Когда в прошлое восстание ты руководил повстанцами, тебе не было так страшно. Когда тебя били гвардейцы – ногами в живот, прикладами по лицу, тебе не было так больно. Когда тебя сломили, лишив человеческого общества, тебе не было так горько. Не правда, ли?

Я поднимаюсь по лестнице и решительно открываю люк…

***

Порог Зеркального зала переступили смуглая девушка с высокими скулами и миндалевидными глазами и парень с квадратным лицом, прямым носом и светлыми кудряшками над высоким лбом – оба в защитных военных комбинезонах. В зале перед одним из экранов в инвалидном кресле сидела рыжеволосая девушка.

– Именем народа, вы арестованы, – отчеканил парень. Чувствовалось, что эти слова он репетировал на протяжении всего перелета из столицы на остров Моргана.

– Кажется, погода снова портится? – безжизненно спросила Кристина.

– Снаружи – настоящая буря, нам едва хватило горючего добраться сюда, – миролюбиво ответила девушка-солдат.

– Так что побег исключен! – ввернул парень. Он вытащил свой меч и ударил им по одному из экранов. Именно тому, перед которым сидела мисс Морган.

Кристина вскрикнула и закрыла лицо руками. Между ее пальцев потекли алые струйки – стеклянная крошка ее ранила.

– Ты с ума сошел? Не смей тут ничего трогать, кретин! – набросилась на парня девушка в камуфляже. – А девчонку никто не уполномочивал арестовывать, разве нет? Просто взять под охрану.

– Вот и охраняй ее, дорогуша. Хотя куда она денется-то… – парень брезгливо смерил Кристину взглядом, – да еще на этих колесах.

К четырнадцати годам управлять винтом умели все. Винты помогали широко разбросанному населению планеты сохранять хотя бы видимость общения.

– Мне нужно выйти, – сказала Кристина и направила коляску к выходу. Парень лениво повернул в ее сторону голову. Его напарница махнула ему рукой – оставь ее в покое!

Быстро миновав вестибюль, Кристина выкатила коляску во двор. Ливень не прекращался, и она добралась до гаража вымокшей до нитки.

– Заводи винт, Джеймс, и скорее! – закричала девушка андроиду, пристроившемуся перед экраном с последними новостями.

– Нужна кровь, мисс, без нее код не сработает.

– Да сколько угодно, – хрипло засмеялась она и опустила окровавленную ладонь на панель.

Через минуту Джеймс по пандусу вкатил коляску в кабину.

– Открывай крышу! Быстрее! – Кристина старалась перекричать бурю.

– Хорошо, мисс. Только… Как бы вас в море не унесло, мисс.

– А мне и нужно в море. Вернее, за море. За океан!

Последние слова Джеймс уже не услышал. Через открытый люк винт осторожно поднялся над гаражом и, с визгом набирая скорость, исчез в черном беснующемся небе.

***

Вновь хлопнула крышка люка. Кристина знала, что это он. Тихо и спокойно дышало ночное море. Проблески маяка строили по воде длинные трепещущие дорожки – до самого края морского.

– Расскажешь, кто такая Таня? – спросил Эдвард.

– Художница из 2013 года. Ведь это она придумала этот маяк.

– Ты знаешь, что его зовут Старый Джо?

– Нет. Но я знаю, как страшно здесь в бурю.

– Не очень страшно. Мне страшнее сейчас.

– Почему?

– Мне кажется, что я тебя больше никогда не увижу.

***

Винт несся через грозу, его бросало из одной воздушной ямы в другую, заливало ливнем и ослепляло вспышками молний. Воспаленными глазами Кристина следила за стрелкой компаса. На запад! Только на запад! Но вот машина наконец поднялась над тучами, и сразу стало тихо. Гроза осталась далеко внизу, а позади, освещая путь, всходило солнце.

+2
00:13
762
12:00 (отредактировано)
Как красиво написано! Очень образно. Я восхищена. И как же интересна задумка этих зеркальных миров! Я рада, что ткнула на этот рассказ.
00:04
Образно написано. Обычно, когда я читаю истории, в которых описывается будущее с ужасными экологическими проблемами, очень хочется спорить, мол, посмотрите, в той же Швеции, Новой Зеландии активно развиваются технологии, которые призваны уменьшить урон, наносимый природе. Еще не все потеряно! Не хочется верить в такое будущее.

Повествование построено интересно: из разных кусочков мозаики складывается цельная картина. Поначалу из-за этого было непросто воспринимать происходящее, но дальше по ходу чтения втягиваешься.

Весьма достойная работа.
Комментарий удален
14:14
Стимпанковая «Матрица»? Даже Вачовски, недавно со вкусом постебавшие собственное детище, подняли бы все наличные брови. И я терпеть не могу подход «художник есть инструмент Творца». Это унизительная и вредная чушь. Так что следующий!
Загрузка...
Анна Неделина №3

Достойные внимания