Некромант

Дерьмовому дню дерьмовое завершение. Что может быть банальней?

Накинув на голову капюшон, я выбралась из аэротакси и, пропустив пешеходов, метнулась к тройке полицейских флаеров, скопившихся у входа в ночлежку. Дождь хлестал так, что вода, казалось, вот-вот скроет верхушки небоскребов, а от смеси запахов соли слезились глаза и горели ноздри. Словно туда кислоты впрыснули. И куда только смотрит служба погоды? Высморкавшись в платок, я едва не поскользнулась на мокром покрытии подвесного перехода и громко выругалась. Перила, конечно, помогли не свалиться в шумевший далеко внизу океан, но на душе от этого легче не стало. Как не исчезло и желание высморкать собственные внутренности.

– Мама права, – пробормотала я и постаралась запахнуть куртку плотнее. – Гребаный дождь. Гребаная вода. Гребаное все! Надо валить из этого аквариума.

– Чтец Маранс?

Я могла бы не вздрагивать, будто девственница на свидании, но кого это волнует? Обернулась, а по ходу дела запустила руку за пазуху, чтобы выудить удостоверение.

– Она самая. – Несмотря на воду, стекающую по черной деке ручьями, голографическая звезда мерцала и переливалась, будто и впрямь была из драгоценного металла.

Молодой постовой в водоотталкивающем комбинезоне с эполетами скрючился над идентификатором, педантично рассматривая голографическую копию моей физиономии, словно не совсем понимал, как вот это унылое, промокшее насквозь и дрожащее нечто в капюшоне может оказаться лицензированным специалистом на побегушках у полиции.

Само собой, подобное внимание добавило раздражения в и без того до краев наполненную чашу терпения.

– Насмотрелся? Проходить можно?

Сопляк не ответил. Лишь выпрямился и, изобразив на своей холеной мордашке еще более кислую мину, качнул головой в сторону зазывно подсвеченной неоном двери:

– Шеф уже внутри. Минус пятьдесят пятый этаж.

– А комната?

– Сами увидите. Там… Ну, в общем, поймете.

Похоже, обычной «мокрухой» тут не обошлось.

Вдруг стало невыносимо жарко. Рука потянулась к вороту куртки и чуть приоткрыла горло. Признаюсь, полегчало мало, но холодный морской воздух остудил раскрасневшуюся кожу.

– Еще одно?

Сопляк и тут промолчал, но зато одарил таким взглядом, будто виной всему была я сама. И в этот раз, и в пяти предыдущих. Хренов блюститель. Я отвернулась и протопала к входу.

Внутренности ночлежки роскошью не отличались. Однотонные стены цвета мокрой стали, низкие потолки с редкими желтыми лампами и узкие коридоры, едва этими самыми лампами освещенные. Вонь курительных смесей и тухлой рыбы заставила меня еще раз залезть в карман за платком. Тот, кто сказал, будто Риомм – подлинная жемчужина Галактики, сверкающая огнями небоскребов, где просто нет места ничему серому и невзрачному, безбожный враль. В этой вселенной у всего есть изнанка. И там, где есть роскошь и достаток, найдется местечко для нищеты и запустения.

У стойки дежурного обнаружилась еще пара полицейских, допрашивающих пожилую динетиншу, нависавшую над ними бурой скалой. Заметив меня, все трое на мгновение прервали разговор и, пока я не скрылась за створками тесной лифтовой кабинки, рты не открывали.

В задней стенке лифта было окно – кусок прозрачного металла от пола до потолка, нарочно вставленный сюда для лучшего обзора. Я понимала, что те, кто проектировал Мас Гейди, изо всех сил пытались придать ему вид других, более роскошных техноостровов планеты, но, говоря по совести, получилось хреновенько. Конусы и пики сияющих в ночи небоскребов скрывались за переплетениями висячих улочек и нагромождений домиков поменьше, которые, точно кораллы-паразиты, нарастали на стенах несущих строений. Ткнув кнопку с номером минус пятьдесят пять, я застыла перед «окном» со странным, родившимся где-то в глубине моего естества вниманием следила за тем, как сменяются этажи. Пока быстрая и практически бесшумная кабинка стремительно скользила вниз, а цифры на табло увеличивались в отрицательной последовательности, пейзаж снаружи менялся. Великая столица Риоммской Империи, гордо вздымавшая свои гладкие стены над бескрайним Океаном Мас, скрылась из виду, и ей на смену пришли сперва толстые сваи поддерживавших городские строения и то самое подводное «нутро», в котором жили миллионы трудяг, обслуживающих блестящий верхний город.

Как только мутные воды сомкнулись над кабинкой, стало казаться, что я тону. Воздуха катастрофически не хватало и чудилось, будто стены уменьшились в размерах. Словно меня запихали под пресс и теперь собирались превратить в вариант параксанского панини. О том, чтобы любоваться стайками рыб, курсирующих туда-сюда меж пилонов, не могло быть и речи. Я надеялась, что эти лейровы двери откроются прежде, чем желудок выкинет какой-нибудь финт.

Повезло. Кабинка замедлила бег как раз в тот миг, когда я приготовилась извергнуть рвотные массы и рухнуть прямиком в них без чувств. Створки раскрылись с тихим шелестом и я, не обращая внимания не остолбеневших полицейских, опрометью бросилась в удачно распахнутые двери ближайшей комнаты. Пришлось какое-то время постоять над унитазом, пока волнения в желудке не улеглись окончательно. На выходе меня встречала взъерошенная хозяйка жилища, в которое я так бесцеремонно вторглась. Она смотрела скорей с пониманием, чем с укоризной. Пробормотав извинения, я вышла в коридор.

– Ночка не задалась? – Один из блюстителей – почти двухметровый детина расы анаки, – скалил чуть заостренные зубы. Серые глаза блестели насмешкой, а синее лицо буквально лоснилось от самодовольства. – Еще чуть-чуть и ты по цвету рожи со мной сравняешься.

Его напарник задрал голову кверху и заржал, будто отродясь ничего смешнее не слышал.

Я показала обоим средний палец, но это только усугубило их веселье. Я поморщилась. Конечно, можно было сцепиться, наговорить кучу гадостей, может быть, даже пару раз заехать по морде. Но что с того толку? Уважать меня это бы их точно не заставило. Чтецы в этих краях никогда не пользовались особым почетом. Они нигде им не пользовались, если уж быть до конца откровенной. Но раньше большая часть ненависти хотя бы доставалась лейрам. А теперь, когда все лейры повымирали, а Тени испарились неведомо куда, такие как я стали вечными мурафами отпущения, дураками, на кого можно свалить все шишки, если день вдруг не задался.

– Маранс? – Шеф Бинди выглянул из-за двери дальней комнаты. Пышные усы на его квадратном лице топорщились старой щеткой, а покрытая темными чешуйками макушка блестела от конденсата. Курсу старой закалки, он не любил тратить время попусту, но полицейским считался отличным. И меня никогда не презирал. По крайней мере, открыто. – Сюда, бегом.

– Давай, собачка, скорей скачи к хозяину. Оп!

Я все-таки врезала наглому анаки под дых. Сдавленно ухнув, он согнулся пополам. Его напарник полез было за шокером, бесцельно болтавшимся на поясе, но мне было чем крыть.

– Лучше подумай еще раз, – предупредила я, снимая перчатку. Ритуальный рисунок, вязью огибавший все мои пять пальцев, казался настолько бледным, что лишь самую малость выделялся на фоне кожи. Но и этого хватило, чтобы заставить доблестного блюстителя правопорядка в ужасе отпрыгнуть к стенке.

– Больная сука, – прошипел он.

– Так говорят, – бросила я и зашагала к шефу. Думала, получу взбучку за нападение на офицеров полиции, но тот то ли ничего не заметил, то ли плевать хотел на молодняк. – Ну что тут?

Бинди посторонился. Я переступила через порог и, бегло оглядев тесную и лишенную всякой мебели комнатенку, но зато чуть ли не до отказа забитую следователями, непонимающе уставилась обратно на шефа.

– В смысле?

Бинди, тяжко вздохнув, пробурчал что-то в усы. Это насторожило сильнее всего прочего.

– Шеф, вы знаете, я ненавижу загадки.

– Тогда зачем во все это лезешь?

– Сами же вызвали!

– Да я ж не об этом, Силь. – Бинди досадливо покачал квадратной головой. – Ну да лейр с ним. Ребятки! Дайте-ка дорогу эксперту.

Негромкого приказа шефа хватило, чтобы толпа следователей мгновенно расступилась. Кое-кто, само собой, не оставил повода повозмущаться на счет того, кто тут настоящий эксперт, но мне было все равно. Глаз уже зацепился за то, чего тут быть не должно, и все остальное мигом вылетело из головы. Слабость, тошнота, раздражение – все забылось. На их же место пришло изумление и шок.

– К-как это возможно?!

Кто-то рискнул засмеяться, но смех быстро оборвался, стоило шефу открыть рот.

– Ты нам, пожалуйста, расскажи, Силь. Это ведь по твоей части.

Следующие несколько мгновений я пыталась понять, на что смотрю, но получалось с трудом. Это было тело. Без сомнения. Мертвая разумница человеческой расы. Трупов я на своем скромном веку повидала немало – людей и не только, целых, аккуратно разобранных по частям или зверски изуродованных, – но еще ни разу не доводилось встречать чего-то похожего. Совершенно нагая, она лежала на спине, раскинув в стороны руки и ноги в форме пятиконечной звезды. Но это пустяк. Самое страшное заключалось в том, что вся левая сторона ее тела выглядела так, словно оплыла и растворилась. Притом не сплошной массой, а клетка за клеткой, будто фрагменты невероятно сложной мозаики разбирали. Как если бы некая сила пыталась заставить плоть сотворить то, что ей в принципе было несвойственно – перейти из твердого состояния в жидкое, – а потом взяла и бросила все на середине.

– Есть идеи?

Я боялась, что голосовые связки подведут, но вышло вполне уверенно:

– Пока не осмотрюсь как следует, ничего не могу сказать. – И это было наиболее близкое к правде из того, что я могла сказать. Сознание переключилось в режим, когда все постороннее вытеснилось на задний план, а перед глазами осталась лишь жертва и ее страшная смерть. Сама комната, блюстители и даже Бинди будто испарились. Меня тоже не осталось. В физическом смысле. Только абстрактное «Я», внимательное и чуткое, способное улавливать и собирать то, что, как правило, скрыто от обычных глаз. Именно поэтому таких, как я и называют Чтецами.

Когда-то нас было много, и обращались с нами не как с сумасшедшими клоунами, но принимали всерьез. Лейров я не застала, потому не могу сказать, насколько почитали Чтецов в те времена. Однако покуда в этом мире еще существовали Тени, моя профессия не выглядела устаревшим пережитком и дешевым фокусничеством. Риомм всегда боялся и ненавидел лейров, а потому вкладывал неимоверные усилия в возможности защититься от них. Появление Чтецов, в каком-то смысле, служило одним из проявлений этой паранойи. Отряд обладающих сверхвосприятием разумников, нарочно выдрессированный для охоты. Никто в здравом уме не назвал бы нас сверхсолдатами, а потому само собой, что прямым поиском лейров мы никогда не занимались. Но на Чтецах лежала обязанность принимать участие в расследовании особо тяжких преступлений и выяснять, не замешаны ли здесь каким-нибудь образом злокозненные Тени. Поначалу это казалось чем-то действительно интересным, захватывающим даже, однако со временем переросло в рутину, а позже и вовсе стало походить на очень плохую шутку. Потому что все чаще и чаще Чтецов стали привлекать не ради серьезного дела, а просто для галочки в отчете. Платили копейки. И если раньше это хоть как-то компенсировалось уважением со стороны блюстителей и граждан, то теперь даже это приходилось отстаивать. Часто буквально. И все же даже после того, как Тени канули в лету, на планете океанов и дождей время от времени случались всякие странности, вещи, которые простой логикой объяснить невозможно, и тогда на помощь всегда вызывали мне подобных.

– К ночи хоть управится? – Я этого не слышала. Ну, или не в том смысле, какой принято вкладывать в это слово. Сам вопрос и интонация, вложенная в него, попали под луч моего внимания случайно.

– Заткнитесь и не мешайте! – И это тоже была не я. Шеф Бинди, храни Океан его чешую всегда такой блестящей, случалось, тоже вел себя, как последний засранец, но унижать меня никому не позволял.

Отсыпав ему мысленной благодарности, я продолжила погружение в мир, укрытый от глаз большинства разумников. Трудно подобрать точное описание тому, с чем сроднился настолько, что временами с трудом улавливаешь разницу между реальностью и тем, что можно назвать ее изнанкой, но я все же попытаюсь. Подкладка мира, где некогда обитали Тени. Невидимая, неосязаемая, таинственная и до ужаса притягательная. Особенно для тех, кто мог только смотреть. Царство кошмаров, сокрытое туманной завесой, во всем идентичное яви, и все же невообразимо от нее отличное. Путаный лабиринт, в котором очень легко заблудиться. Лес, сотканный из сумрачных клубов. И холст, на котором незримые для простого глаза следы всегда проявляются.

Именно их я искала.

Со стороны комната выглядела почти так же, как и в реальности: тесная клетка из четырех стен и голограмма пейзажа вместо окна. Но имелось несколько существенных отличий. Сами контуры стен, их фактура и цвет казались неестественно зыбкими, похожими на набросок того, что существовало на самом деле – коснись и развеется, будто дурной сон.

Мне не хотелось ничего касаться. Только смотреть. И когда взгляд соскользнул к несчастной жертве, я поняла, что все дурные предчувствия, терзавшие меня этим днем, оправдались. Я видела ее силуэт – точно такой же набросок, как и комната, – но там, где заканчивались границы чудовищных увечий, нанесенных бедняжке неведомой рукой, в изнанке недостающие части тела проявлялись в полной мере. И не карандашными штрихами, а вполне конкретной плотью, только чудовищно искаженной и изувеченной. Будто застрявшей при переходе в иную реальность. Рука, нога, половина лица и туловища казались высушенными. Пергаментная кожа облепляла тело подобно вакуумной упаковке, плотно обтянув кости и превратив половину молодой и красивой девочки в подобие многовековой мумии. Волосы истончились и спутались, превратившись в бесцветный пуховой ореол над головой. Веки были открыты, а глаз, ввалившийся в глазницу, ярко блестел невиданной синевой. Он единственный выглядел по-настоящему живым и если бы шевельнулся, я бы, наверное, даже не удивилась.

Но он не двигался.

В отличие от множества символов, покрывавших кожу жертвы подобно ритуальному орнаменту. Символы эти я уже встречала в предыдущих пяти случаях и теперь, вместо сочувствия судьбе бедняжки, размышляла о том, насколько далеко убийца продвинулся в своих экспериментах…

Я закрыла глаза и постаралась абстрагироваться от увиденного, заставила себя поверить, что все это лишь плод воображения, кошмар. Только тогда изнанка отпустила меня. Когда мои веки распахнулись снова, видение исчезло, оставив после себя лишь половину трупа и группу следователей во главе с шефом Бинди.

– Ну что? – Старый ящер не любил тратить время на экивоки.

– Это точно он.

***

Дождь перестал, стоило только переступить порог. Вот так запросто, будто по щелчку пальцев: раз и нету. Я чертыхнулась сквозь зубы и ползела в карман за платком. Вытерла лицо, высморкалась, спрятала бесполезную тряпку обратно и осмотрелась в поисках свободного столика.

Бар «Мертвый штиль», что на третьем уровне Мас Пирей, заведением элитным не считался, но зато мог похвастаться уютной обстановкой, неплохими видами на океан и в целом сносной кухней. Для большинства завсегдатаев этого было достаточно, чтобы проводить здесь ленивые вечера в компании друзей или поодиночке. А еще здесь подавали самый лучший эль, за который даже не драли в три шкуры.

Приметив свободное местечко в дальнем углу полутемного зала, я прошагала туда и всей своей усталой массой обрушилась на стул. На пол натекло с одежды и ботинок, но мне было все равно. Перед глазами все еще мельтешили знаки, покрывавшие изуродованную половину убитой девушки, и суть того, что они в себе несли. Внештатные лингвисты и полицейские криптографы уже несколько месяцев бились над их разгадкой, но для меня все это оставалось за гранью необходимого. Где-то на уровне подсознания я понимала, что волноваться следовало не о зашифрованных смыслах послания, а о том, какое значение они собой олицетворяли. Это был не язык. Не подсказка. Но нечто, очень тесно связанное с тем, как часть жертвы оказывалась на изнаночной стороне.

– Паршивый день?

Прилипнув рассеянным взглядом к широкому окну, за которым сверкали шпили вздымавшихся, казалось, из самого океана башен, я пожала плечами:

– Ты всякий раз так начинаешь.

– Потому что ты только после дерьмового дня ко мне приходишь.

– Я пришла не к тебе. Я хочу выпить.

– Убила. – Голос и впрямь показался убитым, отчего в душе зародилось чувство вины.

– Лаг!

Стекло звякнуло о крышку столика, а следом послышалось веселое:

– Я все еще здесь.

Вместо того чтобы сразу приложиться к напитку, я подняла глаза и встретилась с самой обаятельной улыбкой по эту сторону Галактики. Лаг, бармен и хозяин заведения выглядел слишком хорошо и молодо для старухи, вроде меня, но этот легкий флирт, как в прежние деньки, поднимал настроение. Я улыбнулась и, подхватив бокал, прошептала:

– Спасибо.

Он подмигнул из-под упавшей на лоб светлой челки. Зеленые глаза лукаво заблестели.

– За счет заведения. – И удалился, оставив меня наедине с догадками и страхами.

Когда я пересказала полиции все, с чем столкнулась на Изнанке, никто долгое время не смел даже пикнуть. Знаки перепутать было невозможно, как нельзя было ошибиться в том, кто именно приложил руку к убийству. Некромант снова выполз из тени, и на этот раз гораздо дальше продвинулся в своих экспериментах. Не думаю, что кто-то сомневался в этом изначально, но, получив подтверждение, каждая из ищеек, оказавшаяся на тот момент в комнате, заметно напряглась. Презрение и снисходительность в их глазах уступили место растерянности и сожалению.

– Некромант, – прошептала я усталой бледной роже, отразившейся в окне. Впервые так убийцу назвал кто-то в отделе Бинди, а позже это просочилось к журналистам, отчего прозвище пристало. Звучало, вроде, по-дурацки, однако со временем я решила, что разумник, пытавшийся протащить тело в мир ушедших призраков, иного определения и не заслуживает. Заключалась ли его цель в стремлении обратить неживое в немертвое, судить не возьмусь, но на всякий случай не вычеркивала идею из списка.

Я много думала над тем, какой силы существо способно сотворить нечто подобное. Да хотя бы попытаться. На ум приходило лишь две кандидатуры: лейр и Исток. Но поскольку первые давно перевелись, а о последнем никто не слышал уже несколько лет, варианты отпали сами собой. Значит, нашлась некая третья сила, способная не только, подобно Чтецам, проникать в Изнанку, но и касаться ее.

Легкий стук по крышке столика опять вырвал меня из болотины размышлений. Снова Лаг. И на этот раз в руках его оказалась не только порция забористого пойла, но и тарелка копченых моллюсков – м-м-м, объеденье! Прежде чем удивиться такому вниманию, я огляделась по сторонам – в баре было малолюдно, что явно заставляло всегда подвижного, и немного чересчур болтливого бармена скучать.

– Ты на меня сегодня даже не смотришь. – В притворном ужасе он схватился за сердце, округлив глаза. – Я раздавлен.

Я молча отобрала у него тарелку с закуской и, отправив горсть моллюсков себе в рот, продолжила делать вид, будто не понимаю, о чем он толкует.

Само собой, Лага это не обмануло. Перестав разыгрывать из себя шута, он пятерней причесал свои спутанные вихры, после чего воззрился на меня со вниманием, какое я за его легкой натурой никогда прежде не замечала.

– Мне начинать волноваться? Стряслось что-то из ряда вон?

Я потянулась за элем, но Лаг ловко отодвинул стакан в сторону.

– Силь? Что случилось?

Тщетно пытаясь вернуть себе собственную же выпивку, я собиралась напомнить, что это дело его не касается, но озабоченность на смазливом личике вынудила прикусить язык.

– Дела полиции. Не бери в голову.

– Но ты расстроена.

– С тех пор, как поселилась в этом аквариуме, я всегда расстроена.

– Но не когда видишь меня.

– Заткнись.

Смех его был настолько заразителен, что я сама не заметила, как начала улыбаться в ответ.

– Что? Я не прав разве?

Я уткнулась глазами в поцарапанную столешницу.

– Прошу тебя, Лаг, верни мое пойло. И да – заткнись.

А он снова рассмеялся.

– Сегодня я закроюсь пораньше. – И будто пояснений больше не требовалось, вернулся за стойку.

Эль он, конечно, вернул, только новая порция в желудке не избавила меня от мандража, последовавшего за словами Лага. Что это? Неужели свидание? Неужели у этого дня еще были шансы превратиться во что-то менее паршивое? Присосавшись к краю бокала, я покосилась на удаляющегося бармена. Густая шевелюра, мощные плечи, узкая талия и аппетитная задница – все в нем буквально кричало, что этому самцу достаточно пальцем щелкнуть, чтобы к его ногам легла любая красотка, а он тратит внимание на меня. Ради чего? Из жалости? Или в этом крылось нечто иное?

Будто почувствовав на себе мой взгляд, Лаг оглянулся и подмигнул.

***

Лаг запер бар и через подсобку вывел меня на улицу. В этой части острова некоторые дома нависали прямо над водой и связывались друг с другом паутиной лестниц и переходов. Принялся накрапывать дождик, отчего в носу снова засвербело. Проклятье.

– Только не навернись.

Я замерла на середине спуска и оглянулась через плечо. Лаг стоял на верхней ступеньке и ухмылялся.

– Что? Ты выдула две кружки!

– Воспитанный разумник об этом бы не упомянул, – попеняла я, легко сбегая к широкому пандусу, через который можно было выбраться на тротуар. Шутки шутками, а после забористого эля ноги чутка заплетались.

Лаг, рассмеявшись, присоединился ко мне, притом остановился как-то слишком уж близко.

– Вообще-то я за тебя беспокоюсь, – шепнул он, наклонив голову к моему уху.

Я задрожала, но объяснила себе это тем, что после дождя не просохла как следует, а тут уж и новый подоспел. Рука, скорей по привычке, чем из необходимости, потянулась за платком. Чтоб не выглядеть дурой, пришлось буквально выдавливать улыбку:

– Боишься обвинения в непредумышленном убийстве? – Шутка вышла довольно глупая, но ничего более солидного я в тот момент придумать не смогла.

Лаг не опешил и не ужаснулся, лишь чуть наклонил голову к плечу и ухмыльнулся:

– Разве что чуть-чуть. – А в следующий миг, не спрашивая, подхватил меня под руку и повел к залитому светом фонарей тротуару уровнем выше. Я не сопротивлялась. Даже ради проформы. А если б и захотела, то не посмела бы. Потому что о чем-то подобном мечтала по ночам. Я хотела почувствовать рядом чье-то крепкое плечо, и когда это все же случилось, почти на целую минуту будто онемела. Стало и неловко и, вместе с тем, невероятно хорошо. И даже вечерний Мас Пирей перестал казаться серым и безликим.

Долго такую меня Лаг не вытерпел. Чуть сжав мое предплечье, он прошептал:

– Ты слишком тихая. На тебя не похоже.

Щеки пылали так, что весь остров можно было осветить, и я намеренно смотрела куда угодно, но только не на него.

– Я знаю, на душе погано, но это не повод так зажиматься. Нет, честно. Будто колоду волоку. Расслабься уже, что ли. И хоть посмотри на меня. Я же гуляю с тобой, а не на эшафот веду.

Я прыснула в кулак, будто девчонка, а после все-таки встретилась с ним взглядами. Желтоватый свет фонарей странно отражался от зелени глаз, превращая их в пару самоцветов со странным витиеватым рисунком, будто бы проступавшим из глубины и очень похожим на тот, что покрывал тело убитой девушки…

Кажется, потрясение слишком явно отразилось на моем лице, потому что Лаг переполошился не на шутку:

– Что? Что такое?! Что я сделал не так?

Иллюзия пропала, а я почувствовала себя круглой дурой. Так испоганить томный вечер надо уметь. Отвернувшись к парапету, я испытала дикое искушение сигануть в темные воды.

– Ничего, – пробормотала я, сгорая от стыда. – Прости. Просто померещилось.

– Что померещилось?

– Не бери в голову. Просто переработала. Или перебрала. А может, и все вместе. Не хотела портить вечер. Прости.

– Ничего ты не портишь. – В его голосе слышалось столько убеждения, что я невольно заулыбалась. – Что бы ты ни делала, мне приятно быть рядом. Даже если ты ведешь себя как бука и все время хмуришься. Даже если смущаешься, как девчонка. Это ничего не меняет. Ты мне все равно будешь нравиться. Ты мне нравишься, Силь.

Я застыла. Я в буквальном смысле застыла. Зависла, будто голодрама на самом интересном моменте. Со всеми вытекающими: приоткрытым ртом и глазами навыкате. Очень надеюсь, что слюна не капала. За все мои презренные четыре десятка, ни один мужчина не признавался мне в чувствах так скомкано и так нелепо. Но это были самые приятные слова, что я слышала, и волна тепла и света, поднявшаяся в душе, могла бы затопить Риомм целиком.

– Эй, – тихонько позвал Лаг с улыбкой. – Отомри.

Честно, я пыталась. Пыталась, лейр побери! Но это оказалось выше моих сил. Все, что вырывалось из моего рта, напоминало лишь жалкое блеяние.

– Я… я… я…

– Тебе не обязательно говорить что-то в ответ. Я просто хотел, чтобы ты знала. Пошли.

И мы пошли. Вернее, Лаг пошел, а я, славной, но безмозглой мурафой, поплелась за ним следом.

Прогулка вышла долгой и я бы соврала, сказав, что не наслаждалась каждой проведенной вместе минутой. Ни дождь, ни холод, ни морской воздух больше не беспокоили. Как будто тепло шагавшего рядом бармена сделало меня недосягаемой для всего дерьма, что творилось вокруг с самого утра. Похмелье, аллергия, жуткая смерть бедной девчонки – все вытеснилось на задворки сознания, оставив в фокусе только нас двоих и рокот волн далеко под ногами.

И так должно было быть и дальше. Но я снова заметила метку, и вся прелесть вечера развеялась, будто мираж.

Мы стояли на перекрестке в части острова, которая у местных именовалась Ментальным Переулком. Самой мне здесь бывать не доводилось, но по рассказам Лага, это место на всем огромном Риомме считалось одной из ключевых точек у любителей пощекотать нервишки. Геометрия переулка была весьма запутанной, так что для парковок флаеров и станций магниток здесь места не нашлось. Только пешеходам. За стеклянными витринами мрачных магазинчиков, колонией спор наросших на поддерживавших город пилонах, виднелись изумляющего вида экспонаты. Механические конечности на любой вкус, похожие на законсервированных в колбах червей нейроимплантаты, склянки с расширителями сознания. А еще рекламные объявления гадалок и правдовидцев, обещавших за «чисто символическое вознаграждение» раскрытие всех тайн Галактики и даже приворот на любовь и удачу.

– Притон извращенцев? А мы здесь затем, чтобы?..

Мое удивление, похоже, вышло слишком недоуменным, потому что Лаг заметно смутился. Уткнув глаза в витрину одной из лавчонок, он пробормотал:

– Не подумал, что со стороны это будет выглядеть так… По-идиотски. Мне казалось, тебе будет интересно посмотреть, как разумники сходят с ума. Дурацкая идея. Прости.

Ситуацию надо было как-то спасать. И чем скорей, тем лучше.

– Я не сказала, что она дурацкая. Я просто слегка шокирована, что тебе все это интересно.

– Шутишь? Это же лейры. О них всегда было жуть как интересно поговорить. Сколько секретов они утащили в могилы!

Признание, которое поразило меня в разы меньше, чем проявление симпатии, но я все же не могла не напомнить: лейров принято ругать, ими нельзя восхищаться. Во всяком случае, так открыто.

– Ты бы потише, – понизив голос, сказала я. – Могут и услышать.

Лаг, будто издеваясь, нарочито осмотрелся по сторонам. Редкие прохожие, торопливо пересекавшие улицу, в нашу сторону даже не взглянули – быстренько забежали в ближайшие двери и были таковы.

– Расслабься, – протянул он, возвращаясь взглядом ко мне. – Здесь всем плевать. Говори и делай, что хочешь. Главное, не лезь, куда не звали, и все будет тип-топ.

Уверенность Лага была заразительной, но мою профессиональную подозрительность не поборола. Как не ослабила зоркости, позволившей увидеть ее – похожую на стилизованную тройку с двумя точками над верхней перекладиной и третьей перед основанием.

Не понадобилось переключаться на особое зрение, не пришлось погружать разум в мутные воды Изнанки. Достаточно оказалось просто приглядеться к фактуре стекла, из которого была сделана витрина магазинчика менталиста, и все высветилось, точно неоном.

– Давно это здесь? – Стараясь, звучать беззаботно, я указала на символ.

Лаг сперва, кажется, не понял, о чем речь, а приглядевшись внимательней, рассеяно пожал плечами:

– Никогда не обращал внимания. Может, сегодня появилось, а может, всегда было. Кто знает? – Он перевел на меня пытливый взгляд: – А что не так с этим знаком?

До ужаса не хотелось, чтобы только-только начавшаяся укрепляться приязнь разрушилась из-за рабочих заскоков, но пройти мимо столь откровенного сигнала я просто не могла.

– Мне надо кое-что проверить. Ты не против?

– Может, не надо? – вопрос звучал вполне логично, даже закономерно, учитывая суть нашей прогулки. И все-таки предостережение, сквозившее в тоне Лага, заставило меня хорошенько обдумать следующий шаг. Сердце вопило: балда, не порть свое свидание! А разум твердил: дело превыше всего.

Помявшись немного, да и то скорей для виду, я проговорила:

– Это рабочий пустяк. Ты же не обидишься? Я только посмотрю и назад.

– Одна не пойдешь.

Услышать подобное было приятней, пускай даже я и не нуждалась в защитнике – верный РТ-17 покоился в кобуре под курткой. Однако от сопровождения я не отказалась. Толкнув стеклянную створку, мы шагнули внутрь.

***

Лавка напоминала плохо декорированную палатку сказочной предсказательницы – сплошь шкафы и полочки, уставленные всевозможными «древностями», за бесценок добытыми на свалках самых захолустных планет. Об их дешевизне говорили не только вызывающе раскрашенные таблички с ценниками и кратким описанием, но и сам внешний вид. Сушеные головы, выбеленные черепа между колбами с законсервированными в них мозгами, ментальные мосты, обещавшие своему носителю способность слышать мысли окружающих, – в общем, все это было нацелено пускать пыль в глаза несведущим ротозеям. В глубине магазина располагался стол с кассовым терминалом, а прямо за ним – очевидно, хозяйка заведения. Женщина-анаки с пышной прической и пронзительными серыми глазами, ярко выделявшимися на цвета насыщенной синевы привлекательном лице, сидела, уткнувшись в транслировавшийся прямо над стойкой сериал. Заметив посетителей, она быстро скомкала голограмму и поднялась.

– Чем помочь вам, добрые разумники? – За приветливой улыбкой скрывалась принужденность, которая осталась бы незамеченной, не будь у меня глаз наметан на подобные знаки.

Лаг сразу сделал вид, будто безумно заинтересован выставленными на полках экспонатами, позволив мне переключиться в рабочий режим.

– Вы здесь главная?

– Госпожа Кольто, – кивнула анаки. – Менталист, хиромант, натуропрактик и весьма недурственная предсказательница. А вы кто будете?

– Чтец Маранс. – Я помаячила удостоверением – сомнительный тактический ход, признаю, но времени на расшаркивания не было. – Есть пара вопросов к вам. Можно?

Хозяйка лавки заметно напряглась, однако возражать не стала.

– Пожалуйста. Слушаю вас, чтец Маранс?

Пропустив мимо ушей немного резанувшее ударение на слове «чтец», я указала большим пальцем себе за спину:

– Скажите, рисунок, что изображен снаружи на стекле. Что он означает?

– Вы о символе триединства начал? Ах, это же такая древность. В незапамятные времена, еще до того, как первые люди пришли на Риомм, аборигены Паракса использовали подобные метки в качестве манков для духов изнаночного мира.

Я с трудом удержалась от того, чтобы не закатить глаза. Впрочем, чего еще можно было ожидать в подобном заведении? Сказочку о далеких временах и славных делах, что вершились в ту пору. Хорошо хоть погадать не предложила. И все же моя внутренняя зануда не позволила развернуться и уйти, не понастырничав.

– И это все? Просто старый рисунок и ничего более?

Госпожа Кольто вздохнула с напускным сожалением:

– Боюсь, что это так.

– И никаких тайных исследований, никаких экспериментов, которые могли бы помочь, скажем, не-лейрам начать, ну, допустим, взаимодействовать с тем самым изнаночным миром?

Госпожа Кольто многозначительно улыбнулась.

– Все консультации платные.

– Простите мне мою оплошность. – Скопировав ее улыбку, я покопалась в карманчике и выложила на стол горстку риммкоинов небольшого достоинства. – А теперь мы можем поговорить о той метке?

Монеты испарились, будто по волшебству, отчего хозяйка магазинчика стала заметно добродушней.

– Вижу, вы неплохо разбираетесь в теме.

Я наклонила голову к плечу, похлопав себя по куртке в том месте, куда спрятала удостоверение:

– Такая работа. Ну, так что вы можете сказать об этом?

Побарабанив блестящими черными ноготками по столешнице, госпожа Кольто метнула короткий взгляд за мое плечо, потом опять посмотрела на меня. Ее блестящая гладкая кожа, казалось, потемнела на пару тонов.

– Должна признать, это непростая тема, но я ждала, что рано или поздно кто-нибудь ею заинтересуется. Мы тут тоже не дураки, знаете ли. В курсе того, что творится в городе.

Я вопросительно изогнула бровь.

– Те бедные девочки, – пояснила анаки. – Не трудно догадаться, что вы здесь из-за них. А раз так, то я готова помочь. Если, конечно, смогу. Пройдемте в подсобку. Хочу кое-что показать.

Предложение всколыхнуло подозрения, и все же я приняла его, между делом попросив Лага подождать наверху. Тот согласился без капли неудовольствия. Заперев лавку изнутри, госпожа Кольто вернулась за стойку и, отодвинув в сторону засаленную занавеску, жестом пригласила проследовать через проход.

Судя по тому, что предстало моим глазам, внутренние помещения лавки использовались не только в качестве склада. Здесь так же нашлось место для кухонного уголка с плитой и прочей утварью, пары вполне комфортных на вид кресел, украшенных нелепой вышивкой, низкому столику с кипой пожелтевших бумаг и выдвижной кровати с ночником. Над столиком болтался выцветший абажур, чей бледный свет разливался по комнате болезненной желтизной. У дальней стены стоял громадный черный шкаф, деревянный, что в здешних краях просто невообразимая редкость, и явно очень старый. Полки шкафа буквально ломились от печатных книг и громоздкого вида металлических приборов назначения малопонятного. Рядом со шкафом маячили пара антигравитационных тележек, на которых были аккуратно разложены похожие на хирургические инструменты: скальпели, пинцеты, зажимы и все такое. Рядом в прозрачных ведрах плавало то, чему еще только предстояло стать жутким сувениром с глазками на сморщенной коже.

– Вы живете прямо тут? – поинтересовалась я, уткнувшись взглядом в зажженную лампадку, источавшую престранный аромат – смесь пряности с падалью.

Госпожа Кольто, обогнув кресла и столик, нацелилась в сторону прислоненной к стене стремянки и уверенной рукой подтолкнула ту к шкафу.

– Что в том удивительного? Никогда не понимала тех разумников, кто способен отделять частную жизнь от работы. Моя работа и есть моя жизнь. Будь оно иначе, я бы вернулась на Паракс. Наша блистающая столица мне не слишком по душе. – Подобрав юбки, она проворно вскарабкалась под самый потолок и закопошилась в своих драгоценных залежах. – Хотя, интерес местных к мистицизму лейров неплохо окупается. К слову, те головы приобретены вполне законным путем.

– Не сомневаюсь.

Я еще раз огляделась по сторонам. Подчеркнутая сдержанность (если не сказать бедность) обстановки совсем не внушала мысли, что торговля дешевыми побрякушками имеет бешеный успех. Но вслух, конечно, ничего не сказала.

Госпожа Кольто тем временем вернулась с тоненькой книжицей и крайне бережно опустила ее на столик, бесцеремонно смахнув на пол другие бумаги.

– Присаживайтесь, моя дорогая. Уверена, вы найдете это весьма любопытным.

Я покосилась на обложку из вытертой кожи, где красовалось теснение из искусно переплетенных между собой букв «А» и «Л».

– Если это сборник старинных преданий, то не трудитесь. Меня волнует все, что может навести на след убийцы, но только не сказки о лейрах.

– Но вы все же загляните под переплет. Сделайте одолжение. – По тому, какой упор она сделала на слове «загляните», я поняла, что это не просто просьба. Госпожа Кольто явно на что-то намекала.

Я уступила и, подтянув брошюрку к себе, осторожно раскрыла ее. Под обложкой оказался трактат, старательно выписанный кем-то от руки. Чернила на пожелтевшей бумаге побледнели, но оставались по-прежнему читаемыми. Текст был на риоммском, хотя принадлежал перу разумника, отличавшегося заметной разницей во взглядах и сведущего в тайных искусствах лейров. Мои подозрения подкрепились словами хозяйки магазинчика:

– Тот, кто написал эти строки, вне всяких сомнений был выдающимся лейром, но, помимо постижения сути Теней, не гнушался поисками иных источников силы.

– Что вы имеете в виду?

– Насколько мне известно, большинство лейров отказывалось признавать эти идеи, считая их еретическими. Они воспринимали Тени как нечто столь же незыблемое, что и сила притяжения. Забавно, не правда ли? Уверенные в собственном могуществе, они не только проморгали приближение конца, но даже не застали уничтожения Теней. Никчемные демагоги. И все же нашелся в их среде некто, способный заглядывать дальше своего носа. Этот отступник высказал несколько весьма смелых предположений относительно изнаночного мира. Я проштудировала эту книженцию от корки до корки, и если позволите, могу вкратце изложить ее суть.

– Продолжайте.

Госпожа Кольто плотоядно улыбнулась, словно только о таком ответе и мечтала.

– Итак, дело вот в чем. Автор предполагает, будто возможность влиять на наш с вами осязаемый мир Теням дала не их безграничная мощь, растворенная в пространстве, а сама природа так называемой Изнанки, служащей своего рода защитным барьером. Он много рассуждает о природе Теней и их происхождении, но это к сути дела не относится. Важно лишь то, что, если вдруг с Тенями что-то случится, Изнанка не должна остаться необитаемой навечно. Власть над ее тайнами вполне может перехватить кое-кто… менее одухотворенный. Не чужаки из иного измерения, но посланцы нашей собственной реальности.

Я моргнула. Еще разок. Услышанное плохо укладывалось в голове. Чтобы осознать смысл в полной мере требовалось неприличное количество времени, которого, увы, почти не было. Мысль метнулась к Лагу, скучавшему среди нелепых безделиц, и вернулась обратно. Первый вопрос родился сам собой:

– И этими посланцами должны были стать убитые девочки?

Госпожа Кольто усмехнулась, явно понимая, что ступает на опасную почву.

– Скажем так, у них была своя задача, которую они выполнили с блеском. Угадаете какую? – Она подалась чуть вперед, с большим вниманием вглядываясь в мое лицо. – О, вижу, вы начали мыслить в нужном направлении, чтец Маранс. Прелестно. Хорошего специалиста в наши дни нелегко отыскать. Но вы и без меня это знаете. А раз так, то наверняка догадываетесь о том, что произойдет дальше. А?

В тот же миг я ощутила странную прохладу, медленно поднимавшуюся от пальцев ног по всему телу.

– Что со мной?

– Похоже, злоупотребление алкоголем дает о себе знать. Параксанский эль весьма коварная штука. Сам по себе практически безвреден, но если смешать его со спорами кровавого колючника, то можно спровоцировать весьма любопытный эффект. Вы верно обратили внимание на запах? Так вот, уже в течение нескольких минут вы дышите этими самыми спорами. Сейчас они вступают в реакцию с элем в вашей крови, отчего все мышцы медленно расслабляются. Без противоядия примерно через десять, пятнадцать минут наступит смерть. Но до этого момента у вас есть возможность сделать правильный выбор.

Понимая, что паника здесь скорей навредит, я постаралась спросить как можно более ровным тоном:

– И в чем заключается этот выбор?

– Само собой, в сотрудничестве. – Многозначительно поиграла бровями госпожа Кольто и покосилась в сторону выхода: – С нами.

Шторки, закрывавшие проход, шевельнулись, и вошел Лаг. Судя по озабоченному взгляду, он сразу понял, что что-то не так, но пока не спешил вмешиваться, как будто оценивая ситуацию. При виде знакомого лица мое сердце должно было пуститься в пляс, но почему-то не торопилось. Возможно, дело было в токсине, с каждым новым мгновением отнимавшим все больше от моей способности шевелиться и чувствовать. А может, виной всему послужило предчувствие неотвратимой беды. Так или иначе, я не издала ни звука, а сам Лаг, спокойно прошествовав через комнату, остановился за левым плечом госпожи Кольт. Руки он держал по швам, а выражение лица – непроницаемым. Точь-в-точь послушный робот. На меня он взгляда не поднимал. Вообще.

– Признайтесь, вы удивлены, Маранс. – Хозяйка магазинчика поерзала в кресле, едва не лопаясь от самодовольства. – Нет? Даже чуть-чуть?

С моей стороны было бы глупо отрицать ужас, которой нагоняла сама ситуация, но аналитический склад ума и немалый опыт работы с полицией помогли не только отодвинуть чувства на задний план, но и выстроить схему, по которой эти двое, вероятней всего, работали. И поскольку возможности говорить меня пока не лишили, я решила не пренебрегать ею понапрасну.

– Стало быть, это все ваша идея, а Лаг лишь исполнитель.

Услышав собственное имя, Лаг, казалось, дрогнул. Госпожа Кольто же заметно расслабилась.

– Как я уже говорила, идея давно витала в воздухе. Я лишь подхватила ее, а несравненный Лаггриан помог воплотить в жизнь. Но на тот случай, если интересно, он никогда не считал вас потенциальной жертвой. Мы оба желали, чтобы вы стали частью нашей маленькой семьи. Правда ведь, дорогой Лаг? – Она чуть повернула голову влево, а он лишь коротко кивнул. – Славный мальчик.

С этим я спорить не стала. Судя по всему, Лаг изрядно потрудился во благо своей тайной хозяйки. Находил жертв, убивал. И со мной, наверняка, сблизился по ее приказу… Мысль о предательстве странным образом не вызвала гнева или сожаления. Лишь легкое изумление от того, что он даже не пытался вытянуть из меня хоть какие-то сведения о ходе следствия. Значит, старался ради чего-то другого? Неужели из-за моего таланта Чтеца?!

Я собиралась спросить госпожу Кольто, что именно она намеревалась выгадать от сотрудничества со мной, но тут Лаг бесшумно вытащил из рукава длинное лезвие и уверенной рукой перерезал ей глотку.

Судя по выражению полнейшего изумления, отразившемуся на лице хозяйки магазинчика, такого внезапного поворота она ожидала меньше моего. Глаза ее безумно выпучились, а рот приоткрылся, как будто в желании что-то сказать, но ничего, кроме бессвязных хрипящих звуков, произвести не сумел. Кровь, струящаяся из страшной раны, сползала вниз блестящими лентами и мало-помалу собиралась на полу в большую темную лужу. Лаг не отпускал госпожу Кольто до тех пор, пока та не замерла.

– Прости, – сказал он, позволив телу хозяйки безвольно откинуться на спинку кресла, – но от этой суки больше нет никакой пользы.

Переведя взгляд на его безмятежное лицо, я поняла, что больше не узнаю того добродушного бармена, что подавал мне эль по вечерам.

– Зачем ты?.. – Язык почти не ворочался, но я все же выговорила: – Зачем ты все это делаешь?

Лаг улыбнулся. Как мальчишка, пойманный за безобидной проказой.

– Она все сказала, Силь.

– Тебе нужна власть над Изнанкой? Новые Тени?

– Мне нужны знания, – мягко возразил он и спрятал лезвие обратно в рукав. – О том, что там творится.

– И ты убил ни в чем неповинных девочек, просто ради того, чтобы выяснить это?

– Я убил куда больше, Силь. Те шесть последних были лишь приманкой. Для тебя.

– Так значит, мне ты отвел роль посредника между двумя мирами?

Лаг ногой сдвинул столик в сторону и присел передо мной. Холод, сковавший уже практически все тело, не позволил отвернуться.

– Ты идеальна для этого, как ни посмотри, – сказал он, глядя снизу вверх. – Мы оба знаем, как ты устала от жизни. Я могу помочь сбросить все то, что столько лет давило на тебя. Прижимало тебя. Я могу сделать тебя свободной.

– И если я откажусь, убьешь меня, как остальных?

– Нет. Силь, ты не поняла. Каким бы ни оказался твой ответ, умереть тебе не светит. Так или иначе, ты попадешь на Изнанку. А вот в роли независимой сущности или моей марионетки, уже решай сама.

– Ты спятил, Лаг. Ты спятил.

Лицо его напряглось, прям как тогда перед входом в магазинчик, когда пытался предостеречь, потом поднялся и, наклонившись вперед, поцеловал меня. Касание вышло мимолетным, как дуновение ветерка, но пробрало до самого нутра, отчего я на мгновение решила (увы, ложно), будто снова могу двигаться.

– У тебя был шанс не заходить так далеко. – Не переставая смотреть мне в глаза, Лаг подтянул тележку с инструментами. – Теперь, боюсь, слишком поздно. Назад уже не повернуть.

***

Когда я открыла глаза, первым, что насторожило меня, были безмятежность и чувство парения, пришедшие на смену холоду и беспокойству. Тело мое, казалось, больше ничего не весило. Об аллергии я вообще не вспоминала. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что так быть недолжно, что все это неправильно, но как появилась, так и исчезла.

Я осмотрелась.

Мир, что окружал меня, больше не походил на логово сумасшедшей гадалки. Вернее, оставался им же, но настолько преобразившимся, что догадаться о сходстве было практически невозможно. Стены, пол, абажур под потолком, парящие тележки, кресла и даже труп госпожи Кольто – все изменилось. Как будто набрало резкости и вместе с тем неописуемо размазалось. Ни четких контуров, ни текстур, лишь грубые наброски, во много раз усложненные геометрически.

– Силь? – голос звучал напряженно, но, размноженный эхом, доносился как будто издалека. – Силь, ты меня слышишь?

Само собой, я узнала его. Лаг. Славный Лаг. Заботливый бармен, обманом заманивший меня в ловушку. Убийца. И псих.

– Если слышишь, ответь.

Вдруг во мне что-то переменилось. Легкость исчезла, и ей на смену пришло раздражение, крюком вонзившееся в сердце. Из раны хлынула черная жижа, но вместо того, чтобы стечь на пол, начала расползаться по рукам и ногам, покрывая тело целиком. Я закричала так, как не кричала никогда прежде, а спустя несколько мгновений, поняла, что не слышу собственного вопля. Только глумливое хихиканье, что доносилось, казалось, от самих стен.

– Ты невероятна, – сказал он и лишь после этого показался на глаза.

Было очевидно, что этому миру он не принадлежит. По-прежнему высокий и красивый, Лаг выглядел столь же чужеродно, как старый ржавый гвоздь, вбитый посреди белоснежной стены. Само пространство огибало его, будто боясь прикасаться, отчего тени вокруг казались глубже и чернее самой первозданной тьмы.

– Что ты со мной сделал? – Ярость, снедавшая меня, перешла на иной уровень, затопив сознание настолько глубокой и отчаянной злостью, что не было никакой силы, способной удержать ее внутри. – Что ты сделал со мной?!

Не дожидаясь ответа, я бросилась на Лага, но попытка врезать по холеной физиономии успеха не принесла. Кулак просто пролетел сквозь него, как плевок сквозь дым.

– Я сделал тебя бессмертной. – Он все еще улыбался той безыскусной и открытой улыбкой, как в тот день, когда мы впервые встретились. – Понимаешь? Теперь ты царица этого мира. Первая в своем роде.

– Я не хотела этого! И не просила! Верни меня обратно!

– Боюсь, это невозможно. Но ты привыкнешь, Силь. Пройдет немного времени, и ты привыкнешь. И посмотришь на все другими глазами. А потом, когда твой гнев утихнет, а отчаянье пройдет, я призову тебя обратно, и ты научишься свободно бродить между двумя мирами, исподволь влияя и на тот и на другой, изменяя их и подчиняя себе. И когда я пойму, что ты действительно покорилась, я присоединюсь к тебе, и никто во всей Галактике нас не остановит.

Его слова жгли душу, а осознание, что другого выхода нет, приковывало к полу. И все же мрачность моей натуры не позволила впасть в беспросветное отчаяние, потому что в словах Лага нашлось место обещанию, за которое я мысленно зацепилась. Он сказал, что присоединится ко мне. Что ж, я готова подождать. А когда этот день настанет, спрошу с него за всех тех, кого он убил. Так или иначе.