​Глазунья

После завершения третьего курса Тимофей пришел к единственной верной, можно сказать, паломнической мысли человечества в минуты отчаяния – жизнь - мероприятие отстойное. Выходя с очередного собеседования из категории «мы вам перезвоним», молодой человек уточнил - к тому же и крайне недоброжелательное. А вечером он вдруг осознал, что не помнит, когда в последний раз чему-нибудь действительно радовался. Новые кроссовки вызвали некие эмоции и учащенный пульс, однако через несколько часов сердцебиение усилилось раздражением на «семейное положение» Валерии в одной из социальных сетей.

Ульрих Вобла. Нет, ну как адекватная девушка может встречаться с недо-мальчиком-недо-парнем-не-доиграло-позёром? Мировоззрение Тимы было простовато для понимания значимости субкультур в жизни молодежи с их гипертрофированным желание выделиться. А Валерия… Блондинистая, улыбающаяся, пропагандирующая мир во всем мире и щенят корги, солнечная Валерия повелась. Тиму аж на слезу пробило, когда он рассматривал фотографии этой нелепейшей пары.

И почему, раз ты не находишь ничего философского в засаленных своей банальностью и очевидностью высказываний у группы псевдоинтеллектуалов, тебя задвигают в нишу бесчувственных неандертальцев? Тиме было обидно, ведь он-то знал, что как никто другой любил отрываться от скучных реалий, мыслить вне пространства и времени. Правда внешнее проявление шло врознь одухотворенной начинке, в виде пьянок и заветов вечной дружбы к собутыльникам.

Тима выделил несколько лазеек из будней.

Напиться.

«Обдолбаться».

Погрузиться в виртуальную реальность бесконечных квестов, стимуляторов и экшена.

Еще кое-что, но об этом чуть позже.

Но.

От игр рано или поздно начинала кружиться голова, и становилось еще поганей от мысли, что он такой неудачник, в то время как разработчики загребают баснословные гонорары.

Для «обдолбаться» у него почему-то не хватало смелости.

И Тима пил. Пил много и беспробудно. Вот он, герой нашего времени – неопрятный, начинающий, в силу возраста, алкоголик в попытках убежать от серости бытия, безрадостного существования и бесконечных укоров родичей.

Извечная беда. Извечные слабости. Повторяющиеся персонажи.

Тима не любил вылазки на природу, зато любил шашлычки и водочку. Одногруппники Тиму и его товарищей не жаловали, но раз едут все, значит все едут. А Тимофей подобные моменты не упускал. Ведь к вечеру ребятки всегда были навеселе. Тима, Женя и Максим в отличие от всех упивались до белой горячки. Избранное состояние Тимофея - полет за границы земного «я».

В тайне от собственного здравого смысла Тима ждал белого кролика. Ждал того, кто возьмет ответственность за его неприспособленность, побуждающую почти каждый вечер уходить от реальности. Того, кого можно будет обвинить в своей слабости, в апатии к происходящему вокруг. Того, кто насильно не дает Тиме очнуться. И этого кого-то отругают, а Тимофея возведут в ранг жертвы, простят, пожалеют, пожизненно закрепят за ним послабления, закроют глаза, ведь парня запутали, обманули…

Тима был классическим эгоистичным слабаком, самолично подписывающимся на неудачи. Его не понимали. Тиму не понимал даже Тима.

И в ту ночь за городом, когда почти все разошлись по палаткам, а Тима и еще несколько ребят полудремали-полуболтали у костра, парню почудилось, что там, за деревьям, он, наконец, углядел своего белого кролика. В упрощенном варианте, мочевой пузырь засигналил мозгу, что пора бы и честь знать, заставляя пройти за эти самые деревья. Парень нехотя поднялся, ругаясь и пошатываясь. В голове крутился воображаемый диалог с Валерией.

- Знаешь, я стал пользоваться парфюмом только для того, чтобы однажды ты сказала: «От тебя приятно пахнет». А еще у меня нет соседки, которая через меня заказывала у тебя косметику по каталогу. Просто у тебя никто не покупал, ты переживала, и я храню целый склад баночек, тюбиков и флаконов у себя в комнате.

- Прости, Тима, я и не догадывалась, какой у тебя тонкий внутренний мир, как ты внимателен к мелочам, как все замечаешь.

- К чему теперь пустые звуки. Слишком поздно. Мне больно, и эта боль никуда не исчезнет. Мне больно на тебя смотреть, больно слушать песни, которые я слушал, думая о тебе. И я слишком часто употребляю слово «ты» в разных падежах. Все кончено.

- Прошу, не говори так, Тимочка! У нас только начало что-то получаться, я только начала осознавать, как сильно привязалась, и это не просто привязанность - это потребность. Ты мне так нужен! Я люблю тебя! Я действительно люблю, люблю, люблю!

- Я сказал, уже поздно. Я переболел, и нам стоит расстаться, – с напускной грустью произнес Тима, мысленно удаляясь от плачущей девушки.

Все их романы, красивые и не очень, заканчивались практически одинаково. Он уходил гордый и бравый, она корила себя за глупость, из-за которой лишилась единственной настоящей любви. Первые минуты Тима искренне поддерживал веру в свои фантазии. Его ощущения казались такими реалистичными, такими живыми. Парень улыбался им, радовался, что сумел заслужить внимание Валерии, стал объектом ее слез и мучительных мыслей. Наконец они поменялись местами, наконец, его отпустило.

Потом мгновения плавно переползали в секунды, те в минуты. Десять, двадцать пять, час. Ложные воспоминания теряли силу, вгоняя в меланхолию, вызывая раздражения на самого себя за вечные слабости и пустые мечты. И Тима начинал строить новую фантазию, очередную альтернативу отношений с девушкой, для которой он был лишь странным парнем с параллельной группы, заказывающий у нее время от времени косметику. Вот она, еще одна попытка отгородиться от реальности, забыться в чем-то добром, удачном, лучшем.

Увлекшись новыми идеями относительно того, как он спасает Валерию от ужасающей судьбы наркоманки-проститутки, Тима решил не возвращаться к костру. Лег на землю, бессознательно уставился в ночное небо, и понеслось. История получалась такой увлекательной, что парень частично протрезвел, все дальше углубляясь в свою фантазию. Каждая новая была любимой.

- Прости, но это пȯшло, - неожиданно раздалось рядом.

Тима как ошпаренный вскочил на ноги с пульсом 120, озираясь вокруг. Никого.

- Кто это?!

- Ответ «я» тебя устроит?

- Я? – алкоголь ли, испуг ли, но Тима соображал медленно. – Я, в смысле я? – и не в том направлении.

- Ну «я» довольно удобно в плане домофона. У каждого же есть свои «я». Тут с тональностью угадать и надеяться на рассеянность хозяев… Хотя не это сейчас важно.

Голос был женский и казался уставшим.

- Лера? – с замиранием сердца Тима озвучил страшную догадку.

Кровь словно застыла, тело снизило температуру, мозг пристыжено пытался абстрагироваться от недавних фантазий. Тиму всегда пугала возможность чтения мыслей. А в состоянии опьянения его страхи и фобии имели привычку обретать неоспоримость.

- Я не знал… а разве ты с нами поехала?

- Да какая Лера! – пробубнил голос. – Не Лера. Она осталась у тебя в голове.

- Я не… я… я… - Тима так искренне запаниковал, так честно застеснялся, что вызвал ухмылку незнакомки.

Глаза увлажнились, парень и не заметил, как по запылавшему лицу покатились слезы.

- Твое воображение никого не касается, покуда остается воображением, - впереди задвигалась тень, которую изначально Тима принял за часть высокого куста. Еще несколько секунд - и шагах в семи от него стояла девушка. - Я какое-то время за тобой наблюдала… проверяла кое-что. В любом случае, прервала фантазию до того, как начались интимные подробности.

Луна спряталась за случайными тучами, свет от звезд затерялся в верхушках деревьев, но привыкшим к темноте глазам было бы несложно разглядеть незнакомку. Ее худое, невыспавшееся лицо, сбитую прическу и помятое свадебное платье не первой свежести. Однако не Тимофею, слишком ошарашенному, чтобы вникать в подробности. Он ухватил из картины происходящего общие образы. Девушку, незащищенность своих мыслей и белое пятно… правда платья в нем не опознал. Импульсы в мозгу в агонии носились вокруг этих трех открытий.

Тима не соображал ни что сказать, ни что сделать, ни о чем толком подумать. Девушка, утечка, белое…

Незнакомка ждала, когда его мысли прекратят так визжать.

Это сон, нет… сон во сне. Фантазия. Фантазия, в которую закралась фантазия подсознания. Или фантазия, перетекшая в сон. А вдруг галлюцинация, бред от алкоголя, горячка… белая горячка. В любом случае, она знает, о чем он думает, думал, думает вот, вот сейчас, да.

- Да, сейчас, в сию секунду, - безынициативно вторила незнакомка, скрестив на груди руки. Ей определенно хотелось перейти к части, где все раскладывается по полочкам. – И сейчас, смирись же, быстрей, я слишком устала.

Его мысли, его Валерия. Какой стыд. Трагедия, нет катаклизма, проснутся бы. Хм. Катаклизма. Забавно же. Клиииизма.

- Эй, тут притормози, - девушка оживилась, хитро прищурив глаза. – Клизма, катаклизма. Ты как бы открыл для себя слово заново?

Тима остолбенело глядел на нее.

- Я? – единственное, что парень сумел из себя выдавить.

Секунда, вторая и радости на лице девушки поубавилось. Она нахмурилась, задумавшись о чем-то своем.

- А нет, - не без сожаления сообщила незнакомка. – Плохо. Попробуем сначала.

Вначале всего было слово. Что?

- Именно, что!? – пробормотала девушка, махнув на Тиму рукой. – Хотя… здесь я все-таки оказалась права. Да?- она вопросительно уставилась на него.

Неадекватность ее поведения вкупе с собственным нетрезвым мировоззрением здорово угнетали Тимофея.

- Я про религию, - уточнила девушка, зачем-то раскачиваясь с носка на пятку и изучая спутанное ветвями небо. – С местом не прогадала, а со временем, судя по всему, на несколько лет мимо. Конец света в 2012? – невинно поинтересовалась она.

В рот Тимы враз вместилось десяток слов, что в конечном итоге привело к нечленораздельному стону. Он скорчился, словно ему прищемили палец и, преисполненный живописной глупостью взглядом, смотрел на это. Подсознание тихо подсказывало: в белом. В белом?

- Об… обещают в декабре.

Девушка оторвалась от созерцания неба и, примирительно кивнув ему, мол расслабься, уселась на землю.

- Устала, - на приятельской ноте поделилась незнакомка. – Не представляешь, что я испытала в последние двое суток…. Но если всё так, как говорил Эйдан, переходы здорово облегчатся. Найти бы только самого Дана, - тихо добавила она.

Кого?

- Не думай о нем, позже объясню, - судя по беззаботному тону, ее совсем не смущало проникновение к людям в мысли. А Тиму это конфузило. Очень.

- Непроизвольно получается, - как бы объяснила девушка. – И садись уже.

Парень как стоял, так и рухнул на землю.

Сел.

- Вижу. А теперь начнем еще раз, - оживленно заговорила незнакомка, явно довольная своим информационным превосходством. – Если Эйдан прав и штука с кроликами сработала, ты тот, кто мне нужен.

Тиму охватил новый приступ паники. Он тот, кто ей нужен! И глаза ее при этом так загорелись, так остро в него всмотрелись, что парень растерялся в своих чувствах. Хорошо ли, плохо ли? Как что-то может испугать и одновременно заставить испытывать облегчение? Или то не облегчение? Наконец кто-то возьмет ответственность за его действия? И почему бы не она? Тима решил называть ее она.

- Вивьен. Отчасти да, - согласилась девушка, изгибом брови наводя на себя пущую таинственность. – Еще любопытство и страх перед неизвестным в сопровождении адреналина. Я правильно объясню твои чувства?

Ее определенно надо устранить. Ведь нельзя кому-то позволить рыться в его голове и дальше.

- Полегче с темными мыслями, - как ни в чем не бывало сообщила Вивьен. – Думаешь приятно знать, что кто-то хочет от тебя избавиться путем, путем, откуда нет возврата? Малопривлекательно. Итак, сфокусируйся, - она щелкнула пальцами, призывая его к вниманию, хотя отлично понимала, что сейчас Тима не умел соображать. – Второе рождение слова. С людьми это иногда происходит. И ты не исключение. Второе рождение - как попробовать слово, которое произносил десятки раз, на вкус. Проникнуться им. Почувствовать, так сказать, его этимологию, суть, узреть сердцевину, к примеру, почему стол называется столом. Сто-ол. Улавливаешь? По-новому взглянуть на слово. И слово иначе зазвучит для тебя. Второе рождение. Сделать свое маленькое открытие. Ну?

На лице Вивьен застыла вымученная улыбка. Она искренне надеялась, что смысл дойдет до сознания Тимы. Но ни надежда, ни ее пристальный взгляд полный этой самой надежды не сумели расшевелить дергающиеся доселе импульсы в мозгу парня.

Десять секунд, двадцать пять, минута. Тима словно окаменел. Голова была пуста. Ни одной мысли, даже самой глупой. Лишь отголоски слов Вивьен, неспособные сложиться складно для его понимания.

-Ыыы! - с чувством проныла девушка, спрятав лицо в ладони. – Ты не в том состоянии, чтобы определить второе рождение, пусть даже их у тебя произойдет к ряду десять. А ирония, - она покачала головой и завалилась на спину, - ирония в том, что твое… как его там… отсутствие логического мышления, вот - доказательство моего правильного выбора медиатора то бишь проводника. Со сноской что-то пошло не так, и я не представляю, как это исправить. В идеале медиаторы должны реагировать сразу.

Вивьен почувствовала, как на глазах наворачиваются слезы. Она храбрилась, шутила, но лишь для того, чтобы скрыть волнение. Теперь у нее не осталось сил притворяться. Все скверно, очень скверно. И это не считая, что других возможностей отправиться в Закулисье у нее нет. Девушка тяжело перевела дыхание, быстро смахнув проступившие слезы. С другой стороны, она в своем мире, а парень, как ни крути, все-таки проводник.

- Хочешь, открою секрет? Это всё теория. Про медиаторов и переходы. В действительности, ты первый медиатор, с которым я встретилась лично. Знаю только сопутствующие знамения и ощущения перед встречей с такими как ты. Белый кролик – знак для проводника о приближении блуждающего, а я увидела его образ в твоем сознании. Знаю, что у медиаторов должно произойти второе рождение специально для блуждающего. Мы, путешественники, зовемся блуждающими, кстати. Раньше я и Эйдан перемещались иначе, но то сложнее и у меня нет нужных приспособлений… что очень жаль, - она сложила руки на животе.

- А можешь сбегать мне за бутербродом или еще чем? Не отказалась бы от жареной курочки. О, боги, как я хочу курицу! С поджаренной тонкой корочкой, предварительно замаринованной в острых специях, - Вивьен облизнула сухие губы. - Я даже чувствую ее вкус... Да, и я забыла сказать главное – я путешествую по мирам и во времени. Па-пам! - девушка хлопнула в ладоши. - Это действительно так круто, как звучит, но и проблемы, соответственно, бывают крутыми.

Разговор о трудностях в свете трудностей всегда успокаивающе действовал на Вивьен.

- Во время одного из переходов я потеряла своего напарника. Мы слишком поспешно покинули один мир и, как результат, нас раскидало. У блуждающих, есть место, где мы встречаемся, пойди что не так. Оно зовется – Закулисье. Но чтобы сейчас попасть туда, мне нужен проводник. Вы посредством второго рождения открываете проходы и мы, блуждающие, можем передвигаться в любые точки пространства и времени, - она свернулась калачиком и мечтательно вздохнула, представляя Закулисье. Там, возможно, Эйдан уже и ждет ее. Эйдан и жареная курица. - Остальное, когда принесешь поесть. Я правда очень голодная, даже в мысли лезет еда. И про платье расскажу. Нежели совсем не удивляет, что оно свадебное?

Десять секунд, двадцать пять, минута.

- Отреагируй уже как-нибудь!

Вивьен любила выжидать паузы, хотя и сгорала от нетерпения, но вот самой оказываться в ситуации, где кто-то молчит и после выдержанной ею паузы, Вивьен очень не любила. С предчувствием чего-то неладного, девушка осторожно приподнялась на локтях, вглядываясь в Тиму. Он не моргая смотрел куда-то перед собой.

- Эмм… Тимофей? – невинным голоском позвала Вивьен, подползая к нему ближе.

Находясь в сантиметре от его неподвижной фигуры, девушке стало не по себе. Тима не просто замер, он был парализован, взгляд остекленел. А что еще хуже, ни одной мысли.

- Очень, очень скверно, - пролепетала Вивьен, нерешительно взяв парня за руку.

Десять секунд, двадцать пять, минута.

- Мамочка, ну что за… - хныкнула она, потянувшись к шее.

Вивьен не обладала какими-нибудь выдающимися талантами или способностями, но вот задатки многих у нее присутствовали. В том числе интуиция и прослушивания пульса. Первая подсказывала – плохи дела, вторая, у парня нет пульса.

- Теперь я просто обязана паниковать, - слезливо протянула девушка и поднялась на ноги. Она закружила вокруг застывшего Тимы, собираясь с мыслями, периодически проверяя пульс и содержимое его сознания. – А ведь, если бы я не пошла на похороны, Дан успел бы спокойно пробраться в особняк покойного лорда и выкрасть его трость.

Однако метание и причитания привели лишь к тому, что Вивьен запыхалась и больше заистерила. Будь на ее месте Эйдан, он скорее всего прикинул бы пару-тройку, тройку-четверку причин и, возможно, ответов относительно происходящего. Вивьен не сообразила и одной ни за десять минут, ни за двадцать пять, ни за час.

Отчаявшись, она медленно поплелась к ближайшему дереву.

- Это сон, как ты там говорил, то бишь думал, сон во сне… Фантазия, в которую закралась фантазия подсознания. Или фантазия, перетекшая в сон. Какая ерунда, - и обессилено опустилась в раскидистые корни дуба… вроде это был дуб. По крайней мере, для Вивьен практически все деревья были дубами.

Накал эмоций утих и девушка почувствовала себя сдувшимся шариков. Ни слез, ни мыслей, ни сил для жалости себя любимой.

- Ты зафиксировала его. Как оказалось, именно так и налаживается контакт между медиатором и блуждающим, - голос, возникший из ниоткуда, током ударил Вивьен. – Да и фиксация это не просто отсутствие логического мышления у медиатора. Человек впадает в анабиоз.

Она всполошилась, неосознанно начав расправлять полы свадебного платья. Потом сообразила, что занимается ахинеей, и быстренько вскочила. Как назло выползла луна, освещая во всей красе темные потеки косметики и растрепанную прическу. Каким-то чудом рука отдернулась от поправления волос.

- Эйдан! – это прозвучало как последнее слово утопающего и совсем не как задумывалось Вивьен.

К ней приближался высокий молодой мужчина, не скрывающий улыбку. Девушка восприняла ее насмешливой, но вот взгляд… Зрительный контакт длился всего несколько секунд, но Вивьен почувствовала - с их последней встречи кое-что изменилось. Изменились ощущения. И изменились не в ее пользу. То ли голод дал о себе знать, то ли внезапная радость, но в желудке определенно начало что-то происходить. У Вивьен получалось подумать о дюжине вещей за секунды, часто отталкивающе действовавшее на людей вокруг. Зато сама она делала целые открытия. И за эти считанные мгновения девушка отчетливо осознала, что по-новому отреагировала на появление Эйдана. А виной его дурацкий пристальный взгляд доброго самаритянина.

- Эйдан, - Вивьен сочла обязательным повторить его имя более уравновешенно.

Он остановился в нескольких шагах, всё еще улыбаясь.

- Ты в порядке? – участливо поинтересовался мужчина с той долей искренности, достаточной, чтобы ввести в замешательство.

И один короткий вопрос снес к чертям оборонительную маску невозмутимости. Вивьен приоткрыла рот и застыла. На мгновение, длинное мгновение. Сейчас в порядке. Ведь она сможет и дальше наблюдать, как мило Эйдан сжимает челюсти, обдумывая что-то серьезное, и то, какие чудесные морщинки появляются вокруг глаз, когда он улыбается… Девушка отвесила себе мысленную оплеуху за внезапный полет фантазии.

- Нет, точнее уже да, - она облокотилась о ствол дерева, скрыв свое запылавшее лицо в тени. Хотя и была ночь, Вивьен вдруг почудилась, что луна прожектором освещает ее. – Кто же думал, что у них на похоронах свадебные платья положены только любовницам! А их столько было, что я восприняла это как форму для молодых девушек. И они все друг друга знали! Представь, каково это убегать от пары дюжин разгневанных девиц! Там такое творилось, но давай сначала перекусим. Я двое суток не могла выбраться из этого гребаного леса, пока не почувствовала приближение Тимы, то бишь моего парня с кроликами. Но как ты меня нашел? И что там с тростью?

- Надежно спрятана. Пришлось пройти через трех медиаторов, пока я не вышел на тебя. Кстати привет.

- Трех? – с долей ревности переспросила девушка, подавшись вперед. Пусть она и была уставшей, голодной с непонятными внезапно проснувшимися чувствами к Эйдану, но спокойно стерпеть его превосходство в блуждании, Вивьен просто не могла.

- Я тоже рад, что мы нашлись друг у друга, – зная ее гипертрофированное чувство соперничества, мужчина примирительно подмигнул Вивьен. - Про анабиоз медиатора. Первый проснулся через несколько минут, второй и не впадал, хотя может на секунды, зато третьего я ждал часов десять. И я снова не знаю, как двигалось время, потому, что оно определенно у нас двигалось по-разному.

Вивьен пробила дрожь. Дергающиеся эмоции, чувства старые, чувства новые, другие. В замешательстве она подошла к Тиме, опустившись перед ним на колени.

- Когда проснется? И он точно все забудет?

- Думаю, к утру. Да, точно. Кстати я тоже дико проголодался, наведаемся к ним в лагерь. Там все спят. Я проверил.

- А с ним что?

- Закинем в какую-нибудь пустую палатку.

Утро всегда бывает добрым. Это постоянное, люди и их настроения – переменные.

Тимофей проснулся с чугунной головой и затекшими конечностями. Он решил, что как истинному жителю города сон вне матраса ему противопоказан. Правда, вчерашнюю пьянку до потери сознания парень почему-то проигнорировал.

- Эй! – в палатку заглянула чья-то счастливая физиономия. – Вставай уже! Все давно завтракать готовятся. На речку - умываться и к нам.

Тима прохрипел в ответ что-то обидное про причины прыщавости и неспособности некоторых их устранить.

- Короче, я будил, - фыркнул… кажется Петя и исчез.

Но как бы не хотелось Тиме окончательно просыпаться, визит одногруппника развеял сонные видения чьих-то готических похорон. Парень кряхтя вылез наружу, жмурясь от необычно яркого света, и поплелся к реке. Он и еще несколько человек походили на сомнамбул, остальные, проявляя нечеловеческую в раннее утро жизнерадостность, как бы намекали, что пить много - плохо.

- Кстати меню ухудшилось по сравнению со вчерашним, - донеслось откуда-то справа… или слева.

Однако, несмотря на то, что рассудок Тимы находился в дымовой завесе, где беспорядочно крутились обрывистые мысли и образы, парочке он искренне удивился. Что в его голове забыла перепачканная невеста с какими-то кроликами и гитарами, и почему она вызывала чувство жгучей неловкости?

- Так вам жарить яичницу? Шашлыка совсем не осталось. Спасибо Маше, что сообразила взять десяток.

- Ага, умница Маша, сообразила взять в поход легкоразбиваемые и быстропортящиеся продукты! У нас что бутербродов нет?

- Дурак, для начала скоропортящиеся! И что еще за «легкоразбиваемые»? Нормальный продукт. А бутербродов мало, у вас, мальчики, по ночам зверский аппетит просыпается.

- А курицу зажали, курицы?

- Я, кажется, сказала про зверский аппетит по ночам? Вы пьяные же все подряд едите.

Сбоку кто-то с кем-то горячо спорил. Тима не вдавался в подробности, да и не смог бы при желании. Он лишь бессмысленно крутил в руке пластмассовую вилку, пытаясь вспомнить прошлый вечер.

- В любом случае, мы сделаем глазунью, а там, кто хочет.

- Да ладно вам, позор, из-за пайка так истерить.

И тут Тиму охватил странный трепет, чувство некой завершенности. Похмелье враз отступило на несколько шагов. Глазунья. Забавное название. Странно, он никогда не задумывался, как чудно оно звучит. Тима даже не был уверен, что произносил это слово. Яичница, омлет, но глазунья.

- Глазунья, - мечтательно усмехнулся парень, вызвав одобрение на лице девушки со сковородой.

- Вот, смотрите, как надо реагировать, когда вам предлагают приготовить еду!

Но Тима не услышал Машу. Он инстинктивно повернул голову к уходящему в чащу лесу, и ему почудилось дежа-вю. Словно однажды его внимание так уже призывали. Тима лишь улыбнулся чудаковатости своей мысли. Но избавиться от ощущения, что возможно, это еще повториться, так и не сумел. Ни через десять дней, ни через двадцать пять, ни через месяц.