Анна Неделина №3

Шинима бледная

Шинима бледная
Работа №702

I

Серое ледяное небо, спрятавшее непробиваемой пеленой земную твердь от светила, висело низко, заставляя вжимать голову в плечи как можно глубже под неподъёмной тяжестью свода. Сверху сыпал невесомый пух и, не достигая земли, тут же уносился холодными порывами прочь. Два путника шли, тяжело переставляя ноги. Их поступь была неровной, дыхание горячим и трудным. Прячась от ветра, они плотнее кутались в свои рваные одежды, но это их не спасало. Закоченевшими руками они едва удерживали на плечах погоны ружей. Оружие давно не знало смазки, стволы были побиты ржавчиной. Каждый новый шаг давался всё труднее. Наконец один из путников остановился, выдохнул что-то невнятное, упал на колени. Второй принялся поднимать его, но сил для этого не хватало. В изнеможении он опустился рядом. Стал трясти друга за плечи:

– Рам, слушай меня, Рам! Ты сказал, что до укрытия осталось несколько сотен шагов. Соберись!

– Я не могу, Хыч. Колени больше не работают. Извини, старик. Больше не могу идти. Я подвёл тебя.

– Вставай, тебе говорю! Главное дело сделали, оторвались! Немного осталось. Спрячемся. Костерок запалим. Снег растопим, кипятка попьём! До утра дотянем, а там видно будет. Я ни черта не вижу, на тебя вся надежда, старичок! Поднимайся! Обопрись на меня. Давай, давай! Торопиться не будем. Потихоньку доковыляем.

Подбадривая товарища, долговязый мужчина стянул с головы засаленную шапку, обнажив седую голову, поднялся на ноги и потянул за руки спутника, помогая тому встать. Забрал у товарища ружьё, повесил себе на плечо, поверх своего оружия. Другой рукой обнял друга, и пара медленно зашагала дальше. Сделав несколько шагов, они останавливались, недолго отдыхали и вновь продолжали свой путь. Коренастый бородач часто стонал от боли в ногах, но, прикусив до крови губу, продолжал идти. Каждый шаг отдавался болью не только в коленях, но и в спине, где-то в центре позвоночника, и в голове. В его мире всё исчезло, лишилось красок, потеряло смысл. Всё, кроме этой бесконечной боли, заполнившей его существо без остатка. Шаг, острая боль! Передышка, тупая боль. Шаг. Острая боль. И конца этой пытке не было видно. Недели боли, месяцы адских страданий, годы и столетия…

– Всё, Рам, пришли! Очнись, старик! Вот он, домик наш!

Рам открыл глаза, пытаясь осознать слова товарища. Они стояли перед хижиной, у которой ещё сохранилась крыша, оставалось некое подобие окна, и даже имелась дверь, хотя и порядком разбитая.

Два друга, едва волоча ноги, вошли в жилище, и бородач без сил опустился на дощатый пол. Рядом присел его товарищ, ободряюще похлопал по плечу:

– Всё, Рам. Ночью их не будет. А утром всё может измениться.

Над призрачным городом стала сгущаться темнота.

Щурясь, словно от яркого света, седой мужчина обшарил каждый уголок хижины, выискивая и отбирая то, что могло им пригодиться для ночлега. Он собрал гору тряпок, старых грязных одеял и даже один целый матрац и, спотыкаясь, вернулся в комнату, где оставил своего обезноженного товарища. Сложив свою ношу у дальней стены, он потряс товарища за плечо:

– Рам! Я тебе постель приготовил. Ложись, укрою тебя. Выспишься, может, и колени восстановятся.

Бородач скептически качнул головой и, опершись на руку друга, поднялся, но тут же со стоном вновь рухнул. Товарищ помог ему доползти до ложа, стянул с его ног изодранные берцы, укрыл одеялом, поверх которого набросал тряпки, некогда бывшие покрывалами, скатертями и шторами. Сам устроился на похожем импровизированном ложе рядом, положив ружья между собой и другом. Закрыл глаза.

Бородач заворочался:

– Хыч!

– Да?

– Что думаешь?

– Думаю, что вижу всё хуже и хуже. Стрелок теперь из меня никудышный. Дальше трёх шагов всё в тумане. На тебя вся надежда.

– Два инвалида, чёрт! Слепой безногого несёт! – Рам вдруг громко засмеялся.

Его товарищ молчал.

– Хыч!

– Что ещё?

– Мы не выберемся, так?

Седой мужчина не ответил.

– У меня больше нет сил идти, Хыч. Ногам конец. Нет еды. Нет воды. Патронов нет. У меня осталась парочка. Может, три. Неважно. А этих тварей с каждым днём все больше. Завтра нам уже не оторваться. Завтра всё закончится. Нам не уйти.

– Рам, тебе надо поспать, дружище. Всё будет хорошо. С кипятком сегодня не получится, извини, ничего не нашёл. Но, может, утром найду воду и дрова. Постарайся уснуть.

Хыч выпростал из-под кучи тряпок руку, похлопал друга поверх одеяла.

– Хорошей тебе ночи!

– И тебе, старик.

От порывов ветра поскрипывала дверь. Гудела стылая труба давно не топленной печи. Сон не шёл. Хыч натянул на лицо вязаную шапку, скрестил руки на груди. Дыхание стало ровным. Но вместо сна наваливалось тупое забытьё от усталости, погружая разум в туманное и тревожное состояние. Такая ночь не даст отдыха телу, утром его ждали разбитость и бессилие. Нужно было выспаться во что бы то ни стало. Но для этого неплохо было бы поесть. Или хотя б уж попить. Лучше кипятка. Да, нужно развести огонь и найти воду… Хыч встал, пошёл в соседнюю комнату. Вот ведро прозрачной воды, заботливо укрытое грубо сколоченной крышкой. А в углу комнаты – целая охапка дров. Удачная находка! Хыч бережно собрал всё до последней щепки и отнёс к печи. Разжёг огонь, поставил на плиту чайник. Когда печь прогрелась, чайник ожил, завыл, начал кряхтеть и посвистывать…

Хыч спал мёртвым сном. Рядом с ним похрапывал Рам. За окном ветер гонял снежинки, сворачивая их в безудержные вихри, стучал в окно, завывая, кряхтя и посвистывая в промёрзшей печной трубе…

II

«Команда альпинистов нашего информационного Портала в составе четырёх человек готовится к восхождению на Эверест в мае будущего года. Поддерживать их будет группа профессиональных спортсменов из пятнадцати человек. На протяжении текущего сезона тренировка нашей команды будет проходить в горах Скаймаунтс. Будет проверено альпинистское снаряжения, протестировано кислородное оборудование, отработаны разные тактики восхождения. Главным образом будет проведена спайка команды восходителей. Завтра будет осуществлено очередное тренировочное восхождение, на этот раз на вершину Сноумонт, через ледник Глетчера. Следите за нашими новостями!» Директор с удовольствием перечитал анонс, закрыл ноутбук, вышел из-за стола и подошёл к окну. Где-то внизу, тридцатью этажами ниже, сновали точки-люди, медленно ползли по автостраде коробочки машин.

Директор открыл окно. Порыв ветра заиграл пластинами оконных жалюзи, от сквозняка шумно захлопнулась дверь. Мужчина достал из пачки сигарету, щёлкнул зажигалкой, глубоко затянулся. Медленно выпустил дым. Снова с удовольствием затянулся. На широком массивном столе зазвенел телефон. Директор нажал на кнопку громкой связи, одновременно пододвигая к себе тяжёлую пепельницу.

– Господин директор! Дэн Хаммер на линии.

– Хорошо, Сюзи, соедините.

– Добрый день, мистер Тербокс.

– Здравствуй, Дэн! Рад тебя слышать!

– Взаимно. Времени нет, я на заседании комиссии, к тебе только один вопрос. Буду краток. Когда поступят деньги?

– Как, разве они ещё не поступили?

– Нет. Мы их не видим.

– Дэн, уверяю, это какое-то недоразумение. Я ещё позавчера дал команду перегнать вам всю сумму. Сейчас же выясню, в чём тут дело, пожалуйста, оставайся на линии!

Директор нажал кнопку микрофона, вернулся к окну. Докурив сигарету, выбросил окурок из окна и проводил задумчивым взглядом до самой земли. Затем шагнул к телефону:

– Дэн, извини, дружище. Бухгалтер всё напутал, отправил деньги другому контрагенту. Сегодня оформим возврат, завтра перечислим вам всю сумму.

– Пойми меня правильно, не обижайся… но это точно? Мы определённо получим завтра всю сумму?

Директор улыбнулся и уверенно произнёс:

– Да, конечно, Дэн. Завтра вы всё получите. После обеда вся сумма будет на вашем счёте.

– Окей, ты меня успокоил. Спасибо! Может, завтра вечером отметим это дело? Посидим в Старом Шанхае?

– Почему нет, Дэн? Конечно, посидим! Надеюсь, меня не дёрнут завтра в столицу. Острая закуска, свежая рыба в кисло-сладком соусе да бутылочка хорошего виски – это как раз то, чего мне не хватает в вечер пятницы!

– Отлично! Тогда до встречи завтра!

– До встречи, дружище!

Директор нажал кнопку отбоя связи. Затем вызвал секретаршу:

– Сюзи, я сейчас улетаю в столицу, меня не будет три-четыре дня. Если кто будет меня искать, скажи, что на заседании правительственного комитета, срочно вызвали. Буду на следующей неделе. Больше никаких подробностей. Всё ясно?

– Поняла, господин директор.

– Отлично. Вызови ко мне главного бухгалтера.

Через минуту в дверь постучали.

– Входи, Мартин.

– Вы хотели меня видеть, шеф.

– Да. Звонил Хаммер из МилкКорп, требовал денег. С сегодняшнего дня выключи свои телефоны, отправляйся домой, отдохни два-три дня. Сюзи скажи, что заболел и тебе надо полежать в клинике. Средства связи в клинике запрещены. Так и скажешь. Я вернусь, найду тебя. Заеду к тебе домой.

Бухгалтер потупил взгляд. Директор доверительно улыбнулся, успокаивающим тоном добавил:

– Мартин, всё в порядке, небольшая задержка в финансировании. Сегодня вылетаю в столицу, разберусь, мне обещали поддержку. Решим буквально за пару дней.

– Хорошо, шеф. Желаю вам успешной поездки! Буду с нетерпением ждать вас.

– Да, Мартин. Не волнуйся, всё под контролем. Иди, доработай сегодня и можешь отдыхать.

Дверь за Мартином закрылась. Директор достал из кармана смартфон, выбрал абонента, нажал «вызов».

– Остин! Привет, дружище! Да, завтра всё в силе! Заезжайте за мной в пять утра. Нет, ботинки не возьму. Мне всё равно не угнаться за вами. Надену кроссовки, с треккинговыми палками как-нибудь уж дойду до ледника, подожду вас там. Главное, чтоб послезавтра сюжет был на Портале. Уже отредактирован и залит. Важно это сделать до открытия галереи. Да, понимаю. Хорошо. До встречи!

III

Что-то было не так.

«Ах, как хорошо лежать под тёплым одеялом и никуда не торопиться. И пусть уже светло – сквозь веки чувствую. Сегодня выходной. Ну конечно, выходной. Иначе родители уже давно отправили бы умываться, одеваться и завтракать. А раз в доме тишина, значит, все ещё спят. Кто же позволит оставаться в постели так долго, если это не выходной? Ах, как мне повезло, что сегодня выходной! Мне не нужно идти в школу. Или в университет? Погодите. Или на работу? Куда я должен ходить по утрам?»

Что-то определённо вокруг было не так.

Рам открыл глаза. Сквозь узкую щёлку, оставленную для дыхания, пробивался серый дневной свет. Рядом слышалась какая-то возня. Мелькнула чья-то тень. Рам поморгал, пытаясь сфокусироваться. Глаза увлажнились, и зрение стало быстро восстанавливаться. В комнате под окном, в трёх метрах от него, на четвереньках стояла тварь и громко чавкала. Со стороны двери послышался шум. Дверь распахнулась. Рам закрыл глаза. Донёсся звук борьбы, рычание, визг. Вновь открыв глаза, Рам обнаружил, что тварей теперь уже две. Они злобно смотрели друг на друга и, сохраняя дистанцию, тянули зубами куски мяса, отрывали их, жадно глотали, рычали и вновь продолжали пиршество. Что или кого они поедали, Рам видеть не хотел. Ружьё все ещё лежало под правой рукой, у края постели. Рам медленно, дюйм за дюймом, начал поворачиваться на бок. Дикой болью отозвались колени. Сжав зубы, Рам продолжил своё постепенное, тягучее движение. Вот правая рука обняла рукоять, палец скользнул к спусковому крючку. Рано! Ещё рано, командовал себе Рам. Вот левая рука выскользнула из-под тряпья, легла на ствол, заползла под цевьё, крепко сжала его. Прошла целая вечность, прежде чем он решил, что готов. Когда груда тряпья взлетела вверх, обе твари высоко подпрыгнули от неожиданности и от испуга бросились к двери. Там резко остановились, обернувшись, зарычали, встали наизготовку, словно спортсмены-бегуны в низком старте. Но прыгнуть не успели. Грохнул выстрел, лязгнул помповый механизм, и тут же прогремел второй. Оба существа остались лежать там, где их настигла крупная картечь, способная остановить бурого медведя.

Прижавшись спиной к стене, Рам с трудом встал. Дёрнул цевьё на себя, выбрасывая гильзу, заглянул в окошко: на лотке – последний патрон. Дослал его в ствол. У стены под окном лежал Хыч, точнее, то, что от него осталось. Твари успели выхватить ему горло, проели живот и уже лакомились конечностями. Почему они не обнаружили его, Рам не знал. Возможно, запах тряпья забил его собственный запах. А может, просто оставили его на ужин.

В окно было видно, как к дому идут сутулые фигуры в толстых пуховых куртках. Черты их лиц было невозможно прочесть, они были словно смазаны огромной кистью пьяного художника, который, проспавшись, так и не удосужился снова прорисовать своим творениям носы, рты, уши и глаза. И оставил вместо лиц грубые мазки разных оттенков.

Рам вскинул ружьё. С тоской подумал о том, что так и не понял, почему так глупо гибнет. Дверь открылась, Рам прошептал «Шинима чёртова», вскинул ружьё и сделал свой последний выстрел.

IV

– Ну как вам картина вокруг, господин директор?

Стройный шатен в красной куртке «РедФокс» улыбался, театральным жестом приглашая приобщиться к прекрасному, всем своим видом настаивая сделать это немедленно, здесь и сейчас. От него веяло упругой силой, железной выносливостью и приторно-мускусным парфюмом.

Директор не замедлил с ответом:

– О, да! Шикарный пейзаж! Красота неописуемая! Мы молодцы!

Лицо директора излучало удовлетворённость, а глаза усталость.

– Господин директор, вы не волнуйтесь. Флаг Портала будет установлен точно на вершине. Вам нужно будет записать голосовое приветствие, мы наложим его на видеоряд. К завтрашнему утру ролик будет смонтирован. Как раз успеем к открытию галереи. Ждите нас здесь, через четыре часа мы вернёмся с очередной победой.

Директор поблагодарил всех с плохо скрываемой и от того ещё более пафосной торжественностью и голосом, зарождавшимся в глубоких недрах некогда могучих лёгких и оттого звучавшим очень уверенно и убедительно, пожелал им удачного восхождения, а сам направился к краю морены, чтобы обустроить свой отдых. Скоро три точки на леднике Глетчера обозначили новое место группы восхождения. Директор с удовольствием пил горячий чай, приготовленный собственными руками на любимой походной горелке, шелестел вакуумными упаковками с разнообразными колбасками и, сложив руку козырьком, с завистью всматривался вдаль, пытаясь разглядеть своих неутомимых спутников.

V

Хыч подошёл к топчану, постучал по новенькому ботинку, торчавшему из-под одеяла, и вернулся на своё место. Бесформенная гора тряпок зашевелилась и мягко обрушилась, обнаружив под собой Рама, завёрнутого в изотермическое покрывало. Бородач приоткрыл глаза, посмотрел с вопросом.

Хыч кивнул в сторону оконного проёма:

– Ветер стихает. Надо за дровами сходить, к ночёвке готовиться.

Рам надолго задумался, прогоняя остатки тяжёлого сна, утвердительно кивнул и, кряхтя, стал выбираться со своей лежанки.

Его друг сидел у дверного проёма и напряжённо смотрел в бинокль, пытаясь ощупать глазами серый пейзаж.

Рам до хруста в суставах потянулся всем телом, потряс головой. Кинул за плечи штурмовой рюкзак, притянул к себе стоявшую в углу винтовку.

– Выхожу?

Хыч помедлил и по слогам растянул:

– Мо-о-же-е-ешь и-идти-и, вроде бы. Никого не вижу. Весь день их не было, не любят ветер, сволочи. Кажется, потеряли нас.

Отвёл от лица бинокль, мигнул Раму:

– Винтовку оставь, мешать будет. В случае чего прикрою, – с этими словами Хыч положил свой карабин на колени, оттянул затвор, убедился в наличии патрона в патроннике. Затвор с лязгом вернулся на место. У бруствера лежал набитый патронами второй магазин.

Поёживаясь и мелко трясясь от холода, который после сна пробирал до костей, Рам прибавил шаг. Шёл, напряжённо всматриваясь в проулки и чёрные глазницы мёртвых хижин, но ничего подозрительного не заметил. В конце площади у разбитого магазина торчали стволы давно засохших без воды и солнечного света яблонь. К этим сушинам Рам и направлялся.

Выбрав деревце нужной толщины, Рам принялся за дело. Мелкие ветки, кору и щепки со свойственной ему педантичностью аккуратной стопкой укладывал в рюкзак, более толстые ветви бросал поверх расстеленной верёвки. Пришлось расстегнуть куртку, выпуская излишки тепла наружу. Волосы под флисовой шапкой взмокли и слиплись от пота. Когда с первым деревом было покончено, перешёл к следующему. Скоро рюкзак был наполнен доверху, а вязанка с трудом умещалась на рюкзаке. Рам с удовлетворением оценил результат своего труда, прикинув, что до утра запаса дров теперь должно хватить с избытком.

Возвращаясь к убежищу, Рам предвкушал тепло ночного костра, обжигающий чай из стальной кружки, отблески языков пламени на стенах. Мёртвая улица, вновь ощутив едва заметный пульс жизни в своих каменных жилах, улыбалась ему призрачно кончиками своих высохших глинобитных губ. Чёрные проёмы окон уже не выглядели так мрачно.

Начинало темнеть. Сверху, из центра свинцового свода, посыпались редкие и тяжёлые хлопья. Вплотную подойдя к их дому, Рам вдруг увидел, что Хыч целится ему точно в голову. Когда прогремел выстрел, ослепивший даже через закрытые веки, оглушённый Рам не испугался, лишь успел подумать или, вернее, успел уловить след промелькнувшей молнией мысли о том, что теперь тайна исчезновения Чата уже перестаёт быть тайной. И даже успел пожалеть, что не осталось времени обстоятельно подумать об этом.

VI

– Команда Портала начинает штурм вершины Сноумонта! Сейчас мы находимся на леднике Глетчера. Отличный день! Прекрасная природа! Снег сияет! Наша команда штурмует новую вершину! И пока наши замечательные ребята на пути к победе, я с удовольствием покажу вам чудесные виды, которые открываются любому желающему, способному подняться на эту высоту!

Директор аккуратно повёл «айфоном» в руке, стараясь без тряски снять на видео круговую панораму. Расстилавшийся вокруг него пейзаж был однообразным и скучным. Камни и снег. Но ему нравилась эта строгая красота холода и безмолвия.

VII

Эхо расслоилось на череду отдельных выстрелов. Сквозь исчезающий туман в голове Рам услышал чей-то злой голос.

– Рам, сука, вставай, ползи сюда! Быстрее!

Рам открыл глаза. Хыч присев на корточки и опершись на колено, судорожно шарил рукой по земле. Грязно и зло выругался и, наконец найдя искомое, резким ударом сбросил магазин из карабина, присоединил новый, дёрнул затвор, прицелился, посмотрел на друга:

– Шевелись! Сюда, быстрее!

Быстро встать не получилось. Рам с трудом выполз из-под груза, распластавшего его на земле. Поверх веток, которые он тащил, лежало чьё-то тело.

Хыч отстранился, и Рам одним прыжком влетел в комнату. Хыч в это время снова открыл огонь. Рам метнулся к стене, схватил винтовку и упал под окном на колено. Вскинув оружие, стал водить прицелом в поисках цели. Долго искать не пришлось. Они приближались вдоль стен улицы, смешно пригибая голову, как в фильмах про войну, виденных в далёком детстве. Рам выстрелил и вновь прильнул к прицелу: там, где только что перемещалась тень, движение прекратилось. Зато появилось тело, лежащее на земле у самой стены. Поймал в прицел новую цель, дёрнул спуск. Бах! Новая тень ткнулась в стылую землю, засучила ногами, пытаясь снова встать. Бородач передёрнул затвор, и следующая пуля триста восьмого калибра впилась в тень, прекратив её шевеление. Рядом методично расстреливал тени Хыч.

Темнота сгущалась. Хыч сполз за бруствер, вытянул ноги. Оглохший Рам продолжал напряжённо выискивать цели в оптику. Тени исчезли.

– Старик! Как с патронами?

Рам не ответил. Хычу пришлось повысить голос, повторить свой вопрос.

Рам пошарил по нагрудным карманам, уронил несколько патронов вниз, в темноту, куда-то под ноги. Тихо выругавшись, сбросил перчатки, нашарил рукой выпавшие драгоценные цилиндры, сдул с них пыль и дослал в магазин. Подсчитал остатки в карманах.

– Пять штук осталось! У тебя?

– Один магазин и рассыпухой пяток. Надо из рюкзака достать, там есть коробка, энзэ. Прикрой меня. Сколько мы их наколотили?

– Не знаю, Хыч, штук десять, не считал.

– С десяток точно будет. Чёрт, патронов больше чем надо расстрелял. Мазила хренов. С глазами что-то, плохо видеть стал в сумерках. Завтра может не хватить. Надо уходить, как думаешь? Не пробьёмся. Сегодня их что-то много было. Плохо это.

– Куда уходить? – от мысли о ночном путешествии через Мёртвый Город кольнуло в сердце.

– Старик, ты видишь, к центру города их больше. Чем глубже идём, тем хуже. Или они тут плодятся, или стягиваются к нам с других районов, может, кто-то направляет их. Не знаю. Надо возвращаться к Башне.

Рам помолчал, обдумывая слова друга. Тем временем Хыч набил магазин свежими патронами, вынутыми из рюкзака, затем наполнил второй.

– Всё, старик, последние. Три магаза по десять и россыпью пять штук. Если будет как сегодня, это на несколько минут боя. Потом нам каюк. Предлагаю вернуться к Башне. Взять нормальный боекомплект, сухпаёк. Здесь не прошли, ладно. Изучим новый маршрут.

Рам, не отрывая глаз от площади за окном, ответил:

– Утром нам не дадут пройти ни к центру, ни к Башне. Наверное, ты прав. Надо уходить. Думаешь, за ночь дойдём до Башни?

– Да хрен его знает, старик. Других вариантов у меня нет. Мы шли короткими дневными переходами. И больше воевали, чем шли. Должны успеть. Ты что предлагаешь?

– Я ничего не предлагаю. Просто думаю. Если мы вернёмся, может оказаться, что других маршрутов нет. И этот путь был нашей последней возможностью найти Чата. Что, если мы сейчас предаём его?

Хыч помолчал, потирая виски, вынул из рюкзака фляжку, повертел её в руках, со вздохом вернул обратно. Взглянул исподлобья на Рама:

– По стопке огненной воды сейчас было бы не лишним. Ладно. Тогда что? Рванём к центру? В принципе шанс есть. Здесь недалеко уже. Можем добежать, если повезёт. Вот насчёт обратной дороги я не уверен.

– Можем рискнуть. Выбирать особо не приходится.

Друзья помолчали, оценивая свои шансы. Хыч встал.

– Хорошо, пакуемся. Выйдем через полчаса, как полностью стемнеет. Напоследок запалим костерок. Чайку согреем на дорожку. Заодно этих тварей рассмотрим. Жаль, масла нет, можно было бы факелов наделать в дорогу. Батарейки-то в фонарях полудохлые уже.

Скоро два человека соорудили на площади, в дюжине шагов от хижины, пирамиду из всего, что только могло гореть. Дрова, приготовленные для ночлега, легли в основание костра. Туда же побросали одежду, снятую с трупов, а также фрагменты разбитых дверей, всякий хлам, способный поддерживать огонь. Хыч достал из нарукавного кармашка зажигалку и принялся поджигать мелкий горючий мусор вперемешку с бумагой, подсовывая их в недра костра. Бумага была сырой, горела плохо и больше дымила, чем разгоралась. Чертыхнувшись, он в несколько пинков откатил от хижины тело, вытряхнув его из верхней одежды. Теперь поверженная тварь лежала бесформенной массой, широко раскинув в стороны почти человеческие руки. Хыч вынул из ножен австрийский штык-нож, вспорол им боковину куртки и выудил клок синтетических волокон. Новая растопка занялась огнём мгновенно, и скоро костёр начал оживать. Языки пламени заплясали, осветили соседние дома.

Подошёл Рам, взял из рук Хыча разрезанную красную куртку, при свете костра стал её рассматривать.

– Качественный товар! Это с того, который за мной крался?

– Ага. Чуть не прозевал его, увидел, когда он уже на спину тебе прицелился прыгать. Еле успел.

Хыч направился за котелком, чаем и сахаром.

Рам ещё раз взглянул на куртку и сильным броском зашвырнул её в пламя. Сверкнул и тут же исчез в огне белый на красном фоне логотип «РедФокс»…

VIII

Группа альпинистов спускалась с ледника. Навстречу им вышел человек в куртке милитари старого образца, с неудобным военным рюкзаком за плечами и стал обнимать их:

– Наконец-то! Я уже беспокоился, не случилось ли чего!

– Все нормально, господин директор! Задача выполнена!

Мужчина в военном облачении стёр улыбку с лица:

– Остин, ну что ты, в самом деле. У меня есть имя.

– Я же шучу, мистер Тербокс!

– Остин!

– Хорошо, хорошо!

– Ну как вы? Дошли? Сняли?

– Да, всё нормально. И дошли, и поснимали.

Директор шумно выдохнул, с облегчением произнёс:

– Уф, спасибо Остин! Ты меня выручил!

Ему хотелось сказать: «Этот проект моя последняя зацепка. Вся надежда на Большого Босса, мистера Веескеса. Без его денег, без его влияния мне конец. Кредиторы уже за горло взяли».

Но по своему обыкновению он ограничился одной фразой, без лишних подробностей:

– Спасибо, парни!

Остин осклабился, показав ряд безукоризненных белых зубов:

– Не за что, Чат!

IX

Рам шёл следом за Хычом, подсвечивая тусклым фонариком. Какой-то тяжёлый зверь с шумом вскочил сбоку от них и исчез в темноте, – друзья не успели его разглядеть. Рам передвинул ножны на левом боку, чтобы при необходимости дотянуться до ножа любой рукой. От винтовки в такой темноте проку мало. Хыч, шедший впереди, освещал свой путь налобным фонарём, держа карабин наизготовку. Под стволом был закреплён штурмовой фонарь, которым Хыч пользовался в редких случаях, на короткие секунды, чтобы разглядеть случайную тень, подозрительное место или непонятный объект. Кроме мелкой живности пока никто не попадался им на глаза, и это вселяло надежду на успех мероприятия.

– Слушай, Хыч, я вот всё думаю, а почему их не бывает по ночам? Я про тварей.

– Тоже думал про это. Наверное, потому, что он бодрствует в это время.

– Но ведь звери нам попадаются.

– Ага. Но ты обратил внимание, что только ночью? Я думаю, он в это время бодрствует, и мы ошибались, когда решили, что время суток здесь и снаружи совпадает. Надо было нам ночами идти, а днём скрываться. Что касается тех существ и ночных зверей... Сознание допускает существование того, с чем или кем человек сам лично встречался. Поэтому мы никогда не встретим тут ни медведей, ни слонов. Он их видел только в зоопарке. Его сознание не имеет опыта встреч с ними на свободе. И поэтому же мы постоянно натыкаемся на фазанов и зайцев. А кабан – та тень, которую мы видели, –чешет от нас во все лопатки потому, что в реальной жизни он никогда не видел атакующего кабана. Все кабаны здесь трусливые... Про тварей же его сознание не знает. Их нет по ночам, поскольку он в это время бодрствует, – для него сейчас день. А подсознание, которое рулит им по ночам, управляет здешней дневной фазой. Оно и насылает на нас всю ту дрянь. И не пускает нас к центру города. Видимо, только там можно достучаться до его разума изнутри.

Рам задумался. Затем вдруг хлопнул ладонью по рюкзаку друга:

– У меня появился другой вопрос. По-моему, хороший.

– Погоди, Рам. Там что-то есть. Чувствуешь, запах изменился? Тут что-то не то... Какая-то шинима.

Много лет совместных походов не только выработали общие привычки, но и сформировали свой особый лексикон, понятный только им. Шинимой друзья называли всё, что было непонятно, вызывало тревогу или досаду.

Хыч включил подствольный фонарь. Пучок яркого света в семьсот люмен выхватил одинокое строение, стоящее на взгорке на краю пустыря. Друзья направились к хижине. Хыч отключил фонарь, настроив налобник на максимальную яркость.

– Рам, идём скорее, фонарик может скоро сдохнуть. Батарею подствольника лучше экономить для дела.

Мужчины прибавили шаг. Хыч подошёл к двери первым. Открыл дверь пинком и быстро вошёл. Включил подствольный фонарь, повёл карабином из стороны в сторону. Через несколько секунд выскочил наружу.

– Рам! Тут какой-то трындец. Погоди, отдышусь. Намотай на лицо шемаг. Внутри вонь сильнее.

Замотав лица платками, мужчины вошли в помещение. Хыч снова включил подствольник. Яркий свет осветил помещение во всех деталях. Мебели не было. В центре комнаты на деревянном полу лежали обезображенные трупы. Друзья с неприязнью и растущей тревогой изучали подробности безрадостной картины, представшей перед ними. Теперь им было ясно, что перед ними лежало пять тел: трёх существ с размытыми чертами лиц и двух человек.

Хыч тронул друга за плечо.

– Рам. Посмотри. Это ты.

От этих слов по спине Рама побежал озноб. Не хотелось верить своим глазам. Заострившиеся черты лица, густая борода, лохматые грязные кудри, стеклянный взгляд мёртвых глаз. Живой Рам смотрел на мёртвого Рама. Он отпрянул назад, стукнув стволом винтовки о дверной косяк.

– А вот и я. Глянь, Рам.

Тело Хыча лежало под окном. Лицо тоже нетронуто, чего нельзя сказать об остальном.

Рам смотрел на истерзанные тела, с трудом сдерживая тошноту. Между телами лежали два ружья – помповик Рама и курковка Хыча, покрытые ржавчиной. Ложе двустволки было сломано.

Рам выскочил из дома. Следом вышел Хыч, руки его тряслись.

– Он догнал их, Рам. Вот же сука. Он их догнал. Теперь их нет. Нас больше нет. Этот чердак больше не имеет информации про нас. Он больше никогда не вспомнит про нас. Мы опоздали.

Рам молчал. Затем посмотрел вверх. Ему показалось, что темнота начала редеть.

– Хыч. Нам пора идти. До Башни ещё топать, а рассвет уже не за горами.

– Пошли, приятель. Здесь нам больше делать нечего.

Друзья встали и отправились в обратную сторону, на юг.

X

Легковой автомобиль задним ходом подполз к парадному входу многоэтажки. Водитель и пассажир вышли из машины. Мужчина в армейской куртке прикурил и с наслаждением затянулся. Его спутник, уходя от табачного дыма, сделал шаг в сторону.

Мужчина с сигаретой расплылся в широкой улыбке:

– Отлично сходили, Остин!

– Просто превосходно, Чат!

– Видеосюжет обещает быть захватывающим!

– Это однозначно! Сегодня же займусь его обработкой, завтра получишь всё в лучшем виде.

– Отлично! Остин, я твой должник!

– О, какие пустяки, Чат! Прекрасно провели время. Отлично потренировались. И главное – у нас все идёт по графику.

– О, да! Это очень важно. Мистер Веескес весьма болезненно реагирует на любые отклонения от плана. Я тебе больше скажу. Он должен встретиться с важными людьми на открытии галереи и хочет презентовать им наш совместный проект. Я имею в виду Портал. И твоё восхождение сейчас является главной новостью. Гвоздь программы!

Остин засмеялся. Чат посмотрел на него с укоризной:

– Кун Веескес оплачивает все наши расходы. И вправе ожидать от нас, что мы выведем Портал в лидеры этого сегмента рынка. Тут нет мелочей. И отчёт о сегодняшней тренировке должен быть отредактирован и размещён как можно скорее. Ты мой лучший друг, Остин, и я на тебя рассчитываю!

Остин с удивлением посмотрел на своего спутника:

– Это приятно слышать, Чат. Но… – Прищурив глаз, он спросил с ехидцей в голосе: – Что насчёт твоих друзей-охотников? Я полагал, они твои лучшие друзья.

Чат непонимающе посмотрел на собеседника:

– Какие друзья, ты о ком?

– Ты как-то рассказывал о них. Вы вроде как охотились вместе, путешествовали, потом они уехали, когда начались те события, и ты даже собирался присоединиться к ним.

– Не понимаю, о чём ты говоришь. У меня нет никаких друзей-охотников. Да и охота мне абсолютно неинтересна. Я уже много лет не охочусь. Ты меня с кем-то путаешь.

– Нет, Чат, я не путаю. Ты рассказывал про них мне и Рэнку, когда мы пили пиво в Старом Шанхае. Это было полгода назад. Рэнк ещё веселился насчёт какой-то Вышки, про которую ты ему все уши прожужжал.

Чат с укоризненной улыбкой ответил:

– Опять разыгрываешь! Только не сегодня, приятель. Ног под собой не чувствую. Устал как собака. Завтра посмеёмся.

– Как хочешь.

– Ладно, дружище, пойду, залезу скорее под душ, потом бутылочку пива, и завалюсь спать. И тебя не хочу задерживать, у тебя ещё много дел. До встречи!

XI

Башни все ещё не было видно. Солнце пока не появилось, но свинцовое сумеречное небо наполнилось металлическим светом, и оттого стало светлее. Вдалеке над долиной нависала цепь горных вершин, берущих город в прочное кольцо осады. Не сговариваясь, друзья шли всё быстрее, стараясь подальше уйти от городских построек.

Внезапно Рам остановился.

– Хыч! Стой!

Хыч вскинул карабин к плечу:

– Где?!

– Никого нет, Хыч! Погоди!

Хыч опустил оружие.

– Что случилось?

– Хыч, я тут кое о чём подумал, и вот смотри, что получилось.

Рам вынул из кармана пистолет. Хыч расширил глаза от удивления:

– Откуда это? В хижине подобрал?

– Нет. Из кармана вытащил.

Хыч склонил голову, посмотрел на друга неодобрительно:

– Кончай заливать. Где взял?

Рам в это время вынул из пистолета магазин, стал рассматривать патроны. Передал магазин Хычу. Оттянул затвор, поставил на затворную задержку. Заглянул в ствол. Вернул затвор на место, щёлкнул спуском.

– Вот об этом я и хотел тебе сказать.

Хыч вернул другу магазин и потребовал немедленных разъяснений.

Рам приплясывал от возбуждения и накатывающего восторга:

– Хыч, это всё меняет! Ты сейчас поймёшь!

Рам хлопнул себя по бёдрам:

– Я всё никак не мог додумать одну мысль. То одно мешало, то другое. Мы ходили в Башню пополнить наш боекомплект. Взять новые сухпайки. Решили, что она поставляет это нам по нашим мысленным запросам. Помнишь, входя в Башню и отправляясь в мир Чата, мы были в другой одежде, и оружие у нас было не это. Но мы думали о том, что предпочли бы иметь в этом путешествии. И Башня нам дала. Мы дураки! Мы пленники своих иллюзий! И косного мышления. Хыч! Это не Башня нас вооружила и одела! Мы – реальные, из плоти и крови, – все ещё там, в ней. Мы ведь сейчас в его сознании, мы в его голове. Но мы не его образы, не порождение его памяти. Мы сами по себе. Мы полноценные разумные системы, благодаря Башне въехавшие к нему в голову в гости. Так какого чёрта мы подчиняемся его законам?! Вот к примеру. Есть гравитация. Потому что ни его разум, ни его подсознание не верит в левитацию. Хорошо, мы тоже не верим. Поэтому ходим по земле, а не парим. Но мы не умеем летать вовсе не потому, что он не верит, а потому, что мы не верим! Это ключевой момент! Понимаешь?!

– Погоди, ты хочешь сказать, что…

– Именно! Я шёл и думал, как хорошо было бы иметь пистолет на бэкап, такой, из которого я стрелял когда-то, устройство которого хорошо себе представляю. Винтовка моя хороша днём, когда есть дистанция. В сумерках с ней уже не так удобно. Ночью без «инфракрасника» или «теплика» от неё вообще нет проку. А потом подумал: а что если наша экипировка и снаряжение появляются не из Башни, а благодаря нашему сознанию, ведь это логичнее? Башня материальна. Она не может создать то, что в неё не вносили. И тогда я подумал более предметно. Про бэкап. Похлопал по карману, где он должен лежать. И пожалуйста! Мой разум его создал! Вот он!

Хыч смотрел на друга с недоверием.

– Хыч! Смотри! Прошу пять запасных магазинов, полных оболочечных патронов, под левую руку, в нижний карман куртки.

Бородач сунул руку в карман и стал вынимать один за другим магазины к пистолету. Магазины были новенькие, ещё в оружейной смазке. Патроны блестели золотом латуни и томпака, солидно и строго выглядывали из-под нависающих усиков боковых стенок.

Хыч задумался. Правый карман его куртки заметно потяжелел. Сунув руку в карман и не успев удивиться, он вынул массивный револьвер металлического цвета.

Рам пригнулся и захохотал:

– Во так да! Я всегда подозревал тебя в слабости к винтажной классике!

– Тихо! Это вообще-то модель 66 Комбат! «Смит Вессон». Калибр 357 Магнум. Шесть экспансивных пуль!

Все ещё не веря в происходящее, Хыч крутил в руках новую игрушку. Откинул барабан, надавил на шток, высыпал патроны на ладонь. Принялся внимательно разглядывать их. Затем вновь зарядил револьвер и обратился к спутнику:

– Надо бы проверить.

Посмотрев по сторонам, нашёл кусок высохшей глины и отнёс его к ближайшему чахлому кустику. Отойдя от мишени на десять шагов, жестом пригласил Рама присоединиться к нему. Тот понимающе кивнул, вставил магазин с патронами в рукоять пистолета, передёрнул затвор и встал рядом с другом.

– Давай, приятель, ты первый.

Рам вскинул руку с пистолетом, прицелился. Пистолет дёрнулся в руке, звук выстрела хлестанул по утренней тиши, и тут же без какого-либо эха растёкся по долине и исчез. В центре мишени появилась чёрная точка. Рам сделал ещё два выстрела, и кусок глины раскололся надвое.

– Хыч, присоединяйся, твоя правая мишень, моя левая!

Его товарищ взвёл курок и едва поднял руку с оружием, как тут же ствол револьвера изрыгнул короткий сноп дыма и пламени. Мишень разлетелась на мелкие куски. Тогда он выстрелил в высохший куст. Верхняя часть ствола подпрыгнула и повалилась набок. Хыч опустил оружие и убрал его в карман.

Рам похлопал друга по плечу. Хыч перехватил его руку, схватил и сжал в крепком рукопожатии.

– Ты даже не представляешь, какой ты умница, Рам!

Рам счастливо улыбался.

– Рам, нам больше не нужно идти к Башне. Мы разворачиваемся. Как жаль, что я служил не в танковых войсках! Сейчас бы прокатились с ветерком на полусотне тонн брони и огня!

– Хыч, это ничего. Зато я недавно менял коробку с двигателем на своём старичке «геленде», и больше тёмных пятен для меня в той машине нет. В любом случае поедем с ветерком!

Друзья обсудили новые планы и сошлись во мнении, что до тех пор, пока они не удостоверились в материальной силе их группового сознания во всех частях Города, все припасы следовало готовить заранее.

Через час с небольшим в сторону города нёсся тёмно-синий мерседес гелендваген. В крыше был вырезан большой люк, где могли уместиться два стрелка. В вертлюжных турелях были закреплены два ручных пулемёта с улитками на 75 патронов. Пулемёты смотрели по курсу и в корму, но могли бить и по обоим флангам. Багажный отсек был доверху забит всевозможным снаряжением и припасами, канистрами с водой и топливом. Заднее сиденье завалено разного вида оружием. На поликах стояли ящики, цинки и коробки с боеприпасами различного калибра.

XII

Пыльная машина стояла в центре города, на небольшом возвышении, в полукилометре от здания городской администрации – старой ратуши, упиравшейся в свинцовое небо четырёхугольной башней с часами. Вокруг машины валялись кучи стреляных гильз. На капоте лежали автоматы и ружья. В двухстах метрах от машины были навалены горы трупов, преимущественно в пуховых куртках или деловых костюмах. Но иногда попадались диковинные экземпляры, вроде тварей в форме инспекторов дорожной полиции или в свадебных платьях.

Рядом с машиной быстро рос бастион, увеличиваясь на глазах в размерах. Железобетонная конструкция поднялась на высоту около десяти метров и прекратила свой рост. Зато стала заметно утолщаться в стенах. Появились бойницы. По периметру росли грибки стационарных огневых точек. Такие же грибки из стали и бетона увенчали верхнюю часть крепости.

Два друга стояли в машине, высунувшись по пояс из люка. Хыч напряжённо думал.

– Хыч, а почему такая низенькая крепость?

Тот махнул рукой:

– Мы с отцом домов выше трёх этажей не строили никогда, не хочу рисковать. За эту конструкцию я поручусь. Усилил, как мог. Я ж не архитектор. У меня другой профиль.

– А, кстати, о профиле! Твоя автоматика точно будет работать?

– Вот за это можешь не переживать! Любое движение, и пулемёты сметут всё к чёртовой матери! Ты лучше сооруди ограждение из камня, да с колючей проволокой, как в усадьбе у твоего отца. Ты ж ему строить помогал! Должен помнить. А то добежит кто-нибудь до бастиона, не ровен час.

Рам одобрительно кивнул, и скоро высокая стена с колючей проволокой завершила процесс украшения ландшафта. В недрах бастиона застучали электрогенераторы, над бетонной кровлей появился дымок отработанных газов.

Хыч подмигнул Раму.

– Здесь почти всё! По электричеству позже доделаю. Ну что, господин любитель истории и военной техники? Проверим, насколько ваши теоретические знания коррелируют с реальностью в нереальном мире?

– Это легко! Только отойди в сторону и не шуми, мне нужно хорошенько сосредоточиться.

– Давай, дерзай!

Хыч переместился ближе к забору. В это время рядом с бастионом поднялся столбик пыли, скрутился в воронку и стал расти. Вихрь становился всё сильнее, воздух вокруг него уплотнялся. В центре воронки угадывались тёмные очертания. Мини-тайфун вдруг стих. Когда пыль улеглась, взору друзей предстало трехдюймовое орудие с разведёнными станинами. Рядом стоял штабель ящиков со снарядами.

Рам виновато улыбнулся:

– Извини, приятель. Про панорамный прицел я только читал, да и прицел прямой наводки не знаю, как устроен, а вот пушечку эту много раз разглядывал, и конструкцию изучал на военной кафедре, да и стрелять из неё приходилось на занятиях. Снаряды только болванки. Извини, как устроены осколочно-фугасные, точно не знаю. Решил не рисковать.

– Ничего, Рам! По стволу наведём! До ратуши тут рукой подать, не промахнёмся. Отличная работа, дружище!.. Ну что? Начнём?

Друзья вскрыли первый ящик, вынули снаряд, густо покрытый не то смазкой, не то пушечным салом. Насухо вытерли его, как и остальные снаряды. Рам принялся наводить орудие, и, когда решил, что ствол смотрит в нужную сторону, Хыч дослал снаряд ладонью до конца в казённик и едва успел отдёрнуть руку, как лязгнул запирающий механизм.

Хыч вошёл внутрь бастиона, взбежал по лестнице наверх и вышел на внешнюю рампу с биноклем.

– Рам! Я готов!

– Хорошо! Выстрел!

Рам ударил по рукояти слева от казённика орудия. Пушка изрыгнула пламя с дымом.

– Недолёт! Метров сто! По горизонту всё точно!

Черноволосый бородач снова стал колдовать с колёсиками. Хыч продолжал наблюдение.

Вокруг ратуши началось движение.

– Зашевелились, гады! Кажется, до них начало доходить, чем все это пахнет!

– К выстрелу готов!

– Огонь!

И снова орудие взорвало полотно воздуха резким ударом, отозвавшимся звоном в ушах.

– Есть попадание! Рам! Точно в ратушу! Подними ещё чуток выше, давай им часики собьём!

Вдруг застрочили пулемёты периметра с тыльной стороны бастиона. Хыч бросился туда. Пулемёты вращались на станках с сервомоторами, поливая огнём всё, что попадало в поле зрения автономных датчиков движения. Несколько тварей остались лежать на расчищенной площадке перед стеной, остальные отползли в глубь городских построек.

Хыч вскинул автомат, дал длинную очередь по уползающим фигурам.

– Идиоты! До сих пор не поняли, кто у вас в гостях!

Когда опасность с этой стороны миновала, он вернулся к своему пункту наблюдения и сообщил другу:

– Пытались прорваться. Работает автоматика! Можно не переживать – мы отовсюду прикрыты! Давай, жарь дальше!

БАБАХ! И снаряд ударил точно в башенку. Посыпались камни. Следующий выстрел попал в цель. На месте часов теперь зияло отверстие.

– Рам! Ударь теперь снова вниз, под основание. Пусть поймут, что ещё полсотни выстрелов, и от ратуши останется только кучка кирпичей!

– К выстрелу готов!

– Погоди…

– Что там, Хыч?

– К нам визитёры!

Рам тоже поднялся на рампу. От здания ратуши отделилась группа существ и направилась в их сторону. Над головой они держали белый флаг.

– Ты только посмотри на них! Научились думать! Флаг нашли. Дипломаты, чтоб их. Пулемёты отключать не будем. Подсознание штука прямолинейная и туповатая, но лучше подстраховаться. Дай мне рупор.

– Рупор?!

– А, прости. Сейчас я сам…

Хыч уже держал в руке материализовавшийся из воздуха электромегафон.

– Возьми винтовку, по моей команде кому-нибудь отстрели голову, если не остановятся. А я поговорю с ними.

Рам вынул из стойки магазинную винтовку, пододвинул к себе невесть откуда взявшийся стул и начал выцеливать кавалькаду парламентёров.

Дождавшись, когда существа достаточно приблизились, Хыч рявкнул в рупор:

– Стоять!

Группа остановилась.

– Один, кто может говорить, ко мне. Остальным стоять на месте!

От группы отделилась фигура и направилась к бастиону.

– Стоять!

Существо остановилось.

– Больше ни шагу! Говори!

Тварь начала что-то выкрикивать, но разобрать было сложно.

Хыч снова рявкнул:

– Громче! Не слышно!

Голос твари заметно усилился:

– Вы ломаете главное здание! Вы сотрёте разум!

– Вы первыми начали стирать! Где Хыч и Рам? Где остальные наши друзья?

– Они мешали ему. Он сам решил их стереть.

– А деревья? Леса где? Озера, реки? Трава, листья, ягоды, фрукты? Он это любил! Где всё это? Вокруг города одни горы! Камни! И снег! Где, чёрт вас побери, солнце?

– Вы вторглись на чужую территорию. Вас тут быть не должно. Я вас не знаю.

– Конечно, не знаешь! Ты же стёр нас из вашей памяти! Ничего, сейчас мы тебе память прочистим! Рам! Щёлкни одного, покажем, кто тут хозяин!

Раздался выстрел. Одна из фигур позади парламентёра мешком рухнула на землю.

– Это бессмысленно. Вы не можете причинить мне вред таким способом.

Хыч, не отнимая мегафона от лица, прокричал:

– Заряжай! Прицел – прямой наводкой!

– Остановитесь! Вы сотрёте разум! Вы убьёте всех нас и его!

– Ну, он же убил нас! Чем мы хуже? Или лучше?

Существо застыло. Затем громко сообщило:

– Хорошо, я понял вас. Мне нужно время. Предлагаю перемирие.

Хыч поднёс мегафон ко рту:

– Как только нам что-то не понравится, мы начнём долбить фугасом. И ракетами.

– Это лишнее. Я гарантирую мир и покой до завтрашнего утра. Встретимся завтра. Я сообщу о своём решении.

На этих словах фигура присоединилась к остальным. Затем вся группа вернулась к ратуше, втянувшись в неё колонной.

Друзья в задумчивости смотрели вдаль.

– От их размытых рож у меня мурашки по коже. Думаешь, получится?

– Не знаю, мы сделали всё что могли. Если не получится, придётся сворачивать представление. Не можем же мы, в самом деле, ломать здесь всё. Того и гляди, превратим человека в овощ.

– Хыч, а почему они не могут долбануть по нам из чего-нибудь крупнокалиберного?

– Ха! Да потому что мы воюем не с разумом, а с подсознанием. А это эмоции, страхи, чувства. И потом, даже если бы подключился разум, ты уверен, что наш друг отчётливо помнит устройство всего того, что может нам навредить? Современный человек редко задумывается об устройстве вещей, которыми пользуется.

– У него когда-то была охотничья винтовка. И ружьё. «Ремингтон», помнишь?

– Ну и что? Он давно забыл про них. В любом случае его разуму дорога сюда закрыта. А чувства всегда будут проигрывать рассудку и знаниям.

– Это хорошо. Потому что устройство сабли или лука он точно знает… Если его подсознание способно выключать целые участки памяти, я не уверен, что оно не способно вытаскивать из памяти полезные для себя вещи.

– Это верно. Есть такой риск. Ладно, Рам. Придумай-ка нам комнату отдыха. И поесть что-нибудь сообрази, но только из нормальных продуктов, сухпайки уже не лезут в глотку. А я расставлю прожектора по периметру.

XIII

Рам и Хыч сидели в «Граале», своём любимом трактире, за широким крашеным столом, хранившем в своей деревянной памяти многие тысячи славных застолий, десятки, если не сотни которых были на счёту у трёх друзей. Теперь двое из них сидели в полумраке уютного угла и потягивали холодное нефильтрованное пиво.

– Есть совсем не хочется. И зачем я заказал отбивную?

– Ничего, я сожру. У меня аппетит сегодня волчий. Я ещё виски закажу после пива. Я намерен сегодня нализаться как последняя… тварь.

Рам посмотрел на товарища.

– Хыч, что мы сделали не так? Чёрт, там была мясорубка. Они бросили на нас все свои силы! Если б не крепость, неизвестно чем бы всё закончилось...

– Охота тебе вспоминать такие подробности перед едой?! Ещё с этими саблями напророчил. Кто тебя за язык тянул?

Хыч передёрнул плечами. Рам, тем не менее, продолжал:

– Меня мучает вопрос. Почему они нас атаковали? Мы же почти договорились. Я ждал, что к нему вернётся память о нас, рассчитывал увидеть тебя и себя. Оставить нам, то есть им, в наследство крепость и машину. Да просто помочь ему разобраться в себе…

Хыч сделал большой глоток и ответил:

– Потому что разум отказал чувствам, подсознанию. Пересилил эмоции. Мы ему больше не нужны. В его таблице приоритетов для нас не нашлось квадратика. Ты же видел в том бою, с кем мы имеем дело. Одни туристы-альпинисты, чиновники и бизнесмены, неутомимые и голодные. От нашего старого друга охотника там ничего не осталось. Это называется профессиональной деформацией личности. Бизнес уничтожил дружбу. Ты помнишь, что он сделал с нами? То есть с памятью про нас? Бррр… не хочу вспоминать.

– Ну, не он сделал. А его второе «я». Так и мы были незваными гостями. Строго говоря, мы нарушили все человеческие законы, вторглись в запретную область. Мы не имели на это права. С нами боролись, как с вирусом. Иммунитет победил.

– Дружище, мы были искренни в своих заблуждениях. Когда я просил закинуть нас в «мир Чата», кто ж мог подумать, что Башня воспримет мой запрос настолько буквально. Я думал найти местечко, где Чату было бы комфортно. Может, тогда нам легче было бы провести его через Башню. Я хотел, чтобы он увидел её. И он снова вернулся бы в нашу компанию. Нам ведь так не хватает его.

– Да уж. Воистину благими намерениями выстлана дорога в ад. Мы добились ровно обратного. Теперь любой намёк на наше существование его второе «я» будет выжигать напалмом. Какие же тогда монстры прячутся внутри нас? Нет. Я его не осуждаю.

– И я не осуждаю. Не нам его судить. Но и ему больше не судить о нас. Увы.

– Но мы же его не забудем?

– Нет, конечно. То есть, наверное, нет. Но это не имеет значения. О! Вот и мой супер-чили-бургер! И твой фирменный рис с отбивной принесли! Приятного аппетита!

Хыч вскинул руку и обратился к официанту:

– Молодой человек! Не уходите! Нам ещё бутылочку «Баллантайна» принесите! Ещё две порции абсента! И лимонный сок! Будем делать коктейль. Убойное пойло! Называется «Шинима бледная»…

0
12:10
1108
15:32
+1
Над призрачным городом стала сгущаться темнота.
Они же вроде по пустыне какой-то шли?
Откуда город на рисовался?
Или сейчас один домик уже город?
Щурясь, словно от яркого света, седой мужчина
Ну понятно, что света-то не было. Вроде как ночь на дворе. Но отчего-то же он щурился?
седой мужчина обшарил каждый уголок хижины, выискивая и отбирая то, что могло им пригодиться для ночлега. Он собрал гору тряпок, старых грязных одеял и даже один целый матрац и, спотыкаясь, вернулся в комнату, где оставил своего обезноженного товарища.
Хи́жина, лачу́га — примитивное жилище человека или строение для животных. Хижина занимает промежуточное положение между простым укрытием и домом. Строится из различного доступного материала: веток, стволов деревьев или камня. Может быть круглой или прямоугольной в плане. Как правило, однокамерная. В современном языке хижиной и лачугой также называют небольшой бедный дом.
Так откуда там вдруг другие комнаты?
У бруствера лежал набитый патронами второй магазин.
Бру́ствер (нем. Brustwehr, от Brust — грудь и Wehr — защита) — насыпь в фортификационном сооружении, предназначенная для удобной стрельбы, защиты от пуль и снарядов, а также для укрытия от наблюдения противника[1]; вместе с тем бруствер служит для образования боевой позиции, а в укреплениях представляет и дополнительную преграду на случай штурма.
Раз Рам спал на топчане, значить они находились в каком-то помещении.
Откуда тогда там взялся бруствер?
– Хыч. Нам пора идти. До Башни ещё топать, а рассвет уже не за горами.
– Пошли, приятель. Здесь нам больше делать нечего.
Друзья встали и отправились в обратную сторону, на юг.

Они идут к Башне. Так? На север, юг, это сейчас не важно. Они идут к Башне.
Но после этого разговора они пошли в обратную сторону.
В город опять что ли? Так и не понял, они идут к Башне или куда?
Автор, я таки дико извиняюсь, но не могли бы вы выражать свои мысли ясней?
=
Прочитал.
И что сказать?
Сюжет есть. Но он такой мутный и путаный, что мама не горюй.
Кто такой Чат? Какая Башня? Какое подсознание? Чье подсознание?
Кто этот директор?
Что за фраер требовал денег (телефонный разговор)?
Вся надежда на Большого Босса, мистера Веескеса.
Это что еще за хрен с бугра????
Героев не сказать, что уж так и много. Но они какие-то не организованные, беспризорниками бегают по рассказу, и каждый творит только то, что хочет он.
Конфликт вроде как есть. Им надо выбраться откуда-то. Правда откуда, и как они вообще в это откуда попали автор нам так и не рассказал.
Непонятный набор фрагментов.
Называется смешались в кучу кони, люди.....
Не асй эта ваша бледная шинима…
P.S.
А что такое Шинима-то? Или все же с маленькой буквы?..
Зря время только терял…
Минус.
Как ни прискорбно, но…
10:08
Есть рассказы с замысловатым сюжетом, которые читаешь, радуешься хорошему слогу и происходящим событиям. Также есть вот такие творения, как этот. Многообещающее начало, интересные события, а потом к середине понимаешь, что это какой-то сумбур без начала и конца, набор фрагментов, как уже написал выше многоуважаемый Джек.

Сюжет рассказа сочетает в себе фрагменты фильма «Начало», постапокалипсисов всех видов, фильма «Скалолаз» и других. Очевидно, автор в процессе написания не решил, какому жанру отдать предпочтение.

Текст изобилует «был»ьем. Из шероховатостей, выделил следующие:

«Прячась от ветра, они плотнее кутались в свои рваные одежды, но это их не спасало» (Нет описания одежды. Рваные куртки, одеяла, маячки безрукавки… Видимо автор сам не решил, во что их одеть.)

«Закоченевшими руками они едва удерживали на плечах погоны ружей» (не все поймут, могли бы описать подробнее);

«Да, нужно развести огонь и найти воду…» (в смысле воду? У них же снег идет, слабо набрать и растопить?)

«Возможно, запах тряпья забил его собственный запах» (здесь автор просто не досмотрел);

Если бы в этой истории было больше смысла и логики, мог получиться шедевр. А жаль…
18:44
Сверху сыпал невесомый пух мог сыпать снизу? если пух невесомый, то он не сыпется, а парит.
под неподъёмной тяжестью свода. Сверху сыпал невесомый пух как-то не сочетается
Их поступь была неровной, дыхание горячим и трудным.
Прячась от ветра, они плотнее кутались в свои рваные одежды, но это их не спасало.
абрал у товарища ружьё, повесил себе на плечо, поверх своего оружия.
Сделав несколько шагов, они останавливались, недолго отдыхали и вновь продолжали свой путь
притянул к себе стоявшую в углу винтовку. до этого было ружье и не в углу, а под рукой
свой карабин на колени в начали у обоих были ружья. теперь винтовка и карабин
улыбалась ему призрачно кончиками своих высохших глинобитных губ а что там было глинобитного?
Поймал в прицел новую цель, дёрнул спуск дернул, значит?
слишком много местоимений
воды много
текст вторичный и скучный
С уважением
Придираст, хайпожор, истопник, заклепочник, некрофил, графоман, в каждой бочке затычка и теребонькатель ЧСВ
В. Костромин

Загрузка...
Маргарита Блинова

Достойные внимания