Белая стрекоза

-О Боже! И что же ты такой красивый!?

Пашка оглянулся, посмотреть кому адресован подобный комплимент, ведь обычно мать была довольно сдержанна в своих эмоциях. У кассы стоял парень из соседнего дома, старше Пашки на два года, в серой кроличьей шапке и сером драповом пальто, купленном в магазине «Детский мир», точно, таком же, как на Пашке, а когда улыбнулся стало заметно, что у него совершенно нет передних зубов. Он был отличник, и его обзывали зубрилой, но с другим подтекстом-насмехаясь, а теперь оказывается он ещё и красив. Павел недоуменно перевёл взгляд на мать, та ладонью стёрла выступившие слёзы. Парень забрал с прилавка купленные хлеб и молоко, получил сдачу и переваливаясь поковылял на выход.

-Ма, ты чего, это Жаба, он же урод?

-Он не урод, он болен, это ДЦП, а зубы...

Пашка не слушал: хим. производство... вредность... ушла с работы ради сына... Какая ему разница? У него сегодня день рождения, и он с нетерпением ждёт новые коньки. Вечером вместо хоккейных коньков, которые Визгалов регулярно и старательно выпрашивал в течении месяца, он получил в подарок дурацкую сувенирную шкатулку красного дерева из «антикварного» магазина, украшенную узорами из слоновой кости. Подкрашивая тушью ресницы, глядя в зеркало, мать, тоном- не принимающим возражения, заявила, совершенно ошарашенному от сюрприза сыну, что коньки-это дорого, он оденет их один раз и зима закончится, а на следующий сезон нога вырастет и коньки придётся выбросить. Павел проскулил плаксивым голосом- всё ещё надеясь, что на следующую зиму он обменяется с кем-нибудь.

-С, кем? У кого-то из твоих сверстников ноги растут в другую сторону?

-Ну, ма-а-ам!

-Нет. Денег на ерунду нет, а шкатулка вещь не только красивая, но и полезная.

Мать аккуратно поставив шкатулку на трюмо, провела по слоновой кости ноготком, накрашенным красным лаком, затем, откинулась внимательно рассматривая новое рубиновое кольцо на пальце, высокий начёс из волос на голове слегка колыхнулся. Она подыскивала решение ерундовой проблемы и найдя, весело заявила:

-Решено, она будет стоять здесь, и я буду класть туда твои карманные деньги. Поэтому, веди себя хорошо.

Так и остался Пашка Визгалов без коньков. К слову, обижался он не долго, удивительно, мать сдержала обещание, деньги в «антиквариате» появлялись ежедневно, хотя раньше она не была такой обязательной. Довольно быстро Павел накопил нужную сумму, но коньки всё равно не купил, дорога к магазину спортинвентаря лежала через рынок, где почти у самых ворот расположился парень с напёрстками. Потом Визгалов ещё раз спустил свои деньги. Наверное, это продолжалось бы дальше, но напёрсточник вдруг исчез, а его место заняла тётка с мешком семечек. Зима, тем временем, уже закончилась, и нужно было подналечь на учёбу, или коньков не будет и в следующем году. Вдруг, мать сообщила о том, что выходит замуж, и Павлик должен какое-то время, недолго, пожить у бабушки.

Известие грянуло как гром с ясного неба. Дети разведённых родителей в школе были второго сорта. Училка отчитывая всегда начинала со слов, ядовито-сочувствующих: «понимаю, расти без отца», или «отец вас бросил- это тяжело, особенно для ребёнка», а теперь ещё и это «понимаю, у тебя отчим...чужой мужчина...новый муж твоей мамы». Пашка представил, как классная будет наслаждаться каждой произнесённой фразой. Маргарита Васильевна не любила Визгалову: та, всегда, одевалась модно и с вызовом, а это, на взгляд учительницы, не соответствовало статусу Советской женщины-матери. Без сомнения, Визгалову снова придётся ставить на место всех зарвавшихся одноклассников- кулаками. Маргарита обязательно вызовет мать, та с удовольствием похвалится обновками: явится- накрашенная как кукла, с помадой на губах и тушью на ресницах. Классная, разумеется, как всегда, выместит это на нём, Пашке. А если не лупить желающих над ним посмеяться, то он сразу превратиться в отщепенца, в изгоя. Он превратится в Жабу. В Жабу равнодушно стряхивающего с формы прилипшие клочки бумаги, выплюнутые в него из разобранной ручки, и делающего вид, что не замечает белую пластмассовую трубку в руке Визгалова.

Разозлившись Павел постарался забрать всё, что имело к нему какое-нибудь отношение, включая слоновый «антик». Бабка не особенно обрадовалась внуку, но дочь клялась, что это временно, пока у неё всё не образуется с новым мужем. Конечно со временем стало понятно, Визгалов поселился у бабки навсегда, но тогда, выкладывая вещи и прощаясь с матерью, он ещё верил. Антикварная вещица заняла своё место на выделенной ему старой тумбочке, которую он передвинул к окну, туда же передвинул кровать, раньше на ней спала мама. Утром Павел открыл шкатулку по привычке, и нашёл там три рубля, а не один- как раньше. Он грустно усмехнулся: надо же, мать, как-то успела. Наверное, именно в этот момент Визгалов осознал, что означает выражение «смазать пилюлю». Сунув деньги в карман и быстренько собравшись Пашка поспешил в школу. Теперь добираться до неё нужно было на автобусе. Дорога занимала более получаса и это при условии, что мальчишка сможет втиснутся в тесно сомкнутые ряды, таких же спешащих: работающих и учащихся. На следующий день в шкатулке снова лежали три рубля. Это было странно, мать, вроде бы, вчера не заходила. Вчерашняя купюра задержалась в кармане недолго: пачка вафель, два пончика- съедены, а новый перочинный ножик лежала под подушкой.

-Бабуль, это твои три рубля? - обрадованно крикнул Пашка.

Шумное дыхание бабули за перегородкой резко стихло, на секунду другую, после уныло донеслось:

-Чьи же ещё?

-Спасибо! - искренне поблагодарил внук.

-Что ещё за спасибо? - гневно заскрипел голос бабки, в унисон к нему присоединилась старая пружинная кровать. - Отдай сейчас же, я не настолько богата, чтобы тратиться на твои игрушки! Для этого у тебя мать есть!

Бабка вышла из-за перегородки и выдернула банкноту из рук удивлённого внука.

-Это моя шкатулка! - протестующе выкрикнул мальчишка.

Пожилая женщина небрежно посмотрела на невзрачную на её взгляд коробочку, такою же жалкую, что и тумбочка под ней, и кровать рядом. Что-то в ней дрогнуло.

-Твоя, - миролюбиво и печально согласилась бабка,-мне твоего барахла не нужно, и твёрдо добавила,- а деньги мои не трогай.

Утром в шкатулке лежало пять рублей. Павел взял их молча, и, весь день и вечер ждал, прислушивался, задерживая дыхание, вдруг бабка обнаружит пропажу и поднимет крик, но за перегородкой всё было спокойно. Следующий день начался с очередной трёхрублёвки лежащей внутри подарка на десятилетие. Она лежала- одной бумажкой- на грязноватом местами малиновом бархате. Всю неделю, включая выходной, Павел провёл в исследовании момента появления денег. Оказалось, его дневной рацион, самое раннее, появлялся после полуночи, и только один раз. Бабуля смеялась: «Мальчик вырос». Но затем его дотошные расспросы: «Ты, точно, не заходила на мою половину?», «А к кровати не подходила?», «А к тумбочке?» её, не на шутку, встревожили. Она, не взирая на боль в пояснице, перерыла вдоль и поперёк все жалкие пожитки внука. Сама так и не поняла, чего искала.

Деньги регулярно появлялись сами собой, постепенно до Пашки дошло, мать никогда не оставляла ему что-либо на карманные расходы: у неё была любовь, а сын- ничего не просил, да и аминь. К тому же, о том, что шкатулка волшебная, никто не догадывался. Он похвастался ею летом во дворе перед друзьями. Те, даже, домой к нему приходили, когда бабки не было, ждали чуда- минут пятнадцать, но коробочка не наполнялась. Затем Витька изобразил Пашку «Шкатулочка, дай денюшку!». Серёга притворился бабкой- повязав на голову её церковный платок в цветочек, крадущуюся к старой синей тумбочке, и, якобы, тайком кладущую под крышку красного дерева три копейки, когда Витька нарочно закрыл ладонями лицо. Затем хохоча стали кривляться и веселиться. Визгалов тоже веселился. Друзья сказали, что лучше, как в детстве, верить в Деда Мороза, чем в шкатулку полную монет. И Пашка согласился: «Ясное дело- в Дед Мороза лучше».

Ночью глядя в окно на звёздное он рассмеялся. Дураки! Шкатулка-то волшебная! Нечто, вроде, скатерти самобранки и он, Пашка, обладатель этого...этого... -наконец он вспомнил-артефакта. Это как выиграть счастливый билет. Да, что там- билет! Играл он- на остановке, в «Спринт»- сто раз! Ну и что? Один раз пятьдесят копеек, один раз рубль. А, Деда Мороза-не существует. Дураки!

Осознание собственной исключительности внесло значительные изменения в характер Пашки и пусть на нём была всегда одна и та же, вечно мятая, одежда, но осанка его выпрямилась, а плечи расправились, взгляд приобрёл уверенность. Нет, не уверенность- взгляд стал наглым. Визгалов чувствовал себя богачом. В середине октября мать встретила его у школы после уроков. Сказала: надо поговорить. Пашка очень удивился, когда она свернула к школьному стадиону, в другую сторону от дома. Почему? Она ведь хочет сказать, чтобы он собирал вещи и переезжал обратно. У бабки ему было не плохо, новые друзья, рядом парк и потрясающе интересная стройка, но мать навещала его редко, а он скучал, всё время ждал. А ещё Визгалов давно не виделся со старыми приятелями и очень уж хотелось пробежаться снова по всем своим тайным, укромным, дворовым местам- поэтому согласился бы вернуться, не раздумывая. Сын присел на низкую деревянную скамейку запасных, мать встала рядом: на ней было новое бежевое пальто и, в тон к нему, новая сумка.

-Ваша классная мне звонила на работу.

Данное заявление было произнесено с интонацией, не предвещавшей ничего хорошего.

Пашка пожал плечами. По поведению у него всё нормально: замечаний нет, Маргарита давно к нему не придиралась.

-Просила ограничить количество твоих карманных денег,- властно продолжила мать и сорвалась,- я не знала, что ответить!

Она вцепилась в сына взглядом, поджав накрашенные губы. Пашка молчал. Вот что, оказывается, её волнует: она не знала, что ответить. А он-то размечтался!

-Откуда у тебя деньги? -повысила голос мать.

-От верблюда! - зло, прямо ей в лицо, выпалил Визгалов. Встал и пошёл домой к бабке. Он чувствовал, что мать за ним не побежит, но та, даже, и не окликнула. Бабка вела себя как всегда: позвала ужинать, попросила включить телевизор. Очевидно, мать не осмелилась задать ей вопрос, который задала сыну. С тех пор слова матери, любые: угрозы, увещевания, слёзы перестали для Пашки что-либо значить, но перед одноклассниками он больше не барствовал. Про волшебную шкатулку мать ничего не знает. Для неё- это просто вещь: которую она, возможно, от кого-то получила на память, к примеру, от теперешнего, а тогда будущего мужа. Визгалов перестал звонить матери и заезжать по выходным. Убедившись окончательно, что сказочная вещица признала за хозяина только его, Визгалов, впервые, ощутил себя везунчиком-избранным госпожой Фортуной. Он начал с удовольствием учиться в школе, затем в институте, уважение сверстников было заметно даже педагогам, а ещё он стал чуть-чуть высокомерным и снисходительным к обычным людям, к тем, кто не осознал, пока ещё, его значимости, и, следовательно, отличия от них.

Бабуля умерла ровно через неделю после Пашкиного девятнадцатилетия. Приблизительно за месяц до этого, она показала внуку, где хранит деньги, отложенные на похороны. Пашка испугался. Конечно он знал: бабка больна, она же пожилая, но никогда раньше не задумывался, что может остаться совсем один, и впервые за долгое время позвонил матери.

-Ты знаешь, а тот дурачок, говорят женился,- проинформировала мать с совершенно обыденной интонацией.

-Какой дурачок? - не понял Пашка, потрясённый спокойствием голоса. О чём она?

-Ну, тот урод, Люськин сын. Тот, у которого ДЦП, вы его ещё Жабой звали. Вот уж, не подумала бы.

Она, что сейчас- шутит? Визгалову захотелось резко одёрнуть и встряхнуть мать: ему страшно, что делать он не знает, а такое впечатление, что она его даже не слушает.

-Если ты про Ковалёва,-произнёс он сухо, сквозь зубы, считая до десяти,- не помню, чтобы он был дурак, и вообще: он краса и гордость нашего ВУЗа.

-Н-да? -удивилась мать. -А говорили полный идиот.

-Ма-ма-а, ты в своём уме?!- заорал Павел в трубку. -Бабка больна, а ты... грузишь меня, дурацкими сплетнями!

-Не кричи на мать! - раздалось из трубки громко и затем резко ниже. -Да, сынок, люди умирают- такова жизнь.

-Ты приедешь? -спросил сын, поняв, что разговор стоит уже закончить.

-Да, конечно, навешу вас, на днях,- последовал примирительно сладкий ответ после долгой паузы.

Мать пришла, когда старушка умерла.

-Она сказала где держит деньги на похороны?

-Нет,-соврал Пашка.

Мать обыскала все шкафы и облазила все полки. В руки попалась старая шкатулка, она открыла крышку и снова закрыла. Та была пуста.

-Что же делать? У меня денег совсем нет.

-Так и у неё не было,- зло произнёс сын, прекрасно знавший про алименты, которые платил матери его отец. Бабка вспоминала об этом, при каждом удобном случае, и с которых ни ей, ни Пашке не перепало и копейки. К похоронам Визгалов подготовил всё сам, и они прошли по высшему классу. Финансовая сторона его не особо заботила - деньги каждое утро появлялись в избыточном количестве.

Второй раз мать Павел увидел уже на похоронах, она разом постарела, словно за эти два дня прожила целую жизнь. Ксюха, восьмилетняя сестра Павла всё время вертелась и капризничала, отец (муж матери) одной рукой держал её за шиворот. Слегка кивнув пасынку и пожав руку, он с облегчением передал ему Ксюху. Павел, едва успел ухватить её за воротник. Мать ревела, стоя на коленях рядом с гробом, остальные молчали, потом приехал священник (плач стал намного громче) и началось отпевание.

Документы на наследство оформлял неприятный мужик в твидовом серо-зелёном костюме, белой рубашке и жутком пёстром галстуке. Он сверлил Павла взглядом и допытывался, как звали его бабушку. А Пашка, как назло, никак не мог вспомнить имя, ведь по имени к ней он никогда не обращался.

-Я, всегда, её звал, бабуля,- промямлил Павел (лет пять к пожилой женщине он обращался, только, «бабка», по-другому гордыня не позволяла, хотя сейчас он искренне сожалел, и говорить об этом не хотел).

-Твоя бабуля болела, наверняка и скорая приезжала, врач рецепты выписывал, направления? - сделал попытку помочь нерадивому внуку нотариус.

Разумеется, Визгалов сразу вспомнил, сам же бегал со всеми этими бумажками, и имя бабки произносилось сотню раз. Как можно было забыть?

- Её звали, Елизавета Павловна Бабенко.

Мужик кивнул и начал писать.

-Так и запишем, Бабенко Елизавета Павловна. Тебя значит в честь прадеда назвали?

-Получается так.

-Как вы с ней жили?

-Нормально! - огрызнулся Визгалов. Что этому буквоеду надо?

Они на самом деле жили с бабкой нормально. Ругались, конечно, но редко (Елизавета Павловна на внука нарадоваться не могла- он, никогда, ничего, не просил, не то что дочь).

-Значит так, - мужчина посмотрел прямо в сухие глаза наследника, пытаясь поймать его взгляд, но тот упорно смотрел только в пол.

Нотариус и не собирался издеваться над парнем, просто проверял степень его умения постоять за себя. Видно же: парень расстроен и совсем молодой, наивный, а наследная квартира всё-таки отдельная, стервятников вокруг наберётся, тьма-тьмущая. - Завещание составлено на твоё имя, права на имущество оспаривать никто не имеет права.

Стряпчий снова посмотрел прямо Пашке в глаза, и жалость читалась в его взгляде: наследство отделяло парня сразу от всех родственников, которые и так-то были не так уж и близки. Как бы они не обобрали пацана. Надо его подготовить, защитить.

-Никто, ты понимаешь? Ни мать, ни сестра, ни отчим. Никто. Парень послушай, они будут тебя уговаривать, сыпать обещаниями, поэтому прежде чем согласиться хорошенько подумай, в этом деле р-о-д-н-и нет.

Мать объявилась сразу, как только он вступил в права наследования, естественно, не просто навестить. Полгода её не интересовало, как сын расплатился с долгами по ритуальным услугам: со всеми налогами, выплатами, и другими поборами, связанными с наследством. Ничего не просит, значит, нашёл старухину заначку. Не знал Пашка, что мать специально дождалась того момента, когда, по её подсчётам, сын начнёт остро нуждаться в деньгах. Павел, очень быстро привыкший ни в чём себя не ограничивать, действительно нуждался- уникальная вещица никак не хотела оплачивать бурные молодёжные загулы. Его дневной рацион составлял прожиточный минимум, а из развлечений он мог себе позволить, разве что, поход в кино.

-Давай продадим или обменяем эту квартиру плюс мою,- предложила мать,-на большую.

-А я куда? - пренебрежительно спросил Павел.

Смешно, если бы она об этом попросила полгода назад, может согласился бы. Но где она была? Где? С тех пор, как Пашка остался один в этой квартире, все предлагали ему её продать, всех интересовала квартира: сектантов, страховщиков, риелторов, приятелей, знакомых и незнакомых девиц. Эти полгода Визгалов только и слышал: квадратные метры, удобное месторасположение, лифт, мусоропровод и цена-. Теперь она.... Удивила?!

-Будешь жить с нами, мы расширимся, выделим тебе комнату, а там, глядишь и женишься,- как и раньше она не принимала в расчёты мнение и планы сына.

Пашка мысленно засмеялся, «Вот это перспектива! Я, жить, с ними!».

-Женюсь и что?

-Переедешь к жене.

-О как,- усмехнулся Павел.- А я уже собираюсь, и в зависимость от тёщи попадать не намерен, жилплощадь у меня уже есть.

-Что? - завопила мать.-Ты, вообще, о чём думаешь? Тебе институт закончить надо!

Она была права, институт надо было закончить. Мать в очередной раз ушла из его жизни, как обычно- даже слегка не поинтересовавшаяся, есть ли у него деньги, на еду, одежду, учёбу.

Сессия у Визгалова совершенно не заладилась, в центре города открылось первое ночное кафе с игровыми автоматами. Толком не выспавшись, он с трудом приходил на зачёты, по нескольку раз пересдавал экзамены. Куцые остатки сбережений таяли во второй половине суток- в один миг. Шкатулка (Вот стерва!) выдавала деньги ровно на еду, проезд, коммунальные счета и не больше. Как-то раз, он купил тестовые ответы, но это не понравилось госпоже антиквариат, и с утра он нашёл только мелочь, которую едва хватило на жалкий студенческий пирожок, домой он добирался, где пешком, где зайцем. Не оштрафовали- хоть на том, спасибо.

А ведь ещё была девушка, в которую Визгалов был влюблён, красивая. Только пока он мечтал, появился соперник, настроенный куда более решительно, с параллельного потока. Раз наблюдая со стороны, как конкурент бежит в буфет за двойными порциями пирожных и мороженного, а девчонка хвалиться подругам подаренными серёжками, он презрительно морщась пожаловался ближайшему сокурснику, что у него нет богатых родителей, которые могли бы позволить затраты на ухаживания. Приятель усмехнулся:

-Это Фёдоров, я его знаю, если бы его родители были зажиточными, он бы и покруче институт выбрал, а не наш политех, голова у него хорошая. Он ночным санитаром в поликлинике вкалывает, и ты- можешь. Пашка на эти слова лишь презрительно фыркнул, «Санитаром!» и работать не пошёл. Просто жил дальше. Весной он объяснился в любви. Его не отвергли, парень был крепкий, плечистый, влюблённый и при этом с такой заманчивой, слегка смущённой, наглостью. Весна: светит солнце, сирень цветёт и пахнет, всё кругом такое свежее, бодрящее- отличное время. Визгалов, с парой друзей, днём помогал однокурснику чинить катер, а вечером бежал на свидание. Кое-как состряпал дипломную работу и на защите долго плавал. Лето решил "отдохнуть". Объект любви устроилась на работу, на завод. Пашка был потрясён. Завод! Проходной режим, по пропускам, от звонка до звонка! Какая глупость! Молодость бывает один раз!

-Там, задержка зарплаты- три месяца! На фига тебе это надо!

-Да-а, деньги не ахти какие, и не сразу,-согласилась девушка,- но обещают через полгода, максимум год, дать категорию и оклад сделать побольше, а там глядишь перестройка закончится, по крайней мере, так родаки считают.

Как-то после работы она пришла на пристань, где Пашка отдыхал на катере шумной компанией и на коленях у него сидела девица в купальнике.

Разрыв он не принял всерьёз. Подумаешь, девушка, он даже имени её не знает. Решил, как только устроится на работу, сразу пойдёт мириться и делать предложение. Осенью пришла повестка в армию. Квартира осталась под присмотром матери, а шкатулку он забрал с собой. В воинской части: кормили, поили и одевали. Деньги появлялись, но их хватало только на увольнение и звонки по межгороду домой. Павел иногда доставал шкатулку из шкафчика, разглядывал красное дерево и нехитрые узоры из слоновой кости. Открывал, осматривал бархат и думал: эта волшебная вещь-дар светлых или тёмных сил.

Вернувшись по весне он узнал: любимая девушка вышла замуж, мать же, напротив, развелась. Вообще, всё круто изменилось. Пашка пришёл из армии, а казалось, вернулся с другой планеты. Во всех газетных киосках, там, где раньше всегда уверенной стопкой лежал свежий выпуск «Правды», расположилась, приманивая яркими фотографиями пикантного содержания, газета «СПИД-Инфо»: недельной, двухнедельной и трёхнедельной давности. На жилплощади Визгалова жили квартиранты, поэтому он поселился у матери.

Тринадцатилетняя Ксюха гордо сообщила, что когда вырастет станет проституткой, как Джулия Робертс или Елена Яковлева, уедет из России в Америку, и там выйдет замуж за иностранца-миллионера. Через полгода жильцы съехали, и Павел вновь вернулся в бабкину однокомнатную квартиру, невзирая, на то, что мать была против: всё-таки, пусть и не бог весть какие, но все-таки деньги, а в мире бартерных расчётов, наличные- очень нужны. Страна, с ходу, врезалась в лихие девяностые.

***

Двадцать лет как корова языком слизнула. Пашка жил- много пил. Иногда работал, но там, где работал, как правило, или не платили, или задерживали, или платили совсем мало. Иногда встречался с женщинами, иногда читал. Не читал бы вовсе, не хотелось: зрение давно испортилось и от чтения болела голова, но «антикварный артефакт» выдавала за каждую осиленную им книгу дополнительные деньги, совсем чуть-чуть, поэтому библиоманом Визгалов не стал. Так уж случилось, за прошедшее время в его жизни уже много чего произошло, такого, о чём хотелось бы забыть, а вспоминая хотелось умереть. В привычку вошло жалеть себя и ненавидеть шкатулку, в которую всё время тянуло заглянуть, и снова, и снова, а заглянув- испытать разочарование.

Почему эта магическая штуковина даёт так мало бабла? Ведь могла же закидать его- миллионами! Ей жалко, что ли? Или она держит его за раба-наркомана? Мизерная доза, что бы не сорвался и не убежал. Кинула рубль-другой и делай с Пашкой что хочешь. И всё чаще и чаще он сомневался в бескорыстии волшебной вещицы. Она питается его силой, энергией, здоровьем! Это из-за неё он чувствует себя таким разбитым по утрам! А взамен даёт только жалкие крохи, чтобы он постоянно в неё заглядывал, гладил и берёг.

Чтобы не видеть шкатулку Визгалов стал ходить на прогулки, просто брёл по улицам города, разглядывая прохожих, стреляя сигареты у мужиков, и размышляя: почему, когда он думает о себе, то кажется, что жизнь еле тащится, а когда видит знакомых, то ощущение такое, что жизнь стремительно пронеслась словно реактивный самолёт. Вот уже маленькие соседские ребятишки выросли, отводят от него глаза, и ускоряя шаг норовят, быстро пройти мимо- почти не здороваясь.

Однажды дорога вывела его к районному Загсу, из распахнутых настежь дверей, которого, выпорхнула тоненькая девушка, потрясающе красивая, в белом сверкающем подвенечном платье и стала оглядываться. Рядом с ней был жених. Ничего особенного, решил Павел. За ними вышла полная женщина с надписью «Мама» на груди. Ничего особенного, снова решил Визгалов, кудряшки, какие-то дурацкие, непонятного серо-коричневого цвета. Повезло девахе, что на мать совсем непохожа.

-Папа,-воскликнула невеста, наконец увидев отца, который, опираясь на палку, и пропуская приглашённых, медленно вышел из загса. В его утончённой красоте лица было что-то знакомое,- мы, поедем через мост к вечному огню, а вы, с мамой, домой- отдохните, а потом Алексей отвезёт вас в ресторан.

-Нет уж,- сказал мужчина, обнял свободной рукой мать невесты,-мы тоже поедем к вечному огню.

И засмеялся. Визгалов вспомнил эту улыбку, правда, тогда она не была такой сияющей неестественной белизной зубов.

Девушка тоже засмеялась:

-Папочка, люблю тебя,- она подбежала к отцу обняла ладошкой за шею и поцеловала в щёку, затем повернулась к белому мерседесу с позолоченными кольцами на крыше.-Следуйте за нами.

За невестой устремился новоиспечённый муж и машина гремя музыкой рванула с места.

Отец новобрачной переваливаясь с ноги на ногу подошёл к скромной серой Ладе рядом с которой другая женщина, довольно высокая и какая-то блёклая, тоже с надписью «Мама», пыталась натянуть тёплую куртку на дурачившегося озорного мальчишку. Она повернулась и произнесла:

-Лучше, сейчас ехать в ресторан, всё проследить, а то вашей дорогущей колбасе ноги, там, быстро приделают.

Пегие кудряшки нервно вздрогнули.

-Тогда, надо ехать, туда.

Водитель уже собравшийся сесть в машину вопросительно взглянул на мужчину.

-К огню,- устало, но твёрдо произнёс тот.

Это Ковалёв, Люськин сын, из дома напротив, пронеслось в голове у Павла.

Свадебный кортеж давно скрылся вдали. Проходящие мимо загса люди шарахались в стороны от стоящего у входа Визгалова. Он грубо ругался: «Инвалид хренов! Всю жизнь на шее государства! Знаем мы вас, как вы свои пенсии за группу получаете! Жаба! Жаба! Жаба!».

-А, почему дядя так ругается? -раздалось сбоку.

Пашка резко оглянулся на детский голос.

-Потому что не воспитан.

-А, почему дядя так пахнет?

-Потому что, грязнуля.

Мать любопытного ребёнка- блондинка лет, так, тридцати с небольшим, одетая в модное короткое драповое пальто ярко синего цвета- внешне довольно миловидна, и это ещё больше разозлило.

Визгалов мог бы обозвать её жирной коровой, обматерить, но сейчас этого ему было недостаточно. Он захотел оскорбить эту чванливую женщину, так, чтобы она прихлопнулась сверху своим чистоплюйством.

-Бабка, ты бы, уняла своего внука, а то ведь, я за себя не ручаюсь.

И Визгалов повернулся стараясь, как можно прямее, держать осанку и голову.

-Какая я тебе бабка! -взвизгнула молодая мать, и потеряв контроль, напрочь забывшая о правилах приличного поведения на улицах города.- Бомжара подзаборная.

Пьянь... алкаш...мразь... Неслось ему вдогонку.

И Пашка удовлетворённо усмехнулся, услышав за спиной старушечий голос с укоризненно-поучающей интонацией.

-Женщина, как не стыдно, при маленьком ребёнке.

Но радость маленькой победы быстро улетучилась, когда, минутой позже, воспоминание о Ковалёве снова вернулось и стало скрести душу длинными чёрными когтями. Визгалову было понятно: он завидовал Ковалёву- его простой бесхитростной жизни. Завидовал, что у него есть- эти дурацкие кудряшки, эта дурацкая колбаса, которую могут украсть, этот автомобиль отечественной сборки марки LADA. Завидовал всем житейским проблемам, которые есть у Жабы и которых нет у него. В детстве, когда Пашка и другие дразнили Ковалёва «Жабой» или «уродом», тот отворачивался и уходил переваливаясь своей корявой походкой. Сейчас он не узнал Визгалова, вероятно, потому что никогда не имел представления о его существовании, Жабе он не был интересен. Вряд ли Жаба, вообще, когда-нибудь отличал Пашку от общей массы издевающихся. Плюющийся Визгалов был для него- никто, всего лишь, такой же, как многие другие, чуждые Ковалёву, и не стоящие его времени и внимания. А вот Пашка его вспоминал и часто: ему было стыдно за свои поступки в детстве. А теперь он ненавидел Жабу и те щиплющие наплывы совестливости, от которых ему было плохо, и которые мешали жить легко- Жабе-то всё равно. Гнетущее чувство поднялось из груди к носу, к горлу, к голове- хотелось кричать, так же, как тот, на той, синей, известной картине. Как бы то ни было, но извиняться Пашка не собирается.

Отметив своё сорокалетие Визгалов стал часто задумываться, счастье- какое оно? Теперь он, точно, знал какое: белое, воздушное с сияющими глазами. Птица счастья завтрашнего дня прилетела крыльями звеня. Выбери меня... Выбери меня... Раньше, мальчишкой, он чувствовал себя особенным, этаким- фаворитом жизни. Ему, непременно, суждено стать пожарным, космонавтом, актёром или путешественником. Обязательно великим, уважаемым, всеми известным в этом мире. Птица счастья не выбрала его. Она выбрала Жабу-пусть он, не так уж, велик и известен, но счастлив. Пашка это видел.

Зависть билась в голове, безысходность сжимала сухое горло, и Визгалов свернул к пивной. За столом он увидел своих обычных приятелей, Седого и Жоржа. На столе уже стояла начатая поллитра.

-Синяк, ты присоединяешься? - прокуренным скрипучим голосом поинтересовался Жорж.

«Пошёл, ты!» ругнулся мысленно Пашка, а вслух произнёс:

-Присоединюсь- кивнул и сунул Жоржу все имеющиеся в наличии деньги.

Утром голова гудела и ныло всё тело. Найдя в шкатулке лишь сто рублей, Пашка в злобе, с силой грохнул её об пол, желтоватое украшение из слоновой кости отпало и раскололось. На сто рублей он смог купить только: хлеба и пакет молока, на чай уже не хватило. На следующее утро, не найдя в шкатулке ничего, Визгалов потратил весь день на починку. Трясущимися руками он, как мог, приклеил резной узор и стал ждать. Денег в шкатулке не появилось и на следующий день. Пашка понял- это конец. Раньше у него была уникальная, волшебная вещица, а теперь его артефакт сломался, в этом виноват он сам, а ведь ещё позавчера он чувствовал себя владыкой мира...после первой рюмки. Сейчас, Визгалов Павел Сергеевич, всего лишь, жалкий пропойца по прозвищу Синяк. Шут с амбициями, миссия всю жизнь прождавший посланника, который явится и объяснит смысл существования в этом мире. Ту цель, ради которой он был избран. А цели-то не было. Магическая шкатулка увидела, что он нуждается в любви, пожалела и проявила о нём заботу, доброту. Он собственными руками уничтожил сказку, чудо, верную помощницу, которую принял как вечную, безропотную должницу. Пашка обнял деревянную коробочку и заплакал.

Тело болело, голодный желудок зверски ныл и выкручивал нутро: хотелось есть и выпить. Белая стрекоза любви, стрекоза любви- песня навязчиво вертелась на языке, и, вроде бы, с чем-то ассоциировалась. С чем-то важным. Визгалов оглядел свою комнату. Старая продавленная тахта, которую сестра пожалела выбросить и привезла сюда, стояла у окна, в углу стояли бабкины стол и стулья. Выглядели они ужасно, но были из самого настоящего дерева и если их покрасить... На столе стоял старый телевизор, тоже из квартиры сестры. Эх, Пашка, Пашка, по сути ты ничего не сделал, ничего не нажил, никому не помог- по настоящему, так чтобы запомниться. Эх, стрекоза, стрекоза- лето красное ты уже пропела. А может...

Пашка сел на тахту, подвинулся ближе к окну, взял с подоконника маленькую старую книжонку (её кто-то выбросил в мусор, туда, куда скидывают ненужные рекламные газеты из почтовых ящиков)- Джек Лондон. Оттянув пальцем веко- пробежал глазами первый попавшийся абзац. «Жизнь коротка, и дни наши наполнены страданиями,-сказал Кулау. -Давайте петь и танцевать, и будем счастливы, как можем».

Дельная мысль, что-ль начать сначала. «Калау- прокажённый» было название рассказа. Борясь с желанием выбросить книгу из-за такого неприятного названия, Визгалов, пересиливая себя, дочитал рассказ до конца. Стоящая вещь, Кулау этот- сильный мужик.

«Я прочитал! Я-молодец?» -крикнул Пашка в сторону шкатулки.

Но надежды не оправдались- внутри было пусто.

«Вся его здоровая, вольная молодость грезилась ему, пока острая боль не вернула его к действительности».

Пашка с трудом поднялся и нехотя потащился к матери.

Сестра Ксюха орала на весь подъезд.

-Думаешь у нас здесь-что? Печатный станок? Или: нам, самим, деньги, вообще, не нужны?!Ты-тупой упырь!

-Куда уж мне? Бабе за тридцатник, а предохраняться так и не научилась. Каждый год с пузом (У сестры было трое детей).

-Когда уж ты загнёшься?!

-Не дождёшься! Квартиры моей тебе не видать!

-Твоей квартиры! Да ты не пропил свою старую жалкую помойку, только потому что документы не можешь найти.

Пашка растерялся: -А, ты, откуда знаешь?

Он, и правда, не смог найти реестр на квартиру, когда потерял паспорт и хотел сделать дубликат. Видимо, сестра нашла и не спросив забрала, когда его не было дома. Может и паспорт у неё?

Тихой тенью выскользнула из-за двери мать и сунула ему в руку тысячу рублей.

В ломбарде шкатулку не приняли. Сказали: она может и антикварная, но слишком уж грязная: от времени, сальных рук, и клея.

Около закладной, на каменном бортике неработающего фонтана, сидела тощая малолетняя девица: с выражением безнадёжности на лице и отсутствующим взглядом. Её стёганный зелёный пуховик с общипанным воротником был явно с чужого плеча.

-Как тебя зовут, малая? - спросил Павел, присев рядом.

-Алиса,-всхлипнула девчонка.

-Есть хочешь?

Девчонка кивнула.

Визгалов в порыве желания сделать, что-нибудь доброе, светлое сунул руки в карманы, в них была материнская тысяча и сломанный артефакт. Тыщу было жаль. Визгалов протянул коробочку девочке. Она удивлённо и испуганно посмотрела на помятого мужика, но подарок взяла и тут же радостно воскликнула:

-Здесь деньги!

-Это моё! Отдай! - крикнул Павел жутким голосом и выхватил шкатулку.

С ресниц испугавшейся малолетки брызнули слёзы. Пашка откинул крышку, но грязный бархат алел своей пустотой. Устыдившись своей жадности, Визгалов снова сунул шкатулку в руки девочки, затем встал и быстро пошёл, но ему ещё раз захотелось увидеть новую хозяйку своего сокровища, и он обернулся. У фонтана никого не было.

Был март-лежал снег и всё было ещё, так же, как зимой, вот только, солнце светило вечером по-другому: ярче и дольше, с весенней надеждой на возрождение. Дул приятный ветер, сердце защемило, словно в детстве, когда всё было просто и легко. Ему всего сорок три... или сорок четыре... неважно... Он завтра сделает дубликат паспорта, устроится на работу, на вахту, как Седой, или на контрактную. У него же погоны лейтенантские. Купит компьютер, познакомиться, а затем и женится на хорошей, доброй женщине (Седой рассказывал: их дружок Хрящ, так познакомился, бросил пить. Пашка помнил его: высокий и худой, в жалкой ситцевой кепке- ничего особенного.) и может быть ещё в этой жизни он услышит «Папочка, люблю тебя!».

В конце апреля Визгалов оформил на свою жилплощадь старшего сына сестры. Согласно договорённости, сестра должна была уплатить все его долги, вопреки ожиданиям их оказалось немного, и на радости Ксения отдала брату двадцать тысяч на руки.

Десятого мая Павел Сергеевич Визгалов умер в реанимации первой городской больницы от большой потери крови после ножевого ранения.

Возможно его бы спасли, но открылась язва желудка, врачи, боровшиеся за жизнь Визгалова, этого не знали (в медицинской карте- не было указано, так как, последний раз Пашка был у врача двенадцать лет назад: проходил медосмотр- весьма условный). Его собутыльник Жорж получил шесть лет колонии. Он плакал и клялся, что не знает, как в его руке оказался нож, и не помнит из-за чего началась драка. Срок был не большой, помогло то что все свидетели показали: ссору затеял именно Визгалов и нож был его. Видеозапись подтвердила все показания. На ней было чётко видно: как, поднявшийся с пола, и уже размахивающий ножом Жорж, Жоржигин Евгений Яковлевич, кричит беззвучно «Синяк, не подходи!», но нападающий от этих слов, становится ещё более агрессивным. На суде их собутыльник Седой, а по документам Панов Сергей Николаевич, изо всех сил старался защитить друга. Он точно знал, как выкидуха оказалась у Жоржа, но он разумеется об этом никому не рассказал. Выбив лезвие из рук Визгалова Жорж упал на пол- от Пашкиного удара по голове, и Панов подопнул нож прямо к руке лежащего приятеля. Седой не думал, что всё так окончится, считал, что увидев нож в руках Жоржигина, Пашка одумается, может испугается, но не так, совсем не так.

Когда-то в детстве у Визгалова была собака. Точнее, это был бездомный пёс. Он бегал во дворах, попрошайничал. Пашка звал его Дружок, и возвращаясь из школы, покупал три пирожка с мясом по пятнадцать копеек на деньги из шкатулки: два себе, один ему. Иногда, пирожков не случалось и он покупал два чебурека по двадцать. Пашка давал Дружку мясную середину, а сам ел поджаренное тесто. Пёс заглатывал эту котлету в один миг и снова просил. И Визгалов отдавал ему свою. Так продолжалось полгода. Затем пёс пропал. Целый месяц Пашка бегал по дворам выкрикивая «Дружок! Дружок!». Сердце чувствовало неладное, но он говорил себе, что наверняка, какой-нибудь добрый человек взял пса к себе жить. Ведь он, такой, хороший.

За неделю до смерти Дружок приснился Визгалову. Проснувшись Пашка грустно подумал: он, словно, та-дворняга, ищет, когда его кто-нибудь накормит, погладит и согреет. Ждёт, что кто-нибудь его спасёт.

Через восемь лет аспирант кафедры философии Алиса Тимофеевна Костромильская начнёт писать диссертацию на тему: «Необъяснимое в современной жизни. Возникновение магических предметов и их истории».

Искать Павла девушка стала поступив в институт, поэтому встретилась с его матерью только через три года после его погребения. Та приняла Алису как родную, узнав, что сын почти перед смертью подарил шкатулку (которой очень дорожил) ей, и всё, что помнила- рассказала. Вещицу Визгалова получила от будущего мужа. У сына был день рождения, а денег у неё не было, (считала каждую копейку, да ещё к свадьбе надо готовиться) и она отдала шкатулку в качестве подарка.

Подосиновик Михаил Кириллович (бывший муж), тоже, был не прочь поболтать с миленькой аспиранткой. Шкатулку передала ему его сестра- по завещанию дедушки. Тот, часто говорил, что оставит её ему. Михаил Кириллович считал это шуткой, дед был на удивление зажиточный, но всё отошло сестре, кроме шкатулки. Он тогда очень обиделся, ведь все говорили, что он любимый внук старика.

-А, больше, он вам ничего не оставил? -осторожно поинтересовалась Алиса.-не было ли внутри какого-нибудь сюрприза?

-Интересно, что вы об этом спросили- дед тоже всегда говорил, что меня ждёт сюрприз. Там лежали три марки. Я, как раз, начал их собирать, да все, тогда, собирали. Марки продавались в каждом киоске, стоили копейки. Так вот, никогда не замечал, чтобы дед интересовался филателией, да я и сам, тогда, в них не больно разбирался, думал, купил первые попавшиеся. Подарок получил: расстроился! А шкатулка была красивая и я её подарил женщине-за которой ухаживал. Так вот, оказалось, там было ещё кольцо-дорогое. Ага- сюрприз! Понятия не имею, как я его не заметил? Хотя, женщины в таких вещицах разбираются лучше. Подруга решила, что я сделал ей предложение.

Михаил Кириллович усмехнулся: - «Пришлось, жениться».

-Вы сказали, что тогда очень обиделись, значит сейчас вы уже не в обиде? Простили?

-М-да-а-а, простил. Я, когда паспорт в сорок пять менял, нашёл эти марки, и две продал- одному коллекционеру из Англии. Теперь, на эти деньги живу и дочери помогаю.

-Скажите, а откуда у вашего деда появилась эта вещь? Вы это знаете?

-Смутно как-то, вроде, в войну дед француза, какого-то, от смерти спас и тот подарил в знак благодарности.

То, что в шкатулке могут появиться не только деньги девушка знала уже давно. Мама её болела и требовались очень дорогие немецкие таблетки, которые, в силу их дороговизны, пользовались большой популярностью у мошенников, занимающихся подделкой медикаментов. Матери становилось всё хуже и хуже, до тех пор, пока однажды не произошло чудо… Самые лучшие лекарства появлялись каждое утро, и мама поправилась достаточно быстро.

Сейчас Алиса окончательно убедилась: каждый день шкатулка даёт владельцу, только то, что необходимо для спокойствия и гармонии жизни в данный момент, словно поддерживает за руку- направляет.

Пашка никогда бы этого не понял. Для спокойствия ему нужны были банкноты Российского казначейства: на коньки, на ставки, на водку. Но, несмотря на это, небритого, неряшливого мужчину Алиса всегда будет вспоминать с теплотой и благодарностью. И пусть Визгалов был не достоин этих чувств, но он всё равно останется для неё героем- рыцарем в сияющих доспехах. Так, всего лишь, прощальный подарок магической вещицы, оставшейся верной себе, ведь, именно этого- хотел Пашка как человек, именно в этом- нуждался больше всего в тот весенний вечер.