Попутчик

Василий уже несколько минут слушал звук двигателя. Прогревал. Мыслей в голове почти не было.

Он глянул по зеркалам – чисто. Выехал на дорогу, щёлкнув предварительно поворотником. Но, ввиду полного отсутствия движения, этот манёвр никто не оценил, а поворотник, пытаясь показать свою важность, продолжал моргать, и моргать, и моргать.

«Пакет отвёз, пакет забрал. Теперь домой», – с облегчением подумал Василий. Это первая внятная и, главное, радостная мысль, которая появилась за последние несколько часов. Вместе с ней пришло ожидание семейного ужина вместе с Мариной, он вспомнил про приготовленные ему в дорогу котлету и кусок хлеба в неплотно закрытом контейнере в глубинах портфеля, которые так и не успел съесть. Про полупустой термос с крепким чаем. И про предстоящую дорогу сквозь февральскую лесную мглу.

Сейчас поесть – не главное. Сейчас главное – соблюдать осторожность. Короткая дневная оттепель разморозила весь город, но к ночи должно опять захолодать и есть риск гололедицы. Успокаивало, что трасса находилась в приличном состоянии – по пути Василий видел, как пескач исправно посыпал подмёрзший асфальт песчано-солевой смесью.

На самом выезде из города он притормозил на перекрёстке. Обметённый ледяным дождём светофор устало моргал жёлтым глазом, передавая все свои обязанности одинокому белому треугольнику в красной окантовке. «Уступи дорогу».

Василий послушно посмотрел в одну сторону, потом в другую. Кругом ни души. Одинокими казались даже уличные фонари, горящие через один. Время тоже замёрзло в этом ветреном вечере.

«Семёрка» послушно набрала скорость, завернула в нужную сторону и всё-таки отщёлкнула поворотником, который до этого момента продолжал моргать оранжевым сигналом. Как будто прощаясь с этим светофором и этим крохотным городишком.

Фары внезапно выхватили из сумерек чью-то фигуру. Мужчина в тонком пальто и старомодной заячьей шапке стоял на обочине с развёрнутым плакатом. С такими ещё выходят на разные митинги и шествия. Здесь же значилось только одно слово – «Касимов».

Что-то кольнуло внутри. Человек не на митинге и не протестует против всякой глобализации и сохранения лесов. Он просто хочет добраться до нужного места, а сделать это не на чем. Может, такой же командированный, просто подготовился заранее. Намалевал здоровенный плакат из половинки ватмана – так всяко удобнее, чем просто рукой махать. Хорошее решение, рациональное.

Василий притормозил, прижался к обочине. Посмотрел по зеркалам – мужичок не заставил себя долго ждать, развернулся и потрусил к машине. Распахнул, наклонился внутрь, выдыхая пары, перегретые алкоголем.

– Подбросишь, земляк?

А потом, не дожидаясь ответа, быстренько сложил плакат вчетверо, засунул его в свой потёртый кожаный портфель. Запрыгнул на переднее сиденье, поставил портфель в ноги, споро пристегнулся и, как прилежный школьник, сложил руки на коленях. Сияющее розовое лицо повернулось к водителю, выражаю полную готовность к путешествию.

Василий лишь пожал плечами и выехал на дорогу. Такая дурашливая манера поведения его если не раздражала, то казалась странной. Вроде бы взрослый мужчина, а ведёт себя как ребёнок.

Попутчик расслабился, сел поудобнее и довольно потёр замёрзшие руки.

– Ох и хорошо, что ты остановился. Я уже час тут торчу, хоть бы кто притормозил.

Василий окинул его взглядом и вновь уставился на дорогу.

– Не самое удачное время для попуток.

– Да до города надо добраться, а своей машины нет.

– Командировка, что ли?

Попутчик пожал плечами, на мгновенье замер.

– Да вроде того. А теперь смотри, ты остановился. Это ж радость какая! Ты не против, если я выпью чутка? А то никак не согреюсь.

И, опять же, не дожидаясь ответа, наклонился к портфелю и достал початую бутылку коньяку. Приложился прямо к горлышку, сделал большой глоток.

– Коньяк в таком случае – это лучше всего. Будешь?

А потом, спохватившись, начал сам себе объяснять.

– А, ты ж за рулём. За рулём никак нельзя. Наверное, поэтому у меня и машины нет – коньяк просто люблю.

Он спрятал бутылку обратно, но горлышко с завинченной пробкой вызывающе торчало наружу. Сколько на этикетке было звёзд, Василий не рассмотрел.

– Это вы хорошо придумали – плакат написать.

Мужичок стянул меховую шапку с торчащим правым ухом – отвязался шнурок – и положил её на колени.

– Да, это давний способ. Когда ещё по снабжению работал, часто в командировки мотались с коллегой. У него и подсмотрел.

Потом попутчик расстегнул верхнюю пуговицу пальто, достал из внутреннего кармана платок и вытер шею. Василий ожидал ощутить запах застарелого пота, но ошибся.

– Эх и хорошо же у тебя печка греет! – радостно выпалил мужичок и наклонился поближе к приборной панели, – Прям Ташкент!

– Что есть, то есть.

– А курить у тебя в машине можно?

Мужичок распалялся после алкоголя и душа требовала продолжения праздника.

Василий ещё раз мельком окинул его взглядом. На курящего он был совсем не похож. Слишком жизнерадостный, слишком розовощёкий. Да и застарелым табаком от него не пахло. Оно ведь как обычно бывает – у курильщиков пальцы жёлтые, зубы жёлтые, кожа тоже. Одежда и волосы пропитаны горящей смолой и никотином. Опять же, подмокшая шапка должна была впитывать запахи похлеще любой губки.

И тут до него дошло. Попутчик намекал на остановку, хотя проехали совсем недалеко. А останавливаться на пустой дороге по просьбе незнакомого человека, который, возможно, не совсем тот, за кого себя выдаёт… Зимой, вечером, когда никто уже не ездит. Это было странно.

– Пока не остановлю. Домой надо побыстрее.

Попутчик сделал понимающее лицо и несколько раз глубокомысленно кивнул.

– Хорошо, когда дома ждут. Да?

***

Ночь опустилась окончательно. Редкие попутные деревеньки радовали столь же редкими фонарями, которые окрашивали зиму в желтизну. Сами деревеньки уже давно отдыхали от дневного света, уступившего призрачному мерцанию звёзд.

Оставив позади очередной посёлок, попутчик вдруг заёрзал. До этого сидел спокойно, вслушиваясь в магнитолу с «попсой из девяностых», как её окрестил Василий. А теперь, словно очнувшись от пьяного забвения, потёр пальцами запотевшее стекло и жалобно посмотрел на водителя.

– Остановиться бы где, если не против.

Василий был против. Очень против. Причин было всего две. Первая – его ждала дома беременная Марина. Ждала уже час назад, а он задержался на последней точке маршрута. Задержался, надо сказать, не по своей вине – кому-то вдруг удалось потерять документы, приготовленные для курьера. Для Василия. И этот кто-то героически потратил долгие минуты, заново распечатывая бумаги, потом заверяя их у начальства и разыскивая круглую печать. Ведь всем известно, что бумага без круглой печати – филькина грамота. Василий только успел позвонить супруге и сказать, что задерживается, как телефон недовольно крякнул и предложил «немного подкрепиться». Зарядного устройства в машине не было. Был портативный аккумулятор, который всегда лежал в бардачке на подобный случай. Вот только случай возник не впервые, и заряда в пауэрбанке совсем не осталось. И поэтому телефон время от времени издавал пикающие звуки, взывая к хозяину. А тот не спешил тратить последние проценты энергии на звонок – вдруг возникнет какой-то крайний случай, а будет уже поздно.

Вторая же причина была глубже и важнее. Недоверие. Попутчик на пустынной трассе и так не внушал спокойствия, но глубокое чувство собственной безопасности шептало Василию на ухо: «Нельзя останавливаться по просьбе. Вдруг там кто-то поджидает? Нельзя, слышишь!»

И Василий продолжал давить на педаль акселератора.

Попутчик же повторил просьбу. Тихо, настойчиво, положив для наглядности руку себе на пах и демонстративно сжав колени.

Василий сдался.

«Ну какая тут, к чёрту, засада? Он ведь не знает, где я планирую остановиться».

Через километр он, включив поворотник, прижался к обочине и остановился у автобусной остановки, рядом с покосившимся указателем.

Попутчик широко улыбнулся. Достал бутылку ещё раз, сделал большой глоток. Потом натянул шапку и выбрался на улицу.

Свет фар желтил всё вокруг. Василий ждал, вцепившись в руль, то и дело поглядывая по зеркалам. Тревога в мыслях нарастала в геометрической прогрессии.

Совершенно пустая трасса, полусгнившая автобусная остановка возле поворота на заброшенную деревеньку да неизвестный пьяный попутчик, исчезнувший где-то в полумраке.

Минуты растянулись слишком сильно. Василий достал мобильник, посмотрел на время. Заряд аккумулятора предательски уменьшался, сигнал едва пробивался, и шанс спасительного звонка была чуть больше невозможности.

Дверь внезапно распахнулась и попутчик, пыхтя, забрался на сиденье. От него тянуло свежим табачным дымом и коньяком, вперемежку с холодным и почему-то сырым воздухом. Тем самым, который заставляет одежду и волосы впитывать все запахи, превращая их в вонь.

– Ну и каток там! Ты только представь, скользко, как по зеркалу ходить.

И только сейчас Василий обратил внимание на ненормальный блеск асфальта. Отражался свет фар, искорки снега и звёздного света. Весь лес вокруг впитывал эту трепетную иллюзию.

Попутчик пристегнулся, вновь стащил с себя шапку и вопросительно повернул голову. «Поедем?»

Василий попробовал тронуться. Сказывались нервы – он нажал на педаль слишком резко. Машину дёрнуло вперёд, а потом начало тащить боком. Только выровняв рулевое колесо, удалось дать правильное направление и медленно набрать скорость.

– Надо аккуратнее быть. Резина-то у тебя, похоже, не новая, – пробубнил попутчик себе под нос.

И тут мимо них на большой скорости пронеслась какая-то шальная машина, обдавая гулом и солёными брызгами песчаной смеси.

***

– Ну, так а ты зачем в Касимов едешь?

Попутчик при этих словах вновь откупорил бутылку и присосался к горлышку. Ёмкость опустошилась уже на треть.

– Я из командировки. Документы забирал. Начальство велело, – Василий сделал паузу. Нужно ли говорить, что под «начальством» он подразумевал бывшего одноклассника. Тот быстро поднялся после школы, а его взял к себе программистом. Но прямых обязанностей у Василия не было. Так, мальчик на побегушках. Принеси, подай, отвези, забери.

Попутчик понимающе закивал головой, не отводя взгляд от дороги. Хотя Василию показалось, что он вдруг проник в его мысли.

«Может, и правда чего выжидает?»

– А дома жена. Беременная, – осторожно добавил он. Будто стыдясь чего-то. То ли своего страха, то ли просто хотел казаться кем-то другим. Вроде как маленьким человеком, с которого и брать нечего, и дома такая ситуация, что «вот, мол, рожать и кормить надо, самим едва хватает».

А попутчик знай себе в стекло глядит. Иногда в зеркало заднего вида. И, совсем уж редко, поглядывает на Василия. Может, оценивает.

– А вы чем занимаетесь?

– Да так, всякое разное. Тоже, считай, с людьми. Страховки всякие, риски. Поддержка иногда. Мура и тоска. Одна радость – коньячку в хорошей компании выпить. Будешь?

И вроде бы забыв, что Василий за рулём, протянул его в сторону бутылку.

Тот же, отвлёкшись на этот жест, едва успел заметить приближающиеся в ночи габаритные огни. Красные огоньки мелькнули и выросли в большую фуру.

Кабина торчала в кювете, а сам прицеп опасно накренился вправо. Ещё чуть-чуть, и ляжет набок. А тогда уже либо вытягивать другим грузовиком, либо охранять от мародёров. Или и то и другое сразу.

Василий сам не понял, зачем, но сбавил скорость и остановился чуть поодаль. Включил «аварийку» и вышел из салона, предварительно заглушив двигатель и забрав ключи с собой. Лучше быть уверенным, что сможешь уехать на своей же машине, а не ловить попутку где-то посреди лесов, на пару с водителем грузовика.

Тот стоял возле переднего колеса и изучал сложившуюся ситуацию. Светил фонарём под тягач, обходил то с одной стороны, то с другой. Куртка поверх тонкой майки намекала, что он только совсем недавно выскочил из салона.

Василий подошёл ближе и получил пучком света прямо в лицо.

– Нужна помощь?

Водитель застыл, потом мотнул головой. Коротко, не сводя взгляда.

– Ко мне уже выехали, с минуты на минуту будут здесь.

– Ну если такое дело…

Василий поправил куртку и сделал ещё шаг, приглядываясь к грузовику.

Хозяин фуры отступил к водительской двери, открыл её и достал из-под сиденья обрез. Взвёл курок и недвусмысленно повернул ствол в сторону незваного гостя.

– Не подходи.

Гость застыл. Теперь его взгляд был прикован к тёмным отверстиям двух стволов. Он не знал, что делать дальше – на прицеле находился впервые в жизни.

И тут со стороны машины раздался голос попутчика, который даже не удосужился выйти, а лишь только опустил стекло на своей дверце.

– Поехали! Он и без нас разберётся, – потом выглянул изнутри, всмотрелся в дальнобойщика, – Правильно, Серёга?

Тот вздрогнул, потом поднял обрез на уровень груди, застыл изваянием. Прицел ствола плавал между Василием и попутчиком.

– Кто послал? Говори!

Василий не нашёлся что сказать. Он только поднял руки с раскрытыми ладонями, да так и застыл, боясь выдохнуть. Но пар спазмами вырывался наружу и туманился в свете фар.

– Серёг! Ну брось пороть горячку. Ты ребят вызвал, но они пока ещё до тебя доберутся. Это же сколько времени пройдёт? – попутчик на секунду замолчал, – Сорок семь минут примерно. Ты лучше забирайся в кабину и погрейся, а то холодно нынче. Заболеешь.

– Откуда ты меня знаешь?! – крикнул мужик. Дуло предательски задрожало.

Попутчик соизволил, наконец, открыть дверь и вылезти наполовину из машины. Было слышно, как он сделал шумный глоток из своей бутылки, потом чиркнул зажигалкой и выдохнул табачный дым.

– Работа у меня такая – знать то, что никому не дано. Ты послушай меня, ладно? Тебе же нужно до дома добраться через два дня, так не порть себе жизнь. А мы поедем, не будем тебя нервировать.

И потом, после очередной затяжки.

– Да, Вась? Мы ведь поедем?

Василий медленно попятился назад, к машине. На ощупь достал из кармана ключи, открыл дверцу и забрался на сиденье. Всё это – под прицелом самодельного обреза двенадцатого калибра.

Завёл двигатель, включил поворотник и медленно выполз на трассу.

А водитель фуры отражался в зеркале, удаляясь из виду и продолжая держать машину на мушке. Через минуту он исчез в ночной мгле.

***

Василий вцепился в руль, сросся с ним, боясь выпустить из виду дорогу. Он автоматически, не думая, переключал передачи, нажимал на педали, а в мыслях застыло нацеленное в грудь ружьё. Обычное, охотничье – таким ещё пользовался отец, когда ходил на охоту. В памяти осталось, что «пятёрка – это на уток». Старые весы, которыми отец отвешивал порцию пороха, мерный стаканчик для дроби, пыжи и капсюли. Отец всегда тщательно готовился к этим двум дням открытия охоты, а маленький Вася сновал рядом и внимательно наблюдал за процессом заряжания.

Это потом стало немодным изготавливать патроны самому. Они появились в продаже, любого калибра, содержимого и назначения. А отец перестал ходить на охоту вообще.

– Да чего ты так напрягся? – попутчик отхлебнул из бутылки. Странно, но она всё никак не кончалась, а разговорчивый пассажир не превращался в упившееся до состояния валенка существо. Всё так же трезво рассуждал, не переставая, однако, дышать на весь салон коньяком.

– Это ружьё было. Не шутки, – ответил Василий, продолжая следить за дорогой. Мнение попутчика ему было не важно.

– Он бы всё равно не выстрелил. Обрез не заряжен.

– А ты-то откуда знаешь? – огрызнулся Василий, незаметно для себя перейдя на «ты». Хотя дружеских эмоций к попутчику не испытывал совсем.

– По глазам видел, – ответил пассажир, а потом многозначительно добавил, – Очень многое о человеке могут сказать глаза.

Машина въехала в небольшую деревеньку, вновь появились редкие блёклые фонари и свет в окнах занесённых снегом домишек.

– И что же ещё можно сказать о том дальнобойщике?

Попутчик спрятал бутылку в портфель и уставился за окно.

– Да не о нём разговор. Он – дело прошлое, и вы больше никогда не встретитесь. А вот за будущее надо подумать.

– В смысле?

– В смысле, остановиться и перекурить. Мы же не очень спешим, по такому-то гололёду? Да и тебе не лишним будет ноги размять, а то вон, напрягся весь, чуть только пальцы не сводит.

Василий только сейчас ощутил, насколько сильно он сжимает рулевое колесо. Вдохнул, расслабился, потом включил поворотник и съехал с дороги к маленькому сельскому магазину.

– Только давай недолго. Меня дома ждут.

Попутчик достал из кармана пачку сигарет, щелчком выбил одну и с улыбкой, выбираясь на улицу, ответил: – Знаю.

На пустой дороге, аккурат над старым пешеходным переходом, висел и моргал жёлтым глазом светофор. Само его наличие здесь казалось странным. В заброшенной деревеньке, где даже обычной разметки не осталось – и вдруг работающий светофор.

Василий тоже выбрался наружу и начал ходить возле машины. Глядя то себе под ноги, то на лобовое стекло, а иногда поднимая глаза на попутчика.

Он же стоял, застыв, и изучал «мигающий жёлтый». Неспешно курил, выпуская в замёрзший воздух струйки белёсого дыма. Иногда поднимал голову и застывал, всматриваясь в звёзды.

– Ну, не всё ещё?

Василий начал терять терпение.

«Ехать ещё почти час, а дома Марина одна, и завтра на работу опять».

– Подожди. Ещё тридцать секунд.

«Тридцать секунд? Что они изменят?»

Попутчик отправил окурок в темноту, а сам двинулся на проезжую часть. Точно в этот момент из-за поворота выскочила машина.

Водитель гнал быстро, намного превышая любые ограничения. Двигатель ревел, но звук его терялся среди холодной ночи.

И только теперь Василию стало понятно, что должно случиться в следующие секунды.

Попутчик развернулся лицом к мчащейся машине, раскинул руки в стороны, будто повис на распятье, и закрыл глаза от режущего света.

Визг тормозов. Звонкий шлепок, торчащее зеркало цепляет стоящего посреди дороги мужчину по ладони, потом машина виляет, едва не вылетая с трассы, выравнивает ход и исчезает в темноте.

– Ну вот и славно. Может, что-то переключится… – пробормотал он себе под нос.

Потом начал сжимать кулак, разминая пальцы правой руки. Пьяно добавил: – Хорошо, что не сломал.

Развернулся к Василию, широко и добродушно улыбнулся.

– Ну что, поехали дальше?

***

Далеко они уехать не смогли. В конце деревни, под фонарём, стоял человек и отчаянно махал руками. И, стоя, он вполне явно раскачивался из стороны в сторону.

Василий взял было влево, чтобы объехать это живое препятствие. Мало ли что может случиться? Если кому-то нужна помощь, то вполне можно постучаться в любой дом этой забытой богом деревушки. А останавливаться посреди ноги совсем не хотелось.

Но попутчик едва заметно тронул его за плечо.

– Мне кажется, им надо помочь.

– Им? Кому? Я вижу только одного, – возразил Василий. Но, тем не менее, прижался к обочине, включил сигнал аварийной остановки. Потом, не выходя из машины, повернулся к пассажиру.

– Может, сам хочешь разузнать? С меня хватит того мужика с ружьём.

Попутчик пожал плечами, потом отхлебнул глоток из своей бесконечной бутылки и выбрался наружу. Ушёл за машину, слегка пошатываясь.

Василий сидел и ждал. Время тянулось бесконечно, гораздо медленнее, чем во время предыдущей остановки. Мысли мешались с желанием включить первую скорость и оставить всё позади.

«Притащит сейчас страждущих, а мне потом разгребать».

Он выжал педаль сцепления, медленно передвинул рычаг. Подумал, борясь с собой и соблазном. Вернул «нейтралку». Вновь поставил в первое положение. И только собрался тронуться, как пассажирская дверь распахнулась.

Внутрь ворвался запах перегара, а потом уже голос.

– Там помощь нужна. Человека сбили, надо в больницу отвезти.

«Блин!»

Попутчик пристально посмотрел Василию в глаза, а через долгую секунду улыбнулся и исчез.

Минуту спустя он уже затаскивал на заднее сиденье пострадавшего.

От него несло перегаром намного сильнее, и совсем не коньячным, а каким-то дешёвым спиртным. Мужик стонал, держась за ногу, и деланно закатывал глаза. А оставшийся снаружи – тот, что ловил попутку – давал спешные указания. До Василия доносились отдельные слова и фразы.

– Там через два километра поворот… потом направо сверните, больница будет… В травмпункте врач должен быть… Мне нельзя туда…

Попутчик забрался на пассажирское сиденье.

– Слышал? Через два километра свернём, там начинается местный райцентр. На краю больница, за деревьями. Сбоку приёмный покой и травмпункт. Давай отвезём, тяжесть с души снимем. А?

Последнюю фразу он говорил уже с нотками прошения в голосе.

«Ему-то что? Его никто дома не ждёт, наверное».

Василий чертыхнулся и включил передачу. Выбрался на скользкую дорогу, пристально вглядываясь в ночь. На больницу наверняка должен быть указатель.

***

Вдвоём они затащили пострадавшего в коридор, усадили на деревянную лавку возле стены. Листочек, распечатанный на принтере, был приклеен клейкой лентой к двери и сообщал, что «Травмпункт» здесь. Василий постучал.

Кто-то засопел за дверью, потом она распахнулась и немолодая медсестра выглянула в коридор.

– Чего ломитесь?

– Да тут это, – растерялся Василий, – человека сбили на дороге.

– Живой, ходить может? – быстро сориентировалась медсестра. Василий уставился на страдальца. Поношенный мужик с пьяными глазами развалился на скамейке и почти заснул. Вытянуты джинсы, грязные промокшие кроссовки и потёртая куртка. Явно не по погоде одет. Попутчик уже был возле выхода, возился с пачкой сигарет, явно намереваясь покурить на улице.

– Ну вроде не помирает.

Женщина махнула рукой. «Заводи».

Василий растолкал пьянчугу. Тот осоловело разлепил глаза, потом поднялся и, опираясь на косяк, вошёл в кабинет.

– И ты тоже заходи. Сейчас данные запишем.

– Но я его даже не знаю! На дороге подобрали.

Медсестра насупилась.

– Если что, то я ментам так и скажу – сбил, привёз и уехал. Вмиг отыщут.

– Да не я его сбил. Говорю же, на дороге подобрали.

– Давай-давай, заходи.

Беседа получилась недолгой. Мужик сам рассказал, как всё случилось, с Василия для порядку вытребовали номер мобильника, а после уже пришёл доктор. Устало посмотрел, пощупал ногу. Согнул несколько раз, постучал по коленке. Потом вынес вердикт: «Простой ушиб», да и был таков. Ушёл досматривать очередной беспокойный сон.

Медсестра выдала справку об обращении, выставила их в коридор и вновь заперлась внутри.

Мужичок уже почти проснулся, и теперь, оставшись с Василием в коридоре один на один, как-то замедленно поднял глаза. После чего привычным жестом щёлкнул себя пальцами по шее, вопросительно подняв брови.

– Не, я не пью. За рулём, – ответил он и направился к выходу. Мужичок потрусил следом.

Выйдя на улицу, они обнаружили попутчика, курящего и мирно попивающего коньяк прямо на ступенях больницы. Он дружелюбно протянул мужичку бутылку, тот запрокинул её кверху, вливая в горло ароматный алкоголь. Потом крякнул, вернул бутылку и, довольный, двинулся в темноту.

– Всё? Всех спасли? – пробурчал Василий, забираясь в машину.

– Ну ладно тебе. Человеку же помогли. Это нужно иногда делать, знаешь ли.

– Меня жена дома ждёт, а я тут алкашей по больницам развожу. Ты считаешь, это нормально?

Попутчик спрятал бутылку в портфель, посерьёзнел и пристегнул ремень.

– Ну а теперь поехали. Жена твоя в порядке, не сомневайся. А тебе самому ещё кое-что предстоит. Так что соберись.

Василий развернулся к нему, всмотрелся в тёмные очертания лица.

– Т-т-ты что-то про неё з-з-знаешь?

Попутчик сдержанно улыбнулся. Теперь на лице и в повадках не было и следа пьяного человека.

– А я ведь совсем забыл, что ты начинаешь заикаться, когда нервничаешь. Давай, заводи и поехали. Время не ждёт.

***

Василий достал телефон, мельком глянул на экран. Батареи осталось два процента, а связи не было вовсе. Звонить бесполезно.

Краем глаза посмотрел на попутчика. Тот с серьёзным лицом следил за дорогой, время от времени отхлёбывая из бутылки. Та, наконец, почти опустела.

Сделал последний глоток, после чего закрутил крышку и убрал тару в портфель. Повернулся к водителю и долго смотрел в упор.

Василий кожей ощутил внимание, но не отреагировал. «Лучше не подавать виду, что нервничаешь». Он слышал такое по телевизору: когда попал в экстренную ситуацию, нельзя волноваться и паниковать. А как иначе, когда какой-то неизвестный человек напрямую указывает тебе, что делать? Причём, происходит это не где-то в общественном месте, а в машине, на пустой дороге, ночью посреди зимы. И что нужно этому человеку – до сих пор неведомо. Одно ясно – командировка была отговоркой.

Попутчик тем временем присмотрелся к дороге, потом поднял руку и каким-то вялым жестом указал в сторону.

– Сейчас будет остановка. Нужно подождать.

– Да какое, нахрен, подождать?! – не выдержал Василий, – Мне домой надо, у меня жена б-б-беременная! Я тебя отвезу, куда скажешь, и расходимся.

– Мы останавливаемся.

Он сказал это тихо, беззлобно. Но с той интонацией, против которой спорить бесполезно. А в довершение своих слов дёрнул рычаг переключения передач.

Автомобиль захрипел, дёрнулся и заглох, скатившись к обочине. Попутчик выдернул ключи из замка зажигания и вышел на улицу. Встал возле открытой двери, достал сигареты и прикурил.

Василий выбрался следом. Свет фар был тусклым, и аккумулятора надолго не хвати.

– Ну послушай. Давай уже поедем, а? Мне действительно надо быстрее, я даже позвонить не могу.

В дополнение к его словам телефон в салоне последний раз жалобно пропищал и отключился, моргнув на прощание картинкой разряженной батареи.

Попутчик кивнул, выпуская дым в морозный воздух. Потом отвлёкся от созерцания черноты леса и уставился на Василия.

– Я лучше знаю, что тебе нужно, поверь. С женой всё будет в порядке, вот увидишь. А тебе нужно подождать.

Мимо них на большой скорости промчался автомобиль. Может, и показалось, но Василий был почти уверен – эта же машина обгоняла их в деревне, когда сбили несчастного пьяницу. И тогда же у неё отвалилось правое зеркало заднего вида, зацепив попутчика по руке.

Водитель ненадолго притормозил, всматриваясь. Но останавливаться не стал, исчез в ночи.

Попутчик докурил, щелчком отправил окурок в сугроб, а потом спокойно протянул ключи.

– Давай, заводи. Его надо было пропустить – спешка до добра не доводит. А теперь поехали.

Совсем сбитый с толку Василий забрался на сиденье. Попробовал переключить скорость – вроде работает. Двигатель завёлся легко.

Попутчик тоже уселся, пристегнулся.

– Ты, главное, меня слушайся. Тогда доедешь без происшествий.

***

Они двигались вперёд. Аккуратно входили в повороты, ускорялись на прямых участках и притормаживали на сомнительных. Впереди оставалась ещё пара деревень, а после уже – пост ГИБДД и родной город.

Попутчик молча и бесстрастно смотрел вперёд. Не говорил ни слова, напялил свою старомодную шапку и почти не источал запаха перегара.

Вдруг впереди, после очередного поворота, показалась машина, одним краем съехавшая с дороги. Моргала поворотниками, освещая дорогу вокруг себя вспышками жёлтого света. Правое зеркало действительно было отломано, передние двери распахнуты, а водитель отчаянно махал им, держа в правой руке маленький фонарик.

Василий начал было притормаживать, машину едва заметно повело в сторону, как вдруг попутчик нарушил молчание.

– Даже не думай.

Голос был преисполнен металл и впивался в мозги похлеще дрели. Педаль вновь ушла в пол, машина набрала скорость, напоследок вильнув багажником.

– Почему это? То помогаем всем подряд, а теперь – мимо.

– Это не тот человек, который сбил меня в деревне. Тот – уже мёртв.

Следующие десять минут ехали молча. Показались огни города, фонарные столбы с каждым метром освещали зимнюю дорогу всё лучше.

И тут, на разъезде перед городом, их ждал сюрприз. Кордон из полицейских УАЗов почти полностью перекрывал трассу, оставляя для проезда лишь узкую полоску асфальта. Останавливали каждую машину.

Василий подъехал к посту. Сотрудник с полосатой палкой наклонился к водительскому окошку, постучал. Позади него тёмным пятном маячил омоновец в полном облачении и с автоматом наперевес.

– Проверка документов.

Василий потянулся к бардачку, чтобы достать права, а попутчик вдруг распахнул дверь и вышел наружу. Тотчас на него нацелилось дуло автомата, а полицейский скомандовал: «Живо на место!»

Но случилось обратное. Попутчик полез в карман и шустро достал удостоверение в красной обложке. Предъявил его полицейскому, тот поспешно отдал честь и они обменялись несколькими фразами. Затем он забрался обратно, стянул шапку и, довольный, расстегнул верх своего пальто.

– Ну, теперь можно ехать. Всё в порядке.

Василий не решался тронуться, пока ему явно не указали направление полосатой палкой. Он свернул в сторону города, совершенно сбитый с толку увиденной сценой.

– Может, объяснишь, что происходит? Ты кто вообще такой?

Попутчик довольно хохотнул.

– Конечно. Ты только до вокзала меня довези, а я тебе расскажу.

***

Василий ехал медленно. И с каждой минутой понимал, что верит всё меньше, а верить хочется всё больше.

– Вот прикинь, работа, да? Всё страхую людей, страхую, а они никак не понимают. Знаков не видят. На тебя тоже заказ пришёл. Я вообще сюда редко спускаюсь, всё больше на удалёнке. Но никак не мог отказать себе в хорошем коньяке – у нас наверху такого не держат. Попросили за тебя, знаешь ли. Хорошо попросили, от души. Редко такое бывает. Ну и отправили вниз, работать в полевых условиях, так сказать. Я ведь и дистанционно всё могу сделать, только время растягивать не умею. И никто не умеет, знаешь ли.

Окна в машине начали запотевать, несмотря на работающую печку. Вся трёхчасовая поездка пронеслась перед ним заново. А попутчик всё говорил, и говорил, и говорил…

– Тебя притормозить надо было. Если не задержать, то вместо той фуры ты бы с дороги вылетел. Есть, знаешь ли, на пути опасные участки. Там энергетика плохая, или ещё как ни назови. Не моё ведомство, точнее не скажу. Но одна из машин там бы вылетела, и, окажись твой черёд – висеть тебе, упокойному, головой в дереве. Или вообще без головы. Дальше – больше. Пьяниц этих пришлось привлечь, чтобы малой кровью отделаться. Он ногу ушиб, я с ним коньяком расплатился, а иначе вы бы с той иномаркой зацепились. А на льду это опасно, жена бы тебя опять не дождалась. И травматологу в той больничке пришлось бы ох как несладко. И ему, и реанимации, и всем остальным. Тому-то, другому водителю, терять уже нечего было. Рассказать про него?

Василий медленно кивнул, не сводя взгляд с дороги. Мыслями он был совсем в другом месте.

– Вот представь, каково ему было – живой, здоровый мужик, а узнаёт, что осталось ему всего пару недель на этом свете. Расстроился очень, гнать начал, чтобы ум в норму привести. Да посадил ещё невесть кого по пути. Цели-то он своей добился – влетел со всего размаху в дерево. За него не просил никто просто, а без просьб наше ведомство не работает.

Попутчик замолчал на секунду, набрал воздуха в грудь, потом шумно выдохнул. Окна запотели ещё сильнее.

– А вот пассажир его – с ним-то и не следовало встречаться. Он по всем раскладам должен был тебе достаться. Посадил бы ты его, довёз, а потом он тебя где-нибудь по пути прирезал, машину забрал, да и гнал на севера, покуда бензину хватит. Ты ведь радио не слушаешь, всё у тебя попса твоя любимая играет. А так знал бы, что не следует случайных пассажиров брать. Опасно это очень… Колония тут рядом.

Он опять шумно вдохнул.

– А его поймают теперь, я ориентировку дал. Пусть менты думают, что я действительно полковник, хе-хе.

Он довольно засмеялся, и Василию привиделось, что на мгновенье пальто превратилось в форму с погонами, а заячья шапка с повисшим ухом – в самую настоящую фуражку.

Попутчик махнул рукой.

– Останови мне вон там, за перекрёстком. Пойду я. Покурю ещё разок, и обратно в контору. Работа моя здесь закончена.

Он указал на автобусную остановку, потом шумно выбрался из салона, захватив портфель с собой. Заглянул напоследок сквозь раскрытую дверь, дружелюбно подмигнул Василию.

– Жене привет передавай. Считай, это она тебя спасла.

И громко захлопнул дверцу.

Только позже Василий заметил, что попутчик забыл на сиденье свою старую меховую шапку.

***

Они сидели на кухне и пили чай. Василий рассказывал жене о своих приключениях, а она молча слушала, поглаживая выступающий из-под халата живот.

– А ещё он сказал, что это ты меня спасла.

Марина прикрыла глаза, и по щеке скатилась одинокая слеза. Василий отставил чашку.

– Ну ты чего? Всё ведь обошлось. Не реви, тебе нельзя нервничать.

Она встала и подошла к нему ближе. Прижала голову к своему животу, обняла руками.

– Мне сон плохой приснился. Что ты обратно едешь, и что-то страшное происходит. Я не помню, что, но ты тогда не вернулся. И я молиться начала. Прям там же, во сне. Он ко мне пришёл. Темноволосый такой, с розовым лицом. Пальто надевает и говорит: «Помогу я твоему Василию». Потом портфель взял и исчез. А там уже и я проснулась. Начала тебе звонить, чтобы не ехал в ночь, остался там переночевать, да не дозвонилась. Маялась, маялась, а потом задремала. И тут ты приехал.

Василий слушал молча. Жена никогда не была религиозной, и вдруг такое.

– Знаешь, а ведь меня, наверное, шапка подкупила. Как что-то из детства всплыло – отец в такой же ходил, я помню. И он точно так же выглядел.

Он лихо нахлобучил шапку себе на голову, улыбнулся – чего не делал уже долгое время.

Она засмеялась, утёрла слёзы и шутливо толкнула его в плечо.

– А ещё знаешь, что он мне во сне сказал? Чтобы ты работу поменял – нечего за гроши горбатиться. Ты же программист толковый, сможешь своё дело поднять. А он обещал подстраховать…