Камни

За стеклом показалась вереница перепачканных мазутом цистерн, медленно ползущих по запасным путям. Вагон начал понемногу тормозить, пока не остановился напротив здания из красного кирпича. Над входом серым камнем было выложено «Кувыкта».

Народ внизу зашевелился, по ушам загремел стук доставаемых чемоданов и раздражающий шелест пакетов. Пахнуло недоеденной курицей, прокисшим молоком и еще чем-то провинциальным. В тамбуре стукнула дверь, потянуло холодным и сырым воздухом с привкусом сгоревшего мазута.

Кольцов нащупал под подушкой свернутую в рулон ветровку, проверил мобильник с паспортом, и спустился с верхней полки плацкарта в шлепанцы. На платформе стояла проводница, кутаясь в теплую куртку и поглядывая в сторону начала поезда. Кольцов отошел в сторону, пропуская пассажиров, с их чемоданами, свертками и баулами.

- Стоянка три минуты, - бросила проводница.

- Я подышать только, - сказал Кольцов. – Душно…

- Буря идет, - пожала плечами проводница, протирая стальные поручни. – Все, сейчас буду закрывать.

Кольцов поднялся и стоял в тамбуре, пока проводница возилась с непослушной ручкой на двери. Возвращаться в душный вагон, где его ждало пыльное одеяло и желтая наволочка, не хотелось.

- Москвич? – полувопросительно сказала проводница, поправляя выбившуюся прядь крашеных волос.

- Почти, - неопределенно мотнул головой Кольцов.

- Зачем в Нерюнгри едешь? – грустно спросила проводница. – Дыра ведь.

Кольцов растерянно пожал плечами, и проводница ушла, оставив его одного в тамбуре. Несколько дней назад он и не знал, что есть такой городишка на карте. Мысли снова вернулись в тот момент, когда им принесли телеграмму…

Мать как всегда лежала на кровати, она вообще редко вставала. Он сразу понял по звонку, что это не соседка пришла попить чай и побольать. И не курьер случайно ошибся квартирой.

Он машинально расписался почтальону за получение телеграммы, прочитал ее, ничего не понял и принес ее матери.

- Отец умер, - спокойно сказала мать. – Ну, твой отец, Дим.

Отца он видел в последний раз, когда ему было лет пять или шесть. Тот часто ездил в геологические партии по всей стране и в редкие дни пребывания дома тяготился семьей, не зная куда себя приткнуть в этой маленькой вселенной.

Кольцов только помнил колючий свитер, пахнущий дымом, и толстый атлас минералов с цветными картинками. Когда родители развелись, то он понял это только через пару лет, когда увидел новый паспорт мамы со старой девичьей фамилией. Больше в их доме отец никогда не появлялся.

- Это его жена, - сказала мать. – Пишет, чтобы ты был на похоронах, так хотел отец. Будут ждать дней семь.

- А я там должен быть? – спросил Кольцов.

Путешествия, незнакомых людей и вообще все новое Кольцов не то чтобы не любил, а опасался. От этого потели ладони и нарушалось привычное течение жизни.

- Надо поехать, сынок, - кивнула мать. – Посмотри на него, потом расскажешь, какой он мертвый. Возможно, потребуется выяснить некоторые моменты относительно наследства. В телеграмме это затронуто вскользь, по касательной. Ну и суку тоже увидишь, жену эту, с его сыночком. Ведь он бросил меня, и тебя предал ради ее. Обманул меня. А я тебя вырастила, не хуже прочих. Сил не жалела, все ради тебя. От него хоть бы что в помощь. Словом, езжай. Ведь он бросил нас, сынок…

Мать так долго могла говорить, накручивая себя до высокого давления, дрожащих рук и успокоительного. Но возражать по этой теме было невозможно, ибо тогда он сам мог стать целью раздражения.

Кольцов кивнул и стал собирать вещи, смутно представляя себе это предприятие и уповая на то, что случиться непреодолимой силы событие, вроде крушения поезда, цунами или метеорита, которое остановит его. Но не случилось, и теперь он стоит в тамбуре поезда, несущего его в полную неизвестность, навстречу трупу отца.

На очередной станции сошло много пассажиров и вагон стал почти пустой. Кольцов лег на свое место, пытаясь заснуть, чтобы не забивать голову о завтрашнем день. Стук колес убаюкивал, за окном мелькала бесконечная тайга, разбавляемая редкими встречными товарняками. Он то падал в зыбкий сон, то просыпался от рывков вагона или назойливого шума. Ему казалось, что где-то около купе проводницы стучит бубен. Низкий, на грани слышимости монотонный гул отдавался в тонких стенах и шел через все тело. Тум-тум-тум…

Он подумал, что это ведь явное нарушение правил, бубен в поезде. Спать мешает, и вообще непорядок. Тум-тум-тум, соглашался бубен. Кольцов встал, с намерением высказать все им в лицо, пусть знают. В коридоре он столкнулся с контролерами. Они молча зашли и попросили билет. Тут-тум-тум, нужен билет, подтвердил бубен.

Кольцов зашарил в карманах, не понимая, зачем снова проверять, ведь уже раньше показывал. Это другой билет, тум-тум-тум, говорил бубен. Не бумажный.

Поезд заехал в тоннель, и проводники показались Кольцову странными. Форма превратилась в свалявшийся мех, лицо превратилось в звериную морду, да и пахло от них мертвечиной. Они долго вглядывались в лицо Кольцова, что-то высматривали в глубине глаз, довольно кивая. Тум-тум-тум, есть билет внутри, перевел бубен.

-… не кричи!

Кольцов проснулся, хватая воздух рукой. Проводница трясла его за плечо,

- Кошмар приснился? На весь вагон орал, народ испугал.

- Муть какая-то, - пробормотал Кольцов. - Контролеры, бубен какой-то…

- А контролеры и правду были, - сказал проводница, уходя.

***

Нерюнги встретил его сурово, сентябрьским холодным дождем. Он созвонился с вдовой, узнал, что похороны будут завтра до обеда, и ему следует ехать сразу на кладбище. Позвонил и матери, чтобы доложить, что все идет пока по плану, хотя никакого плана не было. Потом добрался на такси до небольшой одноэтажной гостиницы, заселился в нее и лег в стылую кровать. Но сон не шел, он прокручивал сценарий завтрашнего дня. Он представлял себе, как завтра увидит мертвого отца, и скорее всего не заплачет. Это его сейчас волновало больше всего. Как он мог плакать, если толком и не помнил его? Покопавшись в себе, он нашел только раздражение на него. За мать, которая довела себя до болезни, за их старую однушку с тараканами, за свое настоящее. Не было никаких причин проливать слезы по этому незнакомому человеку, который обрек их на бытовое и моральное горе. Но можно было поплакать из-за матери, подумалось Кольцову. За все эти годы злости и скрытой любви к отцу. Мать ведь так его и не разлюбила, несмотря на всю отцовскую подлость.

Успокоившись и найдя точку внутренней опоры, а это для него было самое важное, Кольцов заснул. Спалось ему теперь крепко, только где-то вдалеке стучал бубен. Тум,тум, тум, спи…

***

Он добрался до кладбища к десяти утра, как и договорились. Около входа его встретила якутка в длинной куртке, черные до синевы волосы перехвачены темной повязкой. Кольцов сразу понял, что это и есть вдова, или сука, если в маминых терминах.

Она сразу подошла к нему и протянула руку:

- Вы Дмитрий Кольцов? Сын Алексея? Я Ааныс, мы с вами созванивались.

На слове «Алексей» голос у нее вздрогнул и она заплакала. Кольцов с удивлением понял, что она действительно любила отца, а не играла перед ним горе.

- Там уже все готово. Гроб доставлен, - сказала вдова. - Уже шестой день пошел, не как обычно все. Но Алексей твердо говорил, чтобы вас дождаться. Прямо как чувствовал, что смерть скоро. Сердце слабое…

Кольцов покивал и шел за ней в тесном окружении крестов и оград. Сразу было понятно, что земли тут для мертвых не хватало, и могилы копали почти без личного пространства между собой.

Свернули с основной дорожки и сразу уткнулись в тупичок, образовавшийся низенькими елочками и ржавой оградой. На вытоптанной траве покоился гроб, пахло свежей землей, червяками и малиной. За гробом стояли мрачные копатели, о чем-то переговариваясь между собой. Поодаль, особняком, стоял двое. Высокий, похожий на Ааныс, молодой человек, Кольцов определил его как сводного брата, и низкий, какой-то колченогий старик-якут, с коричневой от солнца кожей и узкими глазами, спрятанными куда-то внутрь.

Брат сдержанно кивнул, вроде как признавая родственника, но подходить не стал. Якут так вообще никак не отреагировал.

Кольцов приблизился к гробу. Крышка была прикрыта, но не понятно, заколочена или нет. Выжидающе посмотрел на вдову.

- Хотел посмотреть на отца, - тихо сказал он.

Старый якут что-то сказал, покачал головой и поковылял прочь. Но не ушел, а встал поодаль и начал что-то высматривать то в небе, то на земле.

- Зачем смотреть? – нахмурилась вдова.

- Мама просила, - сказал Кольцов, ощущая неловкость от происходящего.

Не так он себе все представлял, совсем не так. Возникла пауза, которую заполнял кашель копателей и гудок далекого поезда.

- Пусть увидит, - пожал плечами брат. – Он имеет право знать.

Вдова что-то сказала, и тут же подскочил один из копателей. Он приподнял крышку и деликатно отошел в сторону, чтобы никого не смущать.

Внутри лежало не очень умело сделанное чучело. Рукава пиджака были плотно набиты тряпками, которые выпирали из манжет. Вместо лица располагалась небольшая подушка с наклеенной поверху цветной фотографией мертвого отца. Внутри гроба еще лежали монеты, мелкие бумажные деньги и конфеты «Мишка на Севере».

Кольцов хотел что-то спросить, возмутиться, закричать, в конце концов, но горло схватил спазм. Вдова кивнула с каким-то облегчением, копатель отодвинул замершего гостя и быстро прибил крышку. Потом к нему подключились помощники. Они скоро опустили гроб в узкую щель с неопрятно торчащими белыми корнями, и тут же начали засыпать могилу раскисшей от дождя землей. Кольцову показалось, что снова где-то застучал чертов бубен. Тум-тум-тум, тело в нижний мир.

Он так бы и стоял, пока его плеча не коснулась рука вдовы. Кольцов не выдержал и расплакался, уткнувшись лицом в пахнущие луговыми травами волосы. Все напряжение последних дней, непонятная сцена с похоронами фотографии отца и проблемы хлынули из него, облегчая мутную душу. Подошел сводный брат и похлопал по плечу. Мол, все нормально.

***

Поминки, если это так можно было назвать, проходили в небольшом придорожном кафе. Они заняли столик на четверых - вдова, брат, старый якут и Кольцов. Все выпили по стопке злой водки и молча заели немного заветренным салатом оливье. Кольцов хотел спросить, что же все это значит и как следует понимать, но по глазам старого якута понял нежелательность вопросов в текущий момент. Следовало немного погодить. Тум, тум, тум, погодить, подтвердил бубен.

После оливье принесли колбасную нарезку, пирожки и чай в стеклянных стаканах. Кольцов автоматически отметил, что пирожки оказались вполне приличными для такого места.

Ааныс достала из сумки мятое письмо без адреса и молча протянула его. Кольцов взял конверт, неумело надорвал и вытащил листочек в клетку, исписанный на зависть аккуратным и компактным почерком.

«Дорогой сын! Если ты читаешь это письмо, то значит видел мои похороны. Не надо пугаться, это специальный защитный ритуал, призванный спасти меня после смерти от врагов. Но начну сначала. Как ты знаешь, я долго работал геологом. А что такое геолог? Это вор, который крадет то, что ему не принадлежит из нижнего, подземного мира. Словом, наша группа обнаружила богатое месторождение золота и минералов здесь, в Якутии. Я и двое товарищей прихватили себе несколько самородков редкой природы. Только мы не знали, что забрали чужое. И вскоре пришли хозяева. Странные существа, не из нашего мира, они забрали и золото, и моих товарищей. Я бежал в тайгу, и сгинуть бы мне там, если бы не наткнулся на шамана. Он спас меня, обманув демонов нижнего мира – абасов, охотившихся за мной. Принес им в жертву оленя с моей одеждой. За это я взял в жены его дочку, Ааныс. Теперь ты знаешь, почему мы разошлись с твоей мамой.

Но демоны все равно нашли меня, для них нет понятия времени. Я чувствую, что они рядом, и это вопрос времени, когда они меня заберут. Правда, Ааныс постарается обмануть их, поэтому какое-то время у меня есть.

Теперь про мое имущество. Квартира, дача, сбережения… Я все завещал Ааныс, ее отцу и твоему сводному брату Михаилу. Надеюсь, ты не держишь на меня зла. Прости за все. На вопросы, а у тебя их будет немало, ответит Ааныс. Она очень хорошая. Теперь ты все знаешь, а у меня словно гора с плеч. Напоследок – не надо тревожить нижний мир и брать из земли их богатства. Счастья от этого не будет. Зря я пошел в геологи».

Кольцов молча сидел. Все это никак не укладывалось в какую-то схему. Демоны, нижний мир, шаманы… Ясно, что отец слетел с катушек напоследок. Но зачем он втянул его в эти свои похороны, которые не похороны?

- Это один из способов обмануть демонов, - сказала Ааныс, словно отвечая на не заданный вопрос. – Вместо человека кладется кукла с фотографией и мелкие деньги, как выкуп. Демон утаскивает куклу и думает, что этой душа человека. Не всегда, и не надолго, но пробовать обмануть демона можно.

- Да, тут еще отец передал, - спохватилась Ааныс.

Она достала из сумки потертую книжку с яркой обложкой. Кольцов узнал старый атлас минералов, который отец показывал ему в детстве. Видимо, это было единственное наследство, которое он хотел оставить ему.

- Послушайте, а где тогда настоящее тело отца? – вдруг спросил Кольцов.

- Спрятано, - ответил брат. – Чтобы демоны не нашли.

- Мне надо его увидеть, понимаете? - сказал Кольцов. – Мама просила…

***

Это можно было назвать загородным особняком, а не дачей. Двухэтажное строение из красного кирпича, гараж с большим и черным джипом, соток двадцать земли с деревьями, кустами и клумбами. В целом было понятно, почему отец опасался демонов. Обычному геологу такое было не по карману.

Ааныс пригласила его в дом, но Кольцов отказался, чтобы не расстраивать себя. Ему почему-то хотелось видеть, чтобы отец умер бедным, оставив и эту жену в засранной тараканами однушке. Но вышло почему-то наоборот в том смысле, что новой жене и новому сыну досталось все.

Они подошли высокой елке. Якут вынес из сарая лестницу, приставил к стволу и кивнул наверх. Лезь, мол, чего стоишь.

- Там помост, тайная могила и последнее пристанище Алексея, - пояснила Ааныс. – Так раньше хоронили, когда хотели спрятаться от демонов.

Кольцов полез, держась одной рукой за ствол и царапая ладони о сучки. На высоте метров трех ветки сплетались в почти сплошную стену. Раздвинув живую преграду, Кольцов увидел что-то вроде большого скворечника из досок, в полтора метра высотой и глубиной. Света едва хватало, чтобы разглядеть какой-то сверток внутри.

- Лезь внутрь! – крикнул снизу якут.

Схватившись за доску и пригнувшись, Кольцов пролез через дыру. Внутри полусидел мертвый отец, укутанный в оленьи шкуры. Конечно, он сильно изменился с последней встречи, да и смерть тоже внесла свой вклад, но почему-то Кольцов сразу признал отца. Длинный нос, печально опущенные и плотно сжатые узкие губы, словно у него запор. Уже тогда редкие волосы сейчас почти исчезли, оголив узкий лоб и уши. Вокруг отца лежали кучки монет, доллары, горстки золотого песка и какие-то желтоватые камни. Опять демонов хотят обмануть, на автомате отметил Кольцов.

Ему на миг показалось, что отец сейчас возьмет атлас минералов, посадит его на колени и начнет листать страницу за страницей, зачитывая чудные названия и тыкая желтоватым от папирос пальцем в картинки.

Кольцов достал атлас, который ему передала Ааныс, и положил рядом с отцом.

- Почему ты ни разу не сводил меня в кино? И не научил кататься на велосипеде… А я так хотел велосипед! Мама жаловалась, что ты ей цветов не покупал. Я понимаю, что мы тебе мешали жить. Тебе было душно с нами. Вот, забирай свой чертов атлас.

Он хотел сказать какие-то слова от материи, накопленные за бесконечные года, но горло сжало, а в голове снова зазвучал бубен. Тум, тум, тум...

Кольцов посмотрел, не видно ли его снизу. Нет, ветки надежно скрывали его не только снизу, но и сверху, от боженьки. Он вгляделся в отца, запоминая его, чтобы потом рассказать все матери, а потом взял его за остатки волос и стукнул затылком о доски. Потом ударил его лицом в доски, сминая нос.

- Это тебе за все… - прошептал Кольцов, не переставая бить.

От отца ничем не пахло. Только какой-то запах смолы шел от кожи, если совсем уж наклониться.

Он еще пару раз стукнул отца, напоследок, вытер вспотевшие руки и взял несколько камней. В каждом из них оказались вкрапления прозрачных минералов с желтоватым отливом, словно слезинок.

Кольцов с тупым удивлением понял, что это алмазы. Много алмазов. Бубен совсем громко застучал, и он испугался, что сейчас внизу точно услышал монотонный звук. Тум, тум, тум… Забирай и иди.

Рука сама взяла несколько камней с крупными слезами и положила за пазуху. В конце концов, он ничего не крадет. Он берет то, что ему задолжал отец. Вроде компенсация. Это слово звучало весомо и успокаивающе. Тум, тум, тум… Бери и иди.

Когда он спустился вниз, якут как-то недобро посмотрел на него. Словно, сука, чуял нехорошее.

- Ну чего? Хапнули все, да? Особняк, деньги, машину? А мы в однушке. Мать больная, с ума сошла. И меня сведет. Ей бы на курорт, молоко козье. И нарзан пятый номер попить. Ненавижу…

Они отшатнулись от него. Ааныс оступилась и упала. Якут достал откуда-то небольшой бубен размером с большую тарелку и начал быстро стучать в него, то поднимая его к небу, то опускаясь к самой земле.

- Абас! – закричал сводный брат.

Но стук другого, невидимого и большего бубна изнутри все перекрывал. Тум, тум, тум… Они обманывают тебя.

- У меня поезд! – закричал Кольцов. – Мне домой надо, к маме! Старенькая она! Отцу я привет передал, уж как смог! Поезд у меня! Прощайте!

Два бубна смешались в голове. Камни жгли за пазухой, не давая стоят на месте. Кольцов побежал, не разбирая дороги, пытаясь уйти хотя бы от маленького бубна и страшного якута. На краю сознания промелькнула мысль, что все наказы матери он выполнил. Отца увидел, вопросы наследства порешал. Все разрешилось как нельзя хорошо…Ну не молодец ли он?

***

В поезде ему снова досталась верхняя плацкартная полка. Пассажиров было мало, всего несколько человек в его вагоне. Как только поезд тронулся, Кольцов заперся в туалете и достал камни. Попробовал сосчитать алмазы, но сбился после пятого десятка. Некоторые были почти в ноготь мизинца. Он уже прикидывал, к каким знакомым обратится, по институту были несколько человек, которые крутились в алмазном деле. Тум, тум, тум, подбодрял бубен.

Кольцов уже не обращал внимание на бубен. Он и не мешал, а наоборот, успокаивал. Вернувшись на место, он замотал камни в полотенце и спрятал под подушку. Потерпеть несколько дней и он дома. Вспомнилась Светка, длинноногая соседка с пятого этажа. Обычно она и не здоровалась с ним, когда пересекались на лестнице. Тум, тум,тум, ей колечко из белого золота, подсказывал бубен, она за него точно отсосет.

За окном начался дождик, оставляя длинные и косые следы на пыльном стекле. Где-то в начале вагона послышались сердитые голоса, плач и возня. Кольцов затаился на полке, укрывшись одеялом. В детстве такой прием нередко срабатывал.

Сквозь тонкую ткань прогладывали какие-то высокие фигуры. Незнакомцы стоял уже здесь, прям напротив него.

- Контроль. Покажите билет, - наконец сказал один из них, и Кольцов почувствовал прикосновение к ноге. Сквозь одеяло кожу пронзило холодом, лодыжку свело до онемения.

Кольцов достал один из камней и бросил в контролеров.

- Нате, суки, подавитесь!

Наступила пауза. Фигуры о чем-то шептались, обнюхивали камень, пофыркивая. Кольцов откуда-то знал, что смотреть на этих контролеров ни в коем случае нельзя. Случится что-то страшное и стыдное, это как обосраться при всех, только во сто крат хуже.

- Билет принят. Проезд разрешен до конечной станции.

Незнакомцы исчезли, стало легче дышать.

Тум-тум-тум… Скоро дома, успокаивал бубен.

Он стянул одеяло, взял оставшиеся камни и пошел в начало вагона, попить чая с лимоном. Но проводника не было на месте. Только звенели почерневшие подстаканники и катался по полу покрытый бахромой плесени лимон. Кольцов пошел в следующий вагон. Все купе, мимо которых он проходил, оказывались пустыми. Никого… Он шел и шел через тамбуры, переходя из вагона в вагон, и никого не видел. В некоторых тамбурах он дергал стоп-кран, но ничего не происходило. Поезд ехал в мутной пелене дождя, а за окном мелькала тайга. Тум-тум-тум, стучал бубен, когда-нибудь поезд остановится, жди.

Через несколько часов путешествия по вагонам Кольцов открыл окно и выбросил камни прочь. Но они снова оказывались у него в кармане ветровки. Проходя очередной раз через тамбур, Кольцов спиной ощутил чей-то тяжелый взгляд. Тум, тум, тум, идет главный контролер, не останавливайся и не смотри на него.

Чем быстрее он бежал, тем быстрее этот проклятый контролер настигал его. Спина взмокла от пота, ноги заплетались. В очередном вагоне Кольцов заперся в купе. С другой стороны кто-то осторожно подергал ручку.

- Занято! Отдыхаю! – крикнул Кольцов.

- Дима, это я, твой папа. Ты откроешь мне?

Тум, тум, тум, открой, сказал бубен.

Открыв дверь, Кольцов закрыл глаза. Кто-то зашел в купе и сел рядом с ним. Запахло шкурами и чем-то еловым. Потом зашуршали страницы книги, по звуку Кольцов узнал атлас минералов.

Отец посадил его на колени и начал рассказывать про полевой шпат, агат, сапфиры, про то, как копать шурф в поле для взятия образцов. Кольцов слушал, обняв отца. Ему снова было пять лет. Пахнущий дымом свитер, мать на кухне жарит котлеты, скоро ужин. А потом отец пойдет с ним во двор, учить кататься на велосипеде. Мать будет смотреть из окна, испуганно охать всякий раз, когда велосипед начнет заваливаться на бок. Конечно, камни надо отдать отцу, ведь он геолог, и знает, что с ними делать.

Отец берет камни, смотрит их на свет, улыбается и гладит его по голове.

- Откуда ты их взял, сын?

- Когда ты умер, я разбил тебе лицо и забрал эти камни в твоей будке на дереве.

- Мне они уже не нужны. Я умер. И тебе они не нужны.

- Я все сделал неправильно, отец?

- Ты все сделал как надо. Я хотел помочь. Понимаешь, ты и мать вроде как умерли в духовном смысле. С ней ничего уже не сделать, а тебя можно разбудить. Но это не просто. Мне пришлось умереть, чтобы попробовать сделать это. Ты чувствуешь, что стал другим?

Кольцов плачет и бежит жаловаться к матери. Та приживает его к себе, платье пахнет жареным маслом и чесноком.

- Он меня обижает! Говорит, ты давно умерла!

Мать смотрит на него, потом ложится в кровать и накрывается одеялом.

- Ты все правильно сделал. Взял свое, отплатил за все. Он же обманщик. Не слушай его, разбей ему харю. Ведь он бросил нас... А я тебя вырастила, не хуже прочих. Он бросил нас…

Кольцов идет к себе в комнату. Кто-то стучится в дверь, скребется в нее, дышит и сопит. Это контролеры, они уведут его в нижний мир. Он накрывается одеялом и пытается заснуть. Но не получается. Вагон качается, за окном ползет вереница испачканных мазутом цистерн. Содержимое их украдено из земли. Оно не принесет никому счастья и радости. Поезд останавливается. Кольцов знает, что ему сейчас выходить. Это конечная станция. Он приехал.