Анна Неделина №3

Шрамы

Автор:
Ричи
Шрамы
Работа №275
  • Опубликовано на Дзен

Эдгар тряхнул головой, пытаясь вымести вон последние крохи ночного наваждения, с трудом поднялся с кровати и, пошатываясь, побрёл в ванную. Седьмые сутки он толком не спал – мучили кошмары. Каждый раз Эдгар просыпался посреди ночи и долго приходил в себя. Ничто не помогало унять тяжёлое дыхание и колотившую его дрожь. Ещё день-другой в том же духе, и жуткий недосып сведёт его в могилу, или, как минимум, уложит на больничную койку. Это недопустимо, особенно сейчас, когда бизнес вышел на новый виток. Впереди десятки сделок и сложнейших переговоров. История с кошмарами вообще некстати.

А ведь всё началось после происшествия на подземной парковке «Марков текнолоджиз». Невменяемая, что набросилась на него, произвела сильное впечатление. Хорошо, что охрана среагировала профессионально – электрошокер моментально решил проблему. Нанятый мамой отряд секьюрити показал себя во всей красе. Девушка была всё ещё без сознания, когда её передали бригаде парамедиков. Все сошлись во мнении, что бедняжку накрыло осеннее обострение, и Эдгар по чистой случайности попал под раздачу. Больше он ничего о ней не слышал. Зато её крик до сих пор отчётливо звучит в голове: «Ты что, забыл себя в тринадцать?!»

Он отлично помнит себя в тринадцать, и в двенадцать, и во все другие детские годы. Куча друзей, всегда в центре внимания, красавчик, отличник, но не ботан... И вообще счастливый ребёнок, окружённый заботой любящей матери и удивительно чуткого и мудрого отца. Насколько Эдгар может судить, с памятью у него всё более чем хорошо. Он легко запоминает события и диалоги, любые цифры и данные. Помнит всё очень подробно, даже жуткую аварию в день двадцатипятилетия. В передовой клинике, куда его по блату устроил тогда ещё будущий отчим, все удивлялись. Ведь часто жертвы автокатастроф не могут с точностью восстановить картину произошедшего. Стресс и шок, в том числе, болевой, обычно стирают часть воспоминаний. Но, когда пришёл в себя, Эдгар мог чуть ли не в замедленном воспроизведении прокрутить в голове каждую секунду, рассмотреть каждый кусочек стекла, брызнувший в глаза, наблюдать, как замешательство плавно сменяется ужасом на лице виновника аварии... И как стекленеют глаза отца в момент, когда жизнь покидает его.

Странно, что в страшных снах он видит не эти события дней минувших. Было бы, по крайней мере, логично – эдакий афтершок. Ведь он всё это время тщательно скрывал от мамы чувства, стараясь быть сильным ради неё.

Ночью ему являлась совсем другая картина. Эдгар находил себя вжавшимся в угол на кухне. Его трясло, пока искажённая от слёз в его глазах женская фигура стремительно приближалась.

Боль пронзала Эдгара там, куда сыпались удары крепких кулаков. Казалось, этому не будет конца. Он никогда не угадывал, куда она ударит в следующий раз. А когда, прижимая ногой его голову к полу, женщина тянулась к кухонному столу, чтобы что-то схватить, его накрывало глухое отчаяние. Он прекращал защищаться, руки безвольно падали на пол, сил хватало только на шёпот: «Не надо, мама»...

Бред. Образ тирана и садиста не вяжется с его мамой. Она никогда не бывала с ним жестокой, наоборот, сколько он помнил, оберегала его от всего. Даже когда ему стукнуло двадцать шесть, мама бросалась на его защиту, если у них с отчимом выходили разногласия.

Надо бы обратиться к специалисту, возможно, так проявляет себя стресс.

***

– Доброе утро, господин Марков, – в дверях кабинета появился отчим. Его лицо испещрено морщинками, особенно много их в уголках глаз – если верить в то, что лицо хранит следы наиболее частых эмоций, то этот зрелый мужчина явно всю жизнь улыбался.

– Брось, Альдо, не называй меня так, – махнул рукой Эдгар.

– Помятый ты какой-то сегодня, – отчим сел в кресло сбоку от рабочего стола.

– Не спал почти, – согласился пасынок.

– Чего так?

– Хрень какая-то снилась, – Эдгар не считал нужным делиться подробностями с отчимом. Тот хорошо к нему относился, но они так и не стали близки. Слишком взрослым был Эдгар, когда мама решила выйти замуж второй раз.

– Кошмары? – на лице Альдо отразилось беспокойство. – А вдруг, это последствия аварии? Мозг – штука такая, раз стукнешь, потом проблем не оберёшься. Съезди к своему врачу.

– Хорошо-хорошо, – хотя Эдгар и сам уже пришёл к этой мысли, он не любил, когда им командовали, – ты лучше скажи, у тебя ко мне какое-то дело? Давай решим всё по-быстрому, у меня через двадцать минут встреча.

– Да, конечно. Гхм... Тут такая загвоздка... – отчим занервничал, а значит, речь пойдёт о деньгах.

– Отец, моя фирма финансирует твои исследования уже очень давно. Но мы не можем увеличить инвестиции. Сейчас я все средства направляю на развитие.

– Понимаю, сын, но нам нужно немногим больше...

– Те продукты, что вы выпускаете, не дают даже семидесяти процентов ожидаемого дохода. Когда ты уже выкинешь на рынок свою «главную разработку»? Знать бы ещё, что это.

– Как руководитель крупной компании, ты должен прекрасно понимать, что я не могу выдавать секреты, иначе идею мигом перехватят.

– Но я не могу финансировать то, не знаю, что.

– Я отлично понимаю, что ты вкладываешься в мою затею только потому, что твой отец делал это до тебя годами. Ты всегда доверял его чутью и желанию помогать проектам с высшей миссией.

– Что-то о спасении людей, я помню...

– Ты знаешь, что это не пустой звук! Мои дублёры нервных окончаний помогают твоему протезу двигаться и более того – получать обратную связь!

Эдгар провёл силиконовыми подушечками пальцев по клавиатуре и почувствовал прикосновение, чуть хуже, чем левой рукой, но всё же...

– Да, но эти импланты выпускаются уже очень давно, и, по отчётам компании, не приносят большого дохода. Руки и ноги теряют в год единицы! Медицина продвинулась настолько, что, чтобы человек остался без конечности, она должна в прямом смысле аннигилировать. Как у меня – если бы машина не вспыхнула, руку бы спасли. От моей же осталась кучка золы, покоящаяся ныне в урне в семейном склепе вместе с прахом отца... – Эдгар глубоко вдохнул и резко выдохнул, прогоняя воспоминания. – Тебе нужно всё больше и больше финансирования на проект, суть которого ты не желаешь мне раскрыть!

– Проекты, о которых я рассказывал направо и налево, мне не удавались. Считай это суеверием! – отчим потёр виски. – Мне нужно два миллиона. Это прорыв. Нужно просто стабилизировать прототип... Провести официальные эксперименты... Лицензия, сертификация...

– Я подумаю, что можно сделать, – сжалился Эдгар, – но не обещаю всю сумму здесь и сейчас. Всё-таки судьба моей компании в приоритете. Без обид?

– Спасибо! Я знал, что ты пойдёшь мне навстречу! У тебя доброе сердце! – Альдо было рванулся обнять пасынка, но осёкся и лишь протянул ладонь для рукопожатия.

«Спасибо за уважение к моему личному пространству», – мысленно поблагодарил отчима Эдгар.

К середине рабочего дня руководитель «Марков текнолоджиз» чувствовал себя развалиной и еле держался на ногах. Попросил секретаря не беспокоить его ровно час и заперся в кабинете.

– Хорошо, что купил в офис большой диван, – подумал он, засыпая, – можно вытянуться в полный рост…

***

Женщина потянулась к кухонному столу, свалила подставку с ножами на бок и вытянула из неё один, самый длинный.

Резкая боль пронзила руку, которой Эдгар едва успел закрыть лицо.

– Нора! Что ты делаешь?! – крик отца заставил маму вздрогнуть.

***

Эдгар резко сел. Рубашка насквозь промокла от пота. Его мутило.

В дверь настойчиво стучали.

– Что у вас случилось? Вы кричали в голос! – секретарь широко раскрытыми глазами уставилась на мокрого взъерошенного Эдгара, которому едва сил хватило дойти до двери, чтобы её отпереть.

– Надя, отмените все встречи на сегодня и завтра и попросите Антона подогнать автомобиль ко входу.

По дороге в Центр травматологии и нейрохирургии, он позвонил в регистратуру. Конечно, они пойдут Эдгару навстречу и примут его немедленно. Профессор Важугов на месте и готов сдвинуть своё расписание. Да, они проведут обследование как можно быстрее.

– Когда есть деньги, очень многое становится возможным, – устало произнёс Эдгар, кидая телефон на сидение.

– Знаю, вы просили поторопиться, но нам явно понадобится больше одного дня, – Важугов отложил в сторону историю болезни. – Три года назад вы перенесли беспрецедентную операцию на мозге, и хотя все показатели до сих пор были в норме, ваши кошмары могут сигнализировать об отложенных осложнениях. Мы возьмём анализы, сделаем МРТ, энцефалограмму... И Мария проведёт ещё ряд исследований. Если проблема по нашему профилю, быстро поставим вас на ноги. Кроме того, придётся обратиться к психиатру, для исключения ментальных расстройств на фоне стрессов и переутомления.

Эдгару с трудом удавалось концентрировать внимание на словах доктора. Он был согласен на всё, лишь бы ему, наконец, удалось выспаться.

Вечером его навестила мама. Она влетела в палату без стука и кинулась к кровати сына:

– Почему ты не позвонил мне? О том, что мой сын в больнице, я узнала от секретаря! – она едва коснулась его плеча. – У тебя что-нибудь болит?

Эдгар поспешил успокоить родительницу. С ним всё хорошо, просто усталость накопилась.

– Альдо сказал, что у тебя кошмары!

– Типа того... – Эдгару не улыбалось рассказывать маме, что в его снах она сущий монстр. – Забей, говорю же, мне просто нужен отдых.

– Ох, хорошо, если дело только в дефиците отдыха, – тяжело вздохнула мама и погладила Эдгара по голове. Прямо как в детстве, когда тот болел.

– Не переживай, мам. Не стоило приезжать на ночь глядя. Всё будет хорошо.

– Ах, ты всегда бережёшь других, но не себя, – снова вздохнула мама и послала ему воздушный поцелуй. – Отдыхай, сынок, не буду тебя больше мучить.

«Главное, не мучай меня больше во снах», – Эдгар ужаснулся внезапной мысли, ему стало так стыдно за неё, что он покраснел.

– Спасибо, что приехала, мам, – сказал он на прощанье.

– Тук-тук, – в дверях показалось сияющее лицо Марии, – я принесла тебе волшебную пилюлю.

– Здравствуй, рад тебя видеть, – приветливо улыбнулся Эдгар.

– А я тебя – совсем не рада! В смысле, только не здесь! – строго ответила нейрохирург.

Мария рассказала, какие обследования назначены на завтра, и поставила на стол стаканчик с одной таблеткой.

– Снотворное, довольно сильное, – пояснила она, – но только на одну ночь, чтобы ты смог отдохнуть. Больше нельзя, иначе повлияет на результаты тестов.

– Спасибо, – Эдгар был искренне благодарен за обещание сна и сразу принял таблетку.

– Оу, ясно, – улыбнулась Мария, и повернулась к выходу, – приятных снов!

***

Эдгар проспал почти всю ночь, только под утро отголоски кошмара разбудили его.

Он потёр глаза, затем принялся яростно разминать затёкшие мышцы правого плеча. Рука часто немела ночью – побочка от имплантов. Когда вернулась чувствительность к искусственной ладони, и пальцы послушно выполнили базовые движения, Эдгар с облегчением выдохнул. Хотя он всё время уговаривает себя, что пора бы уже привыкнуть, всё равно каждый раз кажется, что рука отнялась.

На часах высветилось четыре утра. Семь часов сна – щедрый подарок небес. Эдгар чувствовал себя посвежевшим и уже готов был возвращаться на работу. Вот только где бы раздобыть побольше снотворного, ладно, хоть бы один блистер.

Эдгар не пытался заснуть снова: побоялся испортить впечатление очередным кошмаром. В палате заняться было нечем, поэтому не умеющий сидеть без дела вип-пациент вышел в коридор.

В клинике стояла пронзительная тишина, каждый шаг Эдгара казался оглушительно громким. На посту было темно и безлюдно: наверное, медсёстры прикорнули в середине смены.

Длинный больничный коридор слабо освещали дежурные лампы.

Эдгар решил прогуляться до общей комнаты отдыха. Вчера он заметил там кучу журналов и удобные на вид кресла.

Он с трудом нашёл выключатель, а когда свет вспыхнул, чуть до потолка не подпрыгнул: в кресле прямо напротив двери сидел призрак.

От неожиданности Эдгар почти поверил в привидения. Но молодая женщина, вполне себе из плоти и крови, совсем не отреагировала на появление незваного гостя. Невидящим взором она смотрела сквозь него. Длинные волосы упали на лицо, но она даже не дёрнулась их поправить.

Переведя дыхание, Эдгар извинился за вторжение и хотел было уйти. Но задержал взгляд на янтарных глазах, чуть заметных сквозь пелену светло русых волос. В кресле напротив сидела девушка с подземной парковки.

Сердце Эдгара забилось в адреналиновой лихорадке. Девушка явно была не в себе, кто знает, не кинется ли на него.

Стоп. Если бы она была опасна, позволили бы ей вот так свободно гулять по ночам?

Жгучее любопытство отдалось волнительной щекоткой где-то в глубине сознания.

«Так вот, значит, куда тебя отправили», – подумал Эдгар, осторожно опускаясь на соседнее кресло.

– Извините, можно мне присесть рядом? – тихо произнёс он.

Девушка будто только заметила, что в комнате есть кто-то ещё. Она медленно перевела взгляд на пришельца.

– Эдгар, – слабо улыбнулась она.

Новая порция адреналина отправила сердце Эдгара вскачь.

– М-мы знакомы? – выдохнул он.

– Средняя сто семнадцатая, вторая парта у окна. Я не хотела казаться наивной и слабой. Но ты всегда был сильнее духом. Мне не хватило смелости... – льющиеся потоком бессвязные мысли вдруг резко оборвались.

– Не хватило смелости на что? – спросил Эдгар, не особо рассчитывая на ответ.

– Чтобы спасти тебя, – девушка улыбнулась стене, – а теперь я вижу тебя во снах, и это моё наказание.

– Вы думаете, что спите?

– Иначе как бы мы встретились? Мне ни разу не удалось подобраться к Эдгару. За три года. Или два. О чём я? Стой. Я запуталась. Нет, это всё лекарства. Сознание тугое, как паутина. Не знаю, что настоящее. Скоро всё закончится. Со мной все добры здесь. А сначала было страшно. Жалко Эдгара...

Несмотря на то, что она знает его имя, девушка явно бредит. Не было никакой сто семнадцатой и парты у окна. Он учился в престижном лицее, и соседом по парте все одиннадцать лет был очкарик Денис.

Но есть что-то притягательное в её безумстве, возможно, то, что она включила Эдгара в свой бред...

– Эй-эй, вернитесь, пожалуйста! Как вас зовут? – он дотронулся до рукава больничной пижамы, в которую куталась девушка. Она резко взглянула на него.

– Т-ты правда здесь? – она протянула дрожащую руку к его лицу, ледяные пальцы легонько провели по небритой щеке Эдгара. От этого он заметно вздрогнул: с детства не переносил прикосновений. – Он убедил меня, что ты счастлив. Я лишь вношу смуту в твою жизнь. Он не хотел, чтобы я тебя травмировала. Он утверждает, что твоё счастье – в неведении. Он предлагает и мне счастливые воспоминания.

– Кто «он»? – где-то в затылке родились мурашки и холодком скатились вниз по спине, подняв волоски на загривке. Эдгар был уверен, что знает ответ.

Девушка опустила руку, будто держать её на весу было очень тяжело. Невидящий взор полировал глухую стену.

– Вы замёрзли. Пойдёмте, провожу вас в палату.

Девушка послушно встала и неуверенно пошлёпала босыми ногами по больничному кафелю. Она зашла в палату и легла на кровать, свернувшись калачиком прямо на одеяле. Эдгар оглянулся и обнаружил на стуле тёплую кофту грубой вязки. Ту самую, в которой несчастная была в ночь нападения. Осторожно, чтобы не потревожить её сумрачный покой, он укрыл девушку и тихо вернулся к себе.

***

– Давно не спишь? – Мария протиснула в дверь кресло-каталку. – Забирайся на трон, красавчик, поехали на МРТ.

– И тебе с добрым утром. Спасибо, я пока ещё могу передвигаться самостоятельно, – буркнул Эдгар.

– Таковы правила. Садись немедленно, капризуля, – она пихнула кресло ему под ноги.

– И как ты с людьми уживаешься, – закатил глаза Эдгар и нехотя выполнил указание.

Он полчаса слушал оглушительные щелчки и постукивание, лёжа в длинной трубе томографа.

Мысли, теснясь и толкаясь, колотили по черепу изнутри, в унисон этой какофонии. Эдгар жаждал ясности, но не знал, с какого края подступиться.

Когда звуки стихли, и медсестра помогла ему выбраться, он постучал по стеклу, за которым Мария рассматривала объёмные фотографии его внутренностей.

– Я тоже хочу взглянуть, можно?

– Зачем тебе? – фыркнула нейрохирург.

– Хочу полюбоваться на свои мозги, я их никогда не видел. Интересно, как выглядит гениальность.

– Поверь, очень недурно, – хмыкнула Мария. – Но нет. Ещё разглядишь по неопытности какое-нибудь пятно и надумаешь всякого. Потом лечи твои неврозы.

– Да ладно тебе, дай глянуть, – Эдгар открыл стеклянную дверь и прошёл к монитору.

Но увидеть ничего не успел, Мария быстро свернула окошко.

– Эдгар, мать твою, прояви уважение! То, что ты платишь нам астрономические суммы, не делает тебя тут хозяином! Ты такой же пациент, как и все!

– Не такой же, и тебе это прекрасно известно, – он иронично подмигнул и покинул операторскую. Несильно пнул кресло-каталку, мешавшую в дверях, и пошёл в палату.

Через четверть часа Мария снова появилась на пороге. Она фыркнула и вкатила внутрь какой-то тяжеловесный прибор.

– Даже если я очень не хочу тебя сегодня видеть, мне придётся провести пару тестов. Важугов никому тебя не доверяет. И почему я молоко за вредность не получаю!

– Вряд ли за твою вредность полагается молоко...

– В кого ты такой невыносимый! – закатила она глаза.

Не помню, – видимо, он произнёс это слишком жёстко. Мария посерьёзнела, её движения стали резкими и деловитыми.

Она велела Эдгару пересесть на стул и стала пристраивать на его голове шапочку с какими-то датчиками и проводами.

– Мне не идут головные уборы, – грустно произнёс Эдгар.

– Заткнись, – проворчала Мария, включила прибор и сосредоточенно уткнулась в небольшой монитор.

– Если бы тебе было, что сказать... Ты бы сказала?

– Да помолчи ты хоть минуту! – взвилась Мария. – Мне нужна тишина! То, что мы полгода встречались после твоей выписки, ничего уже не значит. У нас даже близости толком не было по твоей прихоти. Так что, не считается. Я профессионал, в этом можешь не сомневаться, и сделаю свою часть работы идеально. Все вопросы ты будешь задавать лечащему врачу. Для меня ты не более, чем объект медицинского вмешательства.

Мария долго ковырялась в информации, которую ей выдавал прибор, постоянно бубнила себе под нос что-то нечленораздельное.

– Тц, не понимаю, в чём проблема. С виду всё окей, – выдала она в конце.

– Очень профессионально, – хмыкнул Эдгар.

– Я имею в виду, что в физическом плане с твоей башкой всё в порядке. Так что, увы, видимо, тебе прямая дорожка к психиатру. Завтра Важугов направит тебя к Жарскому – он у нас тут лучший из лучших.

– Жарский ведёт ту девушку, из двести девятой палаты?

Мария кинула резкий взгляд на Эдгара.

– Ты вот сейчас реально просишь меня выдать информацию о пациенте клиники?

– Нет, конечно, – пожал плечами Эдгар. – Как её зовут?

– Её зовут «Пошёл ты на», – Мария смотала все проводки и, с силой упёршись в тележку, укатила её прочь.

***

Эдгар застал медсестру на посту. Он поинтересовался, где может найти профессора Важугова.

– Его срочно вызвали к пациенту наверх, в другое отделение. Не знаю, сколько он там пробудет, – румянец на пухлых щеках девушки выдал вполне определённый интерес к персоне Эдгара.

– Я думал, он обслуживает всех пациентов, но только на этом этаже, – Эдгар изобразил искреннее любопытство.

– Не всех, а двенадцать палат – все нечётные, начиная с двести первой. Чётные ведёт другой нейрохирург. А ещё их могут вызывать для консультаций в другие отделения.

– В смысле? Даже девушка из двести девятой – тоже пациентка профессора? Я думал, она клиент психиатра... Вчера довелось с ней пересечься.

– Ой, девочка под седативными, поэтому ведёт себя немного странно. Но это необходимая часть подготовки к операции. А так-то она вполне вменяемая, – беззаботно проворковала толстушка.

– Ей нужна операция? Чем она больна?

– Простите, но я не могу с вами это обсуждать, – смутилась медсестра.

– Понял, понял, – ласково улыбнулся Эдгар, и краски на лице женщины прибавилось. Отметив нужную реакцию, Эдгар наклонился через стойку и заговорщицки продолжил: – А как её зовут-то, вы можете сказать? Я вчера поинтересовался, а она и ухом не повела.

– Ну, возможно, её имя Амелия…

– Ого, редкое… Должно быть, у неё красивая фамилия, раз родители подобрали такое имя…

– Нет, вот фамилия её к имени вообще не подходит, как по мне.

– Н-да?

– Ну, сами посудите: Юрьева.

К разочарованию Эдгара, ни имя, ни фамилия девушки ему ни о чём не говорили.

– А мне нравится. Не хуже Маркова, например. Как вам – Эдгар Марков, звучит? – промурлыкал он на бархатных полутонах.

– А что, приятно, – сладко протянула медсестра, расплываясь в мечтательной улыбке.

– Не деморализуйте мой персонал, Эдгар! – Важугов подошёл к стойке и передал медсестре папку с документами.

– Даже в мыслях не было, – Эдгар игриво дёрнул бровями, посылая ещё одну порцию недвусмысленного внимания румяной пышке. – Вообще-то, доктор, я искал вас. Не уделите мне минутку? Иначе моя гипертревожность рискует перерасти в депрессию…

Важугов пригласил его в свой кабинет, усадил на мягкий диван и поставил на журнальный столик конфетницу. Затем с ближайшей к столу полки взял самую верхнюю из стопки историю болезни, с минуту копался в компьютере, потом отодвинул мышку и приготовился слушать.

– Утром после МРТ мне показалось, Мария заметила что-то, о чём отказалась говорить. А потом целую вечность сканировала мне мозг какой-то штуковиной, и снова информации – ноль. Профессор, я понял, что только от вас смогу хоть что-то узнать. Мне нужно чётко планировать свою жизнь. У меня сотни наёмных работников, все они зависят от меня, и если что-то серьёзное…

– Стойте-стойте, ну и накрутили же вы себя, Эдгар! – Важугов рассматривал медицинские документы. – Я не замечаю патологий. Всё в пределах нормы. Мы даже и мечтать не могли о подобных результатах после такого обширного повреждения и сложного оперативного вмешательства. Завтра придут результаты остальных анализов и…

Нейрохирург прервался, он взглянул на свой смартфон.

– Извините, я оставлю вас здесь ненадолго, не могу игнорировать этот звонок, – профессор вышел из кабинета.

Как только ручка двери щёлкнула язычком, Эдгар вскочил и в два шага оказался перед полкой. Даже искать ничего не потребовалось – на верхней истории значилась нужная фамилия: Юрьева.

На первой странице, кроме основных данных о поле, возрасте и группе крови, больше ничего не было. Никаких анализов, описаний снимков. Вообще ничего, что бы говорило о диагнозе и предстоящей операции…

Эдгар озадаченно закрыл историю болезни и хотел было сесть на место, но заметил МРТ-снимок на экране монитора. Он склонился над рабочим столом, чтобы лучше разглядеть.

Среди фракталоподобных, очевидно созданных природой плавных линий различных структур тканей его, Эдгара, головы резко выделялись своей безупречной симметрией явно техногенные включения: по два слева и справа и одно, похожее на паутину, в лобной доле мозга. Экран мигнул, и по нему поплыл значок скринсейвера.

Эдгар отпрянул от стола и вернулся на диван. Он часто дышал, широко раскрывая рот, но кислорода всё равно не хватало.

Эдгар был прекрасно осведомлён, что мозг ничего не чувствует. Но теперь ему казалось, что в пяти точках внутри черепной коробки разгорается пламя. В груди болело, и сердце рвалось наружу.

Важугов на секунду растерялся, увидев пациента в таком состоянии. Он подбежал сначала к столу, мельком глянул на монитор: логотип клиники отпрыгнул от левого края экрана и поплыл дальше. Кратко выдохнув, профессор кинулся к Эдгару, и, быстро оценив состояние, позвал медсестру.

***

Эдгар с трудом разлепил глаза. Каким-то образом он оказался в палате. За окном сгущались сумерки.

– Думал, что умираю, – сказал он Марии, сидевшей на стуле около кровати. Она легонько растирала ему предплечье. Эдгар аккуратно освободился от её рук, отметив при этом, что впервые за долгое время не чувствует привычного онемения при пробуждении.

– От панических атак не умирают, – вздохнула она. – Профессор просил тебя успокоить. Ты совершенно здоров. Позавидовать можно.

– Скажи, – Эдгар адресовал Марии тяжёлый взгляд, – ты мне завидуешь?

Мария отвела глаза.

– Почему бы и нет, – она вздёрнула бровь, – здоров, как бык, неприлично богат и, полагаю, счастлив…

Точёный профиль, чётко очерченные скулы, впалые веки. Красота Марии была жёсткой, как, впрочем, и её характер – пораниться можно. Эдгар любовался её силуэтом на фоне окна. В палате становилось темно, но свет включать не хотелось.

– В голове туман, – Эдгар решил зайти издалека.

– Скоро пройдёт. Ты бился в истерике, пришлось вколоть успокоительное.

– Со мной такое впервые, – Эдгар поморщился, – ощущения не из приятных...

– Не смертельно, – Мария устало откинулась на спинку стула.

Эдгар снова почувствовал себя ребёнком перед ней. То, что она старше на два года и всегда ведёт себя, как вредная сестра, не должно было оправдывать это унизительное чувство.

– Не хотел показаться жалким, прости.

– Бывает…

Ему было жаль шести месяцев «романтических» отношений с Марией. Они могли бы продвинуться гораздо дальше, если бы всё было по правде. Но она профессионал, и ушла, как только исполнила свой долг – убедилась, что пациент полностью поправился. Наверное, все их разговоры о любимом кино, хобби, бизнесе и родителях были частью мониторинга, сложной тестовой системой…

– Маш, когда ты сегодня проверяла здесь мой мозг, что ты выяснила?

Мария устало вздохнула, мол, «ну вот, опять».

– Все ли импланты исправны?

Напряжённый взгляд глаза в глаза. Мария на секунду забыла, как дышать.

Господи, конечно, она знала! Эдгар почувствовал горечь от того, что догадки так легко подтвердились. Она же – часть исследовательской команды лаборатории, которую уже десятый год спонсировали два поколения руководителей «Марков текнолоджиз».

– Ты знаешь девушку из двести девятой палаты? Что вы собираетесь с ней сделать? Это из-за меня?

– Что? – Мария в замешательстве уставилась на Эдгара. – Она добровольный участник официального эксперимента! Причём тут ты?!

Значит, Мария ничего не знала о реальных причинах появления в клинике Амелии. Эдгар перевёл дыхание и потёр лоб. Ненастоящая рука болела, такое часто случалось в напряжённые моменты.

– А я тоже был добровольным участником? – то, что слова Эдгара резанули по живому, было очевидно. – Что будет, если убрать импланты?

Мария колебалась. Пальцы протеза Эдгара сжались вокруг тонкого запястья нейрохирурга.

– Только не руки! – отчаянно зашептала Мария. – Я позову на помощь!

– Я не сделаю тебе больно, ты же знаешь, – прорычал Эдгар. – Просто ответь, что меня ждёт, если импланты удалят?

– Ты потеряешь память… – голос Марии сорвался.

Эдгар молчал. Мария не пыталась уйти. Она тихонько всхлипывала, потирая кисть.

– Как долго мы знакомы? – Эдгар осёкся. – Как долго ты знаешь меня?

– Т-три года…

– Наши родители никогда не дружили.

– Нет…

– И мы не ездили на летние каникулы в путешествие по побережью.

– Нет…

– И я не мог влюбиться в тебя там.

– Не мог...

Эдгар наклонился и поцеловал Марию в лоб.

Когда ты полюбила меня?

– Когда пришло время расставаться… – слёзы тонкими струйками стекали по её щекам.

– Спасибо, – прошептал он, – что честна со мной. Ты не представляешь, как это важно сейчас.

– Прости, тогда я просто выполняла поручения. Важугов обещал мне место третьего нейрохирурга.

– Но ты до сих пор ассистируешь?

– Мхм… я отказалась от протекции. Но я не решилась рассказать тебе правду, на кону было буквально всё… – Мария утёрла слёзы и оправила халат, будто пытаясь вернуть себе достойный вид.

– Маша, как много ты можешь рассказать мне теперь? – Эдгар мог только догадываться, как Марию заставили молчать, но сейчас ему жизненно необходимо понять, на его ли она стороне.

Мария пожала плечами, и Эдгар расценил это как знак: можно задавать вопросы.

Да, импланты влияют на память. Они и есть память. Как такое возможно? Да, это просто невероятно, но лаборатории Альдо, с которой тесно сотрудничает Важугов, удалось научиться замещать нейронные связи новыми, заглушая прежние воспоминания. В случае с Эдгаром почти нечего было заглушать: если бы не импланты, после операции он вряд ли сохранил бы и половину воспоминаний.

– Но откуда взялись новые с участием реальных людей? Тебя, например? Разве не нужно было смоделировать каждое событие прошлого, что я «помню»? Насколько гигантским должен быть сценарий?!

– Всё гораздо проще. Не нужно было прописывать всю историю твоей жизни. Мы взяли готовые воспоминания человека из похожего на твой бэкграунда, твоего однокурсника… А нейросеть заменила действующих лиц на нужные и даже несуществующие в реальности личности… Далее имплант перекодировал это в импульсы и обманул твой мозг.

Всё, что я помню о себе – нереально?! – Эдгар стиснул зубы, холод в его душе превратился во вполне осязаемый колкий лёд.

Мария медлила с ответом, по глазам было видно, как ей жалко Эдгара.

– Донор не был таким же способным в учёбе, как ты… Мы компенсировали это: воспользовались базой данных по твоей и смежным профессиям, чтобы ты смог эффективно управлять компанией и быть успешным… А воспоминания обо мне подарил тебе мой бывший...

– И мои родители? Я помню вместо них чужих людей? – сердце Эдгара начало набирать обороты.

– У тебя была сильная позитивная связь с отцом, мы интегрировали прежние воспоминания в новые. Как отметила твоя мама, он всегда давал тебе ценные советы, поддерживал и готовил к ведению бизнеса, как своего преемника… Этот жизненный опыт необходимо было сохранить. Нам это удалось превосходно, – во влажных глазах Марии блеснул профессиональный азарт.

– А мать? С ней у меня была позитивная связь? – то, как Эдгар произнёс вопрос, испугало Марию.

– Н-не могу утверждать точно… – нейрохирург вжалась в стул, она была уверена – одно неверное слово, и Эдгар шею ей свернёт. – У меня не было доступа к сохранившимся обрывкам твоих воспоминаний. Всем руководил Важугов…

– Мария! – отрезал Эдгар.

– П-полностью! – Мария зажмурилась и из глаз снова брызнули слёзы. – Мы заменили воспоминания о твоей матери полностью!

– Хочешь совет? – в глубине сознания Эдгар понимал, что не стоит срывать зло на Марии. Тогда он был для неё совершенно чужим. Сломанный человек, которого нужно было починить. Удобный подопытный кролик для испытания прорывных технологий. Но ярость, поднимавшаяся из самого нутра, как раскалённая лава, душила Эдгара. – Шрамы! Вы должны прописывать историю каждого! Потому что люди обычно помнят, откуда они взялись!

Левая рука Эдгара взметнулась так резко, что Мария вздрогнула, будто он хотел ударить её… Когда она открыла глаза, смогла разглядеть на предплечье Эдгара тонкий длинный шрам: полученный когда-то давно порез, зашитый в больнице пятью, нет, семью стежками…

– Я всю голову сломал, пытаясь вспомнить, где так поранился, – ухмыльнулся Эдгар. – Как думаешь, зачем моей матери понадобилось стирать себя из моей памяти?

– Не знаю, Эдгар, – в голосе Марии зазвучало что-то умоляющее, что-то, что заставило его глубоко вздохнуть. – Я тут ни при чём, я всего лишь спасала человека…

– Спасательная операция затянулась для тебя на целых полгода и вышла далеко за рамки врачебного долга…

– Эдгар, что я могу сделать для тебя? – Мария хотела взять Эдгара за руку, но тот отдёрнул её.

– Прости, с прикосновениями у меня до сих пор беда, – он горько улыбнулся. – Но теперь я хотя бы знаю, почему.

– Я… – Эдгар не узнал, что хотела сказать ему Мария, потому что в дверь постучали и тут же внутрь заглянул Важугов.

***

– Вот вы где, Мария, – обрадовался он. – А я вас искал, чтобы как раз поручить проведать нашего дорогого пациента из двести третьей. Вижу, что всё в порядке.

– Да. Мария предвосхитила вашу просьбу, она врач по призванию, – улыбнулся Эдгар.

Важугов прошёл в палату. Он, конечно, заметил заплаканные глаза Марии, отчего явно насторожился.

– Профессор, честно сказать, вы прервали нас не в очень удачный момент, – Эдгар решил играть роль пациента до конца. – Мы предались не сказать чтобы приятным воспоминаниям… Вы же в курсе, что у нас с Марией были отношения? Это сложно игнорировать, даже если прошло почти три года с нашего расставания. Оказывается, время плохо лечит былые раны…

Мария кусала губы, опустив голову. Профессор будто что-то запоздало понял.

– Было ошибкой с моей стороны – позволить Марии вести вас. Я не учёл возможный конфликт интересов. Прошу простить мне мою оплошность, был слишком загружен на неделе, и ваше появление в клинике стало полной неожиданностью, – извинения Важугова звучали вполне искренне, а значит, Мария никогда не давала начальнику повода сомневаться в своей лояльности.

– Ничего страшного, я понимаю, – Эдгар посмотрел на Марию. – Маш, извини, что разворошил прошлое, я до сих пор не могу смириться с разрывом. Но я не должен был.

– Мне пора… Эдгар, профессор, – Мария кивнула обоим и вышла из кабинета.

Важугов извинился ещё раз, а затем рассказал Эдгару о природе панических атак и уверил, что волноваться не о чем, что завтра по результатам анализов они узнают, есть ли дефицит минералов и витаминов, что могло бы стать причиной бессонницы и кошмаров, а также психиатр готов его принять во второй половине рабочего дня.

Эдгар поблагодарил Важугова и быстро распрощался, сославшись на усталость.

Голова раскалывалась от вопросов, и на главный – как действовать дальше? – Эдгар пока ответа не находил. Оставаться в клинике было некомфортно и, возможно, небезопасно. Хотелось немедленно уйти. Но информации слишком мало. И, хотя не было гарантий, что завтрашний день поможет разузнать обо всём подробнее, Эдгар решил остаться. Просто ради того, чтобы не вызвать лишних подозрений.

Мария не выдаст его, она влюблена. И он воспользуется этим, как в прошлом воспользовались им.

***

Эдгар поднял правую руку и плавно разжал кисть. Еле слышно внутри зазвучали многочисленные механизмы. Проникающий сквозь жалюзи свет уличных фонарей заиграл на металлических деталях тыльной стороны, мягко скользнул по матовому карбону и утонул в бархате силиконовой накладки, имитирующей кожу ладони. На подушечки пальцев были нанесены мелкие бороздки – у этой руки тоже уникальные отпечатки. Глубокая линия жизни изгибалась дугой и уходила к запястью, обрываясь на границе силикона.

– Какую красивую судьбу вы мне нарисовали… – вздохнул Эдгар и посмотрел на часы. Пора.

Сестринский пост ожидаемо пустовал. Дверь двести девятой легонько стукнула, закрываясь за Эдгаром.

– Значит, всё-таки, не сон, – улыбнулась Амелия. Она сидела, поджав колени к груди, и казалась такой маленькой. Тогда, на парковке, Эдгар подумал, она младше лет на пять, а то и восемь. Но из медкарты выходило, что они ровесники. Невысокий рост, хрупкая фигура на грани истощения и по-детски большие глаза с длинными ресницами создавали иллюзию незрелой юности.

– Вы лучше себя чувствуете сегодня? – Эдгар прошептал первое, что в голову пришло.

– Я отказалась от таблеток, и мне пошли навстречу, – шепнула девушка и улыбнулась, – я послушная испытуемая, мне доверяют. Сегодня разум гораздо яснее, спасибо. И можно на «ты».

Она помолчала, будто любуясь Эдгаром.

– Я… отчаянно хотела тебя спасти. А оказалось, просто пыталась разрушить твою жизнь. Слишком поздно это поняла, пока он мне не объяснил… До меня всегда туго доходило. Прости, что напугала тебя.

Эдгар внимательно вслушивался в каждое слово.

– Ты имеешь в виду моего отчима?

– Конечно, он очень переживает за тебя… – Амелия обняла колени руками. – Я всегда мечтала, чтобы ты был счастлив, чтобы всё изменилось. Оказалось, всё уже давно изменилось, а я не знала этого. Им удалось всё исправить, они и себе подарили второй шанс, и ты обрёл счастье и покой. А я искренне не понимала, как ты можешь мириться с прошлым… и было обидно, что ты больше не хочешь меня знать… Эгоистично, да? Ты же просто не помнил… Им надо было раньше всё мне рассказать.

– Амелия, я и сейчас тебя не помню совсем, но я очень хочу, чтобы ты мне всё рассказала.

– Зачем? – удивилась она. – Просто живи, не думай ни о ком, пожалуйста! Я тоже хочу избавиться от всего плохого, через два дня я начну всё заново, как и ты!

– Видишь ли, я уже не могу, – улыбнулся Эдгар, – я начал кое-что вспоминать, и смириться с этим сложно.

– Но они говорят, что изменения необратимы! – взволнованный голос Амелии вспорол тишину.

– Ш-ш-ш! – Эдгар отчаянно зажестикулировал, и она прикрыла рот руками, поняв, что шуметь нельзя.

– Если Важугов поймёт, что я тебя видел, у нас будут проблемы! – Эдгар подошёл к двери и прислушался. Шаги в коридоре ему не почудились. Они стихли рядом с палатой.

– У нас тут, вообще-то, камеры везде, – зашипела Мария на дверь, – мне, между прочим, о твоих перемещениях охрана сообщила! Тебе несказанно свезло, что я на дежурстве. Важугову не доложат, наплела им, что у вас тут терапевтический перепихон.

– В палатах тоже камеры?

– Нет, – Мария хотела было идти дальше, но замешкалась. – Она из твоего прошлого?

– Похоже на то… – Эдгар почувствовал, что Мария уходит, и прошептал, – Маш!

– Что?

– Спасибо!

– Отвали.

Эдгар вернулся к напуганной Амелии под звук удаляющихся шагов.

***

– Времени немного, – он присел на край кровати.

– Что тебе рассказать? – Амелия склонила голову набок. Эдгар молчал. Амелия вздохнула.

– Мы с тобой учились в одном классе. Ты был необщительным, а меня всегда считали странной. Так что, мы были аутсайдерами, да. И почти не разговаривали. Целых шесть лет сидели за одной партой и так ничего друг о друге не узнали. Ты был недотрогой, но давал мне списывать контрольные. И часто болел. Однажды меня заставили занести тебе домой рукописи твоих стихов с пометками учителя, который вёл у нас поэтический кружок. Я их, конечно, прочитала по дороге. И сразу почувствовала, что твоя поэзия – это зов о помощи…

Ты просил бросить листы в почтовый ящик, но я достала зажигалку и пригрозила, что сожгу стихи, если ты сию же секунду мне не откроешь. Увидев тебя, я до смерти перепугалась. На тебе живого места не было. Я заплакала. И ты тоже. Мы стояли в дверях и ревели, как два идиота…

Эдгар слушал историю, и она была чужой, неприятной, непонятной.

Он был общительным. Он не писал стихов. И точно не распускал нюни перед девчонкой во сколько, в тринадцать лет?!

Но кошмар, ни на ночь не отпускающий его, вопил об альтернативной реальности, в которой, судя по шрамам, он когда-то действительно существовал.

– Моя мать?

– Обычно по лицу не била, но у каждого правила случаются исключения, – грустно подтвердила Амелия. – Я умоляла тебя всё рассказать взрослым. Но ты был сломлен и слишком напуган. Ты думал, она убьёт тебя, если узнает, что ты кому-то открылся... Я тайком бегала к тебе в гости, пока никого не было дома. Ты грезил о бизнес-колледже с общежитием, и без труда туда поступил после девятого… Пока ты учился, мы много переписывались. А потом ты поступил в универ, сообщений стало меньше, мы виделись от силы раз пятнадцать...

– А мой отец? – Эдгару было бы больно узнать, что папа из настоящего тоже предал его.

– Твой отец слишком много работал. Ты придумывал для него байки про школьные драки, и он просил твою мать разобраться с родителями «обидчиков»… Он тебя очень любил, и если выдавалась минутка, проводил её с тобой.

Эдгар перебирал в памяти моменты, связанные с отцом. Скорее всего, почти все воспоминания о нём были настоящими. Эта мысль принесла ему облегчение.

– Когда мы с тобой виделись последний раз?

– В твой день рождения, когда ты чуть не погиб. Ты позвонил мне, взволнованный, нёс какую-то тарабарщину про контракт и новую высоту, – Амелия нахмурились, – я ничегошеньки не поняла, решила приехать. Ты тогда проходил стажировку в компании отца. Я помню, как увидела тебя, сбегающим по ступенькам вслед за ним. Ты что-то ему прокричал, но он отмахнулся, видимо, не желая дальше слушать, сел в машину. А ты схватил его и изо всех сил старался вытащить из-за руля. Я даже подумала, что ты умом тронулся. А потом этот взрыв, – на лице Амелии отразилось страдание, будто она снова переживала страшный момент.

– Взрыв? – не понял Эдгар.

– Да, я никогда не забуду этот ужас! Машина полыхала. Твой отец был внутри. Но жар был такой, что и на десять метров не подойти, – Амелия захлёбывалась шёпотом, – Потом я тебя увидела – ты лежал на ступенях далеко-далеко от машины, тебе руку оторвало. И кровь. Крови было много. И из ушей даже… Все стояли как истуканы. Тётка какая-то сидела и охала на тротуаре, так к ней сразу подбежали. А к тебе только я… Жгут на руку из ремня сумки сделала… Ты был такой бледный…

Эдгар не мог поверить. Авария – в её подлинности он был уверен на все сто. Но эмоции Амелии и адреналиновый румянец на её бледных щеках не могли лгать.

Девушка осторожно подвинулась к Эдгару.

– Я не представляю, каково тебе сейчас…

Эдгар вдруг ощутил, как на его волосы легла прохладная ладонь. Он напрягся, внутри заклокотало знакомое чувство опасности и неприязни. Он не переносил прикосновений, но сопротивляться им было тяжело.

Амелия провела рукой по его голове, затем ещё раз и ещё.

– Всё будет хорошо, вот увидишь, – прошептала она.

И Эдгара швырнуло в воспоминания. Ему было плохо и больно, и мать… нет, щуплая и несуразная Амелия, сидела рядом и гладила его по голове, обещая, что всё обязательно будет хорошо. Он накрыл руку девушки своей и не грубо, без раздражения, убрал с головы.

– Завтра я заберу тебя отсюда, – сказал Эдгар, поднимаясь.

– Я подписала бумаги…

– Чихать мне на бумаги, – Эдгар открыл дверь и, не скрываясь, прошёл в свою палату.

***

Он прокручивал разговор с Амелией снова и снова, как диктофонную плёнку. Взрыв. Никто и никогда на работе не упоминал о том, как именно погиб его отец. Вспоминали про аварию, в которой пострадал Эдгар, но не про взрыв… Значит, кто-то распорядился о том, чтобы все поддерживали «официальную» версию. Чтобы что? Не травмировать нового начальника, потерявшего память о страшной трагедии?

Газеты! Или новостные порталы должны были об этом писать!

Эдгар схватил телефон и погрузился в поиски. В официальных СМИ и районных газетах не было ни одного упоминания о взрывах. Сводки происшествий тоже молчали. Эдгар стал уже сомневаться, как один из поисковых запросов выдал результат с видео на форуме, на превью которого краснела надпись: «Парню оторвало руку!»

Эдгар развернул ролик. И его сердце пропустило удар.

На видео он разглядел высокое здание «Марков текнолоджиз», затем трясущаяся картинка прыгнула на столб чёрного дыма, и метнулась на остов машины, охваченный огнём. «Ёптыть! – громко выругался оператор, – Вы глядите! Парню руку оторвало!!! Это был взрыв! Жесть, как бахнуло – стёкла повылетали! О, охренеть! Он живой?!»

В кадре Эдгар увидел себя, безжизненно бледного, кровь струйкой стекала вниз по ступеням, на которых он лежал. Амелия, сидя прямо в луже крови, трясущимися руками старалась как можно туже затянуть ремень на культе. Она в отчаянии посмотрела прямо в камеру и взмолилась: «Помогите! Вызовите скорую!!» «А, да-да, щас!» – опомнился оператор, и видео оборвалось.

У Эдгара кружилась голова. Дышать было трудно. Он едва успел добежать до ванной, где его чуть не вывернуло наизнанку. Когда тошнота спала, Эдгар добрался до кровати и рухнул навзничь.

– Слишком много информации для одного дня, – он сжал протез в кулак. Оторванная конечность дико болела.

***

Эдгар торопился в конференц зал. Ему нужна была всего одна встреча, и первый крупный контракт по его собственному проекту будет подписан. Клиент неожиданно перенёс её на день раньше, а значит, он на сутки ближе к личному успеху! Какой подарок на день рождения! Правда, из-за этого срывалась поездка с папой на сложные переговоры по закупке, но отец отнёсся с пониманием.

Мать окликнула его у лифта.

– Эдгар! Почему ты не едешь с отцом?!

«Тц! Зачем он позволяет ей работать здесь?! Сегодня она вообще не в себе», – с раздражением подумал Эдгар.

Он не нашёл в себе сил отвечать. Мать залетела с ним в лифт, и когда он нажал второй вместо первого, заверещала не своим голосом.

– Не смей! Ты должен ехать с ним! Как его сын, как преемник! Ты должен там быть! – она вытаращила глаза и принялась трясти сына, будто хотела выбить из него всю дурь.

– Планы изменились, я поеду с ним в следующий раз! – прорычал он, холодея. Жаль, что отец уехал на первом лифте. Видел бы он это…

– Следующего раза не будет! – завизжала она в истерике. – Ты должен был быть с ним!

– Ты в своём уме?!

– Я ненавижу тебя! Хочу, чтобы ты сгинул вместе со своим папашей! – безумный взгляд пронзал Эдгара насквозь. Мать неистово колотила его в грудь кулаками, царапала и рвала рубашку. А он, не обращая внимания, что есть силы жал на кнопку первого этажа.

– Папа, стой! Не уезжай!

– Эдгар! Будь серьёзнее! – отец с лёгким раздражением пытался освободиться от крепкой хватки сына. – Что за нервы? Ты прекрасно проведёшь подписание контракта без меня. Ты же мой сын! Я в тебя верю! Да перестань дурачиться, в конце-концов!

Эдгар в отчаянии закричал:

– Выслушай же меня! Просто давай вернёмся в офис! Тебе нельзя никуда ех…

Неведомая сила, окатив жаром, подняла Эдгара в воздух, все звуки пропали, боль в руке захватила его целиком и унесла прочь…

Эдгар очнулся и схватился за правую руку. Она была прохладней, чем всегда, и ничего не чувствовала. Стоп. Она была не холодней обычного, а чувствительность начала уже возвращаться. Он отпустил протез.

***

Спустя полтора часа телефонных разговоров с сонными и туго соображающими, но надёжными специалистами, которые не могли отказать крупному клиенту в ночном разговоре, он нажал на кнопку экстренного вызова. Прибежавшая медсестра выглядела отёкшей и заспанной.

Эдгар ласково улыбнулся пышке, пожаловался на сильную головную боль и попросил позвать дежурного нейрохирурга.

– Времени в обрез, – сказал он Марии, стоило ей переступить порог палаты, – ты должна решить здесь и сейчас, готова ли ты свидетельствовать в мою пользу в суде. Потому что, если да, за тобой немедленно приедет моя новая служба охраны и отвезёт в безопасное место.

– Ты знаешь, что так я потеряю всё, к чему шла?

– Зато обретёшь инвестора, готового вложиться в открытие твоей собственной клиники, – Эдгар запнулся. – Я не имел в виду подкуп, скорее компенсацию… И мой адвокат не может гарантировать, что ты не попадёшь под раздачу...

– Согласна, – Мария бросила на Эдгара решительный взгляд. – Даже если попаду под раздачу. Только учти, Жарский тут ни при чём, он в эксперименте почти не участвовал.

Эдгар одарил Марию пронзительным взглядом.

– Всё, что он сделал – отдал тебе свои воспоминания обо мне, – пояснила она.

– Мария, зачем вы это делали? Манипуляция людьми через искажение воспоминаний?

– Мы хотели победить Альцгеймер, вовремя консервировать воспоминания людей, а затем возвращать их с имплантами в больной немощный мозг… Но, видимо, в какой-то момент всё вышло из под контроля. Важугов и Альдо решили вершить судьбы. Возможно, поделились идеями с твоим отцом, потому что он резко прекратил финансирование...

– Дай угадаю, незадолго до своей гибели? А благодаря мне, они вернули дойную корову… – с досадой процедил Эдгар, – Почему они просто не убили меня на операционном столе? Мать получила бы управление в свои руки и отстёгивала бы любовнику столько, сколько он пожелает.

Мария не знала ответ...

***

Эдгар навестил мать в тюрьме лишь однажды.

Он задал ей тот же вопрос: почему она не дала ему умереть, ведь он и так должен был взорваться вместе с отцом.

Она равнодушно пожала плечами:

– Может, я испугалась? Когда тебя перевели в Центр, я поняла, что сохранив тебе жизнь, отведу от себя подозрения, ведь никакого наследства не получу: отец всё завещал сыну. Кроме того, я, скорее всего, угробила бы компанию своим невежеством. Раз уж тебе можно переписать воспоминания, то только ты управишься с громадным бизнесом отца, и мне не придётся ни о чём беспокоиться… А может, это всё Альдо. Он так уговаривал меня… Чуть не плакал... Добровольцев для эксперимента найти было бы очень сложно… Или он... тупо любил тебя. Повезло тебе, Эдгар, да? Два отца и ни одной матери…

***

Эдвард громко хлопнул дверцей и бессильно уронил голову на руль. Осторожное прикосновение Амелии вернуло его в реальность. Она погладила его по голове.

Он посмотрел в её тёплые, сияющие нежностью глаза и с улыбкой спросил:

– Всё будет хорошо?

– Угу, – улыбнулась она и мягко уткнулась ему в плечо.

– Ну что, едем к Жарскому? Ещё пара сеансов, и я смогу вспомнить наш первый поцелуй. Неужели я свалился в обморок? В спортзале, говоришь? – Эдгар чмокнул Амелию в лоб и завёл мотор.

0
14:29
703
Комментарий удален
Загрузка...
Маргарита Блинова

Достойные внимания