Красный плащ, что носил мой отец

Отец говорит - мы забыли, как их носить. Дважды в год, в день присяги и в день роспуска роты, он забирался наверх, отпирал кованый сундук с самыми ценными вещами семьи и доставал красные колпак с кисточкой и объёмный плащ с капюшоном. Мы старались в эти дни его не трогать. Отец сидел с керамической фляжкой, которую прятал в одежде, до поздней ночи на крыше и смотрел на долину, пока мать не приходила за ним.

Кисточку на колпаке он отрезал и отдал его мне вместе с плащом со словами:

- Арон, это твоя новая кожа. Помни, если испачкаешь себя бесчестием, просто так не отстираешься.

Его руки дрожали. Когда-то его собственный отец вот также отдавал свой алый плащ сыну. Далее со стены в общей комнате была снята фамильная сабля. Отец потихоньку готовил меня к службе и научил паре выпадов и блоков, «соданской защите» как он говорил. В последний раз отец держал свой бывший клинок. Теперь он мой. Начищенное накануне лезвие блестело в солнечном свете. Руны древнего заговора покрывали сталь от кончика до рукояти. В моей руке он сидел как всегда легко и удобно, отец говорит, это значит, меч признал во мне одного из Соданов. Я убрал его в простые потёртые ножны, провёл пальцем по рукояти, на крестовине было два почти стёршихся клейма – оружейника и зодиака зачаровавшего меч, и прикрепил к поясу.

Рассказы об Алых плащах были со мною всю жизнь. Ещё не покинув родную деревню, казалось, я знал о них всё. Как стирать и ремонтировать форму, чтобы она не выцвела и не расползлась по швам, как общаться с командирами и как выбиться из рядовых, как вести дозор на дороге или в городе, как следить за оружием, стряпать пищу на марше и многое другое. Отец рассказал про уставы, обязанности, привилегии Алых плащей, посетовав, что тех наверняка поубавилось. Помимо поучений отец любил вечерами рассказывать мне и брату, реже к нам присоединялись сёстры, байки про свою службу на Ведьминой дороге. Одни истории случились с ним самим, другие с сослуживцами, третьи рассказывал ещё мой дед, четвёртые ходили между Алыми плащами со времён основания, когда этими плащами прикрывали коронованных особ.

В общем, я не знал об Алых плащах ничего.

Впервые я столкнулся с ними у въезда в Неррат. Город располагался в котловине, а на серо-коричневых скалах над ним вздымался уступами грандиозный и полузаброшенный летний дворец верховного короля в окружении заросших садов.

- Нет короля, нет и садовника, - заметил старик Авидд, правившей повозкой с зерном, на которой я уехал из дома.

У городских ворот прямо на земле сидело два десятка мужчин в пыльных одеждах. Вначале я и не понял, что цвет их плащей красный. Вопреки уставу колпаки их головы не покрывали. Однако при каждом было их оружие. Они лениво переговаривались между собой, передавая друг другу бурдюк и прячась от вечернего солнца в тени изгороди. Эта картина так меня поразила, что я был готов выпрыгнуть из повозки и начать их стыдить. Но лишь поделился мыслями с Авиддом. Он отмахнулся.

Перед повозкой возник их командир. Плащ его был чист, хоть и выцвел, на голове алая офицерская шляпа с широкими полями. Заметив моё возбуждение, Авидд буркнул мне:

- Не смей ничего ему ляпнуть.

- Но ведь?..

- Иначе пойдёшь до Фахталарада пешком, понял?

Осмотр повозки лейтенант закончил быстро, пощупав пару крайних мешков с зерном.

- Порядок, - сказал офицер, протянув руку с грязными ногтями под крючковатый нос Авидда.

Старик, как ни в чём не бывало, извлёк из кармана пару монет с королём Дароном и положил на ладонь.

- А оллрадских нет? – покрутив монеты, спросил лейтенант.

- К сожалению.

- Ладно, не задерживайте проезд.

Двое рядовых отварили ворота, и мы оказались в городе. В тот же вечер Авидд нашёл для меня место в торговом обозе до столицы. Зерно он продал, а потому разжился деньгами. Видя моё озадаченное лицо за ужином в таверне, он сунул мне несколько монет.

- Бери, дуралей, пригодятся. Это накормит тебя лучше, чем сказки твоего папаши.

Мы сидели в тихом углу мужской половины зала.

- Они позорят свои плащи! Себя! Своих отцов! – зашипел я, ковыряя ложкой ужин. – Когда я доберусь до капитана в Фахталараде, то всё ему расскажу. Как вымогали у вас деньги. И как относятся к своему долгу.

- Только не упоминай меня. Сколько в болоте воду не мути чище она не станет.

- Я вас не понимаю.

- Я уважаю Амарама, он неплохой человек, трудолюбивый, он вложил в тебя то, что вложил, но ведь у тебя и своя есть голова на плечах. Посмотри по сторонам, тех Алых плащей, про которых твой отец прожужжал каждому в деревне, нет. Половину их распустили после последней войны, другая половина я не уверен даже, что какое-то жалование получает. Времена изменились, парень.

На следующий день старик Авидд, прежде чем вернуться в деревню дал мне свой последний совет.

- Доберись до столицы, поступи в служение в богатый дом и брось эти мысли, - он легонько ударил по моей заплечной сумке, где лежал аккуратно свёрнутый плащ.

Мой обоз двинулся следом. Состоял он из десятка повозок, гружённых вином и маслом. Торговцы-пустынники носили длинные одежды, их лица и кисти покрывали маленькие татуировки, говорили они на селиморском с акцентом, но я всё-таки понимал их речь. Узнав о цели моего путешествия, главный торговец рассмеялся и сказал, что давно не видел ни одного «красноплащника» в Старых песках.

- Может быть, я буду первым за долгое время, - выпалил я в ответ.

Торговец вновь рассмеялся и потом всю дорогу обращался ко мне не иначе как «господин рядовой». Потом до меня дошло, что в Старых песках нет ни городов, ни дорог, нести дозор там было негде.

Перевал шёл за перевалом, одна долина сменялась другой. На ночь мы останавливались близ деревень, примостившихся прямо на скалах, и по очереди сторожили обоз. Среди ночной мглы рыскали сверкающие глаза горных волков, приходилось брать факел, выбегать по двое из круга повозок и отгонять хищников. Пустынники перешёптывались, что так много волков развелось из-за роспуска наместником королевских егерей.

Смотря на одинокие огоньки очередной горной деревушки, мне вдруг стало так тоскливо. Что если старик Авидд прав? Будущая служба всегда была для меня как нечто само собой разумеющееся, этого хотел отец, значит, хотел и я. Она должна была быть наполнена приключениями и вознаградиться, в конце концов, почётом.

- Так и будет, - разозлившись, прошептал я.

Через два дневных перехода мы достигли Ведьминой дороги, что шла по равнине вдоль хребта Лонга-Неки к самой столице. Это была королевская дорога, а значит, её охраняли Алые плащи. Я надеялся встретить их как можно скорее, чтобы поскорее забыть то жалкое первое впечатление.

На этой шумной и широкой мощёной дороге десять лет прослужил мой отец. Обозы тянулись на запад к Фахталараду и на северо-восток в Пограничье, встречались и одиночные странники, кто на лошади, кто пешком.

У ближайшей деревни под названием Перекрестие я увидел высокий указатель с двумя десятками стрелок. Названия на селиморском и рядом строгим оллрадским письмом. У дома богомольцев нам повстречался отряд Алых плащей. Они просили милостыню.

- Господин рядовой, набирайтесь опыта, - смеялся главный пустынник.

Он бросил монету в колпак подошедшему к нему солдату и пошёл вслед за соплеменниками к богомольцам.

- Люди добрые, правоверные, не оставьте в беде обездоленных защитников Отечества, - ходил между повозками седовласый рядовой.

Его сослуживцы обхаживали стоящие рядом на площади другие обозы. Пока я высматривал их командира ко мне подошёл новый просящий. Мне очень захотелось ударить по его подобострастно согнутой шее. Я спрыгнул с повозки и молча ушёл. Сержант Алых плащей стоял около входа в дом богомольцев и обтирал толстое морщинистое лицо колпаком с кисточкой.

- Господин сержант! – громко сказал я, встав перед ним на положенные при обращении к старшему три шага. – Я еду в Фахталарад, чтобы поступить на службу в королевский военный дом, дать присягу, как мой отец и дед, с честью служить верховному королю и родине в часы мира и войны. Однако поведение ваших солдат лишено какой-либо чести!

Сержант перевёл на меня тяжёлый взгляд.

- Малыш, если бы ты уже носил этот плащ, - он дотронулся до своего лацкана, - то я бы лично занялся твоей поркой. Брысь!

Что-то у меня в голове щёлкнуло, и я расстегнул куртку, показав меч.

- Не смеши. Ты пользоваться-то им умеешь? Впрочем, неважно. Дальше ты не поедешь. Взвод! Ко мне!

Не таким я представлял себе свой первый бой. Сердце ушло в пляску, а желудок дал понять, что не прочь опустеть. Из-за повозок показались другие Алые плащи, несколько мгновений и вокруг оказалось пятнадцать человек.

- Эта сопля решила меня учить службе, - пояснил сержант. – Думаю, это его надо кое-чему научить.

- Я буду защищаться, - выдавил я. – Отец меня многому научил.

- Обнажишь клинок живым отсюда не уйдёшь, - предупредил меня пожилой рядовой, что собирал милостыню у пустынников.

- Наши отцы нас тоже кое-чему научили, по крайней мере, тех, у кого они были, - усмехнулся сержант. – Отдавай деньги и саблю.

- Деньги забирайте, её не отдам.

- Что же, новобранец, ты не первый кого мы закапаем вдоль дороги, - пожал плечами сержант. – Берите его, парни.

Пятиться было некуда. В голове крутилась лишь одна мысль: «Неужели это сойдёт им с рук?», напрочь выбив оттуда заученные с детства команды мечу.

- Господа, зачем вы обижаете будущего товарища по несчастью?

Из богомольского дома выходили пустынники. Главный торговец втиснулся между мной и сержантом.

- Юный господин с вами? – расплылся в улыбке сержант. – Прошу простить за недоразумение, господин, поймите, короной нам поручено бороться, в том числе и с нищими попрошайками.

- У вас не очень получается, - заметил пустынник. Из кошеля он достал несколько монет и вручил сержанту. Обхватив за плечи, он вывел меня из западни.

- Я вам верну, - наконец выдавил я. Вся моя одежда была мокрая от пота. – У меня есть деньги.

- Не сомневаюсь, - усмехнулся пустынник. – Не знаю что произошло, но впредь будь внимательнее, рядовой, иначе до цели доберёшься без гроша в кармане. Эти волки пожалуй голоднее тех, что ты отгонял от нас в горах.

Перекрестие вскоре осталось позади. Я свернулся калачиком в повозке и проспал остаток вечера и всю ночь, выглянув наружу у самых предместий Фахталарада.

Деревни и городки плавно перетекали друг в друга, а поля разделяли стройные каналы, наполненные водой с гор. Фахталарад не заметить было невозможно. Сначала он представлялся размытым красным пятном на горизонте. Постепенно очертания стали принимать форму горы с усечённой вершиной. Вскоре над кромкой вершины стали различимы верхушки зданий, башни и крыши домов, когда дул западный ветер до нас доносился перезвон колоколов. Вдоль дороги к красной горе тянулись арки акведука.

Чем ближе становилась цель моего пути, тем более туманным представлялось мне моё будущее. Главный пустынник уже намекнул, что готов был взять меня в качестве охранника, лишь подзадорив моё смятение. Чтобы отвлечься, я достал форму. Мать ушила плащ по мне. Я вспомнил её склонившуюся над шитьём фигуру, защемило сердце. Посмотрев, не появилось ли на плаще дырок, я убрал его обратно.

Давно потухший колоссальный вулкан, в жерле которого расположилась столица Селимории, стоял крайним в горной цепи, доминируя над раскинувшимися к северу от города бескрайними равнинами. Подножие и красно-коричневые склоны покрывала цепь дорог, соединявших одно предместье с другим. Оживление чувствовалось повсюду, торговцы даже старались не заезжать в город, заняв большую площадку внизу от Королевских ворот, там пустынники и остановились.

Предо мной стояла вся громада Фахталарада. Мимо проскакал отряд Алых плащей. Форма их была в порядке, каждый всадник на правой руке носил чёрную повязку. Неужели что-то поменялось в обмундировании? Отряд объехал обозников, повернул у стелы на краю торга и стал взбираться по широкому серпантину к воротам. Плащи были яркие и чистые. Ветер трепал кисточки колпаков и полы плащей, обнажая ножны с зачарованными мечами. Видимо, в городе служба совсем не такая как на дороге.

- Всё ещё полон решимости? – подошёл ко мне главный торговец.

- Да, - кивнул я после небольшого колебания.

- Тогда тебе наверх по склону отречения, господин рядовой, найдёшь там будущих собратьев.

- Почему отречения? – удивился я.

- Видишь камень, мальчик? – торговец указал на стелу. – Именно на этом месте старый верховный отдал нас зодиакам после года в осаде. Подумай только, я ещё помню времена, когда был закон не пускать их в Фахталарад, а колдовство разрешалось только при наложении чар на ваши сабельки.

Поблагодарив и попрощавшись с пустынниками, я поспешил за ушедшими вперёд пассажирами обоза. В груди сидело жуткое нетерпение. Место отречения Дарона Танирма я обошёл, поддавшись суеверию.

Добравшись до высоких и строгих Королевских ворот врезанных прямо в скальную породу, я отыскал лейтенанта Алых плащей. Он сидел за таможенным столом в тени полуразрушенной башенки и описывал имущество, ввозимое торговцем в город на продажу. Люди и зодиаки входили и выходили из городских ворот нескончаемым потоком, время от времени пропуская мчащихся посыльных.

Встав на положенное расстояние перед столом, я обратился к лейтенанту. Его чёрная повязка сползла к локтю.

- Что? – лейтенант поднял глаза.

- Меня зовут Арон Содан, сын Амарама и Элоты, я прибыл, чтобы поступить на службу меченосцем военного дома верховного короля.

- Ты? А, я понял, ты из рекрутов или твой отец служил в Фахталарадских ротах?

- Нет, - замялся я. – Он был в дорожной страже и его роту распустили.

Лейтенант отложил перо.

- Боюсь тебя расстроить, Арон Содан, но, кажется, дни Алых плащей сочтены. Раз ты пришёл сюда, значит, скорей всего не знаешь, что случилось?

Я покачал головой.

- Старик Дарон скончался не так давно в Оллраде, упокойте боги его душу. Он был последним нашим заступником, хоть и в изгнании, теперь, кажется, что никто не сможет остановить наш окончательный роспуск. Ты попал на поминки.

Оторопев, я стоял недвижимо, не зная, что сказать и предпринять. Этого просто не могло быть. Роты создавались и распускались, но Алые плащи в целом существовали по отцовским рассказам чуть ли не всегда.

- У меня есть рекомендация, - наконец выдавил я, сам не зная зачем.

- Хм, даже так? Ну, если ты настроен серьёзно.…Пожалуйста. Тебе нужно в кадетские казармы к капитану Каа-Шадрашу это на площади Щитов.

- Спасибо, господин лейтенант.

- Но я бы тебе рекомендовал вернуться туда, откуда ты пришёл. Если эти слухи оправдаются, то твоя служба закончится, не успев начаться.

- Я…я не могу вернуться…

- Как хочешь, - лейтенант встал и протянул мне руку.

Я протянул в ответ.

- Меч давай.

- Зачем? – удивился я.

- Наместник распорядился запечатывать любой клинок длиннее локтя. Давай его сюда.

Оглядевшись, я увидел, что заходящие в город несут в руках длинные свёртки пергамента. Отцепив ножны, я отдал их лейтенанту. Чтобы сказал отец или дед, увидев меня? Меня утешала лишь мысль, что меч в руках у Алого плаща. Подошедший рядовой завернул меч в пергамент и запечатал сургучной печатью с короной и саблями.

- И смотри, Арон, если попадёшься с сорванной печатью городской страже заплатишь не только штраф, но можешь оказаться виновным в их глазах и в любом преступлении после того как переступишь эти ворота, - сказал лейтенант, отдавая меч. – Удачи. Тебе прямо по Дворцовому проспекту, а там спросишь.

Глаза у Алых плащей стерегущих проезд были тяжёлые и мрачные, под стать каменным мордам скульптур мифических тварей над прорубленной в склоне аркой ворот. Внутри туннеля было гораздо прохладней, вдоль гладких стен мигали фонари. Всю дорогу в каменной толще мне казалось, что здесь так легко было повернуть назад, никто бы не увидел моего позора в царившей полутьме, а Алые плащи, если бы и заметили меня, точно бы не осудили. Но вот туннель вывел на круглую площадь с журчащим фонтаном. За ним начинался Дворцовый проспект.

- Что стоишь? Двигай, малой! – подтолкнул меня вооружённый человек у выхода из туннеля.

Оружие не запечатано. Тут я увидел другого одетого точно также в кольчугу и жёлто-белые цвета человека, третьего, четвёртого. Сбоку от туннеля стоял зодиак с командирским жетоном на шее, возвышаясь, как минимум на голову над каждым человеком на площади. Это была городская стража. Вот про кого говорил лейтенант.

«Что же тогда осталось от Алых плащей?», - растерянно подумал я.

Тротуары Дворцового проспекта были заполнены народом. Я упрямо шёл вперёд, вцепившись обеими руками в меч. Вдруг что-то привлекло моё внимание в бесконечной череде витрин. Подойдя поближе, я прижался к стеклу. На подставке лежало четыре зачарованных меча, один изящней другого, лезвия покрывали зазубрины, однако символы можно было разобрать, рукояти и перекрестия были инкрустированы каменьями. Мечи не простые и не дешёвые. Согласно уставам мечи принадлежат роте в случае гибели меченосца и при отсутствии у него наследника мужского пола. Продавать их кощунство. Внутри лавки северянин средних лет расстилался перед супругами-зодиаками, нахваливая своё добро. Меня охватила такая злость, что я постарался убраться поскорее, чтобы не влипнуть вновь в историю.

***

Площадь Щитов скрывалась за лабиринтом улочек у самого края жерла. Переулки были заполнены возбуждёнными мужчинами в простых одеждах, которые читали какие-то воззвания и подозрительно оглядывались при приближении стражников. Те по одному не ходили и держали руки на эфесах. Что-то назревало.

Я окончательно потерялся и вдруг вышел на узкую площадь с домами украшенными щитами. На бордовом здании кадетских казарм был приспущен красно-чёрный стяг Алых плащей. Башенки по углам здания придавали ему вид крепости.

Отворив тяжёлую дверь, я затаив дыхание, прошёл во внутренний дворик. Двое коротко стриженых парней не многим старше меня в малиновых мантиях подметали двор, размеченный на квадраты. Заметив меня, они переглянулись и ехидно улыбаясь, продолжили своё занятие.

Со скамьи у стены испуганно вскочил прилизанный молодой человек в чёрном костюме и распахнутом ярко-красном плаще, вычищавший ножичком грязь из-под ногтей. На шее у него болтался медальон с перекрещенными саблями.

- Что ты здесь стоишь? – пробубнил он.

Я бегло рассказал о цели визита.

- Рекрут? Неважно, пошли за мной, - смерив меня взглядом, молодой человек напялил на голову колпак с серебристой кисточкой старшего рядового.

По чёрной лестнице мы поднялись на богато обставленный этаж. Из-за открытых окон слышалось шуршание метлы о каменные плиты. Идя немного впереди, мой провожатый расспрашивал обо мне. Откуда? Доброволец? Кто отец? Где служил?

- Выбрал ты, конечно, времечко пойти по отцовским стопам, - усмехнулся он.

Молодой человек повернул в боковой коридор и остановился у деревянной перегородки, толкнул дверцу и позвал меня за собой в небольшую комнатку с окошком, выходящим в коридор. Комнату разделяла не запертая металлическая решётка, за которой расположилось три шкафа с вертикальными стойками.

- Оставляй свой свёрточек здесь, - сказал старший рядовой, развалившись на стуле. Он стал дотошно осматривать в зеркальце своё чисто выбритое лицо и поправлять воротник плаща. – Запомни, пока я дежурный без моего разрешения сюда не входи.

Я прошёл за решётку и поставил меч в нишу. Чувство, что я проваливаюсь на дно болота не оставлявшее меня с того момента, как я переступил порог кадетской казармы, достигло своего пика.

Пространство между оружейной и кабинетом капитана Каа-Шадраша занимал длинный ряд больших и малых портретов в золочёных рамах.

- Начальство, - весело подмигнул старший рядовой.

С потемневших холстов смотрели шефы меченосцев военного дома верховного короля, статные мужчины, а иногда и женщины в шикарной церемониальной броне – обычно это был наследник престола либо сам король. Рядом с каждым портретом шефа висел портретик поменьше, как пояснил дежурный, это были консорты, капитаны над всеми капитанами.

- Это консорт Канза, - он ткнул в последний малый портрет со сморщенным толстым господином с длинным носом. – Если он заявится в казармы, то такому как ты лучше сразу спрятаться и не попадаться ему на глаза. Этот любит воспитывать кадетов розгами.

- За что? – удивился я, да и что значит «такому как ты»?

- Найдём, не дрейфь.

У двери капитана дежурный ещё раз оправил свой плащ, постучал и вошёл, велев мне ждать. Пока я решил не рассказывать капитану про Алых плащей Неррата и Перекрестия.

- Входи! – послышалось из-за двери. Грубый и громкий голос.

Взяв волю в кулак, я дёрнул ручку.

- Господин капитан, разрешите обратиться!?

- Потише, парень, - спокойно ответил капитан. – Я тебя слышу.

Каа-Шадраш стоял у портьеры и курил длинную сигарету через мундштук, выдыхая дым в открытое окно. С улицы доносились далёкие нечленораздельные крики. Его кабинет был вполне уютным, львиное пространство занимали большой стол с зелёным сукном и широкая тахта. Дежурный стоял у стены с деланно деловым лицом.

Представившись по форме, я стал рассказывать, зачем прибыл.

- Давай свою рекомендацию, - прервал меня капитан.

Старший рядовой подскочил ко мне, схватил бумагу и положил её на стол командиру. Докурив сигарету, Каа-Шадраш облокотился о спинку резного стула, его чёрные глаза пробежались по бумаге составленной отцом и старшинами деревни.

- Понятно, - кивнул он. – Ну, смотри, Арон, я не против. Тебе жить есть где?

- Нет, господин капитан.

- Тогда в казарме. Кадетов у нас пока не много, так что сам понимаешь, ты здесь живёшь, поэтому порядок должен быть на первом месте. Так. Потом уставы. Учи, зубри, но некоторые главы ты знать должен и обязан.

- Да, я знаю, - машинально сказал я.

- Что ты знаешь? Помолчи, отвечай, только когда спрашивают, - продолжил тем же фамильярным тоном капитан Каа-Шадраш. – Возьмёшь у дежурного, старшего рядового Офудуна, книги, там всё отмечено. Что ещё? Распорядок. Соблюдать неукоснительно. Понимаешь? Что киваешь?

- Да, господин капитан. Понял.

- Ладно, Офудун, детали разъяснишь, всё покажешь, найди занятие, вечером доклад. Свободны.

И всё? Я теперь в Алых плащах? Или капитану настолько всё равно раз роспуск маячит не за горами? Офудун провёл меня в конец коридора, где стояла сотня голых кроватей. Я подметил, как изменился голос дежурного. Если до встречи с капитаном он был вполне доброжелательным, то теперь в нём появились повелительные нотки.

- Корона будет оплачивать здесь твоё содержание, однако тебе нужно сдать средства на кадетскую мантию, обувь и так далее. Командир за внешний вид спрашивает очень строго, иначе с чистки выгребных ям не слезешь, я тебе обещаю. Здесь бывает и консорт и всякие высоколобые проверяющие наместничества и другие капитаны, так что не подставляй себя и меня. В первую очередь меня, - угрожающе выделил Офудун. - Что ещё? Да, порядок…

Пока он перечислял все составляющие порядка в казарме, суммы, что требовалось заплатить за кадетскую одежду и различные принадлежности - нужно было слать весточку домой - особенности ритуала присяги, я стал забывать с чего он начал. Неужели это и есть те хвалёные отцовские приключения? К чему это, если Алым плащам, возможно, осталось совсем ничего?

- Так чем бы тебя занять…

- Мне бы помыться с дороги, - сказал я.

- Не перебивай. Тебе же командир сказал. Разве я тебя спрашивал? Нет, правильно. Запомни, кадет Содан, до присяги вы, кадеты, в Алых плащах ниже рядового. Помоешься после ужина, заодно тебя приоденем на первое время и обреем.

- Ох.

- Нас мало, поэтому, поздравляю с первым назначением. Ты назначаешься на должность полотёра. Видишь эти пятна от крайней кровати до оружейной комнаты?

- Да…господин старший рядовой.

- Больше я их видеть не хочу, - подмигнул дежурный, протягивая мне щётку и ведро, непонятно как появившиеся у него в руках.

Набрав воды в рукомойнике, я приступил к работе. Офудун расхаживал тут же, продолжая придумывать мне занятия, видимо, на год вперёд.

- Пока нет лейтенантов, мы можем попробовать очистить их пепельницы, - с энтузиазмом продолжал дежурный. – Пепельницы очень важны.

«А занятия фехтованием, дозоры, караулы, служба?», - чуть не вырвалось у меня.

- Дежурный! – позвал капитан.

Офудун рванул к командиру, я перестал тереть и задержал взгляд на портретах. Консорт Канза, его многим более грозный предшественник Эрзо Бел, восседающий на лошади на фоне цветущей степи ещё во всём своём парадном великолепии король Дарон. Странно было думать, что эти важные господа, когда-нибудь занимались тем, чем предстоит мне здесь заниматься неизвестно сколь долго. И главное ради чего? Недаром казарма стояла почти пустой. Застелена была едва ли десятая часть из более сотни кроватей. Все знали, что Алые плащи загибаются, и только я деревенский дурачок купился на сказки об их славном прошлом!

Сзади послышался топот сапог, и у перегородки показалось три офицера с болтающимися за спинами шляпами.

- Где опять этот бездельник? – заглянул в окно оружейной комнаты самый высокий их них, ростом с капитана Каа-Шадраша, который мне сначала показался практически ровней зодиаку. – Эй, парень!

- Кадет Содан! – вскочил я, повторяя инструкцию Офудуна «представляться и бояться».

- Кто? – удивился полный краснощёкий лейтенант. Он подцепил шпингалет и открыл дверцу.

- У домика Канза странные движения, помните? – обратился к остальным светловолосый лейтенант, чертами лица, более походящий на северянина, чем на селиморца. – Как бы ни проверка.

- Тогда этому дежурному нужно здесь появиться немедленно, - подытожил высокий офицер с колючими глазами.

- Он у капитана, - сказал я.

Лейтенанты бросили на меня осторожный взгляд. Сдав свои свёртки с мечами, они прошествовали в капитанский кабинет. Через мгновение под их дружный хохот в коридор вышел криво улыбающийся дежурный.

- Работай дальше, - бросил он мне, направившись в оружейную.

Дежурного вызывали в кабинет ещё несколько раз – принести воды, вина и наконец, чего-нибудь с кухни. На кухню бегал я, едва найдя её в полуподвале. Двери Офудун плотно не закрывал, поэтому, когда я дотёр пол до уровня кабинета, то кое-что услышал. А разговоры там шли интересные: «Сомнений никаких, Танирмы там пригрелись и обратно не вернуться», «Тогда кто…? Только не он», «Нужно действовать, а не болтать. Посмотрите, что творится на улицах», «Согласен. Либо сейчас, либо уже никогда», «Люди недовольны. Пока вас не было, наместник запретил траур», - я узнал Каа-Шадраша.

Дальше офицеры стали шептаться так тихо, что разобрать что-либо я уже не смог. Потом и вовсе дверь захлопнулась. А я всё тёр и тёр дальше.

- Кадет Содан! – крикнул дежурный. – Вынеси мусор, будь добр!

С мусорным ведром в обнимку я вышел в пустой внутренний двор. Прямо над кадетскими казармами возвышался край кратера. Вечер практически наступил, хотя жара спала не намного. Я вспомнил родную деревню, взгромоздившуюся на крутой скале, наш дом, украшенный мозаикой и изразцами и практически зависший над пропастью, вечную возню сестёр и игры с младшим братом, родителей, поднимавшихся по ступенькам в деревню после работы в поле.

Я бы смог объясниться с отцом, я уверен, он бы понял!

«Ты был прав», - сказал бы я, протягивая ему плащ и колпак. – «Мы разучились их носить. А скоро носить их станет вообще некому».

На лестнице я столкнулся с лейтенантами со свёртками в руках. Они очень спешили.

- Посторонись, - отпихнул меня к стене тот, что бы с колючим взглядом.

В казарме царил гнев Каа-Шадраша. Капитан делал большие шаги и методично заглядывал во все углы.

- Грязь, пыль, паутина, вонь, - бесстрастно перечислял он. – Так, а этого чего не переодели в человеческий вид? Так и будет оборванцем до присяги?

- Ищем в старых запасах, господин капитан, - оправдался старший рядовой.

- Не найдёшь до ужина, он наденет твою форму, - отрезал капитан.

Экзекуция продолжалась не долго. Поймав в дальнем углу казармы двух прохлаждающихся кадетов, капитан отослал их чистить печные трубы и, успокоился, наказав Офудуну заняться мною. Выслушав очередную оду порядку и угрозу остаться без ужина, я вернулся на старое назначение на полу.

В какой-то момент я понял, что остался в казарме один. Капитан закутался в свой багряный плащ и сказал, что отравился на встречу куда-то в центр Фахталарада, дежурный после этого пошёл проведать трубочистов и тоже пропал. Отложив щётку, я поднялся на ноги, краем рубахи вытер лицо и руки. Наверное, я всё решил, когда ещё выходил во двор выбрасывать объедки Офудуна. Надев куртку и закинув на плечи походный мешок, я дёрнул дверь капитанского кабинета. Заперто. Ничего. Пусть рекомендация остаётся здесь, она мне больше не понадобится. Оружейная комната тоже оказалась заперта, однако я легко пролез в окошко, забрал одиноко стоящую саблю и выбрался обратно. Вокруг всё ещё царила тишина.

«Может быть, это и вправду судьба», - приободрился я.

Закрыв дверцу перегородки, я осторожно спустился вниз. На первом этаже легко можно было нарваться на повара либо поварёнка из числа кадетов. Пусто. Подождав пока из двора уйдёт один из наказанных кадетов, весь перепачканный в зале, я проскользнул к двери, отодвинул задвижку, тихонько открыл дверь и также прикрыл.

Алые плащи сторожили только восточные Королевские ворота. Сторонясь больших скоплений людей и стражников, я покинул город через ближайшие Северные ворота. Солнце почти село, когда я вышел из туннеля и увидел наступающую с востока на равнину ночь.

- Получилось, - выдохнул я и заплакал.

***

Обогнув Фахталарадскую гору, я вышел окольными путями вновь на Ведьмину дорогу. Уже стемнело, предместья опустели. Я сильно сомневался, что капитан Каа-Шадраш пошлёт за мной погоню, сейчас я слишком мелок и неинтересен для них. Заприметив около гряды скалистых холмов немного в отдалении от дороги шумный постоялый двор, я направился туда. Зал был битком. Торговцы, странники, крестьяне, в отдельно обустроенном углу сидели три зодиака в атласных одеждах в окружении серолицых охранников. Заказав у хозяйки в промасленном фартуке ужин, я устроился вдали от шумных компаний. Было приятно освободить плечи от мешка с торчащим из него всё ещё завёрнутым в пергамент мечом и набить брюхо.

Не успел я проживать и половину мясной подошвы, как внутрь зашли двое из тех трёх лейтенантов, что я видел в казарме. Не может быть! Я тут же накинул на голову капюшон и уткнулся в тарелку, посматривая на них краем глаза. Высокий лейтенант осмотрел зал своим колючим взглядом и кивнул краснощёкому. Прошествовав к кухне, они стали расспрашивать хозяйку, которая на моё счастье только и делала, что пожимала плечами.

- Господа! Люди! Прошу вашего внимания! – вышел в центр зала высокий лейтенант и снял шляпу. – Меня зовут Дарон Амас, я лейтенант королевских меченосцев, мы разыскиваем дезертира – юный горец, лет пятнадцати, волосы чёрные, одет скорей всего в длинную серую куртку…

- Что это за тряпка у тебя на руке? – неожиданно прервал лейтенанта поднявшийся на ноги охранник зодиаков. Одет он был просто, но вооружён лучше обоих лейтенантов вместе взятых – длинный меч за спиной, на поясе ещё один короткий и кривой кинжал, из голенища сапога торчал нож. Его небритые с выцветшими глазами товарищи были ему под стать.

- Господин, сядьте, не мешайте, - сказал второй лейтенант. Его лицо стало походить на собственный плащ.

- Я спросил у вас, ребята, что это за тряпка? – охранник ткнул вилкой в чёрные повязки. – По кому траур блюдёте? По королю? У вас, вроде, как есть король, если я что не путаю.

- Очень не осмотрительно говорить селиморцу, кого ему считать королём, - ответил Амас, положив руку на эфес.

- Боюсь, боюсь, - поднял руки охранник.

Самый толстый и богато одетый зодиак, как ни в чём не бывало, пил вино и довольно улыбался.

- Прошу, господина зодиака, приструнить свою шавку! – придвинулся ближе лейтенант Амас.

Охранники возмущённо закричали, а возбудитель спокойствия подскочил к Амасу и, размахнувшись, ударил по лицу. Не успел лейтенант упасть, как охранник стал стаскивать повязку. Блеснул клинок второго лейтенанта, зал наполнился криками. Прихватив свои вещи, я бросился наружу через чёрный ход.

Остановился я только в окружении деревьев. Чуть не попался! Сердце бешено колотилось. Отдышавшись, я пошёл в сторону вырисовывающихся за силуэтами деревьев холмов. Если двигаться вдоль них, то выйду рано или поздно на дорогу. Вот только в какую сторону идти?

Сзади что-то скрипнуло. Обернувшись, я увидел два жёлтых глаза плавающих во тьме. Боги милосердные. Волки. Из чащи показалось ещё три пары голодных глаз. Волчьи лапы мягко ступали по лесной подстилке. Рванув пергамент, я выставил перед собой меч. Остриё блеснуло в лунном свете.

- Посмотрим, кто кого, - сказал я пересохшими губами.

Что-то было не так. Руке было неудобно. К тому же клинок как будто прибавил в весе. Волки неторопливо подступали.

«Соберись!» - сказал я сам себе и представил, как молния ударяет в одинокое дерево. – «Громобой!»

Команда не сработала.

- Громобой! – повторил я вслух.

Ничего. Продолжая пятиться, я всмотрелся в свой зачарованный меч и понял, что это совсем не мой зачарованный меч. Лезвие изящно искривлялось, искусно сделанная рукоять богато украшена, вместо смазанного клейма на крестовине стоял выложенный блестящими каменьями символ Алых плащей – перекрещенные сабли и корона.

Стая окружала, прижимая меня к журчащему ручью. Попробовал другие команды, меч не слушался. Что остаётся, принять бой и зарубить всю стаю?

Резко повернувшись, я разбежался и перепрыгнул через ручей. Пошатнулся, но на ногах устоял. Мгновение и я припустился вдоль ручья. Волки взвыли и зашлёпали лапами по воде. Ветки хлестали по лицу, царапали руки и постоянно норовили меня затормозить, цепляясь за мешок или одежду. Мне казалось, что я слышу волчье сопение прямо за спиной, когда выбежал из леса. Наверное, сущим оборванцем. Впереди громоздились друг на друга скалы. Не знаю, откуда у меня были силы. Практически в последний момент, я подтянул ноги, и сзади щёлкнули зубы и заскоблили когти о камень. По отвесной щербатой стене я взобрался на уровень третьего или четвёртого этажа. Внизу кружила голодная стая. На всякий случай забрался выше, лёг на уступе и уставился в звёздное небо, не веря, что остался жив.

Изнеможение взяло своё, я провалился в тягучий сон, не смотря на пронизывающий холод. Я видел дворец, огромный зал, заполненный знатью. Вот они поднимают склонённые головы и аплодируют. Молодой принц в пышном великолепии королевских регалий, среди которых мой новый меч, произносит речь. И вот его тело предают огню в тёмном склепе. Достают меч из горы пепла, старец вручает его на протянутых руках молодой женщине. Женщина седеет, морщины удлиняются, она смотрит в дворцовых покоях на меч в драгоценном ларце. Юноша с мечом в руках сопровождает эту женщину на приёмах, а потом в одиночестве уже давно став мужчиной скачет окровавленным через вечернюю равнину к огням Фахталарада. Вот чьи-то руки в перстнях ощупывают лезвие, трогают золотую рукоять. Пальцы длинные, не человеческие, подумал я. Сокрушённый мужчина расстёгивает трясущимися пальцами драгоценный пояс и ножны падают на каменный пол. Тот же мужчина весь в броне со свитой смотрит с городской стены на вражеское войско, далеко внизу разбившее лагерь у подножия горы. Череда лиц сменяется над его старым измождённым телом на кровати. Меч лежит тут же рядом. Люди, северяне и селиморцы, и зодиаки смотрят на мертвеца.

Я проснулся от того, что мне было очень жарко. На востоке вставало солнце, осветив видневшийся мне с уступа северный склон вулкана. Всем телом я прижимался к ножнам этого странного клинка. Рукоять обжигающе горячая.

В оружейной был только один свёрток. Или не один? Я не помнил. Кто-то из лейтенантов перепутал и забрал мой меч или я забрал не свой? Как же я вернусь домой без отцовского меча?

Посмотрев вниз, я ужаснулся, как мне удалось ночью взобраться по такому крутому склону. Спуститься здесь было нельзя. Налюбовавшись мечом, я полез вверх, вершина была близко. По другую сторону гряды оказалась деревушка, примыкавшая к придорожному колодцу. Здесь спуск был более пологим, однако мне пришлось попотеть, прежде чем достигнуть подножия. Выбравшись из сухого кустарника, я вышел к обочине.

В деревне происходил какой-то переполох. Отряд Алых плащей, не меньше пятидесяти человек, так неожиданно выскочил из деревни неровным строем, что я едва успел пригнуться за придорожную каменную изгородь. Сержанты дали команду и рядовые рассыпались вокруг колодца. Две офицерские широкополые шляпы соскочили с лошадей с красными попонами и скрылись в богомольском доме. Деревенские жители с опаской и интересом выглядывали из окон и приоткрытых дверей.

- Выставить дозор! – выкрикнул сержант, возвышавшийся над рядовыми, словно одинокая скала над равниной.

«Нельзя, чтобы меня нашли в оборванной одежде и с этим роскошным мечом в ножнах», - подумал я, доставая из мешка плащ.

Пробежав вдоль изгороди, так чтобы не попасться сержантам на глаза сразу, я вышел на дорогу с самым невинным видом, сделав вид, что уходил справлять нужду. Рядовые стояли кучками, поэтому моё появление не вызвало никакой реакции, кроме равнодушных взглядов. По разговорам и неловкой манере держать себя я понял, что всё это новобранцы.

- Сказал ей, что запишусь, значит, запишусь, пусть хоть трижды проклинает, - ковыряясь в зубах, сказал один из рядовых.

Откуда их столько?

- Стройся!

Сержанты с раскачивающими серебряно-золотистыми кисточками на колпаках стали собирать отряд в подобие строя. Увильнуть было никак, поэтому я попытался устроиться в последних шеренгах. Началась перекличка. Главное, чтобы все откликнулись, лишнего никто не заметит.

«Может быть, это мой второй шанс?», - подумал я. – «Только не с этим мечом! Если его увидят, то точно лишусь руки как воришка».

Мне показалось, что в ответ на мои мысли меч завибрировал.

Со стороны Фахталарада прискакала лошадь, подняв облако пыли. В седле был лейтенант Дарон Амас с подбитым глазом.

- Когда же вы отстанете, - прошептал я.

Два других офицера, вышедших из дома богомольцев, были лейтенантами кадетской роты. Вот так повезло. Амас высоко задрав подбородок, читал речь.

- Мне конец, - вырвалось у меня.

- Походу, нам всем, - покосился на меня мальчик младше меня в плаще сильно не по размеру.

Я прислушался, о чём говорил лейтенант, точнее заканчивал.

- Пресекать и бороться с разбоем вменяется нам уставом. Это наша священная обязанность, товарищи меченосцы! Как я уже говорил, времена терпения кончились, поэтому мы пойдём в «Колдовской приют» и арестуем преступников, что посмели порочить этот плащ!

Солдаты промолчали. Сержанты повернули строй и полсотни красных колпаков направились лёгким бегом к постоялому двору, из которого мне, как казалось, удалось сбежать.

- Плащи у нас красные, чтобы кровь врагов Селимории не портила внешний вид, - на марше приободрил отряд рослый сержант.

К «Колдовскому приюту» вели несколько подъездов. Два от Ведьминой дороги и один через лес, который минувшей ночью я попросту не заметил. Около въезда в огороженный двор дежурило двое крепких мужчин. Они переговорили с подъехавшим к ним толстощёким лейтенантом.

- Они ещё там, - с трудом открывая разбитые губы, произнёс он, вернувшись к остальным офицерам.

- Окружаем, они портки промочат, когда увидят, что не убежать, - Дарон Амас повернулся к сержанту-великану.

- А зодиаки? – спросил сержант.

- Все маги зодиаки, но не все зодиаки маги. Будут мешать, поплатятся за все грехи Оллрада.

Сержант лишь пожал плечами.

Ворвавшись во двор, мы распугали игравших там маленьких детей хозяйки «Колдовского приюта» и стайку кур.

- Сабли наголо! – приказал светловолосый лейтенант.

Оголив лезвие, я тут же его прикрыл плащом. Рукоять приятно согревала ладонь. Амас пнул дверь и первым зашёл внутрь. Два других лейтенанта вошли через кухню и с чёрного хода. Следом потянулись мы.

- Пожалуйста. Зачем…именно здесь?! – причитала хозяйка, теребя лямки своего фартука.

- Вы арестованы! – громко произнёс лейтенант Амас.

Зал был почти пустой. Посетители постепенно удалялись, просачиваясь наружу. Охранники зодиаков сидели за стойкой и с вызовом смотрели на пришедших их арестовать. Тот, что накануне ударил Амаса, смачно сплюнул ему под ноги.

- Опять эти лунатики, - произнёс жирный зодиак. Он в сопровождении двух соплеменников спускался со второго этажа, где располагались номера.

Амас ткнул в сторону зодиака своим зачарованным мечом.

- Последите за языком, господин зодиак, помните, что вы гость в этой стране, а иначе мне придётся арестовать и вас.

Хозяйка попыталась ещё раз вмешаться, но один из охранников ударил её в живот и пинком выпроводил прочь.

- Не смей так разговаривать с господином Васкаром! – вскричал охранник, выхватил меч и ударил по сабле Амаса.

Капли жидкого пламени брызнули на пол от места удара. Меч охранника треснул и надломился. Амас рассмеялся и хотел было ударить кулаком по небритой роже, но внезапно его отшвырнуло в дальний угол залы. Господин Васкар оказался магом.

- В атаку! – закричали оставшиеся лейтенанты.

- Вспомните команды! – напутствовали сержанты, первыми бросившись к лестнице с зодиаками.

Закипел бой. Трое зодиаков и их пятеро охранников против пятидесяти рекрутов. Кому-то из рядовых удалось оживить свои зачарованные мечи, воздух стал вязким и тягучим из-за обилия заклинаний. Атакующая волна понесла меня вперёд. Перепрыгивая со стола на стол, я оказался почти в самом пекле около стойки, где охранники держали оборону. Между поваленных лавок уже лежали окровавленные тела. Вдруг я почувствовал, как мимо моего уха пронеслось небольшое раскалённое солнце. Взрыв уничтожил входную дверь, лейтенанта-северянина и вливающихся в здание новобранцев.

«Громобой! Огнеборец!», - перебирал я в голове команды.

Пожар охватил правую половину зала. Зодиак выделывал руками фигуры и пускал одну молнию за другой. Сержанту-великану удалось зарубить ближнего охранника и оказаться у лестницы. В следующее мгновение он закричал от дикой боли и упал на ступеньки грудой горящих останков.

Этот предсмертный вопль остался у меня в голове. В этот момент я по-настоящему испугался смерти. Лезвие моего меча вдруг вспыхнуло ярким белым пламенем.

Стол опрокинулся, я полетел на пол, взмахнув мечом. Столб огня ударил в крышу, вспорол черепицу и разрубил перекрытия. Целые куски кровли упали на сражавшихся. Вскочив на ноги, я побежал в самую гущу, представляя в голове молнию, ударяющую в одинокое дерево. Не успел я произнести про себя команду, как из кончика лезвия вылетели молнии.

- Плащи, в сторону! – приказал лейтенант Амас, внезапно выросший рядом со мной.

Новобранцы отпрянули, и я опустил искрящийся меч на стойку, которая тут же разлетелась в щепки. Ошарашенные охранники стали отступать в кухню прикрываясь утварью.

Позади вновь прогремел взрыв. Лицевая часть здания рухнула. Зодиаки повернулись в мою сторону. Магия творилась быстро. Толстые пальцы зодиака сложились домиком, выпустив волну фиолетового света. Выставив меч перед собой, остриём вниз, как учил отец, я применил блок «соданской защиты» - представил стену между собой и противником. Заклинание ударилось в прозрачную преграду и отскочило обратно к невероятному удивлению мага. Заклинание разрушило лестницу и разнесло остатки крыши и стену в левой половине зала. Стоящий теперь на честном слове второй этаж просел, нависнув над головами. Оставшиеся в живых охранники дали дёру.

Я переглянулся с Дароном Амасом, тот ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу.

Остатки лестницы зашевелились, из-под обломков вылезло два выживших зодиака.

- Сдавайтесь! – прихрамывая, поспешил к ним толстощёкий лейтенант.

Видимо, он где-то обронил меч, так как его руки были пусты, поэтому ничто не могло спасти ему жизнь. Заклинание вспороло его горло. Хрипя, лейтенант отшатнулся, потерял равновесие и упал.

Невидимые нити опутали крайних к зодиакам Алых плащей и выкинули прочь из руин постоялого двора. Не меньше пяти новобранцев побросали мечи и полезли через обломки. Амас оттолкнул меня, примерился и бросил свой клинок, испускающий красное свечение, в одного из зодиаков. Фигура в голубом атласе дёрнулась, подняла длинные руки и медленно опустилась вниз с торчащей из груди рукоятью.

Сгусток молний ударил лейтенанту прямо в грудь, перекинулся на одежду, захватив всё тело. Новобранцы бросились кто куда, видя, что их последний оставшийся командир жарится заживо. Но несколько рядовых всё же бросились на третьего зодиака. Я подбежал к трясущемуся и дымящемуся Дарону Амасу и рубанул по канату из молний. Лезвие стало вбирать заклинание в себя. Рукоять завибрировала. Тут зодиак отвлёкся, чтобы отшвырнуть окруживших его рядовых. Заклинание медленно тухло, пуская искорки в воздух.

Маг повернулся ко мне, выставив вперёд руку с растопыренными пальцами. Я выставил перед собой меч и побежал на него с диким криком отчаяния. Молнии вновь ожили, ударяя в окружающие предметы. Зодиак удивлённо уставился на собственное заклинание, которое попало в служение мечу. Все его атаки парировались, заклятия просто отскакивали в сторону. Несколько из них попало в подпорки, на которых держались остатки второго этажа. Комнаты для гостей с грохотом рухнулись вниз. Я чудом увернулся. Не раздавило, но обломками завалило.

Двинулся. Кажется, получается. Не выпуская меч, я с трудом выполз из-под груды того, что ещё недавно было мебелью и перекрытиями между номерами. Зодиаку повезло меньше. Второй этаж придавил ему ноги. Беспомощно упираясь, он тужился выбраться из западни. Тяжело дыша и волоча лезвие за собой, я подошёл к нему. Его жёлтые глаза посмотрели на меня. В голове не было ни одной мысли, один удар и зодиак затих навсегда.

Амас ещё был жив. Кожа его была чёрная, плащ обуглился.

- Содан, - тихо произнёс он. Белки глаз жутко выделялись на обгоревшем лице.

- Я не хотел его брать, господин лейтенант, я верну его, обещаю. Я вернусь в Фахталарад и…

- Нет, нет, - простонал лейтенант и попытался поднять руку, - нельзя, слишком опасно, мосты сожжены, а буря вот-вот грянет…. Слушай, ты должен добраться до Алой дороги – знаешь, где это? – а по ней через горы до крепости М’роднас, нашей твердыни.

Лейтенант всё же приподнял руку. На указательном пальце сидел перстень-печать.

- Возьми, скажешь, что это я тебе поручил.

Трясущимися руками я стянул перстень.

- Хотел бы я найти другой выход, но делать нечего…. Содан, я читал твою рекомендацию. Я знаю, тебе не безразличен этот плащ, - он ткнул меня в грудь. – Пообещай, что сделаешь это, поклянись, умирающему.

Я растерянно кивнул и произнёс клятву ломающимся голосом, сам не веря, что говорю это.

- Но я не понимаю, что в нём такого важного?

- Он ещё спрашивает. Это меч шефа меченосцев, королевский меч, мальчик. И он должен быть у истинного короля селиморцев, если всё получится, то вы получите его и коронуете в М’роднасе.

Теперь я вспомнил, где видел лица из последнего сна. Они смотрели на меня с королевских портретов накануне в кадетской казарме. Значит, это всё была правда.

- Принеси вина. Там. В бурдюке на лошади. Посмотри в сумках, тебе подарок. Прости, что так вышло, - глаза Амаса закатились.

Лошади были привязаны у въезда во двор. Вокруг ни души. Пошарив по сумкам чёрной лошади Амаса, я вытащил отцовский меч. Ничто кроме этих старых ножен и не самой крепкой стали не могло приободрить меня больше. Держа в одной руке свой настоящий меч, а в другой бурдюк с вином я вернулся к лейтенанту. Дозваться до него я больше не смог.

В офицерских вещах я нашёл новую одежду. Закутав в плащ королевский меч, я положил его в седельную сумку. Отцовский я пристегнул к поясу, где ему и место. Припасов раздобыть удалось немного, а до Алой дороги, отходящей от Ведьминой к северу от Перекрестия, был не один день пути на лошади.

Решив, что нельзя задерживаться, я оставил трупы на съедение воронью, отправившись в путь на вороном скакуне Амаса. Грядёт буря, война, воронью прокорм, как любит говорить отец, заканчивая очередную историю без хорошего конца. Где-то там далеко среди гор он и сегодня расскажет какую-нибудь историю. И однажды вернувшись домой, я расскажу ему про своё приключение.