История о том, кто прячется под кроватью

Меня зовут Вера. Мне 17 лет. Все началось, когда мы переехали в квартиру, где жила моя покойная бабушка. Моя мать никогда не отличалась чувством ответственности, я бы сказала, что она была самым беспечным человеком в моей жизни, если бы не знала отца. Его уволили пару месяцев назад, он работал прорабом на "какую-то мутную контору", как говорила бабушка. Наверное, такой расклад подстегнул бы большинство людей, дал бы им мотивацию расти или, как минимум, найти новую работу. Но мой папа особенный. С того времени он просиживал портки на диване и портил зрение, смотря в экран телевизора, где холеные ведущие теленовостей вещали свою "страшную правду". Да, на дворе был 2017 год, и жизнь была совсем не простой.

Пока папа натирал дыры на синей обивке своего излюбленного ложа, мама работала за двоих – соцработником в МБОУ СОШ №41 и ночным охранником в этой же МБОУ СОШ. Однако, как я уже сказала, моя мать не отличалась ответственностью, за свои 18 с двадцатью двумя годами она не накопила ни на квартиру, ни на машину. Одно спасение и одна надежда, кто-то скажет: "Муж?" – ага, объелся груш – бабуля, которая постоянно тратила свои сочные зелёные купюры на нас, иждивенцев. Однако для меня дело было не то чтобы в деньгах – когда она была жива, дни были красочнее. Бабушка постоянно рассказывала истории о своем детстве, о приключениях, только она могла придумать на ходу сказку, настолько интересную, что после нее не только заснуть не получится, но и несколько дней подряд мучаешься, выстраивая в голове конспирологические теории. Ее смех делал все по домашнему уютным, окутывал теплом и нежностью, будто звук гладит тебя по волосам. Это был необычайный человек. Я ее очень любила... А точнее, люблю. Когда мне грустно, думаю о ней, вспоминаю наши тихие вечера за "какавой" и советскими мультиками...

После ее смерти, спустя примерно месяц мы переехали на ее квартиру, на Акимова 36. Когда я вошла туда первый раз, сразу почувствовала пустоту... Больше не было запаха горячих пирожков с картошкой, не было уютного и громкого смеха и не было обыкновенного "опять не кормют". Казалось бы, такие незначительные детали делали жизнь полнее... Помню, как от осознания настолько поверхностной истины, на глазах навернулись слезы, а ведь мне ещё предстояло жить там...

Хорошо хотя бы, что не надо было менять школу, ведь мы, а точнее, бабушка, снимали квартиру неподалеку от маминой работы и по совместительству моей альмы матер. Хочу уточнить, я ненавижу школу, хуже места и представить страшно, но я бы не пережила расставания с ещё одним дорогим мне человеком, с моей лучшей подругой из параллельного класса, Настей Бродюковой. Она – второй, помимо бабули, человек, которому я могла выложить все карты на стол, рассказать самое плохое, не сомневаясь, что она поддержит и останется со мной после исповеди. У нее такой же уютный смех, как у бабушки, однако вечера с "какавой" заменяли подъездные посиделки с "Балтикой 9". Настя – очень мудрый человек, она многое знает от того, что многое пережила. Ее отца убили в пьяной потасовке в баре, закололи ножом. После этого мать начала употреблять наркотики. Насколько знаю, бабушки и дедушки у нее уже давно умерли. А от других родных – никакой поддержки. У нее зачастую опускались руки, особенно после стычек с сумасшедшей мамашей. И я не всегда могу ей помочь, ведь мы вместе не 24/7. Был только один выход – она резала себя. Она чувствовала облегчение, превращая душевную боль в физическую. Раны затягивались и становилось радостно, как будто, вместе с физической, и душевная боль проходила. Она и меня на это подсадила. Хоть у меня и не было таких проблем, как у нее, но часто я ощущала переполняющую меня грусть и злость на родителей, которые меня не слышали и не хотели понимать. Было легче, когда я видела стекающую по руке струйку крови, я представляла, что из меня выходит не только алая жидкость, но и душевные переживания, проблемы и скверные мысли.

Однако такая "терапия" может сыграть и злую шутку, как было с нами, двумя подружками - лохушками.

После очередной ссоры с матерью, которая началась с невымытой посуды и закончилась моей неблагодарностью и битьем этой самой посуды, я хотела выпустить пар. Эта женщина ушла на работу, громко хлопнув дверью. Я пошла на кухню и выбрала самый "безопасный" нож, который не раз выручал в трудные минуты. Руки тряслись. Глаза видели нечетко из-за все снова и снова наворачивающихся слез. Дальше все было, как в тумане. Порез. Гораздо глубже, чем обычно. Кровь. И я теряю сознание.... Проснулась я уже в больнице под осуждающий взгляд матери. Это первое, что я увидела по пробуждении. После этого я почувствовала теплоту родных объятий и запах пирожков с картошкой – это была бабуля. Мне повезло, что она была в палате, и как же мне повезло, что тогда она была еще жива...

После этого происшествия немногое изменилось, мы по-прежнему ссорились с родителями, а папа по-прежнему проводил свободное от работы время около телевизора, а не с семьей. В первые несколько дней они конечно пытались как-то со мной поговорить, подбодрить, но единственное, к чему мы по итогу пришли – это запись к знакомому психотерапевту. Который в последствии прописал мне кучу препаратов: пароксетин, миртазепин, эксциплотрам, амесульперид, олензапин и другие названия, которые невозможно выговорить.

К сожалению, бабушка тогда уже заболела... Несмотря на это, поддерживала меня больше остальных. Была ещё Настя, которой просто запретили со мной общаться. Я слышала, как моя прекрасная мамуля покрыла ее матом, когда та пыталась пройти в палату, чтобы навестить меня в больнице. Последнее, что моя мамочка сказала: "Не смей к ней больше подходить, порти жизнь себе, если хочешь, а не другим!"

Хорошо, что в больнице я лежала недолго, мама наплела врачам что-то про несчастный случай и неосторожность в обращении с ножом. Якобы пятнадцатилетняя малолетка даже овощи в суп порезать не может.

Но и отлично, примерно через месяц я уже ходила в школу, где я снова могла видеть Настю, разумеется в тайне от моей психанутой мамаши.

Прошло два года, а я все так же хожу к психотерапевту, все так же пью таблетки, все так же тайно общаюсь с лучшей подругой, все так же парюсь из-за учебы, все так же грущу и страдаю, только… бабушки больше нет, нет больше ее интересных историй, нет больше вкусных пирожков и уютного смеха. Все стало серым. Ещё и эти экзамены... Уже в 10 классе все начинают переживать из-за ЕГЭ, ходить к репетиторам и пить успокоительные. Я всегда хорошо училась, да и у моих родителей нет лишних денег на дополнительное образование, так что лично я никогда не понимала эту суматоху по поводу происходящего. Настя была со мной солидарна. Ее аргументом было то, что жизнь бессмысленна, так зачем тогда изводить свой мозг базовой математикой и русским языком. Как понимаю, она и не хотела никуда поступать и даже не думала о своем будущем. Настоящий философ, что тут сказать. А вот за меня уже все решили и заметив мой пох... мое спокойствие перед предстоящими через год экзаменами, мамаша начала компостировать мне мозги. Каждый вечер с конца октября я проводила за решением КИМов, а мать каждые пять минут заходила проверить, не отвлекаюсь ли я от заданий. Почему-то её гиперответственность касалась только моего образования, а не ее собственной жизни.

В ноябре, спустя месяц после смерти бабушки, мы переехали в ее квартиру, как я уже сказала. С того момента начало происходить нечто странное.

Ночью я постоянно слышала шорохи и скрежет ламината, как будто в тайне от нас в квартире завелся непоседливый кот. Я не могла спать в той квартире, сама не знаю, почему: из-за звуков или из-за воспоминаний...

С каждым днём звуки становились все громче, однажды мне показалось, что они доносились из-под моей кровати. Если бы я верила в паранормальное, то оставляла бы в углах комнаты конфеты с печеньем.

Неделю спустя, поменяв уже 3 набор "Задобри домового", я перестала слышать странные звуки. Более того, впервые мне удалось уснуть! Видимо, барабашка насытился.

Однако, в ту ночь я по какой-то непонятной причине резко проснулась. На улице было темно. Я лежала и не могла пошевелиться, хотя мои глаза уже были открыты. Я не могла ни кричать, ни говорить, ни шептать. Я только двигала глазами. И лучше бы я этого не делала... Возле кровати появилась тень. Как будто худой скрюченный человек стоит надо мной. Я сразу закрыла глаза. Мне не хотелось открывать их больше никогда. Сердце забилось от ужаса. Я потеряла счет времени. Но внезапно, я услышала стук в дверь и голос "вставай, в школу опоздаешь". Это было словно волшебное заклинание, которое избавило меня от ступора, наконец я смогла встать. Мне все ещё было страшно, я тяжело дышала, как будто пробежала 500 метров на перегонки с пятиклассником. Когда я пришла на кухню, мама удивлённо посмотрела на меня и спросила: "Что случилось?", но не успела я ответить, как она сказала: "Не забудь выпить... лекарства". Я молчала. Она замолкла, отвернулась и продолжила собираться на работу. Наверное, стоило неимоверных усилий выдавить из себя слово "лекарства". Как же трудно бывает порой признать, что твоя дочь психически не здорова.

Хорошо, что в тот день, как обычно, я увидела Настю по пути в школу, мне нужно было хоть с кем-то поговорить о том, что случилось. "Это сонный паралич, неужели у тебя раньше такого не было?" – это и удивленно вскинутая бровь и был ответ Насти на мою историю. Я никогда не испытывала ничего подобного, но, по-моему, читала что-то об этом состоянии. Подруга предложила почитать в интернете поподробнее о том, что же это такое. Она посоветовала ничего не рассказывать психотерапевту, так как она может выписать новые лекарства, которые делают из человека овоща. Хоть из меня вышла бы прекрасная редиска, овощем быть я не хотела. И в любом случае, у Насти больше жизненного опыта, особенно в плане медикаментов. Ее мама почти всю жизнь что-то принимает из-за проблем со здоровьем и не только. А однажды она даже пыталась покончить с собой с помощью антидепрессантов и алкоголя. Это произошло спустя пару дней после инцидента с моей матерью в больнице. Как же я рада, что у нее ничего не получилось. Если бы не она, последний понимающий меня человек, то я не знаю, что бы сейчас делала...

После школы мы начали поиск информации о том, что за состояние у меня было ночью. Во время сонного паралича человек, действительно, не может говорить и двигаться, однако способен контролировать движения глазами. Все сходится. Получается, Настя, как всегда, была права.

С небольшим облегчением от осознания проблемы я легла спать. Спокойствие продлилось до пробуждения. Или, вернее сказать, до почти пробуждения.

Я снова увидела это. Только теперь это была не тень, а четкий силуэт. Оно стояло у изголовья кровати. Сально-влажные длинные волосы закрывали лицо, но сквозь них было видно улыбку с редкими зубами и белые огоньки в глазах. Оно смотрело на меня. Его белые огоньки будто пытались выжечь мои глаза. Я снова не могла двигаться, не могла кричать, могла только смотреть, даже глаза перестали меня слушаться и отказывались закрываться. Я смотрела на сгорбленное худое изуродованное тело. Оно все было в трещинах, грязи, черных пятнах. Оно было настолько истощенное, что можно было разглядеть каждую косточку. Руки, лежащие на моем одеяле, были длинные с черными острыми ногтями. Оно медленно начало двигаться все ближе и ближе ко мне, к моему лицу. Сердце билось, как сумасшедшее. Уверена, даже у марафонцев сердце так не стучит никогда.

Вдруг тишину в комнате нарушил стук в дверь и голос: "Ты опять не завела будильник? Вставай быстро!" Я никогда так не радовалась маминому голосу. Я снова могла контролировать тело, я могла двигаться! Выпрыгнув из кровати, я побежала к маме. Крепко обняла и расцеловала ее. Когда нежности закончились, и я отпустила ее, я заметила на себе ее недоверчивый взгляд, будто сейчас произошло что-то невообразимое, будто объятия мамы с дочкой – это что-то из ряда вон выходящее. Даже папа отвернулся от телевизора и с интересом смотрел на эту сцену. Мы молча глядели друг на друга. В этот момент, я начала понимать, какую глупость совершила. Чему я вообще так обрадовалась? Решение этой ситуации было только одно – быстро ретироваться. "Я в душ" – обронила я и, резко вбежав в ванную комнату, включила воду. Я сидела так минут 30, все же впервые за год я обняла свою маму. И из-за чего? Из-за монстра у моей кровати...

В конечном итоге, умывшись и почистив зубы, я вышла из ванны в надежде, что никого дома не будет. Мама действительно к тому времени уже ушла на работу, а вот папа за неимением более интересного сюжета дома, смотрел новости по телевизору. Я ушла собираться в школу. Когда я уже стояла в куртке и в сапогах в коридоре и искала на тумбочке ключи, папа из зала выкрикнул: " Ты смотри аккуратнее, а то снег пойдет от сегодняшнего". Фирменный гениально-бесполезный комментарий от отца… бодрит лучше крепкого кофе. Сглотнув ком в горле, я вышла из дома. Мне хотелось, просто подышать свежим воздухом и поговорить с единственным человеком, который может меня поддержать. "Не переживай, твои предки просто странные, нормальный человек не будет так реагировать на объятия" - закатывая глаза, сказала Настя. "А вот по поводу ночного гостя, ты не думаешь, что это может быть твоя бабушка? Ведь кто-то считает, что через сонный паралич действительно можно с духами общаться, так может она хочет тебе что-то сказать?" Настины слова заставили меня задуматься. Может ли это быть бабулей? Что оно хочет сказать мне? Нет, на бабушку это было совсем не похоже, это, наверное, были просто галлюцинации и ничего более. Хотя... Человеческое тело ведь разлагается после смерти, так может призраки тоже?

Той ночью я ложилась спать с полной решимостью заглянуть за завесу этой жуткой тайны, мне уже не хотелось отпугивать существо, поэтому я заранее сказала маме, что мне ко второму уроку и будить меня не нужно. Глубокой ночью я снова резко открыла глаза, но ничего не было около кровати. Внезапно я услышала шорох и краем глаза увидела, как тонкие руки с длинными черными когтями медленно появляются из-под кровати. Постепенно вышло и все существо. В этот раз волосы не мешали разглядеть лицо. Оно было до жути знакомым, но я так и не смогла понять, кого оно мне напоминает. Когда существо полностью вылезло и приблизилось ко мне, оно склонилось над моим ухом и скрипучим, словно ржавые цепи, бьющиеся друг о друга, шепотом произнесло "Спаси их. Убей их. Съешь их." Набор бессмысленных фраз, но на удивление, мне все стало ясно. Оно хотело, чтобы я убила родителей. Но зачем? Не хотелось даже думать об этом ужасе, это не укладывалось в голове. Монстр продолжил шептать: "Иначе всех убью." После этих слов, у меня началась истерика, слезы текли из глаз тонкими ручьями, я не могла себя контролировать. Существо выпрямилось, двинулось в сторону приоткрытой двери, переступило порог комнаты и поманило меня за собой костлявой рукой с длинными пальцами. Словно послушная марионетка, я пошла вслед за существом. Стало понятно, что я не контролирую свое тело, оно само двигалось за чудовищем. Нечто указало длинным черным ногтем на тот самый "безопасный" нож. Рука, не прислушиваясь к зову моего разума, сама взяла его, а ноги, отказываясь подчиняться хозяйке, повели меня в комнату родителей. Я открыла дверь. Зажмурила глаза от ужаса. Я слышала только их крики. Сначала отца. Затем матери. Не знаю, сколько времени прошло, я перестала осознавать реальность, когда на лице почувствовала брызги горячей жидкости. Крики стихли. Я наконец открыла глаза. На лице смешались мои слезы и их кровь. В ушах все еще были слышны их сдавленные крики. Они ведь даже не сразу поняли, что происходит. Но я снова и снова наносила удары. Существо стояло в их комнате. Было уже светло. Лучи солнца падали на смятые простыни, неровно лежащие подушки и… окровавленные трупы моих мамы и папы. Я могла до тошнотворных деталей разглядеть все под этим холодным бездушным светом. Я задыхалась от плача. Что я наделала? Монстр вытянул костлявый палец. Оно указало на их безжизненные тела. "Ешь". Скрежет этого голоса противно отозвался в ухе. Руки до сих пор не слушались меня. Я старалась остановиться. Но они будто отделились от тела. Они сами отрезали кусок его языка и кусок мочки ее уха. Они сами положили мне… это в рот. И язык сам… протолкнул это в глотку. Существо шире улыбнулось. Оно заползло обратно. Под кровать. Я вновь смогла двигаться. Вся в крови. Я побежала в подъезд. К соседям. Во все горло звала на помощь. Они привезли меня в полицию. И вот, сейчас я у Вас, Маргарита Степановна. Рассказываю эту историю уже 3 раз подряд. 3 раз одно и то же! Почему Вы не слышите меня? Это была не я! Я не виновата! Это не я их убила! А эта *****!

Маргарита Степановна спокойно посмотрела на пациентку. Бояться нечего, наготове всегда стояли санитары. Дверь была открыта. Ситуация была полностью под контролем. Она никогда не боялась буйных пациентов. Несмотря на крики и драки с другими больными в клинике, они никогда даже подумать не смели о том, чтобы хоть как-то навредить ей. Она – главный авторитет тут. Врач посмотрела в карту пациентки, Веры Авдеевой, и произнесла: "Скажи, ты очень часто упоминала свою подругу, Настю, ты до сих пор ее видишь?" Девушка, закатив глаза, ответила: "Я ведь в психушке, и ко мне никого не пускают, ведь я якобы..."– она замялась – "Как она придет по-Вашему?" Доктор в упор посмотрела на пациентку и сказала: "Она умерла ещё в 2015 году, но все равно к тебе приходила. Так что ей мешает сейчас?" Лицо девушки побледнело, дрожащими губами она старалась выговорить слово: "Ш-ш-т-то?" "Вера, хорошо, на сегодня мы закончили, но ты подумай над моими словами, пожалуйста. Я уже не знаю, как доказать тебе, что Насти больше нет. Мы проводим сеансы уже полгода и за полгода никакого прогресса. За ночь ты как будто снова все забываешь." - после этих слов психиатр позвала санитаров в белой форме, чтобы отвести девушку в палату. Она еле передвигала ноги и всю дорогу молчала, но не от огромного количества таблеток, которое ей выдавали ежедневно, а от сомнения в своем здравом рассудке. Ее привели и посадили на кровать. Она смотрела в окно, запечатанное решетками, и продолжала молчать. Соседки по палате пытались узнать у неё, что случилось, но она не отвечала на расспросы.

Ночью лёжа на кровати Вера думала о том, что произошло, о том, что сказала Маргарита Степановна. Она не хотела верить в ее слова, она ведь не сумасшедшая, чтобы видеть мертвых и разговаривать с ними!

Шорох и скрежет под кроватью остановил размышления девушки. Из-под ее больничной койки, вылезло существо. Худое и скрюченное, как раньше. Белые огоньки в глазах все так же горели, а улыбка с редкими зубами сверкала темнотой. Оно склонилось к обездвиженной девушке и скрипучим голосом прошептало: "Узнала?"