Последняя нота

— Ты слышал? Они придумали, как собрать Осколки! — Баззик ворвался в кабинет стремительно и внезапно, и от голоса его вздрогнули стекла.

Сарт устало кивнул: ещё бы не слышал. Он сам и нашел это решение. Три недели назад. Обнародовать не спешил — надо было ещё все проверить, просчитать, заложить возможные риски. Да и... В общем, были ещё причины не торопиться. Однако предательская программка "Поиск искры", заточенная на поиск даже зачатков перспективных идей у сотрудников, придуманная тоже самим Сартом, сдала его Совету с потрохами. Совет вцепился в новую идею голодным бульдогом и требовал начинать работу. Сарт отнекивался, доказывал, что это только намётки, не стоящие внимания, все очень сыро и ненадёжно, но Совет сказал свое слово — будем пробовать.

***

Идею про Драконьи зубы придумала Мира. Восемь лабораторий, для которых не нашлось места на твердой земле, повисли над ее поверхностью. Вирусы, бактерии, экспериментальные технологии — всё, что могло угрожать мирной жизни— теперь было там, на Зубах. Четыре в северном полушарии, четыре — в южном. Как челюсть. Сарт водил Миру смотреть на ту, в которой предстояло работать ему самому, висящую над океаном. Мира прижималась к нему, прячась от пронизывающего ветра, и смеялась:

— Это же драконий зуб! Смотри, как похоже!

Сарт обнимал ее и готов был соглашаться с каждым ее словом. На следующий день проект получил новое название — Драконьи зубы. А ещё через год дракон этими зубами клацнул.

Сколько с тех пор минуло? Три года? Три с половиной. И ещё семнадцать дней. Кому только в голову пришло запустить одновременно передатчики всех восьми Зубов на полную мощность? Да кто теперь вспомнит? Ходили слухи, будто бы существует какая-то космическая угроза: то ли комета, то ли метеорит, то ли инопланетный флот (это Баззик придумал, конечно). Ну а если на чистоту, нужно было испытать очередную придумку любимчиков главы.

Несколько лет назад спутники зафиксировали неизвестный слабый сигнал откуда-то из-за орбиты Плутона. Через год сигнал повторился, но уже сильнее. На следующий год — снова, и сигнал стал куда мощнее. И через год, и ещё, и ещё… Что-то или кто-то извещал Землю о своем скором прибытии.

Определить, угрожает ли этот неведомый источник сигнала Земле или нет, возможным не представлялось. Впрочем, как и расшифровать сам сигнал, как ни бились над ним специалисты всех восьми Зубов. И вот как раз в это самое время лаборатория, подчинявшаяся непосредственно главе Совета, разрабатывала новую защитную систему от потенциальных угроз из космоса под кодовым названием "Алмазная сеть" — проект авантюрный и очень затратный. Совет раз за разом отказывал в дополнительном финансировании, отговариваясь фантастичностью и нецелесообразностью идеи. А тут такая удача…

При запуске система должна была раскинуть силовое поле вокруг Земли. На модели оно было похоже на сеть из светящихся точек, очень красивую. Это самое поле должно было беречь атмосферу планеты от атак метеоритов и скопищ космического мусора. Да, именно тогда Баззик впервые пошутил про инопланетных захватчиков. А потом пришел сигнал. И очередной отказ в финансировании. Вот тут-то глава Совета и вспомнил про шутку Баззика…

При первом запуске система не сработала. И при втором. Потом тоже. Сигнал приближался. У Совета появились вопросы. Глава рвал, метал и требовал немедленных результатов. Разработчики клялись, что программа рабочая, и нужно только правильно запустить, вот давайте попробуем вот так, чтоб нажать все кнопки одновременно. Что-то вспыхнуло, что-то истерически запищало, хлопнуло, и наступила тишина.

Связь между Зубами и с поверхностью на какое-то время пропала — по официальной версии, вышла из строя — и всю аппаратуру заменили. И включили. Иронично, но Сарт был в числе тех самых любимчиков. И одним из тех, кто нажимал кнопку запуска.

Мир распался на Осколки, и только Драконьи Зубы каким-то непонятным образом удерживали их рядом.

Через год удалось наладить связь с некоторыми из Осколков. Впрочем, очень неустойчивую. Только текстовые сообщения, совсем коротенькие, прорывались через границы какими-то неведомыми путями. Их, эти пути, пытались изучить лучше, но неудачно, любое неправильное действие — и связь пропадала. Совсем. Поэтому оставалось лишь наблюдать. Удалось выяснить только, что всё это как-то связано с эмоциями. Но почему и как? Не понятно.

Мира осталась в Третьем осколке. Когда связь установилась, Сарт получил от нее коротенькое послание: "Все хорошо". Два слова. Но этими словами он жил ещё несколько месяцев, пока она не прислала новое:"Жду встречи". Этого хватило. Сарт работал до полного самозабвения. Из кабинета его выгоняли или даже выносили. Но первую прорывную идею подал не он.

После раскола первым делом были отменены все операции. Не помогло. Хотя кнопку "Отмена" жали чуть ли не всем коллективом каждого из Зубов. Перезагружали всю сеть. Напрасно. Перезапускали одновременно на "Раз! Два! Три!" и на "Три-четыре!" Не сразу, но в итоге было решено пощадить аппаратуру и перейти к расчетам и экспериментам. К тому же было неизвестно, насколько крепко Зубы держат осколки мира.

Истерика сменилась унынием. Впервые за все годы существования Зубов обнаружился сильный недобор психологов, психотерапевтов и психиатров. Люди не выдерживали сложившегося положения вещей. Кто-то сходил с ума, кто-то прощался с жизнью. Справлялись те, кто был чем-то занят. Все, кто мог, работали на износ.

Через год один из инженеров Северо-Восточного левого Зуба, прослушивая запись катастрофического эксперимента, совершенно случайно обнаружил, что передатчики перед расколом были запущены по порядку нот: до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до. Инженер на досуге играл в любительской группе, видимо, поэтому и заметил. Или просто повезло. Работа закипела. К исследованиям привлекли музыкантов. Несколько месяцев ушло на прослушивание, выделение интервалов и чего-то там ещё, понятного только узким специалистам. Передатчики запустили после ещё полугода расчетов и построения моделей, но снова ничего не вышло.

Во всей этой суете про непонятный сигнал из космоса забыли. Он сам напомнил о себе через год после катастрофы. И он… удалялся. Назойливая муха долго дразнила дракона, а когда он сломал челюсть и разнес свою пещеру вдребезги, пытаясь ее поймать, просто улетела…

***

Сарт миллионный раз прокручивал в памяти день раскола. Кто что делал, куда нажимал, говорил, смотрел, наконец. Ничего не выходило. Голова глухо гудела, мысли разбегались, ускользали. И ещё мешала тоска по Мире. Если голова казалась онемевшей от перегрузок, то сердце, напротив, как будто ничем не было прикрыто — сжималось и болело, а следом за ним словно скручивалась вся грудная клетка. И Сарт вспомнил.

Накануне того дурацкого эксперимента они поссорились. Сильно, вдрызг. Из-за какой-то ерунды, Сарт даже не мог точно вспомнить, из-за чего именно. Кажется, Мира... Нет, никак не вспомнить. Просто дальше была пара неудачно подобранных слов, не тот взгляд, неадекватная реакция. Всё. Хлопок дверью и пустота. На следующий день он отправился в лабораторию в полном раздрае. И... Стоп! Если сообщения были связаны с эмоциями передающих, может и тут то же самое? Сарт забил в компьютер примерные данные и забегал по кабинету, размышляя, а "Поиск искры" уже тащил его идею Совету.

К музыкантам добавились психологи. Просматривали заново, анализировали реакции, составляли модели. Сарт запустил свой передатчик последним, это и так было известно. Восьмая нота. До. И это его состояние... Нет, винить Сарта, конечно, никто не стал — кто мог знать, что раскол вообще возможен? Но выходило, что воссоединение мира теперь могло зависеть только от него одного. Обвинять? О, нет! Холить, лелеять, исполнять все прихоти — лишь бы в день эксперимента он был доволен и счастлив. Не было человека важнее Сарта ни на одном из Зубов.

***

Что может быть прекраснее дня, когда ты можешь одним движением спасти целый мир? Конечно же Сарт нервничал. Но с позитивным настроем. Тут уж только расслабляющие методики в помощь. Никаких препаратов ему не давали — разум должен быть ясным.

Оставалось каких-то два часа, и Сарт решил заглянуть к Баззику. Друг, всё-таки. Ну или близкий приятель, что тоже очень неплохо. Баззик всегда имел наготове оригинальную шутеечку или свеженький анекдот. Что может быть полезнее для хорошего настроения? Разве что приятный дружеский трёп.

Сарт постучал и, не дожидаясь ответа, зашёл в кабинет. Что за церемонии между своими? Баззика не было. Наверное, на утреннем совещании. Самого Сарта в последнее время таким не утруждали, чтобы не расстраивался.

Что ж, можно и подождать. Сарт уселся в кресло Баззика. Ух-ты, какое удобное! Гораздо удобнее, чем в кабинете самого Сарта. И вообще все здесь было устроено как-то неофициально, чуть ли не по-домашнему. "Работа — наш дом, ну-ну," — хмыкнул Сарт. Сам-то он так к своему кабинету привязан не был: достаточно удобно, функционально — и уже славно. Жизнь вне лаборатории интересовала его куда больше. Там все лучшее, комфортное, все построенное под него, под Сарта. Работа — это лишь часть жизни, но не сама жизнь.

Впрочем, похоже, что у Баззика тоже была какая-никакая жизнь за пределами Зуба. На столе стояли рамки со сменяющимися фотографиями: вот хозяин кабинета на борту яхты со здоровенный рыбиной в руках; вот висит на скале, загорелый и улыбчивый; вот с компанией в пивном баре; вот обнимает красивую девушку... Миру... Сарт схватил рамку и остановил слайд. Ему не показалось — на нем Баззик был на пляже с Мирой. Потом кадр сменился. Баззик и Мира танцуют. Баззик и Мира целуются на фоне водопада. Баззик и Мира... Баззик и Мира…

Сарт уронил рамку и сам упал в кресло. Сердце бешено колотилось, в голове стучало, перед глазами словно белая пелена... Не может быть. Он полез в настройки, нашел даты. Нет, этого не может быть! В это же время с Мирой встречался он, Сарт!

Он неловко вскочил и случайно задел компьютер. Монитор загорелся и на рабочем столе, среди рабочих документов, чатов и прочих нужных вещей, обнаружилась свернутая вкладка. "Все хорошо". "Скучаю". "Люблю". "Твоя Мира". "Жду встречи". На три сообщения больше, чем пришло Сарту. На три проклятых сообщения…

Сначала Сарту хотелось разнести кабинет счастливого соперника ко всем чертям. Стереть всё это довольство жизнью, всё счастье, всё... Всё. Но впереди был эксперимент. Самый важный в мире эксперимент. Единственно важный. Сарту удалось немного взять себя в руки. Вдох-выдох. Вдох-выдох. С этими двумя он разберётся потом. Сейчас важнее всего собрать Осколки. Но как же, черт возьми, больно! Как мерзко…

Оставалось около полутора часов. Сарт принял ледяной душ. Долго дышал по расслабляющим методикам, слушал правильную музыку, зажёг аромалампу, пытался медитировать. Получалось плохо, но к нужному часу он худо-бедно привел себя в норму. Даже взбодрился.

***

Воздух лаборатории был пропитан нервозностью и не особо скрываемой надеждой. Связь с другими Драконьим зубами налажена: и видео, и аудио, и вообще вся, какая возможно — все резервы пошли в ход.

Обратный отсчёт. Десять. Девять. Восемь... Четыре... Три... Два... Один…

Время сгустилось и замедлилось. Почти одновременно— отставание было слышно только узким специалистам — запустились передатчики Зубов. До. Ре. Ми. Фа.

Сарт думал обо всем том прекрасном, что было у него в мире до раскола. И не только у него. Он представлял, как его, героя, спасшего всех, будут чествовать, благодарить и обожать. Это ли не радость? Утреннее открытие постепенно отступало и меркло перед невообразимым перспективами и будущим счастьем.

Соль. Ля.

Сарт оторвал взгляд от монитора буквально на сотую секунды. За стеклом, среди взволнованных зрителей стоял Баззик. У него был такой вид, словно это он сам должен был нажать последнюю кнопку.

Си.

Одно движение и мир может стать снова целым. Мир и Мира. Мир или Мира. В глазах потемнело, в груди больно закололо, сжалось и разорвалось.

До...