Федя-Соловей

На самом деле то, что произошло с Федором, его самого мало волновало. И окружающие не заметили никаких изменений. Работал Федя крановщиком. С людьми по работе общался мало. В обеденный перерыв, забивая с мужиками “козла”, жевал бутерброды и отмалчивался. Так что мог бы он со своей проблемой спокойно жить и дальше, вот только жена… Тоня всегда отличалась въедливостью, хотя совсем уж скверным ее характер не назовешь.

Дело в том, что в одно прекрасно утро Федя перестал разговаривать. Вернее, начал заливаться соловьем. Вместо слов - трель.

По характеру Федя был нелюдимым. Утром молча завтракал, привычно целовал жену и уходил на работу. Вечером перекидывался парой слов с домашними и ложился на диван с газетой. Прочие супружеские обязанности выполнял молча, но обстоятельно. И вообще считал, что не мужское это дело - тратить время на болтовню. Поэтому жена не сразу и заметила, что происходит. А заметив - ахнула. Она всегда ахала, когда не знала, что сказать.

Потом, конечно, измерила мужу давление и температуру и, не найдя никаких поводов для беспокойства, дала ему снотворное. Тоня справедливо полагала, что здоровый сон творит чудеса. Сама выпила рюмку коньяка, который берегла для особых случаев и прятала от мужа по причине того, что у него этих особых случаев было не в пример больше и на каждый случай коньяка не наберешься. Спать легла в комнате на диване. Во-первых, чтобы не раздражать мужа запахом коньяка, а во-вторых - а вдруг как болезнь заразная.

Федя храпел так, что никаких сомнений в крепком сне не было. Но чуда на утро не случилось. На вопрос жены о самочувствии Федя в ответ залился трелью. Его, судя по всему, ничего не беспокоило.

Тоня позвонила на работу и взяла отгул. Потом позвонила в контору, где работал муж и сказала, что пришлось ему срочно уехать скорым поездом сроком на неделю.

Следующий звонок - верной подруге. Верка женщина с образованием, работает ветеринаром. Так что, как справедливо решила Тоня, Вере будет что им сказать.

Подруга не заставила себя долго ждать и уже через полчаса слушала Федину трель.

- Что скажешь? - Не вытерпела Тоня.

- Что тут скажешь… - Верка развела руками. - Поет хорошо. И голову к плечу наклоняет точь в точь как соловей.

- И что нам делать? - всхлипнула Тоня.

- А что тут сделаешь? - Вера посмотрела на подругу и тоже всхлипнула. - На самом деле я бы не отказалась, если бы и мой зачирикал. А то все “блин”, да “блин”.

- Может, терапевту его показать?

- Можно показать, конечно.

Глядя на заливающегося соловьем Федю Вера сделалась удивительно покладистой. Прежде в ней этой покладистости не наблюдалось.

В кабинете терапевта Тоня от всхлипов перешла к плачу. Федя щебетал на все лады.

Врач смотрела на чирикающего пациента и молчала.

- Может, это птичий грипп? - подкинула идею Антонина.

- Нет, - врач покачала головой. - Не похоже. Симптоматика не та.

- И что нам делать? - Тоня утерла лицо мужниным носовым платком.

- На самом деле, я особой проблемы не вижу. - Доктор начала что-то писать в карте. - Давление в норме, живот мягкий, пульс прощупывается. Случай, конечно, интересный, но не мой.

- А чей? - поинтересовалась Тоня.

- А что вас, собственно говоря, беспокоит? - терапевт, наконец, оторвалась от карты и посмотрела на Тоню. - Муж здоров, прямой угрозы его здоровью я не заметила. Пусть поет.

- Что значит - пусть поет? - Антонина расстегнула верхнюю пуговицу жакета. Федя нахохлился и еще больше склонил голову к плечу. Он хорошо знал, что расстегнутая верхняя пуговица - не к добру. После пуговицы жена может начать рукоприкладствовать. - У меня в жизни, может, единственная радость и осталась, что с мужем поговорить. А вы меня этой радости лишаете.

- Я то тут при чем? - Терапевт позволила себе повысить голос. - Это, знаете ли, не мой муж запел соловьем.

- И что мне теперь делать? - Тоня решила быть настойчивой.

- Наслаждайтесь пением. Поди, раньше вы не часто мужа баловали тем, что внимательно слушали.

- Выпишите таблетки! - Тоня стукнула ладонью по столу. - На флюорографию его отправьте, в конце-концов.

- Самое большее, что я могу вам предложить, это направление к психиатру. - Терапевт захлопнула карту, тем самым давая понять, что ее ждут другие пациенты.

В кабинете психиатра на специальном столике стояла клетка. В клетке беззаботно щебетала канарейка.

Федя сидел на стуле и пересвистывался с птицей.

Доктор наблюдал за пациентом. Убедившись, что ни агрессии, никакой другой угрозы от Феди не исходит, он перевел взгляд на Антонину.

- А что вас, собственно говоря, беспокоит?

Тоня показала подбородком на мужа и залилась слезами.

Доктор взял молоточек, поводил им перед глазами пациента, затем постучал по коленям. Недоуменно пожал плечами.

- Что скажите, доктор? - не выдержала Тоня.

- Что тут скажешь? Поет красиво. Я бы тоже так хотел.

Тоня расстегнула верхнюю пуговицу плаща. Федя испуганно зачирикал. Канарейка слетела с жердочки и забилась в угол клетки.

- Могу предложить эксперимент, - сказал доктор. - Платный.

- Давайте! - Согласилась Антонина. Она верила, что платные эксперименты, как и платное лечение, должны окупаться здоровьем.

Доктор вышел из кабинета и вернулся минут через пять.

- Надо подождать, - сообщил он. - Скоро все доставят.

- Что доставят? - уточнила Тоня и застегнула пуговицу.

- Все необходимое для эксперимента.

Канарейка вернулась на жердочку и что-то прочирикала. Федор ответил.

Через какое-то время в дверь постучали и в кабинет вошел парень с пакетом в руках. Он положил пакет на стол и протянул доктору чек. Психиатр передал чек Антонине. Та с готовностью достала кошелек и рассчиталась.

- Что это? - спросила она, как только молодой человек покинул кабинет.

- Доставка из ближайшего ресторана. Дорого, конечно, но быстро.

Доктор развернул пакет. На пластиковую тарелку выложил сочную отбивную с жареной картошкой. Затем достал из тумбочки упаковку корма для птиц, наполнил им вторую тарелку. Канарейка беспокойно забила крыльями.

- Угощайтесь, - сказал доктор и пододвинул тарелки Феде.

Федя не заставил себя долго упрашивать, взял пластиковую вилку и с аппетитом начал есть отбивную.

- И что нам дал ваш эксперимент? - обратилась Тоня к врачу после того, как тарелка опустела и Федя залился счастливой трелью.

- С определенной долей уверенности могу заявить, что изменения, произошедшие с вашим мужем, не так значительны. Птичий корм не вызвал у него никакого интереса. Из чего следует, что, на самом деле, все не так страшно, как кажется на первый взгляд.

- Это вам не страшно! А мне страшно! - Парировала Антонина.

- Сходите к бабке, - неожиданно предложил доктор. - Я вам адрес дам.

- Знахарка? - уточнила Тоня.

- Ну, не то, чтобы знахарка, - доктор чуть расслабил узел галстука и заметно засуетился, - но знания у нее есть. Я бы, даже, сказал - фундаментальные знания в определенной области.

Антонине показалось, что доктор явно темнит, но другого выбора у нее не было.

Дорога от электрички к дому бабки шла через лес. Федя пересвистывался с птицами. Антонина плакала. Думала, а вдруг и не надо ничего менять. Какая радость раньше была от разговоров с мужем? “Тыр-пыр”, да про футбол. А сейчас… Ведь заслушаться можно.

Добротный дом знахарки был обнесен забором. Антонина огляделась. Тихо и безлюдно. А ей всегда казалось, что у дома целительниц должна стоять толпа страждущих.

На самом деле никакой знахаркой Анна Матвеевна, живущая в этом доме, не была. До выхода на пенсию работала она инспектором в детской комнате милиции и ратовала за трудотерапию в работе с трудными подростками.

Помимо работы инспектором Анна Матвеевна была мамой того самого психиатра, который ничем не смог помочь Феде.

Была у Анны Матвеевны с сыном негласная договоренность: он отсылал ей тех пациентов, которые не несли социальной опасности. А уж Анна Матвеевна, не корысти ради, а добрыми чувствами ведомая, как могла помогала. Лечила трудом. Кто на участке работал, кто по хозяйству.

- Труд - он всему голова, - заявила знахарка Антонине после того, как прослушала несколько трелей Федора.

- Да он, вроде как, и не бездельник, - заступилась жена за мужа.

- А с чего вдруг чирикает? Криминала в этом, конечно же, нет, но бороться надо. Мы с вами должны воспитать достойного члена общества.

- Какого общества? - удивилась Тоня. - Ни в какое общество я члена своей семьи не отдам. Мне муж самой нужен.

Неожиданно раздался дробный стук. Федя нахохлился и склонил голову к плечу.

- Дятел завелся, - сообщила Анна Матвеевна. - Нет бы по дереву стучать, а он по дому! Его бы к психиатру, дятла этого…

Федор поднялся, подошел к окну, одним махом перескочил через подоконник и, задрав голову, уставился на дятла.

- Тук, тук, тук! - Неслось сверху.

- Тру-ля-ля-ля! - Возмущенно засвистел Федор и, приставив лестницу к стене, полез вверх.

Тоня вылезла в окно вслед за мужем.

Добравшись до последней ступеньки Федор начал махать рукой, стараясь согнать дятла. Антонина тоже полезла по лестнице, чтобы подсобить. Дятел, громко захлопав крыльями, пролетел над Федей и уселся на дерево.

Отклонившись назад в тот самый момент, когда дятел пролетел над ним, Федор потерял равновесие, дернулся и лестница с грохотом упала прямо на клумбу, подмяв под себя Федора, Тоню, астры и гладиолусы.

Первой пришла в себя Антонина. Поднявшись на колени она поползла к мужу. Федя не подавал признаков жизни.

- Аааа, - заголосила Тоня. - Федя! Птица ты моя ненаглядная!

Федя открыл глаза и потер ушибленный затылок. То, что он произнес, резануло слух. Сплошное “пи-пи-пи”.

- Соловья убил, паршивец! - Антонина заголосила еще громче и, сняв с ноги ботинок, метнула его в ненавистного дятла.