Ольга Силаева

На зелёном лугу полушария неба морского

На зелёном лугу полушария неба морского
Работа №19

Гром сотряс землю, и Тод проснулся и распахнул глаза. На улице бушевала сильнейшая гроза, хотя вечером ничто не предвещало прихода ненастья, а уж в предсказании погоды сын смотрителя маяка дал бы фору даже учёным.

Тод встал с кровати и прильнул к окну. Бешеный ветер гнал с моря тёмные клубящиеся тучи, которые то и дело освещались ослепляющими сполохами молний. Крупные капли дождя вперемешку с градинами стучали по крыше и стеклу.

– Поднимись на маяк, – отец тоже проснулся и сейчас с тревогой прислушивался к непогоде. – Боюсь, как бы ветер не разбил смотровые окна.

Тод и сам был охвачен беспокойством, поэтому быстро натянул штаны, рубаху и кожаную куртку. На ноги нацепил кожаные сапоги, а на голову нахлобучил широкополую шляпу.

Юноша выскочил из домика и ошалел от напора стихии. Пригибаясь под ударами ледяного ветра и дождя, он добежал до маяка, отворил тяжёлую металлическую дверь и нырнул внутрь. Восемьдесят пять ступенек каменной винтовой лестницы он преодолел одним махом, но взбежав на верхнюю площадку, был вынужден сесть на пол, чтобы перевести дух.

Ураган испытывал смотровые окна на прочность, и Тод со страхом замирал, когда ему казалось, что под напором ветра стёкла выгибаются слишком сильно и вот-вот лопнут и разобьются.

Он заставил себя встать и дойти до «свечи». Три большие стеклянные линзы мерно крутились по кругу, фокусируя свет масляной лампы в мигающий луч. Он нагнулся, открыл маленькую дверцу в основании лампы, проверил уровень масла и длину фитиля. Затем проверил завод огромной пружины в часовом механизме, поворачивающем линзы.

Оглушительный гром сотряс маяк, и Тод сжался от страха. Ноги сделались ватными, а лоб и спина покрылись холодным потом. Ему очень хотелось убежать в дом, но он заставил себя остаться наверху, чтобы переждать ненастье, как того требовали правила.

Юноша сел на пол на безопасном расстоянии от окон. Со страхом и восторгом он смотрел на буйство стихии. Изломанные молнии то и дело пронзали небо и ударяли в высокие пенистые волны, гонимые на скалистый берег. Ветер свистел и гудел, желая сорвать с маяка крышу.

Тод почувствовал, что в воздухе стало нарастать напряжение. Волосы на голове и на руках встали дыбом. Молнии теперь били всё чаще и чаще, они непрерывно озаряли небо и море, разбегаясь в разных направлениях. Небесное электричество проливалось на море и скалы сверкающим потоком. Всё быстрее и быстрее, громче и громче, ярче и ярче.

Внезапно всё резко закончилось. Тёмное небо клубилось и ворчало, успокаиваясь, ливень стих как по приказу, а ветер ослабел и улёгся. Яркая мерцающая голубоватая звезда вынырнула из туч и по дуге устремилась в море. С громким шипением она упала в сотне шагов от берега и породила тучу светящейся голубой пены, которая очень быстро растаяла.

Тод кинулся к окну и прижался к нему всем телом. До боли напрягая глаза, он смотрел в море. Что-то светящееся качалось на волнах, не приближаясь, но и не отдаляясь.

Любопытство пересилило страх. Тод кинулся к лестнице и, рискуя свернуть шею, помчался вниз. Он выскочил в небывалый холод июньской ночи, пересёк каменную площадку, на которой стояли мяк и дом, и побежал по узкой каменистой тропе к морю. Высокие волны с гневом обрушивались на небольшую полоску песчаного пляжа, предупреждая смельчака о самоубийственности любой попытки окунуться в воду. Но Тод скинул шляпу и куртку на мокрый песок, поставил рядом сапоги и бросился в воду.

Он отлично плавал, потому что смотритель маяка был обязан спасать утопающих в любую погоду. Пятнадцатилетнему юноше уже не раз доводилось вытаскивать из воды тонущих людей, и каждый раз это происходило в плохую погоду. Совершая резкие сильные гребки, он плыл туда, где на волнах качался предмет, свечение которого постепенно ослабевало.

Только когда он подплыл почти вплотную, его охватило жуткое удивление – на волнах качалось голое тело молодой девушки, слегка подсвечиваемое изнутри. Длинные плети светящихся голубых волос шевелились в воде словно щупальца. Разглядывать незнакомку было некогда, Тод лёг на спину, обхватил её левой рукой, прижал к себе и принялся грести свободной рукой и ногами. Море постепенно успокаивалось, но ему пришлось отдать все силы, чтобы достичь берега и вытащить девушку на песок.

Юношу тут же затрусило от холода. Неприятным открытием стало то, что море отняло сапоги. Тод расстроился, потому что сапоги стоили дорого, а отцовского жалования и так еле хватало на жизнь. Взвалив погасшую девушку на плечи, он с трудом взобрался по скалистой тропе и достиг домика. Распахнув дверь, он ввалился в комнату и положил ношу на пол.

– Что такое? – удивился отец впотьмах. – Что это такое ты принёс?

– Словно звезда эта девушка упала с неба в море! И я её вытащил! – взволнованно сообщил юноша, закрывая дверь и стаскивая с себя мокрые вещи.

– Что ты такое говоришь? – изумился отец ещё больше.

Он чиркнул спичкой и зажёг керосиновую лампу, стоящую возле кровати. Кряхтя и морщась от боли, он с трудом сполз с кровати и доковылял до девушки.

– Боги всемогущие, это же небесная волшебница! – воскликнул отец, охваченный волнением и почтением. – Чего же ты положил её на холодный пол? Скорее помести в кровать и накрой одеялом, чтобы согреть!

Тод аккуратно поднял девушку, положил на свой матрас и накрыл одеялом до самой головы. Глядя на красивое лицо и длинные волосы, мерцающие алмазной пылью, он гадал, что могло заставить волшебницу покинуть счастливые небеса и упасть в холодное опасное море.

Длинные ресницы затрепетали, и Тод замер, задержав дыхание. Веки распахнулись, и он увидел ярко-голубые глаза. Несколько мгновений волшебница рассматривала его, а потом произнесла еле слышно:

– Спасибо.

На этом силы её полностью покинули, и она погрузилась в сон.

***

Тод проснулся рано утром. Приподнял голову со старой куртки, служившей временной подушкой, и посмотрел на свою кровать. Девушки не было. Он вскочил с пола и осмотрел комнату. Потом бросился к входной двери, приоткрыл её и высунул голову в холодную рассветную мглу, наполненную густым туманом.

Ему сразу же стало холодно, он подался назад, мягко прикрыл дверь, чтобы не разбудить отца, который полночи ворочался от боли. Поспешно одеваясь, Тод гадал, куда подевалась спасённая волшебница. В голову закралась мысль, что всё это могло показаться или привидеться.

Выйдя на улицу, он походил по каменистой площадке. Густой туман сократил видимость до нескольких шагов, так что девушка могла находиться совсем близко, но увидеть её не было никакой возможности.

Тоду ничего не оставалось делать как подняться на маяк, чтобы проверить огонь в лампе. Взбежав по винтовой лестнице, он резко остановился – волшебница сидела возле смотрового окна, завернувшись в одеяло, и смотрела в туман.

– Это ты меня спас? – она повернулась к нему.

– Угу, – юноша еле выдавил из себя, избегая встречаться с ней взглядом.

– Спасибо! – с чувством поблагодарила волшебница. – Если бы не ты, я захлебнулась бы и пошла на дно.

– А как… так случилось?..

– Заклинание сработало с ошибкой, меня выбросило высоко в небе, да ещё над океаном.

– А где?..

– Где я должна была приземлиться? – она как будто читала его мысли. – На центральной пощади Бо́миста.

– Ого, ничего себе ошибка! – удивился Тод. – До столицы провинции от нас целых пятьдесят километров. А почему так вышло?

– Сложно сказать. Кажется, кто-то из местных магов постарался нарушить заклинание.

– А зачем?..

– Зачем я прибыла сюда? По очень важному заданию, от которого зависит судьба мира. Вот только перенос отнял у меня все силы. Придётся какое-то время провести здесь, чтобы природа восстановила моё волшебство, прежде чем я приступлю к его выполнению…

Волшебница тяжело вздохнула и ещё больше погрустнела. Подтянув колени к груди, она обхватила их руками.

Какое-то время они молчали. Тод мучительно пытался преодолеть робость и придумать, о чём ещё можно было бы поговорить.

– Какой густой здесь туман, – произнесла она.

– Тут вдоль побережья проходит холодное океанское течение, – охотно подхватил он, гордясь тем, что может поделиться знаниями. – Из-за этого с весны по осень часто бывают туманы.

– А мне нравятся туманы, – девушка слегка улыбнулась. – Они таят в себе всё самое удивительное и необычное, что только есть на свете.

– А чего необычного ты видела?

– Ох, тебе этого даже не представить. И хрустальные фонтаны дальних восточных земель, и плавающие острова вечно тёплого океана. И наши небесные зелёные луга, на которых водятся весёлые единороги и сказочные алмазные райские птицы… – она резко погрустнела и потухла. – В мире столько чудес, что жизни не хватит, чтобы всё посмотреть…

– А я вообще ничего никогда не видел, – Тод вздохнул. – Если не считать тебя.

– Можно подумать, во мне есть что-то чудесное, – она дёрнула плечами.

«Есть», – подумал юноша, надеясь, что она не прочитает эту мысль.

– А как это работает? – она обернулась и указала рукой на «свечу».

Тод спохватился, что забыл про свои важные обязанности. Он встрепенулся и кинулся к линзам. Остановив их вращение, он откинул одну из линз и подкрутил фитиль.

– В эту лампу заливается горючее масло, – принялся он пояснять увлечённо. – Оно должно гореть всегда, чтобы корабли в море могли знать, где находится наш берег, чтобы не врезаться в скалы. Эти линзы усиливают свет и подают его в виде луча. Корабли видят наш свет даже в тридцати километрах от берега. А вот это часовой механизм, который собрали на одном из заводов столицы, он крутит эти линзы, чтобы свет мерцал ровно двадцать раз в минуту. Тут пружина. Я её подкручиваю, и она постепенно расслабляется и крутит «свечу».

– Как это всё интересно, – волшебница вскочила на ноги и бросилась к нему. – А если забыть подкрутить? Что будет?

– Лучше не забывать, – Тод даже поёжился от мысли, что такое может случиться. – Папу уволят и накажут.

– А если масло закончится? Или фитиль погаснет?

– Мне даже страшно такое представить, – он свёл линзы воедино и запустил вращение. – Папу тогда отправят на каторгу. И не посмотрят на его больные ноги и слабые лёгкие. Поэтому я и слежу постоянно.

– И даже ночью? – удивилась волшебница.

– Особенно ночью. Ведь в тёмное время свет нужнее всего.

– Ты даже не представляешь, насколько правдивы твои слова, – девушка сделалась мрачнее тучи. – Наступают тёмные времена. Огонь страшной войны, которую затевает твой правитель, вот-вот накроет всю землю и спалит миллионы жизней.

Тод испуганно оглянулся и бросился к лестнице. Глядя вниз, он с тревогой ожидал, что затопают по каменным ступеням ноги шпиков барона, которые умудрялись услышать крамольные слова где угодно и когда угодно. Ходили даже слухи, что барон нанял ведьм, чтобы те наколдовали уши шпиков на слова, противоречащие политике государства.

– Нам стоит спуститься, чтобы позавтракать. Потом мне нужно будет наловить рыбы.

Он принялся спускаться по лестнице и вздохнул с облегчением, когда волшебница последовала за ним.

– Меня, кстати, Тод зовут, – спохватился он, запоздало припоминая мамины уроки хороших манер.

– А меня Ило́а, – ответила она.

Он оглянулся и вздрогнул – девушка следовала за ним, паря в воздухе, босые ноги не касались ступеней. Длинные волосы развевались и шевелились, производя на него жуткое впечатление.

Юноша споткнулся и чуть не упал, внутри всё замерло и похолодело. Чудом удержавшись на краю ступени, он резко подался к стене и на секунду закрыл глаза.

Они покинули маяк и направились в дом. Отец уже проснулся и зажёг в печке огонь. Он сидел на низенькой табуреточке и ловко колол чурки крупным тяжёлым ножом. На печке стояла старинная чугунная сковорода, на которой шкворчали несколько чаячьих яиц. Увидев волшебницу, он выпрямился и приосанился, насколько позволила больная спина, словно перед ним появился начальник или проверяющий. Попытался встать на ноги, но не смог, да и Тод протестующе крякнул.

– Позвольте приветствовать вашу светлость в моём скромном жилище, – торжественно сказал отец, почтительно склонив голову.

– Я очень польщена, что вы оказали мне помощь и позволили разделить с вами ночлег и очаг, – не менее торжественно ответила она, и Тод глянул на неё с благодарностью.

Они позавтракали. Волшебница ела маленькими кусочками, словно осторожничала. «Наверно, у них на небе другая еда, наша слишком тяжёлая», – подумал Тод, пытаясь представить, как могла бы выглядеть еда небожителей. Но ничего кроме сладких маленьких облачков в голову так и не пришло.

После завтрака он отдраил полы в домике, стёр паутину по углам, помог отцу залатать сеть и тогда отправился на берег. Илоа увязалась за ним, её живо интересовало всё, чем занимались обычные люди. К этому времени туман рассосался, и теперь над изумрудным морем светило тёплое солнце, а вдалеке можно было рассмотреть корабли империи, снующие вдоль побережья.

Устроившись на любимой скале, Тод забросил сеть, вложив в бросок все силы и страстное желание вытащить большой улов. Она взметнулась в небо, распростёрлась и упала в воду. Подождав, пока сеть опустится на глубину, Тод принялся быстро сматывать верёвку, накручивая её на согнутый локоть. Уже на полпути он почувствовал, что сегодня ему несказанно повезло – сеть шла с заметным сопротивлением.

Он еле смог вытянуть улов на скалу. Кроме нескольких килограммов ставриды и барабули в сеть попались четыре крупные кефалины и даже одна камбала, которая неизвестно зачем поднялась со дна.

– А зачем так много рыбы? – полюбопытствовала девушка. – Вы так голодны?

– Мы всегда голодны, – просто ответил Тод, сидя на скале и любовно оглядывая рыбу. – Папино жалованье совсем невелико. Вот и приходится ловить рыбу. К тому же, я ловлю больше, чтобы в деревне поменять её на нужные товары. Сегодня нам нужно взять немного сыра, хлеба, картофеля и… – он улыбнулся. – И тебе одежду. Не будешь же ты всё время ходить в одеяле.

– Ох, вот же я глупая, – всплеснула она руками. – Совсем об этом не подумала.

Совершенно неожиданно ему довелось своими глазами увидеть чудесное волшебство преображения – стоило ей всего раз хлопнуть в ладоши, как одеяло истончилось, поменяло цвет, скукожилось и превратилось в лёгкое голубое платье.

«А мне теперь нужно одеяло», – подумал он и чуть не рассмеялся.

Она хотела помочь дотащить сеть до дома, но Тод ей запретил, чтобы новоявленное платье не пропахло водой и рыбой. К тому же, ему было неудобно заставлять волшебницу трудиться, ведь она чуть не утонула ночью и всё ещё выглядела болезненной и слабой.

Руки ныли от тяжести, когда он дотащил рыбу до дома, но его радовала эта тяжесть. Гораздо чаще случалось, что сеть оказывалась пустой или с несколькими сорными рыбёшками. Отец одобрительно покачал головой и отобрал для обеда пару десятков самых маленьких ставридок. Всё остальное они сложили в непромокаемый мешок.

Втайне он надеялся, что Илоа захочет пойти с ним в деревню, потому что ему не терпелось показать красоты местной природы. Но она лишь покачала головой и присела на кровать. Силы у неё заканчивались совсем быстро, и превращение одеяла в платье отняло большую их часть.

Тод взвалил мешок на плечо и вышел из дома. Ступени, вырубленные в скале, вели наверх, к крутым холмам, поросшим высокими соснами с рыжими стволами. Он шагал по едва заметной тропе, с наслаждением вдыхал свежий воздух, наполненный ароматами моря и сосен, и неосознанно улыбался. Ему казалось, что с появлением волшебницы в их жизни что-то начало меняться в лучшую сторону. Он никогда не задумывался о своём будущем, потому что оно было предрешено и расписано до самого конца. Но теперь в мыслях о службе на маяке появилось что-то постороннее… Он впервые задумался о жене и детях.

После соснового леса потянулись пологие холмы, поросшие высокими цветущими травами. Трудолюбивые пчёлы сновали между яркими головками, птицы мелькали в воздухе и пели на разные голоса, а на тропе то и дело показывались ящерки с ромбовидным рисунком на спине. Рыба в мешке заснула и уже почти не шевелилась и не шуршала. Тод предвкушал грядущие покупки и ощущал простое счастье.

Он вошёл в деревеньку и направился прямиком к центральной площади, где находился рынок. На самом деле небольшой пятачок, вымощенный неотполированным камнем, трудно было назвать площадью, но местным жителям хотелось думать, что и у них присутствует обязательный атрибут любого приличного города. Лавки торговцев располагались в передней части приземистых деревянных домиков, крытых соломой, которые окружали площадь.

У доброго старого фермера он выменял мелкую рыбу на розовый картофель и жёлтый ноздреватый сыр. У говорливого пекаря обменял камбалу на большой чёрный каравай. А вредная швея только посмеялась, когда он предложил ей оставшуюся кефаль. Пришлось лезть в тощий кошелёк и извлекать на свет несколько серебряных монет из отцовского жалованья. Новое одеяло, набитое гусиным пухом, казалось Тоду настоящим сокровищем. Он опасался, что отец может пожурить его за незапланированную растрату, но успокаивал себя тем, что в ближайшие дни ещё несколько раз порыбачит и обязательно вернёт потраченное.

Когда Тод проходил мимо деревенского колодца, то застал там несколько кумушек – они с тревогой обсуждали войну, которая подбиралась всё ближе к границам империи. Его расспросили про здоровье отца и про ночной шторм, юноша коротко ответил и откланялся, сославшись на неотложные дела на маяке.

Никому из деревенских он не сказал ни слова про волшебницу. Почему-то ему подумалось, что её прибытие лучше держать в секрете. Возможно, он по-детски не хотел делиться чудом с другими. А может быть, интуиция подсказывала, что ей нужно дать покой и отдых, чтобы она набралась сил для своего важного задания.

Несмотря на тяжесть, он почти бежал. Тода тревожила мысль, что за это время волшебница могла уйти, не дождавшись его возвращения. Он совсем запыхался и обессилел, когда добрался до дома. Распахнул дверь и вошёл в тёмную комнату. Отец сидел возле печки и жарил рыбу, которая распространяла дразнящий аппетитный запах.

– Всё-таки потратил деньги, – вздохнул он, делая вид, что разозлён.

– Я ещё обязательно заработаю! – Тод кинулся к отцу. – Смотри, какое одеяло отличное! Оно нам прослужит много лет. А картошка. Смотри, какие глазки фиолетовые. Чистая картошка, не порченная. А сыр, ты же любишь!

– Ну ладно, ладно, что ж теперь делать, одеяло и правда нужно, – сдался отец, который не умел злиться.

– Я ещё наловлю рыбы, вот увидишь! Даже новый матрас тебе купим!

– Ну всё, уговорил, – рассмеялся тот.

– А где Илоа?

– По берегу гуляет. Говорит, у неё там быстрее силы прибывают.

Тод сгрузил покупки и выбежал из дома. Встав на краю площадки, он оглядел окрестности. Волшебница сидела на отдалённой скале и смотрела в море. Крупная стая дельфинов резвилась неподалёку от неё, а несколько чаек кружились в воздухе, создавая некий узор. Почувствовал его взгляд, она повернула голову, и дельфины тут же ушли под воду, а чайки поймали ветер и устремились прочь от берега.

Он так торопился оказаться поближе, что пару раз чудом не сверзился со скользких камней.

И лишь оказавшись за несколько шагов от неё, он услышал, что Илоа поёт. Медленно, протяжно она напевала странную мелодию, от которой у Тода по спине сразу же побежали мурашки. Он застыл и прислушался. В песне отсутствовала привычная рифма, но чувствовался странный ритм.

– На зелёном лугу полушария неба морского расцветут колдовские цветы. Луна и солнце наполнят их силой и подарят мне. Я буду порхать с райскими птицами над травами и цветами. И мощь неба наполнит меня чистым добром и подарит вечную жизнь…

Она запнулась и замолчала. Тод сделал несколько робких шагов и увидел слёзы на красивом бледном лице.

– Ты тоскуешь по родине? – спросил он осторожно.

– Морское небо самое прекрасное из всех, – она смахнула слёзы с лица и слабо улыбнулась. – А наши небесные зелёные луга наполнены чудесами и радостью. Мы живём там в счастье и мире долгие столетия.

– Но ты обязательно вернёшься туда! – с жаром воскликнул Тод. – Как только закончишь своё задание.

– Да, как только закончу… – слабым эхом отозвалась она, снова устремляя взгляд в горизонт. – Но сначала мне нужно восстановить силы. Я не готова. Волшебство должно охватить весь мир и везде проделать одинаковое преображение.

– И потом ты покинешь нас? – Тод загрустил.

– И потом я уйду.

Она встала, протянула руку и слегка взъерошила его волосы. Он застыл от удовольствия. Они пошли к дому, по пути Тод рассказывал про деревню и удачные покупки. Он всё болтал и болтал и удивлялся, что это было совсем на него не похоже. Но волшебница так внимательно слушала и задавала уточняющие вопросы, что ему хотелось рассказать ей обо всём на свете.

После вкусного обеда Тод проверил работу маяка и подмёл ступени винтовой лестницы. Потом они перенесли матрас, одеяло и подушку на смотровую площадку маяка, потому что Илоа изъявила желание спать именно там. Она не хотела стеснять смотрителей своим присутствием и нуждалась в постоянном свете.

Остаток дня они гуляли по окрестностям, стараясь не удаляться от маяка слишком далеко. Тод увлечённо рассказывал про дикие растения, произрастающие на скалах и холмах, и про животных и птиц, которые в изобилии водились в этом глухом краю. Он поведал о временах года и природных явлениях, их сопровождающих. Волшебница особенно удивлялась описанию зимы, потому что, по её словам, вечнозелёные небесные луга никогда не видели снега и морозов.

Ложась спать, Тод чувствовал в груди и животе сладкую негу, и благодарил небеса за то, что они послали ему эту чудесную девушку.

***

С той поры счастливые светлые дни пошли один за другим. Тод словно порхал, и его сил хватало и на обслуживание маяка, и на ухаживания за отцом и домом, и на рыбалку, и на долгие прогулки с волшебницей.

Казалось, что всё стало лучше, интереснее, исправнее и веселее. Маяк работал как часы, освещая темноту летних ночей. Рыба билась в сети, и Тод смог выменять её на множество нужных и полезных вещей, которые давно нуждались в замене или вовсе отсутствовали в их скромном хозяйстве. Цветы небывалыми яркими коврами покрыли холмы, а скалы раскрасились пёстрыми пятнами мхов и лишайников. Всё казалось простым и лёгким.

С каждым днём Илоа становилась сильнее и жизнерадостнее. Тоду никогда раньше не доводилось иметь дел с волшебницами, но он буквально чуял нутром, как она наполняется мощью, способной охватить всю землю.

Чтобы отблагодарить их за гостеприимство, волшебница раскрасила стены домика в ярко-голубой цвет, обновила мебель, сделала стёкла на маяке прочными как алмаз и заколдовала фитиль лампы, чтобы он не гас никогда.

Звёздными ночами они бродили по берегу, и Илоа рассказывала удивительные истории про далёкие миры и странных существ, которые настолько не похожи на людей, что даже думают чуждо и поступают вопреки пониманию. Она баловала Тода рассказами о морском небе, полном самых разных чудес и невероятного волшебства, способного подарить счастье и сделать любого бессмертным.

Тод очень привязался к девушке, он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете и изо всех сил отодвигал ужасную мысль, что когда-нибудь Илоа будет вынуждена заняться великим заданием, ради которого спустилась с морского неба.

Казалось, что она сама оттягивала неизбежное и всеми силами уходила от шага, который должен был всё переменить.

***

Всё изменилось тёплым солнечным утром. Тод поднялся на маяк и нашёл волшебницу сидящей возле окна. Она выглядела как человек, который собрался в путь и решил присесть на дорожку.

– Началось, – проронила она очень грустно. – Ваш император объявил войну нескольким странам. А те объявили друг другу. Огонь войны побежал по земле. Теперь и мне пора действовать.

– Ты уезжаешь? – испугался Тод. – Прямо сейчас?

Вместо ответа она встала и подала ему руку.

– Пойдём погуляем немного. И потом я присоединюсь к нему.

– К кому? – Тод взял её руку.

Он ощутил мягкую прохладу нежной кисти и захотел сжать её сильно-сильно, привязать к себе, чтобы она никогда не ушла.

Илоа не ответила. Они слетели по лестнице, воспарили над скалами и утёсами и понеслись к холмам. У Тода спёрло дыхание от невероятных ощущений, а голова предательски закружилась. Хорошо, что они скоро приземлились на твёрдую землю, прежде чем ему стало совсем дурно.

Небольшая поляна, поросшая пышными травами и нежной морской горчицей, отделялась от соснового леса плотными зарослями колючей акации и можжевельника. И в лесу что-то происходило.

Звучали выстрелы, лаяли собаки и слышались голоса разгорячённых охотников.

– Барон охотится! – испугался Тод и схватил девушку за руку. – Нужно уходить, иначе он разозлится, что застал нас на своей земле!

– Барон? Какой именно? – спросила она, прислушиваясь с заметным интересом.

– Барон Шэпэвэ, который владеет половиной земель провинции! У него много заводов и фабрик, ему принадлежат поезда и пароходы. А сюда он иногда приезжает, чтобы поохотиться. Пойдём, пожалуйста!

– Так интересно, мне хочется посмотреть хотя бы издалека.

Тод хотел отговорить волшебницу, хотел объяснить ей, что это небезопасно, но она уже сорвалась с места и побежала в ту сторону, откуда доносились выстрелы и лай собак.

Внезапно из-за кустов выскочила красивая борзая. Её глаза горели жаждой убийства. Так торпеда она устремилась к застывшей волшебнице, хищно оскалив зубы.

– Берегись! – закричал Тод, охваченный ужасом.

Но всё переменилась буквально за мгновение. Илоа чуть улыбнулась, слегка шевельнула пальцами, и злобное животное резко затормозило, словно столкнулось с невидимой преградой, с визгом перекувыркнулось через голову и покатилось по земле. Волшебница вытянула перед собой и слегка приподняла руку. Собака встала, отряхнулась и подошла к ней. И ткнулась гладким пятнистым лбом в распростёртую ладонь.

– Хорошая девочка, – ласково сказала Илоа, безбоязненно гладя смертельно опасную тварь по голове.

Тод всё ещё не решался двинуть и мускулом, боясь спровоцировать собаку на нападение, но, кажется, она уже не представляла никакой угрозы.

Из-за зарослей акации и можжевельника послышался топот копыт, кто-то мчался сюда на полной скорости. Всадник на чёрной мохнатой лошади выскочил на поляну, и Тод к своему ужасу узнал барона Шэпэвэ.

– Не сметь трогать собаку! – взревел спесивый аристократ, на ходу сдёргивая с плеча ружьё и взводя курок.

Тод хотел закричать, но не смог издать ни звука. Хотел броситься к волшебнице, чтобы прикрыть её своим телом, но ноги словно приросли к месту. С ужасающей медлительностью он видел, как барон целится и нажимает на спусковой крючок.

Оглушительный выстрел сотряс землю. Девушка не пошатнулась, не вскрикнула и не изменилась в лице. Только собака вздрогнула и прижалась к её ногам. Озадаченный барон снова выстрелил. Но дробь и в этот раз не достигла цели, хотя между ним и волшебницей оставалось не более двадцати шагов.

Резко осадив лошадь, барон отшвырнул ружьё, спрыгнул на землю, выхватил из-за пояса красивый пистолет с резной костяной ручкой, выкинул руку перед собой и нажал на крючок. Он был уверен, что прострелит ей голову, ведь именное оружие множество раз верно служило ему. Но и на этот раз пуля немыслимым образом просвистела мимо, раздробив ветку дуба.

– Подожди, стой здесь! – злобно велел барон.

Тод и Илоа смотрели, как охотник отыскивает в траве брошенное ружьё, возвращается к лошади и принимается перезаряжать оружие. И если Тод следил за этими приготовлениями с нарастающей паникой, то волшебница казалась совершенно спокойной.

Барон пошёл на волшебницу, направив на неё дуло. Когда между ними оставалось не больше пяти шагов, он выстрелил. Грохнула вспышка пороха, оружие исторгло облако едкого дыма. Дробинки облетели вокруг девушки и изрешетили кустарник за её спиной. Она сняла шляпу, и ворох синих волос красивым водопадом рассыпался по плечам.

До барона наконец-то дошло. У него отвисла челюсть, он швырнул ружьё на землю, как будто оно жгло ему ладони, и поднял руки над головой.

– Не губи, Великая, – взмолился он, на глазах покрываясь крупными каплями пота.

– Великая цель привела меня к тебе, господин Шэпэвэ, – холодным высокомерным тоном ответила она. – Наша встреча была предрешена.

– Почему же ты не пришла ко мне домой? – жалобно проблеял барон, попутно кидая беглый цепкий взгляд на её спутника.

– Нужно было, чтобы ты увидел меня в деле.

Тод смотрел на волшебницу и как будто не узнавал. Куда только делись её душевность и лёгкость. Нежное доброе лицо окаменело и сделалось много старше.

– Ты сильна, госпожа, вижу мощь твою, – с искренним почтением и даже каким-то обожанием согласился барон.

– Эти дробинки из твоего ружья – лишь песчинка рядом с пустыней – такими великими силами я обладаю.

– Что привело тебя, Великая, в наши края? И какая роль в этом плане отведена мне.

– Важная роль. Ты должен сказать королю твоей державы, каким волшебством я владею и какую пользу могу ему принести.

– Что? – барон опешил и переменился в лице. – Но я…

– Ты уважаем королём, господин Шэпэвэ. Верный его сторонник и помощник. Если ты замолвишь за меня слово, то он захочет встретиться со мной.

– Но зачем?

– Чтобы закончить войну.

– Нашей победой? – с хищной надеждой спросил барон.

– Безусловной.

– Я немедленно готов доставить тебя, Великая, в свой скромный дворец в Бомисте! – обрадовался тот, на глазах возвращая себе уверенность. – А оттуда прямиком в столицу!

Тод был готов поклясться, что первоначальная оторопь местного царька прошла, и теперь в аристократичной голове возникли великолепные схемы обогащения и возвеличивания с помощью волшебницы и её заклинаний.

– Очень хорошо, – холодно улыбнулась Илоа одними губами. – Там я и продемонстрирую главное своё умение.

– Какое же?

– Я могу заколдовать любое орудие так, чтобы оно всегда попадало во врага и поражало его в самое сердце.

Тод похолодел. Он ничего не понимал. Но как же так?! Илоа же всегда была такой доброй и говорила об уважении к жизни! Почему она так переменилась и теперь готова помогать смерти?!

Барон в восторге захлопал в ладоши. Задрал голову и посмотрел на орла, парящего недосягаемо высоко в небе.

– Хочу доказательство. Хочу его.

Она лишь пренебрежительно махнула рукой.

Шэпэвэ подхватил ружьё с земли и направил его в сторону моря. Илоа пошевелила пальцами и кивнула. Грянул выстрел. Шестеро глаз следили за чёрной точкой в голубом небе. Сначала казалось, что дробинки не достигли цели. Но затем стало видно, что птица устремилась к земле.

Крупный белоголовый орёл рухнул в заросли можжевельника, и собака тут же бросилась к нему, следуя инстинкту и дрессуре. Тод смотрел на крупные перья, летающие в воздухе, и отказывался верить в происходящее.

– Поистине могущественна ты, Великая, – с восхищением проговорил барон, и в его жадно блестящих глазах Тоду почудился испепеляющий огонь грядущей войны.

– Я думал, что ты добрая и хорошая, – сказал Тод одними губами. Его слова сочились разочарованием и презрением.

Девушка дёрнулась как от удара, скользнула по нему быстрым грустным взглядом и направилась к лошади барона. Лёгкий морской бриз колыхал её воздушное платье и длинные сверкающие волосы. И тогда юноша увидел у неё на затылке белую прядь, которая пролегла от макушки до самых кончиков волос.

Он так и стоял, опустив руки и ссутулившись, пока барон заботливо посадил Илою на лошадь, и они скрылись за густыми колючими зарослями.

Волшебство закончилось.

Исчезло очарование тёплого летнего дня. Исчезли солнечная лёгкость и облачная радость. Тод обнаружил себя посреди некрасивой поляны, поросшей дурацкими лютиками и земляникой. Жестоко давя красные ягоды и жёлтые цветы, он дошёл до края кручи и пошёл по опасной осыпающейся тропе к серому морю.

До самого вечера он закрашивал голубые стены домика вонючей белой краской. Отец не задал ему ни одного вопроса.

***

После того дня Тод не видел волшебницу ни разу.

Она прилетела через пару дней, когда Тод ловил рыбу. Он спрятался в скалах и упрямо проторчал под холодным дождём до того мгновения, когда она всё же ушла. В качестве прощального подарка она вылечила отцу ноги, а ему оставила несколько больших красочных книг о путешествиях и приключениях.

Здоровым ногам отца Тод порадовался, а все книги без лишних сожалений выбросил в море.

Жизнь пошла своим чередом. Он следил за работой маяка и ловил рыбу, ухаживал за отцом и лазил по скалам. Иногда казалось, что ему удалось выкинуть волшебницу из сердца и головы. Иногда чудилось, что он совсем переставал о ней думать. Но стоило только прилечь и положить голову на подушку, как память снова воскрешала яркие образы и сладостные воспоминания, которые мучили и не давали покоя.

Одинаковые дни следовали друг за другом и казалось, что так будет всегда. Но в мире происходили ужасные события, и лишь оторванность маяка позволяла его обитателям до поры до времени укрываться от великих перемен. Утром очередного дня, когда Тод чинил сети, а отец мыл стёкла в домике, к ним явились несколько солдат барона.

Они грубо ворвались в дом и схватили юношу. И напрасно отец взывал к их совести и кричал, что без единственного сына ему не справиться с работой маяка. В ответ на стол упал документ, в котором было написано, что Тода забирают в армию во имя грядущих великих побед империи.

В тот же день его вместе с двумя десятками деревенских мужчин доставили в столицу провинции. Бомист гудел как развороченное осиное гнездо. Со всех концов провинции в него сгоняли мужчин от тринадцати до пятидесяти лет. Власти империи собирались бросить в топку разгорающейся войны всех от мала до велика, кто только мог стоять на ногах и держать оружие. Поля, заводы, фабрики и мастерские опустели, а бесчисленные матери, жёны и дочери выплакивали глаза, предчувствуя страшный итог.

Уже в Бомисте Тод узнал, что во всём мире разворачивается страшная война, в которую оказались вовлечены все государства без исключения. Империя собиралась захватить каждую пядь земли, воды и воздуха, и для этого ей были нужны огромные войска. Заводы барона и других промышленников без устали заполняли небо чёрными клубами ядовитого дыма, выплавляя танки, пушки и ружья. Верфи империи собирали боевые корабли, усиленные металлическими корпусами. Вся промышленность страны плодила орудия убийства, чтобы власть Вти-Шестого распространилась по земле от края до края.

Тоду пришлось провести в казарме три дня. За это время всех призывников обрили наголо, одели в чёрно-синюю военную форму и множество раз прогнали по плацу, чтобы подготовить к марш-броску на столицы соседних стран. Для укрепления воинского духа им постоянно рассказывали о зверствах иностранных солдат и дикости культур чуждых народов, которые упорно не желали приобщиться к святой власти справедливого и великодушного императора, ниспосланного добрыми богами.

Затем призывников погрузили в поезда. Кому-то повезло оказаться в пассажирском вагоне, хоть и в давке, а кого-то и вовсе как скот засунули в грузовой состав. На вокзале царила страшная шумная давка, и Тод, привыкший к тишине безлюдного морского берега, то и дело сжимался от страха и мечтал только о том, чтобы это всё поскорее закончилось.

До столицы империи забитый до отказа поезд тащился двое долгих суток. Всё это время Тод сидел на верхней полке и страдал от страшной жары и жажды. Их покормили лишь дважды, раздав сухие пайки, и от этого жажда только усилилась, потому что вода во фляжке кончилась ещё в первый день, а остановок, чтобы пополнить запасы, поезд не делал. Только когда измученные солдаты подняли бунт в одном из вагонов, начальство было вынуждено ненадолго остановить состав возле небольшого обезлюдевшего городка.

Столица поразила Тода. Он даже представить себе не мог, что где-то может существовать так много зданий – поезд торжественно подползал к столичному вокзалу, а бесконечные здания тянулись без конца и края. Великое множество людей, заполонивших улицы, привело его в состояние замешательства и испуга. Когда новобранцев прогнали через вокзальную площадь и погрузили в машины, то он даже испытал облегчение. Пока нескончаемая вереница автомобилей ползла от вокзала до центральной площади, Тод испуганно смотрел по сторонам и больше всего мечтал вернуться на свой тихий берег. Многоэтажные каменные клетки заполняли небо и давили сверху, напоминая каждому гражданину империи о его ничтожности и малозначительности.

Огромная площадь в центре столицы предназначалась для торжественных сборов войск. Но никогда ещё за тысячелетнюю историю не доводилось этой площади видеть столько солдат и боевой техники. Танки и гаубицы, артиллерийские расчёты и противовоздушные пушки, бронированные автомобили и мотоциклы заполнили площадь от края до края и заняли множество соседних улиц. Солдат и офицеров плотно расставили между техникой, раздав им ружья.

Тод стоял между двумя танками, держал в руках непривычно тяжёлое оружие и мечтал о том, чтобы это всё оказалось сном. Он смотрел на товарищей по несчастью и видел на их лицах такие же эмоции: страх, растерянность, отвращение, покорность судьбе и усталость. Никто из присутствующих не понимал, зачем их запихнули в центр города, вместо того чтобы гнать на многочисленные фронты, прямо сейчас горящие в прямом и переносном смысле.

Ещё большую сумятицу внесли боевые дирижабли-бомбардировщики, которые плавно приплыли со стороны южного аэродрома и застыли над площадью, закрыв небо.

Наконец приготовления и сборы закончились. Техника и люди замерли в ожидании неизвестного. Горячий ветер, насыщенный запахами железа, бензина и смерти, гулял по площади.

Всех выстроили лицом к центру площади. Именно там находилась большая странная конструкция, о назначении которой невозможно было догадаться. Наспех сколоченное сооружение напоминало сцену на очень высоких опорах, так что с неё можно было обозревать всё войско и значительную часть города.

Вдруг по рядом солдат пронеслась волна оживления, и на площади сделалось шумно – дирижабль, зависший прямо над возвышением, принялся опускаться. Задрав голову, Тод с замиранием сердца следил за движением машины, которая несла на борту бомбы, способные превратить в пепел десятки вражеских городов. Дирижабль завис в паре метров над площадкой. Из него показалась фигура в сплошном чёрном одеянии, ещё одна, ещё… Десять, тридцать, пятьдесят – ведьмы и колдуньи, созванные со всей страны, выстраивались тесными рядами на возвышении, которое всё же можно было назвать сценой. Когда чёрные фигуры застыли, из недр дирижабля показалась женщина в голубом.

Тод вздрогнул всем телом и чуть не уронил ружьё. В голове забухало – он смотрел на синеволосую фигурку и не верил своим глазам. Он никак не хотел верить в то, что Илоа прибыла с зелёных небесных лугов для того, чтобы приумножать смерть.

Плотные ряды ведьм скрыли волшебницу. Стало очень тихо. Казалось, что даже смерть замерла в восхищении, предвкушая огромный урожай.

И только сейчас до Тода дошло, для чего их всех здесь собрали – Илоа собиралась заколдовать все орудия, чтобы они всегда попадали только во врага.

– Нет! – хотел он закричать, но высохшее горло, сдавленное ужасом, не смогло издать ни звука.

Ведьмы дружно подняли руки и принялись колдовать. Они собирали все свои силы, чтобы передать их небесной волшебнице и стократ усилить её заклинание. Кроваво-алое сияние зародилось в ладонях и слилось в пугающее мерцающее зарево, окрасившее город в цвет смерти. Низкий вибрирующий гул заполнил площадь, заставляя людей сжимать зубы и стонать от боли. Биение невидимых барабанов побуждало сердце биться чаще, а слова на древнем колдовском языке вызвали в подсознании что-то тёмное и пугающее. Желание убежать прочь от происходящего охватило всех присутствующих без исключения.

И вдруг на этом фоне раздалось удивительно громкое прекрасное пение. Небесная волшебница снова пела ту песню, которую когда-то напевала одному Тоду:

– На зелёном лугу полушария неба морского…

Чудесные слова, наполненные тоской по родине, звучали громогласно, пронзая всё сущее и готовя невероятное невиданное преображение.

Ярко-голубые сполохи вырвались вверх и пронзили кровавое зарево. Тод застыл, поражённый потрясающим и страшным зрелищем слияния двух разных магий: земной и небесной.

Земля тряслась от колдовской песни и казалось, что город вот-вот не выдержит и рассыплется в пыль. Голубые сполохи с красными прожилками метались по воздуху, создавая причудливые узоры. Они всё ширились и поднимались ввысь. У Тода волосы по всему телу встали дыбом. Он напрягся и даже перестал дышать, предчувствуя скорое завершение.

Голубые и красные вспышки заполнили весь воздух. Молнии побежали по танкам и пушкам, по ружьям и пистолетам, по бокам пузатых дирижаблей и унеслись в сторону порта, где стоял на приколе сильнейший флот в мире.

Тод вскрикнул и уронил ружьё – оно раскалилось так, что нельзя было терпеть. На его глазах металлические части оружия стали плавиться и пузыриться, а деревянный приклад превратился в чёрную пыль. На площади творился настоящий ад – солдаты кричали и отшвыривали от себя негодное оружие, обжигающее руки до волдырей. Танки и пушки тоже стремительно менялись, изгибались, перекручивались, сжимались и исходили ядовитым жаром. Оставалось только радоваться, что экипажи танков до начала ритуала выстроились рядом с машинами, иначе люди оказались бы погребены в раскалённом металле.

Дирижабли трещали и гремели, объятые голубым призрачным пламенем. С них на головы солдат сыпался жаркий пепел. Это окончательно ударило по запрету покидать строй, и невиданное войско устремилось прочь с площади. Людские потоки хлынули на широкие проспекты и узкие улочки, заполнили парки и бульвары. Солдаты бежали без оглядки, и никакие угрозы со стороны офицеров не могли заставить их оставаться на месте.

Тод не побежал. Он стоял и смотрел на возвышение в центре площади, на котором превращались в пепел ведьмы и колдуньи. Жаркий ветер разбивал чёрные фигуры и развеивал их по площади. В конце концов на платформе осталась только одинокая голубая фигура, излучающая последние уничтожающие молнии.

Пение закончилось. Смолкли барабаны и улёгся гул. Площадь заполнилась треском остывающего металла и криками людей, в панике покидающих место крушения имперских амбиций. А Тод безотрывно смотрел на тонкую девичью фигурку с длинными белыми волосами.

Очередной порыв ветра разбил её на миллионы частичек, и они взмыли в воздух, издавая нежный стеклянный звон.

Тод провожал глазами сверкающий вихрь и думал о том, что оказался жутко несправедлив к доброй и храброй волшебнице, отдавшей жизнь ради того, чтобы люди наконец-то обрели мир.

Он улыбался и вспоминал время, проведённое вместе. В памяти всплывали грустная улыбка и бездонные глаза, хранящие в себе обречённое самопожертвование.

Тод улыбался и вспоминал огромную бескорыстную любовь, которую дарила гостья с далёких небесных лугов.

Задрав голову, он смотрел в ясное голубое небо и представлял, что где-то там существует свободный счастливый мир без насилия и жестокости.

Теперь и людям предстояло пойти по такому же пути и создать похожий мир на земле. Они не имели права поступить иначе, ведь самая прекрасная девушка на свете отдала за это свою жизнь.

Когда-нибудь именно так и будет.

+3
23:09
789
09:49
+2
Завершил чтение на
Небесное электричество проливалось на море и скалы сверкающим потоком.

Язык откровенно неуклюжий. У вас в начальном фрагменте столько предложений на тему «ах, какая сильная гроза», что вы уже не знали, как обозвать молнии, чтобы слово не повторялось. Небесное, мать его, электричество. Сверкающий поток — вот о чем угодно, только не о молниях. Молния и поток это разный визуал: поток я в туалете вижу, если стульчак не забываю поднять, я фиксирую процесс. А молния это мгновенный эффект. И вот таких неточностей у вас валом.

Второй пункт — банальность речи. Да, оно легко читается, но это легкость, с которой читается букварь. Мама мыла раму. Не имей сто рублей. У Кати совочек.
Смотрите, вот эти выражения — несвежие. Прям очень. И в художественном тексте я бы некоторые из них вообще бы не хотел видеть, а некоторые хотел бы видеть очень дозированно.
Гром сотряс землю, и Тод проснулся и распахнул глаза. На улице бушевала сильнейшая гроза, хотя вечером ничто не предвещало прихода ненастья, а уж в предсказании погоды сын смотрителя маяка дал бы фору даже учёным.
Тод встал с кровати и прильнул к окну.
10:13
Сверкающий поток — вот о чем угодно, только не о молниях.
Посмотрите молнии Кататумбо — их часто можно назвать потоком.
10:45
Когда автор опишет молнии Кататумбо, начну рассматривать их как «поток». Не ранее.
10:55
+1
Нда, что-то из серии, когда хочешь сделать красиво и трогательно, но не вывозишь задумку скиллом.
14:20
Мне понравился рассказ. Незамысловатый, но очень светлый и добрый.
14:46 (отредактировано)
Юношу тут же затрусило от холода.


А зачем тут использовано разговорное сниженное просторечие?
Затрясло.
(исходит пеной изо рта)
Сильнее меня ранят только «крайний раз», «скучаю за» и «сводные» братья и сёстры по отношению к единокровным или единоутробным. Простите(
18:29 (отредактировано)
+2
Скорее не зашло, но по личным пристрастиям

Честно скажу: очень не моё. Читала через силу, все время отвлекалась, даже успела про политику поругаться, лишь бы не читать дальше.

При этом я не могу сказать, что прямо плохо. Темп размеренный, язык неплохой, хотя и не ищет свежести и ясности, и экспериментов не ставит. Тод такой увалень, это хорошо и сразу, конечно, на волшебницу глаз положил. Всё достаточно целостно и гармонично: наивный герой, наивные разговоры, наивный сеттинг, наивно-созерцательное искусство. Что-то с вайбом «Рыбки поньо на утёсе» или «Ходячего замка Хоула» (очень близко по лору, если так подумать), но в «Замке» много взрослого и глубокого всё-таки про любовь, про долг, про смелось, тут такого нет почти. Все абсолютно простое: кумушки болтливые, бароны алчные, пчёлы трудолюбивые, ну хоть рыба свежая!

Мысли по прочтению:
Герой спасал утопающую, плавая в сапогах в штормовом море. Но они же мешаются! По совести, тут-то он и должен был просто утонуть, но у нас фэнтези. Едем дальше.

Диалоги зачастую неестественные, не похожи на разговорную речь и какие-то каждый раз наивные до фальшивости. Зачем волшебница всё вывалила малознакомому малолетнему юноше?
Или вот после рынка беседа с отцом про деньги: если одеяло было нужно, зачем отцу было имитировать злость на сына? Если деньги были нужны на что-то ещё, почему это не обсудить? Зачем притворяться, что зол? Вообще непонятно, что разговор даёт рассказу.

Охотничьи собаки по идее не должны нападать на людей, разве что не подразумевается, что барон именно на людей их и притравливает. Но учитывая, что он палит во все что видит, то может и притравливает.
Диалог с бароном – бррр.
Вот потом всё опять хорошо, так как герои не разговаривают.

В моей голове пространство рассказа всё такое бирюзовое, прохладное и немного влажное.
Логика в целом прослеживается, это завершённый добрый рассказ на актуальную тему.
15:49
Про корявость языка тут и без меня написали, но добавлю — зачем столько ненужных деталей?
А насчет сюжета — чувствуется некая личная обида автора на текущие мировые события. Но вы знаете, люди воют и без оружия, даже в дет.садах. Так что «подвиг» волшебницы это просто диверсия против империи (а остальные страны, значит, добрые и остались с оружием?).
p.s. борзые собаки из тех видов собак, что мне попадались, это одни из самых добрых собак.
Да, спорный рассказ, но мелодичный…
Загрузка...
@ndron-©

Достойные внимания