Ату её, ату!

- Ату ее! - Коля, признанный лидер среди деревенских пацанов, бежал впереди всех. Юрка - замыкающим. Он, конечно, легко мог обогнать и Колю и хромую собаку, которую они травили, не зря же ходит в секцию легкой атлетики, но не хотел. Не хотел! Дворняжка не могла нестись во весь опор, скакала на трех лапах, которые немилосердно вязли в песке. И Юрка делал вид, что вязнет, чтобы не приблизиться к цели.

- Ну, кто тут у нас слабак? - выкрикнул Коля. Он успел заметить, что Юрка, этот городской хлюпик, маменькин сынок, только делает вид, что быстро бежит и бросает в дворняжку камни. Ни один камень до собаки даже не долетел.

Коля притормозил и метнул в псину палку, которую подхватил на дороге. Он знал, что палка пригодится. Попал по больной ноге.

Собака взвизгнула, упала и осталась лежать.

- Юрка! - крикнул Коля. - Поди, посмотри, что там с ней. И палку мне принеси, пригодится еще.

Юрка остановился. Пытался справиться с тошнотой. Еще не хватало вырвать перед пацанами. Затравят потом, как собаку.

- Сам иди за своей палкой, - прошептал Юрка.

- Он сказал: “Сам иди”! Слышишь, Коль, городской этот выступает тут еще. - Петя, сын хозяйки, у которой Юркина семья снимала две комнаты на один летний месяц, с удовольствием подставлял своего постояльца. Ему очень хотелось стать если не правой, то левой рукой Коли. А Юрку он не любил. И маму его не любил. Он чувствовал, что она против их дружбы. А ему и самому эта дружба на фиг не нужна - с маменькиным сынком водиться. Еще посмешищем для ребят станешь.

- Ату его! - крикнул Коля, подхватил с земли камень и первым швырнул в Юрку. Не попал. Возможно, что и не хотел попасть, просто подстегивал других. Пятеро пацанов, подчиняясь команде, бросили в Юрку камни, которые припасли для собаки. Не попал никто, хотя Юрка даже не уворачивался. Он стоял, прикрыв рот ладонью, чтобы сдержать рвоту. В ушах шумело.

Дура собака, вместо того, чтобы лежать и не привлекать к себе внимания, приподняла морду и встретилась глазами с Юркой.

На него никто никогда не смотрел с такой жалостью. И с таким презрением одновременно. Юрку согнуло пополам. Вырвало чем-то зеленым и дурно пахнущим. Кто-то из пацанов ударил его ногой под зад. Ноги подкосились и Юрка рухнул лицом в собственную рвоту.

- Хороним его! - крикнул Коля.

Мальчишки моментально начали зачерпывать ладонями песок и закапывать Юру. Лежачего не бьют, но хоронят. Это правило установил Коля.

Ну, как бы хоронят. Не до конца. Но надо дать понять, кто тут главный, а кто лежит мордой в землю.

* * *

Пришел в себя Юрка не сразу. Ему показалось, что он какое-то время спал. Кто-то смахивал с лица песок мокрой тряпкой.

Юра открыл глаза и пошевелился. Собака, перестав вылизывать, отскочила в сторону. Села и уставилась на мальчика. Кудлатая, грязная, из рваного уха сочится кровь.

Мальчик нашарил рукой камень и швырнул в собаку. Попал в морду. Собака только дернулась, не издала не звука.

- Ааааа! - заорал Юрка и начал кататься по песку. Крик разрывал внутренности так, что боль невозможно было терпеть.

Собака вскочила на лапы и поскакала прочь. Задняя лапа, в которую Коля попал палкой, теперь была не прижата, как прежде, а волочилась по земле.

Крик прервался также внезапно, как и начался. Юрка с трудом поднялся. Правая нога подкашивалась, не держала веса тела. Боли не было. Мальчик подобрал палку, которую Коля так и не забрал и, опираясь на нее, похромал домой.

* * *

Все честно рассказал родителям. Особенно расписывал предательство Петьки. Юре хотелось, чтобы родители, взяв камни и палки, погнали обидчиков той дорогой, по которой они гнали собаку, а в итоге похоронили его. Ему хотелось, чтобы папа кричал: “Ату их, ату!”, а мама метко швыряла камни.

- Мы не можем больше оставаться в этом доме, - сказала мама и начала собирать вещи. Папа принялся помогать.

- Ты даже не побьешь Петьку? - изумился Юра.

- Я не сторонник телесных наказаний, - сказал папа. - И что это Петьке даст? Только больше озлобит. Поверь мне, сын, иногда достаточно просто проигнорировать человека и это заставит его задуматься. А жестокость непременно породит ответную жестокость.

- Ну и пусть! - крикнул Юрка.

Он вспомнил собаку. Она тоже не покусала обидчиков. Его согнуло пополам, вырвало. Палка выскользнула из рук и мальчик, повалившись на колени, упал лицом в зловонную жижу...

* * *

Правая нога внешне не изменилась, не болела, не отекала, не сохла, но при ходьбе не держала. Специалисты, по которым родители таскали Юру, разводили руками. То ли психосоматика. То ли атрофируются мышцы.

- Что значит “то ли, то ли”?! - кричал папа. Ему хотелось ударить профессора Юркиной палкой по голове, но он себя сдерживал. Опускаться до драки - не в его правилах.

- Ничего, - твердила мама, мы непременно найдем выход.

Выход никак не находился.

Юра, отказавшись от костыля, не расставался с палкой. Опирался на нее при ходьбе. Ему казалось, что палка придает уверенности и устойчивости.

Началась школа. Мама добилась для Юрки обучения на дому - еще чего не хватало, скакать с палкой по школьным лестничным пролетам. Секцию, конечно, тоже пришлось оставить. Но об этом Юра не жалел. Ему, в принципе, не очень нравилось бегать вокруг стадиона.

Дворовые игры тоже оказались не для него. Первое время друзья-мальчишки сидели с ним на скамейке, рассказывали о чем-то, совсем не интересном. А потом, наконец, оставили Юрку в покое. У двора своя жизнь, быстрая и активная, у Юрки - своя. Он сидел на скамейке у подъезда и читал. Читать любил всегда, за что, собственно, его и прозвали маменькиным сынком.

Время от времени очень хотелось вернуться в ту деревню и найти собаку. Хотелось убедиться, что и она хромает. Иначе - совсем уж несправедливо. Несправедливо! Ни Коля, ни Петька не вспоминались. Как-будто их и не было. Как-будто выплеснул их из себя вместе со зловонной рвотной массой.

* * *

Зиму просидел дома. Зимой на лавочке не очень-то почитаешь. Родители смирились, даже начали находить свои плюсы в состоянии сына: сидит дома, никто не обидит, на этот счет можно не волноваться.

Как только потеплело, Юрка спустился во двор. Сел на скамейку, открыл книгу. От свежего воздуха слегка кружилась голова. После домашнего заточения все воспринималось ярче и острее. Юра закрыл книгу, подставил лицо солнцу и прикрыл глаза. Ему было хорошо.

- Ату ее, ату! - этот крик, раздавшийся из подворотни, выдернул из блаженного состояния в одну секунду. Юрка открыл глаза и вскочил на ноги. Сильно пошатнулся, но устоял. Палка упала. Мальчик оперся рукой о спинку скамейки.

Первой из подворотни выбежала собака. Конечно, не та, не деревенская. И размером больше, и не такая лохматая. Собака бежала, сильно припадая на переднюю лапу. То ли давняя травма, то ли сейчас подбили. Вспомнился профессор, который разводил руками и говорил: “То ли психосоматика, то ли мышцы атрофируются”.

Вслед за дворняжкой из подворотни выбежало трое мальчиков. Юрка их не знал. Наверное, из другого двора.

Собака неожиданно сменила маршрут, побежала в сторону Юры, забилась под скамейку и затихла. Только тяжелое хриплое дыхание выдавало ее присутствие.

- Эй, пацан, отойди от скамейки! - крикнул один из мальчиков и продемонстрировала зажатый в руке камень. - Это наша собака.

Юра почувствовал, как к горлу подступила тошнота. В ушах загудело. Он нагнулся, поднял с земли палку, и, занеся ее за голову, замер.

- Ты дурак, что ли? - усмехнулся тот, кто предлагал отойти от скамейки. - С тремя драться будешь?

- Это моя собака! - выкрикнул Юра.

Мальчишки загоготали. Юра понял, что сейчас его вырвет, потом ноги подогнутся и он повалится лицом в рвоту.

- Не подходите! - крикнул он. Голос сорвался и Юра выдал петуха. Мальчишки загоготали еще громче. Картинно держались за животы, складывались пополам и смеялись, смеялись, смеялись…

Собака под скамейкой завыла.

Неожиданно для самого себя Юрка швырнул палку в того, кто смеялся громче всех. Попал по лицу.

- Ты совсем дурак? - крикнул пацан и схватился ладонью за лицо. Между пальцами текла кровь. -

Ты мне нос разбил!

Из-под скамейки выскочила собака, встала рядом с Юркой и, зарычав, ощерилась на обидчиков. Затем начала громко лаять. Юра пошатнулся и невольно оперся рукой о собаку. Затем сел. Собака расположилась так, чтобы прикрывать мальчика собой. За него она готова была драться. За себя - нет. Юра почувствовал, что тошнота отступила и стало легче дышать.

Незнакомые мальчики, покричав, для порядка, еще немного и обещав вернуться, побежали в сторону подворотни.

- Принеси мне палку, пожалуйста, - сказал Юра.

Собака села столбиком, замотала по земле хвостом и преданно уставилась на нового хозяина. В ее взгляде не было ни жалости, ни презрения. Ничего из того, что так потрясло во взгляде деревенской собаки.

- Принеси мне палку, - повторил Юра. Собака еще сильнее забила хвостом и взвизгнула. - Не понимаешь?

Он поднялся и неуверенно сделал первый шаг. Правая нога сильно дрожала, но не подгибалась. Второй шаг. Собака, прихрамывая, шагала рядом.