Главный враг

Энди едва дождался, когда челнок перестало трясти в плотных слоях атмосферы, вскочил из кресла и прилип носом к выпуклому стеклу иллюминатора. Тут же рядом возник штурман Никки и практически распластался о прозрачную преграду. Было бы возможно, этот проныра целиком высунулся бы наружу, рассматривая обнаруженную планету, пока ещё погружённую в темноту.

— Мы нашли тебя, — будто не веря глазам, прошептал Никки. — Мы сделали это! Ты наша, детка.

— Эй! — оборвал интимное воркование Уллис, нетерпеливо подпрыгивавший за пилотажным пультом. — Не твоя, а наша! Да, капитан?

Энди фыркнул при воззвании к его должности, но родившаяся по этому поводу шутка так неозвученной и выветрилась из головы силой блеснувшего над горизонтом первого луча света, золотого и яркого.

— Выходим на дневную сторону, — сообщил Уллис. — Снижаемся до разрешённого минимума… В общем, готовьтесь, ребятки, сейчас будет зрелище. И я не хочу его пропустить.

Он ловко перескочил через панель управления и тоже прилип к иллюминатору. И вовремя: челнок вынырнул из тени и понёсся навстречу розовому рассвету, на автопилоте его почти не покачивало.

Зрелище и вправду открывалось потрясающее: багряный диск местного солнца выплывал над махрово-лесистой равниной, пересечённой извилистыми лентами рек. С каждым ударом сердца становилось светлее, безоблачное небо бледнело, а преобладавшие на поверхности зелёные краски приобретали насыщенные тона. Лесам не было конца.

— Первозданная природа! — перемещаясь по стеклу лбом, выдохнул Никки. — Не это ли настоящая красота?

— Это ещё огромные деньжищи, слава и почёт, — заметил Уллис. Он тоже не отрывал взгляда от расстилавшихся под брюхом корабля кущ.

— Я вовсе не против. И всё же наша планета — просто конфетка! Приветливая и девственная!

— Да ты влюбился, малыш! — подначил пилот.

Энди не удержался и рассмеялся вместе с приятелями. Потом взгляды встретились, и в следующий миг все трое висели друг у друга на шеях, прыгали, обнимались, кричали. Будто школьники, а не здоровенные двадцатипятилетние бугаи, рисковые искатели новых миров. Больше авантюристы, чем легальные агенты галактического проекта переселения, шпана колонизированной вселенной.

— Мы сделали это! Мы нашли! Открыли! Теперь мы богаты!

Эйфория захлёстывала. Энди никак не мог успокоиться. Всё, кроме их неожиданной находки, потускнело и стёрлось. Жизнь уже удалась, больше не о чем мечтать. Все цели достигнуты, отныне получай дивиденды и наслаждайся.

Никки вырвался из объятий, припал к стеклу.

— Как мы назовём нашу красавицу? Вы уже думали? Я бы назвал в честь нас троих.

— Может, Конфетка? — съехидничал, становясь справа от него, Уллис.

— Балбес! Это название войдёт в историю, его будут использовать тысячи колонистов! Оно должно быть громким и ёмким! Ну и нас увековечить!

— Ага, тогда назовём: Три раздолбая, которые сбились с курса.

— Да иди ты, Улли! Пилот-неумёха! Мои маршрутные расчёты перепутал, завёл в дебри!

— Вот! Значит, надо в честь меня одного называть, но я не претендую. Кэп, а ты чего молчишь?

Энди слушал болтовню в пол-уха. Его внимание поглотили умиротворённые пейзажи, казавшиеся игрушечными с высоты птичьего полёта. Они радикально отличались от видов известных ему планет. Самое удивительное — здесь была чистота.

— Вы когда-нибудь встречали планету без мусора? — игнорируя затеянный спор, спросил Энди, хотя знал, что ответ будет отрицательным. Ведь по космосу они всегда путешествовали вместе.

— Она же необитаема, откуда здесь взяться мусору? — пожал плечами Уллис и был прав. Мусор создавали люди и везде, где они обживались, возникали горы долго разлагавшихся отходов. За пятьдесят оборотов вокруг звезды на планете исчезала растительность, животные. Города и угодья тонули под толстым слоем искусственной дряни. В учебниках истории упоминалось, что когда-то существовала переработка, но она не справлялась. Да и не всегда она была целесообразна — проще всей колонией погрузиться на крейсеры и перебраться на другую планету. Так и появился галактический проект переселения с постоянным набором рекрутов в армию искателей — человечеству требовались всё новые и новые земли. Правда, теперь обнаружение идеально пригодной для жизни планеты стало равнозначно селфи со Старым Богом.

— Странно, что необитаема, — отбросил задумчивость Энди. — Не совсем дебри, всего на пару градусов от магистрали отклонились. Никто за семьсот лет экспансии не проводил здесь разведку?

— Странно или нет, — отмахнулся Никки, — а получается, мы первые. Надо бы быстрее с корпорацией связаться и заявление на патент… — он осёкся, увидев что-то внизу.

— Что? — Энди и Уллис рванули наперегонки, расплющили носы о стекло, но под крылом стелился всё тот же нескончаемый зелёный ковёр, изредка прорываемый серыми пиками гор.

— Нет, ничего. Показалось, — мотнул головой Никки. — Показалось, что увидел строения. Наверное, это были скалы.

Энди пристальнее вгляделся в море лесных верхушек.

— Да, наверное. Не хотелось бы сюрпризов. Я уже привык к мысли, что планета наша. Мы сами её заселим. За большие денежки. Уллис, снижайся на следующем витке, рассмотрим поближе наши владения. Ищи, где приземлиться.

Уллис плотоядно оскалился и шмыгнул за пульт, заскользил пальцем по сенсору. Перегрузки стали чуть более явными: компенсирующие блоки дорабатывали свой ресурс. Энди вынужденно вернулся в кресло, а Никки, похоже, собирался простоять у иллюминатора до посадки.

— Ищешь несуществующие дома? — поддел капитан.

— Любуюсь. Пока ещё есть чем любоваться. Считай меня дураком, но мне жалко пускать сюда людей.

— Лучше бы прикинул, на какую сумму можем сторговаться. Сентиментальным быть глупо, а богатым — разумно. Подумаешь, природа!

— Я знаю, но… А, ладно! Значит так… Планета маленькая, надолго её не хватит — это минус. Но она находится в тихом секторе галактики, близко от спиральной магистрали, а главное, условия равнозначны Прародительнице. Это не наш родной Твертис, захудалый спутник газового гиганта. Здесь не понадобится принудительно насыщать воздух кислородом. И половину светового дня не будут лить игольчатые дожди. Здесь рай. Самый райский рай! Когда в последний раз находили такую? Сто лет назад?

— Двести, — буркнул, не отвлекаясь от ручного управления, Уллис.

— Вот! Лично я бы с ценой не скромничал. Смело запросим подороже. Колонии всё равно передерутся за возможность купить переселение!

— Звучит заманчиво, — ухмыльнулся Энди. В глазах, словно у мультяшных героев, поползли столбики цифр. Отличное вознаграждение за пять лет блужданий по подворотням галактики, дешёвое пойло и несвежих шлюх.

Снизившийся челнок вздрогнул и, гася скорость, пошёл на бреющем полёте, влетел в закат.

Разговор затих. Ник развернулся к иллюминатору и, упираясь ладонями в стекло, взирал на проплывавший мимо спящий мир. Даже жестокие схватки с конкурентами не отучили его от романтики. Когда палуба перестала качаться и снова занялся рассвет, Энди собрался присоединиться к приятелю. Правда, его манили не живописные пейзажи, а чисто коммерческие цели: найти, за что получится задрать цену ещё выше. За горячие гейзеры, например.

— Руины! —вскрик Никки оборвал мечты. — Там руины!

— Опять мерещится? — издал смешок Уллис.

— Нет же! На опушке, среди деревьев! — Штурман метался возле иллюминатора и тыкал в стекло пальцем. — Гляньте! Что сидите?

— На радаре груда камней.

— Правильно — каменные развалины!

Энди немедля встал, чтобы сказать своё веское слово. Устремил взгляд на указанный Ником северо-запад. Увидел медленно нарастающий, бархатный от густой травы и цветов луг. Плавно обрывающуюся полосу высоких крепких деревьев и раскидистого кустарника. Песчаный берег и блестящую на солнце озёрную гладь. Но не заметил ни руин, ни камней, ни мусора.

— Планета необитаемая, — резюмировал он.

— По-твоему, я слепой?

— Лучше будь слепым, Никки. А то будем и дальше по галактике мотаться да запчасти подворовывать. Нельзя заявить права собственности на населённую планету!

Никки закусил губу. Вместо него смачно и от души заругался Уллис.

— Неужели опять непруха? — закончил он со страдальческой интонацией. — Сколько можно?

— Я видел руины строений, — карябая ногтем обшивку, проговорил Никки. — В лесу. Уже вторые по счёту. Я вас разыгрывать не собирался. Мне тоже не смешно!

Повисла тишина. Никому не хотелось отдавать уже присвоенную планету.

— Надо просканировать детектором признаков жизни, — нехотя принял решение Энди и раздражённо признал: — надо было это с самого начала сделать, а потом уже праздновать. Всё, по местам! Уллис, врубай детектор.

Ни на кого не глядя, он опустился в капитанское кресло, боковым зрением уловил, как Улисс и Ник выполняют приказы. Настроение испортилось.

Детектор признаков жизни — сенсорная консоль размером с две ладони, криво встроенная в пульт сбоку — был виден всем членам экипажа. Его волны распространялись на определённую область и распознавали человеческое сердцебиение. Данные о количестве особей, их местоположении выводились на схематическую карту. Новые модели детекторов умели определять пол и возраст людей, а это устройство Уллис подобрал на свалке в ремонтных доках. Три условных года назад оно одновременно охватывало треть средней по размеру планеты, а в последний раз едва-едва дотянуло до двенадцатой части. Впрочем, использовалось оно крайне редко и то от скуки: в поисках не везло, а обитаемость планеты легко проверялась запросом в реестрах. Они чаще пользовались ещё более простым способом: достаточно посмотреть в иллюминатор на покрытые мусором материки и океаны.

Энди пожирал глазами замусоленный пальцами дисплей. Устаревшая программа слишком долго обрабатывала сигнал. Ставший громким белый шум бесил, как и подпрыгивание челнока в воздушных ямах. Угроза очередного поражения давила на мозг.

Наконец стандартное изображение на дисплее дёрнулось, расплылось и собралось в карту-схему обследуемого участка. Затем дёрнулось ещё раз. Энди напрягся, ожидая увидеть крошечные фигурки, густо покрывающие местность. Карта мигнула, но осталась чистой.

За спиной выдохнул Никки. По заболевшим костяшкам, Энди понял, что, наблюдая, впился пальцами в подлокотники.

— Это только первый из четырнадцати участков, надводный, —Уллис обнулил программу. Повторно он запустил её через треть витка и на второй отрицательный результат сам отреагировал довольной полуулыбкой.

После десятой подряд пустой карты оптимизм вернулся, заговорили наперебой.

— Здесь нет людей! — танцуя за пультом, пропел Уллис. — Не нужны здесь люди! Не нужны!

— Никки, после сделки загляни к врачу, пусть тебе хорошие импланты поставит вместо глаз, — поддел Энди. — Руины он заметил, ха-ха! Ну кому в голову взбредёт покидать клёвую планету? Ты бы свалил отсюда до тех пор, пока есть пространство для жизни?

— Может, детектор сломался? — не оценил шуток штурман, хотя он тоже вовсю улыбался.

— Детектор ещё тебя переживёт! — заступился Уллис. — Где города, заводы, космодромы, порты? Нет, похоже, в этот раз мы действительно сорвали большой куш. Пора сворачивать сканирование, и так почти всю территорию прощупали.

— Сворачивай, — махнул Энди, — приземляться пора.

— Будет сделано, кэп, — клоунски козырнул пилот. — Сейчас, только цикл завершится, чтобы система не заглючила.

Все уставились на дисплей. Рисунок моргнул, сменился картой поверхности со стыком лесостепной полосы. Энди нетерпеливо заёрзал в кресле в предвкушении, как ступит на твёрдую землю, разомнёт ноги, вдохнёт более приятные ароматы, чем въевшиеся в кожу запахи пластмассы и носков. Потом найдут какие-нибудь местные фрукты, подстрелят местную… Дважды противно пискнуло, и на изображении загорелись сгрудившиеся зелёные человечки. Маленький людской клубок.

— Не может быть! — после немой паузы закричал Энди. Подскочив к пилотажному пульту, стукнул по нему кулаком. — Ошибка! Детектор сломан! Перепроверь! — За злостью едва не брызнули слёзы.

Хмурый Уллис не спешил выполнять распоряжение.

— Мы ушли с траектории, — сообщил он. — Да и незачем проверять: детектор исправен.

— А я ведь говорил про руины, — грустно усмехнулся Никки.

— Да заткнись ты!.. — рявкнул Энди. Обхватив себя руками, он зашагал по тесной кабине. Хотелось крушить всё, что под руку попадётся.

Парни раздосадованно молчали, Уллис запустил следующий цикл сканирования. Ждали результатов.

— Пусто, — буркнул Уллис то, что все и без него видели. Энди и Никки переглянулись, но никто не ответил. Обстановка была гнетущей.

Тринадцатый и четырнадцатый циклы сканирования не обнаружили присутствия людей.

— Наверно, и вправду сломался, — предположил Уллис и робко хихикнул. Повозил пальцами по дисплею. — Вот одиннадцатый цикл. Обнаружены люди на маленьком пятачке… Так, сколько их? Увеличиваю… Сорок два. Сорок два человека на площади в половину космодромной площадки. Такое вообще возможно? Детектор врёт! Я вас уверяю: врёт! Не бывает планет с сорока двумя людьми! Какой-то сбой!

— А если это такие же искатели, которые высадились… ну, например, за неделю до нас? — Энди был пессимистично настроен.

— И сразу руин понастроили, — проворчал Ник.

Уллис цыкнул на него и выдал более рациональное опровержение:

— На такой экипаж нужен лайнер, а радар его не засёк. Сбой в программе, это я точно вам говорю. Детектор выбросить.

— Ладно, — смирился Энди. — Давайте вернёмся в тот район и перепроверим.

Челнок тяжело развернулся и лёг на курс. В нужной точке Уллис перезагрузил детектор и запустил сканирование.

Дисплей гипнотизировали взглядами. Казалось, данные с поверхности собирались очень долго, ещё дольше рябила и моргала карта-схема.

— Пожалуйста, — еле различимым шёпотом взмолился Уллис. Никто не повернул к нему головы. Энди ковырял заусенец.

Прибор дважды пискнул и вывел на экран жирную зелёную точку с неровными краями — слепленные воедино сорок две фигурки.

Уллис закричал, застучал кулаками по детектору, пнул консоль ногой в тяжёлом ботинке, потом стал вымещать злобу на своём кресле. Оно крутилось и поскрипывало.

У Энди защипало глаза и ногти впились в ладони, он осел на пол. Только Ник продолжал стоять статуей.

Приступ агрессии Уллиса выдохся быстро. Пилот плюхнулся на пол рядом с Энди, взмахом руки подозвал Никки. Когда тот уселся, спросил:

— Что делать будем, кэп? Их всего сорок два.

— И что? — не понял Энди. Уллис, изогнув бровь, смотрел на него. — То есть ты предлагаешь того… убить их?

— А что? Энергопатронов у нас с избытком. Подберёмся незаметно и… планета наша.

— Нас сошлют на Десятый Круг! — ужаснулся Энди. — Это не просто название. Ты же слышал: там хуже, чем в аду! Там ртутная лава и кислотные туманы!

— То есть тебя пугает только наказание?

Энди уставился на него, пытаясь сообразить.

— Улли, ты ведь никогда не был кровожадным. Мы не убийцы! Спереть ржавый закрылок — одно, а убийство!..

Уллис не отвёл насмешливого взгляда.

— Всё же, Энд, если никто не узнает? Мне тоже не хочется марать руки, но понимаешь, это может быть наш единственный шанс зажить нормальной жизнью. Мы росли, как черви. Мы мотаемся по галактике в дырявой жестянке. Сколько ещё парсеков надо пролететь, чтобы найти пустую планету? Даже на мелких астероидах сейчас по космодрому, везде проложены магистрали! Я устал от подпрыжков, дружище. Я хочу дом, жену, детей. А эти сорок два… может, им нафиг сдалась эта земля.

Энди заколебался. Дом, любимая женщина, деньги без счёта — заманчиво, но…

Он скосил глаза на второго приятеля. Никки кусал губы, бледные щёки порозовели — и для него, сироты и изгоя, соблазн был велик.

— И почему никто не узнает? — осторожно поинтересовался Энди.

— Нет в реестре — нет в галактике. Элементарно же! Этих сорок двух спишут на превратности космоса… аварию, корсаров, кислородное голодание. При условии, что их следы будет кто-то искать. Без координат планеты они исчезли в пустоте.

— Знаю, — буркнул капитан. — А ты что скажешь, Никки?

— Надо проверить реестр.

— Ты согласен палить в спины? Ты?

— Просто проверим реестр.

— Уже делаю, — отозвался Уллис. Он плюхнулся в кресло, крутанулся в нём к треснувшему экрану подпространственного гениума, задал координаты точки нахождения челнока и вывел полученные данные.

— Ничего! — озвучил он. Энди и Никки стояли у него за спиной и уже прочитали: «По вашему запросу астрономических объектов не обнаружено».

Все трое переглянулись. В глазах пилота и штурмана плясал азарт, Энди почувствовал, как и его сомнения улетучиваются.

— Мы сделаем это быстро, — подлил масла в огонь искушения Уллис. — Им не будет больно.

Энди согласно ухмыльнулся. Своя рубашка ближе к телу, а тех людей он не знает. Вдруг они беглые каторжники и скрываются от властей? Честным людям нет резона утаивать освоение цветущей планеты от нуждающихся в переселении колоний.

Приземлиться решили в стороне от обиталища первооткрывателей и подкрасться к нему пешком.

— Вижу пригодную поляну, — нарушил тишину Уллис. — Справа лес, слева луг. Даёшь добро, кэп?

— Валяй, — разрешил Энди, размышляя о том, нельзя ли жахнуть по посёлку из корабельных орудий. Один прицельный выстрел избавит от необходимости смотреть жертвам в лицо. Но нет, мощность регрессорной пушки такова, что воронку не замаскируешь, цену на планету придётся снижать, да и неудобные вопросы возникнут.

Челнок тряхнуло при выпуске посадочных опор, он затанцевал в воздухе — Уллис примеривался. Пилот из него был средний, зато товарищ превосходный. Как и Никки. Они с детства были как братья. С ними и в кабак, и в драку, и спиной повернуться не страшно, и не жалко делить добычу.

Палуба качалась. Энди привычно терпел неудобства, мечтая обжиться и больше никогда не выходить в космос на дрянной машине. Только на яхтах класса «суперлюкс».

Посадка прошла мягко. Заглушив системы, они выбрались из челнока. У каждого на поясе висел легкий и сравнительно меткий энергопистолет, заряд которого вмещал до двух тысяч импульсов, называемых энергопатронами. Сейчас блоки опустошены на две трети — всему виной пьяная пальба в замшелом тире.

После двух недель в тесном замкнутом пространстве воздух показался вкусным, пьянил сочной свежестью. Температура была комфортной, дул тёплый влажный ветер, солнце, прошедшее половину дневной дуги, ярко светило. Над лугом летали пичуги и мелодично щебетали. В доходившей до колена траве пестрели цветки.

— Спутал бы с Прародительницей, если бы её координаты не заставляли зубрить на первом школьном уроке, — сказал Уллис. — Зачем только, не пойму — мусор ещё не разложился, да и нескоро разложится: с неё же не переселялись до последнего, элитной считали, исторически важной.

— Так считали, пока небоскрёбы виднелись, а потом срулили, — хохотнул Энди. — Учителя традиции, наверное, чтят, им положено. А может, мечтают вернуться, восстановить климат, экосистемы. Пусть возятся со старой кучей дерьма, а я уже нашёл свой рай. Так, ребята, — он посерьёзнел, глянув на высокую стену леса на севере, — пора приниматься за работу. Чем быстрее закончим…

Договаривать не было нужды, приятели понимали необходимость молниеносных действий. Они оглянулись на выглядевший совершенно чуждым на лоне зелени рукотворный объект — свой покрытый копотью челнок, проверили обмундирование и снаряжение, и Энди дал команду выдвигаться. Планировали вернуться к вечеру и сразу заявить свои права на открытие.

Двигались в бодром темпе, насколько позволяла бушующая растительность. Луг преодолели быстро, кустарник и самосев заставил поубавить скорость, но в лесу они наверстали упущенное. Не было тропинок, но не встречалось и глубоких оврагов со скользкими склонами, туч ядовитых насекомых, непролазной поросли и баррикад валежника. Лес был светлым и тёплым, а толстый покров из травы и неперегнивших листьев мягко пружинил под ногами. Солнце тонкими стрелами прорезало ажурную листву. Несколько раз на дороге попадались мелкие зверьки и давали дёру быстрее, чем кто-то из путников успевал выхватить энергопистолет.

Досадным препятствием стал ручей, довольно широкий, чтобы перепрыгнуть, и достаточно глубокий, чтобы перейти, не зачерпнув полные ботинки воды. Пришлось остановиться.

— Сделаем мост из камней или сучьев, — предложил Энди.

Искатели огляделись в поисках материала, но по берегам, как и на всём пути, нижний ярус леса составляла только трава да сухие листья. Камни, если имелись, то только мелкие, то же самое было с ветками. Никки поднял одну.

— Она явно не выдержит взрослого мужика.

— Срубим дерево, и нет проблем, — сказал Уллис и, не дожидаясь вопросов, выстрелил в молодое деревце с бугристой тёмно-коричневой корой. Энди заметил только малиновое облачко, в тот же миг впившееся в ствол у корней и срезавшее его. Дерево накренилось и с шелестом завалилось кроной к ручью.

— Вот так-то, — прокомментировал Уллис и взялся за нижнюю ветку, потащил будущую переправу к воде.

— Мы могли поискать камни и подальше, — присоединяясь к нему, сказал Никки. — К чему портить нашу планету?

— Это всего лишь одно маленькое дерево из миллионов или миллиардов, — заметил Энди. — Жалко, но скоро их все срубят под заводы, трактиры, парковки и свалки, а к нам потекут денежки.

Дерево легло поперёк ручья. Уллис испробовал мост первым и, перейдя, подогнал остальных.

Редколесье осталось позади, снизившееся и порозовевшее солнце заслонял плотный купол листвы. Передвижение затруднилось, да и на всех троих, непривыкших к пешим марш-броскам, навалилась усталость. Никки сдался раньше всех, сбавил шаг. Остальные со скрываемым друг от друга облегчением последовали его примеру.

— Долго ещё? — спросил Энди. — Уллис…

Пилот вынул из рюкзака наладонный комп, в который сохранил данные с детектора, активировал и повернул дисплеем вперёд.

— Вот, — он указал пальцем, — мы приземлились здесь, идём сюда. Должно быть, уже рукой подать. Извини, точнее сказать не могу: спутники на орбиту ещё не вывели, кабели планетарного гениума не протянули, а этот комп такой древний, что с подпространственным не коннектится.

— Язвишь, — сгримасничал Энди, — а скоро ночь, ты свои линзы ночного видения взял? Вот и я не взял, потому что их у нас нет. Топаем быстрее, второе дыхание врубайте, а то сами чьей-нибудь добычей станем.

Шаг прибавили, но скоро опять замедлили. Усталость, голод и появившийся гнус, летевший на взмокшую кожу, одолевали.

— Что конкретно мы ищем? — крутя головой по сторонам, спросил Ник.

Энди задумался: а правда, что? Этот вопрос следовало задать раньше. Отправляясь с поляны, они собирались искать людей. Просто людей, но ведь людям полагается где-то жить. Он пожал плечами:

— Посёлок?

— Не было на радаре посёлка! — завёл свою песню Уллис. — Да и какая радость строить посёлки в лесу? Вокруг свободного пространства хоть застройся! Может, тут аномалия.

— Ты ещё на это надеешься? — фыркнул Никки.

Вдруг в лесу возникло движение. Сразу со всех сторон.

— Животные?

На инстинктах парни прыгнули спина к спине. С Энди мгновенно сошла усталость, холодный пот потёк по позвоночнику. Таращась в сумерки, он выхватил энергопистолет, но руку поднять не успел — тело пронзила дикая боль с эпицентром в шее, а потом оно перестало что-либо чувствовать, будто исчезло. Затем мир ускорился, перевернулся, и Энди увидел деревья, траву и землю с другого ракурса, причём щека прижималась к земле, а трава лезла в глаза, а он никак не мог этому помешать. Он понял, что рухнул, парализованный неизвестным веществом, и, судя по звукам, с друзьями приключилось то же самое. Энди принялся смотреть — единственное, что ему было доступно — и пытался понять, что произошло.

Ему не пришлось напрягать зрение, вглядываясь в колышущуюся зелень: из сумрачных зарослей вышли люди.

Люди. Не дикие голодные звери, и то хорошо.

Но на них были звериные шкуры, по крайней мере, на тех четверых, что находились в зоне обзора. Шкуры были линялыми, потрёпанными, кое-как сшитыми и прикрывали только часть торсов и бёдра, выставляя напоказ большую часть обрюзгших босоногих тел.

Энди присмотрелся. Плохое освещение не сыграло с ним злую шутку: у всех имелись жировые складки на боках, разбухшие суставы, венозные сеточки, почечные бляшки, а загорелая до цвета пережаренного кофе кожа обвисала некрасивыми морщинами. Перед ним были глубокие старики.

Он скосил глаза выше и увидел длинные седые бороды и унизанные бусами из разноцветных камней шеи. Ещё выше, к лицам, поднять взгляд не получилось.

Люди походили на дикарей со страниц учебников по истории Прародительницы. Ещё на одной планете в галактике зародилась жизнь? Маловероятно, такого ещё не встречалось. Но почему бы и нет? Одинаковые условия, прочая ерунда. Энди готов был поверить, что вселенная создала ещё один разумный гуманоидный вид, целиком и полностью идентичный человечеству. Примитивное, вымирающее без развитой медицины племя, сократившееся до сорока двух человек. Таких проще будет убить, и их точно не будут искать родственники с другого конца галактики.

Энди радовался, пока не вспомнил, что валяется без возможности пошевелиться. А его безумную теорию разбивало о рифы реальности лазерное оружие. Музейное, снятое с производства ещё до изобретения энергопистолетов, но, несомненно, произведённое не в пещерах дикарей, а на автоматизированных оружейных заводах колоний. Скорее всего, в каждый экземпляр встроен чип с данными изготовителя, голографической инструкцией, статьями уголовных кодексов разных планет и рекламными роликами.

Колонисты или искатели, но не аборигены. Теория подтвердилась, когда один из стариков заговорил на чистейшем искусственно разработанном межпланетном языке, с незапамятных времён перешедшем в разряд родного для всего человечества.

— Обыщите и заберите всё, — сказал человек справа, вне поля зрения.

К Энди тут же наклонился крепкий старик, явил своё лицо с узенькими щёлками блеклых глаз, седыми кустистыми бровями и пористым носом. Плешивый череп контрастировал с пышной спутавшейся бородой. Проворно ворочая безвольное тело, дед стащил рюкзак, вынул из пальцев энергопистолет, обшарил карманы, удалил дротик из шеи. Энди боялся, что его разденут и оставят голым, но пилотажный комбинезон лесных разбойников не заинтересовал. Во время шмона он смог увидеть глаза таких же тряпично-кукольных Никки и Уллиса: в них кипели ненависть и страх. Проклятье, они ещё колебались, убить ли этих людей. Да эту престарелую банду напалмом выжечь надо!

Увы, этого было не осуществить.

— Молодые, здоровенные, — проскрипел другой голос. — Тяжело тащить будет. Давай покончим с ними прямо здесь? Завтра разрубим и перевезём в яму. Сейчас темно.

Несколько шамкающих голосов его поддержало. Беззубые уроды! Что за расчленёнка?

У Энди волосы встали дыбом. Перспектива оказаться по кускам, как, впрочем, и целиком, в какой-то яме в его планы не входила: он жаждал богатства и славы. Хотел хотя бы чувствовать своё тело! Но даже язык не ворочался.

Молчание главаря пугало. Вероятно, он тоже оценивал ситуацию.

— Двух-то, наверное, осилим? — наконец спросил он чинно. — Можно всех здесь порешить, только и на одну ночь мусор оставлять грешно.

Мусор? Порешить? Кого?!

Внутри Энди брыкался и кричал, внешне ни один мускул не дёрнулся.

— Осилим, — вразнобой ответили разбойники.

Плешивый, что обыскивал Энди, поднял руку с боевым лазерганом, весьма уверенно для возраста повёл стволом, примериваясь поверх бездвижных жертв, крякнул и вдавил кнопку. Энди не видел, в кого уставилось дуло. Обезумев от ужаса, он съёжился… думал, что съёжился, попытался перевернуться, отползти, кричал, предупреждал друзей… Короткая вспышка пронзила темноту, мелькнула над головой, а он продолжал видеть траву, деревья и ноги. Он продолжал жить.

Жить.

Но тогда…

— Сдох, — сказал главарь.

Энди подскочил, по-настоящему подскочил: от возмущения, злости или ужаса мышцы пришли в движение. Хватило, чтобы подняться на локтях и повернуть голову. Никки и Уллис лежали ничком в неестественных позах, остекленев, смотрели в небеса. На виске у штурмана виднелась крошечная капелька крови, маскировавшая смертельный прокол.

Никки… Дружище Никки… Что вы натворили, сволочи? За всё ответите!

— Дёргается, — плешивый пнул Энди ногой. — Мало я яду навёл, очухаются скоро.

— Ничего, до утра уничтожим, — успокоил главарь, он тоже был лыс, бородат и сед, низок ростом. — Поскорее тащите к яме, а за этим мусором завтра вернёмся.

К Энди подошли двое, взяли за ноги. Он чувствовал, как пальцы впились в щиколотки, чувствовал, как спина и затылок счищают прелую листву, как катятся по щекам слёзы. Значит, скоро он сможет двигаться. Значит, скоро они с Уллисом отомстят, а потом назовут планету в честь Никки, подло убитого молодого искателя.

Деды менялись трижды. Дорога закончилась на освещённой оранжевыми кострами поляне. К этому времени у Энди болела каждая клетка организма, он мог управлять конечностями, но не подавал виду. Их с Уллисом усадили к стволу огромного дерева, привязали, чтобы не упали, а не от побега. Пилот немного ожил, прошептал одними губами:

— Ник… Твари.

Энди моргнул, что понимает и не простит убийц.

К его разочарованию, а может, к радости, на поляне собралось в разы больше людей. Энди пересчитал — кажется, все. Что же, уложит их разом, как планировали, не придётся рыскать по лесу. Это будет уже не убийство невинных, а кара преступников.

Но что удивило и заставило на время позабыть о мести и яме — новые лица тоже принадлежали старикам, причем мужчинам. Сорок два старика. Поселение стариков. Планета стариков. Как такое возможно? В чём логика? Потерпел крушение корабль с мужским экипажем? Вышел из-под контроля эксперимент с чисто мужской колонией? Мужской монастырь не пополнялся послушниками? Однако планеты нет в реестре!

Трое стариков отделились от общей группы, толпившейся у высоких костров на противоположном краю поляны, обогнули расположенный посередине широкий круг из маленьких костров и приблизились к пленникам. Молча скользнули взглядами и двинулись к Уллису. Ослабив верёвки, они подняли его за шкирку.

— В яму.

Едва Уллиса сдвинули с места, он забарахтался, заметался, распихивая руками.

— Сволочи! Убили Никки!

Его злости не доставало на полноценный отпор, на помощь бежали другие упыри, и Уллис, наплевав на безопасность, кинулся в атаку. Отшвырнул двух дедов, огрел кулаком третьего, четвёртому подставил подножку, но на него, орущего угрозы, навалились всей гурьбой и припечатали к земле.

— В яму, — повторил наблюдавший за схваткой главарь. Теперь его приказ касался двоих.

Энди оторвали от земли.

— За что? — забрыкался он. — Что мы сделали?

Ему не соизволили ответить, зато не по-стариковски крепкие руки сдавили шею, вцепились в руки и ноги. Рядом рычал и матерился Уллис.

— Объясните! — безуспешно отцепляя от себя скрюченные пальцы, продолжал требовать Энди, судорожно искал спасение. — Мы имеем право знать! Вы убили нашего друга! Право на последнее желание — Непреложный закон!

Прислужники замерли, в мистическом спокойствии повернули головы к предводителю. Фиксировать в обездвиженном положении меж тем не перестали, контролировали и пресекали каждый взбрык. Через вечность мучительного молчания главарь взмахом руки дал команду повременить с казнью. Его послушали. Обоих поставили на колени перед предводителем.

— Вы вторглись на нашу территорию, — тихим, но торжественным голосом снизошёл главарь.

— Это не запрещено! Мы не знали! Мы думали, она необитаема!

— И поэтому вы шли прямиком к нашему дому с оружием в руках, — со скрипучими смешками укорил старикан. Неровные отблески костров делали его сморщенную физиономию демонической маской.

— Мы хотели пополнить запасы пищи, — почти не соврал Энди, — подстрелить животное!

— Или защититься от дикого зверя! — выкрикнул Уллис.

— Нет, — покачал головой главарь и с улыбкой пригрозил указательным пальцем: так любящие дедушки на солнечной веранде бранят малышей за первые попытки вранья. — Нет, мои хорошие, вы хотите присвоить эту планету себе, а потом привести сюда грязный скот, который загадит каждый клочок земли отходами своей скотской жизнедеятельности и превратит плодоносящие сады в отхожее место. Они зальют океаны химикатами, уничтожат животных радиацией, так же равнодушно, как вы срубили дерево.

— Нет! — Парни переглянулись, восклицая в один голос. — Мы такого не планировали!

— Планировали или нет — сейчас совершенно неважно, — ласковым наставническим тоном сообщил предводитель. — Мы позаботимся, чтобы существование нашей Кэнди осталось в тайне.

— Вы назвали планету Кэнди? «Конфета» на мёртвом языке? — покрываясь мурашками, воскликнул Энди и зарычал, вспоминая смерть романтичного добряка Никки, но сквозь злость до мозга дошла вторая часть фразы, мурашки стали крупнее. — Что значит позаботитесь? Вы нас убьёте?

— Вы не можете нас убить! — заорал, пиная стариканов, Уллис. — Это преступление!

— Я знаю, мальчик, — вздохнул предводитель, покряхтел, утирая тряпицей нос. — Но только так я могу спасти свой дом от варваров и их дерьма. Наша планета должна остаться прекрасной и первозданной.

— Почему? Что за бред?

— Бред? — рассмеялся старик. — Ты глупец, но ты не виноват. Ваше поколение приучили жить в хлеву, сделали из вас бродяг космоса. Вы считаете грязь и переселения нормальным явлением. Насвинячили и зачем убирать? Пойдём насвинячим где-нибудь ещё! Неудивительно, что вы привыкли, ведь другой жизни не видели. Я понимаю, да. Я и все мы, — он обвёл подрагивающей рукой поляну, — могли превратиться в такой же скот. Наши деды и бабки уже превратили полюса в полигоны отходов…

— Полигоны? — Искатели опять переглянулись, недоумение перевёл в слова Энди. — Мы не видели там мусора! Всё чисто!

— Ещё бы, — усмехнулся дед. — Мусора нет, потому что его переработали и дали природе залечить раны.

— Зачем? — удивился Энди.

— Не понимаешь? Потерянное поколение, прости, мать-земля… Наши предки переселились на эту планету с загаженной каменюки. Меня тогда ещё в проекте не было… Радовались, конечно, что им достался благодатный край, и по привычке стали обживаться, выгрузили из дредноутов оборудование, настроили городов, предприятий, атомных станций, вырубили леса, набурили скважин, начали выкачивать из недр ресурсы, перерабатывать, экспортировать. Всё как всегда. Вы и сами видели, как колонии разворачиваются.

— Видели, — кивнул за двоих Уллис. — У вас-то что случилось? Где эти дома? Ветром сдуло?

— Переработали, — не повёл бровью главарь. — Прозрение наступило в Великий День. На моём веку это произошло, правда, я мальцом был… Однажды случилось что-то, и поняли наши родители, что губят планету, уничтожают своими руками. А она у нас красивая, будто сестра Прародительницы, сладкая и желанная, не зря Кэнди назвали…

В груди Энди кольнуло. Гипноз дедова рассказа испарился.

— И решили наши родители исправить ошибку, вернуть Кэнди изначальный вид. Разрушили населенные пункты и предприятия, дороги и мосты, перебрались в шалаши и норы. Всё, что было создано людьми, было пущено на переработку или отправилось в печь. Последними были разрушены сами центры переработки, но два последних полностью уничтожить не удалось: негде стало перерабатывать.

— Руины в лесах? — догадался Энди.

— Они самые, скоро сами истлеют. Родители решили уничтожить абсолютно всё, что может погубить природу. Теперь она снова прекрасна, заняла прежние территории. Через несколько оборотов вокруг звезды ей ничто не будет угрожать.

— Корабельный радар сегодня с трудом засёк эти камни, они скоро рассыплются в пыль, — успокоил Уллис. — А потом? Набились в дредноуты и свалили гадить на другие планеты? На своей Конфетке оставили сторожевых псов? Но и про них, я гляжу, забыли! Вы заигрались, дедули! Игра окончена! Дорогу молодым!

Уллису сильно заломили руки. Главарь лишь укоризненно покачал головой да оглянулся на догорающие костры.

— Ты ничего не понял, дитя цивилизации.

— Так объясни!

— Игра скоро закончится, — внезапно даже для самого себя заговорил Энди. — Они говорили не про руины. Они имели в виду себя, Улли! Это они скоро рассыплются в прах, и планете больше ничто и никто не будет угрожать!

— Ты сообразителен, капитан, — одобрил старикан, глаза его заблестели. — Человечество — главный враг природы.

— И что вы сделали? — завопил на грани истерики Энди, ему стало по-настоящему страшно. — Всех убили ради деревьев? Поэтому вас так мало? Где ваши женщины? Вы их тоже убили?

— Только девочек до пяти лет. Другие девочки, девушки и женщины детородного возраста добровольно совершили самоубийство.

— Зачем? — снова не понял Уллис.

— Чтобы не было пути назад, — пояснил Энди. — Чтобы ни у кого не возникло соблазна в буквальном смысле возродить цивилизацию. Так?

— Совершенно верно, — кашлянул старик. — Остались только старухи. Они удобрили землю естественным путём. Так же, как и мужчины: сначала поколение дедов, потом отцов. Мы в то время были детьми. Сорок два старика — последние крупицы колонии, постепенно становимся удобрениями для растений.

— Вы страшные люди, — просипел Энди. — Вы чудовища. Фанатики! Нами вы тоже растения удобрите? Для этого убили Никки?

— Мы избавляем наш дом от паразитов. Люди — злокачественные опухоли на телах планет, от них надо сберечь хотя бы одну. К счастью, в подпространственном гениуме произошёл сбой, сообщение предков об освоении Кэнди где-то затерялось. Может быть, чиновник корпорации случайно отправил его в корзину, так или иначе координаты не попали в реестр. Будь статус «освоена», нас бы не оставили в покое туристы и торговцы, а так лишь изредка прилетают разведчики.

— Но никто не улетает живым.

— Нам очень жаль. Мы, последние свидетели Великого Дня, чтим заветы отцов, нас так учили.

— Дураки! — закричал Уллис. — Это было не ваше решение!

— Наше. Оно продиктовано сердцем. Планета будет жить и цвести.

Старикан взмахом руки подозвал помощников, таких же стариков. Они притащили отобранные рюкзаки и гаджеты. Всё это главарь кинул в костёр, тут же занявшийся ярким пламенем. У Энди не хватало моральных сил на протестующие крики, физические силы он экономил.

— Ваш звездолёт будет предан огню и захоронен. Только пистолеты оставим для будущих гостей. Ничто не должно препятствовать нашей цели.

Главарь сунул энергопистолет себе за пояс, в этот момент Уллиса с силой толкнули вперёд, к линии алых пятен тлеющих костров.

— В яму!

Не ожидая, он не удержал равновесия, шагнул, пересек условную черту и, потеряв опору под ногами, неуклюже взмахнул руками и ухнул вниз. Раздался запоздалый вскрик, затем глухой удар. Так вот где она, яма. Скрытая отсветами костров, слившаяся с темнотой. Яма-могила для чужаков, компост для растений.

— Нет! — инстинктивно кидаясь на выручку другу, закричал Энди. Его не держали, наоборот, подтолкнули, давая сделать роковой прыжок. Энди готов был прыгнуть, вытащить Уллиса или его тело, не дать ему сгнить на радость безумным дикарям. Чёрный круг на земле манил, звал, не казался страшным.

Нога наступила в угли, взорвалась болью. Взвыв, Энди упал, руки соскользнули в пустоту, потянули за собой торс. Он едва успел отползти, испугался. Помедлив, заглянул вниз. Дно было тёмным и далёким. На нём светлели кости. На них со свёрнутой шеей лежал его друг, названный брат Уллис. Улли.

Комок злости подобрался к горлу.

— В яму! — скомандовали сзади, и Энди с небывалой для себя реакцией извернулся на спину, поймал в захват занесенную для пинка босую пыльную ногу. Бросок, и этот урод рухнул вместо него на дно, сдох, издав лишь стон.

Со всех сторон на него надвинулись тени.

— Придурки, остановитесь, — заорал, распрямляясь, Энди. — Вы умрёте, кто будет защищать планету? Не думали об этом? Я молод, я продолжу миссию за вас!

Команда маньяков-призраков запнулась. Воспользовавшись этим, Энди немедленно вырубил двух ближайших стариков, одного отправил в яму, а потом, сделав обманный финт, рванул энергопистолет с пояса главаря. Энергопатроны в считанные мгновения выкосили толпу. Деды и пикнуть не успевали, падали, изрезанные малиновыми импульсами. Главарь ушёл на тот свет одним из первых.

— Никки продолжил бы вашу миссию, — сказал трупам Энди. — Он тоже видел в планете Конфетку, но вы его убили. За него и за Улли я постараюсь, чтобы эта планета…

Внутри что-то дрогнуло, оборвалось. Из глаз брызнули жгучие слёзы, плечи затряслись от рыданий. Ноги подкосились, и утоптанная земля внезапно больно ударила по коленям.

Ещё условным утром они прыгали от счастья перед иллюминатором, обнимались и по-детски мечтали. Жаждали богатства и славы. Восхищались первозданной природой и мысленно строили маленький временный рай. Теперь двое мертвы. Сорок четыре мертвы. Он остался один. Он рад? Рад?! Капитан, который согласился на массовое истребление и истребил? Товарищ, который не остановил друзей и потерял их?

Энди не сопротивлялся слабости, выл в голос — уже некому упрекнуть его в нарушении тишины. Смотрел на руки и даже в темноте видел, что они обагрены кровью названных братьев и… не врагов, конечно, просто людей. Разве виновато старичьё, что их не оставляли в покое? Старичьё убивало от безысходности, одичалости, а они? Ради банковских счетов? Люди губят не только природу — люди губят всё. Для них вообще нет ничего священного, они кровожадные ублюдки, рвущие друг другу глотки ради золота, урана, наквадиума и террания.

И он такой. Но он больше не хочет быть таким. Достаточно с него смертей. Улли и Никки… Их не вернуть.

Сердце жгло. Энди упал мокрым от слёз лицом на тёплую землю. Распростёрся на краю ямы, в малом круге потухших костров. Рыдания иссякли, мелкие сухие всхлипы ещё сотрясали грудь. Он царапал ногтями почву и беззвучно плакал, пока не уснул…

Утро было прекрасным. Энди проснулся от бойкого чириканья птиц и осевшей на землю росы. Спустя короткий миг наслажденья сквозь ломоту в затёкших суставах, вспомнил, что произошло. Сердце остро кольнуло. Однако вчерашнее раскаяние показалось сильно преувеличенным. Жаль было только друзей, а старики — им и так скоро помирать.

Всё же он помедлил открывать глаза, а когда решился, посмотрел вверх, в небо. В резном кружеве листвы оно было чудесным, в розовой глади зари купались сиренево-белые перышки облаков. Занимался восхитительный безветренный день, каких не встретишь на захудалом спутнике газового гиганта.

Избегая заглядывать в яму, Энди поднялся и вышел из окружения мёртвых тел, углубился в чащу и отлил у широколистного куста. Он был один, некому было его стыдить.

Желудок требовал еды. Энди направился в обход поляны, поискать съедобные ягоды или плоды, или наткнуться на запасы аборигенов — где-то же банда жила, чем-то питалась? Утренний лес преобразился в сказочное царство из книжек и нравился Энди больше и больше. В зелёном ковре действительно краснели созвездия сладких на вкус ягод.

Набрав полную ладонь, Энди зашагал дальше в чащу, рассматривая не пугавшихся его приближения птах, паучков в паутине, невиданных жуков. Всё глубже стала проникать мысль, что теперь он единственный здесь хозяин, что при совершении сделки не придётся делиться. Надо только отправить сообщение в корпорацию, оформить патент.

Если кристалл уцелел в огне.

Конечно же, уцелел, он же сделан из прочнейшего алмазиума! Выдержит и пекло звёздного протуберанца.

Правда, рекламные буклеты могли врать.

Энди развернулся и заспешил к поляне. Через несколько шагов едва не провалился в дыру, которую не заметил из-за маскировавшего её дёрна. Часть камуфляжа осыпалась внутрь, открывая довольно широкий лаз с лестницей из скреплённых сухими стеблями прутьев. Внизу виднелась низкая комната с усыпанным сеном полом и соломенными подстилками. Так вот на какой быт обрекли себя защитники природы!

Внутрь Энди не полез, вернулся на намеченный маршрут, лишь внимательнее стал поглядывать по сторонам. Ему попались ещё несколько нор и сливавшиеся с окружающей средой одинаковые холмики, вразнобой натыканные среди деревьев, — кладбище. Мальчиков на планете было больше, чем сорок два, и их ряды сокращались. Вчера счёт окончился.

Энди многое отдал бы, чтобы тела с поляны исчезли, но чуда не случилось. Три с лишним десятка располосованных энергопатронами, закоченевших трупов восковыми фигурами лежали на земле вповалку, над ними вились насекомые.

Он вычислил костёр, в котором утилизировали мусор, и, обойдя гору седых мертвяков по дуге, руками разворошил холмик остывшего пепла. Кристалл одиноко лежал в самом низу, испачканный серой пыльцой, но целёхонький. Ох, аллилуйя, без него бы застрял на планете, пока какие-нибудь другие заблудившиеся искатели или торговцы не наткнулись бы на Конфетку.

Энди поднял кристалл, обтёр о комбинезон. Сбегает отправить сообщение, а затем вернётся и закопает Уллиса и Никки. Стариков сожжёт, чтобы долго не возиться, пусть не загрязняют так оберегаемую ими землю, а друзей надо похоронить по-людски.

Под ложечкой засосало. Энди не выдержал и заглянул в яму. Неровные стены в три человеческих роста с торчащими корнями деревьев, жёлтые мослы рёбер, позвонков, тазовых костей, старых, присыпанных землёй и листвой. А сверху, упираясь затылком в плечо, раскинув руки, лежал Уллис. Парень, мечтавший построить дом на приветливой планете, жениться и наплодить детей.

Энди с трудом оторвал взгляд от изуродованного тела, подобрал энергопистолет и зашагал прочь, к челноку, ориентируясь по высоко стоявшему солнцу. В мыслях была сумятица. Уже не так сильно хотелось единоличной славы, терзало чувство вины и того, что всё он делал и делает неправильно. Возможно, пройдёт время и сотрёт боль потери, угрызения совести, и жизнь потечёт сладкой рекой…

Сначала бы не заблудиться. Энди боялся, что так и произошло, но скоро наткнулся на доказательство правильности выбранного направления.

Он увидел распростёртого на мягкой траве Никки. Тот будто спал, прикрыв глаза с пушистыми ресницами, только лицо стало желтым, а губы посинели. Никогда они уже не улыбнутся, а глаза не полюбуются рассветом.

Энди опустился перед ним на колени, сжал восковую ладонь, согнал муху со щеки.

Нет, никогда он не будет счастлив на планете, где погибли его друзья. Ни в каком мире не будет счастлив с мыслями, что дал им превратиться в жадных скотов. Покидать планету нет смысла — от себя не улетишь, преодолей хоть миллионы парсеков и миллиарды световых лет. Он останется здесь искупать вину, не расскажет о Конфетке никому, не покроет отходами могилы друзей и народа, что храбро пожертвовал собой. Настало время поворачивать историю вспять — учиться заботиться о своем доме, а не превращать в хлев всё вокруг. Большое начинается с малого.

Стоя у челнока, Энди знал, как поступит. Не может разрушить кристалл — уничтожит гнездо, в которое он вставляется, отрежет пути к отступлению. Челнок разобрёт и закопает. А если кто-то наткнётся на планету… У него было много дней, чтобы подумать над этим.

Решение было сложным. Энергопистолет жёг ладонь.

Поколебавшись, Энди вступил на трап.

Только это спасло его от пули - та просвистела, где он только что стоял. За ней сразу вторая ударилась о корпус корабля.

Энди резко обернулся, выпалил наугад и промахнулся. Третья пуля прошила ему руку, четвёртая вошла в шею. Двое парней в пилотной экипировке искателей смотрели на его агонию и ухмылялись.

- А ты боялся, что будет сложно. Всё, теперь планета необитаема. Теперь она наша.

- Назовём её Бонбон - «конфетка»?

- Подходящее ей имя - Мусорный Ящик. Загоним подороже.

Старики были правы, подумал Энди и испустил последний вздох.