Взбесившийся оракул

Изогнутые с завитками ножки скамейки, деревянные доски, покрытые прозрачным лаком, нацарапанное на одной из них слово – я пытался осмыслить значение происходящего.

Это началось внезапно на соседней улице, когда я проходил мимо деревьев, росших посреди тротуарной плитки в небольших квадратах земли, присыпанных толченой корой. Издалека кора была похожа на опавшие листья, создавалось впечатление, что уже осень, хотя на самом деле только начался август. Тревожный звонок проходившего мимо трамвая прозвучал неожиданно знакомо, и мне показалось, что я уже был здесь когда-то, а теперь узнаю забытые места по истершимся картинкам давних воспоминаний. Изначально тусклые они постепенно становились ярче и отчетливее.

Вот, в сквере возле площади фонтан под музыку меняет цвет своих струй. Тротуар, вымощенный черной плиткой с белыми прожилками, искрящимися, словно иней, за Большой Покровской. А дальше подземный переход с темными гладкими стенами, ныряющий под площадь и выныривающий у стен кремля, и парень в клетчатой рубашке, идущий навстречу. Возле круглой башни, по пандусу, спускающемуся к выезду из ворот, лихо скатились юноша и девушка на электросамокатах, и я был уверен, что видел их уже давным-давно, когда таких самокатов еще и не было. Казалось, что так же давно я видел высокую, фиолетовую в свете прожекторов, стену из кирпича с узкими бойницами вверху, подсвеченные зеленым деревья рядом с ней, прямоугольные кирпичи дорожки с цифрами 2021 и скамейки под деревьями – все вокруг. И теперь, глядя на исцарапанную поверхность доски, я знал точно - это была та самая скамейка.

На ней было нацарапано имя. Кристина.

Мы познакомились в поезде. Я ехал в Нижний Новгород в командировку и сидел, пытаясь сосредоточиться на работе. Мелькающие огни, расцвеченная, словно новогодняя елка Останкинская башня, проплывающая за окном, грохот встречных поездов. Милая попутчица со скучающим видом, сидит напротив и листает какой-то журнал, изредка поглядывая на меня. Ее лицо мне кажется знакомым, быть может, мы где-то встречались? Может быть. Банально, но совсем не важно. В купе больше никого. Она встает, чтобы расправить постель, и я любуюсь плавными движениями ее стройного тела. Толчок поезда - и она летит на меня.

Я ловлю ее и, прижав, крепко держу за талию. Наши взгляды встречаются, я тону в глубине ее темных глаз. И дальше как в наваждении – поцелуи, поцелуи, сладкие словно мед, в которых хочется утонуть, раствориться без остатка. Все остальное кажется далеким и несущественным. Безумная ночь. А утром, когда поезд прибыл, нам пришлось расстаться. Оставила мне номер телефона и выпорхнула из вагона.

На перроне к ней пытался подойти угрюмый тип с челюстью бульдога, да так и остался стоять – она прошла мимо, как будто бы не замечая его. И он, и я смотрели ей вслед, пока она не затерялась в толпе. Днем мне приходилось проводить время за работой в институте, зато вечерами мы гуляли по городу, любовались закатом на набережной, сидели как школьники на скамейках у кремлевской стены. Затем она пропала на целые сутки, не отвечала мне и только под конец следующего дня прислала сообщение: «вечером на нашей скамейке». Потом звонок. Она пыталась мне что-то сказать, голос ее был взволнованным, но разговор прервался. Я набирал ее номер снова и снова, но ответа не было, только длинные гудки. Допоздна я ждал на скамейке, надеялся, но ее все не было. Наконец, рядом остановился темный внедорожник. Тонированное стекло опустилось, но вместо нее оттуда высунулось черное дуло, и маленький язычок пламени вспыхнул на кончике глушителя. Темнота.

Я вздрогнул. Воспоминание было таким реальным, таким ощутимым, что казалось, будто я вправду только что умер из-за женщины… которую никогда не видел. Не видел? Я помнил ее глаза, голос, прикосновения, тяжесть ее рук на плечах, поцелуи. Я помнил ее номер. Позвонить? Рука невольно потянулась за смартфоном, чтобы убедиться, что номера там нет.

Решив вернуться сюда позже, я прошел внутрь кремля. И внутри так же все казалось удивительно знакомым. Сразу от ворот начиналась мощеная улица, ведущая вниз и влево мимо большого серого карандаша Спасской колокольни, парящей над темными деревьями в свете прожекторов. За поворотом меня встретил блеском золотой крест храма святого Симеона Столпника с зеленым, словно обтянутым атласом, куполом.

Немного погуляв еще внизу, я пошел дальше и через ворота с решетчатыми створками вышел наружу. Рядом с массивным кубом Ивановской башни, сразу за ней, по левую сторону крутого спуска, заблестел своими многочисленными куполами еще один храм. А справа, напротив, возле входа в питейное заведение сидела на каменных ступеньках не очень трезвая девушка с мутным взглядом, за ней из приоткрытой двери высовывалась знакомая бульдожья челюсть.

Ускорив шаг, я поспешил вниз по спуску. Чтобы попасть к реке нужно идти прямо до перекрестка, а затем направо по улице до самой набережной. На пешеходном переходе скопившаяся толпа рванула на зеленый свет и вытолкнула меня вперед. Не знаю как, но я почувствовал опасность и отпрянул назад, притормозив остальных. И в этот момент совсем рядом с нами пронесся темный внедорожник, очень похожий на тот из которого в меня стреляли в моем недавнем воспоминании. Негодующие крики и свист понеслись ему вслед, но он исчез так быстро, что люди, напиравшие сзади, даже не поняли, отчего весь этот шум.

Последнее происшествие совсем выбило меня из колеи. Пройдя немного по набережной, я облокотился на железный парапет и задумчиво стал смотреть в темноту противоположного берега едва различимого в свете узкой бледно-голубой, снизу бордовой, полоски неба над горизонтом. Несколько минут назад я мог реально погибнуть, так же, как в недавнем странно правдоподобном воспоминании о моей параллельной жизни. Теперь я гораздо меньше сомневался, что это и вправду могло случиться. Какой же день был тогда? Похоже, что сегодняшний. Память, подстегнутая недавними переживаниями, вдруг заработала на удивление четко, выдавая на-гора одно воспоминание за другим.

***

Все началось лет десять назад. Володя Думский, мой однокашник, высокий симпатичный брюнет с карими глазами лет тридцати с хвостиком, выхаживал, словно аист, своими длинными ногами перед толпой студентов и рассказывал им об основах работы квантового компьютера. Его манера говорить была несколько экстравагантной. Он, то возвышал голос, торжественно провозглашая основные принципы поведения квантовой системы, то понижал его до заговорщицкого шепота, обозначая проблемы квантовых вычислений. Короткие, немного торчащие вперед, усы двигались, подчеркивая каждую произнесенную фразу, и очень удачно дополняли жестикуляцию рук. Со стороны могло показаться, что это чародей перед своими учениками произносит заклинание, сопровождая его магическими пассами. Впрочем, это было недалеко от истины. То, чем занимался Володя, весьма походило на колдовство.

Отпустив студентов, он повернулся ко мне.

- Извини, что не предупредил. Набираем студентов в лабораторию. Сегодня из универа приходили для ознакомления.

- Ну и как, много желающих?

- Отбоя нет, только нам нужны самые лучшие. – Потом, выждав немного, сказал – Я вот зачем тебя пригласил. Тебе ведь приходилось иметь дело с томографией?

- Было дело, но достаточно давно, да и тема уже закрыта.

- Видишь ли, есть очень похожая задачка, связанная с изучением человеческого мозга. Идея в том, чтобы иметь возможность удаленно проводить диагностику, используя, бесконтактный нейроинтерфейс, который позволит подключать человека непосредственно к компьютеру.

- Это что же, нужно будет вживлять чип?

- Да нет, - он даже улыбнулся, зная мою нелюбовь ко всякому излишнему вмешательству организм. – Как раз эта технология не требует вообще никакого вмешательства. Все будет происходить дистанционно при помощи световых лучей, а сам интерфейс может быть достаточно далеко от человека.

- Ну, и как это возможно?

- Человек будет просвечиваться обычным видимым светом или, что лучше, инфракрасным. Совершенно безвредно и безболезненно. Датчики будут улавливать рассеянный внутри организма свет, а компьютер по этим данным построит картинку внутреннего строения человека. – Он сунул палец в красный луч гелий-неонового лазера, работавшего в установке поблизости, и палец засветился красным по всей поверхности. – Приблизительно так.

Дальше он в общих словах обрисовал проблему. Если измерить точное распределение фазы и амплитуды светового поля по всей поверхности пальца или головы, то можно будет рассчитать наиболее вероятные пути, по которым свет шел внутри. А зная, где распространялся или не распространялся свет, при помощи компьютера можно будет составить трехмерное изображение точно так же как в обычном рентгеновском томографе. А в дополнение можно будет получить информацию не только о строении, но и об активности в различных участках мозга. Все это совместная работа с медиками, ну, и с еще одним заинтересованным ведомством. И если расчет окажется правильным, то таким способом можно будет даже прочитать мысли испытуемого. По сути, может получиться идеальный детектор лжи. Задача очень сложная, поэтому придется использовать компьютер, который позволяет вести вычисления при помощи квантовых эффектов.

- Вы хотите вести обработку с помощью квантового компьютера? – я даже присвистнул от удивления.

- Именно, и не только обработку, но и сам процесс передачи информации. Планируется измерять и записывать пространственно-временную корреляцию излучения, прошедшего через объект и по ней восстанавливать активность мозга. А в реальном времени это возможно только с помощью квантового компьютера. И ключевым фактором здесь является сохранение когерентности на всех стадиях, как ты понимаешь.

– Ничего себе задачка! Но ведь квантовый компьютер, как мне известно, еще только в стадии изобретения.

- А вот и не угадал! – его лицо расплылось в снисходительной улыбке.

Он повернулся к своему столу, на котором лежал довольно больших размеров лэптоп и не без гордости произнес:

- Вот, смотри, это – прототип. Конечно, пока он выполняет только весьма ограниченный набор операций, но зато очень быстро. На сегодняшний день, наверное, самый мощный квантовый вычислитель.

- На вид обычный лэптоп, не самый современный. - Я даже был немного разочарован.

- А ты не смотри на вид. Корпус действительно старый, зато начинка самая современная. Еще немного его доработать и он сделает любой суперкомпьютер.

Он продемонстрировал способности своего детища. Задачи, на решение которых обычному компьютеру понадобились бы часы, а то и дни работы, решались им буквально за мгновения.

- Ну как, хочешь поработать с нами?

Вопрос был риторическим. И уже через несколько месяцев экспериментальный образец оптического нейроинтерфейса был готов. Конечно, он не являлся верхом совершенства и чтобы он надежно работал, оптические волокна приходилось подносить вплотную к коже, но результат его работы, тем не менее, оказался удивительным.

При восстановлении записи активности мозга, сделанной при помощи пространственно-временного коррелятора, искусственный интеллект, занятый в обработке, показал наличие двух ментальных образов разделенных во времени. Один относился к какому-то моменту времени перед записью, а второй относился к моменту времени после окончания записи, то есть к будущему. В итоге, второй образ был признан мнимым, или ошибочным. Впрочем, с точки зрения практики этот результат ничего не давал. Несовершенный алгоритм пока позволял лишь приблизительно определить, говорит человек правду или нет и не больше, но с этим гораздо лучше справлялся обычный полиграф. С нас же требовали конкретных практических применений.

Понятно, после интересных, но бесполезных результатов интерес руководства к проекту заметно упал, и возникла угроза, что он вообще будет закрыт. Так бы и случилось, если бы в один момент Володе не пришла в голову простая, но гениальная мысль использовать самого человека для расшифровки образов. Все что для этого требовалось – это произвести обратное воздействие, а для этого достаточно еще раз облучить мозг тем же светом, но модулированным сигналом несущим информацию одного из образов. Осталось найти добровольца для изучения, и я вызвался в качестве подопытного кролика. По техническим соображениям было легче реализовать модуляцию структурой мнимого образа, поэтому решили начать с него, а заодно и прояснить его суть.

Начало эксперимента назначили на утро понедельника. Волосы на голове пришлось сбрить, а на кожу нанесли прозрачный гель для улучшения проникновения света. На меня надели и зафиксировали ремешками белый шлем с торчащими из него во все стороны оптическими волокнами и проводами. На тело навесили множество датчиков, регистрирующих нервную активность, пульс, давление и много еще чего. Вдобавок прикрепили к шлему микрофон, в который мне нужно было вслух наговаривать свои ощущения или то, что увижу.

Наконец, после обратного отсчета Володя щелкнул переключателем. На мониторах замелькали цифры, графики, диаграммы отражающие ход эксперимента. Сначала казалось, ничего не происходит, если не считать появления нескольких плавающих пятен перед глазами, подобных тем которые появляются, если долго смотреть на яркий свет. Затем еще через несколько минут, когда казалось, что уже ничего не произойдет, мозг словно взорвался - белая ослепительная вспышка, а затем, сменяя друг друга, начали возникать и исчезать картины событий моей жизни, неизвестные мне прежде. Смена картин происходила все чаще, и скоро стало невозможно что-нибудь разобрать подобно тому, как ничего невозможно рассмотреть из окна своего вагона в мелькающих окнах мчащегося навстречу поезда. Энцефалограф, подключенный для контроля, буквально бился в эпилептическом припадке, эмоции захлестывали меня, сознание тонуло в информации как в водовороте. От переживаемого потрясения я не мог произнести ни слова.

Лишь только какие-то фрагменты событий, сменяющих друг друга как замысловатые узоры в калейдоскопе, оседали в памяти. Запомнилась высокая кирпичная стена с узкими бойницами, цифры 2021 на тротуарной плитке, скамейка с нацарапанным именем, женское лицо. Позже вспоминалась поездка в метро, карлики-близнецы, глядящиеся друг в друга как в зеркало, разноцветные ярко блестящие жестяные банки из-под колы или пива, и видный откуда-то свысока сквозь мутное стекло ручей, корабли на ночной реке и слепящий свет в лицо. Но когда, где и при каких обстоятельствах все это будет, не было никаких указаний. Москва, 2021 год? Ясно стало только одно – этот образ содержал в себе будущее.

Воздействие потока информации, сопряженное с сильной эмоциональной нагрузкой его сопровождающей, оказалось настолько мощным, что быстро привело к нервному истощению, я потерял сознание, а пришел в себя уже только в больнице. После курса лечения, мне не удалось уже вспомнить даже и тысячной доли того, что я увидел тогда. В памяти остались лишь небольшие обрывки воспоминаний и какие-то смутные образы.

История с экспериментом не получила широкой огласки, скандал не без участия заинтересованных структур удалось погасить. Но благодаря этому происшествию весь проект получил сначала неофициальное, а затем и официальное название – Оракул. Тему засекретили, работа с Оракулом не только не прекратилась, но и получила дальнейшее развитие – теперь мы с Володей в одном из специализированных институтов занимались разработкой новой, более совершенной версии Оракула. Собственно, для этого мы и приехали в Нижний Новгород.

***

Немного успокоившись, я подумал, что неплохо бы расслабиться. Идея выпить что-нибудь покрепче показалась подходящей, и я направился обратно к светящейся вывеске ближайшего бара. У входа я услышал громкий смех, временами заглушающий музыку, постепенно переходящий в лошадиное ржание. Этот смех нельзя было перепутать ни с чем другим. Я вошел в внутрь и за одним из столиков сразу увидел угловатую фигуру Думского, что-то увлеченно рассказывающего сидящей ко мне спиной светловолосой женщине в красном облегающем платье. Женщина ненадолго повернулась в мою сторону, но и этого мгновения хватило, чтобы ее узнать. Это была Кристина.

Куда бы я ни пошел, везде возникали призраки какой-то неведомой, но определенно связанной со мной, опасности, которая подступала все ближе. Наверное, мне стоило уйти, но ситуация требовала хоть какого-то объяснения, поэтому я набрался храбрости и подошел к столику.

- Привет, Володя! – поздоровался я довольно бесцеремонно. Кристина удивленно посмотрела на Володю, а затем оглядела меня с ног до головы. Он довольно сильно смутился, если не сказать, испугался. – Можно к вам?

- Садись – Думский жестом указал на свободное место. Я заметил, что рука его немного дрожала.

Возникла неловкая пауза.

- Может быть, ты меня представишь даме?

- Мой коллега, Олег. – Представил меня Думский без особенного энтузиазма. Мы вместе с ним работаем, а сейчас находимся в командировке у вас в городе. И продолжил - Кристина, моя хорошая знакомая. Кристина любезно согласилась скрасить мой сегодняшний вечер.

Кристина мило улыбнулась.

- Очень приятно. – Знакомым голосом произнесла она, так что у меня пробежали мурашки по спине. – Вам здесь нравится?

Странно было осознавать, что мы – я и она – видим друг друга впервые.

- Никогда не бывал здесь раньше, но все уже кажется мне знакомым. Это хорошая примета. А не выпить ли нам за знакомство? – я сам удивлялся своему нахальству и это, похоже, ей понравилось. Зато Думский, от чего-то загрустил.

Мы с Володей заказали коньяку, Кристина предпочла коктейль.

- Представляете, меня едва не сбил автомобиль возле набережной, причем на пешеходном переходе – пожаловался я, выпив коньяк залпом, и наблюдая за реакцией собеседников.

Кристина сочувственно посмотрела на меня, казалось, она была огорчена. Лицо Думского стало очень бледным, не смотря даже на выпитый коньяк. Он сказал, что скоро вернется и вышел. Я же продолжил выпивать, и после третьей рюмки и совсем осмелел.

- А знаете, сегодня я видел с той стороны кремля – я кивком головы указал нужное направление и продолжил немного заплетающимся языком - на скамейке нацарапано имя Кристина, и вот теперь я здесь встретил Кристину. Как вы думаете, к чему это?

- Очень любопытно. - И она поглядела на меня, кокетливо наклонив голову. - Открою вам тайну: это Володя нацарапал несколько дней назад, когда мы с ним там сидели.

Меня неприятно кольнуло. Ведь это я с ней гулял и сидел на той скамейке. И это я нацарапал ее имя. Бред. Выпитый коньяк не давал сосредоточиться, реальность ускользала от понимания.

- А Володя ничего не рассказывал о вас. Вы давно знакомы?

- Володя немного старомоден. – как-то невпопад ответила она.

Вернулся Думский и с наигранным весельем в голосе, словно хотел обмануть ребенка, обратился ко мне:

- Старик, у тебя сегодня нелегкий день. Ты вот что, отправляйся в гостиницу, отдохни, нам ведь завтра рано вставать. А вечером мы с Кристиной проводим тебя на поезд. Я вызвал такси. – И продолжил, обращаясь к Кристине – Олег завтра уезжает домой. Жена с сыном, наверное, заждались.

Жена и маленький сын. Да, это правда. Почему только сейчас я о них вспомнил? И тут до меня дошло: а тогда я не был женат.

- Нет, никуда я сейчас не поеду. С чего бы?

- Кристиночка, ты уж нас прости, нам с Олегом нужно поговорить. Подожди нас немного, мы скоро вернемся. Я тебе потом все объясню. – Полу утвердительно, полу вопросительно обратился он к ней.

Когда мы оказались на улице, Володя повернулся ко мне и, глядя прямо в глаза, серьезно сказал:

- Олег, поверь мне, будет лучше, если ты прямо сейчас пойдешь в гостиницу.

- Что приревновал?

- Не в этом дело. Просто уже поздно, всякое может случиться.

- Например, меня убьют из пистолета.

Думский нервно дернулся.

- Ну, зачем такие крайности. Могут просто избить и ограбить.

- Думский, это ведь все твои штучки, да?

- Олег, ты о чем?

- Откуда ты знаешь Кристину?

- А вот это не твое дело! – Думский даже подался вперед.

- Ошибаешься. Очень даже мое. Меня из-за нее убили. Из пистолета. – Я произнес это спокойным, скорее даже слишком спокойным, голосом.

- Олег, тебе нужно отдохнуть. Если хочешь, мы поговорим об этом завтра на свежую голову.

- Видишь ли, Володя, я вовсе не уверен, что доживу до завтра. Ты ведь сам сказал, могут убить и ограбить. Или еще что-нибудь случится.

Володя от волнения начал ходить взад и вперед. Потом он остановился и спросил:

- Ты вспомнил какие-то предсказания Оракула? Что ты видел?

Я готов был услышать что-нибудь подобное.

- Да, вспомнил. Но теперь, мне кажется, не только в них дело. Похоже, кто-то очень хочет обставить дело так, чтобы я не пережил этой командировки. – Я пристально посмотрел в глаза Думскому. Он прерывисто вздохнул.

- Что ты видел? – встревожено повторил Володя.

- В одном из предсказаний у меня был роман с Кристиной. Мы гуляли с ней по городу примерно так же, как вы сейчас. А потом она пропала, меня же застрелили из пистолета на скамейке возле кремлевской стены. На той самой скамейке.

Я не думал, что Володя может еще побледнеть, но я ошибался. Его лицо стало бледным как у фарфоровой куклы, и я уже начал уже беспокоиться, не случится ли с ним что-нибудь. Он несколько раз порывался что-то сказать, но каждый раз губы его тряслись так, что он не мог говорить. Наконец, он справился с собой.

- Олег, прости. Ты ведь помнишь, я тоже участвовал в эксперименте, после того как с тобой... случилась эта неприятность, пытался разобраться, что произошло. Я учел твой опыт – убавил усиление до минимума, сократил сеанс, принял транквилизаторы, и это позволило мне запомнить больше чем тебе. Естественно, Оракул показал только то, что я мог видеть своими глазами. Тебя нашли утром на той скамейке с простреленной головой. Новости про загадочное убийство несколько дней показывали по всем каналам. Тут такое началось. Провели расследование - всю академию наук на уши поставили - и добрались до Оракула. Был грандиозный скандал. В общем, проект закрыли. В смысле, закрыли бы.

- И ты, конечно, не стал сидеть, сложа руки.

- Да, я провел еще несколько сеансов. Каждый из них хоть немного, но отличался от других. Один раз в новостях промелькнуло сообщение о похожем убийстве женщины в тот же день. Изменяя настройки Оракула, мне удавалось получать немного больше информации. Выяснилось, что вы ехали в одном купе, и тогда я понял, что ее убийство связано с твоим. Все эти годы я искал ее. И вот, только недавно нашел.

- И столько лет ты молчал.

- А ты бы мне поверил, да? Ты ведь все равно ничего не помнил. И что бы это изменило? К тому же доктор посоветовал не расстраивать тебя.

- Володя, я женат несколько лет и у меня маленький сын. – С нескрываемым сарказмом произнес я. – А тогда, я точно помню, не был женат. Ничего не изменилось?

Он заговорил лихорадочно:

- Я просто хотел тебя спасти. Поиски той женщины долго не приносили успеха. Как потом выяснилось, незадолго до этого она сменила фамилию. Я искал ее в сети при помощи искусственного интеллекта, а для поиска использовал фоторобот, составленный по памяти – ее фотография промелькнула в одном из сеансов. Нашлось несколько похожих женщин, а среди них была одна моя знакомая. И я решил подстраховаться. Логика была простая: если бы ты женился, то меньше бы заглядывался на других женщин. Оставалось вас только познакомить. Вот и все. – Мне показалось, что он посмотрел на меня с некоторым торжеством. – А для надежности, в эту командировку я выкупил все билеты в купе Кристины и ехал вместе с ней, а тебя отправил в другой день. Так мы и познакомились.

- Ах, ты, с-сволочь… - настала моя очередь сжимать кулаки. – Спас, значит. Спасибо тебе, конечно. И за жену спасибо и за сына. Только мог бы мне все рассказать, а не изображать из себя супергероя. Глядишь, что-нибудь, да придумали бы.

Думский помолчал, а потом, не поднимая головы, заговорил глухим, незнакомым голосом:

- Олег, мне очень жаль… Я не мог тебе сказать, не решался... Анализ ситуации показал, что с вероятностью девяносто девять и девять после запятой ты должен погибнуть сегодня, максимум, завтра. Я перебрал все возможные варианты твоего спасения при помощи Оракула и ни одно мое действие тебя не спасет. Разница только в обстоятельствах и последствиях. Смерть через ограбление сопряжена с минимальными последствиями.

С минимальными чем? Сказанное Володей не укладывалось в голове. Наверное, так себя чувствует преступник, приговоренный к смертной казни. Но в чем мое преступление? Наверное, последний вопрос я задал вслух, потому что Володя ответил:

- Не обязательно преступление. Достаточно сделать всего один неверный шаг на крутом склоне, чтобы упасть. Казалось бы, нужно просто быть осторожнее. Но ведь, почему-то этот шаг делается? Ты не задумывался над тем, что прежде чем человек сделает хоть какое-то движение, в его мозгу создается программа? Простое движение требует согласованной работы сразу многих мышц, которые сокращаются не только в нужном порядке, но и с нужным усилием. И если человек совершает ошибку, то эта ошибка еще раньше уже была запрограммирована.

- Зачем ты мне это говоришь?

- Затем, что одно и то же движение или поступок может иметь несколько последствий. Примерно так, как в шахматах одним ходом, можно достичь сразу нескольких целей. Оракул работает по тому же принципу, поэтому он все это видит.

- Я все равно не понимаю.

- Если продолжить аналогию с шахматами, то человек играет с окружающим миром, а мир играет с ним и ходы совершаются по очереди. Ты походил – получи ответный ход в виде последствий. И если все последствия получаются опасными для жизни, то это значит, что твои предыдущие ходы привели к безвыходной ситуации, в которой ни одно твое действие уже не сможет ее изменить. Иначе говоря, королю угрожает мат.

Его слова оглушили меня. Я долго стоял неподвижно, пока до меня доходил смысл сказанного, а потом ответил:

- Мне нужно побыть одному.

- Старик, мне, правда, очень жаль, но я не знаю, что еще можно сделать. Давай я все же побуду с тобой.

- Иди, тебя Кристина заждалась, наверное. Извинись за меня. А я и, правда, пойду. – И ушел не оборачиваясь.

Коньяк притупил чувства, и мне не было страшно, хотя при этом изрядно шатало из стороны в сторону. Кое-как я добрел до овальной площади с круглым возвышением посередине, окруженным петлей трамвайных путей. На возвышении на гранитном постаменте поблескивал в свете прожекторов памятник Минину и Пожарскому. За памятником рельсы, еле заметные среди серых бетонных плиток, аккуратно уложенных в виде дорожки, окаймленной с обеих сторон бордюрами, уходили в узкое темное ущелье, образовавшееся между крутым склоном холма и желтым двухэтажным зданием пивного зала. На вершине холма ярко светилась круглая островерхая башня, от которой, образуя прямой угол между собой, в обе стороны разбегались чуть менее ярко светящиеся в темноте кирпичные стены с бойницами наверху. Подталкиваемый каким-то безумным азартом отчаявшегося человека, я решил во чтобы то ни стало влезть по крутому склону и оставить свой автограф на старинных кирпичах. Не знаю для чего.

Но едва я поставил ногу на склон, как новое воспоминание потрясло меня. Трамвайные пути, ведущие во тьму ущелья между двухэтажным зданием и склоном холма. На вершине светится круглая островерхая башня и уходящие от нее влево и вправо стены. На кирпичах башни множество оставленных надписей. Я это знаю. Карабкаюсь наверх. Трава скользкая. Взобравшись едва до половины, срываюсь и пытаюсь удержаться, безуспешно хватаясь за ускользающую траву, затем, как в замедленной съемке, несколько раз перекатываясь, падаю вниз. Из глаз летят искры. Прихожу в себя глубокой ночью. Мобильника нет, документов нет, денег нет. Ничего нет. Боль в голове. Словно в тумане бреду вперед, не совсем представляя направление. Бесконечная фиолетовая стена с выпуклостями башен. Сил почти не осталось, очень хочется отдохнуть. Скамейки. Ложусь на ту, где нацарапано имя. Наконец, становится легче, боль в виске отпускает. Свет фонарей постепенно гаснет.

Что за наваждение. Я словно проснулся и как будто заново смотрел на башню вверху. Меня охватила злость на себя за то, что мог так глупо погибнуть. Но теперь – нет, я туда не полезу и пойду домой другим путем. Плевать на минимальные последствия. Еще посмотрим, кто кого переживет.

Я снова вышел к Волге, последний раз взглянул на марево из разноцветных огней над тем местом, где Ока соединяется с Волгой, и зашагал по широкой набережной. Слева от меня встретились два теплохода. Один из них трехпалубный с рядами широких прямоугольных окон и открытой площадкой вверху, на которой столпился народ, наблюдающий за встречным кораблем. Второй был длиннее, похожий обводами на щуку, с закрытой танцевальной площадкой посередине, подсвеченной разноцветными прожекторами. С него доносилась громкая музыка и крики вошедших в танцевальный раж подвыпивших пассажиров. Корабли осторожно лавировали, расходясь друг с другом.

Заглядевшись на них, я совсем позабыл смотреть перед собой и только в последний момент яркий свет быстро приближающегося фонаря заставил меня повернуться в его сторону. Но ничего разглядеть было невозможно, и я остановился в оцепенении. Сильный рывок за руку отбросил меня в сторону за мгновение до столкновения с электросамокатом, пронесшимся мимо на бешеной скорости. Барахтаясь на земле в попытках подняться, я увидел протянутую ладонь. Оказалось, Володя все это время шел за мной. Молча, мы дошли до гостиницы, затем он произнес:

- Тебе не стоит одному ходить. Давай я у тебя сегодня переночую.

Я согласился. Сопоставив все события сегодняшнего дня мне вдруг стало совершенно ясно, что все воспоминания, которые сохранились у меня в памяти после того злополучного сеанса так или иначе были связаны с опасностью. Складывалось впечатление, что жизнь превратилась в сплошной лабиринт ужасов, в котором каждое новое ответвление обозначалось одной из картинок. Стоит лишь туда свернуть, как попадешь в нужное действие.

Вспомнилось, что Оракул способен анализировать огромное количество вариантов. А что если все эти события, которые Оракул записал мне в память, предназначены только для того чтобы мое сознание вечно блуждало и не находило выхода из этого лабиринта? Получается, все, что мне оставалось – это выбрать один из множества вариантов, ведущих к одному и тому же финалу, просто следовать по тому или другому пути как ослик следует за морковкой, висящей на палке перед носом. Только вмешательство Володи случайно спутало все карты Оракула, просчитавшего мою жизнь, как гроссмейстер просчитывает партию на несколько ходов вперед. Зачем это нужно? Ну, например, у него появился конкурент в виде нового Оракула, над которым мы работаем. После его запуска старый Оракул будет не нужен. Тогда, узнав о грозящей опасности, Оракул принял решение устранить будущего конкурента, убив одного из его создателей. Все это я несколько путано изложил Володе.

- Чушь! Оракул всего лишь машина, он не может думать как человек. Хотя, конечно, самообучающиеся нейронные сети в нем есть. – Думский немного приосанился. – Да и первой целью для него должен быть я. Нет, тут другая причина. А вот насчет случайного фактора идея неплохая. Если уж один раз я тебе судьбу изменил, то и во второй может повезти. Давай ты завтра не на поезде поедешь, а полетишь на самолете, и билет тебе пусть купит Кристина.

***

Всю ночь я не сомкнул глаз, опасаясь каждой тени и вздрагивая от любого шороха, а утром, немного успокоившись, захватил свой чемодан и в сопровождении Володи покинул гостиницу. Охраняемая территория института показалась нам наиболее безопасной для того, чтобы провести время до отъезда, но, ни о какой работе, конечно, не могло быть и речи – меня и близко не подпускали к электрическим приборам.

В аэропорт нам посоветовали добираться на метро из-за опасения пробок, тем более что нас взялся подвезти один местный сотрудник, и мы добрались до ближайшей станции приключений. Но едва мы спустились вниз, как позвонила Кристина и в слезах рассказала, что ей угрожает бывший ухажер – как я понял, тот самый психопат с челюстью бульдога. Прекрасно понимая всю серьезность ситуации, я собрался ехать с Володей на выручку Кристине, но он категорически настоял, чтобы я возвращался домой, мотивируя тем, что это может быть опасно и для меня. Я согласился отпустить его одного, только после того как он клятвенно обещал, что обратится в полицию. Наскоро проинструктировав меня, в какую сторону выходить на остановку автобуса идущего в аэропорт, он бросился к выходу.

Ехать было далеко, я присел на свободное место и убаюканный равномерным стуком колес, незаметно для себя задремал. Однако бесцеремонный толчок вбок от подсевшего рядом толстого мужчины, занявшего сразу все свободное пространство, привел меня в сознание. Слова возмущения уже готовы были сорваться с языка, но словно застряли в горле, как только я увидел сидящего на скамейке напротив карлика в белой панамке, точь-в-точь такого же, как в моих воспоминаниях. Он кому-то улыбался. Переведя взгляд на то место, куда смотрел карлик, я поразился еще больше, увидев другого точно такого же, словно отраженного в зеркале. Только закрывшиеся двери вагона не позволили мне сбежать. Прикрыв глаза, я старался убедить себя, что когда я их открою, оба карлика исчезнут. Так и произошло. Когда на следующей станции я все же решился открыть глаза, карликов не было, а напротив сидел старичок в соломенной шляпе.

Я долго махал рукой отходящему автобусу, волоча за собой постоянно опрокидывающийся чемодан, но это не помогло. Конечно, я перепутал выходы и оказался далеко от остановки. Интернет как назло работал с перебоями, бесплодные попытки вызова такси заполнили ожидание следующего рейса. На счастье, автобус подкатил довольно скоро и на регистрацию я опоздал всего на несколько минут. После нескольких комплементов и непродолжительных уговоров девушка, сидящая за стойкой, милостиво согласилась мне помочь, но предупредила, что придется бежать бегом, чтобы успеть на посадку. Разве это могло меня остановить? Я бежал как заправский спринтер, а красный чемодан вилял за мной на поворотах, словно хвост лисы, убегающей от охотников. Я ворвался в самолет за минуту до закрытия входного люка.

Место мое в салоне оказалось у окна, рядом на двух других сидениях лежали брошенные вещи в ожидании своих отлучившихся хозяев. Через многослойное стекло иллюминатора виднелось широкое крыло и часть летного поля. Обзор внизу закрывала откинутая вверх дверца багажного отделения, под которой бригада грузчиков привычными движениями закидывала последние сумки и чемоданы на движущуюся ленту, исчезающую в чреве самолета. Немного успокоившись, я откинулся на спинку, расслабленно наблюдая за грузчиками. Вскоре они закончили свою работу и самолет начал медленно выруливать на взлетную полосу. Слева от меня расположился – судя по виду – батюшка с маленькой девочкой, лет пяти.

В ожидании взлета я продолжал думать о последних событиях.

Одна деталь не давала мне покоя. Что могло случиться, если бы для модуляции использовался другой ментальный образ? Если один образ отвечал за будущее, то вполне допустимо было предположить, что другой отвечал за прошлое. И если до сих пор я видел только последствия своих действий, то, очень может быть, другой образ отвечал за их причины. И, получается, они связаны между собой воедино, так же как связаны между собой причина и следствие.

Перебирая в памяти все, что хоть как-то могло послужить причиной, я вдруг совершенно ясно вспомнил об одном происшествии. Буквально за день до злополучного эксперимента, насмотревшись всяких шоу по телевидению, но больше из любопытства, я решил зайти к одной разрекламированной гадалке. Она, то раскладывала карты, бормоча что-то, как водится, про дорогу дальнюю, да про казенный дом, то долго вглядывалась во внутренности прозрачного магического шара, то жгла какую-то дрянь. Затем, наконец, выдала заключение, что ожидает меня в будущем скорая смерть, но если не поскупиться, то может она попробовать отвести беду, хотя и требует это больших усилий. И не смотря на то, что я не поверил во всю эту клоунаду, гнетущее впечатление преследовало меня весь следующий день. Должно быть, этот негативный настрой определил эмоциональную составляющую, которую Оракул уловил, усилил и записал, отсеяв не соответствующие ей варианты.

Теперь стала понятна причина всего происходящего, но что можно сделать, как спастись? Мое положение напоминало ситуацию, когда стрела, выпущенная из лука, летит к цели и нужно каким-нибудь способом остановить ее или направить в другую сторону пока она не долетела.

Девчушка, сидевшая между мной и батюшкой, сморенная духотой салона, уснула. Батюшка читал молитвенник. Мне же было не по себе. Я обратился к священнику:

- Батюшка, можно задать вам вопрос? – и, получив утвердительный кивок, продолжил:

- Можно ли доверять предсказаниям гадалок?

- На все в этом мире воля Божия и никому не дано знать ее до конца.

- Ну, а если их предсказания сбываются?

- Молодой человек, я вам уже сказал – все от Бога, а те о которых вы говорите, его никогда не знали. – И уткнувшись в свою книгу, он продолжил читать молитвы, показывая своим видом, что больше не намерен отвечать на мои вопросы.

За разговором я не заметил, как самолет окончил разбег и поднялся в воздух. Мобильная связь пропала, и дозвониться до Володи не было возможности. Полет проходил вполне обычно, батюшка всю дорогу читал молитвы, девочка спала, а я от нечего делать смотрел в иллюминатор.

По мере набора высоты он все больше покрывался изнутри инеем. Сначала появились маленькие белые точки и черточки, они росли, их становилось больше. К концу полета создалась иллюзия, будто за окном на фоне темно синего неба падает снег. Когда же самолет начал снижаться и пронырнул сквозь слой редких облаков, иней между стеклами начал таять, превращаясь в мелкий туман, осевший на стекле. Сквозь мутный иллюминатор сверкнули косые лучи низкого солнца, отраженные от жестяных крыш однотипных дачных домиков, сгрудившихся по обоим берегам речки. С высоты она выглядела ручьем, по берегам которого, казалось, кто-то высыпал на землю много-много разноцветных жестяных банок из-под колы или пива.

Я отвлекся, просматривая фотографии в смартфоне, а когда выглянул в иллюминатор еще раз, то снова увидел медленно проплывающие под нами крыши дачных домиков все так же блестевших на солнце. Нехорошее предчувствие, возникшее после второго пролета, начало перерастать в панику, когда я увидел блестящие на солнце крыши в третий раз. По салону пронеслось движение, командир экипажа сообщил, что из-за технической неисправности самолет готовится к аварийной посадке, просьба всем пассажирам пристегнуться, наклониться вперед и прикрыть голову руками как покажут стюардессы. На меня напало оцепенение, я сидел по-прежнему, глядя в иллюминатор на приближающуюся землю, и думал о том, как все глупо получилось. Ко мне подошла взволнованная стюардесса и принялась тормошить за плечо.

- Гражданин! Гражданин! - повторяла она - пристегните, пожалуйста, ремни!

Но я продолжал безучастно смотреть на то, как приближается земля, понимая, что все бессмысленно. В конце концов, я закрыл глаза и просто ждал удара. Теперь к стюардессе присоединился батюшка, достаточно грубо толкнув меня в плечо.

- Ты чё, глухой что ли, пристегни ремни, тебе говорят!

Я открыл глаза и непонимающе огляделся. Ни батюшки, ни девочки не было. На месте девочки сидела пристегнутая ремнями пожилая дама с сумочкой на коленях, обмахиваясь веером. Здоровенный мужик в черной футболке с волосами собранными в хвост, сидящий у прохода, толкал меня через ее голову в плечо своей длинной мускулистой ручищей, сплошь покрытой татуировками и требовал, чтобы я пристегнул ремни. Из прохода на меня умоляюще смотрела молоденькая симпатичная стюардесса. Самолет медленно двигался по взлетной полосе.

- Приносим извинения за задержку в отправлении, пожалуйста, пристегните ремни. – Настойчивым, но вежливым голосом, повторила стюардесса.

Табло над проходом загорелось красным. Я, наконец, сообразил, что от меня требуется, и пристегнулся. Получается, я уснул, как только сел в кресло. Пассажиров вдавило в спинки, салон затрясся, постепенно ускоряя темп – самолет набирал скорость. Через несколько секунд он оторвался от земли и круто начал набор высоты с небольшим поворотом, накренившись на правое крыло. Мне было хорошо видно, как изгибалась поверхность крыла, когда самолет немного покачивало. «Господи, только бы долететь благополучно» - подумал я, глядя на уходящее вниз и в сторону зеркало разлившейся реки с отражающимися в нем облаками. Кажется, я молился впервые в жизни.