Анна Неделина №2

Некогда белые крылья

Некогда белые крылья
Работа №266

Даже сквозь неистовые завывания ветра пробивался угрожающий рокот, словно над кровлей снеговых облаков ворчало громадное чудовище. Снег летел почти параллельно земле, дальше метров двадцати все сливалось в серую пелену, которую сверху периодически просвечивали золотые вспышки. Небо нынче вечером было неспокойно.

Онориону повезло оказаться в нескольких часах от постоялого двора “Лунный Кот”, когда он заметил первые признаки надвигающейся непогоды, столь неожиданной для середины осени, когда деревья еще не успели растерять красок листвы.

За последние пять лет заведение с вывеской, на которой красовалось зеленое создание, лишь отдаленно напоминающее кота, успело стать привычным пристанищем по дороге из столицы в более удаленные уголки страны. Да и хозяину с дочерью, которые заправляли двором с невероятно маленьким количеством прислуги, Онорион симпатизировал.

Он сидел на своем обычном месте в углу, куда не доставал свет масляных ламп и камина. С тушеной говядиной и парой лепешек было покончено, и теперь Онорион потягивал отличный ягодный ликер, рассматривая тех, кого собрала здесь метель.

Флоренс, сам хозяин, сидел в своем огромном кресле у камина, с шерстяным пледом на коленях. Плед скрывал, что у хозяина отсутствует левая нога, которую он потерял во время перехода через Сирву, когда удача отвернулась от бывшего генерала. Одна из тех историй, что рассказывают лишь близким знакомым, остальным оставляя что-нибудь более победоносное. Флоренс зачарованно глядел на пляску пламени в камине, а лицо было бледным даже в красных отсветах огня. Он всегда плохо переносил перемены в погоде, а сейчас творилось черт знает что.

У окна сидел молчаливый мужчина в темно-синем плаще с фиолетовыми отливами и широкополой остроконечной шляпе, иногда казалось, что в складках плаща проглядывается темное ночное небо, испещренное звездами, но спустя мгновение наваждение проходило, и плащ становился не более чем поношенным куском материи. Лицо незнакомца скрывала серебристая маска, выполненная крайне искусно, наподобие тех, которые надевают на карнавалах в столице. Рядом, прислоненный к столу, стоял огромный цвайхандер с гардой в форме полумесяца. Незнакомец сидел, уставившись на морозные завитки на стекле. Пальцем выводил узоры разлитым на столе вином.

Последний раз Онорион видел цвайхандер, пылящийся на стене в приемной одного графа. Чтобы кто-то орудовал им, да еще и таскал на своих двоих - такого он и вовсе не встречал. Какая польза в тяжеленном двуручнике, когда есть пистолет, да и более легкому холодному оружию он проиграет. Но было в облике незнакомца нечто не позволяющее относиться к нему легкомысленно.

В глубине зала, в полутьме устроились два Желтых Трибунала в своих мантиях, настолько желтых, будто их выблевало солнце, и бронзовых масках. Вот уж кому Онорион был не рад. Они прибыли совсем недавно, когда уже вовсю бушевала метель, и даже не подошли к камину, чтобы отогреться. Вершители правосудия к северу от гор, они также нередко забредали и в подвластные Сиривиону земли. Каких слухов о них не ходило: мол, они видят помыслы людей, продают свои души демонам, или служат самому Богу.

Зал нетерпеливо мерил шагами светловолосый тип. Смазливое личико, на плаще – офицерские знаки отличия, у палаша на поясе вид, будто им никогда не пользовались. На груди, выставленные на показ, висели два пистолета. Таких Онорион еще не видел: рукояти с темно-зелеными, будто мраморными узорами. Черное железо. Да и само устройство пистолета отличалось от знакомых ему. Наверняка невероятно дорогая бесполезная хрень. И, конечно же, выражение лица все-вокруг-дерьмо прилагается.

- Чертова метель! Я уже сегодня должен был быть в столице! – воскликнул светловолосый и плюхнулся на стул у камина.

- Не ты один, парень, поверь, не ты один, - за столом у камина сидел мужчина средних лет, одетый в желтый камзол, с аккуратной бородкой и удивительно маленькими глазами, он откинулся на спинку и рассматривал бокал с вином на свет камина. На левой руке у него отсутствовали мизинец и безымянный палец. Слуга высшего ранга, как предположил Онорион, он прибыл с госпожой, когда метель уже набирала силу, и, разместив ее в комнате, сразу упал на стул перед камином и потребовал горячего вина. Что-то в этом человеке казалось Онориону знакомым, только что именно, от него ускользало. – Но когда высшие силы ведут свои войны, дела мелких людей в счет не идут.

- Я тебе не парень! - лицо мальчишки скривилось. – Вина сюда! – крикнул он.

Еще какое-то время юнец посидел молча, но Онорион видел, как того распирает от любопытства.

- Что ты имел в виду, когда сказал “высшие силы”? – наконец не выдержал он.

Слуга ухмыльнулся.

- Когда мы подъезжали к постоялому двору, я видел вспышки золота сквозь тучи. И я слышал крики. Далекие, еле различимые в вое ветра, но столько в них было страдания, - слуга уже больше не улыбался, он несколько раз нервно моргнул, и устало потер глаза. – И было еще пение. Торжественное и яростное. Под такое идут убивать.

- Вот значит, чего ты бесишься, - Онорион еле слышно прошептал вьющемуся узлами в тенях Коту. – Ангелы.

- Я чу-у-у-ю их, - шипящий голос, как обычно, слышал лишь Онорион. – Получ-ч-чить х-хотябы пер-р-рышко.

- Обойдешься, - Онорион хмыкнул и почесал нос.

Лицо Парнишки-офицера недоверчиво вытянулось.

- Невероятно! - он задрал голову, глядя в потолок, будто мог взглядом пронзить его деревянные своды, кровлю, снеговые облака и узреть божественную битву. - Прямо над нами идет война за весь род человеческий...

В это время к их столу подошла Сильви с бутылкой санаванского вина. Отсветы огня в камине заплясали на ее рыжих волосах, заплетенных в две косы. Дочь хозяина постоялого двора (только немногие знали, что – приемная, и Онорион был в их числе) встречала и обслуживала гостей, особенно когда отцу нездоровилось. Она улыбнулась офицеришке своей улыбкой – не разжимая губ – и задержалась у стола, заинтересованная разговором.

- Поверь, тебе бы не понравилась встреча с ангелом, - Онорион решил присоединиться к беседе. - Как правильно заметил этот господин, для них смертные стоят не больше мулов, хотя сами не слишком-то отличаются от нас.

- А ты, выходит, встречался с ними? – Парнишка окинул его оценивающим взглядом, задержался на знаке гильдии свободных охотников – бронзовом профиле ощерившегося дракона.

- Было дело, - Онорион подтащил стул и плюхнулся на него. – О, а тут потеплее. Онорион, свободный охотник, - он протянул руку сначала офицеру, затем слуге.

Первый представился Атуаном ла Лаштаром, лейтенантом королевской гвардии, возвращался в столицу после женитьбы. Второй назвался Флури Мансесом, стюардом мадам Бернадет, которая спешила в столицу по личному делу.

- И как же это случилось?

Онорион вздохнул. Откровенничать перед этим столичным офицеришкой не хотелось, но чего он ожидал, поднимая эту тему? Охотник поймал взгляд черных глаз Сильви, она присела рядом и слушала. Онорион потер левую щеку.

- Не самый приятный момент моей жизни. Лет пять назад наша рота патрулировала границы у северного моря, а, как знаете, за ним лежит Высокий Дольмех. Встречали мы тогда много непонятного. Как-то остановились в деревушке, где море выкинуло на берег что-то странное. То ли демона, то ли какую-то тварь с другой стороны. Рано утром явились ангелы и устроили там бойню. За четверть часа погибли все, кто был в роте, местные жители тоже. Да и самой деревни не осталось. Я один выжил. Сам не знаю как. Повезло.

- Дольмех, – покачал головой Флоренс, до этого лишь слушавший беседу. – Обиталище этих безбожных птицетварей, а наши купцы мать родную продать готовы, лишь бы суметь торговать с ними.

- Но того, что они производят, нет больше нигде в мире, - Атуан вытащил пистолет из нагрудной кобуры. – Три выстрела с одной перезарядки, к тому же пули накладывают проклятие на противника, поэтому чтобы убить достаточно одного выстрела.

- Жаль вас разочаровывать, господин офицер, – Флури выделил обращение, - Это подделка. Довольно искусная, но эти пистолеты созданы не дольми.

- Да что тебе знать о Высоком Дольмехе? Эти пистолеты стоят больше, чем ты накопишь за всю свою жизнь, – взвился Атуан.

- Моя госпожа, мадам Бернадет, торгует с Высоким Дольмехом уже более тридцати лет. Она входит в узкий круг купцов, кого дольми пускают к себе. В общей сложности я провел в Дольмехе более трех лет, и, поверь, легко могу отличить оригинал от копии, изготовленной на юге. Видишь гравировку ястреба на рукояти? Они находятся с обеих сторон, да, великолепная гравировка, со всеми мельчайшими деталями. Вот только с левой стороны на хвосте всегда был маленький дефект. Подпись мастера.

Атуан принялся вертеть пистолет в руках, рассматривая рукоять.

- Большинство же подделок стремится к совершенству. Те, кто изготавливает их, создают прекрасные гравировки, вот только, увы, совершенство недостижимо, – слуга одним глотком осушил оставшееся в бокале вино.

- Так вы бывали в Высоком Дольмехе? И как же жилось среди этих птиц? – Флоренс поправил плед на коленях. – Сильви, дочка, принеси-ка нам гаунасский ликер, тот, ну ты знаешь.

Сильви с неохотой поднялась и скрылась в подвале.

- На самом деле, это неправда, что там нет чужих. Там даже есть люди и эльфы, которые родились в Высоком Дольмехе, – начал Флури. – Видели бы вы этих эльфов, совсем не похожи на высокомерных тварей с юга. Так вот, там все по-другому. Их законы, обычаи настолько чужды привычным нам всем понятиям, что можно нажить себе смертельных врагов раздавив определенного жука, или выйдя на улицу в неправильное время. Я сам стал свидетелем, как купец, который вел дела в Дольмехе уже больше десятка лет, был арестован. Я так и не понял, в чем он провинился.

Но те, кто сумел заслужить их доверие, смог выстроить отношения… О! Те получают баснословную прибыль. Потому что все хотят обладать пистолетами, которыми можно убить, если попасть – неважно – в голову или лишь зацепить кожу. Я лично знал мастера Точтли, которому принадлежит мануфактура огнестрельного оружия. О, это не шутка, там можно найти кое-что намного интереснее пистолетов.

Что-то в речи Флури Мансеса вновь зацепило разум Онориона, который уже начал задремывать. Почему-то вспомнился каменистый берег холодного моря, которое воняло рыбой и водорослями. Но это нечто вновь ускользнуло, оставив лишь неприятное ощущение, что он что-то забыл.

Треск поленьев и пляска пламени в камине уносили мысли далеко и от белого ада снаружи, и от безжизненного берега из воспоминаний.

Онорион прикрыл глаза. Как же он устал. Метель уже замела все следы банды, которую он преследовал от самого Сиривиона. Придется снова обращаться за помощью к Коту, а за нее придется платить. Конечно, удобно было иметь в помощниках потустороннюю сущность, но эти запросы иногда доходили до абсурда. Как-то раз Кот выразил желание “изучить процесс спаривания людей”, Онорион тогда провел в борделе целый день, демонстрируя процесс во всех подробностях. Это было забавно, по крайней мере. Другой раз они провели почти месяц на ферме, пока Кот изучал развитие цыпленка в яйце.

Снаружи коротко вспыхнуло, но никто в таверне не заметил этого, за исключением странника, что сидел у окна. Он перестал выводить винные узоры на столе и прижался к стеклу, стараясь разглядеть происходящее сквозь морозные завитки. Затем, вздрогнув, отпрянул.

- Ничего, скоро все эти чудеса будут принадлежать Сиривиону, - Атуан надменным взглядом обвел сидящих за столом. – Под Са-Грейном уже почти готов флот. Весной… - он многозначительно замолчал.

- Бред! Высокий Дольмех нельзя атаковать с воды! – Флоренс весело фыркнул, будто Атуан заявил, что лучшее время для сбора урожая – январь.

- Высокий Дольмех отделен от океана хребтом отвесных скал, который невозможно пересечь. К тому же я слышал, что воды в тех местах крайне опасны, - кивнул Флури Мансес.

- Весной увидите, что я был прав, - Атуан насупился, - Между прочим, я…

Он замер, так и не договорив. Все почувствовали это за мгновение до того, как распахнулась дверь.

Словно тело откликается на прикосновение тепла посреди бесконечной стужи, звон порванной струны, который еще звучит в ушах, когда сама струна уже замолкает. Картина разорванных тел солдат, женщин и детей, что встает перед глазами еще годы спустя. Запах полыни и ладана, скрывающий за собой запах гари и обожженного мяса. Хор нечеловечески чистых голосов.

Дверь распахивается, и ветер врывается в зал. Снежинки, дико кружась, блестят в золотом сиянии фигуры на пороге. Протискивая белоснежные крылья в дверной проем, – даже сложенные, они огромны, – ангел входит внутрь. С каждым шагом он все меньше напоминает божественное видение, сотканное из чистого света, становится более материальным. Можно различить его лицо: прекрасное, будто вышедшее из-под резца древних скульпторов, со слегка детскими чертами, трудно определить женское оно или мужское. Мокрые волосы облепляют шею и плечи.

Только потом Онорион замечает, что ангел горбится, заваливается на левый бок. От левого плеча до правого бока идет рваная рана. Пластины доспехов, отливающие бронзой, в этом месте разорваны. Рана сочится алым светом.

Ангел делает еще несколько шагов и падает на колени, из его горла вырывается стон и отдается в ушах переливом церковных колоколов.

Рука Онориона легла на рукоять ножа прежде, чем он успел подумать, что это ему мало чем поможет. Если ангелу это потребуется, он перебьет всех в таверне даже в таком состоянии. Единственная надежда была, что Кот вмешается в случае чего. Онорион уловил его неясные очертания под темным сводом потолка у входа и ясно ощутил его любопытство.

Сильви рядом застыла в нерешительности.

- Господи святый! – воскликнул Атуан, он вскочил со стула, вытянувшись по струнке, словно на смотре у самого короля, сделал два шага вперед, затем зачем-то вытащил наполовину из ножен палаш, отпустил его, и оглядел всех ошалевшим взглядом. – Это же ангел!

Слуга остался на удивление спокоен. Онорион краем глаза заметил промелькнувшую на его лице досаду, которая сменилась озабоченным выражением.

- Он ранен! Помогите ему! – несмотря на возраст, генеральский голос Флоренса не растерял звучности.

- Вы хотите пройти к камину? – Сильви приблизилась к ангелу, неуверенно протянула руку, прикоснулась к неестественно бледной коже и отдернула ее, словно обжегшись. – Или подальше от камина?

Онорион прошел мимо и захлопнул дверь, ветер занес в зал уже прилично снега.

- Рану надо обработать и зашить, - сказал он. – У людей так принято, во всяком случае.

Ангел посмотрел ему в глаза, и Онориона пробрала дрожь от того, насколько нечеловечески холодным был этот взгляд. Настолько неестественным, что хотелось вырвать эти глаза из мраморных глазниц, только бы не смотреть в них. Охотник не выдержал и отвел взгляд.

“И мы молимся вот этому? – подумал он. – С таким же успехом муравьи могут возносить мольбы людям, а те невзначай наступают на муравейник и идут дальше”.

На лице ангела появилось нечто вроде снисходительной улыбки. Он покачал головой, а затем, с видимым трудом поднялся и, оставляя за собой мокрые следы, прошел к камину. Там он опустился на пол, у самого огня.

- Он такой горячий… - Сильви потрясенно таращилась на свою руку, которой дотронулась до ангела.

- Принеси иглу и нити, еще стоит сделать компресс из арники. Для обеззараживания подойдет кора вербы, - скомандовал ей Флоренс. – Не знаю, поможет ли это ангелу, но людям помогало.

Командный тон вырвал Сильви из оцепенения, и она умчалась в кладовую.

Онорион приблизился к ангелу, вокруг которого уже натекла лужа воды. Он сидел спиной к залу, и крылья скрывали его тело. Сначала они показались белоснежными, но теперь Онорион заметил на них черные прогалины. Где-то были выжжены целые участки перьев. Они уже не выглядели величественными и огромными, какими их рисуют на храмовых фресках, а больше походили на крылья больной курицы.

Место перед камином само собой расчистилось, в своем кресле остался сидеть только Флоренс. Он был смертельно бледен, а на лбу выступила испарина.

Онорион тем временем рассматривал рану ангела. Длинная и глубокая, она шла от левой ключицы и по нижней части грудной клетки до правого бока. Нанесенная с большой силой, края ровные и нет крови. В памяти Онориона встали ангелы с лицами, искаженными божественной яростью, орудующие огненными бичами и клинками. Они разрубали его товарищей также чисто и аккуратно.

Ангел протянул правую руку прямо в огонь. Пламя обволокло его ладонь, наполнило ее, словно это была вода. Он провел этим жидким огнем по ране, вливая его. Изо рта вырвался стон. Затем повторил это еще два раза. После этого края раны стянулись, а мраморная кожа вокруг них налилась багрянцем.

Появилась Сильви, неся все, что назвал Флоренс, но ангел резко взмахнул рукой в запрещающем жесте. Сильви неуверенно остановилась.

- Оставь это, Сильви. Похоже, у ангелов свои способы лечения, - вздохнул Онорион.

- Может, эм… вина? – Она попробовала предложить хоть что-то.

Ангел запрокинул голову и провел языком по губам. Глаза его были закрыты. И вдруг он заговорил.

- Когда я вижу это ваше вино, то чувствую на языке кровь. Кажется, когда-то я любил его, когда мы спускались к людям и предавались земным наслаждениям. С тех пор я умер уже… сколько раз? После сто тридцатого я сбился со счета.

Наши легионы в свете Заоблачной Башни, наши огненные корабли… как это было красиво! Моя душа трепетала в радостном предвкушении этой войны! Но я умирал и снова возрождался и снова умирал. И каждый раз благодарю Владыку за все! Когда так устаю, что не могу больше лететь! Когда снова и снова ломаю крылья, когда меня разрывают мечи! Слава Тебе, Отче! – он выкрикнул эти слова с такой обреченной яростью, что они прозвучали как проклятие.

Ангел впился рукой в лицо, его плечи странно заострились и задрожали. С каким-то отстраненным ужасом Онорион понял, что ангел смеется. Такое богохульство он божественного создания всех вогнало в тупое оцепенение.

- Эта вечная война добра со злом. Я уже не знаю, зачем она. Мы рождаемся, убиваем и умираем. И цикл следует за циклом. Бесконечно.

“Он же безумен, - с ужасом подумал Онорион. – Он же безумен и сломлен. Он говорит все это простым смертным. Что будет, когда на утро он пожалеет о своих словах? Если пожалеет”.

Похоже, остальные думали о том же, и вокруг повисло отчетливое напряжение.

Ангел больше ничего не говорил и практически не двигался – застыл перед камином каменным изваянием. Спустя некоторое время тишину прервал Флури Мансес.

- Пожалуй, мне пора сходить проведать госпожу, - его охрипший голос прозвучал не громче треска поленьев в камине. Он поднялся на второй этаж.

Онорион заметил смертельную бледность Флоренса. Казалось, будто он постарел лет на двадцать.

- Как вы себя чувствуете? – обратился он к хозяину постоялого двора.

Флоренс слабо махнул рукой. Другой потер обрубок левой ноги под пледом.

- Это все на погоду, - он тяжело дышал, - Сильви, принеси-ка мне вина.

Вдруг с лестницы раздался грохот и какие-то невнятные крику Флури. Затем Онорион увидел спускающуюся по ступеням фигуру. Это была хозяйка Флури Мансеса.

Она была практически идеально шарообразной формы. Пышные телеса студенисто вздрагивали под бесформенным черным платьем с белыми кружевами. Шеи, казалось, и вовсе не было, а голова утопала прямиком в теле. Редкие бесцветные волосы облепили взмокший от напряжения лоб. Пухлые пальцы крепко стискивали перила, и мадам Бернадет спускалась, перекатываясь с одной ноги на другую.

Позади своей хозяйки вился Флури, уговаривая ее вернуться в комнату.

- Мой сын не протянет до завтрашнего вечера! И ты мне говоришь вернуться? Сидеть смотреть, как он испустит дух? – дребезжал ее возмущенный голос - Мне нужна всего лишь пара слез! Слезы ангела исцеляют любые недуги!

Мадам Бернадет сошла с последней ступеньки и целеустремленно направилась к сидящему у камина ангелу.

“Она действительно собралась потребовать от ангела слезы?” – в ужасе подумал Онорион.

- Эй, что ты делаешь? Это же ангел! – перед мадам Бернадет вдруг встал Атуан, глядя на нее с откровенной брезгливостью. Он был почти на голову выше нее, но все равно выглядел как тростинка перед катящимся булыжником.

- Прочь с дороги, щенок! – она буквально смела его с пути. Не ожидавший такого напора Атуан плюхнулся на задницу. Ангел наблюдал за всем этим с отсутствующе равнодушным выражением на лице.

- Ах ты жирная свинья! – Атуан быстро вскочил на ноги с перекошенным от отвращения и ярости лицом и потянулся к ее плечу. Пальцы скользнули по черному бархату, но ухватились за кружевной воротник. Он рванул ее на себя. Раздался треск рвущейся ткани, и в руках Атуана осталась часть платья мадам Бернадет. Купчиха потеряла равновесие, левая нога подогнулась под тяжестью сотен фунтов тела. Падая, она взмахнула руками в нелепой попытке ухватиться за воздух, ударилась виском о каменный выступ камина, тихо охнула и вяло забарахталась на спине, напоминая перевернувшегося жука.

- Одрик, Одрик, мой мальчик… - кровь хлынула на лоб, заливая глаза, мадам Бернадет дернулась еще раз и затихла.

Подбежал Флури, упал перед ней на колени, попытался прощупать пульс. Поднялся, ошарашенный. Посмотрел на Атуана.

- Она мертва. Ты убил ее.

Тот попятился, нащупал резную рукоять пистолета.

- Я не хотел! Я… это она сама упала. Я хотел ее остановить!

- Тот, кто поднял руку на беззащитного человека, руки этой лишится. Тот, кто отнял жизнь беззащитного человека, лишится жизни, - вдруг раздался голос. Голос был спокоен как звук затачиваемого клинка.

Все посмотрели на незнакомца, что сидел у окна. Сейчас он стоял, держа цвайхандер в руках без видимого усилия.

- Ты кто еще такой? – в голосе Атуана проступили высокие панические нотки, ствол пистолета заметался между Флури и незнакомцем. – Стой на месте!

- Всем не с места! Опустить оружие! – хоть голос Флоренса болезненно дрожал, свое воздействие возымел. – Я не позволю, чтобы на моем постоялом дворе устроили побоище! – в его дыхании отчетливо звучали хрипы, левой рукой, которая заметно тряслась, ухватился за грудь. Вдруг его глаза закатились, и он обмяк в кресле.

- Отец! – одним молниеносным движением Сильви оказалась у кресла и принялась тормошить старика.

- Ну, тут-то я уж точно ни при чем! – воскликнул Атуан.

Онорион в пару шагов оказался у бездыханного тела Флоренса, схватил запястье. Пульса не было. Охотник выругался сквозь зубы.

- Похоже, старика кровяной удар хватил, - покачал головой Флури Мансес. – Перенервничал тут.

- Нет, нет, он не может умереть, - всхлипывала, сидя на коленях, Сильви.

- Он ещ-ще жив, - раздалось из-под кресла, оттуда на Онориона смотрели абсолютно круглые белые глаза Кота. – Я мог бы ему помоч-чь.

- Сильви, нужно унести Флоренса в его комнату, он еще жив.

Онорион подхватил Флоренса за плечи, Сильви – за ногу и обрубок второй. Охотник удивился, как много весит старик. К счастью, комната Флоренса с собственным камином располагалась на первом этаже, так как ему с трудом давались лестницы. Они занесли его внутрь, и Онорион захлопнул дверь.

- Что ты хочешь за свою помощь? – обратился он к Коту. Тварь блеснула зубами из тени книжного шкафа.

- Глаз-за ангела.

- Ты издеваешься? Думаешь, ангел так просто расстанется со своими глазами? Убить его предлагаешь?

- Он р-ранен, мы с-справимс-ся, - промурлыкал Кот.

- И остальные будут просто стоять и смотреть?

- Думаю, они тож-же зах-хотят взять с-себе кус-сочек.

Онорион не испытывал сочувствия к ангелу, особенно после той бойни на промозглом берегу, когда кончилась его прежняя жизнь. И вряд ли он бы назвал Флоренса другом, но охотник захаживал на его постоялый двор уже на протяжении пяти лет и привык к обществу этого человека. И еще была, конечно же, Сильви.

Она встревожено смотрела на него своими глазами, настолько темными, что невозможно было назвать их цвет. Конечно, она тоже слышала условие Кота. Именно он был тем, кто пять лет назад помог ей вернуться в человеческое общество, нашептывая истории в ночи, когда она сидела, закутавшись в плащ Онориона, боясь приблизиться к костру.

Он нашел ее, грязную, всю в крови, скорчившуюся под ударами деревенских мальчишек неподалеку от деревушки, что лежала у главного тракта. Судя по всему, зимой ее похитила вульпа – так они и продолжали свой род. Во всяком случае, Онорион ни разу не встречал слухов о мужчинах-лисах. Скорее всего, по весне взрослую вульпу подстрелили, а девчонка вышла из леса в поисках пропитания. Она еще не успела до конца обратиться, застыла в промежуточном состоянии между человеком и лисой. По-хорошему, стоило ее тогда и добить, но почему-то вид мальчишек с хохотом избивающих кричащее и скулящее беззащитное существо разозлил Онориона. И он взял ее с собой.

Поначалу она вела себя как дикое животное, кусалась и царапалась, норовила сбежать, но тут вмешался Кот. Он успокаивал ее, нашептывал что-то на ухо, и вскоре она стала возвращаться к человеческому поведению. Потом, во время одной из остановок в “Лунном Коте” ее согласился взять Флоренс. Старому генералу не хватало семьи.

Онорион устало потер глаза. Надежды на отдых в тепле после долгого перехода испарились. Он загасил лампу, и комната укуталась тенями, пляшущими в такт огню в камине.

- Хорошо, добудем тебе эти глаза. Лечи его.

Глаза Сильви удивленно расширились.

- Ты что, убьешь ангела?

- Есть другой выход? Все же надеюсь, что Кот мне поможет. Пойду разгоню всех по комнатам.

Онорион вышел в зал. Обстановка там накалялась. Флури Мансес, видно, вспомнил о Желтых Трибуналах, что сидели в глубине, и сейчас требовал от них правосудия. Ангел все так же сидел у огня, безразличный ко всему.

- Суд устроите, когда доберетесь до города! А сейчас вы все отправитесь в свои комнаты, до утра. Я не хочу, чтобы, когда Флоренс пришел в себя, то увидел кучу трупов!

- А ты кто такой, чтобы указывать, что нам делать? – Флури хмуро скрестил руки на груди. – Мою хозяйку убили, и я вправе требовать правосудия.

- Никого я не убивал! Она… – взвизгнул Атуан.

- Молчать! Я друг хозяина этого заведения. И, если уж на то пошло, я тот, у кого заряжены два пистолета. И, думаю, здесь никто не стреляет лучше меня. Будете решать свои дела в городе, а не здесь. А сейчас тихо и мирно разойдетесь по комнатам.

Для большей убедительности Онорион положил руку на рукоять пистолета. Он блефовал, они не были заряжены, но надеялся, что до стрельбы не дойдет.

Атуан демонстративно фыркнул и быстро поднялся по лестнице.

- Это касается всех, и вас тоже, господа Трибуналы, - Онорион встретился взглядом с темными глазницами их масок, казавшихся пустыми, и его пробрала дрожь. Трибуналы ничем не выдавали свои эмоции, словно не имели их вовсе. Они медленно, с чувством собственного достоинства поднялись наверх. Следом ушел странный незнакомец с цвайхандером.

- А ее так и оставим тут лежать? – Флури кивнул на труп мадам Бернадет

Онорион покачал головой.

- Придется вынести на улицу.

Флури Мансес скривился и кивнул.

- Конечно, она была той еще старой сукой, но такого не заслужила. Ты знал, там, наверху лежит ее сын? Он болен древесной болезнью. Почти все его тело покрыто чем-то вроде коры. Он практически не может двигаться и уже дышит с трудом. Бернадет обращалась к разным врачам, но никто не смог ничего сделать. Она прослышала, что в Сиривионе объявился чародей, который исцеляет любые недуги. Дала на сборы час, и вчера мы выехали из Рюэй-По. Если бы не проклятая метель, к утру уже были бы в столице.

Онорион прикинул в уме, что от “Лунного Кота” до Рюэй-По было миль девяносто. Они ехали действительно очень быстро, должно быть, загнали не одну пару лошадей.

- Мальчишка еще и простудился в дороге, и последние несколько часов кашлял кровью. Долго он не протянет. Теперь понимаешь, почему она полезла к ангелу? Она почти обезумела от горя и была готова ухватиться за любое суеверие. Не думаю, что его слезы обладают каким-то исцеляющим свойством. Верила ли в это она или просто ухватилась за последнюю, пусть и призрачную, возможность. Но она всегда шла до конца. Поэтому у нее и выходило так успешно торговать с Высоким Дольмехом

Онорион ухватился за руки мадам Бернадет, Флури взялся за ноги.

- Господи, сколько она ела? – крякнул Онорион. Его обдало тошнотворно-сладким запахом парфюма, за которым скрывался смрад пота. Складки жира под подбородком, похожие на слои теста, забултыхались, губы оттопырились по краям округлого рта, в котором Онориону предстали удивительно ровные белые зубы.

Флури приходилось еще труднее: на левой руке у него было всего три пальца, и пухлая ступня все время выскальзывала из их хватки. Пыхтя и ругаясь, они волоком дотащили труп до двери, оставляя за собой кровавый след.

На улице с яростью обезумевшего зверя на них набросился ветер. Снег набивался за шиворот, залеплял глаза и залетал в рот. Речи о том, чтобы оттащить Бернадет подальше, не шло. Они бросили ее у входа и со стонами облегчения вернулись под защиту стен трактира.

Затем Флури поднялся на второй этаж, а Онорион вернулся в комнату Флоренса, где его дожидалась Сильви.

- Они разошлись, – устало кивнул он ей. – Осталось дождаться, когда Кот закончит.

Неподвижное тело Флоренса утопало в тени, слишком темной для этой комнаты. А еще эта тень выглядела живой. Старика обволакивали неясные формы то ли нитей, то ли неестественно длинных конечностей с лишними суставами, словно чернильное море волновалось над останками древних цивилизаций.

За закрытыми ставнями стенал ветер, в здании царила тишина. Онорион провалился в дрему, убаюканный переливами теней.

В чувство его привело то, что кто-то укусил его за ухо. Зубы были острые. Онориону показалось, что прошла пара минут.

- Пор-ра, он будет ж-жить, – прошипел Кот.

И правда, грудь Флоренса мерно вздымалась в такт его дыханию. Что же, пришла пора убить ангела.

Онорион зарядил кремневые пистолеты, закрепил за спиной меч, приказал Сильви сидеть с Флоренсом и не высовываться и вышел в зал. Кот с ним – в тени его плаща.

Весь расчет был на неожиданную атаку. Два выстрела в голову, тут главное было, чтобы пули не задели глаза, затем вытащить ангела от света камина, и тогда Кот мог бы заняться им.

Охотник взвел курок, палец лег на спусковой крючок. Просто очередная тварь, которую надо убить. И плевать, что это раненый ангел. Онорион сделал шаг вперед и замер. Ангела у камина не было.

На мгновение его охватило чувство, что пол уходит из-под ног. Неужели ангел успел восстановиться и ушел? Но спустя мгновение, он увидел свисающие со стола крылья. Охотник медленно приблизился.

Ангел лежал распростертый на столе. Невозмутимое прежде лицо искажала мучительна гримаса. Горло его было вспорото, а на теле зияло несколько колотых ран. Определенно, он был мертв. Но что самое главное, его глазницы были пусты. Кто-то забрал глаза себе.

За время своей службы в армии и работы свободным охотником после, Онорион научился спокойно встречать различные неожиданные неприятности, но когда он стоял, глядя на мертвое тело ангела без глаз, ощутил укол паники.

В тот момент, когда он заключил договор с сущностью, назвавшейся Котом, то согласился на условие, что в случае невыполнения им обязанностей, Кот убьет его и уйдет в свой мир. Кот никогда не требовал чего-то невозможного, а помощь, которую он предоставлял в битвах и выслеживании целей, была бесценна. Но сейчас оказалось, что кто-то из находящихся в таверне способен убить ангела, причем так тихо, что ни Кот, ни Сильви, ни сам Онорион этого не услышали. При этом неизвестный убийца забрал именно глаза.

Кот всегда собирал информацию об этом мире, и Онорион не задавался вопросом, для чего ему требовалось то одно, то другое. Но с глазами, похоже, все было не так просто.

“Зачем же тебе понадобились его глаза?”

- Раз глаза кто-то себе уже прикарманил, может, возьмешь что-то другое? Доспех, - он подошел и постучал по нагрудной пластине. Издалека та казалась отлитой из бронзы, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что она сплетена из тонких нитей, похожих на струны. Онорион понятия не имел, что это за материал.

Перед ним возникала приплюснутая ощерившаяся морда Кота. Утробный рык, казалось, шел из каждой тени.

- У нас-с был уговор-р-р. Я свою час-сть выполнил.

Онорион почувствовал, как волосы встают дыбом на шее.

- Зачем тебе эти глаза? Зачем они понадобились тому, кто убил ангела? Что в них особенного?

- Я изучаю ваш-ш мир-р. Таков был наш-ш уговор-р. Глаз-за.

- Хорошо, - поморщился Онорион. – Ты чуешь, кто это сделал?

- Слиш-шком много запах-хов. Не могу разобр-рать.

- Придется тогда собрать всех здесь, а ты обыщешь комнаты, - Онорион направился на второй этаж.

Они собирались в зале, недовольные, встревоженные. Атуан боролся с накатывающим сном, Флури, похоже, так и не сомкнул глаз; о воине с цвайхандером, как и о Трибуналах, что-то сказать было сложно – их лица скрывали маски, но сонной вялости в их движениях Онорион не заметил.

Они окружили мертвого ангела, держась от него на почтительном расстоянии. Сонливость с лица Атуана сразу пропала, он с глупым выражением вытаращился на темные раны, на свисающие со стола крылья.

“Кто-то из вас это сделал. Чем ты выдашь себя?” – Онорион наблюдал за каждым из них.

- Умертвить нуждающегося в помощи ангела – весьма нечестивое деяние, - проговорил владелец цвайхандера.

- Ни в какой помощи он не нуждался, будем честны, - поморщился Флури Мансес. – Меня интересует вот что: охотник сначала выпроваживает нас отсюда, затем обнаруживает убитого ангела. По-моему, это выглядит подозрительно.

Онорион начал отвечать, но его прервал незнакомый голос.

- У нас есть основания полагать, что один из присутствующих здесь – не тот, за кого себя выдает, – вдруг выступил вперед один из Трибуналов. – Мы шли по следам опасного преступника, который совершил множество убийств. Он владеет магическими трюками, которые позволяют ему менять личину, притворяясь кем-то другим.

Собравшиеся в зале люди недоверчиво осматривали друг друга. Как будто им было мало потрясений за минувшую ночь, оказывалось, что среди них скрывается некто опасный, способный убить ангела.

Но тут раздался другой голос. Снова говорил неизвестный в серебряный маске, опираясь на свой цвайхандер.

- Я, Эрим, последний из Лунного Света, последний из ордена, хочу говорить о другом. Я ощутил в этом месте нечто темное, что скрывается вдали от любого света. Эти сущности, что проникают в наш мир из места, что темнее безлунной ночи, приходят, дабы собирать знания о нас, о нашем мире и его законах. Это шпионы из мрака, что идут в авангарде главных сил. Когда наш орден был цел и верен своим обетам, мы вылавливали и уничтожали их. Но сейчас, когда наши малахитовые дворцы на Луне лежат в руинах, когда братья отвернулись от света, забыв свой долг, соглядатаям вновь открыт путь в этот мир.

Когда Эрим говорил, свет от ламп и камина стал тусклее, и помещение озарилось холодным мерцанием, исходившим от двуручного меча. Онорион потрясенно внимал голосу, что укутывал слушателей, словно звездная августовская ночь. Он знал легенды о таинственном лунном ордене, который прельстился знаниями и могуществом Врага, и встал на его сторону больше века назад. Неужели этот человек – человек ли? – в остроконечной шляпе и с нелепо большим мечом был этим полумифическим рыцарем? И то, что он сказал… было о Коте?

- Души ангелов – в их глазах, - голос Эрима лился звездной рекой. – Я готов поклясться Козодоем, что эта сущность не упустила бы шанса проникнуть в знания, что скрывает душа ангела.

“Так для чего же это все на самом деле, Кот?” – подумал Онорион. Но Кот был бесценным союзником, без которого Онорион бы погиб еще пять лет назад, когда ангелы уничтожили всю его роту. И он ни разу не замечал, чтобы Кот проявил неоправданную агрессию хоть к кому-то. Им всегда двигало чистое любопытство. Или же нет? Или он должен поверить словам последнего рыцаря ордена предателей?

- Насколько я знаю из историй, – обратился охотник к Эриму, – именно Рыцари Лунного Света встали против ангельских войск и напали на Заоблачную Гору, именно в этой битве была расколота Луна. Во всяком случае, так говорится в сказках. И теперь ты называешь себя рыцарем этого ордена и обвиняешь какое-то существо, которое ты якобы почувствовал, в убийстве ангела. Мне кажется, это ты бы не упустил возможности избавиться от ослабленного противника.

Эрим печально покачал головой.

- Все так, и на моей душе вечным позором лежит содеянное моими братьями. Но я отверг новое богомерзкое учение и ушел в мир, дабы найти новую цель своего существования.

- Какое благородство! - Онорион с сарказмом закатил глаза.

- Тишина! – все также безэмоционально прозвучал голос Трибунала. – Сейчас будет проведено дознание. Те, кто не подчинятся, будут казнены как препятствующие исполнению правосудия.

- Убийство моей госпожи вы проигнорировали, а сейчас требуете подчинения, - Флури сощурил и без того маленькие глаза. Правой рукой он потирал обрубки пальцев левой, и на среднем пальце Онорион увидел кольцо, которого раньше там не было. Простое, железное, но довольно массивное. В следующий момент Флури накрыл его ладонью, но этого хватило. Онорион вспомнил.

- Да, вы не на своем севере, в Сиривионе у вас такого влияние нет, – выкрикнул Атуан. Его глаза бегали от Флури к Трибуналам и обратно. Те замерли в своих бесформенных, полностью желтых мантиях до пола.

“Что-то с ними не то” – думал Онорион. Раньше он не часто сталкивался с Желтыми Трибуналами, все они нагоняли жути, но с этими совершенно точно было что-то не так. Где же Кот? Отыскал он глаза или нет?

Будто тот только и ждал, чтобы Онорион о нем подумал.

- Глаз-з нет, – раздалось в сознании шипение Кота. – Кто-то забр-рал с с-собой, - и тут же добавил: – В комнате этих-х желтых-х не пах-х-хнет людьми. Там ш-што-то другое.

Тут Эрим вскинул голову, словно прислушиваясь к чему-то. Его меч стал наливаться мертвенно-холодным свечением.

- Он вновь явился сюда! – выкрикнул Эрим. – Я отправлю тебя назад, исчадие мрака!

Он подскочил, и – Онорион не поверил своим глазам – швырнул цвайхандер вверх, в темноту, где сходились потолочные балки. Меч, оставляя за собой светящийся след, врезался в потолок и пробил его, посыпалась пыль, щепки, осколки черепицы.

Раздалось болезненное шипение Кота, и темный силуэт со множеством конечностей метнулся с потолка в дальний угол зала, меньше всего освещенный.

- Это ш-што ещ-щ-ще за хер-р-р?

- Ты что творишь, идиот траханый?! – заорал Атуан, отскакивая от посыпавшихся на него обломков.

Через пробоину в крыше в помещение ворвался ветер, и огонь в лампах и камине заплясал как бешеный.

- Вы узрели лик этой мерзости? – громоподобный голос лунного рыцаря заполнял помещение, он снова занес меч, непонятно как снова оказавшийся в его руках.

События дальше происходили стремительно.

- Опусти меч, я тебе говорю! – с этим выкриком Атуан выхватил свой поддельный пистолет и выстрелил в Эрима, пуля попала в плечо, заставив того отшатнуться.

В этот момент свет мигнул, погаснув почти полностью, и через зал метнулось существо, будто вышедшее из самых больных ночных кошмаров. Выпученные белесые глаза на сплюснутой округлой голове, ряды зубов, так похожих на человеческие, сомкнувшиеся в тупой улыбке. Невозможно определить форму тела – она все время меняется, множество длинных тонких конечностей, с лишними суставами, изгибающиеся под неестественными углами. Кажется, что оно – само сосредоточие тьмы.

Эрим успевает уклониться, и когти твари проходят в дюйме от его груди.

Лампы снова дают свет, и Кот скрывается в тенях.

- Что это было, мать твою? – Атуан впивается глазами в место, зыбкие, искажающиеся тени.

Взгляд серебряной маски падает на Атуана.

- Ты воспрепятствовал моей священной миссии, глупец! – на ранение он не обращает внимания, одним точным взмахом меча отсекает руку офицера, все еще сжимающую пистолет.

Онорион тем временем действует. Он отскакивает за деревянную колонну, на безопасное расстояние от Эрима, и стреляет из одного пистолета, отшвыривает его в сторону, стреляет из второго. Кричит:

- Этот безумец всех нас прикончит!

Пули назойливыми насекомыми впиваются в грудь Эрима, и на этот раз повергают его на спину. В ушах – звон после грохота выстрелов, ветер быстро разрывает клочья порохового дыма.

Атуан захлебывается криком, с ужасом гладя на обрубок руки. Кровь хлещет на пол.

Что-то воет. Онорион замечает призрачные силуэты, они появляются из кадильниц на посохах Трибуналов, двигаются, оставляя за собой медленно затухающие послеобразы. Ветер вздувает подол одежды одного из Трибуналов, открывая кривые когти, которыми заканчиваются их птичьи лапы.

Духи с замогильным воем накидываются на него, на Флури и вопящего Атуана. Онорион чувствует, как их птичьи когти впиваются в кожаную броню на груди, царапают щеки, пытаясь добраться до глаз, он пытается отбиваться, но рука проходит сквозь призрачные тела, не встречая препятствия.

Свет снова меркнет, и вокруг Онориона сгущается тьма, в которой он видит только растянутую улыбку Кота. Духи развоплощаются с мучительными стенаниями, и неясный свет возвращается снова.

Онорион поднялся с мечом в руках, отыскал взглядом Флури Мансеса, вокруг которого крутились два или три духа. Сам Флури незаметными глазу движениями уходил от их ударов, его очертания стали расплывчатыми. Но защищаться он не мог, и духи теснили его, загоняя в угол.

- Кот, помоги ему! – крикнул Онорион. Он видел, как коготь одного из духов все же достал лицо Флури, оставил глубокую царапину на скуле, и его лицо подернулось рябью.

Оно начинает меняться, приобретая знакомые Онориону черты.

Да, это было лет шесть назад, но случай вышел запоминающимся: не каждый день доводилось ловить шпионов. Возвращаясь в казармы гарнизона с половиной роты с патруля, они заночевали в трактире. Там их лейтенант разговорился со странствующим менестрелем, который не мог играть после того, как в стычке с разбойниками потерял два пальца. Его левая рука была забинтована, сам он сидел и напивался.

Потом, когда они гнали шпиона в гарнизон, Онорион узнал, что их командира смутило, что лже-менестрель обратился к нему по званию, хотя тот сидел без знаков отличия, а потом один из солдат случайно вспугнул кобылу шпиона, и та скинула сумку, в которой обнаружились очень интересные записи и карты. Шпион попытался нацепить кольцо, но его быстро обездвижили, обыскали и быстрым маршем отправились в расположение войск.

Потом его передали в руки внутренней разведки, и дальнейшая участь Онориону была неизвестна. Но простое, массивное и без изысков железное кольцо, которое шпион пытался надеть, он запомнил.

“Куда же я влез? – подумал Онорион. – Снова битва высших сил, целей которых я совсем не знаю. Все, как в тот раз”.

Но в этот раз у него был Кот.

- Вы сами не понимаете, что творите! – Эрим шевелится, пытается подняться. Он еще жив, хоть кровь заливает плащи кирасу. Маска съехала в сторону, и из-под нее торчит клокастая борода. – Вы отдаете этот мир в руки мрака!

Вокруг него сгущается тьма. Рыцарь поднимается над полом. Если присмотреться, можно увидеть десятки пальцев разрывающих рот, выдавливающих глаза, сжимающих горло. Слышится треск ломающихся костей и глухой крик. Когда тьма рассеивается, на полу остается безжизненное изломанное тело.

Трибуналы, пятятся и перешептываются, всматриваясь в тени. Они не ожидали, что им будет противостоять сущность, подобная Коту. Онорион, размазывая по лицу кровь, добирается до Флури Мансеса.

- Даже не думай это использовать, - он указывает мечом на кольцо на пальце Флури. – Ты видел, на что способен Кот.

- Так зовут эту тварь? – Флури выдавливает хриплый смешок. – Не беспокойся, я уже израсходовал весь заряд, - он разводит руками.

- На слово я тебе верить не буду. Кто это? – Онорион кивает в сторону желтых фигур. – Это ведь не Трибуналы. Они здесь за тобой?

- За мной, от самого Дольмеха преследуют. Я уже решил, что сумел оторваться.

Один из лже-Трибуналов вдруг сорвал со стены масляную лампу и швырнул на пол. Стекло брызнуло осколками, и по дощатому полу разлился огонь. Другой выбил окно, и они скрылись в снежной круговерти, решив, что преимущество не на их стороне.

- Вот дерьмо, они не должны уйти, иначе остальные узнают, где я, – Флури вскочил на ноги и бросился к двери, остановился. – Если ты с этим… существом поможешь отловить их, я хорошо заплачу.

- Кот, ты нашел глаза? – Онорион отыскал глазами темный угол. Огонь быстро распространялся по залу, и почти все помещение заливал красный свет.

- Их-х нет! – раздалось в ответ болезненно шипение. Онорион заметил, что некоторые конечности отсечены. Обрубки отвратительно дергались в такт движениям остальных конечностей. – Боль… Глаз-за, ты обещ-щал мне глаз-за, – его шипение стало угрожающим.

- Глаза могут быть у них.

- Я не могу двигатьс-ся быс-стро. Слиш-шком с-сильные раны.

Онорион кивнул Флури.

- Похоже, придется ловить их. Они забрали кое-что нужное мне. А ты выведи отсюда Флоренса и Сильви.

Огонь быстро распространялся по левой половине постоялого двора. С треском обваливались балки, пол оседал, окропляя огнем кладовую. Онорион выскочил на улицу и сразу угодил в цепкие объятия ветра. Снег все также слепил глаза, а холод обжигал кожу, но уже чувствовалось, что метель слабеет. На востоке, где небо начинало очищаться от туч, светлел горизонт. Близился рассвет.

Снежинки превращались в воду, пролетая мимо горящего трактира. Огонь красил все вокруг в цвет крови. Онорион отыскал следы, отходящие от пылающей части здания. Их уже почти замело. Идти было тяжело, снег был по колено, а где-то еще глубже.

Он сомневался, что сможет догнать лже-Трибуналов. Это ведь проклятые дольми! Кто знает, что у них может быть припасено? Они ведь отступили только потому, что с ним был Кот. Когда они сообразят, что Онорион один, то станут сражаться, а у него нет пистолетов. Только меч и пара ножей.

Первого беглеца он нашел спустя пару минут. На разорванной желтой мантии расплывались красные пятна. Голова, оканчивающаяся раззявленным клювом, представляла что-то между головой человека и ястреба. Тонкая шея была перекушена огромными челюстями. Онорион поспешил дальше.

Ярдов через пятнадцать он обнаружил второго дольми. Его живот и грудь были вспороты, а птичье лицо превратилось в кровавое месиво. Над трупом стоял силуэт какого-то зверя, нечеткий в снежной пелене. Огромная лиса в человеческий рост приблизилась к Онориону. Медно-рыжая шерсть на ее морде была выпачкана кровью. Охотник встретился взглядом с ее черными глазами и кивнул. Спустя мгновение лиса исчезла в метели.

Онорион упал на колено и вытащил из снега сумку. В ней он отыскал шкатулку, в которой на бархатной подстилке лежали два глаза. Его передернуло отвращения.

***

Метель стихла, когда солнце уже начало свой короткий путь к горизонту. Он отыскал Флури Мансеса и Флоренса в амбаре рядом с полусгоревшим трактиром. Флоренс пришел в себя и сидел, кутаясь в плед, и смотрел в сторону леса за рекой. Сильви не было.

Оставив старика с его мыслями, Онорион и Флури отправились на пепелище.

- Если ты просишь меня сопровождать тебя до столицы, то я хотел бы знать, что у тебя за дела с дольми, - Онорион смотрел, как Флури носком сапога раздвигает обломки черепицы и обугленного дерева.

- Ты слышал ведь, что говорил этот несчастный малец. О том, что уже готов флот, – он отодвинул очередной бесформенный обломок потолочного перекрытия, под ним показались перья, опаленные и почерневшие от сажи. – Старик прав, с океана Высокий Дольмех не атаковать, их разделяет полмили скал. Я провел в Дольмехе почти полгода. Изучил тамошние воды, расщелины и пещеры. Под горами там целый лабиринт. Я знаю, где нужно заложить взрывчатку, чтобы прошли корабли, как провести войска сразу в сердце страны.

Он наклонился и смахнул мусор с мертвого тела ангела. Местами на нем чернели пятна от сажи, щепок и пыли, но в целом оно выглядело не пострадавшим от пожара. Флури вытащил длинный охотничий нож и в пару ударов отделил кисть от тела. Он довольно улыбнулся Онориону.

- Пригодится, выйдет отличный оберег. Не пропадать же добру впустую.

+5
00:14
648
18:22 (отредактировано)
Добрый день, автор.
когда деревья еще не успели растерять красок листвы.
Деревья разве теряют краски? Наоборот, к осени листья становятся более пёстрыми (жёлтыми, оранжевыми, красными), а к зиме опадают. Поэтому предложение непонятно.
по дороге из столицы в более удаленные уголки страны
Как правило, столица находится в самом центре (иначе удаленные от чего?), поэтому слово «более» выглядит лишним.
сидел в своем огромном кресле
В вашем тексте слишком много слов «свой», «своя», «моя». Удаляйте их безжалостно. Смысловой нагрузки они почти всегда не несут.
Плед скрывал, что у хозяина отсутствует левая нога, которую он потерял
Кто потерял ногу? Плед?
В глубине зала, в полутьме устроились два Желтых Трибунала в своих мантиях
При нынешней расстановке запятых получается, что один Трибунал сидел в глубине зала, а другой — в полутьме. Уберите запятую совсем или обособьте «в полутьме» как уточнение. И опять «своих». А я думал, они в чужих мантиях сидят.
Как же он устал.
Не хватает восклицательного знака.
Где-то были выжжены целые участки перьев. Они уже не выглядели величественными и огромными
Выжженные участки выглядели величественными и огромными?
у него было всего три пальца, и пухлая ступня все время выскальзывала из их хватки. Пыхтя и ругаясь, они волоком дотащили труп до двери,
То есть это пальцы, пыхтя и ругаясь, дотащили труп до двери? Внимательней следите за согласованием!
Стекло брызнуло осколками, и по дощатому полу разлился огонь. Другой выбил окно, и они скрылись в снежной круговерти
Кто выбил окно? Огонь? Кто скрылся в круговерти? Осколки?
Метель стихла, когда солнце уже начало свой короткий путь к горизонту. Он отыскал Флури Мансеса
Кто отыскал Флури? Путь?

Как видите, по языку претензий много, хотя они и незначительные. По содержанию… Я ничего не понял. Слишком много персонажей, которые не запоминаются. Я запомнил лишь Кота, толстушку, хозяина и ангела. Мы и раньше не знали, кто такие Жёлтые Трибуналы, а тут оказывается, что это не они, а кто-то неизвестный нам за них себя выдаёт. Все остальные персонажи слились в одну кучу. Наверно, потому что они преподносятся все разом и далее называются лишь по именам, что не позволяет их выделить из толпы. И это не очень здорово, потому что если читатель не различает персонажей, он не сможет уловить кайф от раскручивания детективной истории.

Подводя итог, рассказ — крепкий середнячок, который в зависимости от уровня других рассказов может оказаться как на последнем, так и на первом месте в группе. Обещаю, что я ещё раз в течение месяца вернусь, чтобы прочитать заново и всё же разобраться в персонажах.
Серж
20:08
Типичное фэнтези, на мой взгляд, с замахом на дарк-фэнтэзи. Большой разбор не стал писать, ибо комментатор vuegin читал крайне внимательно и выцепил большую часть ошибок. Но в целом текст написан грамотно, и радует, что автор хотя бы знает, что такое цвайхандер (или не потрудился погуглить перед написанием). От шедевра далеко, но и плохим рассказ нельзя назвать, довольно крепкий середнячок. Если автор будет с пониманием относиться к критике и творить дальше, то сможет намного лучше.
19:14
Я уже читала слово цвайхандер или как там правильно и впечатлялась. И об этом автору писала. Интересно, второй раз сталкиваюсь с этим словом в жизни. Обычно «двуручник» или «двуручный меч» пишут. Вроде как одно слово, а сразу создаётся определённая картина…
18:12
Из-за нагромождения описаний всего и вся сначала показалось, что я читаю дженерик-фэнтези. И персонажи в одну кучу, и имя у протагониста какое-то несуразное, и экспозиция по делу и без дела. С третьей попытки получилось проникнуться, и работа приятно удивила.

Оценил концептуальность замысла автора — эдакая Омерзительная Восьмерка в сеттинге грязного фэнтези. Вообще, мир здесь населен колоритными фракциями и существами, и наличие вокруг них этих стен экспозиции хорошо показывает, что автор над миром заморочился. Наличие у бОльшей части действующих лиц второго дна — хороший ход, именно сюжетно исполнено неплохо. Вообще, напомнило сначала подход Перумова, но чем больше читал, тем сильнее вылезал Сапковский. Местами хочу похвалить образ мысли автора — ангел подан отлично, проникаешься ситуацией.

Что не понравилось. Очевидная графомания с чрезмерными описаниями. Внимание читателя просто вязнет в этом море букв и предметов, смысловые акценты теряются. Больше не значит лучше, описание должно быть хлестким. Автору очень советую ознакомиться с кем-нибудь угорающим по минималистичной прозе. Потенциал есть, куда расти — определенно тоже.
20:15
+1
Как и обещал, я прочитал второй раз. Прилагаю свои заметки. Напротив каждого персонажа выписываю всё, за что зацепился взгляд при прочтении. Особенно, автор, обратите внимание на вопросы, которые при чтении возникли.
Онорион — ничего о нём не знаем, кроме того, что он человек и по совместительству рассказчик. Почему только Онорион слышит голос Кота? Позже узнаём, что Онорион принадлежит гильдии свободных охотников (кто такие — понятия не имеем). Единственный уцелевший в бойне ангелов у Дольмехов. Спустя четверть рассказа мы выясняем, что Онорион преследует какую-то банду (что она натворила?). Выживание после затеянной ангелами бойни никак в сюжете не играет, и что было то выброшенное на берег существо (Кот?), мы так и не узнали.

Флоренс — хозяин таверны, одноногий, имеет дочь. Ничего в рассказе не делал и умер. Просто потому что может. А нет, не умер, его спас Кот. В любом случае пассажир рассказа.

Мужчина у окна в плаще в серебристой маске с цвайхандером. На двух третях рассказа оказалось, что его зовут Эрим и он последний из ордена Лунного света. Орден когда-то перешёл на сторону Врага (Что ещё на фиг за Враг?). Оказывается, что и он слышит Кота, а не только Онорион, как говорилось раньше. Умирает от духов, вызванных Трибуналами. Я так в итоге и не понял, он за Котом пришёл или нет?

Жёлтые Трибуналы — в жёлтых мантиях, в бронзовых масках. Каким образом они вершат судьбы? Почему Онорион был им не рад? Преследовали Флури. Их убивает Сильвия (почему?). А раз они пришли за Флури, то зачем Трибуналам глаза ангела?

Светловолосый тип, шагающий по таверне с двумя дорогими (поддельными) пистолетами, которые насылают проклятие. Офицер. Про его возраст поначалу ничего не сказано, но неожиданно спустя страницу автор его называет мальчишкой (диссонанс). Позже выяснилось, что его зовут Антуан ла Лаштар, лейтенант королевской гвардии. Возвращается в столицу после женитьбы. Почему жена с ним в столицу не переехала? Антуан случайно убивает Бернадет. Почему Антуан выстрелил в Эрима? Этот Антуан какой-то псих, который убивает всё, что движется. Ему Эрим отрубил руку, а Антуан молчит. Даже стона не издал? А нет, застонал, но спустя три абзаца.

Мужчина у камина в жёлтом камзоле без мизинца. Слуга неизвестной госпожи. Не следует его впредь называть слугой, ведь он слуга не для посетителей, а для своей хозяйки. Только когда речь будет вестись от лица хозяйки, тогда и следует его называть слугой. Позже выясняем, что его зовут Флури Мансес и он слуга госпожи Бернадет. На середине рассказа выясняется, что прибыл он не только с хозяйкой, но и с её сыном, а не вдвоём, как заявлялось ранее. Носит железное кольцо, назначение которого так и остаётся неизвестным.

Кот, у которого непонятные отношения с Ангелами. Он исследует человеческий мир. Природа его до конца не ясна. Сказано, что Кот когда-то спас Онориона после ангельской бойни, но не сказано как.

Сильвия — дочь (как выяснилось, приёмная) Флоренса. Ага, на середине рассказа мы выясняем, что не только Онорион может слышать Кота, но и Сильвия. Короче, все, кто ни попадя, могут слышать Кота. Нестыковка. Наполовину вульпа (лиса). Почему она убивает Трибуналов? Я не понял.

Госпожа Бернадет. Одна из купцов, что торгует с дольмами. Идеально шарообразной формы. У неё умирает сын (где? В таверне или в столице?) Одрик. Умирает от толчка Антуана. Ага, сын её здесь, на постоялом дворе. Ищет чародея, который вылечит сына.

Ангел в бронзовых доспехах с раной. Очень эффектное появление. Очень хорошо показан его безразличный взгляд. Зачем он пришёл на постоялый двор? Ну хорошо, подлечился у камина, почему не ушёл? Отчаяние? Разочарование? Это интересная идея, но никуда сюжетно не ведёт.

Одрик — больной сын Бернадет. Лежит на постоялом дворе наверху. Что с ним в итоге случилось? Сгорел в пожаре? Про него в конце ни слова.


В итоге после второго прочтения стал понимать гораздо больше, если не всё. Тем не менее, мотивов некоторых персонажей (Сильвии, Эрима, ангела, Трибуналов) я так и не понял. Но в целом рассказ интересный и, полагаю, его можно доработать. Мне в целом понравилось. Спасибо, автор!
Загрузка...

Достойные внимания