Последний ботаник
Сырой воздух из форточки пах мокрым снегом. Возле окна на стуле сидел Вадим Петрович Козлов, заведующий кафедрой метрологии в столичном ВУЗе. Он подрёмывал, удовлетворённый прошедшими парами.
Невысокий, лысый и сухощавый. Нос имел длинный, с горбинкой. Во взгляде сквозила вечная насмешка.
В кафедральном коридоре послышался шум. Вадим Петрович открыл глаза и улыбнулся, предвкушая студентов.
И они, постучавшись, вошли.
- Самые стойкие? – усмехнулся Вадим Петрович, пробегая глазами по лицам вошедших. – Четыре сыночка и лапочка дочка.
Студенты робели, перетаптывались с ноги на ногу. Единственная среди них девушка краснела и перебирала тонкими пальцами вязаную фенечку.
- Мы за курсовыми, - промямлил самый смелый из группы.
- Это вы молодцы! "А – четыре - девяносто семь"? – Вадим Петрович надел очки и взял с матёрого дубового стола лист со списком.
- Что? – сглотнул ком студенческий передовик.
- Группа ваша – "А – четыре - девяносто семь"? – спросил преподаватель.
- Да, - пискнула девушка, спасая нерешительных своих мужчин.
Вадим Петрович храбрый поступок оценил, подобрев будто взглядом.
- Вот! А где же шестой ваш? – он откинулся дальнозорко, поводил пальцем по списку. – Гномов Александр! Не пришёл?
Студенты молчали.
- Понятно… - сказал Вадим Петрович и поставил напротив фамилии Гномов буквы "БП", что обозначало "Бестолочь Последняя". – Чего вы хотели-то, говорите?
- Задания на курсовой…
- Задания? – хищно улыбнулся Вадим Петрович. – Задания – это можно. Располагайтесь, - он махнул одной рукой вокруг, другой доставая толстую папку.
Студенты заозирались – на единственном стуле сидел их преподаватель. А Козлов тем временем вынул листки и сказал:
- Подходи по одному! – и раздал в протянутые руки задания. – Всё? Свободны!
Студенты тихо выползли в коридор, упёршись глазами в листы.
И только выйдя с кафедры, закрыв общую тяжёлую дверь, выдохнули, забормотали непонятное. В глазах поселилась очумелая тоска. А у единственной девушки по бледным щекам потекли слезы. Каждый увидел в листке приговор.
***
- Знаешь, как они твои БэПэхи расшифровывают? – спросил Козлова начальник, декан факультета.
- Как? – лениво скосил глаза Козлов, собираясь уже уходить.
Он зашёл в деканат сдать кафедральные ведомости.
- Без вести пропавший, - ответил декан.
Вадим Петрович криво улыбнулся.
- Почти остроумно.
- Всё шуточки тебе… А если ни одного не останется?! – взвился вдруг декан.
Вадим Петрович обернулся к нему и наморщил лоб, удивляясь:
- Ты чего, Лёва? И пусть! Они ж год от года тупеют. Дна достигли, а всё равно с каждым разом хуже и хуже. Скоро, что такое погрешность, не ответят!
И декан, Лев Николаевич Черкизовский, раскалившийся, было, гневным красным шаром, сдулся, поник.
- Ладно, иди уже… - тихо проговорил он.
Козлов, напевая: "Я назову тебя дорогой", вышел, аккуратно прикрыв дверь.
***
Лёня Голубев жил с мамой и бабушкой, вяло носил рыхловатое тело, жидкие белёсые волосики и очки. И являл собой классический образчик нелюдимого зубрилы-отличника.
К четвёртому курсу он пришёл с одной "четвёркой", и той по физкультуре. Тащил багаж знаний и нелюбовь одногруппников. Словно не замечали они его помощи на экзаменах и коллоквиумах, лабораторках и зачётах. А Лёня не обижался, он тянул лямку и грыз гранит.
Про четвёртый курс, на котором начинались профильные предметы, и на арену выходил сам Вадим Петрович Козлов, слухи ходили странные. Никто до конца не верил, но каждый побаивался. Группы на пятый курс переползали облезлые, как лес после нашествия короедов. А студент с каждым годом шёл всё хилее и хилее, к диплому подходя отщепенцами по три-пять человек. Через суровое сито пропускал студентов Козлов.
Без вести пропавшего придумали не просто так: тех, кому выдавал "чёрную метку" Козлов, никто потом в пределах института не видел, не слышали про них и в общаге, не объявлялись они и в других ВУЗах. Слава шла дурная, перваки в группу "А-4-97" попадали самые отчаянные и нацеленные, или безразличные раздолбаи.
На кафедре числились ещё какие-то преподаватели, но видели их раз в год по обещанию; всеми предметами заправлял лично многожильный Вадим Петрович, распространяя свою влиятельную длань на все дела кафедры.
После злополучного курсача (Лёня странно хрюкнул тогда, возле кафедры, пробормотал: "дисером попахивает", Лизка слезу пустила, другие тихо матерились) к летним экзаменам он вышел одинёшенек. А перед этим зимняя сессия прошлась косой, отчекрыжив две трети группы. Козлов превзошёл сам себя, многочисленно пополнив список "без вести пропавших".
Лёня к лету похудел, глаза заблестели, большой его лоб стал ещё выпуклее. Мама с бабушкой кудахтали, пичкали парными котлетами, пресекали сквозняки. При этом пеклись и об "уроках". Когда "ребёнок занимался", разговаривали шёпотом или и вовсе молчали. Дёргались меж двух огней, капали корвалол и вздыхали со вселенской печалью.
Лёня лишь дверь закрывал, обкладывался учебниками и грыз, грыз, грыз…
***
Ранняя жара опушила тополя: летний снег укрывал обочины дорог и залеплял потные лбы ватой.
В ночь перед экзаменом Лёня не спал, завидовал простым смертным, которым с утра на любимую работу, пил воду и смотрел в серую ночь.
Не помня себя, добрался до пыточного храма. На непослушных ногах просочился в назначенную аудиторию и сел прямо перед преподавательским столом – умирать, так с музыкой, всё равно других оркестрантов не будет.
- Нарисовался? – Козлов возник внезапно, и Лёня вздрогнул. – Правильно, Голубев, опаздывать никак нельзя.
Конечно, нельзя - за опоздания пропали трое из группы.
Козлов разложил билеты веером и кивнул.
- Тяни, Голубев.
В глазах у Лёни потемнело; руки не дрожали, но поднять их он не мог.
- Ну же! – Звякнуло сталью в голосе Вадима Петровича.
Лёня зажмурился и дёргано схватил лист. Повезти не могло – каждый из билетов был произведением адовым, у Козлова по-другому и не бывало.
- Двадцать минут, - сказал Козлов, словно табуретку выбил.
Он злостно нарушал институтский регламент. И по билетам, и по времени, и по … всему. Но где те жалобщики – "БП" им эпитафия.
Лёня поморгал, вдохнул глубоко. Прочитал билет: «Особенности построения низкочастотных спектроанализаторов». Он похолодел, вспотел и снова его пробрал озноб. Повертел в руках билет - больше ничего.
Козлов чертил линии на листе.
- Не верти, нет там больше ничего, - сказал он Лёне, не отрываясь от важного занятия.
А Лёня не мог поверить своему счастью. Да, это куда больше, чем то, что они проходили. Это вообще было за курсом, за дипломом, за гранью. Но Лёня был охоч до знаний, он и ГПНТБ посещал, и Ленинку. Так, для саморазвития. Ещё до Козлового периода жизни. Вот там и попался ему дисер почти на такую же тему. Интересная работа, Лёня несколько недель штудировал и выписывал важное. И вот такая удача.
Козлов нахмурился, заметив непонятную улыбку на лице студента. Но не одёрнул, пусть улыбается. У всех по-разному это происходит. Последние минуты в институте.
А Лёня строчил. Вываливал на бумагу основные положения, забубённые формулы, криволинейные графики. И в тот момент, когда он пулемётной очередью описывал частотно-линейную интерполяцию, рука замерла, а на мозг обрушилась пустота. Вадим Петрович буравил его страшными глазами.
Пелена опустилась на Лёню.
А когда сознание прояснилось, увидел он себя, продающим майонез. Майонез жирный, желтоватый, на развес и в баночках, классический и оливковый, провансаль и ряба. А сам Лёня царствует над этим, стоит с дряблыми щеками, тусклым взглядом; толстые колбаски-пальцы отсчитывают деньги. Тупые глазки смотрят равнодушно и безразлично. Лёню окутывала серая вата вялого хамства, мелочности и злобы. Вечером ждали пиво, диван, треники и тапки на носки. И нудьга престарелой маман: "Вот учился бы лучше…".
Лёня всё больше ощущал плотность и осязаемость этого майонезного рая, всё призрачнее становились формулы, учебники, компьютер и конспекты. Всё сильнее затягивал мир без вести пропавших.
Но подмигнула Наука Лёне из своих меркнущих тайников. Показалась в завитке майонезном интегральная загогулина, блеснула жирным блеском первообразная, бабочка на этикетке напомнила про быстрое преобразование Фурье. Схлестнулись в жестокой битве формулы с майонезным болотом, почувствовал Лёня жар, зацепился за студенческую скамью, вгрызся в крепкую парту.
- Время! – гаркнул Козлов.
И Лёня вновь оказался на экзамене с исписанным листком и набухшей знаниями головой.
***
Жаркий ветер казался Лёне живоначальным бризом, пух – манной небесной, а люди кругом милыми и прекрасными.
Он не шёл, летел; в голове звучала пошлость Козлова: "Неплохо, но сам понимаешь: на пять – Бог, на четыре – я, ну, а тебе – птица-тройка".
Оставалось ещё четыре кафедральных экзамена.
Автор, от меня виртуальный подарок в профиль вам лично после окончания дуэли! (Сидра, звиняйте, нету… )
PS: И ГОЛОС сейчас. Ну добили, ну вгрызлись… Талантище…
Бгг)) Это как обед, только студентов) Ууу, людоедище!
По крайней мере, оригинальное раскрытие темы. А вот про майонез вообще не понял. К чему это было?
Потому ГОЛОС оставляю здесь, дабы не мучить себя размышлениями)))
Мне показался текст немного затянутым, можно было короче)) фрагмент с майонезом не поняла, прям совсем, но, возможно, в нем есть тайный смысл. Страх неудавшейся жизни, которая возможна при попадание в список БП?
Таких Козловых — в каждом универе)) и у меня был) раскрыт образ.
Юмор легкий, своеобразный, но хорошо ложится! В общем, картинка у меня сложилась в голове.
Хотя Козлов показался ну слишком уж козловым))) перебор чуток)
Конечно, герои несколько утрированы, но прототипы знакомы каждому. Автору аплодисменты!
Голос, конечно, не из-за майонеза и Голубкова. Мне понравился юмор, описание героев очень живое и образное. А этот Козлов — ну просто копия моего институтского преподавателя. Вел очень «важный» курс — Подвижные игры и, соответственно, кличку имел «Птички на дереве» Спасибо автору!
" на пять – Бог, на четыре – я, ну, а тебе – птица-тройка". — вот за это, диетический плюс. Почти дословная фраза моего зав. каф. +
Внутренний ритм какой! Какой выбор слов! Какие образы! Мммм… Мечта!
Я ж не могу сюда весь рассказ цитировать…
Кстати, есть такой майонез)))))))))))
Тоже не понимаю! Нормальный майонез! Никогда не торговали будто!
… воспринимается оч странно.
Носить рыхловатое тело тоже оч спорно сойдет за метафору. Хотя прием интересный. Я впервые им заинтересовалась со строк «У тебя тяжелый рюкзак, тяжелое детство и тяжелые веки». Будет здорово, если вы свою фразу повертите еще как-нибудь.
Да и вообще, я зацепилась за эту мелочь, потому что все остальное мне понравилось. Отрывок с майонезом вообще чудо расчудесное :))) Язык довольно живой, текст явно нескучный. И, что приятно, куда лучше первых двух рассказов.
Из того, что не понравилось (помимо слово «белесый») — характеристика окружению «главному герою», именно из-за нее герою не хочется сочувствовать, и даже болеть за него не хочется. Мы видим, что его, значи-цца, не любят одногруппники, что вокруг него на цирлах мама с бабушкой бегают, когда он занимается. При этом у меня есть четкое понимание того, что если отличник-зубрилка — нормален в общении, то его только обожать будут. Холить и лелеять. А если мама с бабушкой вокруг «сынули» бегают, так 100% он противный маменькин сыночек, который не может себе котлету в микроволновке разогреть. Я подвожу к тому — стоит ли так стереотипно описывать быт главного героя?
Иду читать дальше :)
Спасибо автору.
Мой голос остаётся здесь.
Повествование: Это безусловно сильнейшая сторона данного рассказа! У автора отличный профессиональный стиль и грамотный слог выработанный долгим и упорным трудом, страшно представить сколько литературы он проштудировал дабы добиться этого. Потрясающие сравнения и построения предложений. За что автор хочу Вам сказать спасибо!
Рассказ построен по композиционной схеме (экспозиция, завязка, развитие действий, кульминация, развязка). От меня отдельный плюс автору за развернутое повествование. Автор уделяет особое внимание описанию окружающей обстановке, из чего мне – читателю, становится известно, где и с кем живет ГГ. Так же автор дает портреты героев рассказа, благодаря чему удается представить их.
Подводя итог всего выше сказанного: верю! Браво автору!
Тема: Раскрыта.
P.S. Но чего-то не хватает в вашем рассказе, что меня и останавливает отдать свой голос за Вашу работу.
Предвкушать студентов можно, если это ирония или сарказм, то есть намеренно используемый прием.
В остальном, вроде и знакомят нас с позицией двух действующих лиц — преподавателя и студента, да только как-то не чувствуется конфликт. Лично мне, не хватило какого-то уважения со стороны преподавателя. Пусть бы и оставил свою оценку, но одобрительный взгляд или довольная ухмылка, что наконец-то попался умный человек…
Однако я не говорю, что нужно делать именно так. Сугубо мое восприятие.
А мне поверилось во все! И что студенты пропадали, может, сглазил, а может всех остальных подговорил, запугал и т.д.
Майонез крайне в тему. Нам профессор предрекал мыть горшки или семечками торговать. Директор до сих пор предлагает)))
И портрет препода мне вот очень понравился. Просто Охлобыстин перед глазами. Да и белесый, рыхленький студентик меня не отвратил. Везде буду слово белесый вставлять, или я не современная литература.
Лит часть на высоте.
В общем, развлекли, за что спасибо!
Понравилось всё.
Спасибо.