Под шёпот голосов

Дорога уходила куда-то в даль, а я старался не смотреть по сторонам, глядя лишь на спину отца. Пока я намертво вцепился в него и боялся сорваться, он гнал своего железного коня с ещё большей скоростью. Его волосы трепал ветер, лицо выражало исключительное счастье и чувство выполненного долга.

Это был первый раз, когда отец забрал меня со школы на своём байке. В глазах своих одноклассников я видел восторг и зависть, они потом весь день говорили, какой же у меня крутой батя. А ему просто не хватало денег на машину для семьи.
***
Я проснулся в холодном поту от осознания одной простой мысли – мне никогда раньше не снилось прошлое. Потёр глаза, обдумывая увиденное, потянулся, поднял руку, чтобы разбудить жену, спящую рядом.. ах да, её же больше нет. Постоянно забываю. Почему-то сегодня её особенно не хватает уже с самого утра. Так, всё, это был её выбор, я ни в чём не виноват. Вдох-выдох.
Меня снова накрыла меланхолия, а потому желания идти на работу не было от слова совсем. Тем не менее я взял себя в руки, сделал рутинные дела и вышел на улицу. Холодный солнечный свет ненадолго ослепил, ибо электричества дома давно не было из-за нехватки средств. В моём районе мало у кого оно проведено, так что приходилось довольствоваться тем, что есть.
Шагая по мрачной тесной улочке я невольно задумался. В голову лезли разные мысли, но одна из них всё таки была превалирующей. Я осмотрелся вокруг: низкие серые дома с заколоченными окнами и обшарпанными стенами, блеклое солнце, холодный влажный асфальт, сменяющейся временами галькой или песком, смердящий запах гнили.. Когда мы успели скатиться до.. такого?
Я вышел из трущоб в знакомый богатенький райончик и стал искать киоск знакомого. Как он там говорил? Круглая крыша с блестящей черепицей, салатовые стенки, один этаж.. Как бы Ерванд не нахваливал свою каморку, действительность оказалось в десять раз хуже. Это был маленький домик размером, быть может, четыре на четыре метра и невысоким потолком. Что касается цвета, то лачужка моего знакомого оказалось приглушённо зелёной, а кое-где краска всё же не справлялась с поверхностью и осыпалась.
Я постучался в окно, после чего обошёл домик со всех сторон, хмыкнул и снова постучал. Спустя попыток пять мужчина всё-таки соизволил включить за шнурок лампу и впустить меня внутрь. Стеллажи были доверху забиты всяким хламом и коробками, небольшой стол, стоящий у окна, предназначался для еды и работы, а жалюзи уже не опускались с помощью механизма как раньше, приходилось закреплять их верёвкой сверху, а после опускать. Войдя, я чуть не споткнулся об матрас на полу, а сразу после этого пригнулся, чуть не ударившись головой об лампу.
– Осторожнее, друг мой, осторожнее! – раздался взволнованно-раздражённый голос.
Я пробурчал что-то вроде извинения и уставился на горящую лампочку. Экономит.
Ерванд был низким и худющим, а потому жизнь в подобных условиях его, вероятно, вполне устраивала. Он собирал различный антиквариат и прочие бесполезные вещи, проще говоря, был старьевщиком. Я же ходил к нему, чтобы продать порцию новых карт со своих вылазок. Уйму времени я путешествовал, перенося местность на бумагу, а после продавал по выгодной цене и пару недель жид без забот. Правда, идти раньше было ближе, но Ерванд решил продать ларёк брату и купить маленький домишко, зато в богатом районе.
Мне всегда нравилась картография, однако сделать из хобби полноценную работу я смог лишь после Падения, возрождая из пепла старые постройки и перенося их на бумагу. Новый мир привнёс свои особенности, до неузнаваемости преобразил ландшафт и открыл для меня новые горизонты.
Я достал из потёртого портфеля несколько свёртков желтоватой бумаги, завалив ими весь стол. Ерванд ухмыльнулся, глядя на меня и принялся изучать мои бессонные ночи, отшельничество и тысячи километров от дома. По лицу старьевщика было видно, что он остался доволен. Начались торги. Как всегда, впрочем, всё таки хочется недельку не работать. Мне удалось выбить целых двадцать пять серебренников и две золотые, и я довольный вышел из домика Ерванда. Пересчитывая монеты, я удостоверился в том, что этого хватит плюс минус на месяц, а потому позволил себе не идти пахать на работе.
***
Мой взгляд зацепился за цветок, стоящий в окне чьего-то дома, от чего я невольно застыл на месте. Лепестки на солнце отливали различными оттенками фиолетового, а тёмные элементы вырисовывали фантастический узор. Я знал, что кто-то смог сохранить настоящие растения, но иметь их в собственной квартире..
– Не пяльтесь, это некрасиво.
Приятный женский голос раздался совсем рядом. Сладкий запах персика и мяты ударил в нос, заглушая все остальные. Женщина обоятельно улыбнулась мне, заправляя прядь тёмно-рыжих волос за ухо. Капюшон её плаща держался на медной броши с изображением странного символа. Чёрт, опять они. Улыбка медленно сползла с моего лица, а женщина продолжила:
– От этого жильцам может стать некомфортно..
– Читайте свои проповеди в Красном Переулке, – грубо произнёс я и отвернулся, чтобы уйти. С этими мясниками мне не хотелось иметь ничего общего.
– Вы слишком грубы и мелочны, приходите к воротам сегодня вечером, быть может, Он простит вас..
Последних слов я не расслышал, ибо отошёл на приличное расстояние. Меня нервировало в этой женщине всё. Фанатики, культисты, сектанты, служители, называйте себя как хотите, но не прикасайтесь ко мне. Жрица замолчала и лишь смотрела мне вслед, пока край моей куртки не скрылся вдалеке.
***
Биологические потребности дали о себе знать, а потому я отправился в ближайшую лавку за буханкой хлеба и пачкой перловки. Могу себе позволить всё таки. Рассчитавшись и взяв в руки тонкий пакет, я окинул взглядом скопившуюся за мной очередь, а после мой взгляд зацепился за хмурую женщину в толпе. Я не мог поверить своим глазам.
– Хель..
Кто-то толкнул меня в бок, освобождая проход, а Хель, уловив мой взгляд, поспешила смешаться в толпе. Я кинулся за ней, стараясь не потерять из виду и не понимая, что она делает в таком месте. Протискиваясь между людьми, я хватался взглядом за её бордовый плащ, временами выкрикивая её имя. Она вела меня. Вела в какой-то тёмный переулок. Чего же ты добиваешься, Хель?..
Я столкнулся с ней на пересечении улиц, чуть не сбив женщину с ног. Она небрежно поправила тёмные волосы, натянув капюшон сильнее на лицо. Взгляд Хель, казалось, мог отправить меня в ад, но в то же время я заметил некоторую растерянность, быть может даже..  страх?
– Хель, что происходит.. – начал было я, но она прижала указательный палец к моим губам, заставив молчать.
– Я потеряла Гелю.
Сухо, безэмоционально и без лишних слов, только суть. Она всегда так говорила.
– В смысле потеряла? Может она у Рут или..
– Нет её там, думаешь я не искала?
Она говорила резко, но обняла себя руками, стараясь сдержать дрожь в голосе. Она сильно переживала за дочь, и я чувствовал то же. Я сглотнул, стараясь не надавить на больное.
– Хель.. почему здесь?
– Они могут услышать. Я не могу отзываться о Них плохо в чьём-то присутствии.
Теперь страшно стало мне. Я знал, что Геля не говорила матери о своём интересе к Красному Богу, да и сам услышал лишь от Эйр, которая проболталась о секрете подруги на работе. Эйр на стажировке у Эдварда,  лечащего врача, а тот незамедлительно предупредил меня. Похоже, слух дошёл и до самой Хель, а потому девочка решила пойти на крайние меры. Но бежать.. смысл?
– Чшш, я помогу, – произнёс я, притягивая бывшую жену, чтобы успокоить. На удивление, она не стала сопротивляться.
Мы разошлись в разные стороны. На вопрос о том, откуда у меня деньги на целую пачку крупы я ответил что-то вроде "Я же бедный картограф, своровал". Хель шутку не оценила и хмуро поплелась к себе.
***
Мысли о дочери не давали мне покоя, а потому я не стал ждать условленного дня для встречи с другом и направился к нему сам. Это явно была плохая идея, но ждать было невыносимо. Арчи добровольно присягнул на веру Красному Богу и жил в Переулке, выполняя грязные поручения старших жрецов. Я познакомился с ним у эшафота, где вешали провинившегося бандита. Конечно, не лучшее место для знакомства, но звучит эффектно. С тех пор каждые выходные мы встречаемся в таверне на пересечении улиц и обмениваемся новостями. Мне нужно было выяснить, не появлялся ли в Красном Переулке ребёнок, а иного способа сделать это не было.
Культисты держатся скрытно, о том, что происходит в злополучном Переулке не знал никто, кроме самих служителей.
Я подошёл к каменным воротам, уставившись на остроконечные вершинки столбов и толстые металлические прутья, покрытые белым золотом. На моём месте стояли многие отчаявшиеся люди, которые жаждали ощутить Его любовь или получить помощь. Я слышал, что некоторые жрецы могут возвращать умерших и исцелять любые болезни. Но где же Ты был, когда умирал мой сын?..
Чуть постояв у открытых ворот, я вошёл внутрь. Чем дольше я шёл по узким улицам, по краям которых было море самодельных домов и шалашей с нагромождением тряпок, тем более спёртым становился воздух. В какой-то момент мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание, однако мне помогли раньше времени – со всей силы долбанули чем-то тяжёлым по голове, от чего я вмиг вырубился.
***
Долгую тишину прервал дикий непрекращающийся звон в ушах. Я зажмурился и стиснул зубы, сдерживая крик. Голова раскалывалась,  казалось, будто мне прострелили череп из дробовика. Зажав уши ладонями, я попытался открыть слипшиеся от крови глаза. Погоди, что? Страх охватил меня с новой силой, я провёл рукой по лицу, протирая глаза и поднёс липкую жидкость к языку, чувствуя металлический привкус. Осторожно приоткрыв глаза, я убедился в том, что весь в крови и, дрожа, посмотрел наверх. Глаза в ужасе расширились, а в открытый рот упала ещё одна капля.
Моему взору предстало чудовищное зрелище – купол этого зала был сделан полностью из человеческой плоти. Кожа устилала всё пространство, внутренняя сторона смотрела прямо на меня, демонстрируя результат зверских усилий. На коже размещены различные органы, рисующие чудовищные фрески. Кровь то и дело капала на пол, стекая по стенкам и создавая разводы в уже скопившейся жидкости. Не в силах сдерживать дрожь, я перевёл взгляд на пол вслед за каплей. Ком застрял в горле, от чего я не смог закричать и издал лишь сдавленный хрип. Подо мной простиралось целое море крови, от которого меня отделял лишь алтарь на возвышенности, где я лежал, напоминая зарезанного жертвенного барана. На стенах огромные витражные окна, расположенные настолько высоко, что возможности посмотреть в них не было. Вдоль стен в три ряда висели какие-то трубы с чёрным вязким веществом. Все они соединялись с чем-то напоминающим котёл в углу комнаты, который будто поглощал обычную кровь и транспортировал куда-то выше, за счёт этого перекачивая чёрную субстанцию по трубам в другие залы.
Я сглотнул, стараясь не паниковать. В попытке снова не закричать осмотрел себя и провалил миссию. Изо рта снова вырвался сдавленный хрип, после чего я ещё долгое время не мог откашляться. Несмотря на возвышенность, я всё равно был весь в крови из-за "украшений" сверху. Интересно, они специально поддерживают их свежесть или здесь что-то вроде механизма в фонтане? Господи..
Какое-то время спустя я всё же взял себя в руки и твёрдо решил бежать из этого проклятого места. Свесил ноги с алтаря, осматривая комнату. Обувь слегка касалась поверхности. Решив, что здесь не глубоко, я спрыгнул, оказавшись по по грудь погружён в липкое вещество. Меня чуть не стошнило. Пожалуй, поход в Переулок стал моим самым глупым поступком за все тридцать пять лет. Невероятным усилием воли я сдерживал накатившую тошноту, бесконечное отвращение и животный ужас, двигаясь в сторону труб.
Кислорода с каждым разом становилось всё меньше, пару раз я упал, сопровождая это действо большими брызгами, и чуть не захлебнулся. К металлическому привкусу на языке я уже успел привыкнуть, но комната всё ещё давила. В какой-то момент показалось, что стены начали сужается, но это была лишь галлюцинация. Я шёл по трубам в надежде, что они выведут меня отсюда и смог добраться до двери. Я устало запрокинул голову и уставился на край платформы. Силы покидали меня, но я смог подтянуться, развалившись на полу в попытках отдышаться.
Тяжёлая резная дверь бесшумно отворилась, выпуская невысокого человечка в серой рясе. Я тяжело откашляться, переворачиваясь на бок и пытаясь отдышаться. Жрец не помог мне, безмолвно наблюдая. Его взгляд был пуст, не было ни на мёка на помощь, а потому я не удивился, когда он молча скрылся за дверью. Задыхаясь, я бросился за ним.
Проход вывел нас в просторный зал, отдельный гранатом и плитами из розового мрамора. Единственным, что выбивалось из общей палитры Храма были трубы с чёрным вязким веществом, похоже, располагающиеся в каждом зале и являющиеся чем-то важным. Я выжидающе поднял взгляд на трёх жрецов в серых рясах.
– Надо же, Единый оставил тебя. Но мы нарушений не прощаем.
Пожилой жрец, стоящий в центре, улыбнулся, будто сказал старую шутку. Голос подвёл, издав хрип:
– Почему?..
– Я вижу, что ты явился сюда не для восхваления Единого, не за помощью, в тебе нет желания служить. Веспа, что скажешь?
Женщина рядом сняла капюшон и я понял, что это та самая жрица, которую я встретил на улице. Значит третий жрец ребёнок.. Мужчина, женщина, старик и ребёнок. Видимо, того требовал их чёртов бог.
– Мы не прощаем внезапных вторжений, за это придётся заплатить, – улыбнулась тёмно-рыжая жрица.
– Но ведь Единый сжалился над ним, разве убийство в этом случае будет справедливо? – активно жестикулируя, произнёс юный жрец.
Старший поднял руку, пререкая начавшиеся споры между служащими. Его слова звучали приговором.
– Отведите его в Зал.
Я хотел вырваться, однако хватка жреца была сильной, а чтобы я точно не сопротивлялся, Веспа ударила мне каблуком в живот, заставив согнуться пополам. Дальнейший путь мы проделали в тишине.
Всё, что происходило дальше я помнил как в тумане. Два здоровых жреца, напоминавшие палачей, уложили меня на ещё один алтарь, пригвоздив к нему без возможности пошевелиться. Старый жрец фанатично говорил о чём-то, поднимая руки, а затем взял кинжал из рук Веспы и занёс надо мной. Я истерично кричал, надрывая горло и пытаясь вырваться. Дикая боль заставила орать ещё громче, кровь хлестала во все стороны. Помню, как почувствовал, как лопается моё глазное яблоко, вытекая из орбиты. Под хохот жреца я вырубился от болевого шока.
***
Я проснулся от дикой боли в голове и яркой слепящей глаза лампы. Где.. я в аду?.. невероятно сильный звон в ушах мог бы свидетельствовать о том, что я уже умер, однако знакомый голос совершенно точно опровергнул эту теорию. Я не различал слов, но мог с уверенностью сказать, что обращались ко мне. Спустя какое-то время сознание снова покинуло меня, так и не подарив мне полной картины произошедшего.
***
Оказалось, культисты бесцеремонно вышвырнули меня за ворота и ушли. Со стороны, вероятно, было похоже на то, что я просто перебрал с алкоголем, поэтому никто не придавал значения лежащему на земле телу. Как только Арчи услышал о церемонии в храме, он сразу пришёл посмотреть и, к своему невероятному удивлению, увидел меня. Спустя пару минут я уже лежал на медицинском столе под лампой. Эд заботливо прооперировал меня, не использовав наркоз, ибо решил, что спящему он незачем, а потому, по словам Арчи, я чуть не умер от болевого шока. Тем не менее со своей работой он справился и я вновь могу стоять на ногах. Больные ублюдки..
Арчи пообещал, что если увидит Гелю в Переулке, то обязательно сообщит мне. Так жалко полагаться на кого-то. Я подумал, что лучше бы умер на том культистском алтаре, чем остался ни с чем. Я снова вырубился.
Окончательно прийдя в себя, я осмотрелся: маленький белый кабинет, кровать, медицинский стол, кушетка, всякие баночки-скляночки, большая лампа на потолке. В общем, всё как всегда. Свет приглушён, из-за тёмной дверки, ведущей на кухню, доносится шепот двух человек – высокий мужской, слегка истиричный и низкий бархатный.
Я аккуратно сел на кушетку. Голова продолжала дико болеть, звон никуда не исчез, а вместе с тем дико жгло глаз. Вернее то, что от него осталось. Я нащупал руками повязку, после чего аккуратно снял её и потрогал впадину. Зачем? Чёрт его знает. Как хорошо, что здесь нет зеркала, иначе меня бы стошнило. Вернув повязку на место, я попробовал встать и, еле удержав равновесие, снова осмотрел помещение.
Голоса стихли. Казалось, у всего, что могло издать хоть какие-то звуки напросто выключили громкость. Молоточек в голове тоже перестал бить по тарелке, создавая нереалистично чистую тишину. Резкая боль пронзила мои уши, от чего я сильно прижал их руками и согнулся пополам. Голос. Он поздоровался со мной, что-то сказал. Половину я не расслышал, но был уверен в том, что схожу с ума. Голос сказал:
"Ладно тебе, не корчись, тебе ещё идти"
– Где..
"Серьёзно? Где? Обычно сначала спрашивают "кто" и "когда", а не "где""
– Это какое-то безумие.. Где?..
"Неважно где, важно, на сколько"
Смешок.
– Я не понимаю..
Я подошёл к окну, отодвинул занавески, посмотрел вниз – на дорогу. Третий этаж.
"Твоя задача просто выполнить одно поручение, большего не нужно. Не нагружай себя лишней информацией"
– А Геля..
"Дочка твоя что ли? Да всё с ней нормально, она дома. Мне просто было нужно выманить тебя к храму, ты мне нужен."
– Но Хель..
"Проекция в твоём мозгу. Галлюцинация."
В горле застрял ком, мелкая дрожь била по телу, в голову закралась странная мысль. Третий этаж. Третий. Я с силой сжал подоконник, выдавив:
– Кто ты?
"Как ты знаешь, 29 лет назад произошла катастрофа. То ли из-за человеческой неосторожности, то ли из-за чего-то свыше. Мир погрузился во тьму, всё живое начало медленно вымирать, а солнышко тускнуть. Но это каждый школьник знает. Примечательно то, что вера в Новый мир породила совершенный организм, во многом превосходящий человеческий."
– Ты про себя?– прохрипел я, прикидывая, что делать дальше. Отодрал доску, приколоченную к окну, раскрыл ставни и просто смотрел вниз, на серо-чёрную гальку, которая когда-то была землёй.
"Может быть. Это не в*@но. Твоя зада&@ сейчас – добра@-^я до Т&#@+*"
Я не расслышал половину слов из-за накатившей тошноты и гула. Я пошатнулся, стараясь держаться за подоконник как можно крепче, после чего залез на него и шагнул в проём.
***
Мы услышали звон стекла и сразу же побежали на звук. Я долго ломал голову, как вообще мог пропустить шаги, мы ведь специально ждали, когда он проснётся. Эд сказал, нужно дать ему время побыть одному, поэтому мы вышли на кухню. Помещение хоть и крохотное, но зато есть, мы в Храме готовим еду на общей кухне. Но качество воды и еды у Эдварда явно выше.
Доска, вбитая в окно валялась на полу, ставни были распахнуты, а стекло выбито. Сотни осколков усыпали пол, поэтому пришлось ходить осторожнее. Чёрт, наступил.. Молодой врач даже не обратил на меня внимания, лишь громко возмущался и был явно разозлён. Ругается. Кричит.
– Эй, Эдвард, спокойнее..
– Ты издеваешься!?– вспылил он. – Год назад мой друг буквально точно также пропал, а теперь ещё этот! И окно.. Господи, сколько денег..
– Надо найти Дарио, – спокойно настаивал я. Фу, ну как можно работать врачом, если нервы сдают всё время.
– Ты видишь его? Я нет!
Он развёл руками по комнате, после чего тыкнул пальцем на окно, покачал головой и начал ходить по комнате. Я высунулся в окно, сглотнул, готовый ко всему.. но ничего не увидел. Чисто. Галька, дома, люди.
– Эй, Эд.. его там нет..
***
– Меня зовут Дарио, мне тридцать пять лет. Моя жена Хель ушла от меня после смерти младшего сына и забрала нашу дочь, Геласию. Она злиться на меня и не хочет видеть. Гелю ко мне отпускает очень редко, всего пару раз в год, ибо считает, что я плохо на неё влияю. Я картограф, много путешествую, однако это не единственный мой заработок. Я также работаю на мельнице, вожусь с зерном. Это мой основной доход, потому что всё время быть в дороге у меня нет возможности. Я живу в бедном квартале, почти в трущобах. У меня нет ни чистой воды, ни электричества, как и у большинства населения этой чёртовой планеты. Я наблюдал за Падением своими глазами, видел, как меняется мир и умирают родители. Я... я... мама...
Слёзы почему-то наполнили мои глаза. Звон усилился, от чего я скорчился и зажал уши ладонями. Больно. Больно. Больно, больно, больно, больно, больно, хватит! Он не любит излишней сентиментальности. В то же время Он заставил меня рассказать о себе всё – с самого начала и до конца. Рассказ хоть и вышел рваным, но зато я смог выдавить из себя членораздельные предложения.
Я не умер. Упав из окна, лишь на секунду вырубился, после чего пошёл как ни в чём не бывало. К назначенному месту, куда вёл меня Он. Тварь, поселившаяся в моей голове. Я не знал кто и откуда, но был уверен – это дело рук культистов.
Сначала я дошёл до дома, взял компас, пару карт, сложил всё в старую почтальонку Хель, которую она так и не забрала, после чего отправился в путь. Он объяснил, что выбрал меня лишь потому, что я неоднократно выбирался из города и знаю местность, а потому могу отвести Его в нужное место. Заброшенный, погребённый завалом храм на краю пустоши. Если я хоть как-то хотел ослушаться или в мою голову закрадывались не те мысли, Он превращал мой путь в кошмар.
Я шёл по выжженной земле, смотря вперёд на блеклое солнце. Укутался шарфом, ибо в пустынях было всегда прохладнее, чем в городах. Раньше здесь росла трава и бегали животные, быть может, раньше здесь была крупная деревня или густой лес, который оставил за собой лишь песок и пепел. Пепел. Всё сгорело. Я поёжился, закутываясь получше, но не смел остановиться. Сверил курс по картам, подумал чуток и вновь зашагал по прямой. Голода я не чувствовал, голос в моей голове вытеснял все "ненужные" ощущения. Я не знал, сколько дней прошло, но, раз уж я всё ещё мог стоять на ногах, не так много. В конечном итоге мне всё таки удалось добраться до развалин старого храма. Нагромождение огромных пыльных камней на песке – вот он, отголосок прошлого, всё, что осталось от достижений человечества за несколько тысяч лет.
"Давай, человек, найди его"
Кого?
"Разгреби развалины, найди его"
Кого..

Дикая боль отдалась в висках, отчего я уже по привычке зажал уши ладонями и крикнул:
– ХВАТИТ, ХОРОШО!
Отпустило. Я принялся расхаживать вокруг остатков храма, пытаясь прикинуть, что мне нужно найти и как я собираюсь разгребать завалы. На удивление, Он помог мне: дал немного силы, чтобы чуть более эффективно добраться до цели. К вечеру мы разобрали половину храма, а я так и не понял, что мы ищем. Иногда останавливался, чтобы отдышаться, и в ужасе смотрел на проделанную работу, не представляя, как вообще осилил всё это.
– Здесь ничего нет, – произнёс я, когда мы разгребли весь завал, оставив лишь пустырь, вокруг которого лежали камни. Яркий бледный диск на ясном небе освещал все пространство. Я невольно засмотрелся на звёзды и сел на землю. Голос в голове орал, требовал продолжить поиски, но не доставлял боли. Хотя от одного лишь его крика хотелось выстрелить в рот.
– Здесь. Ничего. Нет. – Процедил я сквозь зубы, устало смотря на луну.
"Есть, Он здесь! Я его чувствую! Копай, пока я не начал рыть землю твоим ртом."
Я повиновался. Простучал ногой по земле и нашёл поверхность, которая была твёрже остальной. Усталость сменилась удивлением, я начал активно копать руками, но потом с ужасом отпрянул, едва сдержав крик. Там был человек.
***
Нам удалось вытащить его, после чего голос долго лепетал что-то более ласковым голосом. Парнишка лет двадцати, с белоснежными волосами и разными глазами. На голову ниже меня, щуплый, одет совершенно не по нашему времени, будто утонувший в прошлом, но блестяще сохранившийся. Я упал рядом с ним, тяжело дыша и наконец-то прикрыв глаза. Кто это?
"Это моё земное воплощение. Отныне он станет твоим спутником и хозяином."
– Но ты говорил, что это конец..
"Конца не бывает, Дарио, всегда есть продолжение."
– Тогда кто ты?..
"Я – чужая вера сотканная из хаоса погибшей цивилизации. У меня нет имени, но ваши фанатики именуют меня Красным богом. Стоит лишь дать возможность продлить жизнь, как люди готовы смириться с любыми жертвами, особенно, если они наполняют меня силой."
Я молчал. Надоело, всё надоело. Парень рядом со мной резко втянул носом воздух и закашлял. Я понял одну маленькую вещь – он не дышит, лишь имитирует дыхание. Потому что оно не живое. На смену этой мысли пришла новая, которая вытеснила все остальные. Это не свобода после маленького поручения, это маленькое поручение, за которым следует бесконечное рабство.
Я закрыл глаза, погружаясь в пустоту. Тёплый ветер развевал мои короткие волосы, щекотал нос, луна мягко освещала землю. Рядом со мной не эти чужеродные твари, а Хель, которая никуда не ушла и всё ещё любит меня. Я уснул, думая о том, что мог бы быть счастливым.