Светлана Ледовская №2

Косая линия В.О.

Автор:
Валентина Полунина
Косая линия В.О.
Работа №188
  • Опубликовано на Дзен

Зал был странным: низкие потолки с выступающими перекладинами, окна чуть не у самого пола, они открывались со зловещим скрежетом, и ветер, врываясь в помещение, норовил продуть все спины сразу. А спин здесь было немало: гибкие, изящные, стоящие в ряды. Девочки, хотя многие уже не молоды - женщины, красивые, живые когда-то, стояли как манекены, молча, гордо, глядя в пустоту перед собой.

“Надо же, кажется, что и не дышат”, - подумала Нина.

Она не переставала удивляться статичности этих танцовщиц, ожидающих педагога. Среди них она выделялась излишней подвижностью и растрёпанной причёской. Как ни старалась Нина пригладить свои светлые волнистые волосы, а затем стоять, не шелохнувшись, но нет-нет, да переступит с ноги на ногу, поведёт плечом, да обернётся - так сложно уследить за любопытной головой.

“Интересно, если начать расхаживать между ними, что они сделают?”

Нина испугалась собственной мысли и тут же оглянулась: не услышал ли кто ненароком крамольные думы. Тишина и покой. А мысли уже неслись галопом, опережая хозяйку.

“Почему они никогда не пытаются импровизировать? Как будто если выдать что-нибудь своё, вылетишь из труппы…”

Глаза Нины расширились от осознания собственной наглости. Это ж надо такое подумать!

“Перестань, немедленно перестань!” - приказала она себе и постаралась переключиться на зал. Она часто думала, что было здесь до того, как на стену повесили зеркала, а на пол положили паркет. Возможно, фабрика, или склад.

И задавалась вопросом, почему Виктория выбрала именно это место для занятий. Вроде бы центр города, но в то же время глушь. Васильевский остров сам по себе изолирован от городской суеты, но даже на нём сложно найти что-то более пустынное, чем Косая линия. Здесь словно не существовало людей, будто эта улица, построенная вразрез с остальными параллельными Линиями, была порталом в другие миры, отдельной веткой развития. Было в ней что-то пугающее.

В зал ворвалась Виктория, как всегда стремительно, но грациозно. Яркая брюнетка, чистокровная цыганка Гранады, тонкая и изящная, она казалась воплощением красоты.

- Всё хорошо? - акцент выдавал носительницу искусства фламенко.

Она щёлкнула пультом музыкального центра. Сверху лавиной обрушилась музыка, и Нина тут же позабыла обо всём на свете. В мире существовал лишь танец: горячий, чувственный, неудержимый.

Руки, гибкие как лоза, взметались вверх и в стороны, послушно музыке, тело летало, как на крыльях, и качалось, будто на ветру, и вертелось вокруг себя с немыслимой скоростью под невероятным углом, словно кто-то крутил веретено вопреки законам физики. Не существовало ни боли, ни страха, ни тревог, никаких сомнений, не было ничего, лишь неудержимый вихрь танца.

***

Унылый коридор коммуналки, стены непонятного цвета, давным давно не видавшие свежей краски, не говоря уже об обоях. Привычным движением бедра Нина толкнула заедающую дверь и вошла в комнату. Эту жилую площадь они с матерью выменяли когда-то в надежде избавиться от пропойцы отца. И хотя их теперешние соседи не отличались пристойными манерами, от них хотя бы можно было закрыться на ключ и остаться невредимыми - двери в этой квартире были дубовыми, они специально проверяли это перед покупкой.

Мама сидела перед телевизором и смотрела очередное глупое шоу. Нина тихо вздохнула, сняла верхнюю одежду, подошла и чмокнула маму в щёку. Та ласково потрепала её по шее.

- Поужинай.

- Хорошо.

Она ела и смотрела всю эту чушь без эмоций, не вникая, мысленно прорабатывала связки между дробями. Через полчаса нудное представление, наконец, закончилось.

- Как дела? - поинтересовалась мама, наливая чай в чашки.

- Нормально.

- О чём думаешь?

- Думаю, с чем лучше косой поворот делать, с мантоном или веером. С чем эффектнее смотреться будет?

Мать шумно вздохнула.

- Нина, когда ты возьмёшься за ум?

- Что не так, мам?

- Ну, я всё понимаю, ладно, платок, он шёлковый, красивый, его хоть на голову повязать можно. Но это что?

Мать указала на роскошную юбку изумрудного цвета, висящую над кроватью Нины.

- Это бата де кола.

- А это что? - мама приподняла тяжёлые оборки, оттягивая длинный шлейф юбки.

- Хвост.

- И куда её с этим-то хвостом наденешь?

- На сцену, конечно.

- Господи, сколько же она стоит?

- Мам, я сама зарабатываю…

- Да что ж ты носишь? Старьё какое-то! Девочка должна красиво одеваться, внимание чтоб привлечь. А ты? Джинсы столетние, кеды оборванные, у тебя даже сумочки нет. С рюкзаком бегаешь, как пацан. Господи, да на голове у тебя что?

- Шапка, - устало улыбалась Нина.

- Да разве это шапка? Это… это… я даже не знаю, - мать схватила серую вязаную шапочку и повертела её в руках.

- Мам, ну она тёплая, - сделала последнюю попытку отвязаться Нина.

- Да кто ж тебя такую замуж-то возьмёт? Ты ж как мышь выглядишь!

- Оставь меня в покое! - не выдержала Нина. - Я не хочу замуж!

- А чего ты хочешь?! - кричала мать.

- Я! Хочу! Танцевать!

Она остервенело дёрнула дверь и выскочила в коридор. Куда идти? На кухне соседи, такие же дебоширы, как отец, в туалете противно и воняет. Она вышла на лестничную площадку, открыла форточку, устроилась на подоконнике, подтянув коленки к подбородку. В такие минуты она жалела, что не курит.

“Выпить бы, - подумала и тут же пожалела. - Как папаша, честное слово.”

Главное - успокоиться. Мама не понимает. Она не видела, как летает бата, как красиво стелется мантон, который она варварски обзывает “платком”, как кисти его взмывают вверх, словно брызги огня, и обвивают гибкое тело. Она не знает, скольких трудов стоит освоение техники баты, как болят ноги после длительных тренировок, когда ты только и делаешь, что перекидываешь тяжеленный хвост, пытаясь сделать это грациозно. Маме на это наплевать. Она хочет зятя и внуков. Ей неведомо, что такое мечта.

Ради мечты она ушла из родной школы фламенко. Ушла от Марины Куликовой, которая её всему научила, к Виктории в надежде когда-нибудь попасть в труппу одного из лучших театров фламенко в мире. Но дело было не в известности. Постановки Виктории отличались необыкновенной чувственностью и пластикой; её танцы манили, будоражили сокровенные мысли, чувства, завораживали красотой движения и грацией. Именно это привлекло Нину. Как бы хороша ни была Марина, но она была русской. А научиться фламенко можно только у испанки.

Мать показалась на пороге квартиры.

- Идём домой.

Нина сползла с подоконника и устало поплелась наверх.

- Ты бы сходила куда, развлеклась...

- Завтра вечеринка, я пойду.

- Опяять… - и мама скрылась в глубине квартиры.

Нина ещё постояла у дверей и тоже вошла внутрь.

***

Раз в квартал обычный кабак с большими деревянными столами и редкими посетителями наполнялся удивительным народом. Фламенки облюбовали это место за обширное помещение и небольшую удобную сцену в центре зала. Они съезжались со всего города, чтобы развлечься по-своему. Потому что если ты встала на путь фламенко, ты уже не умеешь веселиться, как все, у тебя другое восприятие праздника. Ты не умеешь сидеть за столиком и просто пить, ты не сможешь больше танцевать под обычную музыку. Тебе нужна живая гитара, канте - особое пение, тебе нужен ритм, желательно на счёт двенадцать, но сгодиться и четыре, тебе как воздух необходимы одобрительные выкрики из толпы. А ещё нужны туфли с гвоздями, чтобы ты могла пробить этот чёртов пол! А руки должны гореть от звонких хлопков, и горло должно охрипнуть от крика. Вот что такое фламенко!

Вечеринка ещё не началась, но кафе бурлило. Байлаоры отбивали дроби, вспоминая связки между элементами танца, музыканты поглаживали блестящие бока фигуристых гитар, перебирали струны и перебрасывались редкими репликами. Были здесь и певцы, но они большей частью молчали перед выступлением. Все готовились, суетились.

Программу составляла Марина, бывшая наставница Нины.

- Что ты сегодня будешь танцевать?

- Петенеру.

- Петенеру? Уверена?

- Уверена, - энергично кивнула Нина.

Марина тревожно посмотрела на неё. Нина улыбнулась. Неужели взрослая женщина всерьёз верит во всю эту ересь? В среде фламенко считалось, что петенера приносит смерть. Нелепая примета.

- Как у тебя успехи?

Нина померкла.

- Пока никак.

- Может, оно и к лучшему, - Марина тепло пожала плечо бывшей ученицы.

- К лучшему?

- Ладно, танцуй свою петенеру.

Петенера - грустная песня о смерти девушки. Нина любила этот танец, танцевала его с шалью. Она сама сочиняла хореографию. Мелодия увлекала её в неведомое, она танцевала не здесь, а где-то там, что осталось далеко позади. Гулко билось сердце, она вспоминала отца, его тяжёлое дыхание, его рык, непохожий на человеческий, и животное желание убежать, спрятаться от тяжёлой руки, от беспорядочных ударов по спине и криков матери. Если б шаль могла её укрыть от этих воспоминаний! Сгорбившись, с силой прижав руки к животу, она колотила ногами по фанере, выбивая всю боль, все свои страхи, и становилось так легко, так спокойно, как... в гробу. И Нина затихала. И заворожённый зал молча следил за этим представлением, и каждый видел агонию смерти.

После выступления она сидела за столиком со старыми подружками. Когда Нина покинула старую школу, многие отвернулись, расценив уход, как предательство. Только Таня и Полина не прекратили общения с ней. Что думала сама Марина, не знал никто, хотя все понимали - для неё это был удар.

- Как Марина? - тихо спросила Нина.

- Переживает ещё, - вздохнула Таня, совершенно безликая, но добрая девушка.

- Но она держится, - добавила Полина, весёлая хохотушка, танцующая только радостные танцы. - Любит она тебя. Не хочешь вернуться?

- Не могу. Марина отлично танцует, но Вики - это Вики. Она испанка. И вообще, у Марины ритмичность, а у Вики пластика.

- Это да, - согласилась Таня. - Но и у тебя пластика! А какая петенера, у меня мурашки побежали!

- Тебе тоже показалось, что сюда пришла старуха с косой? - усмехнулась Полина.

- Да, жуть! Нина, ты отлично танцуешь трагические танцы, у тебя талант! И почему Вики всё ещё не взяла тебя в основной состав?

- Не знаю. Техника, наверное, не дотягивает, - грустно сказала Нина.

- Да брось! - Полина допивала третий бокал вина. - Всё у тебя с техникой отлично. Она просто боится, что ты затмишь её.

- Это невозможно.

- Знаете, смех смехом, но это правда странно, - сказала Таня понизив голос. - Почему Виктория никогда не ставит других солисток? Что за королева?

- Королева и её свита, - весело добавила Полина.

- Ага, попробуй попади в эту свиту, - угрюмо сказала Нина в бокал. - Многие годами стучат в зале, а толку…

- Ой, говорят, это уже не первый её театр, - от выпитого Полина начала размокать. - Типа, лет десять назад у неё был другой где-то в Америке что ли, а потом она всё бросила и переехала в Россию.

- Видео есть? - быстро спросила Нина.

- Не-а. Ну, я по крайней мере, не нашла.

- Понятно, - вздохнула Нина. - Враньё.

- А ещё я слышала, что ей не меньше шестидесяти.

- Глупости какие, - засмеялась Нина. - Ей около тридцати.

В это время на сцену вышла сама Марина. Девушки на несколько минут прекратили болтовню, чтобы поддержать наставницу. Марина представила прекрасный ритмический номер. Темп, контртемп, сложнейшие дроби, бешеные скорости, такие, что захватывало дух. В её танце не было магии, но сейчас это было неважно. Все и так любили её.

- Молодец, Марина! - орала Полина, от души хлопая в ладоши и яро топая под столом.

- Жаль, что от неё уходят, - тихо, почти неслышно добавила Нина. Но девчонки уловили её признание.

- К Виктории не только от нас уходят, - заметила Полина, стараясь приободрить подругу.

- И правда, к ней столько девчонок классных ушли, - самозабвенно говорила Таня. - Вспомни Киру из “Флорео”! Блин, я такой бешеной энергетики вообще никогда не видела. Кстати, как она сейчас танцует?

- Как все, - уныло сообщила Нина.

- Слушай, а ты тоже хочешь как все?

Вопрос завис в воздухе, да так там и остался. Нина не знала, что ответить. Её спасла фиеста. Концерт окончился, собравшиеся уже успели основательно подзаправиться порцией горячительных напитков, и стоило гитаристам заиграть булериас, как все повскакивали с мест и устремились в зал, образовав неровный круг.

Такое бывает разве что в Андалусии, где-нибудь в таблао Гранады, когда кантаор слегка поддаст сангрии, и она разгонит и без того бурлящую кровь в его цыганских жилах, и он запоёт что-то трогающее душу. И гитарист, до сего момента небрежно перебирающий струны, перехватит покрепче гриф гитары, и всех сидящие вокруг поддержат его сильный ритм. И тогда на середину зала выйдет байлаора, и будет танцевать так, что все присутствующие забудут обо всём, кроме того, что сейчас творится здесь, в центре маленького зала таблао.

И Нина вышла в центр и кружилась в импровизированном танце, сочиняя движения, поворот за поворотом, слушая возгласы одобрения и смех подружек. Как хорошо, как беззаботно!

***

- Руки! Руки плавнее! - кричала Виктория.

От природы пластичная Нина морщилась от необоснованных упрёков, но старалась ещё сильнее изогнуть руку, при этом сохранить рисунок дроби и не замедлить темп. Казалось, что большая амплитуда невозможна, и тогда Вики показывала, что она хочет увидеть. И Нина понимала - королевский трон занят по праву.

Казалось, изгибались сами кости, или Вики вовсе их не имела. При этом ноги существовали будто бы отдельно в сложнейшем ритмическом ритуале, а руки извивались змеями и обвивали тонкое грациозное тело.

В отчаянии Нина вышла на Косую линию и подставила лицо дождю. Недостижимо! Вики никогда не возьмёт её к себе.

- Нина! - услышала она требовательный тон и вздрогнула. Обернувшись, она увидела Викторию.

- Где твой характер? Я не вижу его.

- У меня его нет, - промямлила Нина, уткнувшись в шарф.

- Что значит нет? Он у всех есть.

- Понимаете, у нас нет того темперамента…

Господи, что она несёт?

“Остановись, безумная, тебя же вышвырнут!”

Они стояли под дождём, таким мелким, что не спас бы никакой зонт. Это больше напоминало нахлынувший туман. Виктория серьёзно смотрела Нине прямо в глаза.

- Запомни, у всех он есть. Все мы умеем сковородкой махать, если нужно. Ты должна уметь вытащить его наружу.

- У нас?

- У вас. Единственное между нами отличие - у вас никогда не было инквизиции.

- Да, это правда, - куда-то в себя пробормотала Нина.

- Ты должна отстаивать своё место, своё право. В тебе это есть. - Вики слегка наклонилась и заглянула в опущенные глаза Нины. - Вспомни.

Она улыбнулась и пошла прочь. Нина медленно побрела следом. Интересно, что Вики имела в виду, говоря об инквизиции? И что вспоминать? Как она махала сковородкой? Но она никогда…

“Боже мой!”

Нина вспомнила, как однажды огрела отца. Нет, не сковородкой, чайником. Она швырнула в него фарфоровый чайник, когда он шёл на неё, пытаясь отобрать последние деньги, её последние деньги, и спустить их на выпивку. Дешёвый фаянс разлетелся на куски. Она не помнила, что тогда кричала и как, но отец ушёл с огромной шишкой на лбу. Добывать наличность в другом месте.

- Всё есть... Всё во мне. И чёрт с ними со всеми! Хватит всех жалеть! Никто тебе не поможет быть счастливой, только ты сама!

***

Соседи стучали сперва по батарее, потом в дверь, но Нину это не беспокоило. Она стучала громче. Почему её должны волновать все эти люди? Они же не заботятся о её сне, когда устраивают драки в два часа ночи. А сейчас всего лишь семь вечера. Мама на работе, значит, можно спокойно заниматься.

Вот уже час она била дроби на куске фанеры посреди комнаты. Связки получались отлично, но на высокой скорости ритм смазывался.

- Чётче, чётче!

Пряди мокрых волос выбивались из тугого хвоста на затылке. Ноги отказывались двигаться быстрее. Нина села. Подумав пару минут, она придвинула стул к фанере, взяла трость, и не обращая никакого внимания на стук снаружи, принялась выбивать ритм концом трости. Когда к ударам палки добавились каблуки, снаружи стихло.

Вспомнилась Марина с её безупречным чувством ритма. Она бы помогла.

“Сама справлюсь, - стиснув зубы, думала Нина. - Не хватало вечно цепляться за прошлое.”

Телефонный звонок прервал её тренировку. Звонила Полина.

- Нинусь, приветик!

- Да, - сухо ответила Нина.

- Мы тут подумали, у Марины завтра день рождения. Устроим ей сюрприз - внеплановую вечеринку, только свои. Приходи, станцуешь тьентос, я алегриас, потом фиесту бахнем, как в прошлый раз, а? Шампус мы уже закупили, ещё конфет возьмём, мандаринки. Как тебе?

- Я не могу.

- А чё так?

- У меня репетиция.

- Да пёс с ней! Один день переживёт твоя королева, - засмеялась Полина.

- Она переживёт, я нет.

- Нина, ты чего? - разволновалась Полина. - День рождения раз в году ведь, а репы каждый день. Это же наша Марина.

- Вот именно, ваша. Вы и празднуйте.

Ей ответствовала гробовая тишина. Полина, которой всегда было что сказать, впервые растерялась.

- Ладно, Поля, я сейчас занята. Потом поговорим.

- Пока, - только и сумела вымолвить Полина прежде, чем Нина повесила трубку.

Она откинула телефон на кровать.

- Так, поработаем с контр темпом.

Она взяла в руки трость и принялась выстукивать ей дробь. Ноги же выбивали ритм в промежутках к основному. Нина ускорялась. Всё быстрее и быстрее. Время будто остановилось. Внешние звуки и вовсе пропали, только ритм звучал в ушах, сложный и безупречно чистый. Быстрее. Ни единой сбивки. Она упивалась этим звуком. Быстрее! Она словно исследовала себя, свои возможности, свой предел. И казалось, его не было. Хотелось кричать, вопить от радости, и она продолжала дробить. Громче! Громче! Ещё! Молодец, Нина, всё получится.

***

- Раз, два, три! Вправо! Голова!

Синхронный стук каблуков, и двадцать голов с гладко зачёсанными назад волосами резко вскинулись вправо. Шея уже не болит. Тренировки ежедневные. Лицо привыкло, что его кидают в сторону за доли секунды.

Нина сегодня хороша. Помимо пластики прибавилась резкость в движениях, точность, скорость. Наконец количество перешло в качество. Или не так. Качество перешло на иной уровень, переросло в совершенство. Она свободно брала сложнейшие дроби, появилась некая игривость в движениях, и ей больше не нужно кричать “Голова!” Голова сама знает, в какой момент повернуться и куда. Она чувствует. Она отдельно от ног, точнее вместе с ногами, но Нина ими не руководит, у них свой ансамбль, вместе с руками и телом, слаженный и безупречный. А руки сами плетут узоры, они понимают. А ноги? Что они делают? Они просто ловят ритм, они знают, что сейчас будет сбой, и здесь надо выбить ремаду, а потом пойдёт вот эта дробь, и уже можно не заботиться о точности, они всё сделают.

Когда это произошло? Где эта грань? Нина не знала. Но её это больше не волновало. Она упивалась танцем. Теперь было неважно, возьмут её в театр или нет. Всё осталось за кадром, всё тлен, есть только танец, чистое искусство.

- Нина, завтра вечером жду тебя в зале, - сказала Вики после занятий. - Пора тебе уже как-то расти, верно?

Вот оно! Неужели? Нина не верила своему счастью. То, о чём она так долго мечтала, сбывается прямо сейчас. Она вылетела из здания на крыльях, повернула за угол и нос к носу столкнулась с Таей, девушкой из труппы. Тая ждала её.

- Иди сюда, - она потянула Нину за руку в сторону, оглядываясь по сторонам. - Виктория позвала тебя в труппу?

- Наверное, - счастливо ответила Нина. - Надо завтра вечером прийти в зал.

- Не ходи, - угрюмо сказала Тая.

- Что?! - обалдело вскрикнула Нина.

- И вообще, уходи из театра. Уходи, пока не поздно.

Нина молчала. Очевидно, Таей движет зависть, или что-то подобное, но ведь Нина не одна такая, труппа постоянно пополняется. Не будет её, придёт другая девушка. Вопрос в другом: как отнесутся другие участницы к новенькой? Нина даже не подозревала о таком соперничестве. У Марины все дружили между собой, а здесь… Теперь понятно, почему они все, как манекены.

- Она попросит тебя станцевать сигирийю, и как только ты это сделаешь, тебе конец.

- Как это?

- У тебя не будет пути назад. Поверь, твоя жизнь изменится не в лучшую сторону.

Нина никак не могла понять, о чём она говорит.

- А у тебя?

- С моей жизнью всё кончено. В ней нет ничего, кроме танца.

- В моей жизни и так нет ничего, кроме танца, - усмехнулась Нина. - Это не новость.

- Ты не понимаешь! - Голос Таи звенел. - Тебя больше не будет! Ты умрёшь!

Тая бросила беглый взгляд куда-то вдаль за спиной Нины.

- Не ходи, спасайся, - прошипела она и спешно зашагала в другую сторону.

Нина повернулась и увидела Вики. Она поравнялась с ней и проводила взглядом Таю.

- Как настрой?

- Прекрасно!

- Отлично! Ждём тебя завтра.

“Ждём?” - невольно подумалось Нине. - “Как это?”

Хотелось спросить: “А кто ещё?” Но Вики уже убежала вперёд вслед за Таей.

***

Марина с удовольствием разглядывала ветхую книгу. Раритет, привезённый из Гранады старым цыганом, гостившим у неё. Он хотел посмотреть Петербург. В подарок привёз древний фолиант о фламенко на андалузском языке. Читать её было сложно, и Марине, свободно говорящей на испанском, то и дело приходилось обращаться к специальным словарям.

Здесь рассказывалось о песнях прошлого, о старинных семьях, из поколения в поколение танцующих фламенко. Она листала гладкие пожелтевшие страницы, пахнущие табаком и листьями лимона, всматривалась в позабытые лица. Многие из этих людей давно покинули бренный мир.

Внимание её привлекла семья, целиком состоящая из одних только женщин. Это было очень необычно, ведь в Андалусии фламенко в семье танцуют все, независимо от пола. А здесь словно не существовало мужчин: стояли женщины, девушки, девочки, от мала до велика, с гитарами, с кастаньетами, в умопомрачительных платьях, невозможно красивые.

- Надо же!

Марина с трудом читала описание. Дело осложнялось тем, что написанное состарилось настолько, что местами почти стёрлось. Семья Ортис славилась своей красотой и невероятно чувственными танцами. В ней никогда не рождались мужчины. История её уходила корнями глубоко в прошлое, были сведения, что во времена инквизиции большая часть семьи была сожжена. Оставшихся в живых многие продолжали считать ведьмами. Впоследствие потомков разбросало по свету, лишь единицы остались в Испании. Таким образом женщины спасались от преследования.

Марина вздохнула.

- Всех красавиц пережгли, идиоты.

С фотографии и вправду смотрели восхитительные девушки. Лицо одной показалось Марине знакомым. Она долго присматривалась, а затем отпрянула.

- Не может быть!

На портрете красовалась Виктория Ортис, основательница, хореограф и руководитель труппы театра “Виктория”.

- Невозможно, книге почти сотня лет! Может, какая-то ошибка? Это, должно быть, её родственница.

Она ещё раз попыталась понять, что написано полустёртыми буквами. Снизу описание семьи, а сразу под фото перечисление запечатленных: Габриэла, Росио, Виктория… Виктория! Что же это, полная тёзка?

- Вздор! Не могла же она…

Дожить-то могла, но так сохраниться определённо нет.

Марина ещё какое-то время рассматривала фотографию. Ни одной старой или пожилой дамы. Все молодые.

Она отложила книгу в сторону. Почему Виктория работала в России? Что заставило её переехать из солнечной Испании в холодный Петербург? Красота города? Бред. Таланты русских танцовщиц? Но байлаоры испанки танцуют фламенко лучше. Зачем? Убежать от чего-то? Или от кого-то? Спрятаться?

Повинуясь какому-то странному импульсу, она взяла телефон и набрала Нину. Услышав звонкий голос бывшей ученицы, она облегчённо вздохнула.

- Как дела, Нина?

- Всё отлично! Меня взяли в основной состав. Я иду на прослушивание.

- Куда идёшь?

- В зал.

- Сейчас? - Марина взглянула на часы - половина десятого. - Поздновато для занятий.

- Марина, я уже опаздываю. Завтра поговорим.

- Нина, подожди… где ваш зал?

- Косая линия. Я в метро спускаюсь. До свидания.

В трубке послышались гудки. Косая линия, Марина знала это место.

- Надо её перехватить!

Она вскочила с места, наспех оделась и вылетела из дома.

***

Вечерний зал был мрачнее обычного. Тусклое освещение старинных ламп - откуда они здесь взялись? - силуэты в полумраке, редкий шорох каблука в давящей тишине.

Почему-то собрались все участницы основного состава труппы. Они стояли кругом, как для фиесты, только здесь было совсем не весело. Нина скромно примкнула к кругу, но женщины расступились и отошли от неё в молчании.

Какое к чёрту фламенко в мёртвой тишине? Так не бывает!

Блуждающим взглядом Нина нащупала Викторию в контуре круга. Почему она не в центре?

Вики заговорила с радостной улыбкой:

- Благодарю тебя, Нина! С завтрашнего дня ты в составе труппы. Будешь ходить на дополнительные занятия по хореографии для выступлений.

Все громко зааплодировали.

- Сейчас я хочу посмотреть, как ты двигаешься, чтобы понять, куда тебя поставить. Пожалуйста, станцуй нам сигирийю.

Нина сглотнула и нервно скользнула взглядом по кругу, пытаясь отыскать Таисию.

- П-почему сигирийю?

- Понятно, почему: сигирийя драматичный танец, самый сложный, здесь нужна не только безупречная техника и чувство ритма, здесь нужно мастерство перевоплощения. Справишься?

- Но… - неуверенно начала Нина. - Я всегда думала, что солеа самый сложный…

- Солеа о жизни. Да, он не простой, но станцевать смерть дано не каждому. Впрочем, если не хочешь…

Виктория пожала плечами.

- Нет, почему же, - спешно сказала Нина. - Я готова.

Она огляделась в поисках гитариста.

- Нет-нет, сегодня у нас особый вечер. Без музыкантов. Только канте.

Круг слегка разомкнулся и показалась неясная фигура. Нина никогда не видела эту старую женщину. Обрюзгшая, полная, с растрёпанными седыми волосами, она сильно отличалась от окружающих её стройных красавиц. Нос её казался огромным, острым, как клюв, а рот зиял дырой.

Круг начал хлопать. Ритм сигирийи, самый сложный ритм, вводящий в транс. Старуха запела. Громко, протяжно, разевая рот так, что он занимал едва не половину лица. Она тянула к Нине свои костлявые руки, покрытые пятнами, надрываясь и изгибаясь. К мерному стуку ладоней прибавились каблуки, всё громче, громче. Раз-два, раз-два, раз! Два-три-раз! И Нину понесло.

***

Марина металась по Косой линии. Как она могла здесь запутаться? Ну да, улица идёт вразрез остальным, но это ещё не повод плутать. Вот минул свод над головой, переход между двумя зданиями, что это, больница? Где-то здесь было это здание, в котором тренировалась труппа Виктории, она хорошо его помнила, ей приходилось тут бывать, но сейчас она никак не могла его найти. Как назло спустился густой туман, привычное, в общем-то, явление, рядом ведь залив. Но очень уж он мешал отыскать нужный вход, а адреса Марина никогда и не знала. Она шагнула под арку и оказалась в колодце. Нет, не здесь. Выйдя со двора, Марина не нашла той улицы, откуда пришла. Всё было не так.

“Не та арка!” - подумала она и вернулась обратно. Снова колодец, тёмный, почти во всех окнах погашен свет. Немудрено в такое время. Она покрутилась во дворе, арок было три.

“Так, попробуем эту.” Опять не та. В отчаянии она сновала между тремя арками, и каждый раз выходила не туда. Косая линия потерялась.

- Так, спокойно.

Марина достала телефон, загрузила карту. Метка показывала, что она стояла в полукилометре от Косой линии. Как так вышло? Она проложила маршрут до места назначения, но стоило ей двинуться, как она уперлась в стену, перекрывающую улицу.

- Хоть бы обновляли карты иногда, - бурчала Марина, возвращаясь назад.

Снова колодец, снова арки, бесконечная сетка улиц. Совершенно вымотанная, Марина вышла на Косую линию, прямо под злосчастный свод между двумя зданиями. Сами дома уже скрылись в тумане, и казалось, свод нависал откуда-то с небес.

“Хоть бы встретить кого-нибудь, ведь ни единого человека тут нет, спросить некого.”

Она тупо уставилась в карту. Прямо посередине пролегала Косая линия В.О.

“Виктории Ортис”, - промелькнуло в голове.

Вокруг всё поплыло. Она прислонилась к кованой ограде, ухватилась рукой за мокрый железный прут. Беспомощно покрутила головой в надежде уцепиться за что-нибудь взглядом, но не увидела ничего, кроме тумана.

***

Сигирийя - песня о смерти, о горе без утешения. Надрывно поёт кантаора, так что хочется плакать. Она вторгается в отдалённые уголки разума, пробуждая тёмные воспоминания. События, которых не было, но которые будут. Нина идёт, и след её заметает туманом, и небо сливается с молочной землёй. Она кружится под ужасающее пение в плену ритма, не видя вокруг ничего, и тело её в агонии смерти. Она хочет отгородиться, спрятаться, бежит бегом по кругу, а он всё меньше, и вот она вертится вокруг себя, мечется в ледяном столбе. Надо только сбросить марево, оттолкнуть, ударить, разбить кокон. Не выходит, неведомая тяжесть наваливается откуда-то сверху, тянет ноги к земле, и они исступлённо колотят её. Набрать бы сил, раздвинуть пространство, вырваться из мучительного плена. А кругом лишь отчаянный вопль, жгучий и бесконечный, рассекает тело, заставляет зажмуриться. Боль пронзает, скручивает, сжимает в комок, в точку.

“Умри, но смотри!” - И Нина открывает глаза.

Согнувшись, стоит она на утёсе высокой скалы Сигирии, и ветер доносит ей плач о мечте. Держаться б за воздух, но нечем, и она в ужасе падает в бездну. И на последнем вздохе в вышине над собой она видит безмятежную улыбку Виктории. Она довольна.

***

Марину не приглашали на концерт, но она не могла не прийти. Её любимица, лучшая ученица Нина сегодня дебютировала в составе “Виктории”. Конечно, это её ипостась: чувственность, пластика, внутренняя сила, всё то, чего не было в самой Марине. На последней вечеринке Нина затмила всех. Её мастерство выросло в разы, и Марина с предвкушением ждала её выхода.

Как всегда, звучала божественная музыка. Здесь была и скрипка, и виолончель, и, конечно, гитары. У Виктории была прекрасная кантаора, своим пением она пронзала насквозь. И вот появились байлаоры, девушки танцовщицы, все, как одна, красивы и чувственны. Но где же Нина?

Марина с трудом узнала её. Почти чёрные волосы, взгляд, утремлённый в пустоту, глаза казались тёмными. Вероятно, это игра света, а волосы она покрасила, чтобы… быть такой как все?

Да, она была прекрасна, они все были прекрасны, и действо поражало синхронностью и чётким рисунком. И всё же, всё же... Нина потеряла индивидуальность, ту самую, за которую Марина так её любила.

На сцене возникла Виктория, и все взгляды устремились к ней. Марина поймала себя на мысли, что Вики всё молодеет. Она стала ещё живее, ещё пластичнее, ещё чувственнее. Она танцевала необыкновенно проникновенно, одухотворённо, и даже цвет глаз, - нет, не может быть! - стал будто светлее, они светились!

И тут она сделала движение корпусом, такое, какого никогда не делала, и никто не делал, кроме одного человека. Марина мгновенно узнала это движение, ведь она никак не могла понять, как Нина это делала. Нужна была особая пластика, которая не передаётся с техникой, это обусловлено строением тела. Она всматривалась в лицо Вики с богатейшей мимикой: одно выражение сменялось другим, промелькнула и страсть Киры, и магнетизм Таи, и проникновенность Нины… Она знала их всех, этих талантливых девушек, каждая хороша по-своему была когда-то.

Она перевела взгляд на Нину. Пустота. Гордый изящный манекен.

Марина в смятении покинула триумфальное представление.

0
01:15
363
Анна Неделина №2

Достойные внимания