Корова судного дня

Мост дрожал. Не от ветра, хотя тот выл, как стая голодных вурдалаков, и не от старости. Мост дрожал от памяти. Тысячи ног в панике бежали по нему когда-то, когда жизнь еще теплилась в этом городе. А сейчас это была просто полоса ржавого металла, натянутая над пустой рекой.

Я стоял на краю. Ветер пытался меня столкнуть, норовил залезть под куртку, облизать ледяным языком шею. Пусть старается. Я и сам хотел спрыгнуть.

Внизу – мутная жижа. Я помню эту реку до того, как в химический завод на берегу попали ракеты. Тогда лупили всеми снарядами: не погнушались даже ядеркой и биологией. Не река уже, а сточная канава погибшей цивилизации, захлебнувшейся в собственной жадности. Когда-то здесь плескались дети, ходили корабли. А сейчас обитали только призраки прошлого, немного рыбы и я, живой труп, решивший, наконец, присоединиться к их компании.

Примерился. Лучше с правой ноги или с левой? Или оттолкнуться руками и сделать прыжок?

Закрыл глаза. В ушах – только свист ветра и стук сердца, отсчитывающего последние удары. Интересно, что почувствую в момент падения? Страх? Облегчение? Или просто пустоту, такую же, как внутри меня сейчас?

И вдруг – глухой звук. Не визг ветра, не скрип металла. Что-то знакомое, из другой, давно забытой жизни.

Открыл глаза. Внизу, у самого берега на фоне разрушенного города – корова.

Просто корова. Огромная, пятнистая. Она стояла по колено в грязи и медленно жевала что-то, поднятое со дна.

Я замер. Корова. Живая корова в этом мертвом мире. Как она тут оказалась? Откуда взялась? Значит, не все погибло. Не все обратилось в пепел и прах.

Она подняла голову и посмотрела на меня. Без страха, без удивления Да и могла ли корова удивляться?

Я покрутил головой во все стороны. Никого. Но они обязательно найдут ее. И сделают из нее обед. Или ужин. Не знаю, какие там у них существуют приемы пищи.

Надо ее припугнуть, чтобы убежала подальше. Иногда они приходили на водопой, и это меня ошеломляло: уже не люди, а по-прежнему пьют. Я прикрикнул на корову, но мой голос с непривычки получился слишком тихим.

Сколько я уже не разговаривал? Неделю? Месяц? Время текло, как эта река – мутно и бессмысленно. Город вымер не сразу, а медленно, мучительно, словно старый пес, которого привязали и забыли. Сначала исчезла человеческая речь, и я даже не сразу понял, куда. Потом – звуки. Сначала – громкие: вой сирен и грохот взрывов. Потом – тихие: шепотки за стеной. И, наконец, наступила тишина, такая густая и плотная, что ее можно было резать ножом. Я привык к ней. Она стала моей спутницей, моей подругой. Я разговаривал с ней мысленно, спорил, соглашался, но вслух – ни разу. Боялся нарушить ее хрупкое очарование. Пока однажды не нарвался на них.

Корова смотрела на меня. Бросить в нее что-нибудь? Я увидел камни неподалеку, на дороге. Нужно перемахнуть через ограждение, за которым стоял, и взять их. Я. Должен. Был. Перемахнуть. Я, который только что собирался покончить с собой, теперь строю план спасения коровы. Да на кой сдалась она мне?

Корова продолжала невозмутимо жевать, будто и не было вокруг ничего важнее ее жвачки. Я заметил камень, застрявший между металлическими перекрытиями моста. Небольшой, но увесистый. Идеально. Подковырнув ногой, пнул его в сторону коровы.

Камень шлепнулся в воду совсем рядом с ней. Она вздрогнула, мотнула головой. Подняв на меня огромные – как мне показалось даже с такого расстояния – глаза, издала громкое, протяжное «Муууу!» – то ли в знак протеста, то ли в благодарность. А потом, развернулась и медленно побрела вдоль берега, исчезая в серой дымке мертвого города.

Может, стоило ее остановить? Черт, черт, черт!

Как же сильно захотелось курить.

Я стоял, переминаясь с ноги на ногу. Еще пара минут – и все было бы кончено. Жизнь – череда нескончаемых дней, похожих друг на друга, как капли дождя. Добывание такой еды, которую раньше и бомж есть побрезговал бы. Нет теперь, правда, ни бомжей, ни других людей вокруг на многие километры. А, может быть, и на всей земле остался только я один. Я и они.

И вдруг – как удар в висок. Вспомнился запах шашлыка на отцовской даче: фантомный аромат ударил в нос с такой силой, что я чуть не отпустил руки. Из коровы получилось бы много шашлыка.

Корова шагала вдоль берега, виляя худосочным задом и мотыляя длинным хвостом. Поразмыслив еще немного, я перелез обратно через ограждение.

***

Корову я догонял перебежками и широкими шагами: прыг-скок, прыг-скок, огляделся, прыг-скок, затаился за кустом. Они не должны были меня заметить. Впрочем, то ли сегодня слишком припекало солнце, то ли удача просто была на моей стороне: я не заметил ни одного из них.

Подкравшись ближе, я увидел, что корова спокойно щиплет какую-то чахлую травку, пробившуюся сквозь бетонные плиты набережной. Глупая скотина. Не понимает, что ее ждет.

Я решил действовать решительно. Подбежал к ней, оглядывая со всех сторон. Корова испуганно шарахнулась в сторону, едва не поскользнувшись на мокром камне, и повернула ко мне большую голову. Что же я буду делать с этой рогатой звериной, если коров, как коренной москвич, видел только на картинках?

Как обращаются к коровам? Тпру, как к лошадям? Попробовал, только всю челюсть слюнями забрызгал. В ответ она округлила глаза.

– Эй, корова! Спокойно! – Охрипшим голосом я попытался повторить голос пастуха, которого когда-то видел в кино. Корова шумно выдохнула и попыталась обойти меня, но я преградил ей путь. Даже если приручить, куда я ее отведу и где буду разделывать? Ножа у меня не было, а целую тушу в одиночку не дотащить. Только если завести ее в бункер. Только как мы пройдем мимо них? Одному, прикрываясь и перебегая, это под силам, но вдвоем с животным, да еще с таким здоровым…

С другой стороны, что я теряю? Если они погонятся за нами, брошу корову им на растерзание. Правда, снова придется обдумывать планы на дальнейшую жизнь. На мосту все казалось простым, понятным, а сейчас…

Корова мотнула хвостом, и он, как хлыст, щелкнул меня по плечу. От неожиданности я подпрыгнул. Так как же довести ее до бункера?

В голове крутились обрывки знаний о сельском хозяйстве, почерпнутые из Интернета. Но я же программист, в конце концов! Нужно мыслить алгоритмами. Корова – это био-машина, реагирующая на определенные стимулы. Взгляд упал на траву. Ага! Вот он, “ключ” к ее доверию.

Я сорвал пучок и сунул ей под нос. Корова настороженно, но с интересом посмотрела на угощение. Впрочем, травы вокруг много, не позарится же она… Когда ее шершавый язык лизнул мою руку, я вздрогнул.

– Хорошая коровка, не бойся! Не обижу!

Она подошла ближе, хотя ее бока тревожно подрагивали. Папа любил говяжью вырезку, приготовленную в духовке. У меня снова потекли слюни. Нет, корову точно надо забрать с собой. Приведу ее, разделаю как-нибудь и неделю, если не месяц, буду пировать. А мост за это время никуда не денется.

Она ткнулась мокрым носом мне в руку. Я посмотрел на ее кривые рога, на глаза цвета кофе. Кофе я не пил с тех пор, как почти перестал наведываться в магазины. Поначалу ходить в пустые торговые центры и рынки доставляло удовольствие, но потом в них развелась куча крыс, и это стало привлекать их. А я страшно не любил встречаться с ними: от первого раза у меня остался шрам на щеке, а от второго – три длинные борозды вдоль позвоночника.

А что, если у нее есть хозяин? Где-то еще на планете есть люди? Да нет, бред какой-то. Я посылал сигналы SOS еще в тот период, когда Часы Судного дня показывали одну секунду до полуночи, но уже тогда не получал ответов.

Бункер находился не так далеко, примерно в пяти километрах. Но после ядерной зимы, неожиданно сменившейся подобием лета, нужно очень постараться пройти незамеченным. Не помешала бы веревка или шнурок, чтобы накинуть корове на шею и вести за собой.

Я задумчиво почесал нос. Бельевые веревки наверняка были в магазине кварталом выше. Можно сбегать в него за пять минут и быстро вернуться, но что, если корова уйдет или попадется им в лапы? Они тоже голодны и не отдадут свою добычу. Как же быть? Не стоять же здесь, пока не стемнеет? Ночью они видят еще лучше, чем днем.

Я наклонился и начал рвать траву, складывая ее в отворот изодранной футболки, как мама-кенгуриха.

Корова стояла.

***

По дороге к магазину я пытался наловчиться: кидал травяные стебли на землю, давал с рук, махал перед ее носом. Получалось медленно и неловко. Корова на характер оказалась спокойной и покладистой, но двигалась весьма неторопливо.

Ядовитую вывеску магазина было видно издалека. Когда до него осталось метров двести, я заметил движение в соседнем доме, на третьем этаже. Дернулся, присел, потянул за собой корову. Она недовольно замычала. Вот черт! Заметили или нет?

Просидел так минут с десять, пока не затекли ноги и спина. Ничего не происходило. Медленно поднялся, огляделся. Вроде бы чисто. Подманил корову и пошел дальше. Идти приходилось вдоль стен, прячась в тени разросшихся кустов.

В магазин мы вошли вместе: я и моя корова. Моя… Усмехнулся и подумал: здесь наверняка должны быть шампуры!

Вокруг царил хаос. Полки пустовали, товары валялись на полу, перемешанные с осколками стекла и пылью. Я быстро отыскал хозяйственный отдел. Веревок, как и ожидалось, было навалом. Хвать моток, через плечо его и обратно на выход. Шампуры в кожанном чехле тоже очень кстати попались на глаза.

Корова, слава Богу, стояла на том же месте, где я ее оставил. Хотя вряд ли в том именно божья заслуга: в свете всего происходившего я скорее был атеистом, но христианские словечки, вдолбленные родителями, иногда проскальзывали в мыслях. Родители… Я не знал, где они и что с ними, с тех пор, как уехал в командировку в Саратов. Здесь я и застал ядерную зиму. Или, если быть более точным, ядерная зима застала меня.

Я быстро размотал веревку, сделал петлю и попытался накинуть корове на рога. Она мотнула головой, и я едва увернулся. С пятой попытки у меня получилось. Я затянул петлю не туго, чтобы не причинить ей вреда.

– Дурак, ты же все равно пустишь ее на мясо! – сказал я сам себе, рассмеявшись. Впервые за много дней или недель: я потерял им счет. – Ну пошли!

Корова, как ни странно, послушно двинулась вперед. Я вел ее, словно домашнюю собаку на поводке. Солнце нещадно палило, пот градом катился по лицу. Корова, казалось, не обращала на жару никакого внимания и продолжала жевать траву, которую я ей периодически подсовывал.

Дорога до бункера казалась бесконечной. Каждый шорох, каждое движение заставляли меня вздрагивать и оглядываться.

Мы вышли на открытое пространство. Впереди простиралась широкая полоса выжженной земли, за которой виднелись развалины города. Я остановился, чтобы перевести дух. Корова стала рядом, и мы вместе посмотрели на этот печальный пейзаж. Вдруг она подняла голову и издала «Муууу!». Я вздрогнул и оглянулся.

Вдали показались силуэты. Их было много. Они двигались в нашу сторону. Не раздумывая, я схватился за веревку и потащил корову за собой. Бежать. Бежать как можно быстрее. Бункер совсем рядом, но успеем ли мы добраться до него вовремя?

Но как только веревка натянулась, я понял: она никуда не идет. Она выбирает остаться на месте! Я резко обернулся и закричал на нее, но она стояла и просто мычала, словно издевалась.

Их появлялось все больше и больше, привлекаемых ее глухим голосом. От отчаяния я заорал во всю глотку и хлестнул корову веревкой по заднице. Она дернулась, но не сделала даже шага вперед. Тогда я, не думая ни секунды – и откуда только взялись такие силы! – запрыгнул ей на спину, припал к ней грудью, вцепившись в шею обеими руками. Ноги болтались по бокам.

– Но! Ну же! – кричал я, колошматя ее пятками по бокам. Они были все ближе. Сейчас они принюхаются, поймут что к чему и… Корова недовольно замычала, встрепенулась и, к моему удивлению, сдвинулась с места. Сначала медленно, неуверенно, а потом все быстрее и быстрее. Я почувствовал, как она набирает скорость, и крепче вцепился ей в шею. Под ногами неслась земля. Я чувствовал себя идиотом, но выбора не было. Неожиданно захотелось жить.

Сзади доносились крики и вой. Они приближались. Я изо всех сил пытался усидеть на корове и даже управлять ею, но ей было плевать на мои усилия. Мы все дальше и дальше удалялись от бункера, петляя по улицам заброшенного города, как загнанные борзыми лисы.

Наконец, перед очередным заброшенным магазином она резко остановилась и встала на дыбы. Я чуть не слетел, но удержался, вцепившись мертвой хваткой. Корова снова замычала и сорвалась с места, перепрыгнула через какие-то обломки и развалины. На секунду мне показалось, что мы летим. Затем последовал жесткий удар, и меня выкинуло.

Я кубарем покатился по асфальту, чувствуя, как боль пронзает тело. Открыл глаза, лишь когда почувствовал, как мокрый нос тычется мне в лицо. Я оттолкнул ее морду и поднялся. Совсем близко раздавались крики и вой. Они приближались.

Нужно было что-то предпринять.

Я оглянулся на ближайший магазин – продуктовый гипермаркет, которых раньше было пруд пруди. Автоматическая дверь подперта палкой, окна наполовину выбиты. И тишина, мертвая тишина. Наверняка здесь были складские помещения.

Я поднял веревку с земли и потянул корову за собой. Она, немного помотав головой, подчинилась. Даже не мукнула ни разу!

Внутри магазина был полумрак. Пыль столбом стояла в лучах, пробивающихся сквозь разбитые витрины. Я потащил корову вглубь между обломками полок, заваленными сгнившими продуктами и битым стеклом. Под ногами на каждом шагу что-то хрустело и чавкало. По пути попалось нечто длинное и продолговатое, от чего во все стороны при нашем приближении разбежались тараканы. Корова спотыкалась, но шла следом молча, точно партизан.

Наконец, за одной из перевернутых стеллажей я увидел дверь с облупившейся краской. Дернул – и дверь с треском поддалась, открыв проход в узкий коридор, заставленный коробками. За ним оказалась широкая лестница в подвал. Идеальное место, чтобы переждать погоню.

В подвале было темно, но я достал зажигалку и двинулся вперед, подтаскивая корову. Она упиралась, не желая спускаться в темноту. Я натянул веревку, которой обвязал рога, и потихоньку стащил ее вниз.

Холодно. Пахло плесенью и землей. Дверь я подпер тяжелыми коробками. В дальнем углу заметил груду мешков, наверное, с консервами. Пусть пока корова побудет здесь, а я разведаю обстановку. Главное, чтобы не мычала. Иначе нам обоим конец. В голове тут же пронеслась мысль: “Ну что, пожрал шашлычка?”

Как заправский спецназовец, я, припадая к земле и вертя головой на все стороны, выскользнул из магазина. Жаль только, оружия у меня не было. Изнутри не доносилось ни звука. Корова молчала.

Насколько я мог видеть, на улице не было ни души. Точнее, ни тела, ведь у них уже давно ничего не осталось, кроме тел. Я выждал немного времени, прикидывая, что же мне делать. Если они сбились в нашего следа – хорошо. Насколько я успел узнать, они в большей степени полагались на слух и зрение, нюх же у них не острее моего. До бункера, по моим прикидкам, было несколько кварталов: он находился на краю города. Если они уйдут далеко, то я смог бы тихо протащить туда корову. Но сначала надо было раздобыть каких-то продуктов, свои запасы я уже съел. Или же…топор? Чем можно разрубить корову? И как сохранить столько мяса? Электричество давно уже не работает, а вместе с ним и все холодильники. Древние кочевые народы вроде как вялили мясо, сушили в соли. Ее в любом магазине все еще должно было быть навалом. Но сначала… я сглотнул предательски накопившуюся слюну. Костерок разведу на пороге бункера, чтобы эти твари не учуяли дым. Где самое вкусное мясо у коровы? Мне вспомнились познавательные плакаты с названиями разных частей туши в мясных магазинах моего детства…

Что-то грохнуло прямо на головой. От неожиданности я только что не подпрыгнул и вжался в стену. На козырьке магазина стоял один из них и смотрел на меня черными пустыми глазницами. И всё же я был уверен, он видит меня. Видит и хочет сожрать.

Не помня себя, я кинулся бежать вдоль улицы. Если он тут оказался, значит, и остальные могут быть совсем рядом. Хитрые тихие твари. Недооценил я их.

Еще пара выскочила прямо передо мной, пытаясь схватить высушенными, покрытыми трупными пятнами руками. Я увернулся и зайцем рванул в ближайший переулок. Откуда ждать еще? Спереди? Сбоку? Сверху? Сниииизу! Я кубарем полетел на асфальт.

Один из них, поставивший мне подножку, неотвратимо надвигался. В приоткрытой челюсти скрипели обломанные кривые зубы, пальцы гигантскими червями обвились вокруг моей ноги. Эти твари были сильные, гораздо сильнее меня.

Я завизжал, завертелся на спине волчком, со всей силы пинал врага свободной ногой. Он не чувствовал боли, только сжимал меня крепче, до онемения.

Под рукой что-то звонко тренькнуло: я упал в опасной близости от приоткрытой крышки канализационного люка.

Ну хоть здесь все как всегда! Крышки стальных люков у нас никогда плотно не закрывались, хорошо что вообще были, а то подчас в яме просто торчала из заботливости коммунальщиков засунутая палка.

Извернувшись, я схватил эту крышку обеими руками и выставил перед собой как щит. Тварина как раз хотела броситься на меня и с маху угодила черепушкой в неожиданно возникшее препятствие. Хватка на моей ноге ослабла, и я с торжествующим криком вскочил. Так, щит у меня появился, хотелось бы найти еще и меч. Но держать крышку приходилось двумя руками, она была тяжелая. Тогда я, размахнулся, как мог, и швырнул ее в противника. Он упал и, кажется, перестал шевелиться. Проверять я не стал и бросился бежать прочь. За мной гнался по меньше мере десяток привлеченных звуками борьбы извергов.

***

Уже был вечер, когда я, сделав круг почета по городу и запутав, наконец, свои следы, вернулся к магазину, где оставил корову.

– Ну что, подруга, путь свободен, можно выходить! – Я спустился в темноту подвала.

Тишина.

Примерная какая, до сих пор ни звука не издает, порадовался я и…попривыкнув к темноте и оглядев подвал, понял, что никакой коровы там не было. Черт, куда она могла деться? Сама по ступеням вряд ли бы поднялась, я ее и затащил-то еле-еле. Тогда меня приковала к месту леденящая мысль. Они съели ее. Съели мою корову. И я не смог ее уберечь. Какой, должно быть, это был страшный конец. Они не стали убивать. Впивались клыками, остовами зубов в беззащитное теплое мясо. Обливались ее кровью. Разорвали живьем на части. Внутри меня все замерло.

Под ногами как будто было липко. Я не мог оторвать от липкого пола ног.

Я чуть двинулся и задел мешок картошки. Из него поднялся рой каких-то мошек вместе со сладковатым гнилостным запахом. Меня замутило, и я зажал рот и нос рукой.

От пола тоже шел сладковатый запах. Я наклонился, принюхался. Тоже пахло чем-то застарелым и сладким, давно покрытым толстым слоем грязи.

Крадучись, щупая стены, я обошел подвал и у противоположной стены неожиданно обнаружил проход. В конце него выломанная дверь поникла на единственной петле. Черный ход с пандусом для разгрузки товара вел из магазина на соседнюю улицу.

Я вышел и огляделся. Стало быть, никто ее не ел. Корова просто ушла. Но вместе с неожиданно накатившей радостью, я ощутил до нелепости странное волнение. Надо было немедля ее разыскать. Одна в этом городе, кишащем зомби, она не выживет долго. И весь мой шашлык достанется им.

Я спешно вернулся в магазин и нашел на полках связку шампуров попрочнее. Не меч, конечно, но хоть что-то. Теперь можно было отправиться на поиски беглянки. Впервые с катастрофы у меня появилась цель в жизни.

Однако искать ее пришлось долго. Всю темную безлунную ночь я пробегал с шампурами наголо, как сбрендивший папуас, в поисках коровы. Даже не мычала, зараза. Наверняка уснула. Радовало только, что и они где-то отсиживались. За всю ночь мне по счастливой случайности не встретился ни один.

И вот, наконец, под утро, когда уже совсем отчаялся, я услышал знакомое протяжное “му-у!” и испытал такое счастье, как будто давнего друга встретил. Корова нашлась в одном из магазинов с разбитой витриной, где она деловито слизывала рассыпанную по стеллажу соль из порванной пачки. Моя веревка так и болталась на ее шее, и она ходила по ней ногами.

От радости я припал к ее теплой тощей шее, но, кажется, она не была расположена разделить эту радость со мной и продолжала, не отвлекаясь, лизать соль шершавым длинным языком.

– Ну-ка прекращай! Домой, быстро! В смысле, в бункер!

Я дернул корову за веревку, но она не сдвинулась с места. Пришлось ждать, пока она вдоволь налижется. Зато я сообразил, что стоило пополнить собственные запасы провизии. Нашел какую-то драную сумку, сгрузил туда разных консервов и круп – единственное из продуктов, что не успело еще испортиться в многомесячном отсутствии холодильников, – набрал мотки веревок, не забыл и про шампуры. Корова к тому времени соизволила оторваться от соли, и, стоило мне направиться к выходу из магазина, как она резво потрусила за мной.

Сегодня удача улыбнулась нам, и до бункера, моей обители на окраине города рядом с рекой, мы добрались без приключений. В приподнятом настроении я нес свою поклажу, закинув шампуры на плечо, корова покорно шла следом.

Я решил держать ее ночью прямо в бункере, а на день выгонять пастись рядом на лужайку. Стояла середина лета, и трава буйно разрослась, так и намекая, чтобы ее кто-нибудь съел. Ну вот теперь у меня была своя корова.

Я стал с ней разговаривать. Пусть и скотина, а всяко лучше, чем заполонившие город твари. Человечнее она как-то. Весь день напролет жевала траву, лениво переходя с места на место, лежала в тени дерева и тоже пережевывала траву. А я чувствовал себя пастухом с пасторальных картинок. Изредка предпринимал вылазки в город за очередной партией провизии или по хозяйственным нуждам, но старался туда не частить: по моим наблюдениям, они почему-то предпочитали городскую застройку больше частного сектора, на границе с которым находился бункер. Наверное, в прошлых жизнях это были благопорядочные городские жители, как и я сам. Может быть, сложись моя судьба иначе, я бы тоже таскался по кварталам с многоэтажками, тупо скаля зубы и высунув язык.

Я, как мог, пытался разнообразить свой рацион – даже ловил рыбу удочкой из магазина “Поплавок”, – но все же питаться приходилось в основном консервами или крупой. Хотя когда-то поначалу я эстетствовал: брал икру трески, икру красную и даже черную, томаты вяленые, оливки греческие, анчоусы. Потом мне все это осточертело, и я, сидя на пороге бункера, тоскливо ковырялся вилкой в очередной банке и поглядывал на отгоняющий мух коровий хвост. Память подсовывала вкус борща. На крепко сваренном говяжьем бульоне. Из мозговой рассыпающейся сахаром косточки. Со свежими, налитыми соком помидорами, с сочной брызжущей влагой капустой, картошкой и зеленью. И свеклу надо крепкую, алую. Добавишь вдоволь всего, и суп получается густой – ложка стоит. С большими шматками разваренного ароматного мяса. Нальешь полную тарелку, и в нос ударяет насыщенный сладковатый пар. В алом цвете плавают маленькие круглые жиринки, обволакивая рот мясным духом. И целую ложку жирной сметаны тоже обязательно надо добавить. И с перцовкой какой-нибудь, даже просто с водкой… Перцовки и водки в любом магазине вдосталь, а вот со свежим мясом… Я вздыхал, снова смотрел на корову и втыкал алюминиевую гнутую вилку в очередной кусочек жилистой тушеной говядины в банке.

Пусть отъедается вдоволь. Глядишь, нагонит мясца. Ешь, моя коровушка, ешь лучше.

А я тем временем посадил огород. Набрал в магазине семян помидор, моркови, капусты, нашел даже пригодный лук-севок. И стал единственным фермером на весь город. А может, уже и на весь мир.

Так прошло почти все лето. Мой огород всходил туго, зато я пошарил по близлежащим дачам и надергал без ухода растущих корнеплодов. Корова, мне на радость, и вправду стала стремительно толстеть. И вот тогда я призадумался, как же мне ее завалить и разделать? Никогда не то что не видел, но даже не задумывался, как это делается. Мой максимум был прийти в мясной отдел и выбрать первый понравившейся кусок, даже не задумываясь, какой.

Подошел бы топор. Пистолет, конечно, был бы еще лучше, но я не представлял, где такое оружие могло продаваться и раньше, а уж теперь и подавно искать не собирался. Так что нашел в одном сарае большой топор, наточил его, вбил топорище поглубже и подошел к ничего не подозревающей мирно жующей траву корове.

С чего же начать? Почему-то вспомнились сцены из исторических фильмов, где кому-нибудь отсекали голову. Я с сомнением поглядел на топор. Одно дело, голова человека, а другое – коровы. Может, достаточно просто перерубить одну толстую артерию и подождать, пока кровь вытечет? Значит, надо по шее бить.

Посмотрел на мягкую коровью шею, и меня замутило. Сколько же в ней крови? Наверняка, всю лужайку запачкает. А если я не смогу с одного удара, и она убежит? Слышал, что курица может бегать с оторванной головой.

“Давай, решайся! Скоро наступит осень, хоть мясом запасешься,“ – подбадривал я себя. На языке вертелся одуряющий запах свежего борща. Косточка мозговая, сахарная. Мясо молодое мягкое… Да жрать тебе же надо нормально или нет??

Корова оторвалась от своего занятия и спокойно посмотрела на меня. Глаза у нее были тоже какие-то мягкие, а веки – пушистые. Коричневая радужная оболочка, такая же, как у меня. Большие ресницы делали взгляд по-девичьи наивным. Мои сердечно-желудочные метания ее нисколько не волновали. Она даже не догадывалась, насколько мне было паршиво, скотина!

Я взял топор в обе руки и приподнял. Если ударить вот так по косой, чтобы в позвонки не попасть, наверняка получится. Ну побегает немного, далеко не убежит. В крайнем случае закрою глаза.

Я наклонился, примеряясь к воображаемой линии на шее. Ее одутловатый, похожий на бочку живот оказался совсем рядом с моим лицом. Хорошо она жирка-то нагуляла. Толстая такая стала, как только пузо таскает. И когда успела так отъесться? Мой взгляд уткнулся в ее вымя. Полное, набухшее. Раньше я не замечал, какое оно у нее огромное. Если только…

Да она беременная!

Я едва не выронил топор себе на ногу. Вот это я дурак! Сижу, радуюсь, какая она толстая стала, о борще мечтаю! А она же просто скоро родит! Я совсем не разбирался в сроках беременности у коров, но тут и так было понятно, с таким животом она долго не проходит.

Мысль о молоке – свежем, парном – прошлась током вдоль всего позвоночника и с тоской закончилась прямо в слюнной железе. Я уже и забыл, какой у него вкус. И тут понял, как страшно соскучился по молочным продуктам. А ведь теперь-то, когда она отелится, у меня будет этого молока хоть отбавляй. Я смогу делать творог, сметану, кефир, чай пить со свежими сливками и даже приготовить сыр. Не говоря уже о том, что теленок – это же надежда на воссоздание целой коровьей популяции.

С тех пор я стал самым тревожным будущим отцом. Приемным, конечно же. Дни потекли в напряженном ожидании. Я вспоминал, что знал в прошлой жизни о родах. О родах у кошек, у собак, у людей, но у крупнорогатого скота… Да у меня даже язык не поворачивался назвать мою животинку скотом.

Я готовил чистое место в бункере, запасал старые тряпки. Обхаживал корову, как наседка яйцо. Разговаривал с ней, гладил шею, называл ласковыми именами. То "Машка", то "Буренка", то еще какой-нибудь нежностью вроде "Зорька моя ясная". Корова словно чувствовала перемену в моем отношении и отвечала тихим мычанием и доверчивым взглядом.

Однажды ночью, когда лил проливной дождь, она начала беспокоиться. Ходила кругами по бункеру, тяжело дышала и часто мычала. Я понял – началось. Переволновался больше самой коровы, если ее вообще это беспокоило. Бегал вокруг с тряпками, читал молитвы, которые помнил из детства, и всячески пытался помочь.

Она постоянно мычала и, как мне казалось, тужилась. Но ничего не происходило. Я скакал вокруг нее, как угорелый, и не знал, чем помочь. В какой-то момент она просто легла на пол, ее бока высоко вздымались и резко опадали. Мне показалось, что с ней все кончено, и я запаниковал.

Ничего, продышалась, и все пошло по новому кругу. Но глаза ее говорили, что долго она так не протянет. Сердце у меня заколотилось в испуге, несмотря на то, что я был к своей мечте о сочном шашлыке близко, как никогда.

Я постарался запихнуть все свои эмоции в потаенные уголки разума и трезво оценить ситуацию. Алгоритмами. Чистота, покой, помощь. Если не проходит, надо помочь. А как можно помочь страдающей роженице?

На задворках сознания всплыл расказ деревенской бабушки, как однажды она принимала роды у овцы и мазала ей то самое место каким-то маслом. Прокладывала дорогу, так сказать.

А что, если тоже смазать “дорогу” теленку чем-то жирным. Но чем? Подсолнечное масло у меня давно закончилось.

Я выскочил из бункера под проливной дождь. Ближайший полуразграбленный магазин был километрах в пяти, а аптека – в шести. Бежал, спотыкаясь, проклиная все на свете. В голове билась только одна мысль: "Масло, нужно масло! Или вазелин!" Черт, почему я не запасся вазелином?!

В магазине поселилась пустая и тошнотворно-сладкая вонь. Они сюда уже не раз наведывались и не оставили практически ничего съестного. Центр города, чтоб его!

Пробежав вдоль полок, я понял, что масла, как и чего-то жирного или питательного здесь нет. Мне подошла бы даже просрочка, но увы!

Паника захлестывала удушливыми волнами. Я схватился руками за горло.

Так. Стоп. Остановись. Задержи дыхание.

Вдох-выдох. Аптека.

В аптеке было немногим лучше. Полумрак, разбросанные упаковки и запах лекарств, смешанный с каким-то затхлым духом. Надежды таяли с каждой секундой. Но вдруг на одной из полок в самом дальнем углу я заметил что-то желтое. Под слоем пыли и обломков лежала баночка вазелина. Срок годности истек несколько месяцев назад, но какая теперь разница? Схватив ее, я помчался обратно в бункер. В голове мелькала только одна мысль: “Не умирай!”, но я и сам не мог уже объяснить,о чем думал: то ли страстно хотел молока, то ли корова стала для меня неким символом жизни в этом давно забытом богами и людьми месте.

Вот знакомый поворот. На мою удачу их нигде не было, хотя обычно они бродили где-то неподалеку: знали, что остался только я – единственная живая душа на многие сотни километров. Но не сегодня.

Когда я, запыхавшийся и промокший до нитки, ворвался в бункер с банкой вазелина в руках, меня ждала… распахнутая дверь и пустота. Корова исчезла. Ни следа, ни звука. Только старые тряпки валялись на полу.

Нет, нет, нет… Я же… закрыл за собой дверь?..

Сердце ухнуло в пятки. Я бросился к выходу, вглядываясь в темноту. Дождь хлестал как из ведра, ничего не было видно. Куда она могла деться? Неужели сбежала, почуяв неладное?

Ответ на мои вопросы буквально вышел на меня, поигрывая желваками на полусгнившем лице. Если то, что у него было, вообще еще можно назвать лицом. И я сразу все понял. Они напали на корову, пока я бегал в магазин.

Рык вырвался из моей груди, заглушая шум дождя. Вазелин выпал из рук, шлепок о грязный пол отозвался насмешкой. Ярость подобно шторму вырвалась наружу.

Я кинулся на него, как зверь. В ход пошли кулаки, ноги, зубы. Противник оказался на удивление слабым, но хватки не ослаблял. Он пытался вцепиться в меня, но я был быстрее, яростнее. Мои удары сыпались один за другим, пока я не увидел на столе неподалеку топор.

Толчок – и тварь отлетела от меня. Она повалилась на землю, изрыгая клочья чего-то зеленого. Я вскочил и метнулся к столу, схватил топор и, не целясь, начал рубить. Раз, два, три… Голова отлетела в сторону, как перезрелый кочан капусты. Тело еще дергалось в конвульсиях, но я уже не обращал на него внимания.

Нужно было найти ее. Она не могла уйти далеко, особенно в таком состоянии. Я выскочил из бункера и взглянул на грязное месиво, в которое превратилась дорога. Дождь не утихал, все вокруг было размыто и скользко. Бросился влево: показалось, что на слякоти проступают еле видные следы копыт.

Вскоре я увидел их. Трое, не больше – возились с чем-то у поваленного дерева. Подбежав ближе, я увидел корову. Она стояла, тяжело дыша, а рядом с ней на земле что-то лежало… маленький теленок. Только что родившийся. Она пристально смотрела на них, опуская голову все ниже и готовясь к удару.

И как она умудрилась родить в окружении этих… На открытом-то пространстве!

Я бросился к ним. Они обернулись в мою сторону и хотели напасть, но я был готов. Топор танцевал в моих руках, словно продолжение моей руки. Они падали один за другим, не успевая даже зарычать. Я не чувствовал ни страха, ни жалости – только ярость и желание защитить. Когда последний из них рухнул на землю, я подбежал к корове.

Заглянул за нее и увидел теленка, который лежал в каком-то жидком месиве, еле шевелясь. Поднял его на руки под обеспокоенное мычание молодой мамаши и понес в бункер. Чем ближе мы были к нему, тем больше тварей начинало нас преследовать.

Прижав топор и теленка к груди, я крикнул корове, не оборачиваясь:

– Бежим!

И почему-то в этот момент она, словно подгоняемая невидимой рукой, действительно побежала за мной. Погони за нами вроде не было, но я и не оглядывался.

Ворвавшись в бункер, я опустил теленка на тряпье и закрыл за коровой дверь. Тяжелые запоры гулко лязгнули, прежде чем на них с той стороны навалились преследователи. Они бились о металл, издавая до ужаса противные звуки, будто хотели прогрызть себе путь сквозь сталь. Но как ни старались, они не могли пробить мою оборону.

В бункере было тепло и безопасно. Корова тут же принялась вылизывать теленка. Он, немного окрепнув, нашел вымя и жадно присосался. Я смотрел на них и чувствовал, как гнев отступает, сменяясь теплом и… надеждой. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что.

Я достал из закромов старую тряпку и аккуратно обтер топор, убирая с лезвия остатки гнили. Осмотрел бункер, ругая себя за оставленную открытой в прошлый раз дверь. Но сейчас здесь были только мы с коровой и теленком.

Труп лежал там же, где я его оставил. Сморщившись, я сдвинул его ногами к стене. Когда все успокоится – вытащу на улицу.

Внезапно тишину бункера разорвал треск рации. Забытый прибор, который я включал скорее по привычке, чем с надеждой, ожил. Сердце подскочило к горлу. Я метнулся к рации, сбив со стола пустую банку из-под консервов.

– …прием… прием… кто-нибудь есть в эфире? Нас слышно? – Хриплый голос пробивался сквозь помехи.

Я схватил рацию дрожащими руками.

– Слышу вас! Слышу! Кто это? Где вы находитесь?

– Это база "Рассвет", прием. Мы находимся в двадцати километрах к северу от… от Саратова. Кто вы?

В голове гудело. Двадцать километров… так близко. Все это время. Я вспомнил всю свою одинокую борьбу, мост, на котором едва не покончил с собой, встречу со спасшей меня коровой.

– Я… я выживший. Нахожусь в Саратове. Один. Меня зовут… Александр.

– Доложите: какая у вас обстановка?

Этот вопрос пробил плотину, которую я выстраивал вокруг себя весь год. Слезы брызнули из глаз, обжигая щеки, а по горлу неожиданно прокатила волна тепла.

– У меня тут куча зомби… А еще молоко и сметана. Приходите.

– Придем. Сообщите локацию.

А спустя минуту сквозь щелку в крыше бункера пробилось солнце.