Дух леса

Послушай, человек!

Я – дерево! Ни ног, ни рук!

Я – беззащитное создание!

Хотя и лишено сознанья,

Но всё же я – твой верный друг!

Валерий Сауткин

Эта история произошла много лет назад в середине 90-х годов прошлого века, через несколько лет после распада Советского Союза. Рассказал мне ее бывший мой товарищ по походам Матвей Матвеевич Сосновский во время последнего нашего с ним водного похода. Мы уже восьмой или девятый день сплавлялись на катамаранах по одному из притоков большой сибирской реки, преодолевая по сто и больше километров в день. Маршрут наш проходил по безлюдной местности, где до нас, может быть, уже много лет не ступала нога человека. В конце дня, преодолев многокилометровый каньон, не уступающий по своей живописности знаменитому американскому собрату, мы, наконец, стали на привал на берегу реки, разбили палатки и поужинали. Красота первозданной природы, окружавшей нас со всех сторон, а может быть еще и чувство некоторой оторванности которое переживал в душе, наверное, каждый, определила шутливо-философский настрой наших мыслей в тот день. Началось все с чьей-то шутки о том, что в такую даль, куда мы зашли, не дойдет даже снежный человек. Кто-то подхватил и высказался в том духе, что для местных обитателей, коими являются звери, населяющие лес, местный пейзаж является привычным и вряд ли вызывает столько восторга сколько у нас. В шутку вспомнили бабу Ягу, лешего, водяного и прочую лесную нечисть. Постепенно тема разговора свелась к извечным вопросам о смысле жизни и о том, что вообще такое жизнь. Матвей Матвеевич не принимал участия в обсуждении и сидел молча, о чем то задумавшись. После вечернего чая все пошли спать, а мы с ним остались дежурить у костра. Луна еще не взошла и скоро вокруг наступила такая темень, что если зайти в лес, подступавший близко к реке, то было видно, как светятся гнилушки. Вот тогда он и рассказал мне свою историю, которая произошла с ним, когда он работал в одном оборонном институте.

***

По образованию Матвей был физиком, несколько лет назад окончил физический факультет университета с красным дипломом по специальности квантовая электроника. После окончания учебы работал в закрытом институте и весьма успешно учился в аспирантуре. Областью его интересов были лазеры и все что с ними связано. Помимо физики он увлекался биологией, программированием и немного химией. Осенью того года Матвею предстояла защита кандидатской диссертации. Тема диссертации касалась увеличения яркости изображения в оптических системах. В его работе использовался принцип усиления светового потока при прохождении через активную среду, или, другими словами, через усилитель света. Времени до защиты оставалось не так уж много, а установка, на которой должно были быть получено экспериментальное подтверждение расчетов, еще не работала. И в этом была вина Матвея. Накачка активного элемента каждого усилителя происходила светом от вспышки нескольких очень мощных газоразрядных ламп. В прошлый раз в компьютерной программе, которую он написал для управления разрядом ламп, произошел сбой. В результате на лампы было подано очень большое напряжение, усиленное излучение получилось настолько мощным, что кристаллы, из которых состояли активные элементы, потрескались и усилитель вышел из строя. Их уже заменили, но теперь нужно было все настраивать заново, да еще и отладить программу. Вот поэтому ему придется провести какое-то время за работой в этом филиале. Одно утешение, филиал находится на берегу одного из бесчисленных озер Карельского перешейка.

***

Встать пришлось рано, чтобы успеть к автобусу. Из-за этого Матвей не выспался, и его всю дорогу клонило в сон в душном набитом людьми автобусе. Сзади него сидели двое мужчин среднего возраста и вполголоса бубнили что-то про снежного человека, которого много людей видели в этих местах несколько лет назад. Говорили, что он оставляет после себя гигантские следы на земле и грызет кору высоко на деревьях. В конце концов, он задремал, прислонившись к окну, а проснулся уже перед самым выходом. Сойдя с автобуса, Матвей надел рюкзак, перешел шоссе и направился в лес по грунтовой дороге, ведущей к озеру. Было только начало ясного июльского дня, солнце уверенно набирало высоту и с каждой минутой становилось все жарче. Шел он не к самому озеру, а к Станции, расположенной недалеко, справа от озера, километрах в двух, возле полигона. Собственно, это была не станция, а филиал Института с полигоном, на котором проводились натурные испытания крупногабаритных длиннофокусных оптических систем. Несколько летних домиков для проживания сотрудников филиала были построены на самом берегу озера и в последние несколько лет использовались как база отдыха. Здесь же были построены административное здание и столовая, а на берегу оборудованы лодочная станция и пирс для проведения испытаний под водой. Все это называлось среди сотрудников и местного населения База. Возле самого полигона на территории огороженной сетчатым забором располагались одноэтажный каменный корпус из силикатного кирпича, площадка автоматической метеостанции с высокой мачтой, увенчанной флюгером и, чуть поодаль, серебристый металлический ангар с оборудованием. Если подходить к полигону пешком, то с любой стороны мачта метеостанции служит прекрасным ориентиром и, наверное, именно благодаря ей это место получило свое название – Станция. Дорога уводила влево, и Матвей решил срезать путь через лес по тропинке.

***

Шагая по исчезающей временами, но вполне различимой тропинке Матвей в уме составлял список дел, которые ему нужно будет сделать на предстоящей неделе. Время от времени он, задрав голову, любовался высокими соснами, из которых по большей части состоял лес, переводя взгляд с одной вершины на другую. Сосны Матвею нравились за их веселую зеленую дымку хвои, из которой получались словно бы летящие в синем небе фантастические облака, в клубах которых терялись оранжевые верхушки стройных, уходящих ввысь стволов. Под ногами похрустывали кустики серого лишайника да иногда щелкали невидимые во мху старые почти уже сгнившие ветки. Однако, занятый своими мыслями, Матвей не сразу заметил, что уклон местности пошел вниз, лес стал темнее и гуще, стали попадаться ели. Глубокая колея, оставленная трактором или колесами какой-то другой крупной техники, пересекавшая путь, вывела его из задумчивости. Еще недавно ничего здесь не было. После того как окрестности озера стали застраиваться дорогими дачами, в окружающих лесах то здесь то там стали появляться самовольные вырубки. Вырубались целые поляны. Обращаться куда-либо было бесполезно, да и слушать особенно никто не хотел. Местные жители, с которыми удалось пообщаться, наверняка знали, кто здесь хозяйничает, но хранили молчание. Конфликтовать с застройщиками было опасно. Матвей не был экологическим активистом, но не мог равнодушно смотреть, на то, как вырубаются лес. Отец его был военным, а мать его по образованию была биологом. Все его детство прошло в лесах, окружавших далекие гарнизоны, в которых приходилось нести службу отцу. С детства же он научился любить и уважать лесных обитателей. С животными он разговаривал как с людьми и прежде чем сорвать яблоко с ветки, спрашивал про себя у яблони разрешения. Те, кто знал об этой его странности, иногда за спиной покручивали пальцем у виска, но в целом относились к нему нормально, потому, что парень он был совсем не глупый и доброжелательный. Времени было еще достаточно, и Матвей решил свернуть на колею, уводящую в ту часть леса, где он еще не бывал. Через полчаса довольно бодрой ходьбы по правую руку показалось небольшое продолговатое озерцо с прозрачной водой и болотистым берегом, выходящим к самой колее, слева возник молодой густой ельник, продраться через который без потерь в одной футболке не представлялось возможным. Сама же колея неожиданно предательски исчезла в огромной длинной луже, расплескавшейся прямо перед ним от ельника до топкого берега озера. И было не понятно, что же лучше, обойти ее в кроссовках по хлюпающему берегу, попробовать через ельник или может быть повернуть назад? Вздохнув, Матвей решил, что пробираться через ельник лучше, чем идти по берегу с перспективой промочить ноги или вообще остаться без кроссовок. Отступать Матвей не любил.

***

Рюкзак пришлось снять и использовать как таран, держа его обеими руками перед собой. Спина оставалась беззащитной, и упругие колючие ветви, хлестнув по рукам, в бессильных попытках хоть как то его уколоть, неприятно тыкались в спину и лезли за шиворот. Терпкий аромат, щедро выделяемый растревоженными ветками, смешивался с дурманящим запахом багульника, растущего где-то неподалеку. По мере удаления от дороги изначально густые еловые заросли становились реже, а деревья выше. Еще дальше начинался глухой лес, в котором было темно даже днем. Здесь можно было снова надеть рюкзак на плечи. Идти по толстому слою опавших иголок было мягко и приятно, шаги получались легкими, бесшумными. Солнце, по которому можно было бы ориентироваться, не было видно и пришлось определять направление по толщине стволов и высоте деревьев, не упуская из виду еловый молодняк. Кора на некоторых попадавшихся на пути не очень старых, но довольно высоких елях была, как бы содрана с одной стороны узкими полосками поперек ствола. Матвей подошел поближе и поднял руку к светлой отметине, но не достал даже до нижнего ее края. Рост у него был метр восемьдесят пять, вместе с вытянутой рукой получалось где-то два тридцать, а до нижнего края оставалась еще целая ладонь. Обогнув лужу и еловую чащу, он вернулся на вновь появившуюся дорогу и продолжил путь дальше в показавшийся впереди сосновый бор. Очень скоро колея закончилась у недавно вырубленной поляны. На поляне штабелем были сложены еще не вывезенные бревна. Обрубленные и отпиленные ветки с сочной голубовато-зеленой хвоей были разбросаны по всей вырубке. Посередине вырубки стояла одинокая сосна, издалека напоминавшая очертаниями человека. Два ствола, словно две ноги выходили из земли и сливались воедино, образуя подобие туловища. Две толстые извилистые ветки росли по обе стороны туловища на ширине воображаемых плеч и, загибаясь вниз, оканчивались уродливыми ладонями с узловатыми, скрюченными, словно пальцы у ревматика, сухими веточками. Вместо головы над плечами возвышался расщепленный на конце короткий обломок ствола. У «ног» лежала почти новая бензопила, немного присыпанная сосновыми иглами, а из «туловища» торчал глубоко воткнутый топор. Матвей подошел ближе. Потянувшись рукой к топору, краем глаза он уловил какое-то движение за спиной с левой стороны и резко обернулся, всматриваясь между стволами сосен. Пульс учащенно застучал у него в висках, дыхание перехватило, ноги, напрягшись, онемели. Вокруг что-то изменилось. Дневной свет стал бледнее, кроны сосен зашумели под ветром, качающиеся стволы начали угрожающе поскрипывать. Никого не было видно, только силуэт улетающей птицы промелькнул между деревьями, но, все же, казалось, что чьи-то очень внимательные глаза наблюдают за Матвеем. Тревога, разлившаяся по телу, сделала руки и ноги ватными, голова стала пустой, мысли как будто разбежались по лесу от испуга.

***

Матвей подумал, что от запаха багульника у него разболелась голова и лучше поскорее идти, тем более, что его ждут. Он еще раз осмотрелся вокруг, сориентировался и взял направление к Станции напрямик через лес, не желая возвращаться к тропинке старым путем. Ослабшие ноги подгибались в коленях и норовили зацепиться за любую корягу, попавшуюся на пути. Теперь он невольно поглядывал по сторонам, пытаясь уловить хоть малейшее движение. Пройдя некоторое расстояние, Матвей обернулся назад и на фоне ельника, из которого он недавно вышел, ему вдруг почудилась гигантская фигура то ли человека, то ли обезьяны - с этого расстояния было не рассмотреть, - но тут же пропала. По спине забегали мурашки, и опять стало как то не по себе. Он поднял с земли валявшуюся крепкую суковатую палку и, используя ее в качестве посоха, пошел, не оборачиваясь, старательно подавляя в себе желание побежать. Шел он достаточно долго. По пути ему несколько раз встретились неизвестные грибы похожие издалека на гномов, высыпавших посмотреть на возмутителя лесного спокойствия. А затем он как-то незаметно очутился на вырубке. И сначала даже не поверил своим глазам, когда снова увидел штабель из бревен, древесного уродца, бензопилу и воткнутый топор. Такого с ним никогда раньше не случалось. Постояв немного в раздумьях, он снова двинулся в сторону Станции, стараясь не идти по старым следам.

***

Через небольшое время позади отчетливо послышался размеренный стук топора, но вскоре затих. Продолжая шагать в наступившей тишине, Матвей постепенно стал успокаиваться и тут услышал, как где-то перекликались чьи-то далекие голоса, то ли женские, то ли детские, и свернул в их сторону. Уже совсем скоро вдалеке между деревьев мелькнули две фигурки в зеленых сарафанах. Ускорив шаг, он попытался их догнать и... вышел на ту же самую вырубку с бензопилой. От неожиданности Матвей резко остановился и непонимающе уставился на топор, воткнутый в дерево. Нехорошее предчувствие тошнотворно подкатило к горлу. В голову полезли всякие непонятные мысли, а деревья в лесу шумели все сильнее, раскачиваемые ветром и иногда ему казалось, что это они зовут его по имени своим громким шепотом: «Ма-а-а-тфе-е-ей, Ма-а-а-тфе-е-е-ей»… Неужели это и в самом деле бывает? Но, все приметы совпадают: и грибы, похожие на гномов, и звук топора из ниоткуда, и заманивающие голоса, и гигантский призрак в ельнике, и птица и ветер. Среди разноголосого хора возникших вдруг мыслей, одна показалось вполне простой и понятной. Нужно его задобрить. Кого его? Духа леса, конечно. Лешего. Сколько раз ему доводилось читать и даже слушать рассказы о его проделках, но он никогда и подумать не мог, что когда-нибудь придется столкнуться с чем то подобным. Предложить ему угощение, еще…да, попросить прощения за беспокойство. Вспомнилось, что помогает, если вывернуть одежду наизнанку и снова надеть. Матвей пытался вспомнить все, что знал о Леших. Если ничего не помогает можно пригрозить ему молитвой. Он нащупал на груди крестик и громко прочитал «Отче наш…», выученную еще в детстве, но других он не смог вспомнить ни одной, как ни старался. Гнев начал подниматься откуда-то из глубины Матвея и нарастал, смешиваясь с уже пережитым волнением. Еще одна мысль пришла ему в голову. Следующую попытку уйти с проклятой вырубки ему лучше предпринять, используя тот же путь которым он попал сюда. Но сначала нужно кое-что сделать. Стоя напротив дерева, похожего на уродца, он прикинул, что если бы это был настоящий человек, то топор торчал бы у него прямо из сердца. Матвей подошел к древесному уродцу и решительно взялся за рукоять топора…

***

На Станцию Матвей попал только ближе к вечеру. Усталой заплетающейся походкой он подошел к воротам, возле которых стояла вишневая «Нива» зам. начальника Николая Николаевича, похожая на навьюченного верблюда от большого количества загруженных вещей. Николаю Николаевичу было немного за пятьдесят, он был невысокого роста с высоким широким лбом, очень юркий и обладал совершенно феноменальной способностью починить что угодно при помощи подручных средств. Кроме того, совершенно замечательный человек, никогда не отказывал своим коллегам, если те просили его подвезти.

-Сосновский, ну где же тебя носит,– Николай Николаевич укоризненно смотрел на Матвея исподлобья, но при этом продолжал затягивать узел веревки, крепившей объемистый тюк к багажнику на крыше автомобиля. – Еще час и Володя опоздает на поезд, а ему еще домой заехать надо.

-Да, извините, заблудился в лесу, – едва и нашелся, что сказать Матвей, хотя последние полчаса непрерывно только и думал как будет оправдываться. Он никак не ожидал встретить здесь Николая Николаевича. – Хотел срезать по лесу, и, наверное, сбился с пути. Еле нашел дорогу.

-Понятно. – Николай Николаевич насуплено замолчал, с усилием затягивая последний узел и продолжая подозрительно поглядывать на него. – А мне ребята позвонили, говорят, Сосновский пропал, нам уезжать нужно, а его нет. Хотели уж поиски организовать. Может быть, ты лешего встретил, а?

-П-почему лешего? - Матвей от неожиданности стал заикаться, но рассказать, как он полдня ходил кругами по лесу побоялся, все равно не поверят. – П-просто с дороги сбился.

-В общем, так. Парни все исправили, даже установили ограничитель заряда на всякий случай, – при этом он выразительно посмотрел на Матвея. – План работы и инструкция у тебя на столе. Жду результатов.

- Николай Николаевич, больше не повторится. Я все сделаю, - поняв, что разговор окончен, Матвей пошел в корпус извиняться перед ребятами.

Матвей должен был сменить уезжающих в отпуск ребят Володю Ситникова, Алика Соколова и Евграфыча. Ребята поздоровались с Матвеем весьма сдержано и с хмурыми взглядами продолжили собирать вещи к отъезду, но, может быть, это только ему показалось, кое-кто, отвернувшись в сторонку, тайком улыбнулся, а кое-кто улыбнулся даже довольно ехидно. «Ребятам» на самом деле было кому под пятьдесят, а кому и больше. Алику было сорок семь, он был великим изобретателем и большим любителем подводной охоты. Собирался уехать недели на три в Крым испытывать в Черном море новый лазерный прицел собственной конструкции для подводного ружья. Володя Ситников был ровесником Николая Николаевича и уезжал в свой родной город навестить родственников, а заодно и собирался пообщаться с местными поставщиками оборудования. Евграфыч, инженер-технолог, был старше всех и мудрее, и, наверное, не было ни одной детали, ни одного узла к которому бы он не приложил свои руки. Со своей старой гвардией он исходил в водных походах, наверное, почти все реки европейской части страны. Вот и теперь они собирались куда-то на Кольский полуостров. Другие сотрудники на данный момент уже были в отпусках, и Матвею предстояло одному работать и жить на полигоне чуть больше недели среди леса. За это время он надеялся спокойно получить нужные для защиты диссертации результаты, а также и отдохнуть на природе, если получится. Лес, озеро под боком, тишина. На завтрак и обед, если не лень, можно ходить на Базу, в столовую. Там же есть и магазин. А можно быстро сготовить себе что-нибудь самому на электроплитке. Продукты были, да и с собой он кое-что привез. После обеда можно искупаться, вечером порыбачить – до озера пятнадцать минут на велосипеде. Впрочем, жить ему здесь придется не совсем одному, компанию ему должен был составить огромный серый кот по кличке Пушок, обитавший на территории Станции и охранявший ее от грызунов. Когда ему придумывали имя, наверное, он был очень маленьким и пушистым котенком. Но сейчас это был огромный котище весом килограммов десять, если не все пятнадцать. Матвея он просто обожал и когда не был занят своими кошачьими делами, находился поблизости, норовя улечься именно на то место, где только что сидел или что-нибудь делал Матвей. Проводив взглядом «Ниву» Николая Николаевича и убедившись, что она скрылась за поворотом, Матвей пошел в жилую комнату, переоделся и разложил вещи из рюкзака. Потом вскипятил воды на электроплитке и сварил макароны с тушенкой. После ужина он прилег на минутку на кровать и, подумав, что нужно еще раз посмотреть какой план составил ему начальник, мгновенно заснул прямо в одежде здоровым спокойным сном до утра.

***

На следующий день Матвей проснулся рано утром бодрым и отдохнувшим. Первым делом совершил небольшую пробежку по периметру полигона и заодно проверил, как поживают его питомцы. В прошлом году во время эксперимента по влиянию лазерного излучения на биологические объекты он засеял целую делянку облученными лазером семенами сосны и голубой ели и теперь присматривал за всходами, старательно фиксируя все изменения в журнал. Пробежал до дальнего конца полигона и по центральной улице направился к домику. Полигон имел вытянутую форму, по большому его диаметру была проложена прямая дорога от дальнего конца до ангара, в котором располагалось оборудование. Во время испытаний эта дорога служила оптической трассой, потому что все остальное пространство поросло молодым лесом. Центральную дорогу с оптической трассой пересекали еще несколько поперечных дорог, которые сотрудники называли улицами, их тоже иногда использовали для тех же целей. Наскоро умывшись и позавтракав, Матвей принялся изучать инструкции, оставленные начальством, а затем до обеда проверял настройку оптической схемы и работу аппаратуры. На обед он решил поехать в столовую на велосипеде.

***

Обедал Матвей в компании Саши Мирзояна, отдыхавшего со своей женой здесь же на базе. Саша был уникальным человеком. Он всегда был в курсе самых последних событий, если нужно было узнать какую-нибудь самую последнюю новость, то обращаться следовало именно к Саше. К тому же, они вдвоем с Матвеем проводили в инициативном порядке ту самую работу, в результате которой появилась делянка с саженцами. Начальство не очень одобряло эту деятельность, но пока и не препятствовало. Саша принес несколько копий статей, которые ему удалось добыть, по изучению митогенетического излучения. Они обсудили результаты, изложенные в этих статьях, и наметили какие еще эксперименты можно сделать в этом направлении. На прощание Саша выдал сводку происшествий на Базе за последние несколько дней. Среди всех рассказанных событий одна история привлекла внимание и позабавила Матвея. Вчера Сашина соседка по домику Рая ходила с дочкой в лес за черникой, и они видели в ельнике огромного лося, который терся рогами о стволы деревьев. Потом его, наверное, кто-то вспугнул, и он побежал прямо на них с дочкой. Они еле успели отскочить в сторону. Только успокоились и стали собирать чернику, как раздался треск ломаемых под ногами опавших ветвей и мимо них пронесся почти бегом молодой высокий парень в белой футболке с рюкзаком. Когда шли домой они еще раз видели этого парня, он шел уже спокойно, а в руке у него был топор.

***

На обратном пути Матвей продолжал размышлять о загадочном излучении. В 20-х годах XX века русский ученый А.Г. Гурвич открыл, что клетки кончика растущего корешка лука испускают неизвестное узконаправленное излучение, впоследствии названное митогенетическим, поскольку его испускание связывалось с процессом деления клеток. Это излучение, попадая сбоку на соседний корешок, усиливало его рост с той стороны, откуда приходило излучение. Позже удалось установить длину волны митогенетического излучения и оказалось, что это ультрафиолетовый свет, причем настолько слабый, что зарегистрировать его приборами в те времена было невозможно. Тем не менее, его воздействие на живые организмы было весьма сильным и в качестве детекторов митогенетического излучения до сих пор используются, например, семена или пыльца растений. Возникло предположение, что это излучение рождается в молекулах ДНК и переносит информацию о состоянии клетки. Но что еще было поразительным в этом излучении, так это его высокая направленность, что делало его похожим на лазерное излучение. Если бы это излучение испускалось клетками растения случайным образом, то оно должно было бы распространяться во все стороны, но это было не так. В лазере за узкую направленность излучения отвечает резонатор, который в самом простом случае представляет собой два зеркала параллельные друг другу, между которыми расположена активная среда. Фотон, он же квант света, появившийся в таком резонаторе, совершает много проходов, отражаясь между зеркалами, и каждый раз, пролетая через активную среду, рождает несколько подобных себе фотонов, похожих на него как близнецы братья. По сути, фотон клонирует сам себя много раз. Лазерное излучение представляет собой узконаправленный луч потому, что все рожденные фотоны продолжают движение между зеркалами, сохраняя направление самого первого. Но в луковом корешке нет, ни резонатора, ни активной среды клонирующей фотоны, а есть только небольшое число разбросанных далеко друг от друга делящихся клеток, изредка испускающих частичку света – квант, или фотон. Почему же тогда получается узкий луч? Ответ на этот вопрос Матвей, да, конечно, и не только он, пытался найти уже не один раз. Постепенно он пришел к выводу, что есть только одно объяснение этому явлению. Такое излучение возможно, если все клетки, излучающие и не излучающие в данный момент, объединены в одну сеть наподобие фазированной антенной решетки. Фазированные антенные решетки применяются в радиолокации и имеют очень узкую направленность излучения. Они состоят из множества простых антенн установленных на какой-нибудь площади, каждая из которых может излучать радиоволны только во все стороны. Но у каждой антенны имеется специальное устройство для управления сдвигом фазы излучаемого сигнала. Сдвиг фазы можно получить, если, например, заставить сигнал идти более длинным или коротким путем, тогда он немного опоздает или, наоборот, придет раньше. Работают эти антенны все вместе, радиоволны от каждой из них суммируются так, что получается узкий радиолуч как от локатора. Чем больше антенн, тем более узкий радиолуч можно получить. Рассчитав на компьютере нужный сдвиг фазы для каждой антенны, можно направить радиолуч в любом направлении. И видимый свет и ультрафиолетовый имеют ту же природу, что и радиоволны, разница только в длине волны. Длина волны определяется по расстоянию между двумя ее соседними гребнями, точно так же как и у морской волны. Разница в том, что у радиоволн расстояние между гребнями может быть от нескольких миллиметров до сотен метров, а у света примерно в миллион раз меньше. Что, если молекулы ДНК в клетках излучают свет так же как эти антенны? Но это очень смелое предположение, потому что для этого нужно чтобы, во-первых, все молекулы ДНК вибрировали в унисон, потому что свет излучается только при колебаниях молекул, а во-вторых, эти колебания должны чем-то управляться. И при этом выходит, что свет излучается всеми молекулами ДНК сразу во всех клетках одновременно. Все вместе это означает, что клетки кончика корешка лука представляют собой квантовый объект подчиняющийся законам квантовой механики, а это с точки зрения самой квантовой механики представляется очень маловероятным. Ведь известно, что квантовые свойства проявляются только у очень маленьких и легких частиц вроде электрона или атома. Вот поэтому Матвей с Сашей планировали провести серию экспериментов, позволяющих доказать или опровергнуть это предположение. Матвей уже готовил параметрический усилитель для генерации ультрафиолетового излучения.

***

Ночью ему приснился сон, что он квант света и обитает в резонаторе лазера. Рядом с ним другие кванты, они все похожи на одинаковых человечков, бегущих по лучу, но лица у них разные. Один бежит с лицом Саши Мирзояна, другой с лицом Николая Николаевича, третьи бегут с лицами ребят, мамы, папы, с какими-то другими незнакомыми лицами. Все они со скоростью света добегают до зеркала, ударяются об него, упруго отлетают и движутся с той же скоростью в противоположную сторону к другому зеркалу. По всей поверхности зеркала виден очень замысловатый световой рисунок, оставленный отпечатками тел при соприкосновении с зеркалом, и свойственный только квантам-людям. Он понимает, что это ИХ мода. Мода высшего порядка. Попадаются и другие кванты - зайцы, медведи, птицы, разные другие звери - они тоже оставляют рисунки на зеркале, но не такие сложные и не по всей поверхности. Это ИХ моды. Моды более низкого порядка. Лук с корешками, травы, мхи, деревья и другие растения тоже каким-то образом перемещаются по лучу и оставляют еще более простые рисунки ближе к середине зеркала, имеющего круглую форму. Но самый простой рисунок оставляют едва заметные микроорганизмы - просто кружок в центре зеркала. Матвей даже вспомнил во сне, что он называется нулевая мода. Это самая низшая мода, простейший тип. После прохождения активной среды, похожей на кормушку для птиц с насыпанными зернышками, квантов, успевших схватить зернышко, становится больше. Так они рождаются. Количество квантов с изображением людей, зверей, растений и микробов все время изменяется, но общее их число определяется числом зернышек, подсыпаемых чьей-то заботливой рукой. Людей становится все больше и больше, а зверей, птиц и растений все меньше, некоторые кванты в виде зверей и растений совсем исчезают. После удара о зеркало не все кванты отражаются, часть из них пролетает зеркало насквозь и улетает навсегда. Для резонатора они умирают.

***

Несколько последующих дней Матвей напряженно работал, спать приходилось мало. Отдыхать было некогда, когда результаты получались плохие. Пришлось перебирать и настраивать всю схему с самого начала. Он вставал рано и ложился поздно. Но, в конце концов, план начальника был выполнен, все нужные для защиты результаты были получены, оставалось их только оформить. Оставалось буквально три дня до приезда Николая Николаевича. Можно было бы и отдохнуть, но не смотря на накопившуюся усталость, он решил следующий день посвятить подготовке к еще одному эксперименту. Ему и Саше Мирзояну пришла идея сделать голограмму живого объекта в ультрафиолетовом свете. И в случае успеха, полученные данные можно будет включить в диссертацию. Для этого нужен лазер, излучающий ультрафиолет. Ловким движением фокусника он достал из шкафчика, где хранилась оптика, пару нелинейных кристаллов, оставшихся от предыдущей работы, и за полчаса соорудил вполне работоспособный параметрический генератор четвертой гармоники. Усилитель яркости он не менее ловко превратил в генератор установкой пары зеркал, и теперь он излучал невидимый глазом мощный инфракрасный луч. Первый кристалл под воздействием такого мощного излучения удваивал частоту световых колебаний и превращал часть инфракрасного излучения в видимый зеленый свет. Выходящий из него зеленый луч, рассеваясь на белом экране, светил так ярко, что слепило глаза, а потом перед ними долго плавали разноцветные пятна. Сильное лазерное излучение очень опасно для зрения, поэтому Матвей надел защитные очки. Второй кристалл, стоявший следом за первым, делал то же самое с зеленым светом, превращая его в невидимое ультрафиолетовое излучение. Стоило поместить в невидимый ультрафиолетовый луч какой-нибудь предмет, и он начинал светиться. Было интересно наблюдать как этот луч, проходя насквозь прозрачные предметы, оставляет за собой видимый светящийся след. Теперь излучение нужно поделить на две части при помощи полупрозрачного зеркала - одну часть использовать для освещения предмета, а другую часть, - опорный луч - нужно направить на фотопластинку, установленную рядом с фотографируемым предметом. Свет, рассеянный предметом, попадает на фотопластинку вместе с опорным лучом и, сложившись, оба луча вместе образуют на ней замысловатую картинку. Эта картинка несет в себе подробное объемное изображение предмета, но просто так его не рассмотреть, для того, чтобы его увидеть, нужно сначала пластику проявить. После проявки фотопластинку нужно осветить опорным лучом с той же стороны, как и при съемке. А можно осветить даже лучом видимого света и рассматривать со всех ракурсов, чтобы определить самые яркие места. Он навел длиннофокусный ретранслятор на растущую неподалеку сосну со спиленным недавно по самый ствол суком. Светлое овальное пятно служило идеальным ориентиром для получения четкого изображения. Ретранслятор был необходим, чтобы перенести уменьшенное изображение дерева на фотопластинку. Чтобы было видно, где проходят лучи, Матвей через еще одно полупрозрачное зеркало запустил в оптическую систему красный луч от вспомогательного гелий-неонового лазера, совместив его направление с ультрафиолетовым лучом. Фотопластинку нужно будет поставить в то место, где сойдутся два красных луча. Занятый работой, он не заметил, как день подошел к концу. Оставалось еще раз проверить совмещение лучей в оптической схеме и можно заканчивать работу. Он включил блок питания и под DOS запустил программу управления на стареньком компьютере с монохромным экраном. Потом вспомнил, что нужно убрать ультрафиолетовые светофильтры, защищающие фотопластинку от засветки дневным светом. Пока он их убирал, на стул, с которого он только что встал, вскочил Пушок, неизвестно откуда взявшийся. Со стула он перелез на стол, улегся прямо на клавиатуру и стал старательно уминать ее поочередно передними лапами. С каждым нажатием его лап тон преобразователей зарядного устройства становился все выше, что означала увеличение энергии разряда. Матвей повернулся к столу и замер, боясь вспугнуть кота. Если кот начнет метаться по ангару, то переломает здесь все. Нужно было как-то аккуратно согнать его с клавиатуры. «Кис-кис-кис. Пуся, Пууся…, - ласково позвал Его Матвей, - иди сюда, я тебе колбаски дам. Пууся». Сам же он, медленно подбираясь к нему, пересек красный луч, а когда еще и немного присел, луч оказался у него прямо на лбу, словно в него метил снайпер. Пушок довольно долго смотрел, как Матвей медленно приближался, и как на его лбу появилась вторая красная точка. Когда красные точки слились воедино посередине лба, Пушок, наконец, встал, повернулся к нему хвостом и, встряхнув задней лапой, как будто к ней прилипло что-то нехорошее, опустил ее на клавишу «Enter». Ярко пыхнули лампы, Матвея больно хлестануло по лицу. В глазах поплыли разноцветные пятна. Хорошо, что он все еще был в защитных очках, иначе можно было лишиться зрения. Он выключил блок питания и компьютер, и побежал к зеркалу. Никаких видимых следов на лице не было, кожу немного саднило. Но больше ничего. Просто, он записал голограмму у себя на лице. Этой ночью Матвей спал очень беспокойно, под утро ему приснилось, будто у него на лице вместо щетины выросли зеленые сосновые иголки.

***

На следующий день утром позвонил Мирзоян и сказал, что сегодня ему срочно нужно быть в городе по делам, но просил без него не начинать. Матвей, у которого все еще болела кожа на лице, решил, что в таком случае сегодня лучше отдохнуть. Он уже несколько дней собирался посетить вырубку, где был древесный уродец, и сейчас было самое время прогуляться по лесу. На этот раз он взял с собой бутылку с водой, компас и подробную карту местности. На поляне все было в точности так, как было в последний раз, когда он ушел, вытащив топор из ствола. Топор он вытащил, потому что пожалел бедное дерево, которому лесорубы сломали макушку, да еще, наверное, собирались спилить. Интересно, что им помешало? Матвей подошел к уродцу и осмотрел глубокую щель на стволе, оставшуюся от воткнутого топора. Она уже частично заполнилась прозрачной смолой, которая снизу образовала потеки, заканчивающиеся желтоватыми капельками. Словно слезы. «Не повезло тебе», - сказал вслух Матвей. Надо будет сделать что-нибудь. Он протянул руку и пощупал обломок ствола и кору ниже его. Затем, пытаясь лучше разглядеть, насколько глубока рана, так низко наклонился к щели, что коснулся лбом коры. Неожиданно голова его дернулась назад, будто кто-то ударил его по лбу, из глаз полетели искры, потом вокруг стало темнеть и возникло ощущение, будто его выворачивает наизнанку. Слабеющими руками Матвей обхватил ствол и прижался к нему всем телом, пытаясь удержаться на подгибающихся ногах, но сил не хватало, и он медленно сполз к раздваивающемуся книзу корню, растянулся на земле, не разжимая объятий, и затих. Так он пролежал довольно долго, крепко обхватив один из его стволов руками, прежде чем к нему начало возвращаться сознание. Ощущения были странными. Ноги онемели от неподвижности и нестерпимо чесались, а рана на груди пульсировала болью. Руки не слушались. Глаза слиплись, и открыть их никак не получалось. Уши тоже ничего не слышали, их как будто заложило ватой. Солнце сильно жгло кожу, очень хотелось пить, но вода была далеко, Матвей это чувствовал всем телом, особенно пальцами ног. Он стоял, истекающий кровью, капавшей из раны на груди, и не знал что делать. Хотел было закричать, но и рот его тоже не слушался. Да и что толку кричать, если он не сможет услышать ответ. Напрягая все силы, он попытался сделать шаг вперед, но ноги его словно вросли в землю. И все же он мог шевелиться. Руки его непроизвольно раскачивались, как будто жили своей жизнью, тело то и дело нагибалось в разные стороны. «Это, наверное, сон. Я сплю», - думал Матвей. – «Просто кошмарный сон. Пора просыпаться». Но проснуться все не получалось. Напротив, появились новые ощущения. Какое-то живое существо с острыми, словно у кошки, коготками стремительно бегало вверх и вниз по его телу и рукам. Вот, оно забралось на левую руку. Посидело немного, затем перебежало на правую. С правой руки существо перебралось на верхнюю руку. Снова вернулось на правую, потом прыгнуло на заднюю нижнюю и совсем пропало. Четыре руки левая, правая, верхняя, нижняя задняя. Так, а сколько их всего? Матвей насчитал четыре больших и примерно столько же маленьких рук. Но маленьких, кажется, больше. Ошеломленный этим открытием, он попытался представить себе их точное расположение, но удержать положение всех рук в памяти не получалось, понятно было только, что их много и растут они со всех сторон. Две, которые левая и правая, были больше всех, остальные были разными, некоторые выросли недавно. Этот сон стал забавлять Матвея, и он попытался сосчитать пальцы сначала на руках, затем на ногах. Получилось много. Слишком много. Ему захотелось посмотреть, как это выглядит со стороны, и было очень жаль, что нельзя открыть глаза. Сон, будто услышав его желание, изменился. Теперь Матвей откуда-то сверху и немного издалека видел штабель из сложенных бревен, пни, среди них одиноко стояло невысокое сломанное дерево с небольшим количеством шишек на ветках. Под деревом что-то неподвижное светлое и бесформенное. «Подойти хочется, но это светлое пахнет опасностью», - пронеслось в голове. Ветер шевелил волосы на лице. «Так, значит, я во сне стал деревом, - догадался Матвей – но как я на себя смотрю?» Картинка снова изменилась, и теперь с высоты птичьего полета был виден лес и в лесу новая поляна, посреди которой одинокое дерево, возле которого лежит двуногий. Тело его белое, длинные ноги синие. «Долго не шевелится, наверное, мертвый. Вокруг никого, но нужно еще наблюдать, вдруг он жив, - снова странные мысли в голове и сразу еще: Очень хочется есть». Рядом на высокой сосне шевелится мелкая добыча: «не поймать, ветки мешают. Нужно ждать удобного момента. Двуногий не шевелится, руки вытянуты к дереву, на нем несколько мух. Нужно подождать». Этот двуногий кого-то напоминал Матвею, но пока не получалось вспомнить кого именно. Он всмотрелся в добычу – да это же белка. И он, Матвей, хочет ее съесть? Кто же он такой? Картинка снова меняется. Рядом с входом в убежище лежит что-то огромное. Не шевелится. Пахнет опасностью. Над головой мелькнул темный силуэт большой хищной птицы. «Назад, в убежище! Беркут!» - Матвей еле отдышался и продолжил думать: Забавный сон, то он сосна, то белка, а то и беркут. А теперь кто, мышь? Кстати, откуда взялся беркут, ведь они не живут рядом с людьми?» Опасность миновала, огромное чудище совсем не шевелится. Нужно быстро пробежать мимо, а там есть еще один вход в убежище. Пробегая мимо гигантской лапы чудища, Матвей на ходу рассмотрел пальцы, на одном из них был виден знакомый шрам. Еще в детстве он сильно порезался ножом, когда выстругивал из дерева кораблик. Рана долго не заживала, а после нее остался заметный белый шрам в виде полукруга. «Так, значит, я умер, - спокойно констатировал Матвей и продолжил: Но тогда нужно посмотреть от чего». Он попытался подойти туда, где должно быть лицо, но ноги отказывались вести его туда и, наоборот, приходилось сдерживаться со всех сил, чтобы не убежать. От лапы великана пахло страшным врагом, при одном воспоминании о котором, хотелось забиться в самый дальний угол глубокого убежища. Несмотря на сопротивление, ему, наконец, удалось приблизиться к закрытой пасти чудища. Чуткий нос уловил слабое дыхание. Спит. Теперь можно бежать по своим делам. «Интересно», - облегченно подумал Матвей, снова став деревом, - можно ли посмотреть что там на Станции?». Снова он парит над землей. Виден заросший молодым лесом полигон, подозрительно напоминающей заброшенный аэродром, четко очерченный забором прямоугольник метеорологической площадки и каменный дом сбоку. Высокий тонкий ствол неизвестного дерева со странной веткой на самом верху торчит неподалеку. Оттуда удобно наблюдать. Потом он перенесся на озеро и наблюдал, как купаются двуногие. Матвея одолел азарт. Теперь по желанию он легко находил нужные ему места и даже нужных ему людей. Нашел Евграфыча на байдарке посреди реки. Затем вместе с Аликом погрузился на подводную охоту и распугал ему всех рыб, сам при этом едва не был подстрелен. А еще он научился присутствовать и видеть, что происходит сразу в нескольких местах. Но вопрос о том, как это все устроено продолжал беспокоить его. И, наконец, он увидел картинку, на которой лес был изображен в виде схемы. Корни деревьев одного вида, напоминавшие отростки нейронов соединялись между собой белыми нитями грибницы, образуя огромную вычислительную сеть. Сети разных пород деревьев тоже соединялись между собой грибницами. Сюда же подключались сети, образованные травами. Вся эта структура напоминала по строению один большой мозг. Сигналы по «нервам» передавались при выделении специальных веществ, и процесс был довольно медленным. Но с учетом гигантского количества корней и контактов между ними, скорость вычислений в такой распределенной системе должна была быть высокой. В то же время, свечение корней и грибницы в местах соприкосновения тоже не было случайным, но какую оно играло роль, Матвей так и не понял. Надземные части деревьев помимо всего прочего, образовывали целую сеть связанных между собой антенн, по сути, ту же фазированную антенную решетку. Прямо во сне Матвей легко сосчитал, что точность наведения луча такой антенны достаточна, чтобы засечь даже комара, не говоря уже о птицах. И в довершение картины, имелся канал связи с животным миром при помощи того самого митогенетического излучения, которое он собирался изучать. Но Матвей не очень хорошо понял, как это работает, что-то связанное с квантовой телепортацией. И еще он понял, что животные и растения связаны между собой долгим процессом эволюции и образуют общую симбиотическую систему, в которой все виды так притерлись друг к другу, что изменение одного вида влечет за собой изменение во всех остальных. Что люди появились в результате усилий всей системы и сейчас своей жизнедеятельностью вызывают ответные изменения. Одно из которых, он уже видел – вот это уродливое дерево на двух «ногах» позволяет увеличить скорость общения с животным миром. Растения давно уже приспособились привлекать животных для своих целей. Бывают хищные растения, приманивающие и поедающие животных. А некоторые растения защищаются от напавших на них вредителей, выделяя вещества, приманивающие их естественных врагов. Похожая история случилась с лесорубами, вздумавшими срубить двуногое дерево. Матвей же попал на эту поляну, чтобы помочь ему. Все это он понимал и воспринимал в виде сменяющих друг друга образов, не обязательно зрительных, так словно думал и ощущал вместе с этим лесом. Среди этих образов был земной шар, покрытый лесами, испускающими едва заметный фиолетовый свет в виде ореола и люди, живущие в этом ореоле. Там, где свет виднелся слабее, люди становились злыми и агрессивными. Он хотел посмотреть, что произойдет, если свечение будет и дальше уменьшаться, но в этот момент тихий и немного печальный мужской голос произнес:

- Матвей, ты все правильно понял, но тебе уже пора.

- Кто со мной говорит? – спросил Матвей.

- Посмотри вокруг и увидишь, - не меняя интонации, произнес тот же голос. Потом продолжил:

- Это все мы.

- Но как это происходит и почему я не мог разговаривать с вами раньше?

- Люди утратили способность общаться, только очень немногим это удается.

- Но я…,- Матвей не успел закончить фразу, как голос, упреждая его, произнес:

- У тебя на сегодня пропуск, который выдал тебе твой кот, - Матвею показалось, что его собеседник немного улыбнулся. – Это мы его попросили нажать на клавишу. Но тебе пора. Человек слишком слаб, чтобы долго общаться. Прощай!

Голос умолк. Все образы пропали, и Матвей вдруг увидел приближающегося к нему большого лося с огромными ветвистыми рогами. Лось подошел вплотную, встал на колени и протянул свои губы к его лицу. Это было так неожиданно, что Матвей в испуге открыл глаза. Лось никуда не исчез. Втянув воздух ноздрями, он немного помотал головой из стороны в сторону, затем поднялся с колен, развернулся и, не теряя собственного достоинства, скрылся в лесу. День уже заканчивался, солнце клонилось к закату. Матвей почувствовал, что очень сильно устал. Но прежде чем уйти, он вылил всю воду из бутылки под корни двуного дерева. Затем поднял бензопилу и отправился домой. Едва добравшись до Станции, он бухнулся в кровать и проспал мертвецким сном до самого утра.

***

Потом Матвей еще много раз бывал на той поляне, принося каждый раз с собой воду, которой поливал дерево. Но, ни разу ему больше не удалось вступить с ним в контакт. Опыт с голограммой повторить не удалось, потому что Николай Николаевич появился на день раньше и устроил настоящий разнос по поводу внеплановых экспериментов, запретив, впредь, подходить к установкам без его личного разрешения. А уже в августе случился экономический кризис в результате чего, финансирование всех работ Института было приостановлено. Филиал был закрыт, База как непрофильный актив, была продана на участки под застройку. Станция, также была закрыта. А вскоре прекратил существование и сам Институт. Матвей успешно защитился, но после закрытия Института долгое время не мог найти работу по специальности. Пытался подрабатывать извозом, на стройке и в одной частной строительной фирме. В конечном итоге ему удалось найти подходящую работу в Германии в фирме, основанной выходцем из бывшего СССР. Туда он и уехал вместе с родителями. Несколько лет назад он приезжал в Россию, чтобы поучаствовать в том самом походе. Затем через общих знакомых стало известно, что он переехал в США, и с тех пор больше о нем не было никакой информации.

***

Автору этих строк довелось не так давно быть в тех местах, где произошли описываемые события. Полигон совсем зарос лесом, метеостанция демонтирована, кирпичное здание разрушено до основания. Металлический ангар, как и сетчатый забор, растащен кем-то по частям на металлолом. Побродив несколько часов по окрестным лесам, не удалось найти ни двуного дерева, на даже самой вырубки. Судя по приметам, по этому месту недавно была проложена нитка нового газопровода. Прошлым летом в последний день нашего очередного похода мы всей группой поднялись на сопку, чтобы сделать фотографии на память. Открывшееся нам пространство было до горизонта покрыто тайгой. В косых лучах заходящего солнца, золотившего макушки елей, на фоне лесного покрова вдруг проявилось огромное изображение очень знакомого лица, составленное игрой света и теней. Несколько мгновений ушли на то, чтобы понять, что это было лицо Матвея. Возможно, мне это только показалось, но он подмигнул мне. Наверное, показалось. А еще через несколько мгновений образ исчез, и сфотографировать его не получилось. Я потом спрашивал у остальных членов группы, видел ли кто-нибудь его, но, оказалось, что никто ничего не видел. Вот вроде бы и все.