Нотариус

– То есть, вам необходимо нотариальное подтверждение факта, что вы являетесь величайшим злодеем современности? – нотариус свел кустистые брови, пошевелил безвольными губами на полном обрюзгшем лице.

– Прошу учесть – мне требуется Парапстиль, – медленно произнес бледный сухопарый мужчина в черных одеяниях. Он сидел напротив нотариуса, держал спину нарочито прямо, не касаясь высокой спинки резного стула. Его платье расплывалось в полумраке нотариальной конторы, так что нельзя было разглядеть фасон.

Нотариус, грузный пожилой мужчина в зеленом шелковом халате, меж лацканов которого выглядывала ночная рубашка, выровнял на зеленом сукне стола пачку листов, подвинул пресс-бювар к мраморному письменному набору, посмотрел на плафон настольной лампы, со вздохом произнес:

– Видите ли, я не в праве парапстилизировать документы, заверенные моей же подписью.

– Я допускал подобное. Мне представляется это вполне обоснованным. Но нотариальное подтверждение факта вы как раз таки уполномочены предоставить.

Нотариус кхекнул, посмотрел в сторону, еще раз подровнял стопку бумаг.

– Я как раз таки уполномочен… – повторил нотариус за посетителем. – Да, разумеется, уполномочен…Но, видите ли, в чем дело, мне необходимо лично убедиться в факте, который я подтверждаю.

– А вы, позвольте мне сделать предположение, этого не желаете, – посетитель наклонился к сгорбленному нотариусу.

Высокий белый лоб, черные зрачки, тонкая прямая линия губ надвинулись на тучную фигуру нотариуса. В тонкой, белой, как фарфор, руке посетителя появилась нотариальная печать, он поставил ее на стол. Затем еще одна, и еще. Перед нотариусом выстроился ряд из пяти печатей.

– Готов сделать уверенное предположение, что вы не желаете оказаться в этом ряду.

Нотариус мрачно рассматривал линейку деревянных резных рукояток на бронзовых подставках. Печати выглядели настоящими, натертыми до блеска за годы использования, с кусочками сургуча, прилипшими к основанию. Они принадлежали достойным представителям профессии, раз их хозяева оказались в числе тех, кто отказал посетителю.

– Ваш выбор весьма условен. По большому счету…

– Хватит!

Удар кулака по столешнице прозвенел в полутьме кабинета.

– Что хватит?

– Хватит говорить на этом вывороченном языке. Я и так вас могу понять.

– Я понимаю вашу потребность выразить протест хотя бы в отношении моего речевого стиля, раз уж в моей просьбе вы не решаетесь отказать. Я это принимаю. Но менять ничего не намерен. А сейчас возьмите лист бумаги и подготовьте текст заверения.

Нотариус мрачно слушал отповедь посетителя и смотрел в сторону, в темный угол. Посетитель был прав: отказать он не решится.

– Приступайте, – произнес посетитель.

Нотариус послушно взял лист бумаги, вытянул из подставки деревянную ручку с металлическим пером, обмакнул его в чернильницу и постучал по краю, чтобы смахнуть крупные капли.

Комната наполнилась скрипом, через равные промежутки времени он прерывался, и тогда его сменяло частое постукивание по стеклянному горлышку чернильницы.

– Ну сколько уже можно, давайте скорее, – бросил посетитель.

– Да, конечно, конечно. У вас с собой найдется личный документ? – любезный тон не смог скрыть раздражения. Выступившие желваки были видны даже под пухлыми щеками. Взгляд нотариус отвел в сторону и обращался к темному углу.

Посетитель протянул нотариусу сложенный вчетверо лист, и нотариус опять обратился к документу, над которым работал.

– Ну вот, документ готов, – нотариус, как будто, повеселел от того, что неприятная работа была закончена. – Сейчас несколько формальностей и все.

Нотариус достал из ящика стола потрепанный сборник сонетов с торчащими из корешка нитками.

– Вы что предпочитаете «Одинокая роза любви» или, например, «Безумный демон ночи»?

– Что за бред?! Вы мне что, стихи собрались читать?

– Мне нужно заполнить оставшуюся часть листа каким-нибудь текстом, – с крошечной долей снисхождения произнес нотариус. – Я предпочитаю сонеты.

– Пишите, что хотите, – отрезал посетитель.

– Я пожалуй выберу «Меж двух берегов», – нотариус склонился над листом и вновь заскрипел пером.

За время, пока нотариус переписывал сонет, прошивал документ шнуром, растоплял сургуч на свече, посетитель несколько раз вскакивал, стремительно пересекал комнату, возвращался к креслу. При каждом развороте его черный плащ взлетал и раскрывался, как крылья.

– Ну что же, осталось поставить печать, – довольно заключил нотариус. Он с удовольствием разглядывал лист с заверением, покрытый ровным четким почерком.

– Ну так сделайте это! – воскликнул посетитель.

Нотариус достал из кошеля печать, поднял ее над навощенной дощечкой, на которой растекся сургуч с протянутым через него шнуром.

– Да давайте уже!

Нотариус на мгновенье замер, но преодолел внутреннее сопротивление и опустил печать. А затем сделал это еще раз и еще.

Глаза нотариуса расширились от удивления, он навалился на печать двумя руками, перенес на них вес тела.

– Что случилось? – спросил посетитель.

– Я не могу приложить печать, мне что-то мешает, – нотариус надавил на печать всем телом.

– Что вам может мешать? Это же ваша печать, она должна вас слушаться.

– Она не должна меня слушаться. Это просто кусок метала, у него нет сознания, – нотариус внимательно осмотрел круглое основание печати, на нем не было даже капельки сургуча.

– Хватит надо мной издеваться! Просто выполните свою работу.

– Боюсь, это невозможно, – нотариус еще несколько раз попытался прижать печать к лужице сургуча, все безуспешно. – У меня не получается заверить юридический факт, потому что я не убедился в его истинности.

– То есть вы хотите проверить, действительно ли я величайшее зло современности? Ну что же, я дам вам такую возможность.

Посетитель схватил нотариуса за руку, свет зеленой лампы померк, очертания стола размылись, и мужчины исчезли.

В ту же секунду они оказались на склоне зеленого холма перед небольшой деревней в десяток дворов. Был поздний летний вечер, дома погрузились в сумрак, мало что можно было разглядеть.

– А давайте сожжем эту деревушку? Как ваша печать это оценит?

– Вы что собираетесь сжечь целую деревню? – нотариус еще не пришел в себя от внезапного перемещения и с удивлением смотрел на клиента.

– Я? Нет, у меня и в планах такого не было. А вы со своей печатью меня к этому вынудили. Но прошу вас, не вините себя. Мы же здесь для того, чтобы доказать, что это я - величайший злодей современности, а не вы.

Клиент нотариуса поднял руки, закрыл глаза, сделал глубокий вдох и на длинном медленном выдохе направил в сторону деревни тонкую струю пламени. Она срывалась со сложенных в трубочку губ и по мере приближения к деревне становилась все шире. Спустя секунды на крайний в деревне двор обрушилась огненная волна. Она обволокла сараи на краю, нахлынула на соломенную крышу и перескочила на жилой дом. Над двором затрещало пламя. Клиент нотариуса набрал в легкие больше воздуха и направил поток пламени на соседние дворы. Крики людей, блеянье животных, треск горящих срубов накладывались друг на друга и сливались в единый поток. На нотариуса и клиента навалилась плотная масса горячего воздуха.

– Достаточно? – спросил клиент. – Я думаю, нет.

Он схватил нотариуса за руку, склон холма затянулся дымкой, и нотариус с клиентом оказались на бурлящей рыночной площади. Ярко светило солнце, в гомоне толпы выделялись крики отдельных торговцев.

Клиент вытянул из-под плаща длинный блестящий клинок.

– А вот теперь я вам покажу, на что действительно способен.

Посетители рынка в страхе бросились в разные стороны. Хозяйки с корзинами, мужики с мешками, ремесленники побежали в разные стороны.

Клиент довольно захохотал. Реакция людей его искренне радовала. Он бросился за убегающими с поднятым над головой мечом. Старуха оступилась и растянулась перед ним. Без тени сомнения он опустил на ее голову лезвие. За мешками с зерном он заметил скрывающегося крестьянина и тут же проткнул его через плотно сбитый пласт зерна. Клинок прошил насквозь мешок и выскользнул из него, а на землю из разреза побежал ручеек из красных зерен. Клиент нотариуса бросился вслед убегающим. Через узкие проходы между рядами толпе сложно было просочиться, и клиент быстро настигал свои жертвы.

Через несколько минут он вернулся к нотариусу. Клинок уже исчез, но руки были забрызганы кровью. На черных одеяниях были заметны еще более темные пятна.

– Продолжим? – спросил он с усмешкой.

– Прошу, нет!

Клиент коснулся руки нотариуса и очертания площади размыло.

Нотариус и клиент сидели на стульях в нотариальной конторе. По-прежнему горела лампа в зеленом плафоне, углы комнаты терялись в темноте.

Нотариус молчал и осматривал стол, как будто вернулся к нему после долгого отсутствия.

– Теперь вы видели, что намерения мои черны, а последствия ужасны. Я способен на любое преступление. Так давайте же заверим очевидный факт и расстанемся. Ну, какое ваше решение? – посетитель оперся руками на стол и навис над нотариусом.

– Я заверяю факты и подтверждаю волеизъявления лиц, я не принимаю решений. То, что вы совершили, поистине ужасно. Но пока что я могу подтвердить факт того, что вы сожгли деревню и убили десять человек на рыночной площади. Хотите, я легко могу заверить этот факт. Уверен, с печатью проблем не возникнет.

– А мой рассказ про резню в пустыне Абиб. Тысячи погибших, тысячи! А исчезновение каравана колонистов в Пастейском море. Все это я!

– Мне это неизвестно. Вам следует подыскать другого нотариуса с менее принципиальной печатью, – нотариус сглотнул, смял в сжавшейся в кулак ладони лист бумаги, поднял глаза на посетителя, готовый принять удар.

– Вы мне отказываете? Вы забыли о ваших коллегах, с которыми я встречался до вас?

Нотариус с шумом отодвинул стул, вытянулся во весь рост, живот с обтягивающим его шелковым халатом навис над столом:

– Давайте просто сделаем это, и вы пойдете к следующему нотариусу.

Посетитель также вскочил, пробежался по комнатке:

– Отчего же? Откуда такая принципиальность? Неужели для вас жизнь ничего не стоит.

Нотариус ждал удара и был готов принять его, но каждая секунда выдержки стоила сил, и спустя десять секунд он опустился в кресло. Он ответил:

– За десятки лет практики я заверял самые разные документы. Некоторые из них были самой сущностью лжи, они состояли только из ложных фактов, и я знал об этом. Но ни разу моя печать не противилась моему решению. Мне даже страшно представить, насколько далеко от истины утверждение, которое необходимо заверить. Неважно, в какую сторону.

Посетитель промолчал, прошелся по комнате и повалился на стул так, что тот закачался.

– Допустим, что это так. Допустим, вы в чем-то правы. Но отчего вы так противитесь тому, чтобы побывать там, по ту сторону лжи. Ведь вы профессионал, вы посвятили свою жизнь тому, чтобы назначать, где правда, а где вранье. И вот перед вами открывается возможность увидеть изнанку. А вы пасуете?

Нотариус задумался над ответом и медленно произнес:

– Может, потому что мне это неинтересно. Я просто доживаю свой век на должности, которая не требует от меня усилий... Я не хочу ничего менять.

Посетитель опять вскочил:

– Ну как же так?! Вы даже не представляете, как это интересно!

– Но не для меня.

– Зато для меня.

Посетитель протянул руку к ладони нотариуса и очертания комнаты размылись.

*******

Высокий темноволосый мужчина в черном плаще и его спутник, тучный старик в зеленом шелковом халате, стояли посреди серой пустыни. Черное небо не имело ни звезд, ни луны.

– Что это?

– Хаос. Там, где нет ни правды, ни лжи, любое утверждение может иметь оба значения. И получается, что любая структура может и существовать, и не существовать. А значит, нет никакой определенности, один хаос.

Нотариус огляделся, копнул носком домашней туфли слой песка под ногами:

– Но здесь-то все предельно точно – пустыня и песок.

– А это не песок, это бесконечное повторение одних и тех же событий, которые могут быть и правдой, и ложью. Из-за этой неопределенности они разбиваются на все более мелкие альтернативы и становятся все мельче и мельче. Эта пустыня не превратилась в пыль и не исчезла лишь потому, что жизнь создает все новые ситуации, которые стремительно мельчают в многообразии вариантов и создают новые слои.

Клиент нотариуса поднял небольшой серый камушек.

– Я хотел показать вам нашу встречу, но не успел. Это все что от нее осталось, слишком много вариантов правды и лжи возникло за эти полчаса.

Камушек в ладони клиента рассыпался, превратившись в серый песок. Осталась лишь горстка пыли, которую клиентнотариуса подбросил вверх.

– Вот и все. Нашей встречи больше нет. Теперь что бы кто ни сказал, это может быть ложью в той же степени, что и правдой.

Нотариус молча наблюдал за клиентом. Наконец, он произнес:

– То есть, и факт того, что я существую, настолько же правдив, насколько и ложен. И что со мной произойдет, вас тоже не очень заботит.

– Да, это так, – со сдержанной улыбкой произнес клиент.

Нотариус поднял шнур халатного пояса - кисть наполовину истлела и с нее сыпалась такая же серая пыль.

– И мне осталось совсем немного. Каких-нибудь тридцать, сорок минут.

– Точное время я не скажу. Но суть верна.

– И все мои коллеги тоже побывали здесь?

– Да, именно так.

– И неужели никто из них не додумался до того, что следует сделать? – нотариус с трудом нагнулся, чтобы зачерпнуть горсть песка.

– А тут уже ничего сделать нельзя. Даже я тут бессилен, – клиент встряхнул плащом и с подола посыпался серый песок. – Просто я могу исчезнуть отсюда в любой момент, а вы здесь останетесь. Правда, ненадолго.

– Отчего же останусь? Я с легкостью могу вернуться обратно.

Клиент примирительно улыбнулся:

– Зачем эта пустая бравада? Когда вы вытянулись передо мной, стоя за столом, и ожидали удара, вы выглядели гораздо достойнее.

– Ну что ж пусть будет так. Я готов покончить с вами и при этом выглядеть недостойно.

– Да ладно вам, – клиент усмехнулся, хотя усмешка пустила трещинку из-за уверенности нотариуса.

– Тогда смотрите, – нотариус поднял ладонь с горстью песка и произнес. – Я, Шлигель Догель, присяжный нотариус третьего судебного округа города Нарживальц удостоверяю, что ко мне в нотариальную контору сего дня числа двенадцатого месяца седьмого года крыжовника, земляники и капусты, явился лично Снигиф Кторм, чья личность удостоверена... – нотариус приостановился, чтобы вдохнуть.

На лице клиента продолжала висеть легкая усмешка, но в глазах читалась напряженная работа - он искал объяснение поведению нотариуса. Нотариус продолжил:

– ...грамотой, выданной третьим отделением Нарживальцкой городской управы, и что заявитель предоставил мне бесконечное количество альтернативных фактов, все из которых я признаю истинными и имевшими место быть.

С лица клиента еще не слетела усмешка, а песок вокруг мужчин уже взлетел столбами. Пыль превращалась в крупинки песка, те в более крупные предметы. В несколько мгновений все пространство вокруг наполнилось бесконечным повторением предметов из кабинета нотариуса: столы, кресла, лампы с зелеными плафонами, все это вырастало из песчинок, собиралось в отдельные комнаты, количество комнат вокруг бесконечно множилось, в каждой из них нотариус и клиент обсуждали текст заверения. А в центре из карусели вариантов болтались фигуры Шлигеля Догеля и Снигифа Кторма. Их отбрасывало от возможных вариантов, и они как мячики скакали между комнатами. Снигиф вцепился в полу халата Шлигеля и кричал что-то. Нотариус же вглядывался во все комнаты, от которых они отлетали, и что-то бормотал. Под его взглядом отдельные комнаты накладывались на соседние, и из двух оставалась лишь одна. Этот процесс начал передаваться на соседние пары. Они схлопывались и объединялись.

За несколько мгновений цепочка объединений разогналась до того, что вокруг нотариуса и клиента завертелся смерч, в котором нельзя было разобрать отдельных деталей. Спустя мгновение Шлигель Догель и Снигиф повалились на пол нотариальной канторы.

Нотариус с кряхтеним поднялся, опираясь на край стола. С противоположной стороны из-под стула выползал Снигиф:

– Что ты натворил, что ты натворил, старик?! Ты погубил все варианты, ты свел весь мир к одной единственной правде!

Нотариус с уханьем опустился в кресло - путешествие сквозь бесчисленное количество возможностей далось ему нелегко, редкие волосы были всклокочены, халат расхристан, ночная рубашка выбилась из-под лацканов. Он сидел в кресле и медленно качал головой, как будто отказывался поверить в произошедшее.

– Ты понимаешь, что ты своей ограниченностью, своим стремлением разделить все на правду и ложь уничтожил гигантское количество миров. И оставил один микроскопический мирок.

– А что ты от меня ждал? – наконец ответил Шлигель Догель. – Для моей работы существование двух правд недопустимо. Иначе зачем я нужен, если на каждое мое заверение существует бесчисленное количество вариаций.

– Вот поэтому я вас и уничтожал. Я знал, что вы главная угроза всему.

Нотариус устало посмотрел на посетителя:

– Ну теперь тебе придется повременить, я такую возможность тебе не скоро предоставлю.

Снигиф протянул руку к нотариусу, схватил его за рукав, но очертания комнаты не стали мутнеть, вообще ничего не произошло.

–Ты лишил меня всего!

Снигиф вскинул руки, желая произвести какой-то эффект, но опять ничего не произошло.

– Проклятье! При бесчисленном количестве вариантов, любое событие или действие становится неизбежным, а если есть только один вариант, то...

Снигиф опустился на стул, откинулся на жесткую прямую спинку. Нотариус посмотрел на него и сказал:

– Я думаю, вам пора. А мне теперь есть, над чем подумать. Только хотел спросить, зачем вам нужно было это глупейшее нотариальное заверение?

– Ах, это, – безвольно протянул Снигиф. Было видно, что события, произошедшие в этой же комнате менее часа назад, были для посетителя нотариуса, словно далекие воспоминания из прошлой жизни. – Да просто мне надо было вас как-то спровоцировать, расшевелить. Ничего другого я просто не придумал.

– Ладно, я понял. Прощайте.

Нотариус стукнул печатью по столу, и посетитель исчез.