Недоступный рай

«…сельва может вызвать чувство восторга дважды: первый раз – когда вы впервые попадаете в царство экваториального леса, и во второй раз – когда вы благополучно выбираетесь из него!»

Аркадий Фидлер, польский исследователь

1. Таинственная

Мягкий толчок посадочного модуля обозначил касание поверхности планеты, положив конец трясучке и напряженному ожиданию двух астронавтов, находящихся на его борту. Последовало несколько легких покачиваний из стороны в сторону – амортизаторные опоры опробовали грунт на прочность, после чего бортовой компьютер, подстраиваясь под неровности рельефа, выбрал для модуля устойчивое положение. Вот оно – первое в истории человечества посещение обитаемого мира за пределами Земли. Мира, купающегося в лучах звезды класса G2, желтого карлика – близнеца Солнца. Первое чудо свершилось, и исследователи находились в ожидании второго – непосредственного контакта с недавно открытой таинственной планетой.

Двигатель постепенно стих, внутренний люк шлюзовой камеры приглашающе отодвинулся в сторону. По сигналу, поданному бортовым компьютером модуля, Грегори и Герман, облаченные в громоздкие скафандры, неуклюже отстегнули многоточечные ремни безопасности, поднялись со своих кресел и перешли в открывшуюся камеру. Несмотря на надежность посадочного модуля, во время спуска на поверхность астронавты должны находиться в скафандрах, так как полет в чужой атмосфере всегда сопряжен с возможными опасностями.

Оказавшись в шлюзовой камере, Грегори сделал неловкое движение рукой, пытаясь вытереть испарину со лба – внутренняя напряженность давала себя знать, и с ее проявлениями не справлялся встроенный климат-контроль скафандра. Рука, облаченная в лавсановую перчатку, мягко уткнулась в опущенное прозрачное забрало гермошлема. Через несколько минут организм войдет в нормальное состояние, и система термо- и влагорегуляции скафандра избавит свое внутреннее пространство от лишней влаги. Но сейчас, после серьезных физических и нервных перегрузок, коснуться лица, ощутить, что с тобой все в порядке, являлось, скорее, психологической потребностью, которую невозможно было удовлетворить. Но с подобными неудобствами очень скоро будет покончено, и появится возможность освободиться от надоевших гермошлема и скафандра. Стоит только немного подождать. Предварительный анализ атмосферы, проведенный еще с борта исследовательского космического корабля «Водолей», оставшегося на орбите, показал почти полную схожесть всех ее характеристик с земными по физическим показателям и по химическому составу. Радиационный фон тоже был в норме. Вид планеты с орбиты поражал астронавтов, ведь она так был сильно похож на родную Землю. Лишь незнакомые очертания материков напоминали о том, что перед ними не она. Тогда, на четырехсоткилометровой высоте, заворожено наблюдая через обзорный иллюминатор корабля представшую перед ними картину, Грегори и Герман, не сговариваясь, решили назвать открытую ими планету Раем. Сейчас они уже находились на ее поверхности и, молча прильнув к небольшому иллюминатору шлюзовой камеры, приступили к изучению окрестности. Иллюминатор сильно ограничивал обзор астронавтов. Можно было, конечно, воспользоваться и монитором с выводом изображения с внешних камер, но система наружного наблюдения не давала полной картины с учетом всех тонкостей, которые может уловить человеческий глаз, изобретенный и настроенный самой природой в ходе естественной эволюции.

Перед взором наблюдателей предстала ярко освещенная поляна, будто засеянная ковром из невысокой шелковистой травы цвета весенней зелени. Грегори заметил несколько небольших растений, увенчанных какими-то разноцветными образованиями правильной формы, так напоминающими родные земные цветы. Чуть поодаль встала стена из довольно высоких раскидистых деревьев, с густой зеленой листвой. Кроны гигантов, подпирая безоблачное небо чистой бирюзы, смыкались в вышине, образуя сплошную кровлю, практически не пропускающую света. Под исполинами царил полумрак, который, тем не менее, не мешал расти траве и у основания их корней.

Никто из астронавтов не решался нарушить тишину. Движения в лесу и на поляне заметно никакого не было. Все выглядело как в хорошо ухоженном заповеднике. Просто не верилось глазам. Если бы Грегори сообщили, что он на Земле, то он даже бы и не засомневался в правдивости сказанного. Несмотря на заметную даже с расстояния непривычность увиденных местных форм жизни они вполне могли вписаться в пейзаж какой-нибудь экзотической страны родной планеты. Впечатление портил сектор выжженной при посадке земли под иллюминатором, при виде которой Грегори испытал неловкость: «Ну вот, прилетели в гости в чужой дом и сразу же нагадили в нем».

Доминирующая зеленая гамма местной флоры свидетельствовала об активном участии процесса фотосинтеза в обновлении одного из самых активных химических элементов – кислорода, компенсируя его постоянное окисление.

Кислород. Грегори представил, как снимет осточертевший гермошлем, избавится от надоевшего скафандра и вдохнет полной грудью пьянящий воздух, как под жизнерадостное пение птиц пробежится босиком по сохранившей с ночи сырость траве, как плюхнется на берегу журчащего ручейка и будет слушать и слушать, пока не надоест. А надоест ли? Он посмотрел на Германа, их взгляды на миг встретились. Похоже, он думал о том же. Кивнул, чтобы подбодрить товарища. Тот сдержанно улыбнулся.

Внутренний люк камеры плавно закрылся за исследователями, последовал мелодичный сигнал. Космические открыватели находились в ожидании окончания двух процессов. Первый процесс представлял собой банальное выравнивание давления в шлюзовой камере по отношению к давлению на поверхности планеты, которое было лишь немного выше. А вот второй… Анализаторы продолжали считывать показатели местной микрофлоры для определения возможной агрессивности для человека. Особое внимание уделялось биологическим микрообъектам, которые можно было идентифицировать как вирусы, способные при внедрении в клетки встроиться в код ДНК или РНК. После выяснения, что именно может угрожать астронавтам, им будут введены соответствующие прививки, блокирующие деятельность вредоносных микроорганизмов.

Снаружи пока что по-прежнему все казалось неподвижным, за исключением легкого шевеления листвы и порхания среди цветов каких-то мелких крылатых созданий, по-видимому, местных насекомых, которые начали приходить в себя после посадки модуля. Более крупных представителей фауны не наблюдалось. Просмотр через систему наружного наблюдения в режиме «тепловизор» тоже дал отрицательный результат, по крайней мере, на наличие представителей фауны, излучающих тепло.

Осталось только дождаться окончания работы анализатора, а там можно будет позагорать и искупаться. До ближайшего водоема не так уж и далеко – не более полукилометра. Особенно, если учесть, что среди инвентаря «Индиго», так назывался посадочный модуль, имелся мотовездеход для быстрого передвижения и осваивания местности.

Когда побежали столбцы с результатами анализа местной микрофлоры, Грегори испытал восторг. Знакомое клеточное строение, в молекулярной основе которых лежит союз цепочек из аминокислот и нуклеотидов на основе углеродистых образований. Поразительная схожесть с земной жизнью. Такой результат, конечно, был ожидаем, но когда видишь такое собственными глазами…

В подтверждение выданным результатам на мониторе появилось красочное изображение местного простейшего, увеличенного в десятки тысяч раз, на котором отчетливо наблюдалась работа органелл. Все внутри клетки находилось в постоянном движении. Вот, где нужна была работа оптики и электроники – для изображения скрытых граней мироздания, куда невооруженный человеческий глаз проникнуть не в состоянии. Дальше еще интересней: наборы нуклеотидов в ДНК и РНК и аминокислот в белках исследованных представителей микрофлоры оказались идентичными аналогичным наборам в земных формах. Местные растения можно употреблять в пищу, если они, конечно, не ядовиты, но это уже другой вопрос.

Но по мере того, как Грегори изучал полученные сведения, в нем все больше нарастало смутное ощущение, что этот мир, с которым они только начали общаться, и который уж как-то слишком подозрительно прекрасен, скоро снимет дружелюбную маску и на деле окажется более агрессивным.

Вообще Грегори изначально скептически относился к теории, что в основе жизни должны лежать обязательно только кислород и углерод, и к усиленным поискам миров с водой в качестве колыбели жизни, да и вообще, что жизнь должна основываться исключительно на химии. Но сейчас он уже не был уверен в своей правоте. Похоже, законы зарождения жизни едины. Или возникновению всего живого, где бы то ни было, способствовало попадание семян жизни из космоса? Но ведь космос сам по себе не создал жизнь. Где-то она первично зародилась. На какой-то тверди. Теория панспермии не решает вопрос о первичной возникновении жизни во Вселенной в принципе, а лишь уводит его в сторону, не более того …

***

2. Опасная

«Внимание, биологическая опасность неизвестного типа!».

Астронавты от неожиданности вздрогнули. Томительное ожидание подошло к концу, но от этого им легче не стало. Подобный результат означал только одно: им никогда не ступить босыми ногами на поверхность открытой планеты. Никогда… Планета просто окажется на замке для землян. Вот и обратная сторона медали схожести двух миров. Будь у местных форм жизни другой набор нуклеотидов в ДНК и РНК и соответствующих им аминокислот в белковых структурах или, будь они на основе кремния, а не углерода, они, скорее всего, не представляли бы угрозы.

А монотонный голос продолжал свой вердикт: «Образец номер один – полная идентификация невозможна, образец номер два – полная идентификация невозможна, образец номер три – полная идентификация невозможна…».

Грегори с досадой отключил голосовое оповещение.

О том чтобы снять скафандры, а тем более искупаться или понежиться под лучами местного солнца, не могло быть и речи. В атмосфере полно микроорганизмов, которые способны самым непредсказуемым образом повлиять на жизнедеятельность людей при контакте с ними, но которые никак не идентифицируются по степени угрозы способами, известными на Земле. Они, наверняка, вредоносны для человека и даже, скорее всего, смертельны, ведь иммунитета от них, приобретенного им в ходе естественной совместной эволюции, нет. Особую угрозу представляли местные вирусы, способные заставить рибосомы в клетках организма человека вырабатывать чуждые формы белка, и тогда последствия могут быть самыми жуткими. В сознании Грегори всплыли образы зомби из старых фильмов-хорроров. А так все хорошо начиналось. Но, как говорится, в чистом омуте черти водятся.

Выход наружу возможен только в скафандрах. Посадочный модуль неминуемо заблокирует внешний люк шлюзовой камеры, окажись кто-нибудь из астронавтов без защиты или в поврежденном скафандре. Грегори увидел, как Герман с досадой щелкнул по красной кнопке сбоку внешнего люка шлюзовой камеры. Люк медленно сполз вниз, превратившись в рампу. Яркое и лучистое солнце на миг ослепило с невообразимой вышины, затем сработали светофильтры, притемнив забрало гермошлема.

Перед астронавтами предстал вожделенный мир во всей своей красе, такой близкий, и такой далекий одновременно. Картина, повторяла увиденную астронавтами через иллюминатор, только была более панорамной. Грегори на взгляд измерил высоту деревьев – не ниже сорока метров.

Грегори не покидало ощущение, что они с Германом что-то делают не так. И дело вовсе не в выжженном круге земли прямо под ними. Что-то они не учли. Что-то важное они упускают из внимания именно сейчас, в этот момент. Герман прихватил с собой из шлюзовой камеры двух кибернетических разведчиков, «шмыг», как он их в шутку называл. Будучи сделанными из пластика, размерами и строением тела похожие на небольших собак, они способны были понимать команды как с пульта, так и по голосу, а еще распознавать собственные имена, которыми наделил их Герман. Как он их различал, было известно только самому инженеру. Имена он давал любому механизму, к конструированию которых прилагал руку. Сходящий вниз по рампе создатель кибернетических механизмов довольно забавно смотрелся со своими «шмыгами» на руках, которых он, словно любимых питомцев держал отдельно на каждой руке.

Грегори включил внешний микрофон и установил регулятор встроенного в гермошлем усилителя звука на среднее положение. Появились вкрадчивые звуки чужого мира: шум ветра, шелест то ли травы, то ли листьев деревьев. И еще один звук, который Грегори распознал не сразу – легкое жужжание на различный манер местных насекомых. Раздалась мелодичная трель, автором которой вполне могла оказаться одна из местных птиц. Грегори собирался сделать знак Герману, чтобы он тоже включил микрофон, но тот, похоже, сделал это заранее и уже прислушивался к непривычным звукам. Легкий порыв ветра, казалось, почувствовался даже через материал скафандра. Хорошо, что давление на планете приближено к земному. По крайней мере, скафандр не был раздут из-за разницы внешнего и внутреннего давлений и не сковывал движений. Возникла иллюзия, что они на родной Земле. Это они просто совершили приземление в рамках очередной тренировки. Но вот она закончится – и можно будет освободить предохранитель и рычаг от крепления гермошлема, тот после минутного выравнивания давления мягко отстегнется от остальной части защитного костюма, затем можно будет скинуть с себя и все остальное. Хотя, нет, тренировка уже закончилась, ведь они с Германом уже приземлились. Рука Грегори застыла на половине расстоянии от рычага, открывающего застежку гермошлема. Нельзя разгерметизировать скафандр! Черт! Но ведь на Земле после отработки приземления они с радостью делали это. А здесь вокруг защищенного тонкой скорлупой биологического тела человека, выращенного в условиях другой планеты, царила смертельная опасность. Интересно, сколько времени сможет прожить здесь человек без зашиты?

Герман аккуратно поставил своих питомцев на рампе и коротко скомандовал: «Карлос, Чарли, периметр!». Те синхронно поднялись на лапы, и, забавно, шевеля шарнирными конечностями, разбежались по сторонам. Механизмы при совместной работе распределяли между собой зоны ответственности. Удалившись на некоторое расстояние от «Индиго», они начали курсировать вокруг него. Киберсобаки были оборудованы многодиапазонными видеокамерами и радарами и могли предупредить о любой опасности, которая при их отсутствии могла стать внезапной. Изображение с видеокамер по желанию астронавтов или в экстренных случаях передавалось на встроенные в гермошлемы мониторы.

Герман с Грегори медленно спустились вниз по рампе, застыв в нерешительности у самого ее края. Целая гамма чувств охватила Грегори: разочарование, гордость первооткрывателя, опасение. После минутной нерешительности он все-таки осмелился и шагнул на выжженную поверхность. Вслед за ним последовал Герман. Земля оказалась мягкой и пружинистой. Астронавты дошли до края выжженного круга и ступили на траву, которая смягчила касание ботинок. Грегори присел и провел рукой по верхушкам травинок – тут же врассыпную выскочили и обратно укрылись среди них какие-то мелкие прыгающие существа. Насекомые. Он попытался поймать одного из них, но безрезультатно – лавсановые перчатки скафандра явно не были для этого приспособлены. К тому же Грегори поосторожничал, так как опасался раздавить привлекшее его внимание хрупкое создание.

Выпрямившись, Грегори распорядился:

– Исследовать местность будем по очереди. Второй из нас должен оставаться у «Индиго». Начинаю я.

После того, как астронавты разбили окрестности по исследуемым секторам, Грегори оставил Германа около посадочного модуля, а сам, взойдя по рампе обратно в шлюзовую камеру, оседлал мотовездеход, завел электродвигатель – тот тихо зашуршал – и сиганул уже на нем оттуда обратно вниз, испытывая крайнее удовольствие от давно забытых ощущений скорости и управления транспортом. Доехав до деревьев, Грегори остановил мотовездеход у одного из стволов, и прикоснулся к нему. Даже через перчатку почувствовал его шершавость. Затем он провел по листьям одной из нижних веток – те призывно зашелестели. Вот только отсутствие тактильных ощущений не давало полностью насладиться эффектом. Да и звук, преобразованный с помощью микрофона в электрические импульсы и через динамик обратно, очевидно, не совсем соответствовал действительности. Грегори с досадой рванул мотовездеход вперед и заехал под покров деревьев. Заметил краем глаза четвероногий силуэт, мчащийся параллельно мотовездеходу. Это Карлос или Чарли, получив команду Германа сопровождал его. Приняв видеовызов, Грегори включил встроенный в гермошлем монитор, и на него начала поступать информация от попутчика.

Инструкция предписывала не выходить из зоны от прямой видимости модуля. Но разве это возможно в условиях леса? Да и «шмыги» работали на совесть, своевременно представляя разведданные по пути Грегори, передавая изображение панорамы на монитор гермошлема.

На скорости до слуха Грегори доносился свист ветра, обдувающего его защитный костюм.

Углубившись в лес и удалившись метров на четыреста от «Индиго», когда скрылся из вида ярко-голубой конус верхней части его обшивки, Грегори направил мотовездеход восточнее, пока не выехал на еще одну лужайку, на которой решил остановиться. Ничего примечательного по пути и на лужайке он не заметил. Те же деревья и тот же полумрак под ними. Лишь приходилось выбирать наиболее ровные места ландшафта между выпирающих из земли корней деревьев, и усилилось и без того невыносимое желание освободиться от скафандра.

Грегори спешился и лег на землю, приминая сочную траву. Как глупо лежать в скафандре высшей степени защиты на зеленой лужайке и не чувствовать легкого щекотания тела травинками. В раю в скафандре – абсурд какой-то. А в это время вокруг скачут настоящие кузнечики, а высоко в листве деревьев заливаются песнями на любой манер птицы.

Казалось, что вся эта возня со скафандрами – просто нелепая шутка или представление. Сейчас оно закончится, и Грегори с облегчением скинет ненужную ношу. Как хотелось бы оказаться пусть даже в знойной пустыне, но без защитного костюма, и кататься-кататься по раскаленному песку, чувствуя каждой клеткой кожного эпителия впивающиеся раскаленные частички песка. Как же стало в нем тесно.

Внезапно раздавшийся невдалеке тихий шорох заставил Грегори резко вскочить, озираясь по сторонам и держа вытянутой наготове левую руку со встроенным в скафандр парализатором. Похоже, размечтавшись, он совсем потерял бдительность. Шорох повторился. Грегори зафиксировал направление, откуда донесся звук – благо, что внешний микрофон был стереоскопическим – и увидел совсем рядом, метрах в пяти от себя, небольшого пушного рыжего зверька, выглядевшего довольно забавным. Он, скорее, напоминал белку, только с более скромным хвостиком. Глаза, нос, уши – набор внешних органов чувств у представителя местной фауны был таким же, как и у его земных собратьев. Даже их взаимное расположение, парность органов, очевидно обеспечивающая объемное восприятие обстановки, звуков и запахов. Зверек, почуяв Грегори, близоруко сощурил свою симпатичную мордочку, принюхался – ноздри быстро задвигались – и юркнул в траву.

У каждого астронавта, отправляющегося в дальнюю экспедицию, из оружия, кроме парализатора, имелся пистолет для обороны от возможных хищников или «мало ли от кого», как говорил им инструктор, проводивший с занятия на земном полигоне и позже – на околоземном орбитальном полигонном комплексе. Пистолет заряжался дротиками с усыпляющим веществом. Оружие предписывалось применять только в случае крайней необходимости.

Грегори подумал, что, может, и неплохо, что он в скафандре. Так, по крайней мере, его присутствие хоть как то напоминало о том, где он находится.

Исключительная видимая похожесть двух миров только подчеркивала их разницу. Кто знает, может из-за очередного дерева, куста или холма сейчас выпрыгнет зловещий хищник и вонзит в них свои острые когти и клыки, защитный материал не выдержит, порвется – и тогда страшно подумать, что произойдет.

На ум пришли мысли о полной бесполезности собственного пребывания в этом мире. Зачем они прилетели сюда? Ведь чтобы заселить эту проклятую планету, необходимо сперва на ней все уничтожить. Но какой тогда смысл ее заселять? Чем он будет она отличаться от тысяч других безжизненных миров? Что за несправедливость? Как так получилось, что первая же попавшаяся планета оказалась исключением из правил? А исключением ли?

Грегори внезапно осенила шокирующая мысль. Нет, этот мир – не исключение. То, что мы наблюдаем в нем, в самом деле, вопиющая закономерность. Грегори поразила безысходность, полное отсутствие смысла поиска обитаемых миров. Им никогда не обойтись без скафандров в мирах, подобных этому. И так будет всегда. Любой мир, где существует жизнь, не примет чужеземцев. Лучше бы они в счастливом неведении пролетели мимо и никогда не открывали эту чертову планету.

Решено, никаких маяков они оставлять на орбите не будут! Никаких оповещений об этой планете! Люди никогда не должны узнать об их открытии. А человечество пусть и дальше живет перспективой открытия приветливых обитаемых планет. Появилась потребность как можно быстрее поделиться своими мыслями с Германом. Грегори спешно сел на мотовездеход и рванул к «Индиго». Назад! Как можно скорее в спасительный корабль! В тесную, но уютную каюту, где можно сбросить надоевшую скорлупу и погрузиться в небольшой искусственный сад, в котором известна каждая деталь, но где можно полежать на «траве» без лишней одежды. И гори все эти обитаемые миры синим пламенем! Взлетим – и прочь от этой чертовой планеты!

***

3. Беззащитная

Минут через двадцать после начала объезда на мотовездеходе Грегори, подъезжая к месту посадки «Индиго» и, отключая монитор гермошлема, заметил перемену в окружающей обстановке. Вроде бы ничего и не изменялось, но пейзаж как будто потерял красочность, стал более блеклым. Грегори еще не выехал из тени деревьев, и светофильтр забрала гермошлема не был включен. Сославшись на визуальный обман, он не придал этому значения и, спешившись с мотовездехода, не выключая двигатель, подошел к Герману, который присел на окраине поляны и что-то разглядывал в траве. Что именно, Грегори понять не мог. Его охватило недоброе предчувствие. Инженер выглядел озабоченно. Это было заметно по его напряженной позе. Зная его, Грегори понял, что что-то произошло. Что-то немаловажное и, наверняка, скверное. Похоже, сюрпризы планеты еще не закончились. Но он решил не задавать товарищу вопросов, предоставив ему самому рассказать о случившемся. Герман не мог не заметить приезда мотовездехода, но молчал и продолжал, не вставая, растерянно шарить глазами по траве, как будто пытаясь в ней что-то найти.

Грегори терпеливо ждал. Его не оставляло чувство, что чего-то еще не хватает, но не мог понять, чего именно. Сама поляна казалась какой-то застывшей, безжизненной. Может, просто ветер утих? А, может, Герман за время его отсутствия превратился в зомби? Вот он сейчас повернется к Грегори, осклабится в злобной гримасе, обнажив клыки, вскочит и набросится на него. Здесь, в незнакомом и непредсказуемом мире могло произойти все что угодно. Любой абсурд мог стать реальностью. Грегори внутренне напрягся, рука непроизвольно потянулась к кнопке на бедре скафандра, освобождающей доступ к оружию, находившемуся в кармане сбоку. Когда Герман, наконец, заговорил, у Грегори гора свалилась с плеч. Одновременно он поразился тому, насколько легко поддался не на шутку разыгравшемуся воображению. Так и товарища можно потерять. Инженер, между тем, не меняя позы, задумчиво произнес:

– Капитан, здесь что-то непонятное происходит…

Но что все же случилось? Герман встал и посмотрел на Грегори. Нет, точно не зомби. Но он явно был встревожен.

– И, похоже, что это связано с нами, – уже обреченно произнес тот.

Грегори показалось, что у него все оборвалось внутри. Герман не превратился в зомби, но что-то непоправимое все же произошло. С трудом сохраняя внешнее спокойствие, он тихо спросил:

– Что случилось, Герман?

– Посмотрите на траву, – инженер неопределенно кивнул головой вниз и в сторону.

Грегори, нагнувшись, присмотрелся к траве и заметил, что кончики травинок и прилегающие к ним прожилки утратили природный блеск и приобрели буроватый оттенок, словно ржавчина решила поселиться на идеальной зеленой поверхности. На лепестках бутонов появились складки, словно цветки были лишены возможности подпитываться влагой от корней, из-за чего они утратили былую яркость, а сами бутоны пообмякли. Еще немного – и истончившиеся стебельки не удержат их, и перевесившие бутоны склонятся набок. Значит, не показалось насчет цветовой гаммы. Она действительно дала сбой.

– Ладно, Герман. Ты пока отправляйся исследовать сектор. А я здесь осмотрюсь. – Произнес Грегори после короткой паузы.

Герман подошел к мотовездеходу, вскочил на него и, рванув с места, скрылся в лесу. Как будто торопился побыстрее покинуть поляну, на которой произошло уже что-то непонятное и явно угрожающее. А, может, просто хотел, как и Грегори, насладиться быстрой ездой. Вскоре постепенно не стало слышно и двигателя мотовездехода. Грегори только сейчас вспомнил, что собирался поделиться с ним мыслями.

Что здесь произошло? Неужели изменения затронули всю поляну? Грегори перешел на противоположную сторону и осмотрелся. Здесь то же самое. Грегори подошел к деревьям, и, проходя, под веткой, к которой прикасался около получаса назад, заметил, что черенки листьев стали сухими на вид и истончились, а сами листья на ней потемнели, покрылись темными пятнами и пожухли. Что это, влияние ауры? Тогда что случилось с травой на поляне? К ней же он не прикасался.

Когда он дотронулся до ветки и слегка пошевелил ее, несколько листьев оторвались от нее и полетели вниз. И тут он понял, чего именно не хватает… Насекомые. Они не летали. Грегори еще раз осмотрелся кругом. Насекомых и вправду нигде видно не было. Может, они прячутся в траве, и получится хотя бы их услышать? Но и птиц тоже не было слышно. Грегори начал медленно переводить регулятор усилителя звука в сторону увеличения мощности. Легкий шелест ветерка постепенно превращался в полноценный шум ветра. Грегори сосредоточился, пытаясь услышать хоть что-то, кроме заполнившего весь эфир монотонного гула, и продолжал увеличивать громкость. Регулятор уткнулся в край шкалы. Шум ветра превратился в рев бури. Но даже на максимальном усилении не было слышно ни намека на звуки, которые могли издавать насекомые или птицы. Но куда же они подевались? Грегори присел и раздвинул травинки до самых корней. Здесь он и обнаружил несколько обездвиженных крылатых членистоногих. Но что могло их уничтожить? Не могли же они с Германом их просто всех придавить. Здесь вездеход точно не проезжал, трава не примята. Нет, причина в чем-то другом. Обходя в очередной раз поляну, Грегори уткнулся взглядом в рампу посадочного модуля, образованную его внешним люком. Взгляд скользнул внутрь открытой шлюзовой камеры. И тут его снова осенило…

Они с Германом позаботились о себе, выходя из шлюзовой камеры, но не позаботились об исследуемом мире, не провели стерилизацию шлюзовой камеры и скафандров перед открытием внешнего люка, и микроорганизмы с Земли, сохранившиеся в модуле, начали болезнетворную атаку на местную флору и фауну, не имеющую соответствующего иммунитета. Заработал эффект обратной тяги. Как они могли этого не учесть? Как могли этого не учесть в Центре поиска внеземной жизни в своих бесконечных инструкциях, наработанных не выходя из четырех стен уютных кабинетов на основе созерцательных исследований? Ведь свербила же мысль при посадке, что что-то они не так делали. Такое положение дел может привести к гибели всего живого на этой планете. Грегори пришел к такому логичному заключению, но не сразу осознал ужас масштаб случившегося.

– Герман, срочно, скорее назад, к модулю! – Крикнул в рацию Грегори в не себя от охватившего его ужаса и от осознания последствий своей ошибки.

Он уже не слышал ответа Германа. Знал, что тот, повинуясь приказу, мчится обратно. Мозг Грегори судорожно работал, пытаясь найти выход из положения. Какова площадь заражения планеты? Сколько времени прошло с момента открытия шлюзовой камеры модуля? Какова скорость ветра? Хорошо, что скорость невелика, но прошло уже около часа. Каково направление ветра? Есть ли вблизи реки? Куда и с какой скоростью они текут? Какова скорость перемещения и направление возможно зараженных существ? Послышался тихий шелест двигателя мотовездехода.

– Что случилось, капитан? – Спросил подъехавший и спешившийся чуть ли не на ходу Герман?

– Герман, мы срочно покидаем эту планету! Но сначала нам надо как-то ее обеззаразить. – Ответил ему еще не пришедший в себя Грегори.

– Так, все-таки вы считаете, что это болезнь? Чем тогда больны растения?

– Нами, Герман. Они больны нами. И не только растения. Здесь все постепенно умирает, Герман. – И Грегори рассказал ему о своей страшной догадке.

– Самое скверное, Герман, что я не знаю, что нам делать, – обреченно закончил свои измышления Грегори.

Герман задумался, затем, изрядно посерьезнев, произнес:

– Капитан, я вижу только один способ.

– Какой? – Грегори, уже знал ответ заранее. Неизбежный и ужасный ответ:

– Атомная бомбардировка. Уничтожить заразу с орбиты. – Герман, только в процессе фразы начал осознавать масштабы того, что они вынуждены сделать.– Но неужели мы можем на это пойти?

Теперь настала очередь задуматься Грегори. Нужно было еще решиться на такой выбор, даже если другие варианты решения проблемы попросту отсутствуют. Но иначе – гибель всего живого на планете. Да, это похлеще любого хоррора будет. Собственная безалаберность страшнее всяких монстров. Наконец он произнес:

– Да, можем, Герман. Это трудное решение. Но если вопрос стоит так серьезно, надо действовать. Свяжись с бортовым компьютером «Водолея». Приведем в готовность систему управления огнем. И взлетаем! Пристыковаться к кораблю мы уже не успеем. Минут через двадцать нам нужно произвести залпы с корабля дистанционно, управляя ими с пульта управления «Индиго». «Водолей» как раз будет пролетать над нами.

– Капитан, но нам нужно только на обеззараживание скафандров и шлюзовой камеры минимум минут двадцать. А пульт управления находится в основном отсеке.

– Обойдемся пока без обеззараживания. Иначе «Водолей» пройдет над нами, и нам придется ждать его на следующем витке орбиты, а это еще около двух с половиной часов. За это время эпидемия распространится далеко. Спасать будет нечего. Сейчас каждая минута дорога. Взлетим, отработаем, затем обеззаразим шлюзовую камеру и основной отсек до стыковки с «Водолеем». Мы же можем так сделать?

– Да, сможем.

– Тогда давай действовать. Сейчас главное исправить свою ошибку. Нужно взлететь, выпустить торпеды, прожарить все здесь как следует. И прочь от этой чертовой планеты!

Астронавты взошли по рампе в шлюзовую камеру. Грегори вкатил по ней мотовездеход, а Герман занес выполнивших свою миссию кибернетических разведчиков. Через некоторое время рампа поднялась и, «превратившись» в люк, закрылась за ними. Мягко прозвенел сигнал оповещения о закрытии внешнего люка. Герман, не дожидаясь выравнивания давлений, нажал на кнопку, открывающую внутренний шлюз. Реакции не последовало.

– Сейчас люк заблокирован, пока не выровняется давление, – сообщил Герман. Это займет около пяти минут.

Грегори прикинул в уме, сколько времени уйдет на взлет, активацию системы управления огнем, подачу команд, пуск торпед и их полет до поверхности.

– Подождем, – ответил он Герману.

Раздался сигнал оповещения окончания выравнивания давлений. Герман нажал на кнопку, открывающую внутренний шлюз. Реакции вновь не последовало.

– Мы же не прошли обеззараживание, – сообщил Герман, – бортовой компьютер не даст нам открыть внутренний люк до окончания процесса нашего очищения.

– Но неужели нет никакого выхода? – с досадой спросил Грегори.

– Нет. Люк вручную можно открыть только изнутри резервной кнопкой, предварительно сняв с предохранителя. Хотя… – Герман хитровато сощурился и заглянул через маленькое окошко в основной отсек, – там остался один из наших общих приятелей, и, хоть он немного захворал, думаю, он сможет помочь нам.

Грегори заглянул через окно внутреннего люка внутрь основного отсека. Так и есть, Герман оставил про запас еще одно свое творение, которое согласно его непостижимой логике оставил именно в основном отсеке модуля. Творение висело на крепеже у стены, противоположной от внутреннего люка шлюзовой камеры.

Герман взял в руки пульт дистанционного управления кибернетическими разведчиками, с клавиатуры ввел код «шмыги» и подал ей команду. Две ее передние конечности зашевелились. Затем одна из конечностей протянулась к держащему ее крепежу и подцепила застежку. Механизм свалился на пол и тут же встал на обе передние конечности. Задние конечности не шевелились. Похоже, что он именно на них и захворал.

– Можете отойти от окна, капитан? – Попросил Герман. – Мне необходим хороший обзор, чтобы управлять Вильгельмом, – попросит Герман.

Грегори, на ходу соображая, кто такой Вильгельм, молча отошел и со стороны наблюдал за манипуляциями Германа. Тот, прильнув к окну люка и напряженно высматривая, что-то крутил и нажимал на пульте. Наконец, минут через пять люк с легким шорохом отошел в сторону, давая возможность астронавтам пройти вовнутрь.

– Молодец, Вильгельм, – Герман, перешагивая через порог, отключил пульт, подхватил на руки вывалившуюся за открывшимся люком обездвиженную «шмыгу» и водрузил ее на прежнее место, надавливая за спиной на кнопку закрытия внутреннего люка шлюзовой камеры, – потерпи немного, скоро я тебя починю, вот только вернемся на корабль.

***

4. Роковая

Через некоторое время астронавты уже сидели в своих креслах в основном отсеке посадочного модуля. Времени оставалось мало. Грегори запустил двигатель. Стенки и пол посадочного модуля задрожали, наращивая амплитуду по мере нарастания шума двигателя, затем перешли на едва заметную мелкую вибрацию. Герман дистанционно взял управление бортовым компьютером «Водолея». Затем уже вместе с Грегори они привели в готовность систему управления огнем.

Всего на «Водолее» имелось шестнадцать торпед мощностью по одной мегатонне каждая, которые можно было применять как в режиме торпедирования в открытом космосе, так и для бомбардировки поверхности планет и других крупных объектов. И это не считая системы самоуничтожения самого корабля с аналогичной мощностью. Неизвестно, кому и из каких соображений пришло в голову устанавливать на исследовательских кораблях атомные торпеды, да еще в таких количествах. Видимо, все на тот же случай обороны «мало ли от кого». Но при соприкосновении с неизвестным всегда наготове должны быть острые клыки и когти. Интересно, кто-нибудь из коллег из других экипажей еще доходил до их применения?

Для большей уверенности в успехе атомные заряды должны были «накрыть» круг местности радиусом около десяти километров. Грегори ввел координаты удара таким образом, чтобы первым залпом из восьми торпед обработать периметр зараженной местности. Если первую торпеду сразу направить в эпицентр заражения, взрывной волной может разнести за пределы этого круга вредоносные микроорганизмы, оказавшиеся на окраине воздействия взрыва. Центральную часть следовало обработать единственной торпедой в последнюю очередь, уже после нанесения второго залпа из четырех торпед. Три торпеды Грегори решил на всякий случай оставить про запас.

«Индиго» был готов к взлету. После его старта, на достаточной высоте, в условиях серьезных перегрузок у Грегори должно хватить усилий нажать на «Пуск», и тогда настанет момент истины. Грегори взял штурвал и уже собирался оторвать модуль от поверхности планеты, как Герман внезапно запротестовал:

– Постойте, капитан, мы не можем просто взять и улететь!

От неожиданности Грегори опешил. Но, хорошо зная напарника, понимал, что товарищ не стал бы отвлекать его «под руку», если бы на это не имелась серьезная причина. Но какая же еще может быть причина перед лицом угрозы уничтожения целого мира? Каждая минута на счету. Ведь стоит им еще немного промедлить – и планете конец. И конец ей по их вине, а в первую очередь его – Грегори, как капитана судна.

– Ну что мы еще забыли на этой чертовой планете? – недовольно спросил он у Германа.

Герман выглядел взволнованным:

– Мы находимся в эпицентре заражения! Обшивка «Индиго» кишит смертоносными вирусами с Земли! Взлетая, мы разнесем их по всей планете!

Грегори обдумал сказанное и был удивлен. Вот молодец, Герман. Ведь, занимаясь своими кибернетическими вопросами, успевал еще думать и о других вопросах, ему несвойственных. И, кстати, утер ему, Грегори, нос, ведь биология – это больше по его части. От осознания того, насколько они сейчас были близки к поражению, Грегори стало не по себе. Ведь если бы они сейчас взлетели, случилось бы неповторимое. И тут же еще одна мысль посетила уже и его, и снова внутри все оборвалось от накатившего ужаса:

– Но ведь мы могли заразить планету при посадке?

– Я уже думал об этом. Внешняя оболочка модуля не контактировала с внутренней атмосферой «Водолея», кроме …

– … внешнего люка…

– … но его хорошо прожарило местное солнце. «Индиго», будучи на орбите, в течение нескольких часов был повернут в его сторону именно этой стороной.

– Надеюсь, этого было достаточно, – неуверенно произнес Грегори. Воздействия прямых лучей, сверхнизкой температуры и вакуума могло оказаться недостаточным, часть вирусов могла остаться где-нибудь в швах. Хотя при стремительном падении в атмосфере температура обшивки при трении об воздух должна была накалиться до температуры, достаточной для уничтожения любых микроорганизмов.

– Придется нам пока оставаться на месте и вызвать огонь на себя, но так, чтобы самим уцелеть. Модуль выдержит, а радиация и температура убьют вирусы, – добавил он.

– Тем лучше, – произнес Герман, – не нужно будет тратить время на взлет.

Грегори остановил двигатели. Астронавты приготовились к бомбардировке. Первые торпеды должны поразить поверхность на достаточном удалении от них. Следующие упадут ближе. Последний залп накроет местность буквально рядом с ними.

На миг пришла мысль, кто только будет тушить лесные пожары, которые возникнут в результате бомбардировки? Сколько еще погибнет живых беззащитных существ от него? От нервного перенапряжения у Грегори дрожали руки. Он в первую очередь считал себя исследователем и всегда избегал разных заварушек. А тут оказался в самом центре событий. Грегори уже начал сомневаться, сможет ли послать команду на залп. Вот сигнал оповестил о выходе «Водолея» на позицию, удобную для ведения огня. Герман настроился на камеру внешнего обзора «Водолея». «Пуск» – введенная смертоносная программа запущена. Все было сделано. Оставалось еще минут десять тишины. Затем все вокруг превратится в ад. Грегори вспомнился встретившийся ему в лесу забавный зверек.

Яркая вспышка осветила иллюминаторы модуля. Секунд через десять почувствовалась дрожь, передаваемая по земле, а примерно через полминуты прошелестела ослабевшая взрывная волна от взорвавшихся торпед первого залпа. Грегори не мог простить себе роковой ошибки, повлекшей зловещую необходимость. Что они после себя оставят? Больше всего не хотелось думать о том, какой ад творится вокруг них. Хорошо, что еще аборигенов нет на этой планете. А нет ли? Ведь планета практически не исследована. Кто знает, что или кто на ней еще может обитать? Что скажут о нас их потомки, когда выжившие после бомбардировки расскажут им о том, что с неба спустились пришельцы и изуродовали привычный мир?

Второй залп – еще более ослепительная вспышка. На этот раз секунд через пять пол под ногами астронавтов заходил ходуном, а секунд через пятнадцать накрывшая взрывная волна с воем прошла над «Индиго», покачнув корпус модуля. Господи, что же они делают? Ведь это они с Германом – настоящие злодеи, зомби.

Как-то инструктор во время очередного занятия сказал группе, что кто не видел атомного взрыва, то не поймет его ужас и красоту. Грегори тоже не приходилось раньше его видеть. Хоть обзор был очень ограничен размерами иллюминатора и наличием высоких деревьев, но, по крайней мере, теперь он был уверен, что эту вспышку он не забудет никогда.

Астронавты, установив светофильтры забрала гермошлема на максимум, приготовились к третьему залпу. Похоже, амортизационные опоры ждет серьезное испытание. Герман настроил их так, чтобы обеспечить надежный упор в грунт со стороны, противоположной направлению взрыва.

Все внутреннее пространство посадочного модуля озарилось неестественным, слепящим, не имеющим никаких аналогов светом еще более ослепительной вспышки. Почти сразу «Индиго» беспощадно тряхнуло, и накрывшая взрывная волна проревела над ним. Это был последний залп, совсем рядом в «Индиго».

Модуль выдержал испытание. Теперь осталось провести обеззараживание основного отсека и шлюзовой камеры спасательного модуля, и можно будет взлетать на орбиту, к родному кораблю, по которому он уже успел дико соскучиться. А, нет, лучше сначала взлетим, подумал Грегори, включая двигатель, пристыкуемся к «Водолею». И там, на месте пройдем обеззараживание. Не будем проверять, получилось ли справиться с последствиями своего посещения планеты. По крайней мере, мы сделали все, что могли.

Вот попадем на борт «Водолея».

И прочь от этой чертовой планеты!..