За мертвыми душами

Впереди брезжит свет. Конец тоннеля. Колёса поезда равномерно выстукивают: ту–ду, ту–ду, ту–ду…

Вот она. Плавно переворачиваясь в воздухе и стукаясь о стёкла вагонов, голова неумолимо приближается. Берестов, не в силах отойти от окна, как заворожённый, ловит взгляд чёрных, безжизненных глаз. Лоб, липкий от холодного пота, ощущает прикосновение длинных волос.

– Арсений, проснись! Что с тобой опять? – Вероника трясёт Берестова за плечо – В конце концов, сходи к психологу, что ли, раз тебя постоянно кошмары мучают.

– Это не кошмар… это…

– Ну, ладно, я пошла. Вечером позвоню.

***

Окончив Литературный институт с красным дипломом, Арсений Берестов без проблем сдал кандидатский минимум и стал аспирантом. Занимаясь исключительно русской классикой, он и тему для диссертации выбрал соответствующую: «Классические традиции русской литературы в творчестве Гоголя». Более стандартного пути трудно себе и представить. Но Арсений не любил рисковать. Особенно в делах, касающихся работы.

Так бы всё и текло – мирно и гладко, если бы не случай.

На курсе в институте у Арсения был всего один приятель – Лёшка Блинов. Мальчишек-то на такой специальности раз-два и обчёлся, так что ребята дружили, хотя и являли собой прямые противоположности. Арсений «рыл», как говорится: учился отлично и видел себя в будущем только профессором Университета. Лёшка же пописывал стихи и не собирался посвятить свою жизнь серьёзной литературе. После института устроился в некий журнал с неустойчивой тематикой. Не чурался «жёлтых» статеек, которые ему периодически поручали.

Как-то вечером мобильник Арсения возвестил о звонке приятеля.

– Эй, профессор! Ещё плесенью не покрылся? Выходи, я тут в кафе на твоей улице. Срочное дело.

Арсений посмотрел в окно. Осенняя изморозь совсем не прельщала.

– Слушай, может, перенесём на завтра? Я тут пишу…

– Да знаю я твою писанину! Кончай занудствовать, уже штаны, небось, протёр. Короче, жду.

Подходя к кафе, Арсений сразу увидел друга за стеклом. Лёшка занял столик у окна и что-то быстро набирал на мобильнике. Вздохнув, Берестов вошёл.

– Ага, припёрся всё-таки? Тапочки-то домашние не промочил?

– Привет! Чего тебя в такую погоду принесло?

– Ну, как классические традиции?

– Нормально. Традиционно.

– Я тут винца заказал.

– Гонорар что ли получил? За очередную «липу»?

– Угадал. Пока только аванс. Нужно в одну командировку смотаться. Приглашаю присоединиться.

Берестов поднял брови и усмехнулся.

– Остроумно. На кого компромат собираешь?

– Зря иронизируешь. Тема прямо для тебя. Скажи спасибо, что я не забыл друга. Если всё удастся, тебе сразу докторскую утвердят.

– Ну-ну, валяй дальше…

– Слушай, а потом своё мнение выскажешь. Я так считаю, что для тебя это – шанс.

Официантка принесла бутылку Саперави, оливки и салат.

Берестов разлил вино.

– Ну, выкладывай, что там ещё за шанс.

Блинов осушил свой бокал, сунул в рот оливку и начал.

– Не мне тебе рассказывать про твоего любимого Гоголя. Да и не очень-то он меня волнует, исключительно в плане твоей карьеры. Но тут представился случай подзаработать. Вот ты и скажи: действительно, когда перезахоранивали твоего любимца, при нём не оказалось головы?

– Ты хочешь, чтобы я пересказывал весь этот всем известный бред?

– Да, только вкратце.

– Господи, ты для этого меня в этакую дождину из дома выволок? Ну, есть такая байка. Кстати, пущенная профессором Литературного института Лидиным. Якобы, при перезахоронении Гоголя в 1909 году, его же из Даниловского монастыря переносили на Новодевичье, в гробу не обнаружили черепа, который, типа, лежал отдельно, вне гроба. Но антропологи определили, что этот череп не мог принадлежать Николаю Васильевичу, потому что был слишком молод. В смысле, его бывший обладатель был молодым человеком. Зачем тебе это?

– А дальше? Правда считают, что знаменитый коллекционер Бахрушин заплатил каким-то бомжам, чтобы они раскопали могилу и достали бедную Гоголевскую голову для его коллекции?

– Ну, да, об этом пишут. Хотя бездоказательно. Ведь в музее Бахрушина ничего не обнаружено.

– Это потому, что череп у него забрал внучатый племянник Гоголя и отвёз в Италию, чтобы там захоронить. А его младший брат, студент, спёр ларец с черепушкой и решил своих однокашников попугать. Взял с собой в прогулочный поезд. А когда стал открывать, всё покрылось туманом, началась паника. Сам-то парень выскочил из вагона, а остальные въехали в тоннель. А из тоннеля поезд так и не выехал. Сколько ни искали его, нигде не нашли. И следов крушения тоже не обнаружили. Тогда тоннель замуровали.

– И ты пересказываешь эти сказки!

– А ты не веришь?

– Ты что, издеваешься?

– А как же тогда ты объяснишь, что похожий состав видели под Полтавой, и ещё в нескольких странах?

– Очень захватывающая небылица. Но причём здесь ты?

– А ты слышал про происшествие в 1992–ом году? Между прочим, в газете «Слава Севастополя» была опубликована заметка. «Поезд–призрак на дорогах Украины». Около села Заваличи появился трёхвагонный состав. Его дежурная видела. Появился ниоткуда и скрылся непонятно куда. Этим занималась целая комиссия по изучению аномальных явлений. При Академии Наук, между прочим. Некий Василий Лешатый. Он дождался очередного появления поезда и успел запрыгнуть в последний вагон. С тех пор его никто не видел. И в разное время этот состав неожиданно появляется в самых разных местах. Его в тоннеле под Ламаншем видели, и в горах Ломбардии. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что это бред.

– Ладно, пусть будет бред. Но, как другу, ты можешь помочь?

– В чём помочь-то? Статейку накрапать?

– Один тип представляется родственником того самого Бахрушина. Работает в НИИ Развития Человека. Обратился к нам, потому что наш главный, если честно, не очень щепетилен. Ему сенсации подавай, а проверкой личностей и прочих важных фактов, он не очень-то заморачивается. Так вот, этот мужичок, фамилия его Мамонов, говорит, что провёл углублённое расследование теории «поезда–призрака». И утверждает, что с точностью до одного дня вычислили время и место следующего появления данного феномена.

– Да что ты? – Берестов расхохотался.

– Ну, наше дело маленькое. У Мамонова этого составлен целый график движения данного призрачного состава. В частности, ближайшее явление произойдёт довольно скоро. Мне поручено данный торжественный момент заснять на камеру. Причём всё нужно хранить в тайне. Это смешно, но при утечке информации я буду лишён гонорара. К слову, не хилого.

– Так езжай! Тебе и флаг в руки, ты же любишь приключения. Советую сделать пару туманных фоток местной электрички. Подфотошопь и получи свои денежки. Мало ли сумасшедших на свете. А меня ты позвал посоветоваться?

– Дело в том, что мне навязывают одного попутчика. Наш новый сотрудник. Тёмный тип. Тропиков Николай Васильевич. Полный тёзка Гоголя. При нём не очень-то подхалтуришь. Я сказал, что хочу взять своего человека. Мамонов согласился, когда узнал, что ты по Гоголю специалист. Только гонорар увеличивать отказался. Но сумма большая, нам хватит. В конце концов, в какую-нибудь главу своей скукотищи вставишь. Опровергнешь, например. Внесёшь свежую струю в классические традиции.

– Ничего я, конечно, вставлять не буду. Так ты хочешь, чтобы я твоего Тропикова отвлекал, пока ты съёмку проводить будешь?

– Как уж пойдёт. Может, и придётся. Не каждый день такие деньги предлагают. Нейтрализуешь его как-нибудь.

– О-кей! Только не рассчитывай: на мокрое дело я не пойду. А сколько времени, ты думаешь, займёт эта поездка?

– Да дней пять, не больше! Отвлечешься хотя бы. В отпуск ведь наверняка не ходил?

– Ну, пять дней – ладно. Подумаю. А когда ехать?

– На подготовку – три недели.

***

Первый раз Голова приснилась на следующую же ночь после разговора в кафе. Арсений подскочил в кровати и несколько минут не мог прийти в себя. С этого момента кошмар повторялся практически каждую ночь. О своих страданиях Берестов не рассказывал. Только однажды спросил у Лёши, не снится ли ему иногда что-нибудь странное.

– Вот уж нет, а что? Сны, что ли, замучили? Так ты больше гуляй. А то в классических традициях погряз. Ничего, скоро отвлечёшься, прокатимся, повеселимся.

По мере приближения поездки Арсению всё меньше хотелось пускаться в предстоящую авантюру. Только дружеские чувства к приятелю останавливали его от того, чтобы отказаться от глупой, на его взгляд, затеи.

Накануне отъезда Берестов совсем не стал ложиться, чем вызвал негодование Вероники, пообещавшей уйти утром и не возвращаться.

Уложив небольшой чемоданчик, он сел в кресло в ожидании шести часов, когда за ним должен был заехать Блинов на машине редакции. В сон Арсений погрузился почти мгновенно, и сразу оказался в поезде. Голова на сей раз долго не появлялась, уже начало сосать под ложечкой от томительного ожидания. И вдруг она вывалилась откуда-то сверху, прямо к его окну, глядя своими мёртвыми глазами. Не понимая зачем, Берестов опустил стекло, высунул руку и ухватился за сальные волосы.

– А–а–а-!! – кто это кричит? Он? Она?

– Гадина! Она укусила меня за палец!

Вероника вскочила с постели, в ужасе глядя на Арсения.

– Ну, всё! Вызови мне такси! Ладно, сама вызову, – она начала бросать свои вещи в сумку.

Берестов вяло проводил девушку до двери, и только после этого медленно разжал кулак. На пальце красовался бордовый укус неровных зубов. Даже не удивившись, он достал из аптечки пластырь…

***

– Ну, чего такой скучный? Не выспался?

Не дождавшись ответа, Блинов весело продолжал.

– Вчера хохма была. Приходит к нам в редакцию курьер. Приносит пакет нашему Тропикову. И говорит: У меня письмо для Трупикова. Все так и грохнули. А тот и бровью не повёл. Расписался и всё.

– А от кого пакет?

– А чёрт его знает. Он его, не раскрывая, в портфель свой сунул. И ключиком закрыл. Этот гоголевский тёзка всегда его запертым держит. Мы ему уже наклеивали табличку из коридора с черепом «Не влезай, убьёт», так, подлец, не реагирует. Мерзкий тип. Не знаю, как мы его вытерпим в поездке. Хорошо, что ты меня в беде не бросил. Сейчас за ним зарулим. Володь, адрес-то знаешь?

– Да, сообщили, – водитель кивнул.

Берестов вспомнил, что ни разу не спросил друга, куда же, собственно, они едут. Алексей, словно прочитав его мысли, проворчал:

– Главное, мне до сих пор не назвали конечного пункта нашего вояжа. Володь, а тебе какие указания дали?

Водитель пожал плечами.

– Трупиков ваш всё скажет.

– Ах, вот, в чём дело, – Блинов зло стукнул себя по коленке, – он ещё и главным у нас будет.

В этот момент подъехали к какой-то новостройке. Невзрачный мужчина с портфелем стоял на автобусной остановке.

– Вроде, он. Тормози.

Володя остановился. Мужчина подошёл к машине и открыл дверцу переднего сиденья, на котором сидел Алексей.

– Здравствуйте. Попрошу вас пересесть. Я буду указывать дорогу.

Лёша пересел назад к Арсению, хлопнув дверцей.

Тропиков уселся.

– Поехали. Для начала на вокзал. Остальные указания у меня в портфеле.

– А, так это их доставили вчера в редакцию?

Вопрос остался без ответа. Алексей скрипнул зубами. Арсений толкнул его в бок – успокойся.

Подъехали к Ленинградскому вокзалу. Пассажиры вышли, Арсений и Алексей попрощались с Володей.

Тропиков не двинулся с места, пока машина не скрылась из виду.

– Ну, чего стоим? – Блинов двинулся к входу.

– Минуточку, – Тропиков говорил вкрадчиво, но твёрдо, – перейдём на Казанский.

– Вот тайны Мадридского двора!

Все трое двинули к переходу.

– Не нравится мне, что этот Трупиков распоряжается, – шепнул Лёша Арсению.

Тот выразил молчаливое согласие – ему уж, тем более, это не нравилось, но отступать поздно.

На перроне всё же он спросил:

– До какого же пункта мы едем, позвольте узнать?

– До конечного.

На поезде стояло «Москва–Челябинск».

Вошли в восьмой вагон. Тропиков показал билеты проводнице. Та молча пропустила пассажиров.

– Эй, руководитель, места у нас какие? – довольно грубо осведомился Блинов.

– Наши места в одиннадцатом вагоне, – Тропиков направился по проходу к противоположному тамбуру.

Алексей выругался, многозначительно взглянув на Арсения. Пока проходили по вагонам, друзья молчали, хотя возмущение подкатывало. Все эти предосторожности походили на глупую игру.

В первом же купе одиннадцатого вагона Тропиков сразу забрался на верхнюю полку. Лёша дёрнул его за полу пиджака.

– Может, познакомитесь?

– А я знаю, кто с нами едет. И он обо мне, наверняка, тоже осведомился.

– Ну, и чёрт с тобой!

Поезд тронулся. Какое-то время ехали молча. Четвёртое место осталось не занятым.

– Ты заметил, вагон, по-моему, абсолютно пустой? – шепнул Берестов.

– Да, он последний. А в предыдущих полно народу… Я тут захватил, – Блинов раскрыл дорожную сумку и достал бутылку коньяка, дорожные стаканчики, лимоны, тонкий батончик колбасы и складной ножик.

– Предусмотрительно, – усмехнулся Арсений.

– Командировочная практика. Эй, Николай Васильевич! Присоединишься?.. Ну, и чёрт с тобой! – последние слова Алексей повторил с удовольствием.

***

Берестов приоткрыл глаза. Над верхней полкой горел ночничок. На столике – недопитая бутылка коньяка. Странно, никакого покачивания.

«Мы стои́м, что ли?» – Арсений приподнялся и слегка отвернул край занавески.

Густой белый туман плотно прижался к стеклу.

– Эй, Лёха, проснись. Похоже, мы застряли!

Блинов нехотя повернулся на полке.

– Как застряли?

– Ты глянь в окно. Непонятно, где мы: на станции какой-нибудь, или прямо в чистом поле.

Алексей, зевнув, приподнял занавеску.

– Ни хрена себе… Интересно, мы давно тут на прикол встали? А Трупиков смылся?

– Тебе не кажется, что всё это походит на глупый розыгрыш? У вас в редакции не балуются, случайно, такими дешёвыми приколами? А потом статейку толканут: Наш спецкор в погоне за Поездом–Призраком. Николай Васильевич Гоголь лично поблагодарил Алексея Блинова за найденный череп. Да ещё припишут аспиранта Литературного института, который от большого ума ввязался в данную экспедицию. Плакала тогда моя диссертация на радость злопыхателей. А их у нас в институте хватает.

– Я сам уже начинаю подозревать неладное. Сначала был уверен, что имею дело с простыми психами, помешанными на сенсациях. Никак Крымников мне такую свинью подложил?

– Ваш главный, что ли?

– Ну, да. Неужели разыграли?

– Насчёт психов, вообще-то, возможно, и не прикол. У них, знаешь, как воображение развито. И самовнушение может материализоваться… – Арсений незаметно взглянул на палец, замотанный пластырем.

– Ты это о чём?

– Да так… как-нибудь расскажу.

Неожиданно обоим показалось, что за стенкой кто-то разговаривает.

– А, значит, соседи все же есть, – Блинов поднялся, – Пойдём к проводнице, выясним, надолго ли мы тут застряли.

Приятели поднялись и выглянули в коридор. Из-под двери соседнего купе выползали тонкие белые струйки.

– Туман, что ли, просачивается? – Блинов присел на корточки,– Окно, наверное, открыто.

– Да какой туман! Дым это! Ты запаха не чуешь?

– Эй, люди! Что там у вас? Пожар? – друзья забарабанили к соседям.

Дверь отодвинулась. На пороге показался Тропиков.

– Что за паника?

За его спиной у столика сидели двое мужчин и женщина. Одета она была очень старомодно и курила кальян.

– Здрасьте, – Блинов деланно поклонился, – звиняйте за беспокойство. Мы думали, горим. Николай Васильевич, выйди-ка на секунду.

Странные пассажиры едва взглянули на гостей, а Тропиков вышел в коридор.

– Что случилось?

– Посмотрите-ка на него! А, по-твоему, ничего не случилось? Где поезд стои́т, не в курсе? Мы на станции или так, в поле? – невозмутимый вид Тропикова выводил Блинова из себя.

– Тот поезд, о котором вы спрашиваете, наверное, подъезжает к Ульяновску. А мы ждём своего. К тому же ещё не все прибыли.

– Чегооо?

– Настало время объясниться. Теперь вы уже никуда отсюда не денетесь.

– Кончай дурить, Трупиков! С нами этот номер не пройдёт. Я сам участвовал в розыгрышах, так что завязывай. И передай Крымникову, пусть поищет кого-нибудь другого для рубрики «Кто остался в дураках». Он давно эту идейку вынашивает, так решил с меня начать? Не получится. Я не клоун. И он тоже, – Алексей ткнул в Берестова.

Из разных дверей на шум стали выглядывать пассажиры.

– Ну, вот что, – Тропиков взял молодых людей под руки и с силой направил в купе, – Пошли, поговорим.

У себя все трое уселись за столик.

– Хотите вы, или нет, но вам придётся выполнить возложенную на вас миссию, – твердо произнёс Тропиков.

– Ну-ну, и что за миссия? – насмешливо хмыкнул Блинов и налил в стаканчик немного коньяку.

– О телепортации сейчас каждый школьник знает.

– Ближе к телу, как говорится. Я данный предмет не изучал. И причём здесь мы? – Алексей отхлебнул из стаканчика, – Ты, Трупиков, головы нам не морочь…

Берестов прервал его.

– Я увлекался в юношестве этими вопросами. И даже знаю ряд примеров данного явления, доказанных учёными.

– Шутишь? – Блинов с удивлением посмотрел на товарища.

– И не думаю. Всем известен случай с маткой муравьёв. Её сажали в бетонированный бункер, предварительно вымазав краской, чтобы потом не обознаться. А через несколько минут её находили совершенно в другом месте, бункер же оказывался пустым. Многие относятся к проводившим эксперимент с недоверием, ведь данное явление отрицается Ньютоновской механикой. Только какое отношение к данному вопросу имеет наша поездка?

– Отлично, – удовлетворённо кивнул Тропиков, проигнорировав последний вопрос, – меня радует, что хотя бы с вами можно серьёзно поговорить. Я думаю, вас не удивит такое понятие, как Атомарное перемещение.

– Да, я знаком с этим.

– Ну, ты даёшь, дружище! – Блинов изобразил на своём лице восхищение и отхлебнул ещё коньяку.

Тропиков обращался исключительно к Берестову.

– Атомарное перемещение представляет собой разбор телепортируемого тела на атомы и сборка его в пункте назначения. В данном вопросе учёные достигли великолепных результатов. Самое сложное здесь – материализация сознания.

– Да, сложное, но осуществимое, – Арсений незаметно потёр заклеенный палец, – Иногда это происходит без каких-либо приборов, с помощью самого же сознания.

Губы Тропикова слегка дрогнули в одобрительной ухмылке, он продолжал:

– Один из самых популярных у нас методов телепортации – это Транспортный луч. Данный способ менее затратный. Молекулы объекта сканируются, фиксируются, оригинал уничтожается. А в нужном месте прибор воссоздаёт копию на основе этих данных. Но для живых людей этот способ не подходит. Пересчёт миллионов молекул человека и дальнейшее его воспроизведение невозможно произвести в доли секунды. А если после уничтожения оригинала тела проходит более миллисекунды, исчезает сознание.

– Но вы только что сказали, что у вас это самый популярный метод. Во-первых, у кого это – у вас? И как же таким методом пользоваться, коли он чреват элементарным убийством?

– Прекрасные вопросы. Приятно иметь дело с образованным человеком. Отвечаю: когда я говорю «у нас», я имею в виду наше Общество, о котором позже. Теперь насчёт методов. Я уже сказал, что Транспортный луч не подходит для живых людей.

– А для кого же подходит?

– Для мёртвых, разумеется. К вам, конечно, мы применили Атомарное перемещение, хотя эта штука достаточно дорогая, поверьте мне. И раз уж начальство пошло на это, то значит, хорошо всё продумало. Как говорится, цель оправдывает средства.

– Ребята, вы сбрендили? – Блинов поднял бутылку и посмотрел на свет, – Давайте выпьем, осталось только-только по одной.

Он разлил остаток коньяка по стаканчикам. Но Берестов отодвинул свой.

– То есть, насколько я понял, у мёртвых остаётся сознание, но по своей форме отличное от сознания живых?

– Вы близки к истине. Только не остаётся, а хранится. В специальных хранилищах. И изымается по мере необходимости.

Берестов немного помолчал.

– Ну, ладно… пока оставим мёртвых. А что означают ваши слова «к вам мы применили Атомарное перемещение»? Не хотите ли вы сказать, что переместили нас с Блиновым в некое место…

– Именно, в «некое», – перебил Тропиков, – И не пытайтесь выяснять, где данное место находится. Информация эта совершенно секретная. Никто из пассажиров, включая и меня, ею не владеет. Нам известно только, что в данную точку должен прибыть Поезд, в который мы должны успеть пересесть.

Блинов, до сих пор не воспринимавший всерьёз весь этот разговор, понемногу начинал осознавать, что шутками здесь не пахнет. Если это и розыгрыш, то поручили его настоящему психу, и чем всё закончится, неизвестно. На всякий случай, решив не нарываться, он мирно похлопал Тропикова по руке.

– Эй, Николай Васильевич, давай-ка, завязывай! Пофантазировали, и бу́дя. Пойдём лучше проводницу найдём, выясним, долго ли ещё стоять будем.

– По-моему, вы оба уже поняли, что глупо упираться. Оставляю вас наедине ненадолго, даю возможность обсудить создавшуюся ситуацию.

С этими словами Тропиков вышел.

– Да, дружище, влипли мы, похоже, по самые фу-ты, ну-ты, – Блинов почесал макушку, – Что предлагаешь делать? Ты чего, серьёзно про телепортацию?

– Я недавно читал статью в одном научном журнале. Там очень доступно объяснялось это явление. Кстати, теперь вспоминаю, одним из авторов был некий Мамонов. Уж не твой ли заказчик?

– Шайка сумасшедших! Одна надежда – скоро нас обнаружат и всем скопом отправят в психушку.

– Лёха, боюсь, данный чудесный исход вряд ли осуществим. Скорее всего, наш вагон целиком телепортирован в точку, недоступную для ока простых смертных. Так что никто о нас в «скорую» не сообщит. Нужно думать, как самостоятельно выбраться отсюда. Но пока мыслей никаких.

Дверь купе сдвинулась. Вернулся Тропиков.

– У меня есть несколько минут. Если есть вопросы, я вас слушаю.

– А что, куда-то опаздываешь? – с издёвкой буркнул Блинов.

– Через полчаса состоится собрание нашего общества. Ждём появления нескольких членов, чтобы состоялся кворум.

– Вы обещали рассказать, что у вас за общество такое, – Арсений жестом пригласил Тропикова присесть.

– Ну, что же, – Николай Васильевич сел напротив, – Называется оно Круг Отдельных Индивидуумов, кратко – КОИ. У нас свой Устав, обязанности и права. Вас, конечно, мы принять к себе не можем, по крайней мере, на сегодня. Потому что вы пока живы.

Друзья переглянулись.

– Не волнуйтесь, мы не претендуем на членство, – Берестов усмехнулся, – Просто интересно, раз мы к вам попали, кто же в ваше общество входит, и чем вы там занимаетесь?

– Да уж! Мы-то живы, и к тому же вполне здоровы, в отличие от некоторых. Ведь у тебя-то явно «крышу» снесло! – вмешался Блинов.

– Лично моя задача, – Тропиков не обратил внимания на Лёшин выпад, – подтвердить правильность вычисленных координат Поезда–Призрака. На каждой остановке я буду передавать Мамонову наше месторасположение.

– Каким же образом? С мобильного?

– Не так примитивно, уважаемый. Вы, Арсений, прямо как из позапрошлого века. Слишком много занимаетесь классикой. Почитали бы иногда газеты, что ли. На самом деле, Мамонов снабдил меня своим приборчиком. Он передаёт координаты непосредственно ему. Это в целях безопасности, чтобы избежать утечки информации. Никто, кроме него, не должен знать маршрут Поезда. В том числе и мы, находящиеся непосредственно в нём.

– А наши координаты на данный момент вам известны?

– Естественно, нет. Мы находимся в начальной точке маршрута, рассчитанного Мамоновым. А остальное нам знать ни к чему.

– Ладно. Возвращаясь к вашему КОИ. Кто эти люди в соседних купе? О том, как они сюда попали, не спрашиваю. Об этом можно догадаться.

– Во-первых, это не люди, а Отдельные Индивидуумы.

– И ты тоже, Трупиков? – прищурился Блинов.

– Да, в КОИ принимают не каждого. Только тех, у кого необычная, чаще всего, несправедливая история.

– Ну, и какая же необычная история у тебя?

– Что же, я скажу. Исключительно потому, что мне надоели ваши, Блинов, насмешки. Моя личность должна быть хорошо известна господину Берестову, так как он занимается этим вопросом.

– Неужели? – Арсений удивлённо поднял брови.

– Я – тот самый молодой человек, чей череп нашли в могиле Гоголя.

– Приехали! – Алексей с хохотом откинулся на спинку сиденья, – Так откуда же тогда у тебя башка на плечах, если её открутили и к Николаю Васильевичу сунули?

– Ну, мало ли по свету оторванных голов летает, – Тропиков многозначительно взглянул на Берестова, – Данная голова не моя.

– А что, пролетала мимо, ты её и подхватил? – не унимался Блинов.

– Подробности вам будут неинтересны.

– Остановись, – Арсений дёрнул развеселившегося приятеля за рукав, – Хорошо, Николай Васильевич. Пусть будет так. Но зачем вам понадобились мы?

– Наконец-то мы можем перейти к делу, – удовлетворённо вздохнул Тропиков, – Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить Виктора Викторовича разрешить взять вас с собой.

– А Виктор Викторович – это..?

– Мамонов Виктор Викторович.

– И ему известна ваша история?

– Конечно, как и истории всех членов КОИ. Мало того, Мамонов лично утверждал каждую кандидатуру.

– Эй! – гаркнул Блинов, – Мы-то тут с какого боку? В психушке освободились два лишних места?

– Итак, – спокойно продолжал Тропиков, – у каждого из КОИ свой случай. Но никто ТАМ, у вас, о них не знает. У многих испорчена репутация, незаслуженно испорчена. Кто-то веками мучается, не имея возможности донести истину до умов людей. Вам, Арсений, как литератору, будет интересно восстановить справедливость. Вы побеседуете с каждым Индивидуумом, выслушаете их и напишете книгу. Соответственно, и диссертацию посвятите данному вопросу. Такая работа обещает стать поинтереснее, чем «классические традиции в творчестве Гоголя».

– Но, извините, мне тему Гоголя утвердили, и поменять её я не могу. И, вообще, причём здесь классическая литература?

– В том-то вся и фишка, – оживился Тропиков, – Книга ваша должна быть написана в гоголевской манере и выдана за предполагаемый второй том «Мёртвых душ», якобы найденный в тайнике коллекционера Бахрушина. Кто, как не вы, досконально изучивший все работы писателя, сделает это лучше?

– Но этот бред ни за что не утвердят наши руководители! Всем известно, что рукопись сожжена. Выдвигают две причины: либо Гоголь сделал это случайно вместе с набросками, о чём сокрушался и спустя девять дней после сожжения скончался, либо специально, потому что не смог написать вторую часть, которая смогла бы соревноваться с гениальной первой.

– А вы выдвинете третью версию: рукопись была украдена Бахрушиным, а несчастному, больному Гоголю внушили, что он её сжёг. Уверяю вас, Бахрушин достоин и не такого невинного обвинения. Ведь это именно он заплатил тем, кто украл для него череп Николая Васильевича, а на его место положили мой. С этой целью, как вы понимаете, я был обезглавлен! Так что у меня с этим коллекционеришкой личные счёты!

– Но такую диссертацию я не смогу защитить, поймите!

– Зато прославитесь! О ваших «традициях» никто и не вспомнит на следующий же день после защиты, а с этой работой вы войдёте в историю. Короче, это не обсуждается. В ближайшее время вы начнёте работать с Индивидуумами.

– Но время! На написание книги его потребуется немало. А через пять дней, максимум неделю, нам нужно вернуться к себе.

Тропиков пожал плечами.

– Временна́я телепортация нами изучена практически во всех деталях. Правда, пока эксперименты ставились только на крысах. Но надо с чего-то, вернее, с кого-то начинать.

– Позвольте! Если наше перемещение во времени пройдёт со сбоем, или вовсе не получится, что будет с нами?

– Вероятнее всего, ваши тела телепортируются в открытый космос. О сознании точно определённых сведений пока нет. Есть вероятность запаздывания перемещения относительно тел. Но, в общем-то, зачем ТАМ сознание? Чтобы понимать всю непоправимость случившегося?

– На нас вам плевать, это понятно. Но как же книга, ради которой, собственно, и затевалась вся эта катавасия?

– О, об этом не беспокойтесь. Книга – предмет неодушевлённый, так что будет доставлена в нужное место и в срок. А если вы сами не сможете её представить общественности, найдётся кто-нибудь другой, не сомневайтесь. Зато тогда мы сможем принять вас в КОИ, как жертву несправедливости. При условии, что удастся при телепортации отправить ваше сознание в хранилище.

– Вот спасибо!

– Да, со сроками уладим. Пока будем путешествовать, спокойно работайте. Я думаю, эта поездка должна придать вам вдохновения. Гоголь пишет свои «Мёртвые души» в Поезде–Призраке. Вполне в духе Николая Васильевича.

– Интересно, – поинтересовался Алексей, – а моя тут какая роль?

– А вы, господин Блинов, попали, что говорится, «как кур в ощи́п», уж извините. Надеюсь, вы не будете настаивать на отправлении домой, бросив товарища. Тем более, что это бесполезно. Ну, а если всё же обоим удастся вернуться, в журнальчике своём про работу Берестова толкнёте репортаж.

Тропиков отвернулся от Алексея, не дав тому ответить, и вновь обратился к Арсению:

– Так что же, господин Берестов? Вы намерены приступить к работе?

– Значит, я должен переговорить со всеми людьми, нашими соседями?

– Эти люди не совсем люди… , а всего лишь их энергетическая оболочка.

– Вы хотите сказать, что это привидения?

– Можно выразиться и так.

– Ну, а вы? Тоже привидение?

– Да, Трупиков, – опять встрял Блинов, – я давно предполагал что-то в этом роде. Ведёшь ты себя не по-человечески.

Не обращая внимания на последнюю реплику, Тропиков отрицательно покачал головой.

– Со мной дело обстоит иначе. На меня возложены важные обязанности, как вы уже догадались. И поэтому я введён в осязаемое тело. Это необходимо мне по работе.

– Да–аа! – захохотал Блинов, – Работка хоть куда!

Тропиков вышел, с силой задвинув за собой дверь.

– Милая перспективка – пополнить ряды космического мусора. Послушай, а что, если рванём через окно, покуда не поздно? – Алексей отодвинул занавеску.

В белой пелене за окном не было ни одного просвета. Казалось, будто вагон опустили в кувшин с молоком.

– Бесполезно… – Берестов помолчал, – Чёрт! Скорее! Может, ещё есть связь, пока мы не пересели в основное средство нашего грядущего путешествия.

Достав из внутреннего кармана мобильник, он быстро защёлкал по экрану.

– Работает… Алло! Слышишь меня? Алло!

– Ты откуда звонишь? С того света, что ли? – голос Вероники звучал глухо, перемежаясь «кваканьем» и посторонними голосами.

– Почти угадала. Прими информацию, отнесись серьёзно, я не шучу…

– Ничего не слышу! Ты где?

– Ладно, попробую написать, если успею.

Берестов дал отбой и с ловкостью, выдающей большой опыт, начал набирать текст.

***

Вероника Смолина, без пяти минут журналистка, внештатный (пока) корреспондент газеты «Наука в наши дни», подошла к входу в НИИРЧ (НИИ Развития Человека) и остановилась у электронного плаката.

Тема лекции – «Энергетические уровни, сохраняемые после Основного Перехода». Мамонов В.В.

– Та–ак… судя по всему, Основной Переход – это отправка на тот свет, – Вероника хмыкнула и потянула массивную ручку высокой двери.

***

Тропиков не появлялся. Блинов возился с навигатором на мобильнике.

– Да бесполезно, неужели не понимаешь? Трупиков твой опомнился, связь вырубили. Или пустили помехи. Хорошо, если успело уйти сообщение Веронике.

– Да что она может, Вероника твоя?

– Ну, не скажи. Она девушка деловая и более, чем энергичная. А то, что я ей предложил, наверняка её заинтересует.

– И что же ты ей предложил?

– Об этом после. План такой: я соглашаюсь на предложенный Тропиковым бред. Беседую с пассажирами, пишу наброски «Мёртвых душ». Пока работа не закончена, космос нам не грозит. Телепортация – процедура не из дешёвых. Так что будут нас тут держать до последнего. Но если честно, у меня одна надежда на Веронику.

Вошёл Тропиков с ноутбуком.

– Вот – это для работы. Можете приступать, зря время терять ни к чему. Займитесь общим мотивом, а с персонажами познакомитесь позже. У нас сегодня праздник, серьёзные разговоры вряд ли уместны.

– Я привык сначала с этим, – Арсений вынул из кармана пиджака блокнот и ручку.

– Вообще-то, не мешало бы пожрать, – зло перебил Блинов, – Может, твоим Отдельным Индивидуумам, энергетическим оболочкам, этого не надо, они своё при жизни отъели, а мы пока ещё живые мужики.

– Могу предложить крекеры и минералку. Это есть в служебном купе. Осталось от проводницы. И вафельный торт.

– Ха! Это всё, что осталось от бедняжки? А сама она что, уже летает с астероидами?

– Нет, переведена в другой вагон. С едой, действительно, получилась неувязка. Вопрос не продуман. Но в любом деле не исключены ошибки.

– Утешил! – Блинов с силой стукнул по столику, – Неси крекеры, Трупиков!

– Слушай, – предостерёг Берестов, когда Тропиков вышел, – ты не больно-то выступай. Ведь книгу писать буду я, а тебя, за ненадобностью, в любой момент могут запулить туда, – Арсений поднял палец и указал на потолок.

Пока друзья ели печенье с остатками оливок, за стенкой постепенно нарастал гул голосов, стали слышны отдельные возгласы, смех.

– Пойду, гляну, – Блинов осторожно выглянул в коридор и выскользнул из купе.

Через пару минут он вернулся и плюхнулся на сиденье.

– Да там настоящая оргия! Шабаш! Жрать не жрут, а вот пьют они, как лошади. Без закуски развезло этих Индивидуумов, почище последних алкашей! Что, интересно, у них за праздник?

– Сегодня второе ноября. День всех мёртвых. Первое ноября – День всех Святых, а второе – День всех Душ. На стыке этих событий и празднуют День Мёртвых. Между прочим, ЮНЕСКО ввело этот праздник в список нематериального культурного наследия человечества, – Берестов усмехнулся, – Кстати, туман – это ещё не самое страшное во время таких празднований. Шабашники могут вызвать град, грозу, даже погасить солнце или луну.

– Вот чёрт! – Алексей поднялся и повернул ручку замка, – Сейчас перепьются, и что им в головы придёт, одному Богу известно.

Он повернулся, чтобы сесть на место и отпрянул. На его полке сидела женщина. Вид у неё был бледный, а платье насквозь мокрое. На полу, под её ногами, уже образовалась целая лужица.

– Эй, вы как сюда попали? – Блинов обернулся на закрытую дверь.

– Простите меня, – дама зашелестела хрипловатым голосом, при этом вокруг неё распространился лёгкий запах спиртного, – Но вы непременно должны описать моё дело, – она обращалась к Блинову.

– Это не ко мне, – Алексей уселся, стараясь держаться подальше от гостьи, – вот товарищ занимается, – он указал на Арсения.

– Ах, так, – женщина перевела взор на Берестова, – Тогда прошу вас меня выслушать. Пусть все узнают о предательстве, которое я пережила. Я была замужем. Мы жили душа в душу, я обожала супруга. Но в какой-то момент почувствовала, что он охладевает ко мне. И вот однажды мы отдыхали в нашем саду, возле пруда. Я вязала в кресле, а муж плавал. Вдруг он закричал, что у него свело ногу, начал сильно жестикулировать и погружаться в воду. Я не знала, что делать, рядом никого не было, прислугу мы отослали ещё с утра. Тут я увидела, что муж обессилевает. Бросив вязание, я прыгнула к нему, подплыла и попыталась его поддержать. Но он повис на мне всей тяжестью и, в конце концов, я с головой ушла под воду. Мои попытки вырваться ни к чему не привели. Этот негодяй крепко держал меня, до тех пор, пока я не захлебнулась. Позже я видела, как они празднуют мою смерть с гувернанткой нашего сына.

– Как это, позже? – не понял Блинов, – Вы не утонули?

– Ну почему же? Конечно, утонула. Я хочу, чтобы все знали правду. Моё имя Бобруйская Анна Станиславовна. Тут данные моего мужа, – женщина протянула Берестову мокрый листок.

Затем она встала, картинно прижала руки к лицу и… спокойно прошла через стенку.

Берестов показал на закрытую дверь.

– Зря старался. Для энергетических оболочек замо́к – не преграда.

– Тебе не кажется, что мы спим?

Арсений потёр заклеенный палец.

– Может, и спим… Но если и у остальных членов КОИ подобные истории, интересной книги не напишешь.

– А ты что, собрался творить?

– Так Трупиков проверять будет, как пить дать. Хотя бы наброски нужно сделать.

Тем временем шум в соседних купе и в коридоре нарастал. Гулянка Индивидуумов была в разгаре.

Неожиданно в помещении повеяло холодом, прямо сквозь закрытое окно пополз туман.

– Чёрт бы побрал этих алкашей! – ругнулся Блинов, – Ты смотри, что делают! Сейчас мы отсыреем до костей с их шуточками!

– Спокойно, молодые люди. Это всего лишь моя временная оболочка, – влажные, белёсые клубы постепенно становились плотнее, пока не обрели человеческие очертания.

Перед друзьями стоял невысокий старичок в запотевших очках. Тело его немного покачивалось и расплывалось. Новый гость прокашлялся, развязной походкой приблизился к Берестову и бесцеремонно протёр очки его галстуком.

– Василий Степанович?! – Арсений вытаращил глаза.

– Да, Василий Степанович Зябликов, если вы не против.

– Кто это? Ты его знаешь? – Алексей попробовал потрогать старика, но рука прошла насквозь. Блинов незаметно вытер ладонь об брюки.

– Да, Василий Степанович – мой школьный учитель физики. Разве вы умерли? Мы же не так давно виделись!

– Хотел бы пояснить вам, юноши. Я не привидение, а призрак. Привидение – это неуспокоенные души людей, умерших преждевременной или насильственной смертью. А призрак – это фантом живого человека, находящегося далеко, или умершего своей смертью. Однако, ближе к делу. Моя цель – попасть в Круг Индивидуумов. Но я ещё жив! Неоднократно я подавал прошение досрочно принять меня в КОИ. Но они отказывают мне, ссылаясь на Устав. Говорят, что сначала я должен либо быть убит, либо умереть естественной смертью, но преждевременно и обязательно несправедливо. Таким образом, если я буду ждать своей кончины, то её преждевременность и несправедливость ещё нужно доказать. Но с такой махровой бюрократией, которая процветает у Индивидуумов, я до скончания века не докажу этого.

– Василий Степанович! А зачем вам в КОИ?

– Я мог бы принести им большую пользу.

– Так приносите её людям!

– Ах, Арсений Берестов! Вы ещё очень молоды и неопытны, коли думаете, что вас обязательно оценят по достоинству при жизни. Мне надоело ждать, пока мои изобретения примут к рассмотрению. Сегодня я тут для того, чтобы договориться с вами о важном деле. Если бы я подошёл к вам с этим вопросом на улице, уверен, вы сочли бы, что у меня наступила деменция. А здесь вы не откажете мне в уважении, потому что видите результат моей работы, как говорится, живьём. Уж извините за двусмысленность.

– В чём же суть вашей работы?

– Как в чём? Вы видите перед собой настоящий фантом и при этом спрашиваете, в чём же суть моей работы?

– Василий Степанович, – вмешался Блинов, – вам надо обратиться в НИИРЧ, к господину Мамонову. Там для вас самое оно.

– Обращался. Но мне посоветовали подумать о пенсии. А если я и попаду туда, они быстренько присвоят изобретение себе. НИИРЧ населён сплошными соавторами. И ваш Мамонов, кстати, тоже со своей, вернее, не своей, телепортацией. Все идеи украдены у молодых специалистов. Но беднягам не пробиться без «научных» руководителей, типа Виктора Викторовича.

– Да уж! Научных руководителей у нас пруд – пруди! Так что у вас за дело? – не стал спорить Берестов.

– Итак, дело. Только просьба не удивляться. Я вижу для себя единственный выход: чтобы моё изобретение увидело свет, мне необходимо скончаться. Все документы на изобретение я спрятал в надёжном месте, о котором сообщу вам. После моей смерти вы отправите их в Академию Наук. Там не рискнут присвоить открытие умершего.

– Ну, что же, Василий Степанович, мы выполним вашу просьбу. В своё время. Если только сами выберемся отсюда…

– Увы, дорогой мой! – невесело засмеялся физик, – К сожалению, врачи не находят у меня ничего серьёзного, что могло бы обнадёжить. Поэтому остаётся одно – убийство, инсценированное под несчастный случай. И совершите его вы.

– Вот уж нет, дяденька изобретатель! – возмутился Блинов, – Вы тут будете прохлаждаться в своём идиотском КОИ, а мы на нарах ждать своей очереди?

– У меня всё продумано. Ваше алиби будет обеспечено.

– Ха, вы, товарищ учитель, нашли дураков! – Алексей незаметно от Зябликова повертел пальцем у виска.

– Василий Степанович, – Берестов хотел положить учителю руку на плечо, но, вспомнив, как Блинов вытер свою о штаны, передумал, – мы поговорим обо всём, когда вернёмся туда…, домой. Ну, если вернёмся. Ведь у нас в перспективе временна́я телепортация. Иными словами, мы элементарно можем превратиться в космический мусор.

– Да, я знаю, что в данном вопросе есть недоработки, – развёл руками Зябликов, – но над проблемой работают способные ребята, результаты у них практически на выходе. Так что вам всего лишь надо потянуть время с написанием порученной монографии. А я безотлагательно сообщу, когда их разработка завершится.

– Что ж, тогда и поговорим, будем надеяться на лучшее. Давайте, встретимся у школы… Каждый второй понедельник ждите нас на школьном дворе. Договорились?

– Отлично! Я рад, что мы нашли общий язык. Надеюсь, Арсений, вы не в обиде на меня за тройку в аттестате?

– Ну, что вы! Она вполне справедлива!

– Поспешу, не хотелось бы лишний раз попадаться КОИвцам на глаза. До встречи, – Зябликов начал слегка трястись, его расплывшееся тело потянулось к окну, и через несколько секунд последние хлопья «учительского тумана» уже скрылись за стеклом.

– Симпатичный старичок, – Блинов помахал вдогонку Зябликову, – только чокнутый.

А праздник за стенкой перешёл в последнюю стадию. КОИвцы вовсю орали песни. Слышно было, как кто-то ругается с Тропиковым, требуя выдачи им «этих живых придурков». Тот что-то бубнил в ответ.

– Ты не думаешь, что нас депортируют в космос, не дожидаясь выпуска второй части «Мёртвых душ»? – Алексей кивнул в сторону доносившихся криков.

– Вполне вероятно…

В этот момент дверь открылась. На пороге стоял Тропиков. Лицо его было красным и свирепым. За спиной Николая Васильевича маячили, по всей видимости, самые активные «энергетические оболочки».

– Эй, Трупиков! Что происходит? Вы мешаете работать писателю! – Алексей схватил лежащий на столике блокнот и потряс им в воздухе.

– Успеется! Общество желает пообщаться, – прохрипел Тропиков.

– Ой–йо–йой! Тебя и не узнать, Николай Васильевич! Да тебе пить-то нельзя. Видать, при жизни страдал алкоголизмом? – Блинов жестом «опрокинул стаканчик».

– Не я! Не я! А вот этот тип страдал, – заорал Тропиков, колошматя себя в грудь.

– Ну, прямо «Собачье сердце», – Берестов насмешливо прищурился, – Как, господин Шариков, не покусаете нас?

– А, господин литератор! Гоголь новоявленный! Навались, ребята, выбейте из него излишек образования!

Орава Индивидуумов, оттесняя своего руководителя, начала просачиваться в купе, корча страшные гримасы, хохоча и скалясь. Среди них показалось мокрое и испуганное лицо госпожи Бобруйской.

– Ах, не трогайте их, оставьте мальчиков в покое!

– Мальчиков! – здоровенный верзила, расталкивая соратников, выкатился вперёд и пошёл на Берестова, – Сейчас я этим мальчишечкам покажу! Даром что ли меня невинно обвинили, будто я бутылкой вот такого вот прибил. А он сам, ВэДэВэшник чёртов, себя в бассейне треснул по башке, да и окочурился. А я чалился пятерик, пока ножом в печень не пырнули!

– Ой, невинный ты наш! – рыжий, тщедушный старикашка скорчил плаксивую рожу, – Да знаем мы, кто тебя в КОИ по блату пристроил. Убийца!

– Чегоо? – верзила развернулся к рыжему, – Ну, всё, хана тебе, дядя! Правильно тебя жёнка твоя молодая траванула мышьяком.

– Не трогай его! Это мой папик! – полуголая девица с патлатой причёской прикрыла старика силиконовой грудью, – Я его любила, а мой идиот муж задушил меня за это светлое чувство. До сих пор шея синяя, смотрите!

– И мало тебе, мало! Мужьям изменять! Ишь, манеру взяли. За цепочку золотую, да за доллары к старикам в постель прыгать, – заорала толстая тётка в чёрном одеянии.

– Ха–ха–ха! Невинная жертва инквизиции заговорила! – захохотала девица – А как по мужским монастырям шастать, да ересь всякую по ночам почитывать, здорово было? Монашка хренова!

– О, Господи! – госпожа Бабруйская схватилась за голову и, взмыв под потолок, растворилась, пролившись редким дождичком.

– А отличная книжонка у тебя получится, – Блинов попытался перекричать оголтелую толпу, – Криминал на криминале! Вот это Индивидуумы! А твой бедный физик готов жизнью пожертвовать, чтобы к ним попасть.

– Да уж! Если вырвемся, предупредить его надо… – Берестов не успел договорить. Какая-то неведомая сила подняла его вверх, начала закручивать по спирали.

– Лёха, похоже, я телепортируюсь!

– А я!? – Блинов в ужасе поднял голову, глядя на метаморфозы, происходящие с товарищем.

Арсений ухватил Алексея за свитер, пытаясь утянуть его за собой. Но тот не двинулся с места, точно прирос к полу.

Когда силы Берестова почти иссякли, а пальцы побелели от напряжения, тело друга вдруг поддалось, и он также взмыл вверх.

– Держите их! Уйдут! – толпа Отдельных Индивидуумов бросилась следом, верзила успел ухватить Блинова за штанину. Раздался треск разрываемой ткани.

Потолок купе посветлел, постепенно стал совсем прозрачным. А через секунду друзья окунулись в молочное облако.

– Неужели в мусор? – Блинов посмотрел вверх. Ясное небо усыпали звёзды.

Внизу, под белыми клочьями тумана, чуть виднелся одинокий вагон.

***

Только не думай, что я повелась на твои шуточки. Хотелось помириться способом, каким почуднее? Мне просто любопытно было к профессору этому сходить. Он, конечно, псих. Но народу на его лекции ходит предостаточно. А уж интервью для «Науки в наши дни» давал с такой гордостью! Сказал, что в настоящее время как раз проходит важный эксперимент. Якобы, пока опробованный только на крысах. Привёл меня в свою лабораторию. Принялся аппаратуру демонстрировать. Сказал, что ряд людей согласился участвовать в его опытах по телепортации. Я умный вид сделала, попросила поподробнее рассказать. Тут он разошёлся, такое наплёл! А потом подвёл к монитору: вот, мол, добровольцы, отважные люди. Смотрю, а на экране, среди прочих, ваши с Лёшкой рожи мелькнули. И под каждой фоткой менюшка: «Временна́я», «Точечная», «Обратная». Тут профессора отвлекли, а я нажала под вашими на «Обратную». Вы с экрана по очереди и исчезли. Я быстренько ретировалась, сославшись на то, что материал в редакцию отправить не успеваю.

– А кого ты первым телепортировала?

– Ну, конечно, тебя, дорогой, – Вероника вынула из волос миниатюрный веночек и, вместе с фатой, бросила на трюмо.

***

Алексей допил вино и закинул в рот традиционную оливку.

– Интересно, как Вероника поняла, что ей нужно сделать, чтобы вернуть нас домой? По-моему, ты написал тогда не более пятнадцати слов.

– Сейчас покажу, – Берестов достал мобильник и, полистав, вывел сообщение на экран.

«Если хочешь, чтобы я был твоим навеки, и мы больше никогда не ссорились (даже после ЗАГСа !), сходи к профессору Мамонову в НИИРЧ, найди там меня и Лёху Блинова и телепортируй нас обратной связью. Только обязательно ОБРАТНОЙ! Люблю, жду…»

***

– Твой пиджак я уношу в химчистку! Висит тут в шкафу уже лет пять. Или, может, выбросить его? Всё равно не носишь… Арсений!

Берестов оторвался от компьютера. Вероника протягивала ему мокрый листок с расплывшимися буквами.

– Что это? «Бобруйский Иван Егорович, 1830 года рождения. Утопил свою жену в пруду»

– Ну, что ты разволновалась?… Это же было так давно…

***