Пища

* * *

Как только он вышел из машины, народ на мгновение стих и единой волной двинулся к кумиру. Строгие лица блюстителей порядка тут же остановили их, только устремились до краев наполненные восхищением взгляды. Он улыбнулся. Знал, что любят. Улыбнулся с безграничной любовью и поздоровался:

- Дорогие мои!.. Как жизнь?!

Толпа, словно только этого и ждала, сильно загудела. Слова было не различать, но в этом гуле они не имели никакого значения. Гул – отражатель настроения народа. А сегодня они были в настроении, чувствовалось, что с нетерпением ждали своего кумира.

Без спешки прорвали толпу и прошли в заранее подготовленную гримерку. Организатор с помощником повесили на вешалку сценические костюмы, устроили чемоданы с необходимыми вещами.

- Через полчаса начнем, – сказал организатор сегодняшней встречи, – Желаю Вам успехов!

И вышел. Он остался только с помощником. Уже не нужно было ни улыбаться, ни выглядеть счастливым. Вновь вернулся в своё состояние и застыл, устремив взгляд в одну точку.

- Тяжело… – прошептал через некоторое время.

Никто не ответил. Помощник выстроил всё необходимое на большом столе посередине комнаты и начал готовить костюмы.

- Что же делать?

Он не мог прийти к какому-либо мнению. Состояние было тяжёлым и не было видно способа избавления.

Он замолчал, расслабился. Закрыл глаза. И тут же переместился в мир из лучистого света, в ушах звучала приятная, нежная мелодия. Он забыл о всей суеты жизни, чужой печали, испытывал волшебное ощущение сил космоса, впитывал его и всем существом чувствовал, как всё естество наполняется светом, теплом, нежностью, а сердце в груди, начинало… трепетать… Так было раньше… А сегодня, как только закрыл глаза, попал совсем в другой серый мир. На небе плывут серые облака, на земле черная трава от чрезмерной жары. И редкие уродливые деревья в чёрном цвете, словно остались такими после мировой катастрофы. Ветки же напоминают крылья покалеченных судеб. Он за свою жизнь много исправлял такие судьбы. А в этот раз…

Он крепко зажмурился. Хотел избавиться от этих видений, и пройти вглубь того волшебного мира, из которого брал себе силы. И чувствовал, что проходит внутрь, глубже. Но и серое небо, и иссохшая земля последовали за ним. Серые облака становились всё ниже и ниже, приобретая чёрный цвет, стали душераздирающе гудеть, а через некоторое время выяснилось, что это вовсе не облака, а по какой-то причине объединившееся стая стервятников. Вскоре их гул, превратился в душераздирающий крик голодных стервятников, они требовали пищу.

В округе не было никаких случаев смерти. В тёмном мире, среди стервятников только лишь он один. Стервятники кружились около его изголовья. Чего-то ожидали, требовали…

- Близится время… Нельзя заставить ждать…

Он вздрогнул от голоса и открыл глаза. Некоторое время пребывал в недоумении, что стервятники могут разговаривать человечьим голосом. И лишь позже осознал, где находится.

- Скоро начало, – повторил помощник, – Нельзя заставить ждать. Пора готовиться.

Он поправил волосы, пытался улыбнуться. Но улыбка не надевалась. Страх на лице не рассеивался. Тоска во взгляде не пропала. От осознания неудач, в нем увеличилась ненависть. Ненависть тоже коснулась лица.

- Я боюсь, – прошептал он, будто искал опоры, – Боюсь…

Помощник громко рассмеялся.

Он почувствовал холод этого смеха.

- Не впервые же... Ха-ха-ха… Если даже вы боитесь, другим какого?!.

Помощник был прав. Не в первый раз. Он и до этого тысячи раз выходил на публику и валял ее, как хочет, некоторых разбирал и собирал заново, заставлял жить новой жизнью. Избавил от страхов, болезней, вредных привычек. Помощник прав. Рядом с ним, другим не было почета. Другие и тени его не стоят. Они это и сами знают. Знают и завидуют, хотят, чтобы он быстрее исчез. Будто бы, от его исчезновения у этих теней прибавляется сила, или мастерство… У теней… Только сегодня и сам он не сильно отличался от них, был даже в более жалком состоянии. Все знают, на что способны они и ничего великого не ждут. Немного помаячат перед глазами, от них и этого вполне. А от великих людей многого ждут. От него тем более!

- Я сегодня не смогу, – вздохнул он, – Скажи народу…

- Что мне сказать?

- Скажи, что плохо себя чувствует, сегодня не выйдет.

- Они же сами видели...

- Не знаю… Скажи что угодно…

Помощник был взбешён. Казалось, он сейчас станет спорить, разбрызгивая слюни. Но он так не сделал. Обнял его с какой-то теплой ласковостью. Похлопал по спине.

- Понимаю… – прошептал после, – Я представляю, какого вам. Был бы другой человек, я бы даже не спорил… Но – это же вы! А вы другого калибра. Вы всё можете.

Он не ожидал этого от помощника. На мгновение растерялся. Он освободился из его объятий и посмотрел по сторонам. Всё было готово. И одежда, и поднос… И народ в зале уже аплодирует…

Он посмотрел на помощника. Это был неплохой человек. Самый простой человек. И его желание провести эту встречу было очень даже естественно. Во-первых, увеличится кошелёк, во-вторых, возрастёт авторитет… В третьих, и этот человек, как и многие люди был пугливым. Для него было равносильно смерти, выйти в зал и сказать народу, ждущему представления: «Сегодня встречи не будет. Потому что…».

Только что он выразился правильно… Ты всё можешь… Это, конечно, был только один из видов психологического приема. Подбадривание. Только он в чем-то был прав…

Всё сможешь… Он сегодня сам в глубокой печали и как народ в зале, заслуживал очищения, мытья, наполнения силой и еще многого. Только он был другим…

- Хорошо… – Он закрыл глаза… Только царство ворон не рассеялось, и он тут же вернулся в действительность. И старался быть решительным, – Готовьтесь…

* * *

Видели ли вы землю, засыхающую в ожидании дождя? Неделями, месяцами она бьется в ожидании влаги и под конец начинает трескаться. Мы тоже его так ждали. Если он долго не приходит, душе чего-то не хватает. Она засыхает. И, кажется, что судьбы трескаются. Жизнь без него – не была жизнью…

Я этот день ждала, считая минуты. А в прошлый год… В тот раз я попала в больницу как раз к его приезду. Должны были делать операцию. Операция! Ха, а я сбежала из больницы и пришла на встречу с ним. Удивительно?! Нет ничего удивительного, так как мне ни один доктор, ни одна больница не может дать то, что даёт он. И, знаете что… Мне позже отменили операцию…Получилось так, что опухоль в желудке само по себе рассосалась. Вот это действительно удивительно, так ведь?!.. Вот это – ОН!

***

Я, кажется, не могу жить без его книг. Не знаю, что бы я делала, если бы родилась в другой стране, в другое время. Нет ни одной его книги, которую бы я не прочитала. И не только это, я нахожу и читаю газеты-журналы, где опубликованы его рассказы. Чем привлекают? Не знаю, не могу сказать… Они не похожи ни на чьи другие. Какие-то особенные… не знаю, не могу объяснить… Я только лишь люблю… А встречи… Увидеться с НИМ… Конечно, ждала этого…Этот день для меня, был словно один из важных этапов в жизни…

***

Если бы сказали, что встречи не будет? После того как видела сама?! Увидела лично, слышала, как он поздоровался? Вы что…

Вот представьте… Вы голодны… Не ели неделю, месяц… Вас приводят в столовую… приводят в самый роскошный ресторан и, после демонстрации самых вкусных блюд, говорят: «Извините, сегодня мы вас кормить не будем…»… Что вы будете делать?

Уйдете просто так?!. Как же!.. «Причем тут голод»?.. Притом! Мы тоже были голодные. Мы нуждались во встрече с ним. Вы слышали, что голодный человек страшен? Вот так. Его тоже, кажется, называют духовной пищей. Понимаете, мы бы не ушли без пищи…

* * *

Тук-тук-тук-тук…

Он восхищённо смотр на бьющееся в ладонях сердце. Это было особенное сердце. Единственное в мире, которому нет равных. У других оно бывает маленькое, и даже себе не хватает. А у него на всю страну было одно. И чувства-ощущения в этом сердце были несравнимы. Здесь кипела полнокровная жизнь, а самое главное, оно обладало способностью копить в себя горестные страдания миллионов и, превратив их в счастье, вновь вернуть людям. Это сердце было волшебством. Только оно сегодня было намного меньше и слабее.

- Оно сегодня очень маленькое, – прошептал и помощник, – Зря вы согласились…

Он улыбнулся.

- Уже поздно… Обратной дороги нет...

Помощник улыбнулся.

- А если не хватит? – ответил он с ужасом, – Если вы…

- Не беспокойся, дорогой… – Он уже решился. Сейчас нельзя предаваться сомнениям. Вперёд и только вперёд. – Принеси ножик.

Помощник вздрогнул. Не смог двинуться с места.

- Дай нож! – повторил он.

- Хорошо, – в руках помощника, будто из воздуха, с легкостью появился ножик, – Пожалуйста…

Он положил сердце на поднос перед собой. И схватился за нож.

- Я боюсь, – прошептал помощник, – Всю жизнь боялся… Казалось, в один прекрасный миг ваше сердце не вернется в прежнее состояние…

- Только ты всегда ошибался, так ведь? – он улыбнулся, – Это волшебное сердце...

- Да…

Помощник хотел что-то сказать, и внезапно застыл. Нож коснулся в стучавшее сердце и, в мгновение ока разделил его пополам. Рука, державшая нож подвинула одну часть сердца на край подноса, и, принялась словно лапшу разрезать вторую часть на мелкие кусочки.

Помощник стоял, некоторое время не шелохнувшись и, посмотрел ему в лицо:

- Болит же наверное?

На его лице не было никакого следа мучения. Наоборот, какая-то удовлетворённость, наслаждение, которое может возникнуть только на лице победителя. Для стороннего наблюдателя казалось, что этот человек счастлив тем, что разрезает своё сердце.

- Боли-и-т… – он улыбнулся, а голос отдавался стоном, – И как ещё…

Помощник глядел, готовый впитать в себя его боль, но понимал что от этого нет никакой пользы, и старался хотя бы словами разделить его состояние:

- Если болит, почему же…

- А мне за это платят деньги, – в его голосе уже не чувствовалось страдания, – И не мало платят…

- Но…

Он улыбнулся. Помощник, конечно, не поверил. Он и сам в это не верил. В этом не было капли лжи – ему за это хорошо платят. И этот ответ был только чтобы закрыть рот тем, кто мерит всё по рыночным меркам. А в действительности… Даже если ни копейки не платили, он бы всё равно занимался этим.

Почему?

Вот на этот вопрос уже нельзя ответить, одним словом. Верный ответ вообще отсутствует. Во-первых, он помогает другим. Собирает их боли-печали, тяготы, горести-мучения. Избавляет души от плохих ощущений, дает силу жизни. Это само по себе большое дело. Волшебство, которое нельзя купить ни за какие деньги, нельзя измерить никакими сокровищами… То, что ты нужен людям, которые живут с тобой в одном мире, в одном времени – удивительно. Ради этого можно пойти на страдания, на боли… Во-вторых, ему нравится, что люди его любят. А его любят. Некоторые даже доходят до преклонения. Забывая про собственную жизнь, живут его жизнью… В-третьих… Что в-третьих, в-четвертых, в-пятых он не может объяснить. И сам недопонимает. Ему дано волшебное сердце… Ценность, которая у других не бывает, и не может быть… И поэтому, он живёт своей жизнью, своими мерками… Жизнью, которая у других не бывает, и не может быть… Его радости, и его горечи не похожи на других…

Внезапно он остановился, почувствовал, как помощник пристально смотрит на него с каким-то странным напряжением:

- Что?

- Хочу взять себе вашу боль…

Он улыбнулся. С бескрайней радостью, большой любовью. От его улыбки, кусочки сердца, разложенные на подносе, казалось, еще сильнее засияли. Это почувствовал и помощник. И лицо окуталось ласковым светом.

- Спасибо…

Помощник, казалось, ощутил себя неловко от того, что не сделал ничего заслуживающего благодарности:

- Только я эту боль не могу брать…

- Знаю, – Он взял в свою ладонь половинку сердца и подальше отодвинул поднос. Медленно подвел руку в направлении груди. Раскрыл ладонь. Сердце несколько раз судорожно дёрнулось и исчезло. Левая часть груди колыхнулась, как озеро, в которое бросили камень.

- Она в тебя не вмещается... Боль...

Он попытался улыбнуться, чтобы смягчить слова. Только улыбка не получилась. Это он увидел по лицу помощника, внезапно наполнившегося безмерным беспокойством. Закрыл глаза… Опять эти стервятники… Нет… И здесь ничего не изменилось…

- Может, сегодня не нужно… – прошептал помощник – Я выйду, скажу людям.

Но он уже категорично решил.

- Когда начнём?

Помощник опешил.

- Может, действительно…

- Когда начнётся?

Помощник не смог противостоять его решительному голосу.

- Уже время.

- Ты готов?

Помощник кивнул.

- Пошли!

Помощник привычными движениями потянулся к костюмам… Через несколько мгновений всё уже было готово.

- Ты побудь около занавески, не уходи далеко… – сказал он помощнику и, взяв поднос с накрошенным сердцем, шагнул к народу…

* * *

Он вышел на сцену и зал утонул в аплодисментах... Мы, действительно соскучились. Конечно, и его книги читаем с удовольствием, и часто смотрим фильмы, по его произведениям. Но встреча личная…Это – большое счастье… Это нельзя ни с чем сравнить… Только тогда во всей полноте понимаешь, что такое духовная пища. Казалось, мы на него не можем насмотреться… А слова… В каждом его слове есть глубокий смысл, есть жизненная сила. Даже хотя бы голос… Даже если послушать просто голос, без слов, набираешься безграничного наслаждения! Он – наш! Мы любим его!

***

Я ждала представления, считая минуты, секунды… А когда началось… Увидел его на сцене… К тому же, была в самых передних рядах…Я впитывала каждое его движение, взгляд, каждый вздох… Каждое его движение волшебство, каждая клеточка танцевала. Надо же так танцевать! Это было удивительно! Ни с чем не сравнимое удовольствие!

***

На весь зал полилась мелодия… Удивительный, светлый, волшебный мотив…Весь зал покачивался в объятиях этой музыки… А я… Я плакала… Недавно только похоронила мать… Я сидела плакала, а перед глазами вновь и это свое горе, и в целом, все страдания и… освободилась, очистилась… Через некоторое время почувствовала себя новорожденным ребёнком. Я счастлива и меня осчастливил – ОН!

***

Никогда так с удовольствием не смеялся! Вот это юморист так юморист! Я сидел, смеялся, позабыл все свои горести, все страдания. И, знаете… Действительно освободился, очистился… До этого всё время ходил, о чем-то думал, не мог избавиться от проблем… Мы же все такие… Хотим этого, того… Бежим туда, бежим сюда…И забываем, что в жизни есть другие стороны. Забываем, что есть улыбка… А ведь человек от животного отличается только лишь умением улыбаться… Он мне заново вернул эту улыбку. Он снова сделал меня человеком…

* * *

- Добрый вечер, дорогие друзья!

Зал утонул в аплодисментах. Глаза прикрепились к сцене. Он уже привык к этим глазам. Но сегодня было страшновато. В этих взглядах, горящих каким-то наслаждением, ожиданием удовольствия и желанием удовлетворить эти надежды, он увидел голод и угрозу. И на одно мгновение почувствовал себя овцой, попавшей в волчье логово.

Но нельзя быть в плену таких эмоции. Не в первый раз встречается с этими взглядами. Он хорошо знает, что они хотят и, у него есть могущество, способное удовлетворить их желания.

Есть могущество…

Он взглянул на поднос в руках. Конечно, у него было хорошее сердце. Каждая клеточка была способна сотворить чудо. Но сегодня сердце уменьшилось. Возможно, этому причина горести-страдания, терзающие всю его сущность. Но только сердце… Хватит ли оно на столько людей? Должно!

Он взял из подноса одну щепотку и бросил в зал. Кусочки сердца поднялись, растаяли в воздухе, рассеялись и полились в зал волшебной волной. Он знал, какой силой обладают эти волны. Поэтому избавившись от недавних сомнений, улыбнулся. Волны объяли зал. Они каждого человека подчинили, растворили в себе, превратили в волшебную волну. Кто-то громко смеялся, кто-то плакал навзрыд, кто-то впал в глубокую задумчивость. Волна была одна, а люди - разные, и каждый её воспринял так, как мог впитать в себя, перенёс так, как мог пережить. Только у каждого на лице было глубокое удовлетворение, в глазах – безграничное восхищение.

Он тоже восхищался. И не мог нарадоваться тому, что не отказался от сегодняшней встречи. Если дума только о своем состоянии и не вышел на встречу, сколько людей лишились бы такого светлого наслаждения! Хорошо, что так не поступил… А эти люди были ему дороги. Он хорошо понимал, что сделал для них безгранично большое благодеяние, дал им силу жизни. Он расширяет их жизнь, открывает врата наслаждения: он разъясняет им, что за гранью ежедневных сует, хлопот и забот о желудке есть еще и жизнь. Другая жизнь. Поэтому эти люди, в некоторой степени кажутся ему собственными детьми, он им немного мать – он же даёт им жизнь… А своего ребёнка нельзя не любить… Потому что в нем есть ты… и в этих людях был он. Это же люди, которые впитали волшебную волну от его сердца. Люди, дорогие как кусочек сердца.

Он взял кусочки с подноса и снова бросил в зал…

Зал, вне себя от счастья, загудел. Кто-то смеялся, кто-то плакал, кто-то что-то прокричал… Всем было хорошо…

Он тоже почувствовал себя безгранично счастливым. Возможно ли более светлое счастье, нежели раздача такой большой радости любимым и близким!..

Невозможно…

Зал счастлив… Зал в наслаждении…

Только печали, боли-страдания, потери, покинув сердца поклонников, никуда не исчезали, всё скапливались в его душе. Всю эту скорбь и боль он переживал в одиночку, и это даже для него было тяжёлым мучением. Чтобы все выдержать, ему необходима любовь этих людей, надо хотя бы увидеть их счастливые моменты.

Сейчас зал счастлив…

Но он хорошо осознавал, что это состояние не вечно. Кусочки на подносе уже заканчиваются… Вот выкинул и последнюю щепотку…

Все его естество объяло только одно желание. Сердце… Хоть и понимал, что это невозможно, он всем естеством ожидал чудо. Ему показалось, что во время этой встречи, сердце немного отдышалось, восстановилось, пришло в прежнее состояние.

Зал в наслаждении. Немного времени ещё было. Он сделал знак помощнику у занавески. Тот, словно только этого и ждал, придвинул маленький столик к краю сцены. Протянул откуда-то появившийся в руках ножик.

- Может, не надо? – прошептал он, весь вспотев, – Я скажу им… Объясню все...

- Подожди…

Он придвинул правую руку к сердцу. И всей душой надеясь на чудо, раскрыл ладонь. На ладонях билось сердце. Но никакого чудо не произошло. Всё ещё была половина сердца. Она не восстановилось...

- Что же будем делать? – простонал он, уставившись на помощника, – Время поджимает…

- Ничего нельзя сделать, – ответил помощник, приводя в порядок внешний вид, – Я скажу. Остановим.

Он взглянул на сердце. Поискал место, где отрезать. Но это уже невозможно, там ничего не было, помимо горечи страданий, впитавшей из собравшихся людей. А если хоть капля этой горечи попадет в зал… Нет… Стоит только попасть одной тысячной доли капли – зал от глубокого горя превратится в пепел... На мгновение он представил это. Лица, превратившиеся в черный пепел. Мальчики не успев вырасти, ставшие дедушками… И по телу пробежали мурашки…

- О, Господи… – он положил сердце на место, – Что же делать?

- Завершаем встречу. Я выйду…

Он остановил за локоть помощника, уже направившегося к публике.

- Хорошо… Только я сам завершу…

Он направился на сцену.

Волна, распространившаяся от последней дольки его сердца, уже стихла. Люди, расстались с волшебной страной, вновь вернулись в свои состояния. Однако, они довольно-таки изменились, голодные взгляды как в первом выступлении исчезли. На лицах каждого - чувство удовлетворения, в глазах - восхищение и любовь. Увидев его на сцене, вновь разразились аплодисментами. Долго аплодировали, словно желая, не растрачивая передать все чувства благодарности.

- Спасибо вам, дорогие мои!

Его благодарность вновь утонула в аплодисментах. В момент таких горячих аплодисментов было неудобно сказать, что встреча подошла к концу. Но, что сделать…

- Дорогие друзья! Наша сегодняшняя встреча на этом завершена. Я желаю вам здоровья…

Но ему не дали закончить предложение.

- А мы еще хотим! – крикнул кто-то.

- Мы не насытились! – подхватил второй.

- Мы заплатили деньги!

И зал утонул в недовольных возгласах.

Злость, ненависть, ненасытность, зависть и еще тысячи скрытых чувств лежащих в самых тёмных уголках человеческих душ, тёмной волной нахлынули в зал. Он покачнулся…

- Продолжай! – выкрикнули из зала, – Мы заплатили деньги!

В горле встал ком, на глаза навернулись слезы. Он не ожидал такого. У него была надежда, что хоть немного поймут его состояние, хотя бы попытаются понять. Всё разбилось вдребезги… Можно вытерпеть принижение, обиду от посторонних, от них другое не ожидаешь, а оскорбления дорогих себе людей тупым ножом бередит душу.

Он вновь пробежался взглядом по залу. Каждый на своем месте. Люди в зале не изменились, это те же люди, которые несколько минут назад осыпали безграничным восхищением. Но зал уже был совершенно другим. Там, словно сидят не люди, а голодные упыри. Ему даже показалось, что он видит обнажённые клыки. Насколько люди красивы и изумительны бывают в наслаждении, настолько они отвратительны и омерзительны в неудовлетворении.

В это время выбежал помощник и, словно желая уберечь от злых взглядов, ядовитых слов, стараясь закрыть его всем телом, встал перед ним.

- Успокойтесь! – крикнул он с невыразимой яростью, – Ему действительно плохо… Он вам раздал не песни, не мелодии… не удивительные произведения… Он вам раздал кусочки своего сердца… Ваши мертвые сердца, засохшие души он наполнил собственными чувствами…

Голос всё отдалялся… Внезапно, он словно что-то осознал…

* * *

Да… Действительно было так… И тут нечему удивляться…

Он вобрал в себя их горести, печали. Рассеяв уродливую темноту в душах, превратил её в светлое сияние. Он раздавал им свет. И ждал, что люди очистятся, станут свежее, лучше.

Но оказалось совсем иначе... Никуда не продвинутся со светом, взятым со стороны, он тотчас исчезает, стирается, обесцвечивается. Чтобы свет сохранился, надо чтоб у каждого в душе было свое солнце, пусть маленькое, пусть даже с кончик ногтя, но было. Если в душе нет собственного солнца, тебе не сможет помочь никакой источник света.

В душах этих людей не было и маленького солнца. И они нуждались в стороннем свете, в чувствах, пришедших к ним от других сердец. Они вбирают в себя это, и некоторое время кажутся чистыми, светлыми, ощущают красоту жизни. Да… В это мгновение они действительно живут…

Но через некоторое время сторонний свет пропадает. И они вновь перестают жить. Превращаются в живых мертвецов. Мучаются от жажды, сохнут… И чтобы вновь вернутся к жизни начинают искать источник света…

Если посмотреть, эти люди действительно были живыми мертвецами. У них нет ни окрыляющих успехов, ни кровоточащих ран, ни прошлого с воспоминаниями – «Эх!», ни будущего окрыляющего возгласом – «Ух!..». От того, что нет своей жизни, они живут жизнью других, становятся чувствительны от лирики певца, разговаривают книжными словами, беспокоятся за героев сериала, или радуются… Получают удовольствие обсуждая личностей… Каждое действие личности, живущего своей жизнью – это пища для их голодной души.

А он был личностью. Светлой личностью.

Для этих людей он был лучом, источником света. Он был их солнцем. В любом случае, он сам так думал. Даже не зная точной причины, он именно так думал. Впрочем, это было приятно. Показывало своё положение, состоятельность. А человеческое создание, кем бы ни было, нуждается в том, чтобы показать себя значимой, очень нужной персоной. Хотя бы для самого себя… И, он так думал. Он ощущал себя святой особой, раздающей другим свет… Конечно, ему довольно не плохо платят… Но если и ни копейки не платили, он бы всё равно занимался этим. Потому что, нет более приятного поступка, чем видеть счастливыми других.

Он раньше так думал…

Но сейчас всё выглядело в другом свете. Он, конечно, никакое не солнце и не другое волшебство, наполненное святостью. Он только лишь пища.

И его стояние на сцене, скармливая ломтики сердца толпе, ничем не отличается от выкидывания собакам в хлев своего мелко нарезанного бедренного мяса. Это – глупость. Но никто не высмеивает, считая глупостью, потому что каждый знает: пища не может быть, ни глупой, ни умной. Он был и сытной, и сладкой пищей. Роскошной пищей.

Когда он увидел, осклабившиеся лица людей в зале, он ещё более в этом уверился. Зубы, готовые пережевать, сломать тебя. Взгляды голодных монстров. И рычание, визг, крики. И он пожалел помощника. Это племя никак не простит человека, который хочет отобрать их пищу…

Таких не прощают. Он это хорошо знает… В свое время и он был молодым. Он ворвался светом в среду людей, занимающихся этим делом, и всю публику обратил к себе. Люди, уже забыв, что есть другие звёзды, повернулись к нему. А коллеги превратились в безжалостных завистников, на каждом шагу распускали сплетни, то тут, то там устраивали уловки, подставляя подножки. Многие уже состарились, но всё еще таили на него обиду. Куча людей, которые с ним даже не здороваются… Он раньше этого не понимал, думал: «Я же никому не делаю вреда, зачем они так поступают?». Теперь вот хорошо знал. Он отобрал их пищу…

Публика в зале, сама была как пища для него. Их невежеством, безграмотностью, безжизненностью он кормил свое высокомерие. Вот они – беспечностью, завистью, жадностью, ревностью и еще много чем закрыв солнце, убившие его в своих душах, бедняжки, находящиеся в состоянии бездушного животного. Их много, бесчисленное количество. И вот я. Я только один. Как солнце. Конечно, всё было правильно. Он действительно только один. И действительно, был словно солнце. Но чтобы ценность солнца возросла, необходимо чтобы была темнота…

Впрочем, такие мысли, кажется, никогда не приходили в его голову. Если и были только в подкорке сознания. А может, такой не веселой буре чувств является причиной темная волна, нахлынувшая из зала. Может… Пусть попробуют сердце разрывающееся от тяжелых мучений, наполнить такими темными чувствами!..

Только он всё равно был прав. Пусть и не полностью… Пусть под влиянием тёмной волны… Это не важно… Просто он свободен от красивой сказки, укутывающей его жизнь, сказки созданной им. Исчезла сладкая ложь… Осталась только правда, торчащая как чертополох. Конечно, это мучение, крушение в одно мгновение всех надежд, сопровождавших всю жизнь.

- Вы не видите, как ему плохо! – выкрикнул помощник, – Может, среди вас есть доктор?

Он улыбнулся…

- Сейчас доктор уже не нужен… – прошептали его ослабленные губы. И, он посмотрел в зал так, словно хотел в последний раз успеть запечатлеть этих людей, сопровождавших его половину жизни. Только не видно было ни зала, ни людей. Вокруг был какой-то серый мир. На небе плывут серые облака, на земле уродливая трава, высохшая от чрезмерной жары. И он лежит на земле… А над его изголовьем безжалостно кричат, бушуют какие-то птицы. Он поднял голову, словно желая понять, что случилось. Стервятники… Стервятники, готовые разодрать друг друга, с ненавистью раздирали какой-то кусочек мяса. Кусочек мяса… Сердце… Он сначала увидел в клювах стервятников свое сердце, а потом почувствовал безграничную боль в груди. Из какой-то части сознания просочилась бессильная мысль:

- Пища… Духовная пища… – и это на мгновение смешалось совсем с другим, заблудившимся шаловливым чувством, – Духовные стервятники…

* * *

Мы его любили, готовы были для него на все. Мы его так ждали. А он…Немного выступил и сказал, что встреча подошла к концу… Ну, так же нельзя… Ты ждешь его, считаешь недели, дни, а он…Конечно, немного взяла злость… Да, я тоже кричал… Мы все кричали…

***

Почему мы кричали? Не знаю…Во-первых, разозлились…Во-вторых…Если бы был другой танцор, мы бы так не сделали… И так же уже танцевал более часа…Если был бы другой танцор, мы бы пошли по домам, считая что так и должно быть. А он… Я думаю так… Нет никакой вины в наших криках… Это лишь показатель того, как мы по нему скучали, насколько мы его любим. Мы же не говорили ему, остановись, надоел. Мы кричали ему, чтобы он ещё танцевал…

***

Очень хорошо. Так ему и надо. Если не хотел петь для нас, пусть ни для кого не поет! Ой, простите, пожалуйста… Не знаю... не знаю, что сказать… Я всё ещё не могу простить его. Интересно, правда?.. Люблю, и не могу простить.

***

Я всё ещё читаю его книги. Читаю и плачу. Душу окутывают ни с чем несравнимые чувства. Душа становится чувствительной. Невозможно не плакать! Жалко, его нет. Совсем молодым ушел. Видимо, хорошие люди и там нужны.