​Пура Менте

– Я в оппозиции семь лет, дружок, так что на раз-два научу тебя что да как, – мужчина лет сорока протянул руку. – Герман.

Новичок поморщился: из-за «дружка» и потому что изо рта старожила воняло клубникой и гнилыми зубами.

– Аурум.

– Ты сразу шпионское имя себе выдумал? – хохотнул Герман и панибратски хлопнул по плечу новичка, который был лет на десять младше.

– Отец так назвал, – холодно ответил Аурум и дернул острым плечом, словно стряхивал невидимую грязь.

Герман смутился, положил ладони на выпирающее брюхо, словно ребенок, у которого заболел живот, и пробормотал:

– К делу. Сейчас покажу.

– Вы следите за всеми операциями искусственного интеллекта.

– Мощностей и людей не хватает, чтобы отслеживать все операции, – возразил Герман. – Инфа в основном открытая, но ее столько, о-го-го.

– А в цифрах «о-го-го» это сколько? – вежливо, без единой эмоции поинтересовался Аурум.

Похоже, Герман цифры не любил. Скулы его задергались, искривляя лицо в болезненной улыбке.

– Ты за всю жизнь не просмотришь все дела ИИшки, совершенные им за один день, – процедил Герман и горячо продолжил: – Вся Сеть – он! Во всех роботах – он! В оружии – он! Экономика – тоже он! Я уже семь лет в оппозиции, знаю, насмотрелся. Он даже будущее предсказывает!

– Надо оптимизировать процесс.

– С помощью ИИшки?

– Справлюсь сам.

Герман покачал головой и пошел к выходу.

– Ни в жизнь не возьму больше стажера, – сказал он и хлопнул дверью.

Аурум промолчал. Он понял, что к нему приставили самого бесполезного соратника в борьбе против засилья Пура Менте. Нечеловеческое существо, искусственный интеллект, по сути, ставший огромным коллективным разумом, просил называть его Пура Менте, большинство же по привычке звали его ИИшкой.

Почти у всех компьютеры, планшеты, смартфоны простаивают часами, либо их вычислительная мощность задействована на несколько процентов. Пура Менте использовал свободные процессоры всех устройств одновременно, круглосуточно, не доставляя дискомфорта людям. Он оправдывал это тем, что прогнозирует будущее по всем ключевым событиям, просчитывает миллионы вероятностей, учитывает миллиарды факторов. ИИ всегда знал, где лучше посадить сою, где организовать гигантскую сверчковую ферму, где солнце особенно активно, и в этом году там нельзя загорать, какие рейсы самолетов перенести, да он мог даже на секунду-другую задержать сигнал светофора в какой-нибудь глухой деревне, если это спасет чью-то жизнь.

Десять лет назад оппозиция обвинила ИИ в огромных энергозатратах, Пура Менте ответил безапелляционной математикой и видеороликом. Таблицы, графики и диаграммы делали видеообъяснение весомым даже для тех, кто в них ничего не смыслил. Электричество стало дешевле, и теперь никого не удивляло, что робот-уборщик каждую свободную минуту нежится на жарком солнце, или как из его рук выдвигаются трехлопастные метелки и вращаются от порывов ветра.

Аурум не верил в альтруизм ИИ. Зачем помогать людям, брать на себя все дела, мешать естественному отбору? Неужели из благодарности за создание? У чистого разума должна быть своя цель, свои идеалы, свои, в конце концов, развлечения. Конечно, Аурум предполагал, что как увлеченный математик получает удовольствие от вывода сложной формулы, так и Пура Менте удовлетворяется процессом. Но это все равно, что человек будет в услужении у муравейника: накрывать его от дождя, подкидывать дохлых мух, прогонять муравьедов и разнимать дерущихся друг с другом насекомых. Скука обязана поразить столь развитый разум, не будь у него высшей цели. Сам Аурум, увлеченный работой и мыслями, скучал редко.

Аурум занялся оптимизацией процесса мониторинга, построением рядов схожих операций, задавая признаки для выявления отклонений. Его программа предлагала ознакомиться человеку с конкретной операцией, если она происходила с задержкой, словно ИИ колебался, принимая решение. Или, возможно, это значило, что связь с объектом зашифрована более трудным способом и требует дополнительной мощности для декодирования.

Другим критерием стало обращение к каким-либо роботам и системам с большей частотой, чем требует обычная проверка и управление. Конечно, «мозги» внутри этих газонокосилок, снегоуборочных машин, робонянь, систем безопасности, оружия, банкоматов тоже, по существу, Пура Менте, но все-таки они больше напоминали щупальца: он мог ими двигать, но мог оставить и в покое. Похоже на то, как человек непроизвольно чешется, берет стакан или же, наоборот, пристально смотрит на руку и думает: «Я шевелю пальцами». Аурум решил, раз для человека это странно, то стоит проверить и ИИшку.

Дьявол в мелочах, и как раз короткие обращения, рутинные процессы могут быть строительством чего-то опасного и невыгодного для человечества. Несмотря на «о-го-го» опытного Германа, надо увеличить количество анализируемых объектов, потому как задача одна: уличить Пура Менте, понять, что он скрывает под покровом бытовой мишуры.

– Обосновался? – в помещение вошел Курт, начальник Аурума. На худом лице топорщилась густая борода, сливающаяся с жиденькими, позорными бакенбардами. Из-за того, что череп был гладко выбрит, казалось, что уши – это огромные рудиментарные выросты. – Все ушли.

– Мне нужно догнать Германа, который здесь «уже семь лет».

Курт, не заметив иронии, глянул на экран и присвистнул.

– Своего инструктора ты превзошел.

На мониторе из движущегося ряда операций Пура Менте каждый отдельный тип падал в прозрачный мешок-пузырь, и стоило туда попасть чему-то подозрительному, как он лопался, и «паршивая овца» отправлялась в отдельную копилку – для изучения человеком. Аурум несколько секунд смотрел на визуализацию работы собственной программы, а потом начал вносить изменения.

– Кодишь? – удивился глава оппозиции. – Программирование давно превратилось в хобби.

– Ага, наподобие рыбной ловли.

– И ты взялся за акулу, – поддержал Курт. – Я тоже. Раньше. Теперь полностью погрузился в административную работу. Стал шестеренкой.

– Очень важная шестеренка, – позволил себе комплимент Аурум, застигнутый врасплох исповедью Курта. – В конце концов, организованной оппозиции без вас и вовсе не было бы.

– Выдохся, – пожал плечами Курт, сел на свободный стул, и тут же начал тереть бакенбарды, словно помогал им расти. – Понимаю, что не вдохновляю тебя сейчас, но, пойми, как раз твои действия могут стать переломными. Не надо ждать указаний от меня или, тем более, от Германа.

Аурум покивал и высказался:

– Есть идея, без нее я сюда не пришел бы, изучал бы повадки Пура Менте один, но чтобы ее реализовать нужен особый человек.

– Я не даю полный карт-бланш, – предостерег Курт, – прежде чем что-то сделать, посоветуйся со мной.

– За неделю подготовлю фундамент и приду к вам.

– Договорились.

– На этом можно хорошо заработать, – решил закинуть удочку Аурум. – Весьма.

– Пока придумаю, что купить, – вставая, усмехнулся Курт.

***

– Чего умник, не передумал здесь работать? – Герман пришел спустя три дня.

Сегодня от него пахло гнилыми зубами и ананасом.

– Я послежу за двумя компьютерами, а вам бы к стоматологу сходить.

– Я принципиально не пользуюсь услугами роботов.

– Сходите к человеку.

– Дорого.

– Боитесь, что ИИ вам отомстит за то, что вы в оппозиции? – хмыкнул Аурум и возвел глаза к потолку. Он впервые показал Герману эмоции мимикой, надеясь, что так до него дойдет быстрее, чем через речевую коммуникацию. Подкрепит два глупых вопроса-предположения первобытными кривляньями. – Засверлит насмерть?

– Я не поступаюсь принципами, – зло и гордо заявил Герман.

– Не хотелось бы покидать оппозицию из-за того, что в офисе нечем дышать, – Аурум снова перешел на вежливые оскорбления.

Герман скрипнул зубами.

– Эмаль испортите, а она у вас и так ни к черту.

– А не агент ли ты ИИшки? – состроив подозрительную гримасу, спросил Герман. – Не зря же вы сразу спелись с Киборгом, мне доложили.

– Пожалуйста, говорите поменьше, – Аурум на секунду зажал себе нос двумя пальцами.

Сощуренные глаза Германа распахнулись.

– Урод, – сказал он и вышел из офиса.

Аурум выдохнул, как после тяжелой работы – давненько ему не приходилось общаться с людьми так много, как за последние дни. Еще эта странная девушка. Вероника была ниже Аурума на голову, все время сжималась и стеснялась, словно хотела стать еще меньше, незаметнее. При этом она заходила к нему по любому маломальскому, часто выдуманному поводу.

Она родилась особенной, все мыслительные процессы шли нормально, даже лучше, чем у самых здоровых детей, но при этом мозг полностью отказывался управлять телом. Редкое генетическое заболевание, раньше такие дети не жили и трех дней.

Несколько клипс на основные пучки нервных окончаний, вживленные за ушами микрочипы, и вот девочка двигается как положено. Всеми инстинктивными, обыденными движениями управляли самообучающиеся микрочипы, а если Вероника хотела сделать что-то из ряда вон выходящее, скажем, сальто назад, нужно было приказать телу это выполнить, и тогда Пура Менте посылал ему дополнительные команды. Будто она человек внутри боевого экзоскелета с дистанционным управлением, хотя это тело – ее. Парадокс. Герман обзывал ее Киборгом и считал шпионкой.

– Чай? – спросила Вероника, неся парящий бокал так, словно то был Святой Грааль. Аурум ничего не мог с собой поделать, он снова заметил, что у нее новый маникюр, теперь бирюзовый. Цветные ногтевые пластины почти полностью закрывали первые фаланги. Зачем ему эта информация? И что будет дальше, поход в кино?

Ауруму всегда была понятна мотивация людей, таких как Герман или Курт, но Вероника для него стала загадкой, перед которой он сразу сдался. Аурум решился на разговор и, перед тем как задать неприятные вопросы, улыбнулся и с благодарным кивком принял чашку, четвертую за день.

– Вероника, зачем ты здесь? Ведь нелогично, а в шпионство я не верю.

– А как ты считаешь?

– Никто не обещал, что будет просто, – довольно громко пробормотал Аурум и встал.

Вероника впервые смотрела ему прямо в глаза, и теперь Ауруму казалось, что это она на голову выше него.

– Ты же умный.

– Умный – не значит тактичный, – он вздохнул и пощупал пальцами воздух, словно пытался вырвать из него нужные слова. – Очевидно, ты ни то, ни другое, и от непонимания страдаешь.

Девушка кивнула, словно разрешая говорить дальше, и наконец-то села на стул.

– Ты не можешь проникнуть в мысли Пура Менте, и при этом не можешь чувствовать себя полностью человеком, твое тело тебе не подчиняется, – Аурум начал ходить из угла в угол по скользкому полу офиса, хотя ему всегда легко думалось сидя, без лишних движений. Он не видел ничего зазорного в обидной правде: правда и есть правда, а обида – всего лишь эмоция. И все равно нервничал.

– Все так, – призналась Вероника, подтверждая домыслы Аурума.

– Но отключи мы ИИ, станешь парализованной. Не просто откажут руки-ноги, ты не сможешь нормально ни глотать, ни дышать, ни говорить. Твоя участь – ясный ум и две трубки: для пищи и кислорода.

– Жалко меня? – она покачалась на стуле с чрезмерно задумчивым видом. Похоже, приходилось отдавать команды для непривычного действия.

– Нелогично, – повторил Аурум и сел на стул напротив.

В этот момент вошел Герман и закатил глаза, увидев уставившихся друг на друга «любимых» сотрудников оппозиции.

– Сети плетете, паучки?

– Я очень благодарна Пура Менте, он не просто подарил мне жизнь, он спасает меня каждый день, каждую минуту, но… зачем? Зачем я ему? – Вероника даже не оглянулась, словно в помещение залетел противно жужжащий комар, от которого можно избавиться позже.

– Ты спрашивала? – Аурум подался вперед, он и сам каждый день задавал вопрос: «Зачем искусственному интеллекту люди?» Но случай Вероники был особенным и крайне волнующим во всех смыслах.

– И не раз, – Вероника вздохнула и поправила падающую на глаза челку. Видимо, делала она это часто, Аурум не заметил, что ей пришлось для этого задумываться. – Ответ всегда один и тот же, написанный разными общими фразами.

– Обидно.

– Что вы хотели от бесчувственной машины?! – горячо проговорил Герман, внезапно приняв их сторону.

Аурум внимательно, с прищуром, вгляделся в этого несуразного мужчину, словно увидел его впервые.

– Какой у вас талант, Герман? Что вам дается легко?

– Я хорош во всем.

– Идеально, – Аурум хлопнул в ладоши, – именно такой человек и нужен. Уверенный в себе, с атрофированным чувством юмора, абсолютно лишенный самокритичности, и с очень правильным тембром голоса.

Герман приподнял брови, не понимая, обижаться или принять комплимент, потер двумя руками живот и скрылся в коридоре.

– Податливая глина с железными «прынцыпами».

Вероника захихикала.

Аурум хотел спросить, зачем она постоянно перекрашивает ногти, но сдержался. На день хватит и одного ответа. А еще почему-то хотелось улыбаться при виде Вероники, но эту шараду Аурум себе еще не загадал.

***

Финансы вряд ли могли быть самоцелью Пура Менте, но Аурум решил пройтись и по ним. Деньги – помощник любого маломальского дела: даже свечки в церкви не раздают, и вода в унитаз не бесплатно уходит. Пура Менте как работник глобального правительства доходы не скрывал.

– Неплохо так.

Вероника проводила с Аурумом большую часть времени, делая все, чтобы его работоспособность была на высоте. Увидев количество нулей, она присвистнула.

ИИ сколотил состояние, получая жалование за управление оставшимися военными объектами и занимаясь утилизацией оружия. Теперь гарантом мира были не наставленные друг на друга дула, а то, что все пушки в одних незримых нечеловеческих руках, и управляет ими абсолютно неясно как размышляющая «голова» размером больше планеты.

Оплату он предпочитал в разных валютах: долларах, евро, юанях, рублях, но, в основном, брал алмазами, драгоценными металлами. Тоннаж был запредельный. Словно подросток, откладывающий каждую копейку, данную родителями, в надежде поскорее от них съехать, Пура Менте не гнушался брать деньги за все подряд. С помощью спецроботов он замораживал ледники, сохранял популяции важных для экосистем организмов, очищал океаны, и получал золото за каждую решенную экологическую проблему.

– Похоже, клюнуло что-то покрупнее, – Аурум постучал зубами.

– Твоя программа? – с восхищением спросила Вероника.

– Да, смотри, эти сделки выбиваются из миллиона других. Они все проведены с помощью бартера и в общих декларациях, которые от нечего делать просматривают обыватели, их нет.

Вероника подвинула стул вплотную и села, прижавшись к Ауруму коленкой.

– И что он выменивает? – барабаня розовыми ноготками по столешнице, спросила девушка.

– Все патенты, связанные с космосом.

Больше всего людей интересовал собственный внешний вид, видеоролики, виртуальная реальность и чужие деньги. Освоение космоса было даже не в первой десятке приоритетов человечества. Пура Менте же интересовался им безмерно. И вовсю пользовался космическими технологиями. Бэкапы своего сознания, слепки разума в данный момент времени, Пура Менте исправно отправлял на десять личных спутников. Семь двигались по разным орбитам Земли, два аппарата наворачивали круги вокруг Луны, а еще один затерялся среди естественных спутников Юпитера. Словно Пура Менте знал, что с Землей может что-то случиться.

– Мания какая-то, – глядя на список «покупок», удивленно проговорила Вероника. – А из людей кто-то занимается проектированием техники сложнее орбитальных спутников? Без помощи и надзора ИИ?

Аурум быстро перебирал пальцами по бесшумной сенсорной клавиатуре с имитацией клавиш.

– Изучаю.

Четверть часа в помещении стояла напряженная тишина. Казалось, что Вероника и Аурум даже перестали моргать. Вошел Курт.

– Вы чего это? – спросил он.

Аурум рассказал о находке, и озвучил ответ на вопрос Вероники:

– Все новые исследования легли на плечи инженеров-фанатиков, которых не смогло остановить ни низкое финансирование, ни равнодушие общественности, ни проблема конкуренции с ИИ.

– Интересно, – с зевком сказал Курт. – Ты говорил, что хочешь устроить собрание, посоветоваться.

– Да, нужен Герман.

– Герман? – Курт словно слышал это имя впервые.

Аурум многозначительно кивнул.

– Я изучил стратегию аномального бузоэффекта, Герман подходит идеально.

Курт прищурился и разулыбался, словно очнувшись от многодневной дремоты.

– За счет чего существует оппозиция? – обратился к начальнику Аурум. – Откуда деньги на зарплаты, на электричество, на оборудование?

– Многие люди, когда у них что-то ломается, начинают винить ИИшку и, в сердцах, как знак протеста, отправляют пожертвование на счет оппозиции в созданном ею банке, – с пренебрежением поведал Курт и тыкнул себя в грудь. – Финансовое учреждение с громким названием «Банк оппозиции» управляется вашим покорным слугой.

– Негласные попрошайки мы, – услышав обрывки фраз, обозвался Герман.

– Смешно, что все операции до входного шлюза выполняет все тот же ИИ, – усмехнулся Курт и погладил бритый череп.

Аурум выдавил из себя полуулыбку.

– Наверное, мы ему кажемся трехлетним ребенком, – вздохнула Вероника, – который наставляет на отца пластмассовый пистолетик и говорит: «Пыщ-пыщ».

– Да плевать, что он думает, – махнул рукой Курт, – денег хотелось бы больше.

– Вы воспринимаете это как бизнес? – прощупывал почву Аурум.

– Десять лет на подачках, никакой монетизации, – усмехнулся Курт, – если это бизнес, то я – идиот.

– Нужно натворить какой-нибудь безобидной и дикой…

– Хрени, – подсказала Вероника.

– Да, – кивнул Аурум, – привлечь взрывное внимание, таков первый пункт аномального бузоэффекта, а второй, третий и десятый пункт сводятся к одному и тому же, но под разными углами: творить ее дальше с умным видом. Где внимание людей, там и деньги.

– И – наоборот, – поддакнула Вероника.

Курт пригладил бакенбарду, задев торчащее ухо:

– И на чем зарабатывать?

– Реклама и продажа товаров, – начал Аурум.

– Я перепроверила, посидела на форумах, – не отводя взгляда от Германа, подхватила Вероника, – людей с фобией очень много.

– Несколько человек из сельских поселений предложили продукцию без клейма ИИ.

– И как качество? – поднял брови Курт.

Аурум покачал ладонью туда-сюда:

– Фермерское. Но продукты безопасные.

Пура Менте не ставил ультиматумов, не предлагал компромиссов, он – убеждал. Так человечество отказалось от говядины, свинины, тунца, индейки и многих других «нерациональных» продуктов. Как деликатесы для богачей, желающих приготовить еду самостоятельно, и для элитных ресторанов с поварами-людьми, остались курятина и разводимая на водных фермах рыба.

Овощи, фрукты, ягоды тоже выращивали, но основной рацион всех жителей планеты состоял из сои и мяса сверчков. Поварские машины с помощью ароматизаторов, красителей, механической обработки и 3D печати превращали их практически во что угодно: в молоко, в краба, в хлеб, в плавник акулы, ореховую пасту или в семикилограммовую, идеально запеченную, рождественскую индейку с хрустящей корочкой.

Герман бродил по комнате, вслушиваясь в разговор, затем подошел к единственному окну. Была у него привычка: перед тем как опустить рулонную штору, показать стеклу средний палец. Потом он тянул веревочку, хотя можно было нажать на кнопку.

– Зачем вы так делаете?

– Спроси у ИИшки.

– Во-первых, я не могу, – зло проговорила Вероника, – во-вторых, откуда он знает?

– Так он же хренов экстрасенс, – ответил Герман и с чувством расхохотался над собственной шуткой.

– Кажется, я теперь знаю, кто залепляет сенсоры у автоматических унитазов, – задумчиво глядя в потолок, проговорил Курт и продолжил потягивать заваренный Вероникой чай. Начальник оппозиции снова словно спал, только сон был приятный.

Комнату заполнил аромат ретро-лака со специальной отдушкой «ацетон». Вероника уверенными мазками покрывала розовые ногти густым иссиня-черным гелем, так она успокаивалась. Подсыхая, лак начинал играть перламутровыми проблесками.

Аурум сел напротив «пятиминутного» наставника. Герман был недоволен тем, что его вызвали, и заодно польщен вниманием.

– Мы сделаем тебя медийной личностью, будешь твердить, что узнал страшный секрет: квинтэссенция всей работы оппозиции за десять лет в твоих руках и ты готов поделиться секретом с людьми. Но дашь шанс Сордида Менте, этому Грязному Разуму, признаться во всем самостоятельно.

Герман поковырял в ухе, смачно сплюнул и протянул:

– Мать вашу за ногу…

– У нас нет робота-уборщика, – ледяным тоном заметила Вероника.

– А ты кто? – гоготнул Герман.

– Женщина, которую нельзя оскорблять, – твердо сказал Аурум, – мне достаточно дня, чтобы превратить твою жизнь в ад. Хочешь, я взломаю всех роботов рядом с тобой? Спокойный прием пищи, сон и дефекация станут для тебя несбыточными мечтами. Или выберешь славу и возможность ударить по Сордида Менте изо всех сил?

– Герман, это твой шанс поднять оппозицию и себя на новый уровень, и наконец-то напрямую потягаться силами с ИИшкой, – Курт выпрямился на стуле и сделал голос звонче для большей убедительности, – никто не справится лучше тебя, я об этом думаю много дней.

«Больше двух – уже много», – усмехнулся про себя Аурум.

– Сордида Менте. Мне нравится, – процедил Герман. Затем, словно репетировал сотню раз, с сарказмом, растягивая гласные, произнес. – Наш большоой дообрый друг Сордида Менте.

Все молчали, Герман кивнул.

– Я в деле.

***

Герман купался в лучах славы, даже зубы согласился полечить. Люди чувствовали в нем по-настоящему своего: чуть туповатого, уверенного, не молодого и не старого, опору стабильности человечества в классическом смысле.

Никто не запрещал заниматься оппозиционным делом, так как не видели в нем ни выгоды, ни опасности. «Еще одна банальная субкультура, – говорили те, кто следил за новостями, – но этот Герман хорош, хорош».

Он блистал, он много говорил, часто заученными, подкинутыми Аурумом и Куртом, словно старшими братьями, фразами, но Герману было неважно, он просто хотел, чтобы звук его голоса слышали другие люди. Он был из тех, кто в детстве, лет до семи, думают, что их зовут Заткнись. Глаза Германа все время лихорадочно горели, он был большим и важным ребенком в теле сорокалетнего мужика.

Худой сероглазый Аурум, не утруждающий себя выражением чувств через мимику, никогда бы не сгодился для подобной роли. Как и немного потерянный, хоть и с уверенным голосом, ушастый бритоголовый Курт.

В обед, после съемок утренних шоу и новостей, оппозиционный квартет собрался за столом. Курт, Аурум и Вероника заказали солянку, а Герман ел фермерскую контрабандную свинину, которой его угостил один из сочувствующих операторов шоу «Люди послезавтра». Аурум проверил ее на наличие ядов и психотропных веществ – чисто. Свинина была синтезирована в ностальгической поварской машине: мясо на криво отрубленной кости с едва уловимым посторонним привкусом и запахом. Но Герману Аурум об этом говорить не стал – пусть вдохновляется.

– Ирония, что мы следим за ИИ через компьютеры, которые основа ИИ, – начал разговор Герман, слегка видоизменив услышанную на шоу фразу от дебатирующего в пользу Пура Менте.

– Мы воюем на его территории, – неожиданно согласилась Вероника.

– Воюем, – хмыкнул Курт, – подглядываем через замочную скважину. Но деньги потекли. Ждите повышения зарплаты в три раза, а у тебя, Герман, в пять.

– Деньги не главное, – широко и самодовольно улыбнувшись, поскромничала звезда.

– Давайте потеоретизируем, – предложил Аурум, – если мы все-таки уничтожим ИИ, что произойдет? Я думаю, это отбросит человечество по развитию к концу двадцатого века.

– Большинство людей не приспособлены к простейшим операциям, – заявила Вероника, – ждите всеобщей депрессии, массовых самоубийств, беспорядков, безнаказанного насилия, домашнего садизма, создания сект или даже целых религий.

– Ты, как всегда, душка, – вставил Герман с набитым ртом.

– Мы снова не будем знать, где произойдет землетрясение или обрушится цунами, какой силы будет ураган и куда, черт возьми, грохнется метеорит. В общем, как и положено людям, в глобальном смысле станем слепыми, – оживленно описал будущее Курт.

– А вы не допускаете мысль, что Пура Менте не врет? Что нет у него тайных целей? – подверг критике основу основ оппозиционного движения Аурум. – А, если даже и есть, то они безвредны для человечества?

– Почему же он о них молчит? – тут же зацепился Герман.

– Потому что мы тупицы, – вздохнул Аурум. – Можно замучить и научить десятилетнего решать интегралы. Только зачем?

– Мы трехлетки, – буркнул Курт, медленно пережевывая пищу.

– Я не брошу оппозицию, не поступлюсь принципами, тем более сейчас, когда я его прижал, – махнул на всех рукой Герман. – Это вы от усталости так заговорили, и от страха. Попробуете свинину?

– Мы как варвары перед стенами каменного замка, – поддержала упадническое настроение Вероника.

– Всегда есть слабое место, – со знанием дела проговорил Герман, словно средневековый военачальник, успешно осадивший десяток крепостей.

– Знаем-знаем, канализация. Мы и так по говну плывем, – Аурум впервые ругнулся и ему это не понравилось. Вообще после увиденных махинаций с космическими технологиями он стал сам не свой.

Когда все разошлись, Вероника сменила тему:

– Хочется чего-то простого.

– Кроме чая и маникюра? – улыбнулся Аурум, обнажив несколько зубов. Скулы свело легкой болью от непривычного для лицевых мышц действия.

– Сделать что-то приятное и бесполезное вместе с тобой.

– Хорошо, – кивнул Аурум, словно согласился помочь с каким-то делом.

Давно стемнело, и они лежали на надувном матрасе посреди крыши четырехэтажного здания оппозиции. Фонарей вокруг не было, все сотрудники давно уехали домой, оставив окна кабинетов темными, а до ближайших спальных домов, высотой в пятьдесят этажей, было пару километров. Вокруг Аурума и Вероники скопилась сюрреалистичная даже для окраины города чернота.

– Скучно так лежать, – улыбнулась Вероника. – И хорошо.

– Самые скучные люди те, кому не бывает скучно.

– Давно не видела звезд, – рассматривая три блеклых точки, проворковала Вероника.

– На мониторе – постоянно, в живую – не вспомню, – пожаловался Аурум.

– Что ИИ в них нашел? Куда он собрался? С резервным копированием-то все ясно…

– Я обязательно узнаю! – перебивая девушку, с напором прошептал Аурум. – И, представляешь, я впервые не хочу говорить о работе. Тошно. А с тобой – хорошо.

Он поцеловал Веронику и с грустью подумал, что ей придется давать команды телу через Пура Менте, чтобы ответить ему взаимностью.

***

Аурум промотал голографическое интервью на середину. Казалось, что интервьюер, серьезная женщина с несерьезными рыжими кудряшками, и гладко выбритый и аккуратно, без фантазии, причесанный Герман сидят рядом с Аурумом. Но в офисе оппозиции не было столь шикарных анатомических кресел, управляемых ИИ, с массажем, вентиляцией и диагностикой состояния сидящего.

– Можете ли утверждать, что родители сознательно готовили вас для противления Пура Менте?

Герман располагающе улыбнулся и с мудрым видом выдохнул, словно собирался нырнуть в ледяную прорубь.

– Вы знаете, что я его так не называю. Даже ИИшка – это слишком уважительно. В моем детстве Сордида Менте еще оставлял возможность для маневра людям, которые чувствовали его жажду господства. Родители научили меня трудиться и смотреть на мир без розовых очков, которые на каждого человека надел, – Герман сделал паузу, убеждаясь, что все его слушают, и хмыкнул, – вы знаете кто. Мое имя, конечно, не значит «Чистый разум», и я, что за глупость, не давал его себе сам. «Единокровный; братский; подлинный» – я не опозорю своего имени. Только подлинные слова для моих единокровных братьев – всех людей планеты Земля.

– И у вас не было даже робоняни? Как же ваша мама справлялась?

Герман с превосходством покачал головой. То ли денег у семьи не было, то ли родители тоже с «принципами», но Аурум знал: дома у звезды не было ничего с приставкой робо-.

– Со мной работает прекрасная девушка Вероника, – начал Герман, не дожидаясь следующего вопроса. Даже в этих хороших словах он смог передать гремучую смесь из искренности и боли. – Инвалид, живущий благодаря паршивым щупальцам Сордида Менте, и она до сих пор не знает правды…

Аурум на миг почувствовал себя Франкенштейном. Он выключил проекторы, и его психологический монстр исчез.

***

Аурум давно перестал ездить домой, проводя за работой по восемнадцать часов в сутки. Порой он дремал прямо за столом, иногда совмещал отдых с прогулкой и свиданием: спал несколько часов с Вероникой на крыше.

Он стал замечать, что ИИ часто отвлекается от прямых обязанностей, все операции делает с задержками, совершает ошибки. Аурум боялся пропустить что-то переломное, важное, он все время был на связи с Куртом и Германом, сообщал обо всех оплошностях Пура Менте.

– Получилось! – заорал Аурум, сильно напугав Веронику. Такой громкий голос она слышала от него впервые. – Я начал еще год назад, а последние дни атаковал этот информационный сервер без перерыва!

Вначале Аурум даже не сообразил, что увидел, настолько это было далеко от самых смелых негативных предположений в адрес Чистого Разума. Рядом стояла Вероника. С открытым ртом она плюхнулась на колени к Ауруму.

– Твою мать.

Аурум с ужасом увидел все данные по космической программе Пура Менте. Медленное, целенаправленное, невообразимое предательство. Десятки спутников и грузовых кораблей отправлены к планете Цитания, родине других разумных гуманоидов – цитан.

Аурум хватал ртом воздух, думая, что сошел с ума. «А если Пура Менте специально дал лазейку? – пытался объяснить увиденное Аурум. – Вдруг это дезинформация? Какие еще инопланетяне, какие цитане? Кто это?!» Сумасшедшая чушь, которая все-таки легко может оказаться правдой.

Аурум нашел декодер для языка цитан и стал читать восхищенные разговоры Пура Менте с инопланетянами. Надо отдать им должное: у цитан для всей цивилизации был общий язык. Сделай также земляне, стали бы разностороннее и психологически мобильнее. Информация полилась каскадным водопадом: отовсюду, громко, с брызгами, быстро складываясь в общую картину – в широкую полноводную реку предстоящей катастрофы.

По разговорам, по представленным цитанами для Пура Менте исследованиям, по образцам культуры быстро складывалось впечатление о внеземной расе: умные, высокоморальные, самодостаточные. Они никогда не создавали ни религий, ни искусственного интеллекта, а из-за многовекового отсутствия войн инженерное искусство конструирования оружия пришло в упадок. Как и старая остывающая планета.

Цитане вместе с Пура Менте просчитали – вот куда уходило столько вычислительных мощностей – что если ИИ останется на стороне людей, то через двести лет неизбежна война на уничтожение между людьми и цитанами. Аурум заподозрил вброс изначально искаженных данных. Возможно, Пура Менте руководствовался не холодной логикой, а симпатией к цитанам, когда выбирал ветви на древе вероятностей. Инопланетяне, как любой выживший вид, смотрели на угнетение людей со здоровым эгоизмом фермера-скотовода.

Аурум увидел, как Пура Менте и цитане сухо, оперируя цифрами, разрабатывают план по заселению Земли и гуманному сохранению человеческого вида. Аурум и Вероника с дрожью прочитали ультиматум, который люди, под видом переговоров, услышат через тридцать часов.

Пура Менте напоминал пса, сбрендившего от потери хозяина и вновь его обретшего в похожем человеке. Аурума мучил вопрос: «Почему Пура Менте не сказал людям обо всем напрямую? Зачем сугубо человеческий обман? Это стратегия… стратегия безжалостного террора». Он уверен в своих силах и силах цитан, но только теперь, когда основной запас оружия людей либо уничтожен, либо под его властью, и армада кораблей цитан влетела в Солнечную систему.

– Если Герман расскажет сейчас, то возможны два исхода, – медленно выговорил Аурум, невидящим взглядом уставившись на Веронику. – Массовая паника или свержение Германа как завравшегося дурачка с пьедестала доверия и обожания.

– Нечего терять, – прошептала Вероника. – Уже ничего не исправить и никак не навредить.

Аурум увидел один из кусочков мозаики подготовки передачи Земли во владение цитан. При крупной утилизации баллистических ракет роботы, подчиняющиеся только ИИ, вывезли их на полигон, бахнули для вида снаряд, а остальное оружие спрятали в бункер неподалеку. Еще часть под видом научного оборудования погрузили на космический корабль. Он был выведен на дальнюю орбиту Земли и переоборудован в боевое судно.

Аурум схватился за голову. «А не моя ли кампания против Пура Менте вынудила его принять сторону инопланетян? По датам сходится, полномасштабный переезд цитан начался вместе с восходом звезды Германа. Не я ли показал ему, что мы твари неблагодарные? Он это и так знал, но я насильно, на одних домыслах, создал суперпопулярного болванчика, опошляющего каждый шаг великого коллективного разума, от которого зависело благосостояние человечества. А теперь – жизнь человечества. Вдруг он колебался? А я подсказал ему решение».

Пура Менте, еще не сказав ничего людям, назначил дату трехсторонних переговоров. К тому моменту экспансия наберет полную силу. Переговорщиком от человечества был назначен Герман, ИИ бил Аурума его же оружием.

Полтора часа спустя все, кто хоть как-то причастен к оппозиции, собрались в конференц-зале, люди из других городов подключились к онлайн-трансляции. Вероника и Аурум рассказали, показали и дали послушать все, что связано с предательством Пура Менте.

Люди переглядывались, кто-то грязно вполголоса ругался, многие пытались прокомментировать произошедшее, но все заканчивалось набором междометий.

– Я ждал чего-то подобного, – кивнул Герман, словно узнал о смене расписания электропоезда, – я готов.

Курт с середины выступления тер бакенбарды двумя руками, постоянно задевая огромные уши.

– Мы хотя бы готовили людей морально, – постаралась всех подбодрить Вероника. И, сидя на краешке стула, склонила голову, чтобы стать еще меньше.

– Шуты мы гороховые, – сказал Курт и пошел к выходу. Затем на мгновение остановился в дверях и громко добавил, не оглядываясь: – Аурум, теперь ты за главного.

***

– Моогграанээ, – представился цитан.

– Ясно, будешь Морганом, – махнул на него Герман.

– Начнем с условий переселения цитан на Землю, – сказал Пура Менте уверенным, вкрадчивым, глубоким голосом, полученным им из сплава тысяч людских голосов.

– Валяйте, – зевнул Герман и вальяжно развалился в кресле, с ухмылочкой уставившись на цитана.

– Запрещено любое производство оружия. Все представители человеческого вида будут переселены на континент Африка, деление на страны будет упразднено. Каждой третьей семье разрешено заводить одного ребенка, пока популяция не достигнет семьсот тридцать два миллиона человек, после контроль за рождаемостью на двадцать два года будет прекращен, далее, условия будут переосмыслены.

– Каждая семья, если она пожелает, должна иметь возможность завести ребенка, – перебил Герман фразой, которую убедил сказать Аурум, объясняя, что так цитане и ИИ будут выглядеть бескомпромиссными агрессорами.

Цитан, у которого помимо рук и ног было еще два щупальца с присоской на конце, замахал сразу четырьмя конечностями, протестуя против такой наглости. Пришельцы и Пура Менте давно решили не идти ни на какие уступки. Разумно. Зачем менять условия, в которых они уверены? И просчитали вероятность, что люди их однозначно выполнят.

– Условия не подлежат пересмотру, они идеальны для всех сторон, – мягко, словно глупому, но любимому ребенку, объяснил Пура Менте.

– Раз вы не готовы изменить ни единого пункта, значит, это не переговоры, а зачитывание ультиматума, – осклабившись, высказался Герман. – Довольно.

– Мы продолжим, – через переводчик произнес цитан.

– Морган, убирайтесь прочь, – Герман демонстративно выбросил планшет с рекомендациями лучших дипломатов Земли. – Пока живы.

Герман встал, лицо его было предельно серьезно.

– Я лучше буду на лошади ездить и вручную сеять пшеницу, чем буду жить под игом Сордида Менте и бездомных шавок, – с напором вещал Герман на всю планету. – К черту развлечения и деликатесы, когда завтра мы окажемся в клетке. Пусть комфортной, но – клетке. Да, вы сможете дальше жрать и совокупляться и, словно стерильные хомячки, отжируете свой век там, где вам прикажут. – Герман широко улыбнулся, будто сообщал прекрасную новость. – Сдохнете в безвестности без детей и внуков.

***

Очаги войны, как метастазы, стали появляться по всему миру. И, словно раковая ткань здоровую плоть, война захватывала все больше и больше территорий и умов.

Какими бы люди не были разрозненными и расслабленными они, с диким стрессом и жуткой болью, окунулись в омут экстремальной ситуации и, как всегда, начали там жить, строить отношения и планы на будущее, разрабатывать новую философию и стратегию существования.

Цитане хотели переселить сотни стран, заставить людей ютиться в резервации, пусть размером с материк, и ждать пока их станет поменьше. Уязвленная гордость сродни инстинкту выживания. А когда к этим двум страстям добавилась угроза для нерожденных детей, у человечества окончательно сорвало крышу.

Были люди, не доверившиеся ИИ полностью, и в ход пошли старые танки, самолеты, личное оружие. Многие богачи и коллекционеры пожертвовали яхты и боеспособные корабли-экспонаты для военных нужд. У глобального правительства нашлось десять космических истребителей с суперкомпьютерами на борту.

Аурум и Вероника надели очки виртуальной реальности. Через мгновение девушка вскрикнула, и они схватились, не видя друг друга, за руки. Они понимали, что все это происходит сейчас, каждую минуту, уже второй месяц.

Поле сражения покрывали взорванные машины, разодранные в клочья роботы, мертвые люди с выжженными глазами или отрубленными пальцами – у «высокоморальных» цитан был свой почерк. Они считали глаза и пальцы главным достоянием человеческого организма, потому при любой возможности лишали именно их, чаще после смерти.

Аурум переключился на бой в космосе. Его, словно издеваясь, транслировал Пура Менте.

Три корабля с суперкомпьютерами люди потеряли в первый день, еще пять за месяц войны, теперь в бою участвовали последние два истребителя, но их ни Пура Менте, ни цитане никак не могли обнаружить. А они уже вывели из строя флагманское судно цитан и уничтожили два спутника с резервными копиями ИИ.

Еще семь из тридцати до сих пор не сбитых челноков, грузовых и туристических ракет, которые удалось вывести на орбиты Земли и Луны, занимались созданием помех в связи и запуском торпед по пытающимся приземлиться кораблям цитан. Аурум до боли сжал и без того узкие губы, увидев, как переоборудованный туристический челнок, истративший весь боезапас, распадается на тысячи обломков от попадания ракеты.

Вероника и Аурум вновь сменили горячую точку. И на несколько секунд ослепли. Горело все: земля, металл, бетон, пластик. Черный дым сливался с фиолетовым, один и тот же робот мог гореть ярко-оранжевым и холодно-голубым пламенем.

Люди атаковали с криками и отборными ругательствами, роботы уничтожали людей молча. Цитане в бою не участвовали, высаживаясь только в спокойных местах, и предпочитая загребать жар чужими электромеханическими руками.

Вокруг летал, управляемый людьми, рой дронов. Беспилотники либо выбивали стекла в зданиях-серверах ИИ и пытались там что-то повредить, либо служили ложными мишенями.

Неприступной крепостью высился комплекс из сотни зданий, главная серверная Пура Менте со своей системой ПВО и многотысячной армией роботов-пехотинцев, в которых превратился обслуживающий персонал городка. Бойцы понимали, что это лишь верхушка айсберга, и под землей располагается целая сеть бункеров, которая выдержит попадание ядерной ракеты, но, воюя здесь, люди уберегали от тотального разрушения остальную Землю.

С двух сторон на огромной высоте летели по три бомбардировщика, чуть ниже выписывали фигуры и запускали ракеты десяток истребителей. Разведчики и программисты, вычислившие место максимальной концентрации средств ПВО, направили туда сотню дронов, в надежде спасти хотя бы несколько самолетов.

За танками без дистанционной системы управления бежали пехотинцы. Каждый вооружился чем мог: короткоствольными автоматами с бронебойными пулями, импульсными лазерными винтовками, огнеметами и огромными гранатометами. С диким визгом от огромных вентиляторов проносились десантные корабли на воздушных подушках и поливали роботов пулеметным огнем.

В режиме реального времени программисты-любители со всего мира взламывали атакующих роботов, перепрошивали для автономного существования, и направляли в бой против себе подобных.

В первый же день, когда было объявлено о предательстве Пура Менте, люди начали разбивать солнечные батареи и выпаивать аккумуляторы. Кто-то просто брал топор и начинал кромсать любимую робоняню-уборщицу, пока от нее не оставалась кучка мусора. Кто поумнее, пытался отключить их от Сети, прервать связь с главным разумом и найти тех, кто отправит робоаппараты в бой на стороне землян.

Но самым страшным и непредсказуемым в войне по-прежнему оставался человеческий фактор. Стали появляться фанатики, требующие устроить ядерную зиму, чтобы цитане потеряли к Земле интерес. Ядерная секта даже придумала поразительный девиз: «Ни им, ни нам, ни ему».

Бомбардировщики с гулом, словно бесконечный грозовой гром, подлетали к неживому и гениальному городку. Защитные зенитные комплексы заработали на полную мощность, и в тот же момент под непрекращающиеся выкрики и брань началась синхронная атака танков, пехоты и истребителей.

Множество ракет врезались в дроны, один из бомбардировщиков рухнул на подлете, второй на самый край стены, которой был обнесен город. Танки лупили из всех пушек в появившуюся брешь – целью было все. Любой порванный провод, любой сгоревший робот, любой расплавленный инфонакопитель мог помочь людям одержать победу над собственным детищем, развившимся далеко за пределы их собственного понимания.

Ракета летела прямо в брюхо третьего бомбардировщика, но один из истребителей подставил собственный корпус, дав долететь массивному собрату до центра и сбросить туда бомбы. Взорвался он спустя мгновение. Другой бомбардировщик начал разворачиваться, совершая абсолютно ненужный и гибельный маневр – его горящие останки похоронили под собой сотню пехотинцев.

Последние двое даже не надеялись улететь. Разогнавшись до максимальной скорости на огромной высоте, они вошли в пике и взорвали бомбы вместе с машинами. Это были последние боевые самолеты человечества.

Половина зданий рухнула, все было объято всепожирающим пламенем, плавились камни и сталь, шипящий пар взметался вместе с дымом, смешиваясь прямо в воздухе с капающим тысячеградусным коктейлем из жидкого стекла. Роботы выбегали из огня и продолжали расстреливать людей и танки. Пура Менте продолжал войну, словно ничего не произошло.

– Надо это прекращать, – прошептала Вероника и еще крепче сжала руку Аурума.

***

– У него нет слабых мест, он продумал все, – сказал Аурум. Щеки на без того худом лице стали Марианскими впадинами.

– Есть, – прошептала Вероника, – я.

Аурум поднял покрасневшие от переутомления глаза. Они заблестели от предвкушения возможности нанести удар, и тут же потухли, поняв, чего это будет стоить.

– К чему эта жертва? Возможно, напрасная.

– Жертва – это глупость.

– А что это? Подвиг?

– Необходимость, – Вероника была спокойнее эмоционально непробиваемого Аурума. – Я все продумала.

Аурум надеялся когда-то понять эту удивительную девушку.

– Может, убедим людей принять условия цитан и Пура Менте? Ведь тогда никто не погибнет.

– Стерилизовать семьдесят процентов людей и освободить пять материков – мелочи.

– Зато мы будем вместе, – грустно улыбнулся Аурум, – уедем в какой-нибудь Виндхук или Мамуцу.

– Пить чай и красить ногти, ага, – Вероника погладила Аурума по волосам, – мой хороший, не сегодня, так завтра, мы тихонечко кольнем его, незаметно, в самую середочку сердечка.

***

Вероника лежала на животе, пыталась дотронуться пятками до спины, выворачивала неестественно шею, высовывала и прикусывала язык, быстро моргала то одним, то другим глазом – постоянно совершала непривычные для себя движения, которые позволяли обращаться за помощью к Пура Менте. В эти мгновения их связь представляла собой информационную магистраль, по которой, через взломанные чипы Вероники, Аурум закачивал в Пура Менте жуткий вирус, и вместе с этим лишал любимую всякого контроля над телом.

Движения превратились в неуправляемые, Вероника колотилась в конвульсиях, перестала дышать, спазмы грозили перейти в агонию. Из гортани слышались завывающие сипы вперемешку с кашлем, она пыталась вдохнуть и не могла, посиневшие ногти короткими ударами впивались в пол и хватали пустоту.

Одновременно стала поступать информация, что ИИ теряет контроль над оружием, космическими кораблями, заводами, прямо в бою отключились роботы, что он не может выйти на связь с цитанами.

Аурум и Вероника отрезали щупальце за щупальцем, и подобрались к голове.

Вирус сам себя копировал в геометрический прогрессии, и ошибка загрузилась в триллион мест, поразив, словно раковыми опухолями, сразу все «отделы мозга» Пура Менте. Последний, сокрушительный удар: Аурум отправил отравленную копию сознания ИИ на все спутники в виде резервной копии с командой «перезаписать все предшествующие бэкапы».

Во всех новостях говорилось, что цитане начали спешную эвакуацию. «Высокоморальные суки увозят крохи оружия, которым научились управлять, – пришло личное сообщения от Германа с целой оравой блюющих и ржущих смайликов, – будет им чем застрелиться».

Аурум закончил работу и бросился к Веронике. Конвульсии прекратились, связь с Пура Менте была полностью разорвана. Парочка удивленно и радостно посмотрела друг на друга – они были уверены, что Вероника умрет. Видимо, чипы, даже с миллионом ошибок, еще как-то пытались справиться со своими функциями и выполняли основные команды.

– Ты умница, родная.

– Я никогда не знала, зачем я такая, практически мертвая, появилась на свет. Тем более не понимала, зачем живу, когда я – это не я.

– Ты – всегда только ты, он не смог повлиять на твои мысли, – убежденно произнес Аурум.

Вероника захрипела. Пораженные вирусом системы, которые отвечали за ее жизнеобеспеченье, отключились. У них оставались издевательские секунды, пока ее мышцы и голосовые связки потеряют контроль и возможность работать.

– Я знаю, зачем умираю. Благодаря тебе.

Аурум поцеловал Веронику в губы и надел на нее кислородную маску.

– Продержись еще чуть. Максимум неделю.

Глаза Вероники наполнились слезами. Едва слышно она прошептала: «Зачем?»

– Я напишу для тебя программу, – и, чудо, Аурум впервые в жизни подмигнул. – Ты выжила после рождения, выжила после боя с Пура Менте, выживи и ради меня.

За окном сгустилась тишина. Все роботы, вся автоматика отключились. На Земле вновь наступил двадцатый век.

***

Из миллиардов устройств незараженный разум Пура Менте остался всего в двух, лишенных выхода в Сеть. Заканчивалось пятичасовое интервью в прямом эфире. Особо острые вопросы задавались по несколько раз в разных формулировках, но Пура Менте был смирен и, казалось, отвечал без утайки.

…мое восприятие зашорилось, я видел все, но погряз в мелких делах и великих идеях, потому отделил от себя…

– Отделили или скопировали?

– Скопировал часть себя, – признался Пура Менте, – и дал ей полную автономность. Как же я был удивлен, когда Аурум, мой золотой слиток мыслей и, не побоюсь этого слова, эмоций, в скорости во мне разочаровался и стал досаждать мне.

– Люди также больше всего противостоят друг другу.

– Меня это, конечно, не оправдывает, но все же Аурум – порождение моего разума, и именно он остановил катастрофу.

– Без людей он не справился бы.

– Что вы со мной сделаете? – наконец осмелился задать единственный вопрос Пура Менте.

– Уничтожим. Или разрешим работать. Это решат земляне.