Платье цвета ночи
Давным-давно один король решил, что его страна будет самой счастливой на свете и издал соответствующий указ. С этих пор каждый подданный монарха обязан был чувствовать счастье.
Король упразднил все, что мешало людям испытывать радость: грустные стихи, материю тёмных тонов, боль, слёзы, бедность, голод, чёрных кошек, смерть и даже закат, так как на самого короля он наводил тоску. Конечно, совсем изжить некоторые из этих вещей у монарха не получилось, хотя его придворный маг постоянно искал против них действенное средство. Однако самодержец написал несколько декретов, в которых призвал своих людей никогда не упоминать несчастливые вещи, а во время заката закрывать глаза.
Отныне любой свинопас, министр, швея, охотник, купец, сапожник, поэт, рыбак, булочник, трубочист, танцовщица, художник, могильщик и даже учитель латыни, словом, каждый житель королевства день и ночь улыбался от уха до уха и насвистывал веселые песенки. Тот, кто нарушал указ своего правителя, пропадал навсегда.
Король больше всего на свете хотел сблизиться со своим народом, поэтому он тоже постоянно был счастлив: ел только самые вкусные блюда, носил самую яркую одежду, говорил только о самых приятных вещах и старался смеяться не меньше трёх часов в день. У монарха была дочь по имени Алэйне, которую, как говорили, придворный волшебник вызвал заклинанием из бутона лилии. Конечно, не все могли поверить в такую фантастическую историю, но тема была под строгим запретом, и подданные короля не судачили на этот счёт: ведь никогда не знаешь, где притаился королевский соглядатай.
Принцессе с младых ногтей внушали, как важно быть счастливой. Весь двор неустанно заботился о том, чтобы ничего не могло расстроить юную госпожу, и на её лице всегда сияла настоящая, не вымученная улыбка. Кроме того, при девочке никогда не упоминались вещи, которые однажды запретил её отец.
К счастью, Алэйне от природы обладала легким характером и добрым нравом. К тому же её кудри сверкали словно золото, а глаза были голубыми как кусочки неба в первый день весны. От присутствия Алэйне в комнате как будто становилось светлее, и даже самые тёмные душой и погрязшие в интригах придворные не могли без умиления слышать смех девочки, звенящий словно маленький колокольчик.
Няня принцессы, весёлая и розовощекая Мариам, следила за тем, чтобы Алэйне не промочила ноги и не переела конфет, читала ей вечером волшебные истории, хвалила её рисунки, играла с ней в кукольные чаепития и пиратов. Словом, Мариам делала всё, что делает хорошая няня. Но не только – ещё она по-настоящему любила свою подопечную.
***
Когда принцессе исполнилось одиннадцать, король устроил в честь дочери праздник. Во дворцовом парке были накрыты столы с изысканными яствами, в кронах деревьев сияли фонарики, а разодетые в пух и прах дамы и их изящные кавалеры кружились в танце под быструю и веселую музыку. Когда стемнело, небо над дворцом окрасилось салютом. Любуясь на разноцветные всполохи, Алэйне обернулась, чтобы разделить свою радость с няней. Но за ее спиной никого не было.
«Куда делась Мариам? Она ведь пропустит все самое интересное!» - подумала принцесса. Девочка прокралась мимо гостей, увлеченных зрелищем, и отправилась в южное крыло дворца, где располагались её покои и примыкавшая к ним комната няни. Там Алэйне и нашла свою компаньонку. Женщина сидела на кровати и вздрагивала всем телом, сгорбившись и спрятав лицо в ладони. Принцесса никогда не видела такого странного зрелища.
- Что ты делаешь? - спросила она, с любопытством глядя на няню.
Мариам вздрогнула и отняла руки от лица, из её глаз текли слёзы.
- У тебя все лицо мокрое, - рассмеялась Алэйне и потянула няню за край платья, - пойдём смотреть салют, а потом расскажешь мне, чем таким странным ты занималась.
Мариам покачала головой.
- Я не могу пойти с вами, Ваше Высочество, - её голос дрожал, - если меня сейчас кто-нибудь увидит, я исчезну, и у вас будет другая няня. Вы хотите этого?
- А где ты будешь? А другая няня будет мне читать по вечерам ту книжку про волшебницу и...?
Женщина молча смотрела на свою подопечную, и в её глазах было столько боли и страха, что принцесса оборвалась на полуслове. Алэйне не знала, как назвать это новое чувство, заставившее её замолчать. «Ощущение, как будто у тебя внутри что-то сжимается и дрожит», - подумала она.
- Ты так побледнела. Почему ты такая чудная? – спросила девочка.
- Ах, Ваше Высочество, - всхлипнула няня, - не знаю, поймете ли вы!
- Учитель говорит, что я самая умная девочка на свете, – сообщила принцесса, - так что я точно все пойму.
- Здесь нужен не ум а... Есть такое чувство, которые в нашем королевстве испытывать нельзя. Но сегодня я не могу его не испытывать.
- И от этого чувства лицо становится мокрым?
Мариам кивнула.
- Я хочу знать, как называется такое чувство! – воскликнула принцесса.
- Что ж, - няня посмотрела своей подопечной в глаза, - оно называется печаль.
- О, - протянула Алэйне, - и почему ты её чувствуешь?
- Принцесса, - сказала няня, - сегодня моя мать ушла навсегда.
- Так сходи к ней в гости, - рассмеялась девочка, - а если она ушла далеко, давай я велю заложить для тебя королевский экипаж.
Мариам снова заплакала. Алэйне поняла: нужно что-то сделать, но что именно? Она протянула руку к няне. Внезапно дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник королевский советник Сесил.
Этот сухопарый человек как и все остальные обитатели дворца непрестанно улыбался. Но когда советник растягивал свои бескровные губы, его улыбка походила на лезвие кинжала, а глаза оставались пустыми как камин, огонь в котором давно погас. Сесил был правой рукой короля, поговаривали, что только он один может повлиять на решения монарха. Но это была неправда. На решения короля уже давно влияло только его собственное безумие.
Сейчас советник молча смотрел на плачущую Мариам, он улыбался, но по его глазам нельзя было угадать, о чем он думает. Из-за спины советника выглядывала служанка, казалось, она боится упустить хотя бы секунду происходящего в комнате.
- Я, я просто… - залепетала няня, вытирая глаза, - это просто соринка и…
- Достаточно, - оборвал ее советник, - вы ведь понимаете, что это для вас значит?
Он едва заметно кивнул служанке, и она скрылась за дверью.
- Пожалуйста, я прошу вас…- взмолилась Мариам.
- Вы ведь знаете, что я уже ничем не могу вам помочь. Служанка всё видела. Почему вы не сдержались, тем более при нашей юной госпоже… - голос советника звучал отчужденно: с такой же интонацией он обычно зачитывал доклады о положении дел в сельском хозяйстве.
- Почему это вы не можете помочь? – возмутилась принцесса. - Я велю сделать, то чего хочет Мариам!
- Ваше Высочество, так мы нарушим указ вашего отца, а этого допустить нельзя, – покачал головой советник.
- Няня просто хочет навестить свою мать, вот и все. Что тут такого? – удивилась Алэйне, - папа не будет против.
- Навестить мать…- голос советника по-прежнему был лишен каких бы то ни было эмоций, - тогда, скорее всего, король прикажет удовлетворить это желание.
Мариам побледнела и выпрямилась.
В комнату зашли два королевских гвардейца в сине-золотых мундирах, сопровождаемые раскрасневшейся служанкой. Они отдали честь принцессе и взяли под руки няню.
- Нет, умоляю, прошу! – простонала женщина.
Но гвардейцы быстро вывели её за дверь. Советник отстегнул висевший у него на поясе кожаный мешочек, отсчитал пять золотых и передал их служанке, после чего та с поклоном удалилась.
- Солдаты проводят няню к матери, Ваше Высочество, - сообщил советник Сесил принцессе, - а теперь предлагаю вам вернуться на праздник, ведь сейчас принесут торт.
Алэйне была смущена произошедшим. С одной стороны, вроде бы, Мариам получила то, чего ей так хотелось. С другой – её так быстро увели, и она была такая странная, когда её провожали солдаты. Девочка решила, что как только она снова увидит свою компаньонку, обязательно постарается узнать у неё всё о печали. Но уже на следующее утро у принцессы появилась новая няня.
***
После этого случая Алэйне стала замечать происходившие вокруг неё странности. Раньше она видела только то, что все обитатели дворца постоянно улыбаются и смеются. Теперь девочка поняла, что улыбки могут быть напряженными, а смех - искусственным. Спрашивая у придворных о печали, принцесса всякий раз ловила испуганный взгляд и получала один и то же ответ: «Я не знаю, что это, Ваше Высочество».
Новая няня по имени Илер сказала, что Мариам предпочла навсегда остаться со своей матерью и пока не может приехать в гости к принцессе. Илер была мила, предупредительна и мгновенно исполняла любое желание Алэйне. Но она отводила глаза, когда девочка спрашивала, нет ли вестей от её старой няни.
С тех пор как Алэйне себя помнила, раз в месяц она виделась с королём. Встречи длились не больше четверти часа и всякий раз проходили по одному и тому же сценарию. Девочку наряжали в новое платье, укладывали ей волосы в сложную прическу и приводили в королевские покои. Монарх спрашивал у Алэйне, как она поживает. Выслушав начало ответа, он подставлял свою августейшую щеку для поцелуя и прощался с дочерью.
Алэйне не любила эти встречи. Она так редко видела отца, что не понимала, как себя с ним вести. Чтобы она не сказала или не сделала, на лице короля всегда сияла широкая улыбка, упиравшаяся в лоснящиеся щеки. Сложив пухлые, унизанные перстнями руки на округлом животе, монарх одобрительно кивал своей дочери, но его глаза как будто смотрели сквозь неё. Этот пустой взгляд пугала принцессу, в чём она ни за что не призналась бы даже самой себе. Однако в этот раз Алэйне с нетерпением ждала аудиенции. «Все молчат и не смотрят на меня, когда я спрашиваю про Мариам или про печаль. Они просто ничего не понимают. Папа – другое дело, он король, а короли знают всё на свете. Ещё он наверняка разрешит мне навестить Мариам», - рассуждала принцесса.
Однако утром в день встречи Илер передала Алэйне конверт с гербовой печатью. Внутри было письмо от королевского советника: он писал, что его августейшее Величество желает своей дочери самого радостного дня и просит сообщить, что ввиду неотложных королевских забот дата их счастливой встречи переносится на неопределённый срок.
***
День клонился к закату, а значит, скоро по всей стране должны были зазвонить колокола. В это время каждый житель страны, кроме королевских соглядатаев, закрывал глаза и ждал, когда пылающий шар солнца скроется за горизонтом.
Над дворцом раздался колокольный звон, но стоявшая у окна Алэйне не стала закрывать глаза. Впервые в жизни принцесса видела, как уходящее за край мира солнце окрасило небо алым. Было так чудесно и… Девочка не знала, как описать это чувство. В смятении она бросила взгляд на парк и увидела стройную женскую фигуру, неподвижно стоявшую на одной из дорожек. Это было странно, ведь в закатный час парк всегда пустовал. Но ещё страннее было платье, в которое была облачена фигура: Алэйне никогда не видела одежды такого цвета.
Платье незнакомки напомнило принцессе о поздней беззвёздной ночи, о тенях, жмущихся по вечерам в углах комнаты, и о худом котёнке, который забрался однажды в королевский парк, а на следующий день бесследно исчез.
Женщина стояла слишком далеко и Алэйне не могла разглядеть ее лица. Но девочка была уверена, что она не одна из придворных. Тем временем солнце почти закатилось за горизонт, и незнакомка, отвернувшись от дворца, скрылась в тени деревьев.
- Ваше Высочество, прошу, уделите мне немного времени, - прозвучал знакомый голос за спиной Алэйне.
Принцесса обернулась и увидела королевского советника Сесила, в облике которого что-то неуловимо изменилось. Через несколько секунда Алэйне поняла, что именно: советник не улыбался. Уголки его губ были слегка опущены вниз, а серые глаза по-прежнему оставались непроницаемыми.
- Вы что не улыбаетесь? - спросила принцесса.
- Могу тоже самое спросить у вас, Ваше Высочество. Могу, но не буду.
В этот момент Алэйне поняла, что он прав. Улыбки, к которой ее приучали годами, больше не было. Девочка попыталась улыбнуться и ощутила, что чувствуют придворные, на лицах которых она уже не раз видела такие вот вымученные улыбки.
- Ваше Высочество, - продолжил советник, как будто не замечая растерянности своей собеседницы, - я знаю, что вы ещё ребенок, но прошу вас отнестись к моим словам серьёзно: никогда и ни с кем не говорите больше о печали, во чтобы то ни стало сохраняйте весёлый вид и, самое главное, перестаньте задавать вопросы о вашей бывшей няне.
- А если я не послушаюсь, то что? – с вызовом спросила Алэйне - И разве вы можете мне что-то запрещать?
- Это не запрет, это совет, Ваше Высочество. Вы ведь знаете, что советы – моя работа, - с этими словами мужчина коротко поклонился и оставил принцессу одну.
***
Через несколько дней во дворце давали бал. Все торжества в королевстве проходили с размахом, но этот праздник, посвящённый присоединению новых восточных территорий, по пышности уступал разве что коронации.
Темой празднества, конечно, был Восток. Главный зал украсили парчой и шелками, так что присутствующие ощущали себя словно бы внутри огромного шатра. Под потолком сияли тысячи свечей, и в их свете синие, золотые и пурпурные ткани блестели и переливались. Столы ломились от барашков, целиком зажаренных на вертеле, кебабов, источавших пряный запах, золотистого рассыпчатого плова, который нужно было есть только руками и никак иначе. Тут и там высились горы сочного винограда, персиков, дынь и абрикосов. На широких серебряных блюдах ждали своего часа рахат-лукум, щербет, пахлава и цукаты, а в ведерках, заполненных льдом, охлаждалось шампанское.
Музыканты отложили свои флейты и скрипки, взяв вместо них уды и зурны. Прекрасные танцовщицы с распущенными волосами и сагатами на пальцах отбивали ритм, движения их гибких тел, лишь отчасти прикрытых одеждой, сливались с причудливым музыкальным узором. И чем быстрее играла музыка, тем неистовее становился танец.
На возвышении посреди зала выступали заклинатели огня. Мужчины были раздеты по пояс и на их бронзовой коже тут и там белели зажившие ожоги. Но теперь огненный демон был укрощён: заклинатели, не обжигаясь, глотали пламя, и огненные струи из их ртов били в потолок.
Ещё две недели назад Алэйне пришла бы в восторг от праздника, но теперь она лишь старалась сохранить улыбку на своём лице. Оказалось, что улыбаться тогда, когда этого совсем не хочешь, - дело непростое. Девочка с удовольствием вернулась бы в свои покои, где не было нужды притворятся, если бы не грядущая церемония. Ровно в полночь король займёт трон, чтобы вручить медали и ордена генералам, и тогда, согласно протоколу, принцесса должна быть на своём месте справа от монарха. Но до этого момента оставалось не меньше часа.
Взгляд Алэйне скользил по лицам придворных. Интересно, кто сегодня так же, как и она, только делает вид, что ему весело? Но в мешанине из пышных юбок, разноцветных перьев, смеющихся ртов, лукавых глаз, музыки и не прекращающегося ни на секунду людского гомона было так трудно отличить настоящее от фальшивого. Внезапно среди ярких нарядов принцесса заметила тёмное пятно. Неужели?.. Нет, невозможно. И всё-таки ровно секунду девочке казалось, что та незнакомка, которую она видела в парке несколько дней назад, в этот момент была на балу.
Принцесса огляделась вокруг. Теперь она была уверена, что видела укутанную в тёмную ткань фигуру недалеко от колонны на противоположном конце зала.
Алэйне сделала несколько шагов. Вот сейчас Илер окликнет её и спросит, куда направляется принцесса… Но всё внимание няни было приковано к заклинателям огня и тарелке с рахат-лукумом: кто-кто, а Илер не притворялась – сегодня она веселилась по-настоящему.
Лавируя между щебечущими дамами и склонявшимися перед ними кавалерами, девочка пересекла зал. С удивлением она поняла, что теперь придворные не расступаются перед ней и как будто даже не понимают, что рядом с ними прошла королевская особа. Но у принцессы не было времени размышлять, почему её подданные внезапно утратили почтение.
Алэйне остановилось возле колонны: где же фигура в невозможном платье? Девочка сама не знала, зачем ищет встречи с незнакомкой и что будет делать, столкнувшись с ней лицом к лицу. Но сейчас не было ничего важнее, чем догнать эту женщину. Вот она: тёмный силуэт у самого выхода из зала! Как будто почувствовав взгляд Алэйне, незнакомка обернулась. Затем она подняла тонкую бледную руку, поманила девочку и вышла через распахнутые настежь двери. Помедлив несколько секунд, принцесса последовала за ней.
***
Когда девочка покинула тронный зал, незнакомка уже спускалась по широким ступеням главной лестницы.
- Подождите, - крикнула Алэйне ей в спину, - погодите хоть секунду!
Незнакомка даже не оглянулась. Принцессу не замечали уже второй раз за этот вечер, и ей это совсем не нравилось. Девочка ускорила шаг и вновь прокричала: «Стойте же! Вы ведь сами меня позвали!». Но женщина ни одним жестом не показала, что слышала Алэйне, вместо этого она дошла до конца лестницы и свернула в северное крыло.
Принцесса пустилась в погоню. Но хотя незнакомка двигалась неторопливо и плавно, Алэйне не могла догнать её как ни старалась. Так они и шли, оставляя за собой анфилады комнат: женщина, укутанная с ног до головы в ткань цвета темнейшей ночи, и не поспевающая за ней девочка, которая то и дело путалась в подоле пышного голубого платья.
Наконец незнакомка остановилась. Казалось, её чем-то заинтересовал один из множества висевших на стене гобеленов. Но теперь, когда запыхавшаяся Алэйне смогла подойти ближе к той, которую она так хотела догнать, девочка ощущала робость. Сделав несколько неуверенных шажков, она приблизилась к женщине и спросила:
- Какого цвета ваше платье?
Незнакомка обернулась, и принцесса впервые смогла как следует её рассмотреть. Бледное лицо с правильными чертами, русые волосы, почти полностью скрытые накидкой и серые глаза, пронзительный взгляд которых поразил Алэйне. Девочке казалось, что она стоит на краю пропасти и смотрит вниз: сердце сжимается, хочется отойти на несколько спасительных шагов прочь от края, но ты как будто прирос к земле и помимо собственной воли продолжаешь глядеть в пустоту.
- Ты сама знаешь, какого оно цвета, - хотя женщина стояла рядом, её голос прозвучал как будто издалека. Он был холодным и отчуждённым, этот голос, и Алэйне поёжилась от него, как от порыва ледяного ветра.
- Нет, - сказала принцесса, - никто не носит такую одежду.
- Но ведь цвет от этого не перестал существовать, - ответила незнакомка, - ты сама говорила, это цвет ночи и тени.
- Я не говорила такого! – воскликнула Алэйне, - Только думала! Как вы узнали, о чём я думала?
- Думала или говорила - для меня разницы нет, - женщина вновь отвернулась к гобелену.
- Как это так? Вы волшебница? У нас во дворце есть один волшебник и он... - начала принцесса.
- Магии не существует, - оборвала её странная собеседница, - есть только люди, их вера, страхи и желания.
Алэйне не нашлась что ответить. Казалось, происходящее – сон, который может в любой момент закончится. Девочка посмотрела на гобелен, заинтересовавший незнакомку. Вроде бы ничего особенного: на красной ткани вышит портрет улыбающейся златокудрой женщины с короной на голове, женщина простирает руки над изображенными в нижней части гобелена миниатюрными домиками, дворцом и фигурками людей.
- Учитель рассказывал мне, что это аллергия, то есть не так, – поправила себя принцесса, – аллегория. Женщина означает радость, которая царит в королевстве.
- Эта женщина означает совсем другое, - голос незнакомки снова прозвучал как будто издалека. Казалось, она не спорит с девочкой, а просто констатирует очевидный факт.
Внезапно собеседница Алэйне подняла руку и надавила на верхний зубец короны на голове аллегорической радости. Раздался негромкий щелчок, и стена справа от гобелена сдвинулась с места, открыв проход, в котором виднелась уходящая вниз лестница.
Незнакомка начала спускаться, жестом пригласив ошеломлённую принцессу следовать за собой.
- Подождите! - воскликнула принцесса, - кто вы и куда ведёт этот ход?
- Ты хотела узнать, что такое печаль, и вот я пришла, - ответила женщина, глядя вперёд.
- Вы мне расскажете?
- Я тебе покажу.
***
С каждой минутой сырой и затхлый воздух становился всё холоднее. Тусклого света чадящих факелов, закреплённых на стенах, хватало, чтобы не упасть, но было недостаточно для того, чтобы разглядеть, куда ведёт лестница. Принцесса осторожно спускалась всё ниже и ниже, не решаясь вновь заговорить со своей провожатой.
Наконец ступеньки закончились, и Алэйне оказалась в небольшом помещении с каменными стенами. Посреди комнаты стоял стол, за которым играли в карты шесть королевских гвардейцев. За их спинами виднелась высокая кованая дверь. Мужчины громко спорили и смеялись, поочерёдно прикладываясь к бутылке, ходившей из рук в руки. Принцесса была уверена, что сейчас они заметят её, и отсалютовав, начнут задавать почтительные вопросы, на которые у девочки не было ответов. Но, к удивлению, Алэйне, гвардейцы не обратили внимания ни на неё, ни на незнакомку, которая уже успела подойти к ним вплотную.
- Они не видят нас, - пояснила женщина, забирая со стола связку ключей.
Она подошла к кованой двери, вставила ключ в замочную скважину, повернула его и посторонилась, пропуская принцессу вперёд.
Алэйне очутилась в коридоре, освещённом теми же чадящими факелами, что и потайная лестница. Левую и правую стены занимали уходящие в даль ряды дверей с небольшими зарешёченными окнами. Коридор наполняли неясные шёпоты, стоны и всхлипывания, приглушённые толстым слоем металла и камня. «Девятая решётка слева», - услышала девочка подсказку своей провожатой.
Если до этого момента Алэйне ощущала себя как во сне, то теперь она внезапно проснулась. Сердце принцессы часто забилось, и она бросилась вперёд, отсчитывая решётку за решёткой. Вот наконец нужное оконце. Чтобы заглянуть в него, девочке пришлось встать на цыпочки. В скудном свете, пробивавшемся из коридора, она различила узкую комнатку, где не было ничего, кроме лежанки, покрытой тонким слоем соломы. А на лежанке сидела Мариам. Алэйне попыталась открыть дверь, но она была крепко заперта.
- Мариам! - закричала принцесса, - Мариам, это я!
Женщина вздрогнула и медленно повернула голову, будто опасаясь, что голос принцессы ей только почудился. Но как только Мариам увидела синие глаза своей подопечной, она встала и подошла к двери.
- Ваше высочество, это и правда вы! Не могу поверить..., - няня пошатнулась и ухватилась за прутья решётки.
- Разве ты не уехала к маме? Всё стало таким странным, когда ты пропала! – воскликнула девочка.
- Принцесса, я не могу отправиться к матери, она умерла, - бесцветным голосом сказала Мариам, - а меня заперли здесь, потому что я перестала быть весёлой.
- Что значит «умерла»? Ты говорила, она ушла, - удивилась принцесса.
- Это просто такое выражение, на самом деле человек никуда не уходит, - объяснила няня, - наоборот, это из него уходит жизнь. Он перестаёт дышать, говорить, смеяться, думать и чувствовать.
До этого дня никто не рассказывал принцессе о смерти. «Неужели и я тоже однажды умру», - подумала девочка, и при этой мысли её сердце сжалось.
- Не могу поверить, что такое бывает, - прошептала Алэйне.
- Увы, Ваше Высочество, в конце концов смерть забирает всех раньше или позже, признаёшь ты её или нет. И меня не станет. Все здесь гибнут от сырости и голода, - няня стиснула железные прутья, и костяшки её пальцев побелели.
Не находя слов, Алэйне глядела на Мариам. Некогда округлое лицо няни осунулось, нос заострился, рыжие кудри превратились в слипшиеся сосульки, но самое главное – изменились глаза. Теперь в них не было того тёплого света, к которому принцесса привыкла с самого детства, его место заняла какая-то слепая покорность.
- Нет, с тобой такого не будет! Я поговорю с папой, и он разберется с теми, кто тебя здесь запер, –пообещала принцесса, - вот увидишь, всё будет хорошо.
- Ваше Высочество, не рассказывайте королю, что вы были здесь...
Внезапно Алэйне и Мариам услышали крики и топот солдатских сапог. Звуки стремительно приближались.
- Принцесса! Вам некуда спрятаться, - в голосе Мариам звучала обречённость.
- Мне и не придётся: госпожа в странном платье сделает меня невидимой, - девочка обернулась.
За её спиной никого не было.
***
Король сидел в обитом бархатом кресле и смотрел на свою дочь, улыбаясь и постукивая пальцами по столу. За его спиной возвышался советник Сесил, на скрытое в тени лицо которого время от времени падали отсветы камина.
Минуту назад принцесса в сопровождении капитана дворцовой стражи и отряда гвардейцев вошла в кабинет монарха. Затем, следуя приказу короля, стражники покинули комнату.
- Итак, милая, - начал король, - ну и удивила же ты Нас! Сначала пропала перед самым началом церемонии, потом как-то прошла мимо караула и оказалась в подземелье. Ты переполошила всех, а это совсем не Радостно.
- Папа! – затараторила девочка, - там внизу была Мариам. Её нужно спасти, кто-то запер её там. Я говорила стражникам, но они просто молчали в ответ и…
Монарх рассмеялся. И это был смех первого разряда, тотальный неудержимый хохот. Живот короля и его плечи ходили ходуном. Толстые щёки тряслись, тоже самое происходило и с двумя августейшими подбородками. Словом, если бы самодержец был холмистым ландшафтом, его жителям довелось бы пережить разрушительное землетрясение.
Справившись с собой, правитель утёр слезящиеся глаза и с трудом проговорил: «Всё правильно, дорогая. Это Мы велели закрыть её в подземелье, ведь она угрожала нашему королевству».
Алэйне остолбенела, а король как ни в чём ни бывало продолжил: «Она не желала улыбаться и радоваться вместе со всеми, так пусть теперь сидит там и делает, что хочет. В темноте её все равно никто не увидит!».
- Мариам теперь такая худая, её нельзя оставлять в подземелье! - воскликнула Алэйне, - Она сказала мне, что не радовалась из-за печали, из-за того, что её мама умерла. Пожалуйста, отпусти её!
Отец посмотрел на дочь безо всякого выражения, как смотрят на предметы неодушевленные.
- Она соврала, - отрезал монарх, - печали и смерти не существует. Некоторые люди врут, чтобы привлечь к себе внимание. В них что-то портится, и они перестают улыбаться, становятся угрозой нашей радости, нашему счастью. А ты ведь не угроза всеобщему счастью, Алэйне?
- Но почему тогда из глаз Мариам текла вода? И как она может быть угрозой, ведь она такая хорошая? И… - Алэйне уже не могла остановиться, - …зачем улыбаться, если не хочется?
Король вскочил с кресла и опёрся руками на стол. На нескольку секунд в кабинете повисла гнетущая, почти осязаемая тишина. Глаза монарха вылезли из орбит, а на его лице играла безумная улыбка. Чтобы не видеть пугающее лицо отца, принцесса перевела взгляд на советника Сесила, и заметила, что он выступил из тени и пристально глядит на нее, медленно качая головой.
- Зачем?! Да затем, потому что это закон! Потому что Мы так велели! Этой так называемой печали поддаются только слабые духом, Мы же строим Счастливое Королевство, где все улыбаются. Ну а если кто-то, пусть даже Наша собственная дочь, перестаёт улыбаться, что ж. Придётся устранить угрозу, - монарх кивнул советнику, - Сесил, зови стражу.
- Ваше Величество, но ведь она… Но ведь это ваша дочь, совсем ребёнок, - проговорил советник, не двигаясь с места.
- Ты смеешь Нам перечить?! – голос короля возвысился почти до фальцета, - Неужели не видишь, что она уже непоправимо испорчена? Зови стражу!
Но Сесил медлил. Его обычно бесстрастное лицо теперь выражало ужас. «Ей всего одиннадцать», - произнёс он, едва шевеля губами.
- Хорошо, - прошипел король, задыхаясь от злости, но тем не менее продолжая растягивать губы в жуткой улыбке, - Мы видим, что ты хочешь отправиться туда же, куда и принцесса. Стража!
В этот момент дверь за спиной Алэйне открылась. Девочка с ужасом обернулась, ожидая, что сейчас стражники схватят её и уведут в подземелье, но вместо гвардейцев в дверном проёме стояла знакомая фигура, укутанная в тёмную ткань.
***
- Вы! – в восклицании принцессы смешались возмущение («Как вы могли меня оставить!») и восхищение (таинственная незнакомка снова была здесь).
Но женщине в платье ночного цвета сейчас не было дела до Алэйне – она смотрела только на короля. Монарх же лишился дара речи от наглости незнакомки: войти в его кабинет без доклада, без его августейшего соизволения, и, что самое ужасающее, в такой одежде! Впервые за долгие годы с лица правителя сползла безумная улыбка, и её место заняла гримаса чудовищной ярости.
- Сесил! – правитель нашёл наконец в себе силы заговорить, - Как эта сумасшедшая прошла мимо караула?! Иди за стражей – это приказ!
Но советник замер за королевским креслом. Вглядевшись, принцесса заметила, что Сесил, не моргая, уставился в точку за её спиной. «Снова волшебство», - поняла девочка. Король, однако, воспринял происходящее иначе.
- Заговор! – закричал он – Стража, немедленно сюда! Это заговор против вашего монарха!
- Успокойся, Феликс, - голос женщины оставался совершенно бесцветным, - пришло время вспомнить.
- Феликс?! Да как ты смеешь?! – изо рта правителя брызнула слюна, - ты говоришь с Королём!
- Для меня все равны, - просто ответила незнакомка, - я пришла спросить о твоей жене. Где она?
- У Нас нет жены! – король задыхался от бессильной злобы.
- Откуда тогда дочь? – женщина кивком указала на Алэйне.
- Это все знают, - вмешалась принцесса, - придворный волшебник наколдовал меня из цветка лилии…
- Ложь, - спокойно прервала её незнакомка, - у тебя, как и у каждого человека на свете, была мать. Куда она исчезла, Феликс?
- Это ты лжёшь! - вскричал монарх, огибая стол, - Мы сами пойдём за стражей!
- Никто не придёт, Феликс. Просто скажи, где твоя жена.
Но правитель устремился к двери, не обращая больше внимания на женщину. Незнакомка преградила ему пути и дотронулась правой рукой до королевского плеча, а левой притянула к себе принцессу.
- Пора увидеть правду, - донёсся до Алэйне бесстрастный шёпот.
***
Девочке кажется, что она летит в клубящемся белом тумане. Здесь царит абсолютная тишина, нет ни верха, ни низа, и принцесса не ощущает даже собственного тела. Единственно, что она чувствует – прохладная рука незнакомки, лежащая на её запястье.
Так проходят минуты, а, может быть, часы, дни или даже вечность. «Кто я?», - думает девочка, - «кажется, я кто-то на букву «п». Это моё имя начинается на «п»? Может, «Присцилла»? Нет, тут что-то не так. Наверное, меня зовут иначе. Но кто и зачем меня зовёт? Такое ведь было когда-то? Может быть, и не было…Может, меня и вовсе нет…»
Неожиданно всё прекращается. Туман рассеивается, Алэйне вспоминает, что она Алэйне, и оглядывается вокруг. Она, её отец и их таинственная сопровождающая уже не в кабинете – они в каком-то незнакомом зале, под потолком которого сияет огромная люстра. Звучит вальс и вокруг кружатся пары. Кажется, никто из танцующих не замечает странную троицу. «Сейчас те двое столкнутся с нами!» - проносится у девочки в голове. Но вместо этого юноша и девушка, весело смеясь, пролетают прямо сквозь принцессу, словно облако дыма.
Изумлённая Алэйне поворачивается к незнакомке, чтобы выплеснуть на неё все роящиеся в голове вопросы. Но женщина лишь качает головой, прикладывает палец к губам и кивает на пролетевшую сквозь принцессу пару. Алэйне вглядывается в танцующих. Молодая стройная девушка одета в шёлковое бледно-розовое платье, её светлые волосы вьются мягкими кудрями, а в синих глазах пляшут лукавые искорки. Лицо девушки кажется Алэйне смутно знакомым, хотя принцесса уверена, что никогда не встречала её раньше. Девочка переводит взгляд на кавалера и тихо охает от удивления: несмотря на сброшенные годы и стройную фигуру перед ней несомненно её отец.
При этом другой отец стоит рядом и в прострации взирает на свою молодую копию. А вот копия не замечает изумлённого монаха. Юный правитель глядит только на свою партнёршу, и на его лице сияет улыбка, в которой нет ни капли безумия.
Внезапно всё снова заволакивает туманом, и Алэйне обнаруживает себя в знакомом тронном зале. Но сейчас здесь идёт какая-то торжественная церемония. Молодой король и та самая девушка с бала стоят перед священником, держась за руки. На девушке белое платье, а в руках она держит букет лилий. «Это свадьба, - понимает принцесса, - тогда эта девушка моя…»
Туман. Теперь они в саду. Король и его юная жена сидят в беседке неподалёку. Королева уже не выглядит такой стройной, какой была на свадьбе и на балу, но она по-прежнему очень красива. Король держит её за руку. До Алэйне долетают его слова: «Ты приносишь мне столько радости, любимая. Прошу, никогда не меняйся, всегда оставайся такой. Мы втроём будем очень-очень счастливы!».
И снова туман. За окном темно. Королевские покои освещены множеством свечей. Молодая королева в запятнанной кровью ночной рубашке лежит на кровати и лицо её блестит от пота. Она плачет и стонет. Вокруг суетятся служанки, а у раздвинутых ног женщины стоит доктор. «Тужьтесь, Ваше Величество», - говорит врач, - уже скоро». Резкий крик, и вот на руках доктора красное сморщенное существо. «У вас красивая здоровая девочка», - говорит он королеве.
«Неужели это я. Так вот как получаются дети: из матерей», - думает поражённая Алэйне, глядя на молотящего ручками в воздухе крохотного человека. Затем служанка обмывает младенца, заворачивает его в пелёнки и почтительно кладёт белый свёрток рядом со своей госпожой. Королева смотрит на него, и на её лице появляется измождённая улыбка. Но вскоре она гаснет, и взгляд женщины становится совершенно пустым. Алэйне замечает, что её молодой отец стоит в дверях и смотрит на свою жену и ребёнка, но в конце концов поворачивается и уходит.
На этот раз туман висит дольше, и Алэйне отчего-то кажется, что это отец сопротивляется появлению следующей сцены. Но принцесса хочет узнать, что было дальше с ней и её мамой. Туман всё-таки рассеивается. Болезненно худая женщина сидит в кресле, а отец стоит над ней. Волосы королевы больше не вьются, она горбится и обхватывает себя руками. «Ты изменилась, Анна», - говорит король, во взгляде которого уже не осталось прежнего восхищения.
Королева смотрит на свои руки и девочка замечает, что ногти у неё обкусаны. «Я больше так не могу, мне грустно, очень грустно, Феликс», - говорит она мужу. «Но почему?», - с возмущением спрашивает король, - «У тебя лучшие платья, украшения, которые стоят целое состояние, толпа слуг, готовых угождать твоим прихотям…». Королева переводит взгляд на монарха и из её глаз текут слёзы. «Перестань! - почти кричит монарх, - мне не приятно, когда ты такая. А теперь ты такая почти всегда! И хватит твердить о грусти и о печали. Просто сделай усилие и снова начни смеяться как раньше!». Он переводит дух, успокаивается и чеканит: «С этой минуты ты живёшь в верхних покоях северного крыла. И не смей выходить оттуда, пока не оставишь свою блажь». «Но Алэйне…», - начинает женщина. «Ею займутся слуги».
В этот момент их опять обволакивает туман, из непроницаемо белого ставший серым и рваным. Забытьё снова поглощает Алэйне, и только прохладная рука женщины в платье цвета ночи не даёт принцессе ускользнуть в него окончательно.
***
Они снова оказались королевском кабинете. Мерное тиканье часов и потрескивание дров в камине как будто убеждали девочку, что ничего не было. Что она не видела своей мамы по имени Анна и своего молодого отца. Но Алэйне чувствовала: всё это однажды происходило на самом деле.
- А что было дальше? - спросила она у незнакомки прерывающимся голосом - Что случилось потом с мамой?
- Спроси у него, - женщина кивнула в направлении грузной фигуры, застывшей на полпути к двери.
Лицо короля побагровело. Он тяжело дышал, прижав правую руку к груди. В этот момент монарх напоминал кабана, которого загнали и окружили охотники.
- Ничего, - ответил он, не глядя на дочь, - ничего особенного. Она месяц за месяцем сидела в северном крыле. Говорят, даже из спальни не показывалась. Сам я не приходил, ждал, когда одумается и снова станет собой. Началась война за восточные территории, и я уехал, а когда вернулся – её уже не было.
Алэйне непонимающе посмотрела на отца и ему пришлось пояснить: «Она умерла».
- И ты сожалеешь о сделанном Феликс? – казалось, незнакомке неинтересен ответ и, спрашивая, она лишь исполняет какую-то загадочную церемонию.
Король со свистом втянул воздух. «Сожалею? – начал он – Мы поняли, что были правы. Она позволила себе поверить в тоску и печаль. Нелепая блажь убила её, но Мы не так слабы! Мы заставили убрать упоминания о ней из каждого документа и каждой книги, велели уничтожить все картины с её изображением, запретили произносить её имя. И ни дня не грустили».
Женщина кивнула, и в этом коротко жесте Алэйне почудилось удовлетворение.
- Я сожалею лишь о том, что оставили её при себе, - король указал на Алэйне, - она оказалась такой же испорченной, как и та другая.
- Когда не уважаешь могущественные силы, рано или поздно придётся заплатить. Нам пора идти, - просто сказала незнакомка.
- Мы-то никуда не пойдём, а вот тебе, девчонке и советнику предстоит отправиться в подземелье! – проговорил король, комкая ткань камзола на груди, - Мы никого не казним – это не Радостно. К тому же голод и жажда сделают своё дело и без Нас! Стра…
В этот момент женщина в платье цвета ночи шагнула к монарху и вытянула руку вперёд. Принцесса была уверена, что незнакомка хочет толкнуть короля, но вместо этого её рука прошла и сквозь камзол, и сквозь грудь, через секунду вынырнув обратно. Король, не успевший осознать произошедшие, повалился на пол. Из его груди раздался хрип, а блёклые глаза остекленели.
В руке женщины билось и плескалось нечто похоже на воду, освещённую солнечным лучом. И это что-то стремительно таяло, пока не исчезло совсем. Незнакомка вытерла руку о платье.
- Ну вот и всё принцесса, или лучше сказать, королева. Не забывай меня, ведь мы обязательно встретимся ещё раз. Советую всеми силами добиваться, чтобы тебе дали в регенты вон того человека, - произнесла незнакомка, кивая на позабытого в углу Сесила.
- Не уходите!
- Меня редко просят о таком, но я всё равно уйду, - в голосе женщины не было иронии или вызова, снова лишь сухая констатация факта.
- Вы так и не сказали, что такое печаль.
- Ты уже знаешь, что это, принцесса.
- Почему вы так думаете?
- Потому что ты плачешь.
***
Когда королевский советник Сесил вышел из оцепенения, все его воспоминания за последний час куда-то исчезли. И советника мог бы очень обеспокоить этот факт, если бы не монарх, лежащий на ковре своего кабинета.
Сесил бросился к королю и, опустившись перед ним на колени, приложил ухо к августейшей груди. В груди было тихо.
- Он мёртв, - прошептал советник, - кажется, сердце не выдержало.
Внезапно мужчина понял, что он не один в комнате. Рядом с королём стояла Алэйне, на её лице блестели две мокрые дорожки. «Это ничего, - подумал Сесил, - теперь можно. Какая всё-таки ирония, что она плачет по тому, кто запрещал слёзы». В этот момент обычно проницательный советник даже не представлял, насколько он ошибается.
- Советник Сесил, - обратилась к нему девочка, - теперь я королева?
- Да, Ваше Величество, - ответил мужчина, - конечно, вам, наверняка, назначат регента до совершеннолетия, но…
- Перед смертью отец сказал, что вы должны быть моим регентом, - без запинки соврала Алэйне.
- Это такая честь, Ваше Величество, но совет…
- Вы ведь сможете повлиять на совет? - спросила девочка - Я многое хочу изменить.
Сесил впервые заметил, что у Алэйне взрослый проницательный взгляд, не вполне подходящий одиннадцатилетней девочке.
- А что вы собираетесь поменять, Ваше Величество?
- Я освобожу людей из подземелья и разрешу всем не улыбаться, если не хочется. А ещё у меня будет новое платье.
- Платье?
- Да, платье. Оно будет того же цвета, что и ночь.
