Сон

Верхний клык доводил до рычания. Где-то час елозил вокруг него языком, нащупывая зубчики у десны. Помогало ли это? Ну подсознательное желание трогать там, где нельзя я удовлетворил, но в остальном все обстояло с точностью наоборот. С каждым касанием зуб отрывался от мяса. Такими темпами придется идти к ветеринару. В прошлый раз он прописал грызть косточки, но, по-моему, стало только хуже.

— Прекращай, псина, — скомандовала та, что была рыжая.

От долго пребывания зажатым в серых стенах допросной хотелось до полусмерти обпиться красителями. Неужели в полиции правда думают, что в двух квадратных метрах с двумя недовольными рожами напротив преступнику захочется в чем-то признаться?

— Люди, один вопрос. Вас вот совсем говорящий пес не смущает? — повилял хвостом, чтобы намекнуть на очевидный факт.

— Щас кто-то палкой по башке мохнатой получит! — рявкнул второй, ударив дубинкой по столу. Стыдно признаться, но я чуть заскулил. — Тебя отсюда не выпустят, пока не сдашь хозяев.

— Твой дезодорант — говно. На нее он никогда не подействует. Это раз, — лысый с повязкой на глазу, скрестил руки на груди и украдкой принюхался. — Два, я мля собака говорящая! Не выпустишь меня? Думаешь мне дело есть? Думаешь мне вечером щенков из школьной будки забрать надо? Говори честно. Ты, плешивый, останешься здесь навсегда и мы будем тебя допрашивать, пока ты не сдашь Адама и Еву, — рыжая с веснушками задумчиво застучал ручкой по столу и исподлобья глянул на коллегу.

— В таком случае, предлагаю закончить предварительные ласки и начать пытки, — она вынула из-за пазухи пистолет и выпустила три пули мне в грудь. Я откинулся на спинку и претворился мертвым, как учили когда-то давно.

— Не старайся. Мы знаем, что ты бессмертный, а боль чувствуешь, — лысый достал шокер и треснул меня током в бочину. Люблю запах жаренных ребрышек, но не своих.

— А-а! Хорош! Му-му-мудила блохастая. А, Господи! Вас общество охраны животных засудит!

— Ты говорящий бульдог, сам сказал. За тебя нам денег накинут, как за достижение науки, — сказал рыжая, — я не слушал. Ковырял когтем дырки в груди — слизни поедали пули, щекоча меня изнутри.

— Скажем, что путем долгого электрического воздействия добились от тебя заучивания алфавита, — добавил лысый.

— Обалдеть, ты знаешь слово алфавит, — меня снова шантарахнули шокером, на сей раз в ухо. — Н-н-ну спасибо, хер с ногами! Я не слишу! Ты сказал что-то? Рот открывается, а… А? Вы же полицейские, ало! Вам так нельзя! — мне выстрелили в лоб. Не знаю, сколько провалялся в отключке, но когда очнулся, оба палочками ели лапшу.

— М… — рыжая с веснушками, дожевывала Вок.

— Она хотела сказать, доброе утро, — помог ей лысый, закусывая булочкой с корицей.

— Угу… Спасибо. Мы не из полиции.

— Как-то сам догадался, — теперь чесался лоб, но из-за связанных лап не дотягивался. — Копам на наручники раскошеливаются. Вы в курсе, что я их перегрызу легко? — они синхронно зачавкали. Понюхал веревки. — Фу! Дихлофос?

— Близко, — лысый достал из нагрудного кармана зажигалку и подпалил веревки. Они вспыхнули синим пламенем, а следом ее примеру последовала моя шерсть. В мозгу запищали тысячи слизней, но не успел я завыть, как меня окатили пеной из огнетушителя и пустили пулю в лоб.

— Нормально ты пахнешь, — сказала рыжая сквозь пелену моего проясняющегося сознания. Когда разлепил веки, то оказался в той же серой комнатушке. Из нового — рыжая сменила прическу (вместо дурацкого пучка весела не менее дурацкая косичка). Лысый остался без изменений.

— Я этот одеколон за семьдесят три бакса взял, — доказывал он.

— Перестань нюхать воротник! Бесишь! — рыжая сидела на стуле с запрокинутой головой, закрывая глаза руками.

— Псина проснулся, — заметил лысый, шмыгнув носом. — С новым годом.

— Уже наступил? — спросил я и потрогал языком клык. Один минус в реинкарнации есть — она не работает на зубы, если два чудика сжигают тебя не дотла.

— Мы охотники, — не меняя позы представилась рыжая. — Наша организация ищет Адама и Еву со времен создания бытия.

— Типа как Охотники за приведениями… Охотники за библейскими мифами! Иона поймали уже? Его кита хер найдешь в океане.

— Слушай, псина, — лысый вмиг оказался возле меня и двинул подзатыльник. Я зарычал и укусил его, ибо нехер бить животных. Очнулся с новой пулей во лбу. Рядом с пустыми коробками китайского еды стояли два стаканчика кофе. — Твоим хозяевам Всевышний преподнес слишком уж много власти и пора их утихомирить, — он поднял ящик коробку с кучей толстых папок и поставил на стол. — Сложно бегать за тем, кто вербует кого-то в Китае, а через час его замечают в Америке. Как такого ловить?

— Как вы так быстро узнали, что они переехали?

— Ебать тебя не должно, — рявкнула рыжая и закурила.

Лысый вытаскивал фотографии из папок и бросал их передо мной.

— И мы подумали. Подойди к Адаму и Еве мы не в силах, тогда что если найти кого-то к ним приближенного, но не обладающего их силой, — на снимках был я или мои изображения на картинах, вазах и много где еще. Круто быть первым любимцем первых людей, гораздо менее приятно быть частью их фетиша и несколько часок позировать для скульптора. — Марионетки бесполезны — их душами и сердцами владеют, избежавшие договора ничего не знают. Тут-то мы заприметили тебя.

— Их верный пес, причем о-очень давно, — взяла слова рыжая, вращая в пальцах зажигалку. — Хозяев сдать ты не сможешь. Они намного страшнее нас, но вот только они никогда не узнают, что ты здесь. Понимаешь, к чему клоню?

— Вы зоофилы? — два штыря шокера воткнули мне прямо в ноздри. По зубам, как по вышкам электропередач пошел ток.

— Ты расскажешь, как они готовят свои спектакли. Нужна вся информация, которая у тебя есть, — я высморкал две струи серого дыма вместе поджаренным слизнем.

— Сема! — он перевернулся, пропищал и выпустил шипы из тела.

На самом деле у него нет имени. Имен на свете не хватит, чтобы обозвать всех слизней во мне. Просто захотелось обреченно крикнуть его имя. Надеялся, что будет смешно, но смеха не услышал. Даже сам промолчал. Надо перестать общаться с Гловером. Слизень уже дернулся ко мне, но рыжая поймала китайскими палочками.

— Красавица, это не добавка к лапше, лучше не ешь это, — она сдавила его и в моей груди появилась незнакомая ранее чувство. Словно давным-давно вырезанное сердце отросло по новой, и широкая пятерня сжимала его, как половинку апельсина. Из пасти потекла слизь. По-хорошему ее нужно было незаметно вытереть об шерсть, но от рыжей, как оказалось, ничего не утаить. Она прищурилась, вытащила из коробки мешочек для вещдоков и кинула туда пойманного.

— А вот и рычаг давления.

Фантомное сердце исчезло, но теперь сильно не хватало воздуха. По ощущениям это как будучи лишившимся одного легкого, оказаться в горящей комнате. Шутка в том, что у меня и второго то не должно было быть.

— Говорили, зря теряем время, — подметил лысый и дернул меня за ухо. Честно, я попытался куснуть его, но челюсти лязгнули с сильной задержкой. Его рука уже чесала толстую задницу владельца, а я в недоумении пялился на ней, крепко держа в зубах воздух.

— Допрос продлиться меньше, чем вечность, — рыжая облизнула клык, положила мешочек со слизнем перед собой и нависла над ней ладонью, как игроки в телевикторинах над кнопками сигнала. — Нам нужны подробности о подготовке спектаклей. Расскажешь правду — ничего тебе страшного не сделаем, солжешь, — она хлопнул по слизню.

Описать ощущения сложно. Для понимания представим ситуацию: Гигантский человек с горящим молотом, обмотанным колючей проволокой, по которой пустили ток, со всего размаху бьет лежащему мне в грудь. И будь боль физической — плевать. За столетия пробовал все от гильотины, до ядерного оружия. Можно сказать — выработался иммунитет к ней. Но каким-то образом человек ударил точно душу. Вторая шутка заключается в том, что, как и легких, ее давно не должно было быть.

— Экскурс ясен, — проскулил я и склюнул слизью под стол. — Во рту, как в жопе.

— Псам нравятся жопы, — поделился умом лысый.

— Так помимо знаний по азбуке, ты ещё и в собаках разбираешься. Удивительно, как это умещается в твоей головушке, — не стоило выпендриваться. Радовать человека с молотом — не входило в планы, однако моей внутренней чихуахуа, которой только и подавай, что возможность подшутить, дела не было до них. Выплюнул ещё немного слизи от хлопка по мешочку. — Ещё раз говорю, что тебя должно было смутить. Я блять говорящая собака! Я не одними гав-гав владею, сука! — рыжая замахнулась над слизнем. — Ать! Стой! — она замерла. — Я хотел объяснить, что из-за этого обстоятельства мне не нужно нюхать жопы для знакомства, — пальчики с обгрызанным маникюром легли на стол. — Спасибо. Спрашивайте, о ком вам что-то там надо было.

Они переглянулись. В этом их взгляде сочеталось как «Этого следовало ожидать», так и «С чего вдруг так просто?». Одни словом — недоумение.

— Слушайте, из нас троих только я бессмертный. Быстрее можно? — лысый двумя пальцами выдернул документ, поймал его рукой и открыл на нужной странице, поглядывая, смотрит ли напарница. Нет.

— Джимми Кокс, — произнес он. Я обратился к памяти. Никто не ответил.

— Можешь конкретней? Я с семнадцатого века в спектаклях, всех актеров не помню, — лысый открыл рот, но рыжая его опередила.

— Две тысячи одиннадцатый, третье июля, Лондон, Англия, — ее ноздри расширялись, а брови почти сложились в галку.

— А. Помню такого, — лысый подпер спиной стенку и скрестил руки на выпирающей груди. Напрягался, перестав крутить зажигалку. — Что про его спектакль сказать? Ну… средств потратили прилично. Объясню процесс от поиска главного актера, до финального надреза большого пальца. Для понимания. Сначала Адам вызвал меня в пустоту.

— Что такое пустота? — спросил лысый.

— М… представляешь себе ведро, в котором ничего нет? — он взялся за шокер. — Не напрягайся. Я понятия не имею, что это и как Адам ее делает. Когда ему нужно, я появляюсь где-то в темноте. Там ничего нет… — рыжая закрутила кистью, требуя продолжения. — Угу. Так вот. Адам меня вызвал.

***

— Здравствуй, дружок, — сказал он и я почувствовал, как за ухом кто-то почесал, но не увидел. Потому что что? Да в пустоте нет ничего. Возможно Адам ее проецировал в моей голове.

— Доброе что бы тут не было, маэстро.

— Мне попался один любопытный экземпляр. Желаю пополнить им ряды нашей труппы. Отправляйся.

— Сею же минуту.

***

— И все? — изумился лысый.

— Ожидал чего-то ещё?

— Допустим вопросы к начальству. Куда, зачем, почему? Нет?

— Совсем забыл, ага. Мы ведь с тобой вместе пять веков на Адама с Евой работали.

Через полчаса, когда я проснулся после очередного выстрела в голову, сонный лысый толкнул спящую на столе рыжую. Она встрепенулась и отчасти брезгливо сняла накинутую на плечи куртку коллеги.

— Говори по дела, — приказала рыжая, вытирая заспанные глаза. — И обойдемся без пародий.

— Чего вдруг?

— Я никогда не встречала Адама, но почти уверена, что голос у него ни как у хриплой псины. Уяснил?! — кивнул ей. — Говори, что было, без диалогов, — она щелкнула пальцами.

— Как прикажете. Короче говоря, меня отправили в этот… Лондон. И вот знаете, если Адам с Евой и перемещаются по каким-то там кротовьим норам, то мне приходится сидеть в сраной переноске! Вы хоть представляете, как сложно читать, когда весь полет у тебя над ухом кто-то шипит или рычит? Вы то сидите в теплом салоне, едите обеды, в иллюминаторы смотрите, а мне даже погадить негде.

— Вообще-то животным носят в салоне при определенных условиях, — подметил лысый.

— Скажи это авиакомпании, который мы летаем. Деньги откуда брать? За выступления никто нам не платит, а летать приходится часто, жить где-то, труппе жрать что-то надо. Душ нет, а желудки остались. Ты не представляешь, экономим чем можно и нельзя. Еда — пшенка, жилье — самый дешевый мотель на окраине города и то если повезет найти, одежда — воруем. С ней, кстати, отдельный вопрос. Ситуация складывается следующая. Ставится спектакль, а он, как правило, состоит из определенного числа сцен. С локациями проблем нет — ими выступает простая улица или кафешки всякие, спортзал. Что угодно уже построенное. Редко когда мы сами что-то собираем. Мы подстраиваемся под окружение и думаем, где кого расставить. Но вот одежда — это ад во плоти.

C вашим Джимми проблем было больше, чем с кем-то бы ни было раньше. Мы прилетели в аэропорт Лондона… где-то за пять, возможно, за шесть месяцев до договора. Это было точно после рождества, потому что пока я коченел в багажном отделении, помню, как грыз плюшевую кость, которую мне Ева подарила.

Прибыла без малого вся трупа, которая находилась в Америке. Если не в курсе, члены труппы разбросаны по всему миру. Их где-то миллион триста, число варьируется. Кто-то добавляется, кто-то помирает. Запоминать — лишняя мозготрепка. Они живут, как жили до договора с единственным исключением, что никогда не заводят семью. Ну а как вы себе представляете ситуацию, когда, допустим, двести тысяч человек в Московской области поперлись в Нижний Новгород? Необходимо объясняться перед семьей, придумывать отговорки, а жены или мужья дружат наверняка. Очень нестабильная концепция. А одиночкам некого предупреждать. Сейчас с интернетом им и отпрашиваться у начальства не надо. Почти все сидят на удаленке или фрилансят. С числом… с числом, наверное, все-таки я наврал. Такую резкую прибавку приезжих заметили бы. В городах и областях обычно хватает людей для спектаклей. Для Джимми сделали исключение.

Повторю: К нему прилетели наши актеры со всей Англии. На моей памяти такого никогда не было. И кстати, вспомнил сейчас, вербовали его не в Лондоне, в Вайтшире, — рыжая нахмурилась и обратилась к документам.

— Никогда не слышала о нем.

— Неудивительно. Там население в десять тысяч. А о Сасове знаешь что-нибудь?

— А должна?

— В том-то и дело, что нет! Это городок в России. Рязанская область. Там летчиков готовят, но узнают про него исключительно целенаправленно из-за как раз академии летной. Таких…

— Щенкам географию объяснишь! — лысый подошел ко мне и со всей силы врезал кулаком в челюсть. — Рассказывай про Вайтшир.

— Я переход подготовил! — размял челюсть. Вдарил он довольно сильно. — Предложения подождать сложно? Вайтшир — деревня в ста километрах от Лондона. Джимми оттуда родом. Сначала мы конечно окучивали его в столице.

Кстати, возвращаясь к проблеме с одеждой. Люди разные, уголки Англии и стили отличны соответственно. В Лондоне предпочитают длинные пальто, шарфы, брюки, туфли… я так, в общих чертах. Это уже сужение круга подходящих костюмов, плюсом выступила зима, сократившая доступные варианты до минимума. Какую-нибудь шубу с заплатками или розовую куртку у массовки можно было списать на индивидуальный стиль каждого, да? Получается, что нет. Адам требовал строгий лондонский стиль. Отступить от стандарта значило стать донором недостающей кожи для туфель. Тут началось: прочески сделай, мерки сними, весь костюмный реквизит перешей, кожу для туфель найди… а, говорил уже. Не важно. Актеров по подсчетам вышло сто тринадцать, а первую сцену назначили через месяц.

Нас тогда ещё расселили по дебильному. В Лондоне изначально жило семнадцать человек с крошечными однушками. Все приютили по четыре человека, оставшихся расфасовали по заброшенным домам. Экономия! Рожу бы ей отгрыз. Мне их не жалко было, не подумайте. Проблема заключалась в расположении домом. Ни одного ближе чем в километре от меня не было. Сразу гурьбой они ведь не заваляться, правильно? Лишнее внимание соседей было ни к чему, но актеры часто опаздывали и под вечер в тридцати квадратных метров толпилась куча народу. Кто-то из соседей вызвал полицию, та приехала разбираться…

— Завались! — рыжая хлопнула по слизню и меня парализовало от боли. Она посмотрела на лысого. — Меня срубает от его болтовни. Завтра продолжим.

— Давай я сам его выслушаю и запишу? У меня диктофон в машине есть.

— Нет. Я хочу сама все понять. Псина, — рыжая встала, снимая со спинки стула куртку, — рассказывай по делу, как вы окучивали Джимми. Подробности из списка покупок меня не волнуют, понял? — она положила слизня во внутренний карман.

— Вполне, — они собрались уходить, но рыжая остановилась у двери и вынула пистолет. — Ой, зато высплюсь.

Очередной надоедливый звон в ушах, аромат жаренных пельменей и две нахмуренные рожи с набитыми ртами.

— Доброе утро, — поздоровался я.

— Говори, — начала рыжая, запивая кофе, — по делу. Где и когда вы начали первую сцену?

— Поделитесь пельмешкой?

— Я сейчас пулями начну делиться, — рыжая положила пистолет рядом со слизнем в мешочке. Он брыкался, скользил по прозрачной упаковке, выпуская шипы, но не мог пробиться. Принюхался и почуял резкий запах похожий на уксус с нашатырем от мешочка. — Давай.

— Давай. Даю! Ну… Джимми Адаму приглянулся из-за таланта. Знаете, он из тех людей, которые начинают свой творческий путь с позиции, до которой обычный человек добирается годами. Актер он по призванию, учился мастерству в Олдвиче. Неофициально. Мыл там полы и подглядывал за игрой актеров, а по вечерам выходил на сцену и зачитывал выученные монологи.

У Адама есть маленькая слабость. Он сентиментален. Любит посидеть в партерах старинных театров и повспоминать былые постановки. Я это терпеть не могу. Ева тоже. Мы, когда ему опять приспичит, идем и напиваемся в дрызг.

— Ты можешь напиться?

— Мы актеры, милая. Мы прикидываемся пьяными, чтобы к Еве пристал кто-нибудь и мы завербовали его в труппу. Адам любит выбирать людей и ставить спектакли, а Ева жрет всех без разбору. В случае с Джимми они скооперировались. Адам случайно встретил его в театре. Правда. Он уже несколько лет никого не замечал и так звезды сошлись, что именно в тот единственный день пребывания в Лондоне была смена Джимми, который играл Отелло и как играл! Дездемона, даже несмотря на то, что была матрасом, дар речи потеряла от восхищения.

— Очень смешно, — буркнул лысый, доедая кекс с кокосовой стружкой. Рыжая наморщилась и морщины вокруг ее глаза стали четче.

— Простите. Есть у нас один шутник-детектив. Надо перестать с ним общаться.

Про первую встречу. Адам мог ему прямо там предложить кровавый контракт, взамен, например, место ведущего артиста в Королевском театре Ковент-Гарден, но захотел сделать все красиво. Он представился режиссером и Петербурга, который ставил у них «Горе от ума» по Грибоедову и подбирал актеров. Слово за слово и Джимми приняли на роль Чацкого.

В театре задействовали всю труппу. Световик, звуковик, массовка, потом зрители для предпоказа и так далее. Репетировали по ночам, ссылаясь на загруженность театра днем. На самом деле администрация не знала про нас, представляете? Охранниками устроились наши актеры, которые впускали нас. Заработок как ни как. Я был псом Евы, которая играла Софью. В принципе ничего сложно. Спи, чешись и гавкай. Мало чем от охранника отличаюсь и обошелся без долгой подготовки к роли. Можно сказать, я актер одной роли.

— Ну, — намекнула рыжая.

— Да-да, продолжаю. По сюжету отношения Софьи и Чатского к хепиэнду не вели. Казалось бы, это плохо, но странная магия театра заключается в том, что чем больше актеры на сцене ненавидят друг друга, тем больше привязываются вне ее.

Ева играла недотрогу, в жизни то есть и супер-тонкими намеками завлекая Джимми. М… Когда они гуляли, то мы специально пускали перед ним девушками с разными духами. Я на поводке следил за тем, на какие он ярче отреагирует. Так мы узнавали о его предпочтениях. По той же методике определялся и вкус в одежде, прически и дальше по списку. А Ева с теми же духами, то шарф его наденет и потом он всюду чувствовал ее запах, то помаду случайно оставит, то приготовит что-нибудь вкусное. Много мелочей. Мужчины умные, без сомнений, но инстинкты никуда не деваются. Насколько бы утонченным он не казался, насколько бы уникальным не представлялся в представлении девушки, глаз его все равно скосится, если заметит то самое каштановое каре.

Таким способом создался идеальный образ. Знаете, в чем прекрасна схожесть знакомства с новым человеком и актерской профессии? В развитии образа. Любое изменение можно отнести к «Мы знакомы всего месяц, откуда ты мог знать?». В свободное время она носила мужские рубашки с джинсами, кроссовками и убирала волосы в хвост, пахла шампунем или жаренной картошкой. А вот на какому-нибудь мероприятии… Ух, лысик, увидь ты ее, и пришлось бы менять трусы.

— Допиздишься, голову придется менять, — огрызнулся лысый и показал охотничий нож на поясе.

— Кхм. В общем, мы воплотили идеал Джимми в лице Евы. Связь их укреплялась, но в наше время на безбашенный поступок ради половинки пойдет не каждый. Романтика сменилась скептицизмом, а любовь — доверием. Прискорбно. Мне честно нравились дуэли. Была в них душа. Борьба за убеждения, мужество…

— Джимми, — напоминала рыжая и щелкнула по слизню. Меня аж передернуло.

— Помню! Я помню, — попытался вдохнуть, но в фантомные легкие, как песка насыпали. — Вытащи ее из мешочка, пожалуйста, а то дышать нечем, — меня огрели рукоятью пистолета. — Понял. Для укрепления их отношений Адам организовал банкет в честь выпуска спектакля.

— И это все хочешь сказать? — усомнился лысый.

— Н-н-ет. Ты меня перебил как бы, я же рассказывал.

— Я про Еву с Джимми. Где подробности их отношений? Как вы его уломали?

— Так вы пикап приемы выпытываете? — оба синхронно почесали нос. — Так хотите рецепт приворотного зелья? Вопросов ноль. Записывайте, — лысый убедился, что коллега его не заметит и, достав ручку, подготовил ладонь вместо листа. — Следи за собой, интересуйся окружающем миром и будьте искренним с партнером. В случае Евы — играй искренность. У Джимми с ней была обыкновенная химия. Попробуйте отнекиваться, когда напротив сидит идеал, собранный из кусочков подсознательных желаний, — у лысого скривились губы.

Банкет пошел не по плану. До того дня любое мини-событие Джимми проходили под нашим контролем. Порвались трусы? Наш актер в супермаркете предложил ему новые за полцены. Грабитель украл сумочку? Наш актер дождется за углом, и наша актриса поблагодарит героя за помощь. Зашел в кафе? Наш официант примет заказ, и наши повара приготовят индейку. Так же мы: доливали зубную пасту в его тюбик, меняли молоко, когда срок годности истекал, докручивали туалетную бумагу на рулон, пауков собирали в квартире и отпускали на улицу, выметали крошки из постели. У Джимми должно было сложиться впечатление идеальной жизни, чтобы охотнее согласиться на договор.

— А как же сердце? Ева забирает сердца у своих ухажеров, — рыжая нервно застучала ногтем по столу.

— Тут по любви, — я аж хрюкнул от смеха, но разряд шокера быстро успокоил. — С-с! Живодер! Я не шучу! Еве по-настоящему понравился Джимми. Уж не знаю, как они с Адамом порешали ситуацию, но Джимми и Ева отныне и до смерти Джимми будут вместе, — рыжая вскочила, сунув мне в ноздрю дуло пистолета

— Он не мог так просто повезтись!

— Я кому рассказывал? Мы его окучивали полгода, какие просто? — я слышал, как из-за ее напора хрустел мой череп. Забавно, думал костей у меня тоже быть не должно. Убрав оружие и заодно прихватив с ним растягивающуюся слизь, рыжая прострелила мне задние лапы и села. — Блять!

— Рассказывай дальше, — своим холодным тоном она напомнила Еву.

— Что… План Адама пошел по кривой на свалку. Джимми пришлось уехать как раз-таки в Вайтшир, к маме на именины. Все пришлось переделывать в буквально за два часа.

Сначала Ева выпытывала, куда и зачем поедет Джимми, это минут пятнадцать. Потом искали деревню, транспорт, в который вся массовка поместилась бы, придумывали новый сценарий… Как вспомню аж больно. Пунктов, где мы бы не налажали не осталось. По пути сломалась маршрутка и сорок человек труппы и собака почапали пешком в деревню, на месте оказалось, что это не та деревня. Порасспрашивали местных и мы на попутках поехали в Вайтшир. Кто-то по дороге потерялся, еды и воды не осталось, паника! С такими условиями мы добрались только за полночь. Адам озверел, рвал и метал внутренности массовки в заброшке, где их поселил. Оказалось, что Ева пропала и не выходила с ним на связь, как и Джимми. И что бы вы думали? Наша уважаемая мадама, за то время пока мы шатались по Англии, познакомилась с семьей Джимми, понравилась его маме и… согласилась стать его женой, — у рыжей челюсть отвисла.

— Какой договор они тогда подписали? — в ее руки затрещал шокер.

— Брачный, — как можно более осторожней ответил я. Не помогло.

Ковыряя когтем пулевые отверстия в животе, я сплевывал слизь и слышал, как лысый успокаивает рассвирепевшую коллегу. Он прижимал ее к углу, стараясь держаться как можно ближе слегка приклонившись, и объяснял главную цель мое пребывания у них в плену. Разбираться или чего хуже вторгаться в их препирания смысла не было. Тем более я почуял запах. Настолько тонкий, что ни человеку, ни даже ищейке не уловить его ни при каких обстоятельствах. Хвост завилял независимо от меня, и привлек внимание рыжей.

— Чего радуешь? — каркнула она, оттолкнув лысого.

— Меня забавить, как ты переживаешь. Кем был Джимми? — я получил в челюсть берцем. Клык наполовину вырвался из десны. — Кем-то… важным значит, — рыжая схватила меня за ошейник.

— Он был моим другом, псина пшивая!

— О. Мотивация достойная фильмов девяностых годов. Почему ты не высказалась про Еву? Или он не рассказ про нее?

— Откуда я знала, кто она такая? — рыжая протаранила лбом мою переносицу. Не лучший прием, но действенный. От удара потерялся на пару секунду в пространстве. — Вы украли его и ты, сука, врешь!

— Во-первых, не сука, а кабель. Во-вторых, Лилия, неужели блять тебя совсем ничего не смущает?

— Не называй меня полным… именем, — она ослабила хватку и врезала мне коленом в челюсть. — Откуда ты узнал?

— Марк сказал, — я кивнул на лысого, который открывал мешочек со слизнем. Тот выскочил на стол и, оставляя за собой черную полозу слизь, дополз ко мне и запрыгнул в незаживающее пулевое отверстие на груди и то сразу начало зарастать.

— Марк, — Лиля отпустила меня. — Что… что ты делаешь?

— Обязательства, — пожал плечами лысый, вынул пистолет и направил на нее.

— Лиля, — подозвал я, безуспешно срывая весящий на нерве клык. — Знаешь, я ведь всего лишь бульдог в шляпе, которая, кстати, где? — Марк снова пожал плечами. — Ну охренеть. Ладно, о чем я? Угу. Моя способность разговаривать, не делает меня человеком. Связи с этим, возник вопрос. Тот неожиданный звонок от бывшего мужа удивительно метко попавший в минуту сомнения. Подумала, судьба? Быть может, согласен. Отложенный рейс в Лондон из России, как раз в день рождения матушки Джимми, с которой ты так близко общалась. Невезение? Разумеется, сплошь и рядом. Из ниоткуда взявшаяся организация охотников за Адамом и Евой, укравших твоего суженного, или как ты папе секретничала? — рыжая вылупилась на меня, не понимая, как реагировать. Она просто трясла рукой и отступала к стенке. — И Марк, беглец, потерявший глаз из-за договора. Верный, не пристает, но испытывает определенные чувства, — не смог удержаться от смешка. — Лиля, видя это и вспоминая крошечные победы, по глазам вижу, они сейчас приходят на ум, да… Неужели у тебя даже на миг не появилась хотя философская мысль, что твоя судьба записана в чьем-то сценарии? — она рухнула на пол.

Вмиг серая комната погрузилась во мрак. В темноте открылся человеческий глаз, светящий ярко-красной капиллярной сеткой. Он судорожно метался, пока не зафиксировался на Лиле. Вокруг него открылись ещё восемь подобный, Рядам с каждым — ещё по четыре пары. Постепенно они заполонили собой все кусочки тьмы, не смея отрываться от рыжей девушки. Послышался голос.

— Здравствуй, Лиличка, — Адам сохранял натренированную тысячелетиями вежливость, но по вине того же времени, она пропиталась пустотой до такой степени, что каждого слово убивало частичку души слушателя. — Прости, дружок, — обратился он ко мне. — Ева бы не простила, пропусти я ее годовщину.

— Ничего Босс. Я пока объяснил вкратце, ее будущие обязанности, — рыжая заскулила.

— Не переживай, — вновь заговорил Адам к рыжей. — Это всего лишь фокус, — он возник перед ней, сидя на корточках в вечернем костюме с кроваво-красной бабочкой, и протягивая бледную руку к ее заплаканному лицу. Лиля куснула ее за палец, но тот растворился черной развивающейся дымкой. — Попытка засчитана. В следующий раз, если промажешь, сделаю из твоей грудной клетки, домик для птичек, — она сильнее зажалась в угол. — Мои показы заканчиваются договором, считай его трудовым, если угодно, — в его руки появился листок бумаги и ржавое лезвие. — Подпиши здесь, — от ее крика зазвенело в ушах.

Я отвернулся. Видеть лица актеров в конце представления мне приходилось множество раз, а вот пытаться выдернуть повисший на нерве клык, доводилось впервые. Стучал по нему языком, как ребенок палкой по пиньяте. Он отказывался подчиняться — брыкался и убегал от меня. Наконец я крепко прижал его к нёбу и потянул на себя. Нерв оторвался и клык полетел в глотку, но в последний момент я харкнул им на стол, аккурат затихнувшей Лиле.