Светлана Ледовская №2

Бритва

Бритва
Работа №73

Пока Мирон был в спячке, с городом что-то произошло. День и ночь бушевали молниями и громом сухие грозы. Ни капельки с неба, зато по улицам стлались клубы странного удушливого дыма, проникавшего в узкие круглые вентиляционные проёмы его жилища.

Он бы и дальше мужественно терпел это безобразие, но пришла пора собирать подношения.

- Неладно, неладно, - выбираясь наружу и прихватив футляр с драгоценной вещью, проворчал он. – Помощник пропал. Да и Гордей давно уже не показывается.

Дверца его жилища осталась приоткрытой на проветривание.

***

- Глазам не верю! А ну-ка, Света, Руслан, полезайте! – скомандовала женщина, пропустила вперёд детей и сама, пригнув голову, протиснулась внутрь.

По сравнению с узким входом помещение оказалось довольно просторным. Там располагались два топчана со стопками одеял, столик, несколько полок и табурет. На стенах висели цветные дерюжки, а под ногами коврик.

- Такое всё маленькое, - умилилась девочка. – Это сказочный домик?

- И теперь в нём немножко поживёт моя куколка, - через силу улыбнулась женщина.

Она прикинула что, скорее всего, тут раньше хранился инвентарь. А потом предприимчивая семейная чета таджиков - дворников, чтобы не снимать квартиру решила втихаря обосноваться здесь. Они уже сбежали, ясное дело. Или укрылись в подземной парковке. Удача, удача!..

Женщина приподнялась на цыпочки и упёрлась макушкой в потолок.

- Это хорошо, - пробормотала она, встряхнулась и зачастила: - Так, мне нужно уходить, пока светло искать для нас безопасный выход из города. И помните что в деревне Мироновка на улице Вишнёвой, дом пять, живёт ваша бабушка Катя.

- Ты же вернёшься, ма? – разволновался Руслан.

- Конечно! - воскликнула женщина. – Просто, вокруг полно…

- Плохих бармалеев, - покосившись на сестрёнку, закончил мальчик.

- Да.

- А наш папа с ними воюет, - гордо вставила Света.

- Вот так сейчас нельзя говорить. И вообще, лучше помалкивайте.

- Когда? – Голос двенадцатилетнего мальчика дрогнул.

- Не знаю. Это… очень сложно. Ну, три-четыре дня, максимум. Вы только никуда не выходите. Тут ещё долго будет спокойно. Еды маловато, уж постарайтесь растянуть. В этом пакете вода и свечки. Зажигайте их вечером. Руслан, будь осторожен со спичками! Смотри за сестрой, она такая непоседа. Что ещё? Ах, туалет! Кастрюльку возьмёте, а потом накроете крышкой. Всё, всё, я пошла, заприте дверь, - порывисто обняв детей, пролепетала женщина.

На улице она дала волю слезам, прочитала короткую молитву, запомнила номер дома, принялась внимательно изучать само строение с окрестностями, чтобы отложить в памяти ориентиры… и застыла.

Фасад был выложен светлой плиткой. И дверь тоже!

- Ручки и проёма для ключа нет, - озадаченно произнесла она. – Как же вы, сухопарые невысокие таджики, попадали внутрь?

Совсем близко раздалась стрельба. Выбросив странную загадку из головы, женщина стремглав бросилась прочь.

***

Подношений было более чем достаточно, да только ничего свежего никто принести не удосужился. У Мирона в загашнике и так скопилось много продуктов, но сам порядок, порядок нарушался!

- Придётся напомнить о себе, - разгребая пласты прежних даров, проворчал он.

Улов получился скромный: полбанки засахарившегося клубничного варенья, пачка раскрошившегося печенья и ранее забракованная упаковка из шести флаконов кислого йогурта – Мирон любил сладости и прекрасно умел оправдывать собственную жадность.

- С вареньем смешаю.

Он выбрался наружу уже под вечер и поглядел на дом. Ни в одном окошке не было света. И люди исчезли.

- Опять загрохотало. Всему виной сухие грозы! - убеждённо пробубнил Мирон и потащился к себе.

Дверь оказалась закрыта, а руки заняты, поэтому он прошёл сквозь неё.

***

- Проветрил, называется.

Мирон был страшно оскорблён. Мало того, что дети проникли в жилище без спроса, так ещё и не боятся! А уж он постарался напугать их. В лучших традициях. Ухал, двигал и ронял предметы, громко топал – никакой реакции. Спят, заняв его топчан. Безобразие!

- Свечки – хорошее подношение, - усевшись на табурет, признал он, подумал и добавил: - Но надо было сначала попросить разрешения.

Чтобы успокоиться, Мирон достал футляр, бережно вытащил из него драгоценную вещь и принялся полировать бархоткой. Это всегда помогало.

От монотонной работы его мысли пришли в благодушное состояние. Сухие грозы уже не так раздражали. Две маленькие фигурки на топчане трогательно, уютно сопели. Ему даже захотелось понюхать макушку девочки. Плюс приятно грело душу то, что прямо с утра жильцы получат урок.

- И верно. Слишком подолгу я сплю. Надо наказать… На этажах всегда пугаются, всегда. А незваные гости тоже пусть пока… Завтра, завтра…

Он клюнул носом раз, другой, и задремал.

***

- Извините, а как вы сюда попали? Дверь же заперта!

Мирон спросонок едва не грохнулся с табурета.

- Сквозь неё прошёл.

- Ух, ты! А вы кто?

- Домовой.

- Да ладно?! – усомнился мальчик. – Домовые должны быть с бородами. Так в сказках пишут.

- То в сказках.

- Значит, не домовой.

- Почему это? – разгорячился Мирон.

- Потому что с бородами.

Мальчик сдержался и не высказался о росте домового, детском комбинезоне с вздутыми карманами, лакированных ботиночках, кругленьком животике, носе картошкой и смешном подбородке с ямочкой.

- А вот это видел? – Мирон показал ему своё сокровище - опасную бритву.

Перламутровая рукоятка легла в ладонь как влитая. Отточенным движением выскользнуло лезвие…

- Вы бреетесь?

- И что с того?

- Несолидно.

- Солидно.

- Почему именно здесь живёте?

- Потому… Э-эх…

Мирон сам был не рад, что вступил в глупую перепалку с незваным гостем, которого вместе с девочкой давно следовало выгнать взашей. Но воспоминания уже накатили.

… Целых четыре поколения он с помощником – хохликом Чернышом служил домовым у добрых людей в хорошем старом доме. Макушки их детей пахли молоком, мёдом и тёплой безмятежностью. Правильно пахли. Хозяева порядок знали – кормили и поминали добром. За это Мирон с помощником отводили беды, хвори и боронили дом от дурного глаза. Шалили, конечно, не без этого. Для порядка. Во время затяжных летних ливней месили с хохликом грязь в конце огорода, а зимними ночами весело скатывались с покрытой снегом крыши. Но однажды хозяин принёс стальное блестящее сокровище… и Мирон потерял покой. Он заворожено, с жадной завистью смотрел, как тот мастерски бреется. Желание завладеть драгоценностью засело внутри ядовитой занозой.

Время шло. В последнем поколении родители пережили детей. После смерти четвёртого хозяина домовой присвоил себе бритву. А когда понял, что натворил, оказалось поздно.

Обветшалый дом, как и вся деревня, пошёл под снос. На его месте вырыли огромный котлован для девяти этажей – ни одной щепки, ни одного гвоздя старого не осталось, но Мирон покинуть периметр не смог. Бритва привязала.

Он стал посмешищем для всех знакомых домовых. Одни благополучно переселились с прежними хозяевами, другие – намотав на руку хвосты хохликов, ушли подыскивать новые приюты.

Пока строители денно и нощно гнали этажи, Мирон втихаря устроил себе небольшое уютное убежище и снабдил его дверью. Для хохлика. Так как ни проходить сквозь препятствия, ни становиться невидимкой помощник не мог. Решение было серединка на половинку – под землёй ветвились сплошные трубы и коммуникации, а над головой девять этажей с массой незнакомого народа, который его не приглашал. Домового тяготило положение дел. Откровенно говоря, положение дел было безвыходным. Правда, немного смиряли с действительностью богатые коллективные подношения…

- Кстати, - опомнился он, - у меня образовалось одно дельце на этажах. А вы катитесь…

- Можно и я пойду? - неожиданно прервал его мальчик.

- Зачем это?

- Хочу с крыши глянуть, что творится в городе.

- Грозы там сухие, - отмахнулся он.

- Ошибаетесь.

Мирон насторожился.

- Пойдём.

Они выбрались наружу, и на этот раз домовой прикрыл дверь.

Зайдя в подъезд, мальчик сморщил нос и пробормотал:

- Жутко воняет из мусоропровода.

- Как ты назвал место?

Руслан повторил и развил тему:

- Давно не вывозят. Мусор скопился в специальном помещении и гниёт. Ну, жильцы выбрасывают в пакетах или вёдрами.

Видя недоумённое лицо домового, мальчик сделал движение, словно что-то переворачивает.

- Мусор. Ненужное, э-э-э… помои, значит?

- Да. У нас в доме тоже был такой. Три раза в неделю подъезжала специальная машина и увозила всё на свалку.

- Ах вы ж мерзавцы?! – воскликнул Мирон. - Догоняй!

На площадке девятого этажа он иссяк. Привычный, хоть и корявый ход вещей дал трещину - все квартиры оказались пусты.

- Как тебя зовут? Руслан, ага. Я Мирон. Да, сквозь стены тоже могу. А сейчас мы поднимемся на крышу, и ты мне всё расскажешь.

***

Домовой хмуро разглядывал абсолютно ясное утреннее небо.

- На окраине у нас заброшенные штольни. Там когда-то добывали железную руду. Город начал разрастаться, и геологи решили проверить длину подземных выработок. Попутно собрали образцы породы и обнаружили небольшое месторождение страшно дефицитного и очень дорогого редкоземельного металла, который используется для производства полупроводников. До сих пор в мире было всего два места, где его добывали. Моментально оттуда налетели посланцы-эмиссары с намерением скупить всё, а это тонн пятьсот, но бизнесмены решили сами построить завод и выпускать полупроводники. Конкуренты сделали следующий ход - город наводнили экологи, «зелёные», биологи и юристы. Бизнес проявил стойкость, и однажды в один день интернет взорвался…

Руслан замолк и сглотнул - домовой выудил из кармана шоколадную конфету, ловко запихнул её в рот и щелчком отправил фантик в полёт.

- Рафкафуй дальфе. Токо поковоче.

- Все паблики запестрели сообщениями, что штольни - это скотомогильник и сибирская язва вырвалась наружу. В городе и близлежащих районах объявили жестокий карантин. Вертолёты Международного красного креста курсировали круглосуточно. На дорогах выставили шлагбаумы и пикеты с ряжеными бармалеями в противочумных костюмах. Трудящимся, служащим и силовикам велели собраться на своих рабочих местах, здания заминировали и подорвали. Ювелирно сработали, гады. Патрули ходили по квартирам и всех сгоняли в подземные парковки и пустые ангары, типа они продезинфицированы. Непослушных расстреливали. Сафари устраивали. Но поверили в сибирскую язву не все. Группа смелых горожан захватила одного ряженного, и тот рассказал, что после кражи бармалеи хотят взорвать дамбу, чтобы затопить всю местность. Ну, концы в воду. Вертолёты привозили новых бармалеев, а обратно улетали гружёные мешками с драгоценным металлом. Но так продолжалось недолго – в игру вступили конкуренты. Позавчера, под видом «Врачей без границ» высадился десант других бармалеев и завязался бой. В общем, - обстоятельно подытожил мальчик, - смельчаки удерживают дамбу, бармалеи воюют между собой…

- И у непослушных появился шанс улизнуть, - подхватил домовой.

- Ну, да.

- У меня вы остановились, чтобы передохнуть и набраться сил перед новым броском, правда?

- Более-менее, - уклончиво ответил мальчик.

- Угу. А почему ты вражин и супостатов называешь бармалеями?

- Из-за сестры, Светы, чтоб не волновать. Ей пять лет. Сказка есть такая. Там Айболит, Лимпопо, собачка Авва, обезьянка, забыл, как звали, о, и Бармалей – он пират. Вот и выстроилась параллель…

- Болтун ты, – перекусив и бросив на ветер второй фантик, заявил Мирон.

- Это потому, что нет света. Телефон давно разрядился. Ещё неделю назад сидел бы в уголочке как мышка, помалкивал и шпилил… э-э-э, игрался в «Доту», - с горькой улыбкой пояснил Руслан.

- Угу. Куда это ты постоянно таращишься?

- На дамбу.

- А бармалеи где?

– Вот там и на той стороне, - указал направление мальчик. – Город-то наш, на самом деле маленький. Тысяч пятьдесят.

- Значит, этот район прямо в треугольнике и помощи ждать неоткуда, - проницательно отметил Мирон.

- Угу. Что скажете? – поинтересовался Руслан.

Домовой зевнул и глубокомысленно произнёс:

- Мир широк и жесток, но меня это не касается. Спускаемся.

- Сюда скоро тоже придут. Гляньте сами, вон на той стороне не осталось ни одного здания. Мы там жили, а потом в подвале сидели. Чудом удалось улизнуть, а через полчаса – бабах! и не стало нашего дома. Слышите взрывы? Минируют и рушат все высокие здания вместе с людьми! - обиженно воскликнул мальчик.

- Ага. Значит, зря я грешил на сухие грозы.

Весь путь вниз прошёл в полном молчании. Если не считать подозрительного сопения Руслана.

Возле подъезда тёрся полосатый кот.

- Гордеюшка, иди на ручки, мой хороший, - позвал Мирон и уставился в его расширившиеся изумрудные глазищи. – Покажи, что видел. Угу, угу, ну, это тебе в дыму померещилось, ага. Кушать будешь, Гордей? Припас, припас баночку рыбных консервов.

Ловко извернувшись из рук домового, котяра презрительно фыркнул и, подняв хвост трубой, величественно удалился.

- С характером, - умилённо произнёс Мирон. – Не любит в гляделки играть.

Руслан тоже фыркнул.

***

Домовой не узнал своего жилища. Повсюду были разбросаны вещи, топчаны уставлены куклами и мягкими игрушками, скрывающий уборную и рукомойник фанерный щит отодвинут. Но больше всего возмутило то, что девочка посягнула на его припасы. Она ела засахарившееся клубничное варенье!

- Выметайся отсюда немедленно! Маленькая наглая белобрысая свинка!

- Свинкой меня называет только мама!

- Ах ты ж!.. Катитесь оба куда хотите!

- Мы уйдём вот когда, - заявила девочка, растопырила три измазанных вареньем пальца, потом добавила четвёртый, смутилась и спрятала руку за спину.

- Три или четыре. Почему это? – обескуражено спросил он.

- Не скажу.

Мирон перевёл беспомощный взгляд на мальчика.

- С характером, - пожал плечами тот.

Обернувшись невидимкой, домовой обиженно просидел в углу до конца дня и ревниво подсчитывал урон – минус кислые йогурты и пачка печенья! Безобразие!

Когда детвора заснула, он долго смотрел на девочку: ручки с перевязочками под щёчку, губки бантиком, светлые волосики разметались, - пока не решился понюхать её макушку. Она пахла молоком, мёдом и смутной тревогой. Последнюю гадость он, выводя пальцем специфические узоры на голове малютки, мягко извлёк и развеял. Макушка Руслана пахла иначе.

- Отец обороняет дамбу. Его словами говорил на крыше, - потихоньку считывая пульсирующий клубочек волнений и клочков кошмаров мальчика, пробормотал он. – Боится, что дом будет разрушен и мама их не отыщет. Ага, это она вас сюда привела и оставила. Три-четыре дня, угу, понятно. Ишь, партизан?! Что тут ещё? Мёртвые на улицах. Много. Забудь, забудь, забудь… Спи безмятежно.

Справившись с привычным и таким приятным делом, Мирон зажёг свечу, вытряхнул сокровище из футляра, выщелкнул лезвие и сделал несколько взмахов. За годы владения он довёл все действия до автоматизма. Хищно поблёскивающая бритва казалась продолжением руки.

- Хороша, ух!

Затем намутил мыльной пены, натёр помазком щетину на подбородке и несколькими скупыми движениями чисто побрился.

Масштаб катастрофы города его не тронул. Само естество домового этому противилось. Угроза этажам – это другое дело. Формально, пусть и без хозяина, они должны быть под его присмотром и защитой. Даже после ужасной истории с мусоропроводом. А за мальчиком и девочкой придёт мать и уведёт их. Просто нужно потерпеть… и опять же сохранить этажи.

Мирон встал перед вентиляционной отдушиной, набрал воздуха, задержал до звёздочек в глазах, надавил рукой чуть ниже груди так, что ёкнуло в потрохах, и выдул послание помощнику.

- Ты нужен, приходи!

Черныш объявился за час до рассвета, но входить отказался.

- Чужаков приветил. Не хочу.

***

Мирон всматривался в темноту улицы.

- Почему не показываешься?

Возле лавочки у ближнего подъезда шевельнулось маленькое чернильное пятно.

- Говори, зачем вызвал?

- Ты мой помощник, - напомнил домовой.

- Наша служба закончена, - глухо ответил Черныш. – Прими это и признай.

- Этажи стоят. Полюбуйся.

- И кто хозяин?

- Я о форме и периметре.

- Не лги себе. Ты же из спячек почти не вылезаешь.

Помощник кругом был прав. Но уж так сложилось.

- Чего мы как чужие издали разговариваем. Подойди ближе.

- Нет.

Мирона озарило:

- Тебя переманил другой домовой!

- Можно и так сказать.

- Кто? Где живёт?

- Неважно. Всё равно здесь скоро будет сплошная вода.

- Так ты знаешь?

- Это свобода, Мирон, свобода! Переступи черту, брось свою бритву, отвяжись от неё, задуши жадность и айда со мной. Здесь сейчас весело! Лови мой хвост – хватайся!

По асфальту хлестнуло. Домовой без колебаний сделал шаг назад.

- Мда, отбился ты совсем от рук. А всё потому, что к месту не привязан. Сегодня я в гляделки с Гордеем играл, так думал, обознался. Не поверил, - печально констатировал он. - Хоть морок на бармалеев навести можешь, чтоб этажи в упор не видели?

- Бармалеям? Ха-ха-ха. Не забывай, что ты нечисть, пусть даже и прослужил у хороших хозяев, - рассмеялся Черныш и исчез.

Мирон бросился к месту, где помощник только что стоял и успел унюхать запах крови.

- Быть этого не может, - потрясённо прошептал он.

***

Света целеустремлённо довершала начатый вчера разгром. Руслан обиженно дулся. Мирон не отходил от вентиляционного проёма. Стрельба и взрывы приблизились. Сквозь дым группами и поодиночке пробегали похожие на бочонки от защиты и снаряжения бармалеи с цепкими равнодушными глазами. Шоколадные конфеты горчили. Временами срывался дождь. Неуютный день тянулся бесконечно.

Домовой сейчас особенно остро чувствовал безмолвные холодные бетонные соты над головой и, тоскуя, нырял в воспоминания.

… Знойными летними днями, когда хозяева и детвора возились в огороде, можно было послушать дом.

От ветерка ездили по багету кольца с пришитыми занавесками… Поскрипывала половица… Вздыхала мехами гармошка… Щёлкала рассохшаяся мебель… Деликатно тикали ходики… Под потолком монотонно жужжала попавшая в паутину муха… Редкие капли из рукомойника звонко разбивались в медном тазу… В древнем продавленном диване запоздало отстреливала пружина… На подоконнике в стеклянной банке сыто пускал пузыри хлебный квас… По крыльцу катилось упругое яблочко… Шуршала мышь… Притаившийся кот возил хвостом пыль… Пыхтела остывающая печь… На косых солнечных лучах-струнах из окна играли пылинки… С чердака доносились воркование голубей…

Забившись в уголок, они с Чернышом часами сидели, слушали пение дома и ежились от восторга. Даже самые богатые и вкусные подношения меркли перед таким даром.

И больше такого счастья не повторится. Никогда-никогда не повторится. Дома нет. Есть мёртвая громада над головой, прекрасные воспоминания и опасная бритва…

По подъезду загремели шаги и Мирон очнулся. Обернувшись к детворе, он приложил палец к губам и ушёл через стену.

По площадке четвёртого этажа две бочкообразные фигуры волокли вверх длинную железную тупоносую штуку, от которой мерзко пахло дымом. Домовой возник между ними.

- Вы бармалеи? – поинтересовался он.

- What? – ошарашено переспросил один.

Воспользовавшись замешательством, Мирон молниеносно сделал два росчерка бритвой и фигуры с перерезанными глотками мягко уселись на ступеньки.

- Вот и переступил я черту, - задумчиво произнёс он, и не почувствовал ни малейших угрызений совести.

Тела, чтобы пролезли в мусоропровод, пришлось раздеть. Без залитой кровью амуниции и бронежилетов они оказались тщедушными. Тупоносая штука ухнула вниз свободно.

- Чисто, - оглядев себя и место бойни, удовлетворённо произнёс Мирон и скользнул сквозь стену.

В убежище неугомонная Света самозабвенно потрошила его тайник с разносолами.

- Звукоизоляция паршивая. Я всё слышал. Теперь и вы непослушный, - закрывая собой сестру, взволнованно пролепетал мальчик, - а значит, нам нужно держаться вместе.

Мирон призадумался. По сути, так и было. Только его жульническое непослушание уходило корнями глубоко в прошлое.

- Кушать очень хочется, - добавил Руслан.

- Ладно, уж, - проворчал он.

Окаменевшую вяленую колбасу домовой нарезал на прозрачные дольки. Сыр с трещинами пришлось дробить кулаком. Следом на столе оказалась миленькая баночка маринованных корнишонов, жестянка шпрот, сардин и кулёк галет.

- Дашь знать, если бармалеи полезут на этажи, - велел мальчику и скрылся в подсобке.

Там он раздобыл упаковку сухого горючего, вскипятил небольшой чайник, сыпанул туда заварки, разлил по кружкам и добавил в каждую чуточку заветной сгущёнки.

Жадность помалкивала. Видимо тоже осталась за пересечённой чертой.

- Налетай! – пригласил Руслана со Светой и убрал сардины. – Что-то я погорячился. Это Гордею.

Пока они ели, домовой несколько раз одёрнул себя, чтобы умильно не подпереть щёку – непослушные, во как! После сытной еды и горячего чая детвору сморил сон.

- В деревне Мироновка, на улице Вишнёвой, дом пять, живёт наша бабушка, - засыпая, пролепетала девочка.

- Мироновка, ишь ты, - заботливо обнюхав макушки, хмыкнул Мирон.

До утра он прирезал ещё трёх бармалеев, сбросил куда следует и запер мусоропровод с улицы на чуть поржавевший навесной замок.

Четыре дня прошло, но мать Руслана и Светы так и не появилась. Мирон волевым решением – очень небольшим, стоило признать, - продлил жданки ещё на такой же срок. Днём было сносно, а вот ночами ему приходилось вытаскивать из снов детворы всё более густую тревогу и задаваться очень неприятным, но логичным вопросом.

- А если мать не вернётся?

***

Как-то резко закончились продукты, и мальчику стоило больших трудов, чтобы разъяснить домовому, где их можно добыть.

- Чугунок? Надо же. Это вам точно лет сто. Не подходит. И из кастрюли на плите тоже. Миска для подношений, говорите? У вас нет хозяина и подкармливать некому.

Мусоропровод был дискредитирован. Хотя последние годы других источников пополнения припасов и обновления гардероба Мирон попросту не знал.

- И где добыть еду? – теряя терпение, поинтересовался он.

- Есть магазины. Вот там сейчас можно взять всё что захочешь. Только полки, где плохо пахнет, надо обходить стороной. А на какое расстояние вы можете отлучиться? – спохватился мальчик.

Домовой прикинул длину огорода, позавидовал хохлику, который мог шастать где захочет, погладил футляр с бритвой и грустно выдавил:

- Метров пятьдесят, наверное.

- Этого хватит. Магазин на углу соседнего дома.

- Что принести-то?

- Чипсы, колу, конфеты, сухарики, орешки, йогурты. Очень полезная и нужная еда, - убеждённо заявил Руслан.

Света решительно поддержала старшего брата и дополнила заказ:

- Мармелад и чупа-чупс.

Неугомонная девочка обвыклась, прекратила разбойничать, постоянно наводила беспорядок, норовила ухватить Мирона за нос и просилась на ручки.

Он не возражал. Ну, почти.

***

На седьмой день активировались бармалеи. Они вычислили, где пропали их товарищи и теперь постоянно табунами бегали по квартирам, хлопали дверьми, проводили обыски, а потом, срывая зло и недоумение, стреляли в окна из автоматов. Один бармалей сообразил сбить замок с мусороприёмной камеры и обнаружил десять трупов. Район плотно оцепили, но этажи не разрушали - бармалеям хотелось поймать неуловимого мстителя, перерезающего глотки их боевым товарищам. Замысел Мирона столкнуть лбами конкурентов потерпел фиаско. Все уничтоженные им бармалеи оказались из одного лагеря.

Домовой, пытаясь отвести угрозу от детей и увести по ложному следу, теперь невидимой молнией орудовал опасной бритвой на улице. Финт прошёл впустую - бармалеи оцепление снимать не торопились. Что напрягало. Дверь-то в убежище Мирон обложил плиткой с запасом, чтобы скрыть щели, но стоило раз-другой полоснуть очередью по фасаду, и секрет раскроется.

- Ловушка, ловушка, - скрежетал зубами домовой.

У него отросла бородища. Забава, драгоценность, острое сокровище теперь служило для другой цели. Это тоже была черта, которую он переступил.

В коротенькие периоды затиший дети заботливо ухаживали за ним.

- Дедушка Мирон, - заглядывая ему в глаза, просил Руслан, - Не бросайте нас, пожалуйста.

- Дедушка, ишь ты.

У Светы от вкусной и полезной еды выпал передний молочный зуб. Она, поразмыслив, отдала его на хранение Мирону и в благодарность, чуть шепелявя пересказывала сказки, которые помнила, но во всех главным героем самовольно сделала домового.

- Я Белоснеж? Это кошмар, - стонал он.

Через вентиляционный кругляш пролез кот Гордей и спустя каких-то пять минут, блаженно урча, стал своим в доску - детвора переключила всё внимание на него.

Мирон старался работать на улице так, чтобы не наследить, но однажды рука чуть дрогнула. Кровь бармалея брызнула на лицо. Густая, солёная терпко пахнущая субстанция жгла, разъедала губы, что-то нашёптывала, сулила, манила… Мирон вдруг ощутил непреодолимое желание попробовать её на вкус.

Рядом, словно специально ждал этого момента, возник Черныш.

- Ну, давай же! – подбодрил он.

Домовой уставился в его тусклые, как будто подёрнутые плёнкой глаза. Затем разглядел слипшуюся шерсть, запачканный пятачок, длинный облезлый подрагивающий хвост, унюхал запах мертвечины и всё понял.

- Где прежний лощёный жизнерадостный проказник и шалопай, чертёнок Черныш? В кого ты превращаешься? Был нечистью, а хочешь стать нежитью? – возмутился он.

Хохлик отпрянул от него и убежал. Домовой отрешённо стоял до тех пор, пока не полил дождь. Он поднял лицо и выпятил нижнюю губу...

***

От бесконечной резни, бодрствования, волнения и бесполезной борьбы у Мирона прочистились мозги. Он всё чаще стал задавать себе вопрос – что дальше? Прежнее существование в подвале над этажами – это был сплошной самообман. Раньше он служил хозяину, боронил дом от напастей, а сейчас роли несколько поменялись. Дети нуждались в нём, и бросить их уже нельзя. Прикипел намертво. Бедовая девочка и деликатный мальчик – в его душе затеплилась жизнь и проклюнулась смутная надежда…

Прошёл десятый день. Он понимал, что мать Руслана и Светы уже не вернётся. Отец, впрочем, тоже. Сидеть здесь дальше бесполезно. Надо выводить сирот отсюда, и… эскортировать к бабушке. Неужели хохлик под это дело не даст намотать хвост ему на руку?

Мирон решил немного прощупать почву.

- Руслан, - позвал он. – Тихо-тихо, сестру не разбуди. Скажи, ты бывал в Мироновке?

- Каждое лето.

- Дом у бабушки старый?

- Да. Скрипит, кряхтит…

- А сны тебе там плохие снились? – напряжённо поинтересовался у него.

- Когда как.

Мирон облегчённо выдохнул. Домового в доме нет!

- Кота бабушка держит?

- Собака, Пальма, на цепи во дворе. Старенькая уже.

- Печь есть? – на всякий случай уточнил.

- Ага. Старинная, с изразцами.

- Ну а мисочка слева от неё стояла, вспомни?

- Чего ей там делать?

- Ясно.

Домовой поразмыслил и задал последний немаловажный вопрос:

- К Мироновке случайно город не подступает?

- Да нет. Поля кругом, леса…

Той же ночью он встал у вентиляционного отверстия и выдувал послание Чернышу до тех пор, пока от ёканья не разболелись потроха.

Тот как в воду канул.

***

Темпераментная Света нуждалась в большом жизненном пространстве и активных перемещениях. Жадная до движения девочка сдала, забросила игрушки, впала в хнычущую апатию и перестала есть. Гордей заботливо убаюкивал её, но домовой был бессилен вычистить сны малютки.

Он сделал паузу и перестал выходить на охоту - бармалеи насторожились ещё больше. Ловушка захлопнулась окончательно. Одних детей выпустить нельзя, а без помощи хохлика ему далеко не уйти.

- Карантин – это сколько?

Руслан долго морщил лоб.

– Сорок дней.

Мирон вздрогнул. Убежище стало тюрьмой, и недалёк был час, когда превратится в могильную плиту. Для детей. Домовые не умирают, но это плохо утешало.

Мальчик сильно переживал. Паузу он воспринял как окончание борьбы и сдачу.

- Дедушка Мирон, не бросайте нас. Пойдёмте в Мироновку! Давайте вашу драгоценную бритву мы с собой унесём.

- Нет!!! Ни в коем случае.

- Что нужно, скажите?

- Хм. Свежие цветы разложить на пороге или повесить букетик сухих над входной дверью.

- Сделаем! Мы вас приглашаем, – радостно блеснул глазами мальчик. – Мало того, я стащу в магазине другую бритву. Как у папы, с тремя лезвиями. Безопасную.

- Безопасную? – потрясённо переспросил домовой.

- Да! И не бойтесь, если что. Когда вернутся папа и мама, мы им ничего не скажем. Они очень хорошие, и…

Мирон прервал мальчика. Две вещи, две вещи перевернули всё вверх тормашками. Сочетание «безопасная бритва» попросту не укладывалось в голове.

- Получается, ею тоже можно бриться? – уточнил он.

- Конечно. Борода вам, между прочим, не идёт.

- А раньше что говорил?

- То в сказках…

Домовой не стал развивать тему. Нужно было прояснить ещё одну вещь.

Сто лет назад он намотал хвост поводыря на руку и прошагал полземли, пока не нашёл подходящий дом и над дверью букетик сухих цветов. А теперь его приглашали сразу. По адресу. Это значит… это значит…

- Ты хочешь стать моим хозяином? – недоверчиво спросил он.

- Другом.

У Мирона закружилась голова.

***

Домовой решил уходить налегке. Пока он будет махать бритвой, чтобы пробить коридор, мальчику какое-то время наверняка придётся тащить сестру на себе.

Когда – вот был вопрос! Удобнее всего ночью или под утро, но бармалеи как раз в это время удваивали оцепление. Мирон тщательно изучил их рассредоточение и впал в уныние. Мышь не проскочит. Дисциплина железная. Стоят, оловянными солдатиками на постах, не шелохнутся. Бесшумно укокошить минимум пятерых и улизнуть с детворой в безопасное место – это сплошной риск!

Нужно было срочно что-нибудь придумать, так как дела в городе подходили к финалу. Стрельба постепенно утихала. Изредка очень близко раздавались мощные взрывы – бармалеи никуда не торопясь ровняли город с землёй и уничтожали всех, даже гипотетических свидетелей их грандиозной афёры. Близился час, когда вода из разрушенной дамбы окончательно скроет следы.

Мирон постоянно торчал на улице: запоминал время смены караулов и прикидывал маршруты побега. Их осталось очень немного.

Домой не торопился. Там на него обиженно дулся Руслан. Мальчик никак не мог взять в толк, что невидимыми проносятся только неодушевлённые предметы. Еда, например. Возможности домового имеют границы.

- И погода установилась. Всё, как на ладони видно, – глянув на яркие августовские звёзды и широкое бельмо луны, прошептал Мирон.

В этот момент за его спиной послышалось тихое бульканье и такой звук, словно опустили на землю мешок. Домовой обернулся.

- Черныш? Что ты?.. Как же…

У ног хохлика распластался труп бармалея из оцепления.

- Ну, здравствуй, Мирон.

- Почему не появлялся? Я тебя звал, звал… Ох, чем ты его? – похолодел домовой.

Черныш протянул к нему лапы. С неестественно длинных когтей капала кровь.

Перед глазами Мирона предстало видение.

… Маленький чертёнок пружинисто прыгает на спину бармалея, тянет его голову на себя, резко бросает и обеими лапами, выпустив страшные когти, слева и справа от кадыка рвёт тому глотку. А затем припадает к струе крови и блаженно пьёт, пьёт, пьёт…

- Что ты с собой сделал? – горестно простонал он.

- Как видишь.

- Возвращайся, а?! – упрямо мотнув головой, попросил Мирон. – Ты нужен. Нас пригласили в старый, полный звуков дом, и он нам обязательно споёт, помнишь как раньше? Грязь месить летом на огороде будем, а зимой кататься с заснеженной крыши. Ну?! Мальчик и девочка. Они не хозяева – друзья. Это в Мироновке. Представь – Мирон и Мироновка!

- Поздно.

- Нет! Не всё потеряно! Я же чувствую, что ты ещё живой! Ох, прости, прости…Виноват, не доглядел…

- Помоги мне, - оборвал его хохлик, - Избавь. Сил уже нет. Кусок не по себе откусил. Разрывает изнутри, жжёт… Не хочу нежитью шастать и кровь пить. Упокой. Доставай опасную бритву пока не поздно, и режь. Только ты способен меня прикончить. А потом быстро выводи детей через этот переулок. Я всех бармалеев из оцепления зачистил…

- У тебя получилось? – изумился домовой.

- Я свободен. Ничего не держит, - сухо отрезал хохлик, помолчал, и добавил: - Дамбу обойдёшь стороной. Там все местные мертвы. Завтра город будет затоплен.

В глазах Мирона закипели слёзы.

- И сам уходи с детворой, - продолжил Черныш. - Завидую. Повезло тебе. Спал, спал, и дождался. Останешься дальше доброй нечистью. А я не смог. Воля не для таких маленьких чертят, как я. Чего медлишь?

- Не могу.

- Хочешь, чтобы я хлебнул детской крови?

Мирон и не заметил, как опасная бритва оказалась в руке… Молниеносный взмах… Хохлик, словно предчувствуя направление, подставил тщедушную грудь… Сталь разрубила беднягу почти напополам…

- Знал же, чем меня пронять, - глядя на жалкий трупик Черныша, горько произнёс домовой.

***

Едва начались сборы, Света быстро пришла в себя и устроила полный разгром жилища. Мирон привёл детвору в магазин, откуда таскал для них полезную еду и велел немножко подождать.

- Мне нужно закончить кое-какие дела, - сказал им и вернулся обратно.

Он встал посреди комнаты, вытащил из кармана бритву и, как мусор, недрогнувшей рукой швырнул в дальний угол.

- Кончено, - пробормотал и обвёл глазами помещение.

На топчане чинно сложив хвост, сидел кот.

- Гордей, - с надеждой спросил он у него, - А ты пойдёшь со мной?

Тот таинственно таращил глазищи.

- Эх, характер! Понимаешь, детворе теперь без родителей туго придётся. Помогать надо… В новом доме кота нет, слышишь? Я буду ждать.

Голос Мирона дрогнул. Гордей спрыгнул, подошёл и мягко потёрся о его ногу.

- Я буду ждать, - повторил домовой и решительно вышел.

***

К восходу солнца им удалось беспрепятственно покинуть город. Руслан шёл слева, Света справа. Они держали за руки пустоту и оживлённо с ней переговаривались. Мирон в восторге от безопасной бритвы с тремя лезвиями позабыл снять невидимость.

За ними на почтительном расстоянии крался полосатый кот.

+9
17:03
761
14:20
+2
Хороший рассказ. Вроде, про домовых ничего нового не скажешь. Но вот, у автора получилось. Долго мучила поисковик на тему, что такое «хохлик». Ничего он не выдал, а по тексту выяснилось что разновидность домашнего черта.
Пересказывать — спойлерно, но там хватает и драмы и поворотов. Язык приятный, хорошо читается.
Так что, в своем жанре рассказ очень порадовал.
01:58
Проняло. Спасибо, автор!

Хорошая аллегория. Эх.
17:17
+1
опять про бармалеев. эх, нет у народа других дум.
Загрузка...
Владимир Чернявский

Достойные внимания

Рано
Аня Тэ 1 месяц назад 23
Еж
Nev 14 дней назад 14