День Гелиоса

20 июня

Я снова задержалась на работе до девяти вечера – корпела над отчетами. Уже нет сил выносить этот офисный беспредел!

Наталья Юрьевна, старший менеджер, ни на секунду в покое не оставляет. Тихонько подкрадывается сзади и смотрит из-за плеча, что я делаю. Все надеется врасплох меня застать. А от самой так разит духами, что приближение ее метров за пять ощущаю.

Оборачиваюсь и спрашиваю: “Что Вы хотели?”

Она обреченно закатывает маленькие хищные глазки и отходит. Дает понять, что если за мной, дурой, не следить, вообще ничего делать не стану.

Доведет меня эта стерва когда-нибудь. За что она меня так ненавидит?

29 июня

Кубрик, наш коммерческий директор, собрал сотрудников отдела продаж в своем кабинете и закатил истерику.

Поводов для недовольства хоть отбавляй: работать никто не хочет, продажи не идут, компания балансирует на грани рентабельности.

В офисе стоит невыносимая жара, кондиционер не справляется. Сотрудники дружно вздыхают и обмахивают документами разгоряченные потные лица.

Резкие высказывания Кубрика я пропускаю мимо ушей. Оптимизация продаж и поиски новых клиентов никак не входят в мои обязанности – я всего лишь младший менеджер.

Мое дело – накладные оформлять да отгрузки контролировать. И работу свою я выполняю ответственно. За два года от клиентов ни одной жалобы не было. И хоть бы кто это заметил, премию выписал?! Ни разу даже не похвалили.

А ненавистная Наталья Юрьевна не устает всех уверять, что я бестолочь и бездарность.

Кубрик методично расхаживал по кабинету и выслушивал робкие оправдания сотрудников. Его лысину покрыла испарина, подмышками были заметны мокрые круги. Но даже в такую духоту его белая рубашка была застегнута на все пуговицы, а жирную шею стягивал синий галстук.

Чтобы не слушать визгливый голос Кубрика, я решила занять мысли чем-то приятным.

Представила, как в полном одиночестве, сняв купальник, загораю на берегу моря. Над водой носятся чайки. Их пронзительные крики почти заглушают упреки начальства.

… Спину ласкает прохладный песок, лазурные волны лижут ноги. Длинные волосы намокли и запутались, соль пощипывает губы.

Уютная бухта окружена вековым сосновым лесом. Бриз доносит аромат разогретой на солнце хвои и смолы. Вот оно, счастье!

Сейчас ещё немного погреюсь на песочке, а затем снова окунусь в нежно-прохладную воду.

Я лениво потянулась и собралась перевернуться на живот, подставив спину ласковому солнышку. Но вдруг увидела, как из-за скалы выплывает парусник. Сказочно красивый, будто сотканный из облаков.

От корабля отделяется шлюпка и направляется к берегу. Щурясь от солнца, я постаралась рассмотреть ее...

— А у тебя, Исаева, какие предложения по оптимизации затрат? — обратился ко мне Кубрик.

— Надо проверить все статьи расходов. Посмотреть, без чего точно сможем обойтись, — выпалила я фразу, на днях оброненную кем-то из руководителей.

— Вот проверь и доложи. Жду отчет, – строгим тоном ответил он и принялся ругать кого-то из моих коллег.

30 июня

Наталья Юрьевна навязалась идти вместе со мной на обед в столовую. Этой стервозине мало портить мне настроение в течении рабочего времени, еще и во время перерыва собралась донимать.

Она села напротив и с умильной улыбочкой принялась рассказывать про свою “гениальную” внучку: и гимнастикой она занимается, и гибкая, и умная. А как забавно дедушку донимает! Передразнивает, ругается на него, будто взрослая. Вот ведь не по годам как развита, шалунья.

Сначала я вежливо соглашалась с начальницей, стараясь не прислушиваться к ее словам. Но минут через десять почувствовала, как ее противный голос буравит в моем животе дыру. Он просачивается в мое тело, сжимает желудок и комом поднимается к горлу.

Еда в тарелке пропиталась приторным запахом духов Натальи Юрьевны. Котлеты потеряли вкус, превратившись в вязкую вату. Хотелось выплюнуть их, сбросить со стола поднос с тарелками и сбежать. А эта абьюзерша продолжала трещать, въедаясь мне в мозг.

Чтобы отвлечься, я снова представила себя на берегу моря.

… Покрикивают чайки, у ног плещутся волны. Шлюпка, спущенная с парусника, приближается к берегу. Я разглядела в ней пять моряков. Заросшие щетиной, в потрепанной одежде, они внимательно рассматривали мое обнаженное тело и недобро улыбались.

Мне стало не по себе. Вскочив на ноги, я рванула к лесу. Горячий песок обжигал ступни. Но спасительная тень от деревьев была уже близко.

Увидев, что меня все равно не догнать, моряки развернулись и снова направились к кораблю.

Спрятавшись за стволом сосны, я еле перевела дыхание.

— Откуда ты, красавица? — сзади раздался сиплый голос.

Я обернулась. Невысокий коренастый мужчина сжимал в руке нож. Он бесцеремонно ощупывал взглядом мои девичьи прелести, будто решая что со мной делать дальше.

Одет незнакомец был в выцветшую светлую тунику и яркую малиновую накидку. На широком поясе у него висел короткий клинок в ножнах…

— Исаева, сколько можно тебя звать? — сердито кричал Кубрик. — Ты сделала отчет по затратам? Быстро ко мне в кабинет.

Увлекшись своим видением я и не заметила, как пришла из столовой и снова утонула в накладных. Только резкий голос Кубрика вернул меня в офис.

01 июля

Утром я проснулась на полчаса раньше обычного. За окном щебетали воробьи, от соседей тянуло пригоревшей гречневой кашей.

В ожидании, когда затрезвонит будильник, я вспоминала, какие поручения начальства мне сегодня нужно выполнить. Мысли об опостылевшей работе вызывали тоску. Хотелось плакать, проклиная вечно орущего Кубрика и навязчивую, лоснящуюся от самолюбования Наталью Юрьевну.

Надо было срочно поднять себе настроение. И я вспомнила вчерашнее видение. Интересно, что же там произойдет дальше?

… — Никогда не видел здесь раньше такую красавицу, — сказал мужчина в малиновой накидке. — Я слуга наместника этих земель. Меня зовут Марио.

— А я Елена.

Он церемонно поклонился, стараясь не смотреть на мою наготу.

— Елена?! Я видел, как ты вышла из пены морской. Ты посланница Афродиты? — спросил он, засовывая за пояс нож, которым ещё недавно мне угрожал.

Я двусмысленно улыбнулась и промолчала. Вероятно, имя «Елена» что-то для него значило, поэтому он решил не причинять мне вреда.

Затем Марио сдернул с плеч накидку и галантно подал ее.

— Прикрой свою наготу, Елена. Мы пойдем в дом наместника. Он будет рад видеть тебя. Расскажешь ему о подводном мире, затопленных кораблях с сокровищами.

— Боюсь, я не смогу, — ответила я, укутываясь в его накидку. — У меня что-то с памятью. Когда оказалась на берегу, забыла о прежней жизни. Я лучше здесь останусь, а ты иди.

— Здесь опасно оставаться. Видела пиратский корабль? Пойдем лучше со мной. Город недалеко.

Вспомнив про пиратов, я послушно поплелась за Марио…

Жизнерадостный перезвон будильника вернул меня к реальности. Печально вздыхая, я встала с кровати и начала собираться на работу.

— Исаева, я положил тебе на стол письма с новыми прайс-листами. Разошлешь клиентам по электронной почте, — кричал Кубрик, помешивая кофе в старой облезлой кружке. — Кому слать, написано в шапке документа. Смотри, не перепутай.

Я схватила со стола пачку писем и пошла в приемную генерального директора, где был единственный в офисе сканер.

Несколько человек стояли перед директорским кабинетом, ожидая приема. Кто-то нервно переминался с ноги на ногу и теребил в руках папки с бумагами, кто-то с напускным спокойствием копался в телефоне. Генеральный - зверь, все это знали. Я настроила сканер и принялась вводить электронные адреса клиентов.

Анька, директорская секретарша, громко болтала по телефону со своим мужем. Фразы “Да, любимый”, “Как скажешь, милый”, “До вечера, зайка”, “Жду-не дождусь… ты сам понимаешь чего” она выговаривала особенно четко, исподволь поглядывая на посетителей приемной.

Поговаривали, будто Анька спит с генеральным. Видимо, чтобы снять с себя подозрения, она изо всех сил изображала перед окружающими идиллическую картину семейной жизни.

Я была равнодушна к офисным сплетням. Но жутко раздражал ее фальшиво-ласковый голосок, когда она разговаривала с супругом. Помимо воли он лез в уши, мешая сосредоточиться на прайсах.

Захотелось снова сбежать из реальности…

… Я представила, как вслед за Марио прохожу через крепостные ворота прибрежного города. На базарной площади собралась толпа крестьян.

— Они ждут проповедь. Жрец сейчас начнет, — шепнул мне Марио. — По указанию императора Флавия Юлиана, мы рассказываем людям о забытых древних Богах. Ты ведь знаешь, что нам снова разрешили почитать Гелиоса - Бога Солнца? И это после стольких лет гонений.

— Да, конечно, знаю, — соврала я.

На постамент из камней забрался худой старик в запыленной черной одежде. Он развернул длинный свиток пожелтевшего пергамента и неожиданно звонким голосом принялся читать:

“...Первое Солнце — Царь-Солнце Гелиос - главное наше Божество. Простой человек не может узреть его ни душевными, ни физическими очами. Гелиос сияет в мире, недоступном для людей.

Человек может видеть лишь Второе, Видимое Солнце. Каждое утро оно встает над горизонтом и каждый вечер опускается за него. Ночью его место занимает Луна. Видимый Гелиос наблюдает за нашими делами и управляет нашей жизнью. Согревает дома или сжигает города, дает богатый урожай или иссушает реки.

Может ли человек попросить Гелиоса о милости? Да, может. Для этого нужно обратиться к Третьему Солнцу - Солнцу Души. Оно живет в душе каждого человека. Его тоже нельзя увидеть очами. Но оно крепко связано с Царем-Солнцем и Видимым Солнцем. Они едины.

Братья мои, обратитесь к своей душе, наполните ее добротой и любовью. И только тогда просите помощи у Первого Солнца. Если помыслы ваши чисты, они дойдут до Царя-Солнца - нашего мудрейшего Гелиоса»…

— Как ты понимаешь слова жреца, Марио? — тоном строгой учительницы спросила я.

Сама я проповедь не поняла абсолютно и только запуталась в системе трех Солнц. Но признаться в этом побоялась.

— Я так думаю, сначала нужно разжечь в своей душе Солнце любви и доброты. А затем обращаться к Гелиосу с молитвой. Прав ли я, Елена?

— Да, прав…

Отправляя прайсы и слушая трескотню Аньки, я пыталась разжечь в своей душе Солнце любви и доброты. Получалось плохо.

Интересно, Царь-Солнце меня услышит? Попробовать стоило.

Собравшись с силами, я воззвала к Гелиосу: “Боже, как же я устала каждый день слышать крики начальства. Я уже не могу выносить Наталью Юрьевну, слышать фальшь Аньки и терпеть офисные интриги. Не могууу!!!”

Отправив письма, я незаметно улизнула обедать. На этот раз начальница не успела увязаться за мной.

Когда я вернулась в офис, она поджидала меня в дверях.

— Исаева, тебе несколько раз звонил Иван Арнольдович из “Омеги”, — буравя меня злобными глазками, закричала она. — Мне он не сказал, что хочет. Срочно перезвони ему.

Иван Арнольдович - наш ключевой клиент, очень важный для компании человек. Обычно все текущие вопросы мы решаем с его менеджерами, сам звонит только если случается нечто неординарное.

— Леночка, я Вас искал, — обходительно, как обычно, начал он. — Мне сегодня пришло письмо с прайсом-листом. Это Вы отправляли?

— Да, я. С ним что-то не так?

— С ним все замечательно. Цены неожиданно приятные. Только адресован прайс-лист другой компании.

— Я перепутала, наверное. Иван Арнольдович, простите, ради бога. Сейчас я все исправлю.

— Леночка, не переживайте так. Я все понимаю, Вас совсем задергали. Пришлите наш прайс, как сможете, пожалуйста.

Когда я повесила трубку, надо мной уже нависла победно улыбающаяся Наталья Юрьевна.

— Что ты опять перепутала, Исаева?

— Ничего.

Я схватила со стола прайс для “Омеги” и помчалась в приемную директора.

02 июля

Иван Арнольдович ворвался в кабинет генерального и хлопнул дверью, едва не попав Аньке по носу. Швырнул на стол оба прайс-листа, присланных мною вчера, и воскликнул:

— Это так ваша компания соблюдает договоренности?! Кто мне обещал лучшие условия и самые выгодные цены?! Я случайно узнал, какие баснословные скидки вы даете нашим конкурентам. Сравните оба прайс-листа. Как теперь иметь с вами дело?

— Этого не может быть, – мямлил генеральный, глядя в бумаги. — Кто-то из менеджеров ошибся. Аня! Кубрика ко мне срочно!

В тот же день меня с позором выгнали из компании.

Кубрик, которому генеральный устроил разнос, проклинал меня не стесняясь в выражениях. Я едва сдерживалась чтобы не зареветь.

А Наталья Юрьевна, видя с каким трудом я прячу слезы, добивала меня обидными фразами типа: «я всегда знала, что ты доведешь нас до беды», «я сразу почувствовала, что толку от тебя не будет»…

20 июля

На улице жара. Сижу дома. Деньги почти закончились. Ищу работу, повсюду рассылаю резюме. Два раза меня позвали на собеседование, но потом даже не перезвонили.

Городок у нас небольшой, все друг друга знают. Вероятно, Наталья Юрьевна пустила обо мне какой-нибудь неприятный слушок. Может, из-за этого работодатели не хотят меня брать к себе?

Да и в стране экономический спад и, как следствие, переизбыток офисного планктона. А таких серых офисных мышек как я, вообще пруд пруди.

На душе до того противно, словами не передать.

Чтобы отвлечься, я прочла модный бестселлер о любви и пересмотрела кучу слезливых сериалов. А тоска все не проходит.

О своих воображаемых приключениях на берегу моря старалась не вспоминать. Из-за этих глупых фантазий я и оказалась в нынешнем плачевном положении. Если бы тогда, отправляя прайс-листы, я думала о работе, то письма бы не перепутала. Но нет, вводя электронные адреса я зациклилась на Трех Гелиосах. Сдались они мне?

Да, фантазии до хорошего не доводят. Это я прочувствовала на собственной шкуре. Но сейчас мне терять уже нечего. Почему бы не досмотреть то видение до конца?

Я выключила бубнящий телевизор, растянулась на диване и снова ощутила себя на шумной базарной площади прибрежного города…

… Марио шепнул мне на ухо:

— Елена, нам пора идти к наместнику.

Он крепко схватил меня за руку и повел по лабиринту узких улиц. Мы шли мимо высоких стен, сложенных из желтовато-белых камней. За ними слышались женские голоса, детские крики и квохтанье кур. В нос бил запах нечистот.

— Это задняя улица, — объяснял мой проводник. — Она идет мимо дворов. Я не повел тебя через центр. Там сейчас толпа народа, а на тебе из одежды только моя накидка. Зачем смущать людей? Сегодня же День Гелиоса. Крестьяне из окрестных деревень пришли в город на праздник. Афродита привела тебя к нам в священный день, Елена. Это знак!

В дом наместника мы вошли через заднюю дверь. Служанки посадили меня в чан с теплой водой, смыли с кожи морской песок, достали из волос водоросли и расчесали серебряными гребнями. Их ловкие пальцы скользили по моей голове, вплетая в косички нити жемчуга.

Затем на меня надели длинную тунику из пурпурного шелка, на запястьях застегнули золотые браслеты.

Почти в полдень за мной зашла жена наместника, полненькая хохотушка лет тридцати.

— Я Констанция. Мы ждем третьего ребенка, — представилась она, поглаживая беременный живот. — Будем молиться Царю-Солнцу о благополучных родах.

Храм Гелиоса, невысокое строение из желтоватых неотесанных камней, располагался на площади рядом с домом наместника. Снаружи он не был украшен ни резьбой, ни барельефами. Зато внутри стояла двухметровая золоченая статуя Гелиоса - обнаженного мужчины с нимбом над головой. Солнечный свет, льющийся из высоких узких окон, отражался от его торса и попадал на фрески с изображения танцующих людей с такими же золочеными нимбами, как у Гелиоса.

Мы с Констанцией сразу же оказались в гуще народа. Нос щекотала смесь пота, храмовых благовоний и незнакомых резких специй.

Началось богослужение. Жрецы подошли к статуе Гелиоса и стали нараспев читать гимны. Несколько раз они помянули императора Флавия Юлиана, благодаря которому прекратились гонения на солнцепоклонников.

Слов гимнов было не разобрать. Да я почти и не слушала их, потому что рылась в недрах своей души, пытаясь отыскать искорку, из которой возгорится мое душевное Солнце, мой Гелиос.

В какой-то момент все звуки в храме стихли и воцарилась торжественная тишина. Было слышно лишь взволнованное дыхание молящихся.

Вдруг луч солнца, проникший через верхнее окошко, отразился от золотой макушки Гелиоса и яркой вспышкой осветил зал. По храму прокатился восторженный рокот толпы.

— Чудо…, — вздохнула я.

— Да, жрецы совершили чудо, — согласилась Констанция. — Они верно рассчитали положение окна. Было страшновато, вдруг произошла какая-то ошибка и луч окажется в проеме раньше или позже полудня.

«Действительно, на Бога надейся, а сам не плошай», — подумала я, завороженно глядя, как золотой свет скользит по носу Гелиоса и подбирается к его губам

Я понимала, что никакой мистики в этом явлении нет, только лишь знания жрецов и мастерство строителей. Но это-то и вызывало у меня восторг.

Как же они любят своего Гелиоса, что сотворили его из золота, а потом оживили в нужный момент впустив в храм Второе Солнце. Для чего они так старались?

И тут я почувствовала, как в моей душе зажглась искорка любви ко всему миру. Да, это и было Третье Солнце!

Я вспоминала свои проблемы на работе, ругань начальства и позорное увольнение. Но от этих мыслей мне уже не становилось так больно как еще недавно.

В душе даже проснулось сочувствие к Кубрику, который был глубоко несчастен и поэтому вечно срывался на сотрудниках. Таким образом он пытался заглушить внутреннюю боль. Ведь человек наполненный любовью не может быть злым.

И Наталья Юрьевна страдала от того, что ее никто не любит. Она выпрашивала от окружающих признание, навязываясь на общение и рассказывая небылицы о своей внучке.

Я прониклась состраданием даже к Аньке, директорской секретарше. Да, она пыталась разыгрывать семейную идиллию. Со стороны это выглядело фальшиво, вульгарно. А йчто еще ей оставалось делать? Если бы кто-то узнал про ее роман с директором, по городу тут же поползли бы слухи. А у него жена, двое детей. Да и она замужем. Семьи надо как-то спасать, пусть даже так бездарно.

И я, наполненная светом любви, просила Гелиоса помочь нам всем. А по моим щекам текли слезы умиления.

Богослужение закончилось и народ стал покидать храм. Констанция сказала, что на площади расставлены столы и наместник для всех организовал праздничное угощение.

Но я не спешила выходить на улицу. Констанция потянула меня за руку и подвела к одному из жрецов.

— Это Елена, — сказала она ему. — Наша гостья.

— Тебе понравился наш храм, Елена? – уважительно поклонившись, спросил он. – Мы достроили его в начале этого лета. Даже снаружи украсить не успели. А сегодня провели в нем первое богослужение.

— Храм чудесен! Кажется, сегодня во время праздничного обряда я открыла с своей душе Третье Солнце. И теперь я очень хочу сохранить в себе его тепло.

— Вот, Елена, для тебя подарок с ликом Гелиоса, — жрец протянул мне золотую монету, на которой был отчеканен Бог, мчащийся на четверке лошадей. — Когда нужна будет помощь, разбуди Его солнечным лучом. И твоя душа вновь наполниться светом…

… Мое видение прервал звонок мобильного телефона. От неожиданности я вскочила на ноги и услышала, как из ладони что-то выпало и звонко ударившись об пол закатилось под диван.

– Леночка? Это Иван Арнольдович из “Омеги”, — раздался голос из телефонной трубки. — Вам удобно сейчас говорить?

– Да, удобно. Не ожидала Вас услышать, – ответила я, шаря пальцами в узкой пыльной щели под диваном.

– Еле нашел Ваш телефон, Ваши бывшие работодатели никак не хотели давать. Пришлось по другим каналам… Очень жаль, что Вас уволили из-за этого скандала с прайс-листами. Знаете, “Омеге” он пошел на пользу. Из Вашего начальства мы выбили неплохие условия. Леночка, хочу предложить Вам работу в нашей компании. Мы как раз подыскиваем старшего менеджера. Если Вы не против, приходите завтра в наш офис.

– Спасибо, Иван Арнольдович. Я обязательно приду.

Закончив разговор, я радостно вскрикнула что-то напоминающее “Вау!”. Неужели помог Гелиос?!

Я всегда мечтала работать в “Омеге”. Там и зарплаты выше, и руководители адекватные. Говорят, у них коллектив дружный, все помогают, если что-то случается.

Только в «Омеге» никогда не было свободных вакансий. А сейчас Иван Арнольдович сам меня позвал. Даже более высокую должность предложил.

Но сейчас меня больше всего волновало не это. Я собралась с силами и сдвинула с места тяжеленный, еще советский диван.

На полу в клубах стародавней пыли блеснула золотая монета с ликом Гелиоса.