Дом из белых простыней

Я все дальше и дальше уезжал от родных мест, от родственников и от привязанностей. Причина этого бегства заключалась в однообразии, постепенно сводившем меня с ума. Город, где прошли мое детство и юность, представлялся мне зауряднейшим, совершенно не изменившимся за последние двадцать пять лет; словно кто-то неведомый залил его прозрачной, но очень вязкой и плотной смолой. В родственниках уже не оставалось никакой загадки, интриги, настолько предсказуемыми казались их мнения, поступки и реплики, как будто не с людьми я говорил, а с механическими куклами. Мне не хватало новых ощущений; я тяготился вынужденной необходимостью соблюдать приличия и выказывать свои нежные чувства, которых не испытывал, к примелькавшимся лицам, к опостылевшим окружающим предметам и пейзажам.

И поэтому предпочел сбежать из города, чтобы никогда уже туда не возвращаться, мысленно взяв для себя девизом выражение «В поисках ярких впечатлений».

Несколько недель я провел в пути, путешествуя по стране и не получая от этого удовольствия, прежде чем остановился на одну ночь в портовом городке Сан-Милагро. На другой день ожидалась посадка на теплоход, который отправлялся через океан.

Оставив вещи в отеле, уже темнеющим вечером я вышел на прогулку по немноголюдным, все еще пышущим дневным зноем улочкам.

Сан-Милагро ничем особенным меня не поразил: мостовые из брусчатки; двухэтажные дома с башенками, арками и куполами; высокие пальмы с гладкими стволами среди пестрых цветочных газонов; многочисленные фонтанчики, окруженные скамейками. Возможно, в хваленом соединении архаичной старины и южной экзотики имелась своя прелесть, однако мне нравилось играть роль разочарованного жизнью странника, поэтому я, пройдя по нескольким улицам с унылым выражением лица, зашагал обратно.

По дороге в отель, решив подкрепиться, я вошел в первый подвернувшийся бар. В полутемном помещении тихонько тренькнуло пианино, с маленькой сцены сошла темнокожая вокалистка в ярком платье, очевидно, уступая место следующему исполнителю. Через несколько мгновений зазвучала бравурная мелодия. Я присел за свободный столик и заказал подошедшему бармену рыбу, сыр и бутылку хереса. И, лишь когда бармен ушел, я осмотрелся.

И не поверил собственным глазам. Я даже для достоверности изо всех сил зажмурил их, и потер, ожидая, что, когда вновь их открою, наваждение спадет.

Но не помогло.

На сцене танцевали ноги. Просто ноги. Две красивые, стройные женские ножки, ровно отделенные от туловища в середине бедер. Ножки в красных туфельках на каблуках задорно отплясывали польку, бойко отстукивали ритм фламенко или плавно кружились в вальсе, мелькая гладким багровым срезом с белым кругом кости в середине. А на старом пианино в углу им аккомпанировали две изящные женские руки, так же аккуратно отрезанные выше локтя. Очевидно, что конечности принадлежали одной и той же женщине, но ее не было видно. Руки и ноги выступали единым ансамблем, и это представлялось одновременно необычным, нереальным, и до невозможности жутким зрелищем.

Мне принесли запеченную макрель, тарелку с сыром и бутылку, но кусок в горло не лез от происходящего на сцене. И, к слову сказать, никого больше это явление, похоже, не волновало. Бармен и несколько человек, находившихся за соседними столиками, даже не смотрели в сторону сцены. Мне же происходящее казалось настолько фантастическим, что я никак не находил ему объяснения. Еще немного, и я, очевидно, в помешательстве выбежал бы из заведения, как тут ко мне за столик подсел один из посетителей бара, старый, обрюзгший, в несвежей одежде латиноамериканец. И заговорил со мной, мешая английские и испанские слова:

– Buenas noches¹, сеньор. Ничего, если я посижу тут с вами немного? А то, я вижу, вам скучно одному.

В любое другое время я, несомненно, сразу же поставил бы его на место, но в эту минуту, когда я сам в себе сомневался, мне был необходим настоящий, живой собеседник из плоти и крови. И старик, похоже, об этом догадывался.

– Вы, наверно, не понимаете, что здесь происходит? – он кивнул в сторону сцены. – А я ведь могу рассказать. Хотите?

– Послушайте, так значит, я не один это вижу? – заволновался я.

– Вы про ноги? – с непонятной грустью усмехнулся старик. – Нет, сеньор, не один. Все так и есть.

– Но, тогда что это? Обман зрения? Фокус такой?

– Нет никакого фокуса, сеньор. Это моя esposa², жена. Вернее, то, что от нее осталось.

– Жена?.. – воскликнул я, и осекся.

– Sí³, все верно… Видите ли, сеньор, я тоже когда-то был молод. И достаточно богат к тому же. Мой бизнес неплохо тогда шел. Хороший кофе всегда в цене, а мне удалось поймать волну. С Бланкой я познакомился в Буэнос-Айресе, через агентство эскорт-услуг. Она танцовщицей кабаре была, пела хорошо. – Старик вздохнул. – А мне как раз в тот момент предстояло переговоры сложные вести, и требовалась девушка для сопровождения. Так и повстречались.

Долгое время присматривался к ней; мне нравилось, что она веселая, и даже, puedes decir^4, легкомысленная. Может, потому, что я сам слишком серьезный был. Потом я сделал ей предложение, и она согласилась. Поначалу мы очень хорошо жили. Путешествовали много. Жизни радовались. Но недолго. Потому что беды с головой у Бланки начались. Все чаще грустить она стала, потеряла интерес к жизни. Пресытилась всем, obviamente⁵. Только я не понимал, в чем причина.

Через год у нас дочка родилась. К сожалению, я всегда занят был. Negocio⁶, бизнес, никакой личной жизни, tú entiendes⁷. А тут в семье пополнение, радость такая. Хотелось в лепешку расшибиться, все деньги мира заработать… Tonto⁸ был, глупец. Надо было больше времени семье уделять. С женой разговаривать. Ее проблемами интересоваться… А я по наивности думал, раз деньги есть, слуги, няни, то ничего страшного, если меня пока рядом нет. Я же для благополучия семьи старался.

Не представляю, как она узнала про эту группу последователей старинного культа. Религиозная секта, en una palabra⁹. Не знаю, как вышла на них. Списалась с ними. Они высокопарными красивыми фразами обещали через страдания и боль подарить ее скучающей душе (за бешеные деньги, por supuesto¹⁰) обновление и обретение смысла жизни. Ну, и массу новых впечатлений. Дочери месяц исполнился, как мы помчались в самое сердце мексиканских пустынь.

Я до последнего ни о чем не подозревал. Она сумела притвориться. Меня убедила о необходимости поездки. Что, вроде как, там крайне действенная медицина, натуральные настои трав, чистый воздух, полное очищение организма. А я и не спорил. Для чего я тогда днем и ночью вкалываю, если не могу жене позволить какую-то прихоть, пусть даже и массаж на другом континенте? Вот и отправились. Билеты она сама покупала. Сначала на самолете, потом несколько часов на автобусе, затем в грязном городишке нас встретили люди в камуфляжной одежде на старых машинах, и мы еще два или три часа тряслись по бездорожью. И это с месячным ребенком. Уже тогда у меня появились мысли, что все странно как-то, но Бланка была очень спокойна, и рассудительна, и я снова поверил ей. Что она все делает правильно.

Приехали мы, значит, в их сектантское логово. Ну, как на ту пору я считал, в медицинский центр. Хотя поначалу он таким и казался. Нас в скромной, чистенькой гостинице разместили, Ужин подали, прислуга вежливая. Сказали, что с утра будут процедуры назначать. Я так думаю, что нам уже тогда начали что-то в еду подмешивать. Потому что пусто в душе стало, можно сказать, безразлично. Даже дочка перестала без конца плакать, и только спала.

А наутро после завтрака нас повели в главное здание, пригласили в белую стерильную комнату, где предложили сесть в кресла; принесли бумаги и чай. Нас определенно опаивали. Потому что уже после нескольких глотков чая стены закачались, и я понял, что это не стены, а всего лишь белые простыни, словно перегородки между другими комнатами. И тело стало таким же легким и податливым ветру, как и эти белые колышущиеся куски ткани.

Бланка прочитала договор, сказала, что со всем согласна, и размашисто подписалась.

– Дорогой, ты же оплатишь услуги?

– Да, конечно, – я достал бумажник. – Сколько?

– Сумма в конце договора. – Ответила Бланка, поднимаясь. – Прощай, любимый, – и помахала мне пальчиками. Тут же двое санитаров подхватили ее под руки и завели за простыню в другую комнату. Еще двое крепких парней в белых халатах остались возле меня. Один пододвинул ко мне лист договора. Внизу я прочитал: «Стоимость обряда один миллион долларов».

Допустим, такие деньги у меня были, но за что? И я пробежал глазами текст в верхней части страницы. «Бланка Мартинес добровольно принимает участие в обряде очищения и перерождения, и дает согласие на то, что ее ноги и руки будут отделены от тела, а тело сброшено в пропасть, и завалено камнями » Что-о? Я уже не понимал, где явь, а где бред. Этого не могло происходить в действительности! Бланка!!!

Я бросился за ней. Но санитары крепко держали меня. Я успел ударить одного, пнуть второго, но им на помощь подоспели еще несколько. Я словно издали услышал жужжание циркулярной пилы, потом истошные, и, в то же время, восторженные крики Бланки, как будто пение, наслоившиеся на звуки варварского гимна, зазвучавшего у меня в ушах. Я рванулся изо всех сил к жене, то тут меня чем-то ударили по голове. И я вырубился.

Пришел в себя на земле в глухом переулке незнакомого города. Рядом обнаружил два свертка из грубой мешковины. В одном поменьше мирно посапывала дочка. В другом оказались руки и ноги Бланки. А у себя в кармане я нашел кошелек с несколькими долларами. Первым делом нужно было позаботиться о питании для дочери. А потом – в полицию.

Ciertamente¹¹, мне никто не поверил. Конечности принадлежали моей жене. Но тела-то не было. К тому же, как обнаружилось довольно скоро в этом жарком климате, отрезанные части тела не подвергались разложению. Не знаю, оттого, что ей давали особые отвары перед смертью, или, может, конечности держали какое-то время в бальзамическом растворе. А может, еще и колдовство какое, но полицейским было удобнее сказать мне, что я сделал ficticio¹², муляжи, ее рук и ног, а сама она попросту меня бросила.

Вскоре еще выяснилось, что части тела Бланки живут своей жизнью. Руки отлично играют на пианино, а ноги танцуют. Как такое возможно, naturalmente¹³, спросите вы? Я не знаю. Я давно уже ничего не понимаю. Возможно, память тела. Или еще что-то. Ну, в общем, так мы зарабатывали, пока я растил дочку. Так и зарабатываем сейчас, когда я уже состарился.

– А дочь?

– С Анитой, дочкой, все в порядке. Вышла замуж, живет в соседнем городе. Муж хороший. Небогатые, работают оба. И детворы куча, Мне ухитряются помогать. Но я доволен, что богатство им не мешает друг друга видеть. К слову сказать, дар целительства у Аниты открылся, еще в детстве. Прикосновением руки может боль снять. И рана любая затягивается быстрее. Только она денег не берет, разве что хлеб в благодарность принесут, или овощи. Так и живут. А мы уже здесь, с моей Бланкой…

–Постойте, а почему вы не вернулись в свою страну?

– В Аргентину? Por qué¹⁴, зачем, сеньор? От моего бизнеса у меня ничего не осталось к тому времени, как я очнулся. Эти мошенники умело орудуют. Все состояние оказалось переписано на других лиц. На бумагах стояла моя подпись, хотя, как подписывал, не помню. Доказать я все равно ничего не мог. Рад был, что живые с дочкой остались. К тому же, я боялся, что перемена климата повлияет на руки и ноги Бланки, то немногое, что у меня от нее осталось. Поэтому не стал рисковать… Вот и рассказал я вам свою историю. Вино будем допивать? Да мне пора. И вам тоже, probablemente¹⁵.

Ноги на сцене как раз под заключительные аккорды мелодии делали реверанс.

Мы выпили по последнему бокалу хереса, и старик, кряхтя, направился к выходу. Я подозвал бармена, чтобы рассчитаться.

– Похоже, старик Мартинес рассказывал вам свои небылицы? – спросил бармен, собирая посуду на поднос.

– Ужасная история, согласитесь?

– Не верьте ни единому слову! Это он бесплатный ужин и выпивку отрабатывал.

– Ну, а как вы объясните отдельное существование частей тела, да еще функционирующих? – Я сделал попытку его подловить.

– Молодой человек! Вы прям, как будто, с луны свалились! Голограмма это. Знаете же, какие сейчас технологии. И музыкальная запись синхронизированная. Оборудование недешевое, между прочим. А вы что, в самом деле, поверили в сказки про последователей жестокого древнего культа, про отрезанные конечности и человеческие жертвы? Да разве эти преступники отпустили бы такого ценного свидетеля в живых? Я вас умоляю! – бармен демонстративно закатил глаза.

После его слов мир приобрел привычные очертания. К тому же сцена опустела. Загорелся верхний свет, словно смывая собой всю магию, иллюзию и абсурд минувшего вечера.

Я рассчитался с барменом, добавив от себя «на поддержание оборудования», нахлобучил шляпу, и с облегчением вышел на улицу. Луна уже светила высоко в зените. Мне и в самом деле пора было в отель, чтобы не проспать утром теплоход.

Но через квартал я почти догнал своего недавнего собеседника. Он по-старчески неспешно нес в руках большой сверток, напоминающий завернутого в темную ткань ребенка. Я еще успел подумать, что же такое он тащит, как тут с верхней части свертка сползла мешковина, и я увидел обнажившуюся изящную кисть руки, сияющую белой кожей в ночной темноте. И эта нежная ручка кокетливо помахала мне. Я оцепенело остановился. Старик в этот момент повернул за угол. А когда через несколько мгновений я добежал до поворота, то в переулке с небольшим фонтанчиком уже никого не было. Старик словно растворился в воздухе.

Скорее всего, он вошел в дверь одного из ближайших домов. Но это было уже неважно. Я остановился, задумчиво глядя на игру лунного света в капельках воды журчащего фонтана и размышляя о том, какие чувства испытал сегодня.

Я с трудом вынужден был признать, что история Бланки как две капли похожа на мою собственную. Мне ясно представлялся скучающий взгляд Бланки, потому что я часто видел подобное выражение у своего зеркального двойника. И, так же, как и она, я, пресытившись благополучием, в погоне за адреналином отправился на край света. Мне просто повезло, что на своем пути я встретил бедняка с его исковерканной судьбой, а не проходимцев, сладкими речами заманивающих в свои чертоги обмана.

Незнакомое чувство наполнило меня. Я еще раз посмотрел на искрящуюся воду в округлой чаше уличного фонтана, на редких прохожих, на голубоватые в лунном свете колонны и капители фасадов, на темные силуэты пальм, на южное глубокое беззвездное небо. Волна теплого бриза прокатилась по улице, неся с собой пение ночных птиц и монотонный стрекот цикад, ароматы цветов и запах моря.

И неожиданно для себя понял, что неважно, кто ты, и где находишься. Нужно всего лишь научиться быть счастливым. В это конкретное мгновение.

Я не буду сдавать билет, и немедленно возвращаться в родной город. Нет, я вернусь туда позже, когда придет время, когда, будучи в разлуке, я научусь ценить то, что имею, и видеть прекрасное в самых обыденных и привычных вещах. Но я знал, что это обязательно произойдет.

_________________________________________________________________

• 1.Buenas noches – добрый вечер (исп.)
• 2.Esposa – жена (исп.)
• 3.Sí – да (исп.)
• 4.Puedesdecir – можно сказать (исп.)
• 5.Obviamente – очевидно (исп.)
• 6.Negocio – бизнес (исп.)
• 7.Tú entiendes – вы понимаете (исп.)
• 8.Tonto – глупец, дурак (исп.)
• 9.Enunapalabra – одним словом (исп.)
• 10.Por supuesto –разумеется (исп.)
• 11.Ciertamente – конечно (исп.)
• 12.Ficticio – муляж, вымышленный (исп.)
• 13.Naturalmente – естественно (исп.)
• 14.Porqué – зачем, почему (исп.)
• 15.Probablemente – наверное (исп.)