Восемь

Все люди эгоисты. Когда приходится выбирать между собой и другими, их выбор будет очевидным. Не спорю, бывают исключения, когда человек жертвует жизнью ради кого-то, но насколько такие действия бескорыстны?

Старушка в голубой шляпе, так нелепо выглядящей в вагоне метро, резко поднялась со своего сидения и направилась к выходу. Её взгляд рассеянно блуждал по рекламным плакатам, окнам, людям. Сейчас эта маленькая женщина была очень далеко. Она боролась.

Голубая шляпа тонула и выныривала из черноты входящей в вагон толпы. Я видел, как старушка дрожала, как сложно ей давался каждый шаг. Но гораздо тяжелее сейчас было не её телу, а разуму, в котором шло сражение. Вдруг она остановилась, её взгляд сфокусировался на входящих в вагон пассажирах. Маленький, иссушенный временем, кулачок сжался до хруста в суставах, и замер, будто ждал приказа хозяйки. Она сдалась.

- Семь, - произнесла старушка, схватив за руку молодого парня. Затем попыталась дотянуться до девушки. Та увернулась, отпрыгнула назад, но толпа подхватила её и занесла обратно в вагон. Старушка сомкнула пальцы на тонком запястье и бесплотным голосом прошептала. - Восемь.

Старушка выбралась на платформу, подошла к мраморной стене, прикоснулась к ней раскалённым лбом.

- Свободна… - тихо произнесла она.

- Да, ты заразила восемь человек и теперь свободна, - я снял капюшон и наклонился к её уху. Она ахнула, пошатнулась, и схватилась за стену. Голубая шляпа упала на перрон. Когда приходится выбирать между собой и другими, выбор становится очевидным, не так ли?

Я хотел спросить, зачем она так долго сопротивлялась и сдерживала счёт, но почувствовал что-то странное. Вагон, из которого вышла старушка, почти скрылся в тоннеле. Девушка с цифрой “восемь” не моргая смотрела на меня огромными испуганными глазами, прежде чем исчезнуть в темноте.

Впервые за четыре столетия меня кто-то смог увидеть.

***

- Не садись в этот вагон, не заходи в эту дверь.

Вы часто игнорируете интуицию? Я частенько. И сейчас её шёпот пульсирует в моих висках, стучится в барабанные перепонки пронизывающим “не заходи”. Но я не обращаю внимания на предостережения. Мне нужна именно эта дверь, ближайшая к переходу на пересадочную станцию.

Когда пассажиры начинают заходить в вагон, женщина в голубой шляпе бросается к двери, хватая людей за руки.

- Семь, - произносит она, сжав руку парня, вошедшего в вагон передо мной. - Восемь.

Отпрыгиваю, но толпа заносит меня обратно и её пальцы смыкаются на моей кисти.

- Восемь, - повторяет она безжизненным голосом, отталкивается от моей руки и выходя из вагона шепчет. - Не сдавайся. Борись.

- С чем бороться? Вот чудная… - не могу объяснить произошедшего, но что-то явно не так. Интуиция молчит, словно обиделась и ушла вслед за той женщиной.

- Крепкая бабка! Думал, она мне все кости переломает! - парень, которого женщина назвала Седьмым, морщится от боли.

- Чего разнылся? Забей, - с безразличием отзывается его спутник. - От таких есть толк, когда они падают на рельсы. Тогда бы нам было оправдание за пропуск пар.

- Ты прав, - подхватывает Седьмой. Они ухмыляются, представляя, как эта трагедия может помочь им весело провести время.

Не желая ехать с ними в одном вагоне, протискиваюсь к выходу. Поравнявшись с дверью, смотрю на перрон и замечаю ту самую “крепкую бабку”, прижавшуюся к стене. Она резко поворачивается, шляпа слетает с её головы, медленно кружится и кусочек летнего неба падает на перрон. Ничего страшного, остался лишь шаг, чтобы выйти из вагона, и я мигом её подниму. Но я не сдвинулась с места, нога замерла в воздухе. Что это? Замечаю возле женщины едва уловимую тень, с каждой секундой она становится чётче, из тени выходит человек. Высокий мужчина в чёрном плаще склоняется над женщиной, а через мгновение поворачивается в мою сторону и смотрит мне в глаза.

Ноги подкашиваются, ударяются о непонятно когда закрывшуюся дверь и лишь чернота тоннеля спасает меня от его взгляда.

Ошеломленная черной тенью, я и не заметила, как пришла на работу.

- Ди, представляешь! На твоей ветке женщина упала в кому прямо на перроне. Стоп! Да это ещё и на твоей станции произошло! - обратилась ко мне начальница.

- Не может быть, - внутри всё похолодело. Неужели это та самая женщина в шляпе цвета неба? Нет, мне всё померещилось из-за переутомления на работе. Такого не существует. Тень и человек в чёрном лишь плоды моего воображения. Нужно успокоиться.

Я сделала медленный вдох, закрыла глаза и вместо темноты увидела перед собой шкаф, его дверца заскрипела, начала медленно открываться. Это было гораздо страшнее человека в чёрном, и сейчас я также не могла отвести взгляд и закрыть уши. Казалось, что от скрипа лопнут барабанные перепонки, на глазах выступили слёзы.

- Диана, ты меня слышишь? - начальница трясла меня за плечо, а затем больно ущипнула.

- Ай! - меня так разозлил её поступок, что я схватила её за руку и произнесла. - Один.

Злость сразу же исчезла, в отличие от цифры “один”. Зачем я её произнесла? Всё это было неосознанно, на каком-то диком неведомом инстинкте.

- Извините, я себя плохо чувствую! - схватив пальто я понеслась к выходу.

- Только через два часа вернись! - крикнула мне вслед начальница. - Полумёртвая или полуживая, но чтобы была на рабочем месте в 11:00. Арнольд Игнатьевич не любит ждать! Слышишь…

Я захлопнула дверь и побежала по морозной улице. Лишь пробежав несколько домов поняла, что крепко сжимаю пальто в руках.

- Диана Викторовна, что вы делаете на улице в таком виде? Простудитесь же, - невысокий коренастый мужчина удивлённо смотрел на меня маленькими тёмными глазками. Снег, я даже не заметила, как начал падать снег.

- Здравствуйте, Арнольд Игнатьевич, - еле выдавила из себя приветствие. Этого человека я хотела видеть меньше всего. Вип-клиент нашей фирмы с первой же встречи начал проявлять ко мне интерес. Я пресекала все заигрывания, объясняя, что не терплю служебных романов, а когда узнала, что у него есть жена, начала его избегать. Но его это лишь подзадоривало. Вот и сейчас он подошёл ко мне вплотную и закрыл зонтом от снега. Воспользовавшись моей растерянностью и взяв под руку, повёл к машине, посадил на переднее сидение, включил печку и принялся меня рассматривать. Его взгляд ударил меня по щекам, они покраснели и я опомнилась. Что я здесь делаю?

- Простите, Арнольд Игнатьевич, я плохо себя чувствую. Мне нужно идти, - с этими словами я попыталась открыть дверь, но она не поддалась. - Арнольд Игнатьевич, откройте дверь.

- Не хочу, - прошептал он и прижал меня к сидению.

- Нет! Пусти! Помогите! - он хотел зажать мне рот, но я схватила его за руку и выкрикнула. - Два!

Его лицо отупело и покраснело, в уголке рта выступила слюна. Он откинул моё сидение, перелез на него, придавил меня своим весом и принялся расстёгивать свой ремень.

- Нет! Стой, остановись! Три! Три! - я сжимала его руку и повторяла. - Три, три, три!

Хриплое дыхание Арнольда Игнатьевича заглушил скрип открывающейся дверцы шкафа, такой отчётливый, будто шкаф был совсем рядом, а затем звук исчез. Я посмотрела на “вип-клиента”, он замер, обмяк и упал на меня.

- Тяжёлый урод, - хоть я и не могла сдвинуть его с места, но коленом между ног ударила метко. Правда меня это не успокоило, не в силах унять дрожь я закричала. - Да что на него нашло!

- Сама же превратила его в похотливую марионетку и теперь удивляется! - на заднем сидении, как король на престоле, сидел призрак метрополитена, тот самый человек в чёрном.

***

Шесть, семь, восемь.

Сколько раз я слышал эти цифры, за сколькими счетоводами наблюдал. Шестёрки, семёрки и восьмёрки давали власть. Правда не каждый человек, ведущий счёт, это понимал. Но были и сообразительные, они мстили обидчикам, убирали с дороги конкурентов, получали наследство от внезапно покончивших собой родственников. Их алчность и жадность росли с каждой цифрой. Не умея вначале контролировать полученную силу и досчитав до пяти, они осознавали сколько возможностей потеряли и пытались компенсировать всё тремя последними цифрами. Кто-то даже называл их тремя желаниями и верил, что мой голос это голос невидимой золотой рыбки. Кто-то называл меня феем. Кажется, это была девочка, выросшая в детском доме и ставшая его директрисой сразу же после выпуска. Ох, как изобретательно она сместила свою предшественницу!

За людьми интересно наблюдать, они непредсказуемые. Особенно те, кто был загнан в угол. Получив власть они разворачивали этот угол на триста шестьдесят градусов, выравнивали его в прямую линию и рисовали ею нужную им фигуру, диктовали свои условия миру. Иногда даже выживали и оставались при своём уме после цифры “восемь”.

Большие глаза скрылись в тоннеле. Я повернулся к старушке. Скорее всего её сознание не выдержит выпавших на его долю испытаний. А ведь я не успел задать ей вопрос. Как она смогла более двадцати лет сдерживать счёт и при этом не терять рассудок? Как она выдерживала скрип шкафа и видела ли что находится внутри? Этого я уже не узнаю. Агата впала в кому, сомневаюсь, что она захочет возвращаться в этот мир.

Девушка не прекращала оглядываться по сторонам. Через полчаса мне казалось, что её голова спрыгнет с шеи и начнёт юлой крутиться по асфальту. Она подошла к двери с надписью “ДримТур - туроператор твоей мечты”, оглянулась ещё раз и зашла внутрь.

Не прошло и получаса после заражения, как она открыла счёт. Дотронулась к начальнице и вместе с цифрой “один” вручила ей огромную порцию гнева. Если этот гнев сравнить с тортом, то можно сказать, что девушка накрыла шведский десертный стол на двадцать персон.

Испугавшись она сбежала с работы. Ожидаемо, так же как у большинства. А вот это совсем не ожидаемо. Она встретила на улице широкого, как дуб, мужчину, позволила ему посадить себя в машину, чему я сильно удивился. В этих огромных глазах я увидел многое, но наивности и беспечности там точно не было.

В чреве своего железного коня, этот человек превратился в скользкого типа с маниакальными наклонностями, что тоже странно. Может ли быть, что вокруг этой девушки люди сходят с ума ещё до того, как она до них дотронется?

***

- Помогите, пожалуйста, снимите его с меня, - такого жалобного голоса у меня отродясь не было, впрочем, как и такой плачевной ситуации. Он медленно встал, небрежно приподнял Арнольда Игнатьевича одной рукой, второй приобнял меня за талию и через мгновение я сидела на заднем сидении. Поняв, что освобождена от ста килограммов похоти, я выдавила из себя невнятное. - Спасибо.

Он улыбнулся. Его улыбка напоминала скальпель. Холодная, острая, осязаемая, будто можно было порезаться об её края. И самое пугающее, что было совершенно непонятно кому этот скальпель принадлежит - другу или врагу.

Я вспомнила его первую фразу.

- Что значит “сама же превратила его в похотливую марионетку”? - на этот вопрос он тоже не спешил отвечать. Кажется, он даже его не слышал. Сейчас этот человек был где-то далеко, а возможно слишком близко. Мои мурашки шептали, что он думает обо мне и что-то явно не даёт ему покоя. Что ж, это даже хорошо. Потому что из-за динамики происходящего я даже не успеваю испугаться или задуматься, что такого попросту не существует. Так пусть хоть кто-то подумает обо всём за меня.

- Ты использовала двойной счёт на одном человеке, да ещё и с перерывом в несколько секунд, - лениво произнёс он. Видя, что я ничего не понимаю, вздохнул. - Когда он начал к тебе приставать, ты выкрикнула “два!” и наполнила его тонной похоти, хотя у него и своей хватало. Вон аж слюни потекли от переизбытка чувств. А потом ты выкрикнула “три!” и наградила его ленью. Бедняга! До сих пор находится в таком неприглядном положении, но ему лень что-либо с этим сделать.

- Так ему и надо! - если бы слова обладали такой силой, то эта фраза испепелила бы Арнольда Игнатьевича вместе с его машиной.

Человек в чёрном посмотрел на неподвижную тушу на переднем сидении и рассмеялся.

- Что происходит? Что это за цифры и почему они так влияют на людей?

- Рассказывать неинтересно, я лучше покажу, - мы оказались в спортзале. Девушки и парни, перешёптываясь, собрались вокруг баскетбольного кольца. Из центра толпы раздался рык, переходящий в такой жуткий вопль, что меня начала бить дрожь и второй раз за день подкосились ноги. Человек в чёрном набросил на мои плечи пальто и повёл к кольцу. Толпа расступилась, в центре сидел парень со связанными руками и невменяемым лицом. Он был бледен, его глаза не могли сконцентрироваться на чём-то одном, зрачки двигались без остановки, будто пытались сбежать от преследования. Он не моргал. - Знакомый паренёк, не так ли?

- Седьмой? Неужели это он? - я с трудом узнала парня из метро. А он всё повторял: “Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь! Восемь! Восемь!”

- Хммм… Довольно скучная развязка, - зевнул мужчина. - Или ты так не считаешь?

- Скучная? Он сошёл с ума! А вы говорите скучная развязка!

- И? Разве сходить с ума не скучно? - его голос, мягкий и низкий, напоминал шум прибоя. Стоило лишь посмотреть в глаза и мысли спутывались, становясь похожими на чёрные пряди его волос. Всё происходящее в этом мире казалось несусветной глупостью.

- Сходить с ума страшно.

- Тебе так только кажется. На самом деле все мы сумасшедшие. Кто-то больше, кто-то меньше. Просто мы запираем своё сумасшествие в шкаф и называем его скелетом. Сдерживаем его годами, а он обрастает плотью, живёт своей жизнью, - на мгновение он замолк, как будто размышляя стоит ли говорить то, что хотел, но затем продолжил. - Веришь, у многих скелетов есть свои мечты. Они безобидны, чудовищами их делают те, кто подпирает шкаф снаружи.

Шкаф? Быть может тот скрип дверцы, что я слышу, и его слова связаны. Мужчина в чёрном указал пальцем в сторону Седьмого.

- А он просто слабак, не выдержавший встречи с собственным я. Ты же ещё с утра заметила его тёмную душонку. Кстати, по всей видимости, его дружок скоро к нему присоединится.

Я увидела, как парень, который был с Седьмым в метро, в панике жмётся к стене.

- Со мной произойдёт тоже самое?

- Кто знает… Если у человека нет никаких ценностей, он мелочен и пуст внутри, то есть вероятность, что он сойдёт с ума или ещё чего похуже. Что произойдёт с остальными предугадать невозможно. Главное не затягивать со счётом, иначе судьба сама будет подбрасывать тебе испытания.

- Моя начальница, с ней всё в порядке?

- Жить будет, - он ухмыльнулся и перенёс нас в мой офис. Документы валялись на полу, перекинутые набок столы грустно тянулись ножками друг к другу, ксерокс жалобно повизгивал над разбитым дорогущим монитором - в офисе не было ни души. Непонятный запах чего-то горелого и полнейшая разруха приводили к мысли, что по офису проехался танк. - Вот она совсем не скучная. Ты заразила её гневом. Представь какая реакция на гнев будет у йога с пятнадцатилетним стажем.

Я закрыла лицо руками, он засмеялся.

- Она не сойдёт с ума?

- Нет, ей даже повезло. Видишь ли, здесь всё зависит от человека, к которому прикасаются, человека, который ведёт счёт и от ситуации при которой эти люди пересекаются. В случае с твоей начальницей цифра “один” знатно помогла выпустить ей пар. Скоро гнев пройдёт и она вернётся к обычной жизни. А вот у тебя такой возможности не будет, пока ты не досчитаешь до восьми.

- Я хочу отказаться.

- Это невозможно.

- Почему именно я?

- Без разницы кто. Не в этом суть.

- А в чём? - он не ответил, взмахнул рукой и исчез. - В чём суть...

***

Без разницы кто. Не в этом суть. Что за бессмысленная бравада!

Как раз в этом и вся суть.

Мой возраст исчисляется в веках, а я убегаю от вопроса девочки, которой едва исполнилось тридцать. Но я вечность не вёл нормальной беседы с женщиной, если содержание нашей беседы вообще можно назвать нормальным. Но она меня видела, смотрела в глаза, спорила, злилась, переживала. И, кажется, я вспомнил, что такое смех.

Ботинки сливаются с чёрным камнем. Факелы огнём рисуют на серых стенах страх. Медлю, не хочу заходить в эту дверь.

- Входи, Зеро, - шелестящий, словно крылья сотен летучих мышей, голос не замечает преграды в виде двери, достигает моего слуха, будто его хозяин стоит рядом со мной.

Дверь открывается, настойчивым скрипом приказывает зайти внутрь. Приглушённый свет едва освещает большую круглую комнату, тени схлёстываются в жестокой битве. Проигравшие умирают, а победившие вступают в схватку с новым врагом. Безостановочно. Вечно.

- Докладывай, - не глядя в мою сторону он наблюдает за тенями, пляшущими вокруг одного из канделябров.

- Хозяин, Агата выбрала другой путь, - он ничего не ответил, медленно повернул голову в мою сторону. Глубокий капюшон и темнота кабинета не позволяли рассмотреть его лица, но я чувствовал, что он зол. Старушка в голубой шляпке не оправдала его надежд. То, что она в течение двадцати лет могла сдерживать счёт, делало её особенной. Тем удивительней, что она поступила не так, как рассчитывал Хозяин. Как бы там ни было, но теперь нужно искать другого кандидата. И он уже есть. Вернее, она.

- Что с теми, кого она отсчитала?

- Седьмой сломался сразу, Восьмая пока что ничем не примечательна. Буду наблюдать, - мне показалось, что балахон Хозяина увеличивается, нависает надо мной чёрной лавиной и готовится упасть в любой момент. Упасть и поглотить мысли. “Беги!” - кричит подсознание, но я не сдвинулся с места.

- На каком она счёте?

- Уже неделю воздерживается от “четвёрки”. Обычная реакция, - ага, обычная. Счетоводам не снятся сны. Но стоит ей заснуть, как она сразу просыпается от кошмара. Рассказывать его содержание отказывается, пока я не отвечу на её вопросы.

- Докладывай о малейшем нарушении последовательности действий.

- Слушаюсь.

Я вышел из кабинета, дверь закрылась за моей спиной с немым укором, не скрипнув ни разу. Я солгал Хозяину. Солгал в первый, но явно не в последний раз.

***

Ничего не вижу. Просто иду в тумане неведомо куда. Босые ноги наступают на холодную траву, умываются росой. Тихо и грустно, хоть и не могу понять причины. Ведь если ничего перед собой не видишь и не слышишь, то первой реакцией должен быть страх, а не грусть. От рассуждений меня отвлекает маленькая светящаяся точка, появившаяся вдали. Она приближается, от её переливающегося белого света слезятся глаза и рассеивается туман.

Передо мной стоит шкаф. Белый с небольшими, едва заметными чёрными разводами по бокам. Но и этих разводов хватает, чтобы приглушать его свечение. Тишину нарушает щелчок, хрустальная ручка шкафа поворачивается, раздаётся скрип открывающейся дверцы. От этого скрипа роса под ногами превращается в смолу, сковывает меня, тянет к земле, пытается утащить куда-то вниз. И даже находясь в липкой тьме, я чувствую, как дверца продолжает открываться.

Этим утром меня разбудил кашель. Сильный, будто я чуть не захлебнулась. Такое произошло впервые за неделю. Кажется, мои сны пытаются меня убить. Но… Наверное, это ещё не самое страшное.

- Диана Викторовна, у вас всё в порядке? - обеспокоенно спрашивает практикантка Анечка.

- Всё хорошо, - говорю спокойно, пытаясь унять тремор в руке. С каждым днём всё сложнее её контролировать, стоит на мгновение расслабиться и она уже тянется к ближайшему человеку. - Всё хорошо, просто недельная бессонница и побочный эффект от снотворного.

- Теперь понятно откуда расширенные зрачки, - Анечка всегда сначала говорит, а потом думает, этим она мне и нравится. Честность и наивность её главные качества. Интересно, это бы изменилось, присвой я ей цифру “четыре”? - А почему вам не...

- Не спится? Да так… Шкаф скрипит… - улыбаюсь, придерживая руку, которая хочет не просто дотронуться до моей юной коллеги, но ещё и начать её душить. Дааа, дело и правда дрянь. - Я отойду на минуту. Сбрось мне вызов, когда появится клиентка.

Зеркало в уборной напоминает вход в потусторонний мир, отражение моего бледного лица с синяками под глазами гармонично сочетается с болотным кафелем стен и мигающей лампочкой. Любуясь красной паутиной потрескавшихся сосудов в глазах, я не заметила появления начальницы. Подпевая весёлый мотивчик, она подошла к умывальнику, намылила руки, посмотрела в зеркало и закричала.

- Господи, Диана! Что с тобой? Ты похожа на зомби из моего любимого сериала! Иди домой немедленно, - растерянно пробормотала она. После приступа гнева и уничтожения офисной техники, она стала более радостной и беззаботной. В первые дни я с беспокойством наблюдала за ней, боясь, что ей может стать хуже, но вместо этого она расцветала на глазах.

- Я бы с удовольствием, Гала Юрьевна, но сейчас не могу, - я подвела губы любимой вишневой помадой, из-за чего синяки под глазами опустились на щёки. В сумочке завибрировал телефон. - Нужно укусить клиента и вытрясти с него деньги на самую дорогую путёвку.

- Чего так долго? - блондинка с нарощенными волосами и губами-пельменями недовольно стучала ногтями по новой модели телефона.

- Добрый день, Янина. Извиняюсь, что вам пришлось ждать, - как можно приветливей произнесла я, заметив, как Анечка вытирает рукавом лицо. Довела таки гидра нашу практикантку до слёз. - Может, чая или кофе?

- Спасибо, напилась, - произнесла клиентка, злобно посмотрев на Анечку, на столе которой я заметила серебряный поднос с ароматным кофе и рогаликами. Анечка всхлипнула и, желая провалиться сквозь землю, задела папку с документами. Бумаги разлетелись в разные стороны. Она ахнула и начала их собирать.

- В этом году у нас очень способные практиканты, - произнесла я спокойно и нагнулась, чтобы поднять несколько бумаг, залетевших ко мне под стол. - Они быстро учатся. К сожалению, они ещё не знают марку вашего любимого кофе и способ его приготовления. Уверена, в следующий раз Анна приготовит вам кофе в разы лучше, чем я.

- Банка с надписью “Копи-лувак”, - тихо шепнула я на ухо Анечке. - Рецепт приготовления приклеен к банке.

Анечка, внимательно выслушав, сразу же бросилась на кухню.

- Следующего раза не будет, - холодно произнесла клиентка и встала со стула, сверкнув кольцами на каждом пальце руки. - Вы заставили вип-клиента ждать, а ваша подчинённая чуть не отравила меня лактозным кофе. Давно я не сталкивалась с таким непрофессионализмом. Нужно будет обновить о вас своё мнение в соцсе…

Она осеклась на полуслове и озадаченно посмотрела на мою руку, сжимающую её запястье.

- Четыре, - я произнесла эту цифру медленно, смакуя каждую букву, и почувствовала такую лёгкость, свободу и… Наслаждение. Даже пронзительный скрип дверцы шкафа в моей голове, не дающий спать по ночам, зазвучал мелодично и умиротворённо, а через мгновение затих. Будто то, что находится внутри, получило свою пищу. Клиентка удивлённо смотрела на меня, но высвободить руку из моего захвата не пыталась. - Четыре. Специально для вас, я подготовила четыре живописных и дорогих направления.

Её глаза блеснули, она медленно развернулась и направилась к моему столу. Не замечая мою руку на своём запястье, она села и зачарованно посмотрела на экран ноутбука.

- В этот раз хочу предложить вам услугу аренды острова. Есть отличный вариант на Фиджи - остров Нануку с белым песком и бирюзовой водой, как из рекламы Баунти. Ещё прекрасный вариант - остров Рэббит в Ирландии, его главная изюминка - старинный дом, построенный в 1904 году. - Клиентка жадно впитывала каждое слово, схватила с подноса кофе, которое Анечка даже не успела поставить на стол, выпила его залпом и приказала принести вторую кружку, затем третью, съела все рогалики и хрипло произнесла.

- Хочу все эти варианты.

- Все четыре? - спросила я. Анечка чуть не выронила поднос с очередной чашкой кофе, рогалики закончились и она положила на тарелку дешёвое печенье. Раньше клиентка бы и не посмотрела в его сторону, но сейчас схватила пригоршню печенья и запихнула его в рот.

- Да, все четыре! - с набитым по самые пельмени ртом произнесла она.

Рабочий день закончился. Офис опустел. Я не заметила, как заработалась допоздна. Совесть, царапающая меня острыми коготками после ухода клиентки, обнажила три ряда зубов и впилась мёртвой хваткой.

- Как я могла так поступить?

- Мне показалось, что ты этим наслаждалась, - морские волны в его голосе укоризненно зашумели. Человек в чёрном появился за моей спиной.

- Нет, я… - не хочу себе в этом признаваться. - Но… Ладно, ты прав, тогда мне казалось, что это было справедливо и она получила по заслугам.

- Да? За какие такие заслуги она получила вот это? - он провёл по монитору рукой и я увидела ночной клуб. Клиентка сидела у бара и пила шот за шотом, затем склонилась к бармену и прошептала ему что-то на ухо. Он вытащил из кармана несколько пакетиков с белым порошком.

- Да ведь это же! - я не могла поверить в происходящее и знала, что произойдёт дальше. - Она примет содержимое всех пакетиков. Примет залпом, как выпила шесть чашек кофе и съела все рогалики с печеньем. Она не остановится!

Последнюю фразу я прокричала закрывая офис и бросаясь к ночному клубу. Повезло, что мы в прошлом году праздновали здесь корпоратив и, что он находится в десяти минутах от работы. Я забежала в туалет, по сапожкам из синей кожи вычислила кабинку клиентки. Заняла соседнюю кабинку, встала на бачок и со страхом заглянула к клиентке. На её коленях были разложены четыре пакетика, пятый пустой она как раз выбрасывала в мусор. Я вскрикнула, она испугалась и выбежала из туалета, оставив пакетики валяться на плитке. Я спустила их в унитаз.

- И что будешь делать дальше? - он с интересом наблюдал за моими действиями. - Ведь это ещё не конец.

- Так помоги мне! - закричала я. От недосыпа и постоянного нервного напряжения я уже не могла сдерживаться. - Ты ничего не рассказал. Что происходит? Зачем это всё? Кому оно нужно? На меня ставят ставки неведомые боги, а я, как лошадка, должна добежать до финиша? А если я добегу, то что будет со мной дальше? В чём суть?

Он молчал. С каждой секундой во мне всё больше закипала ярость.

- Ты даже имени своего не называешь. Будешь, как только что созданный на компьютере файл - Безымянный. Ты такой же пустой, как этот файл, - я замолчала. Кажется, я сказала лишнего, но остановиться уже не могла. - Вроде пытаешься помочь, но в итоге бездействуешь, начинаешь что-то объяснять и замолкаешь в самый важный момент. Мне страшно и больно. А ты молчишь. Даже имени своего не называешь. Как-то не по-человечески это всё…

- А я не человек, - он мрачно улыбнулся и добавил. - Похож, но… Я уже давно не человек…

- Знаешь… - я хотела спросить, что значит “давно не человек”? Если это правда, то что должно произойти, чтобы перестать им быть? Но побоялась, что не вынесу его очередного молчания. Да и времени на разговоры нет, нужно спасать клиентку. - Знаешь, ты говорил мне, что всё зависит от меня и моего выбора. А ведь это касается и тебя. Если хочешь быть человеком - будь. Но для начала вспомни, что это значит.

Я отыскала её за столиком в компании подозрительных мужчин. Она была навеселе и отказывалась уходить, но телефон всё-таки одолжила. Отыскать её любовника в телефонной книге не составило труда. Я с усмешкой набрала “Бусю” и вызвала его в ночной клуб. Через десять минут он уже грузил свою громко орущую зазнобу в майбах. А я, посмотрев вслед уезжающей машине, развернулась и побрела к парку.

***

Что значит быть человеком?

Кем я был до того, как стал Зеро? И почему я им стал? Может я та лошадка, что добежала до финиша?

“Ты пустой!” - сказала она и только сейчас я понял значение этих слов.

- Почему ты её спасла? - она не испугалась, когда я появился перед ней, скрестила руки на груди и с вызовом ответила.

- Потому что захотела.

- Захотела? Но ведь ты лично отсчитала ей жадность.

- Люди ошибаются, но в их силах эти ошибки исправлять. В конце концов нам с ними жить дальше. Если бы я ничего не сделала, то жила бы с грузом вины всю жизнь.

- Груз вины… Как думаешь, что человека делает человеком?

- Память, - Диана задумчиво посмотрела на меня. - Без воспоминаний мы пустые листы.

- Или безымянные файлы?

- Извини, - виновато произнесла она. - Скажи, как тебя зовут?

- Я не помню.

- Значит, пока не вспомнишь, буду называть тебя Безымянным.

Сегодня, впервые за всё время службы Хозяину, я уснул.

- Ну же, постарайся, - маленькая девочка обнимает меня за шею. Солнечный луч теряется в кудрях её длинных медных волос. Она целует меня в щёку и шепчет на ухо. - Я верю, ты сможешь.

Женщина с таким же цветом волос подходит к нам, не сводя с меня зелёных глаз, забирает девочку.

***

Как он может не помнить своего имени?

Я прошла половину парка. Скучающим взглядом коснулась детской площадки. Заметила на качелях миниатюрную женскую фигурку. Она медленно покачивалась, держась за железные цепи руками без перчаток. Даже при скудном свете фонаря было видно, что они окоченели и разжать их будет сложно. Я подошла ближе и заметила, что она дрожит. Лёгкое весеннее пальто явно не предназначалось для холодной зимней погоды.

Я сделала то, чего не делала никогда в жизни - заговорила с незнакомкой в парке в полдвенадцатого ночи.

- Извините, могу я вам чем-то помочь? - она вздрогнула и от неожиданности поднялась с качелей, но руки разжать не смогла. Она смотрела на меня так, словно хотела увернуться от удара, из её рта со свистом вырывался пар.

- Мне не нужна помощь, - дрожащим голосом произнесла она. Пар от её дыхания кружился над головой и принимал очертания букв: “Страх”. Я подошла ближе, чтобы помочь ей разжать руки. Она дёрнулась. Я заметила на кисти огромный синяк и схватила её за руку. В глазах потемнело, затем в темноте появились две фигуры: маленькая хрупкая женская и широкоплечая огромная мужская. Вот он сжимает её кисть, она кричит, просит, чтобы он прекратил, ведь ей больно. Он не слушает, скалится как гиена, замахивается.

Мои ноги вновь подкашиваются. Падаю на землю, перед глазами появляются картины из детства. Человек недостойный называться отцом, избивает мать, замахивается на меня, а затем переключается на сестрёнку. Он знает куда нужно бить. Синяки с живота и спины не сходят, он обновляет их регулярно. Пока сестра не упадёт и уже никогда не поднимется.

Он недолго прожил после этого. Наверно, сестра спасла маму и меня, забрав его от нас. Но даже двадцать лет спустя я вижу сны о детстве, которые все нормальные люди назвали бы кошмарами.

Чувствую, как девушка пытается помочь мне, тянет за руку. Образ её обидчика стоит перед глазами. Меня разрывает от злости и ненависти, хочу его встретить, дотронуться и произнести вслух следующую цифру. Хочу, чтобы он страдал также, как эта разбитая сломленная девушка. Также как я и моя сестра. Но его здесь нет.

Поднимаюсь на ноги, порыв ветра дует в лицо, холодные тонкие руки сжимают мою, дрожат. Зачем тратить цифру на месть? Неужели в счёте должно быть заложено что-то плохое? В памяти возникает тот день в метро и слова старушки: “Не сдавайся. Борись и фантазируй.” А потом слова человека в чёрном: “Здесь всё зависит от человека, к которому прикасаются, человека, который ведёт счёт и от ситуации при которой эти люди пересекаются.” Что ж, почему бы не попробовать пофантазировать?

- Вы не хотите идти домой, решили замёрзнуть здесь, - не спрашиваю, а утверждаю. - Вы уверены, что сделали правильный выбор?

По её потемневшей припухшей щеке катится одинокая слеза. Не дожидаясь её ответа, произношу.

- Пять, - хочу, чтобы она прекратила бояться и полюбила жизнь, чтобы она ценила себя и никому не позволяла себя обижать. Хочу. Страх над её головой рассеивается, исчезает вместе с паром.

- Так спокойно на душе, - удивлённо произносит она, улыбается.

- Я Диана. А как вас зовут?

- Света…

- Приятно познакомиться, Света. Знаете, это моё любимое имя. Имя моей сестры. Пошли, давайте отогреемся и решим, как жить дальше.

***

Каждую ночь я ложусь спать, вижу один и тот же сон. Женщина с медными волосами забирает девочку с моих рук и уходит. Каждый раз она что-то говорит, но я не могу расслышать.

Диана делает вид, что не замечает меня. Месяц назад она спасла девушку в парке, спасла с помощью счёта. До сих пор не могу понять, что именно она сделала, ведь девушка была сломлена, хотела умереть. Сейчас же она улыбается, ходит с Дианой на работу. Как будто стала совершенно другим человеком.

- Зеро, на каком счёте Восьмая?

- На шестом, хозяин. До сих пор логика счёта нарушена не была.

- Следи за ней. Агата не просто так её выбрала.

- Слушаюсь, - я развернулся и направился к двери. За спиной что-то зашелестело, я оглянулся и увидел рядом с хозяином ещё одну фигуру в чёрном капюшоне, похожую на него, но другую.

- Зеро, тебе есть что сказать?

- Нет, хозяин, - отвечаю спокойно и не смотрю на появившийся капюшон. - Мне показалось, что вы приказали вернуться.

В круглом зале повисла тишина, я чувствовал, как их взгляды разрывают меня пополам, тело заболело, мне едва удалось сдержать дрожь.

- Я говорил, что он ведёт себя иначе, - прошелестел второй капюшон. - Мне показалось, что он меня видит.

- Этого не может быть, - ответил Хозяин. Я сделал вид, что ничего не услышал. - Ступай, Зеро.

- А что, если может? - спросил второй, но ответа хозяина на этот вопрос я уже не услышал.

***

Прошёл месяц. Дверца шкафа скрипела всё реже и порой мне казалось, что произошедшее за последнее время просто сон. Но когда я заходила на кухню, Света протягивала мне кофе, и я понимала, что всё это правда. Мне удалось устроить Свету на полставки с испытательным сроком к себе на работу. Она начала улыбаться спустя неделю, когда синяки и отметины стали заживать.

Мы со Светой вышли из офиса, как вдруг она остановилась и побледнела, затем схватила меня за руку и пустилась бежать.

- Коля, кажется, я видела Колю, - произнесла она тихо.

- Это из-за него ты хотела замёрзнуть на морозе? - она избегала разговоров о нём и впервые произнесла его имя. - Всё будет хорошо.

И когда я научилась так правдоподобно лгать? Всё очень плохо. Если он поймёт, что мы здесь работаем, то легко сможет проследить за нами и узнать, где мы живём. Но с другой стороны, он отличный кандидат для цифры “шесть”.

Я очнулась, в глазах двоилось. Руки заскользили по влажной от росы траве. Туман напоминал вату, смешанную в блендере с молоком. Казалось, до него можно дотронуться.

Громкий скрип нарушил тишину, по туману побежали мелкие волны. Дверца шкафа медленно открылась, оттуда появилась тонкая рука, которая двигалась так быстро, что я не могла понять - рука это или голые кости. Она мелькала в ватно-молочном тумане, приближаясь ко мне. Схватила меня за руку и начала тащить к шкафу.

- Нет! Пусти! - я попыталась разжать костяные пальцы, но тщетно.

- Он придёт за тобой, - тихий голос прозвучал с глубины шкафа.

- Нет!

Меня сильно трясли, что-то обожгло щеку. Я подпрыгнула и очнулась. Безымянный придерживал меня за плечи. За его спиной стояла перепуганная Света.

- Где это животное? - тихо произнесла я.

- С тобой всё впорядке? - в один голос спросили они.

Я кивнула.

- Животное оглушено и связано вот этим чудесным человеком, - произнесла Света, показывая на человека без имени.

- Чудесным человеком… - прошелестел голос за их спинами. Света обернулась и закричала. - Зачем ты их прячешь за собой, Зеро? Ты же знаешь, это не поможет.

Две фигуры в длинных чёрных балахонах висели в воздухе, глубокий капюшон скрывал их лица, рук не было видно под широкими рваными рукавами.

- Я был прав. Он нарушил приказ, - отозвалась вторая фигура, которая была поменьше. - Он помогал счетоводу и лгал тебе при докладе.

- И будет за это наказан.

- Беги! - крикнула я, но было поздно. Большой балахон спланировал к человеку в чёрном и исчез в его груди. Человек закричал, схватился за грудную клетку и замер. Затем схватил меня за руку и чужим шелестящим голосом, который звучал ещё хуже скрипа из моих снов, обратился к балахону поменьше.

- Пока я буду разбираться с Зеро, займись счетоводом. Здесь есть два мешка с костями, заставь её применить к ним счёт, - он указал на Свету, дрожащую в углу кухни и её мужа, привязанного к столу. Затем посмотрел на меня и оскалился. Глаза были полностью чёрными. - Надеешься, что он тебя спасёт? Уже нет, теперь он и себя спасти не сможет.

- Правда? - произнесла я. В раскалывающейся от ушиба голове появилась сумасшедшая идея. Улыбаясь, я схватила его за руку. - Шесть!

- Нет! - закричал балахон поменьше и устремился ко мне. Прежде чем, он проник в моё сознание, я увидела как глаза Безымянного загорелись золотым огнём и сжав свою руку, произнесла. - Семь.

***

Люблю тьму, когда неважно закрыты глаза или открыты, непонятно на чём стоишь и куда идёшь. Здесь хорошо, не видно происходящего снаружи. Я не справился, не защитил, не спас.

- Шесть! - голос Дианы эхом раздаётся во тьме, разгоняет её, испепеляет золотым светом. Шелест крыльев сотен мышей раздаётся в знакомом пугающем голосе, перерастающем в крик и сгорающим вместе с тьмой.

Я стою посреди пшеничного поля, ко мне подбегает девочка. Её длинные медные кудри касаются колосьев. Она запрыгивает ко мне на руки, целует в щёку и шепчет.

- Ну же, постарайся! Я верю, ты сможешь.

- Не мешай папе, Пэм, - женщина, которая снилась мне каждую ночь и о зелёных глазах которой я думал днём, забирает у меня девочку, целует в губы. - Мы оставили обед на столе в мастерской и ждём тебя к ужину, дорогой.

Пэм любит мастерскую и часто прибегает сюда без разрешения Сандры. На исписанных формулами стенах рисует ромашки, устраивает чаепития на заваленных чертежами столах, ревнуя меня к работе, бросает камешки в свисающие с потолка модели машин.

Сегодня я приду домой пораньше, прочитаю Пэм сказку перед сном, обниму Сандру и не отпущу до самого утра, а завтра не пойду на работу. Исследования подождут, а мне нужно больше времении проводить с семьёй и постараться наладить дружеские отношения с соседями. Пуритане и так запуганы моими теориями. Изучение души, её анализ с научной точки зрения им непонятны и порой вызывают агрессию. Прерывая мои размышления, дверь с грохотом открывается, еле удерживаясь на петлях.

- Вильгельм Стоун, вы обвиняетесь в ведьмовстве!

Не хочу знать, что было дальше, не хочу. Но картинки безжалостно сменяли друг друга. Сандра слишком красива, а красота для жителей Салема считалась пороком. Пэм не понимая происходящего, но желая остаться с матерью, на допросе назвала себя ведьмой. Слова ребёнка были восприняты всерьёз.

***

- И на что ты рассчитывала? - прошелестел надвигающийся всё ближе капюшон. Я попыталась встать, ноги заскользили по росе, запутались в траве. Туман рассеялся, чёрный внимательно рассматривал меня, словно пытался понять причину моего поступка. - Только цифру зря потратила.

Он так и не понял, что произошло. Он силён и опасен, но не всемогущ. Хотя если бы я не додумалась произнести цифру, то скорее всего у меня не было бы и шанса.

- Знаешь, однажды Безымянный сказал, что мы запираем своё сумасшествие в шкаф и называем его скелетом. А сумасшествие слишком многогранно. Оно рождается из боли, страха, потери, зависти, ненависти, которые мы прячем в самую глубину души. К ним прибавляются другие чувства, которые становятся плотью скелета, формируют его сущность. Делают его этаким душевным аппендицитом, забирающим всё, что человек не может переварить. Наверно, поэтому вам и нужны счетоводы, чтобы эти чувства проявить, - капюшон замер, даже его плащ и рукава прекратили развеваться на ветру. - Интересная ситуация получается! Если задуматься, то у каждого человека может быть часть души, которая в одиночестве пытается справиться со всем злом этого мира. И когда она пытается обратиться к человеку, попросить у него помощи, то человек её не понимает. Он боится её, ведь самое страшное для большинства из нас - это принять себя. И когда страшный скрип дверцы шкафа разрывает сердце, мы делаем то, что умеем лучше всего - бежим.

Чёрный капюшон висел в воздухе передо мной на расстоянии вытянутой руки. Он посмотрел по сторонам. То, что он увидел, ему явно не понравилось. Серое небо возвращало себе розовый румянец, на горизонте появились первые лучи солнца.

- А знаешь, что ещё сказал Безымянный? У многих скелетов есть свои мечты. Вот я и решила, а почему не исполнить мечту моего скелета? Почему бы мне его не выслушать? - роса приятно охлаждала согревшиеся ноги, вокруг распускались цветы, деревья тянулись к небесам, облака принимали форму причудливых зверей и обнимали солнце.

- Думаешь, я в это поверю? - чёрная рука вороном взметнулась к моей шее и замерла в сантиметре от неё. Белые костяшки пальцев сжали её и отбросили в сторону, не дав длинным когтям добраться к цели. Рядом со мной оказалась моя копия, бледная, со шрамом через всё лицо, сзади неё сиял белый шкаф. Капюшон отлетел в сторону и зашипел. - Этого не может быть.

Я дотронулась до холодной костлявой руки, девушка со шрамом сжала мои пальцы и неумело улыбнулась. Шкаф задрожал и начал втягивать в себя воздух. Чёрный капюшон упал на землю, воткнул в неё когти и схватился за корень дерева. Сейчас он напоминал тёмный комок шерсти, пытающийся удержаться на ковре всеми силами. Но рано или поздно, умелая хозяйка найдёт способ убрать из своего дома всю ненужную грязь. Мы подошли к капюшону вместе, взяли его за обе руки и произнесли.

- Восемь.

Он закричал, раздался хлопок и маленькое тёмное облачко исчезло в глубине шкафа. Он довольно замахал дверцами и издал необычный звук, отдалённо напоминающий отрыжку.

***

Меня не повесили. Оставили в живых и пытали до тех пор, пока охоту на салемских ведьм не признали незаконной, а всех заключённых помиловали. Тогда я и узнал о казни жены и смерти Пэм. Дочка не справилась с потерей и умерла от лихорадки. Я остался один. Наедине с воспоминаниями о счастливой жизни, которую у меня отобрали. Я возненавидел всех, даже тех, кто меня помиловал. Неужели они не могли сделать этого раньше? Тогда бы Сандра и Пэм были живы. На стенах появлялись бы новые ромашки, я сушил бы чертежи от новых пятен чая и помогал Пэм лучше прицеливаться в свисающие с потолка модели машин.

У меня ничего не осталось кроме мести.

Я подключил саркофаг, проверил все соединения перед началом грозы. Когда в него попадёт молния, я должен быть внутри. Только так я смогу отомстить.

Больше часа я лежал в саркофаге, слушал завывание ветра, чувствовал его удары по стенкам, ощущал рёв грома каждой частицей души. Всё произошло быстро, яркий свет забрался внутрь, парализовал меня и будто бы огромным крюком выдернул из одного места и перенёс в другое.

Вначале я решил, что свет молнии ослепил меня. Всё вокруг казалось размытым и нечётким, пока я не понял, что нахожусь в густом тумане. За спиной раздался пронизывающий душу скрип, я оглянулся.

Три высокие фигуры в длинных мантиях и глубоких капюшонах стоят рядом с большим платяным шкафом.

- Зачем ты сюда пришёл? - спрашивает фигура в белом.

- Как будто ты сам не знаешь, - произносит фигура в серой мантие, которая тускнеет и ветшает на глазах. - Смотри, его душевная гармония нарушена, я становлюсь бессильным.

- Я хочу отомстить. Хочу, чтобы мои обидчики мучались перед смертью и не прекращали жалеть о содеянном.

- Ты знаешь, что самое лучшее наказание состоит не в убийстве, а в том, чтобы дать обидчику возможность жить? - произнёс серый капюшон, но чёрный капюшон не дал ему договорить до конца, он нараспашку открыл чёрную мантию и поглотил серого, увеличился в размерах. Одной рукой сгрёб фигуру в белом, которая пыталась бороться, но силы были неравны, он не замечая сопротивления небрежно бросил её в шкаф. Дверцы шкафа закрыл на ключ, покрутил его в руках и занёс его над ртом, собираясь проглотить. Но ключ дёрнулся, сорвался с его пальца и исчез. Чёрный капюшон зашипел и повернулся ко мне.

- Ты хотел отомстить, - прошелестел он, взял меня за руку. - Что ж, я помогу тебе... Один.

Назвав первую цифру, он сжал моё запястье сильнее и устремился в чернеющее небо, к двери, которая ведёт на волю.

- Даарк… Столько лет я называл его хозяином, а оказывается, что всё было наоборот.

- Ты отомстил. Забрал у них самое важное: веру, надежду, любовь. Растоптал их желание жить. Ты получил желаемое, - прошелестел знакомый голос.

- Я выпустил в мир хаос и покалечил столько невинных душ.

Перед моими глазами проносились образы тысячей человек, принявших на себя мою ненависть и злобу, заразившихся моей душевной лихорадкой и жаждущих распространить её дальше.

- Тот второй капюшон в чёрном… Неужели? - мне уже не нужен был его ответ. Он нашёл такого же как я, раненого и падшего человека. - Но зачем?

- Зачем? Как ты можешь этого не понимать, Вильгельм? Это же эволюция! - воскликнул Даарк, чёрный капюшон соскользнул с головы и упал на плечи. Его лицо, точно такое же как у меня лицо, правда серее, худее и всё в шрамах, озарилось сумасшедшей улыбкой. - Душа тоже может эволюционировать. Всё благодаря твоему саркофагу. Он разделил меня, Гармонию и Свет в твоей душе и благодаря твоему выбору позволил мне победить. Ты же учёный, и прекрасно знаешь, что эволюционировавший организм ищет способы размножаться.

Я вспомнил кого искал. Светлую душу, которая ходит по краю, перед которой стоит выбор, схожий с моим. Ведь я мог прекратить эксперимент, перебраться в другой город, начать новую жизнь. Мог, но не сделал этого.

- Диана скоро присоединится к нам, - Даарк был этом уверен. - Вильгельм, сдавайся и всё будет как прежде. Ты не будешь ничего помнить и продолжишь свою работу без боли, ненависти. У тебя останется только цель.

- Превращать людей в монстров? Ну уж нет, - я увидел на земле что-то блестящее, нагнулся и схватил ключ от шкафа, который исчез из рук Даарка четыре столетия назад.

Но Даарк оказался быстрее, он бросил меня к выходу из саркофага. Это последний шанс освободиться, другого у меня уже не будет. Но он слишком силён. Поняв, что у меня нет шансов, я до боли сжал ключ в руке и понял, что порезался. Даарк вздрогнул и схватился за свою руку, на ней появился такой же порез как и на моей. Вот только с с моего пореза капала кровь, а у него тёмно-синяя светящаяся жидкость. Так вот почему этот ключ такой острый! И чтобы подтвердить свою догадку я вогнал ключ себе в плечо. Даарк пошатнулся и схватился за своё плечо в том же месте, где у меня была рана.

-Теперь я начинаю понимать почему ты меня не убил, - я нацелил ключ на сердце. Даарк взмахнул рукой и рядом появился белый шкаф.

-Ты ведь хочешь, чтобы всё стало как прежде, - усмехнулся он. - Так попробуй открой его и достань оттуда свою светлую сторону.

Я быстро всадил остриё ключа в замок, повернул, и схватился за ручку. Дверца не открылась. Даарк, смеясь, швырнул меня подальше от шкафа.

-А ты думал, что всё будет так просто? Когда-то ты отказался от любви, добра, света ради мести, а теперь раскаявшись в содеянном, хочешь всё исправить и даже убить себя! Ты считаешь себя достойным открыть эту дверь? Если так, то дверь считает тебя недостойным! - Даарк расхохотался. Он дотронулся до ключа и зашипел, схватившись за руку. Ключ описал дугу и приземлился возле меня.

-Мои грехи останутся со мной. Я не хочу убивать себя из-за раскаяния, я хочу помешать тебе распространять зло, - я с силой ударил себя в сердце.

***

- Этот шрам… - язык не поворачивается закончить вопрос. Смотрю на её лицо, нет, на моё лицо. Ведь я сделала его таким. - Этот шрам…

-Ненависть к отцу, - тихо произнесла она.

-Извини, было больно?

-Также как и тебе. Раньше шрам постоянно кровоточил. Я не видела половины происходящего из-за застилающей глаза красной пелены. Спасибо, что пытаешься его простить.

-Скажи, а если я его прощу, то шрам исчезнет?

-Не знаю, - на её щеках появляется лёгкий румянец. - Но я очень хочу, чтобы этот день наступил. Даже если шрам не исчезнет, я всё-равно буду счастлива.

Я проснулась на кухне своей квартиры. Надо мной склонилась Света, она держала в руках нашатырь и плакала. По видимому, от него не было толку.

Света вскрикнула и обняла меня.

- Что с Безымянным? - спросила я, не разжимая объятий.

- Ещё не проснулся.

Я подползла к нему и положила его голову себе на колени, он заворочался и открыл глаза.

- Как тебя зовут? - спрашиваю, не в силах сдержать слёзы.

- Вильгельм, - радостно улыбается. Для счастья многого не нужно - достаточно знать своё имя.