После прочтения сжечь

Не смотри в мои глаза,

А то будешь читать до утра.

И на рассвете погубит тебя

Дьявольское пламя огня…

Из рукописи пироманта «После прочтения сжечь»

На его уродливом лице застыла маска отвращения ко всему живому. Его худые руки были белыми, как лист бумаги, а черные волосы до плеч, как и легкая одежда, пропитаны едким дымом. Сделав глубокий вдох и сплюнув на дымящуюся землю, он отправился в заброшенную часовню на краю города.

Летний июньский вечер был вполне обычным, таким же насыщенным звуками и запахами, как и всегда. Но для того, кто загубил чью-то жизнь, этот вечер был полон диким возбуждением и приливом негативной энергии. Весь путь, проделанный до южной окраины городка, где стояла часовня, был наполнен ядовитой речью, криками, непонятными танцами и негодованием, которое проявлялось в размашистых жестах.

Открыв кирпичом навесной замок, он проник в свою постоянную обитель. Это место напоминало больше складское помещение, нежели место проведения святых обрядов и молитв. Все пространство было заставлено старыми облезлыми деревянными рамами, лесами. Где-то под всем этим были разбросаны банки из-под краски. В дальнем углу стоял шкаф, дверка которого свисала, оголяя бумажное содержание полок. Аккуратно пробираясь через все это, стараясь ничего не задеть, он добрался до скрученного матраса возле буржуйки.

Эмалированная кружка, побитая местами, небольшой обломок зеркала, круглые очки для чтения с треснутым стеклом, стопка из шести не сжигаемых книг, большая коробка спичек, столовый нож с закруглённым лезвием, кусок дегтярного мыла – это все находилось перед глазами двадцатидевятилетнего одинокого безумного парня. На переплетах почти всех книг легко узнавались надписи: «Гипноз», «De Vermis Mysteriis», «Некрономикон», «Путь к совершенству», «Новый Завет»...

– Это не я, слышите, не я! Это был снова не я! – кричал парень, смотря через зеркало в свои голубые глаза.

Скинув на пол черную футболку, он оголил жилистый торс. Все тело было покрыто шрамами: ожоги на спине рисовали диковинные узоры, а на груди, ногах и руках к ним добавлялись ровные порезы. Взяв в левую руку нож, он сделал параллельный предыдущим неглубокий порез на правом запястье. Через секунду показалась роспись ножа, и жалящая боль заполнила сознание безумца.

Он шептал, смотря на алую метку:

– Шестьсот шестьдесят четыре, шестьсот шестьдесят четыре, шестьсот шестьдесят четыре…

Затем, оставаясь в кедах, он стянул через них штаны и вытащил член. Привстав с матраса, парень коснулся членом запястья и обильно полил свежую рану. Теплая жидкость защипала в порезе и остановила движение крови.

После часового отдыха безумец спустился к реке, что соединяла два конца крошечного городка. Постирался и смыл с себя, если можно так сказать, следы преступления.

***

Когда-то этот крошечный городок являлся райским местом. Старая деревянная застройка притягивала взгляд. Со всей страны сюда съезжались на праздники творческие личности, влиятельные политические деятели. Смех и радость были визитными карточками этого живописного места.

Лет двадцать назад все изменилось. Странная болезнь поразила город. Паутина трагических событий затянула это место. Красный паук планомерно плел свои паутины, пожирая город дом за домом, лишая местных жителей самого драгоценного – жизней. Полиция и пожарные не могли ничего сделать с самоподжогами, хаотично воспламеняющимися по всему городу. Ни в одном случае огонь не смогли остановить, как бы ни старались, бешеный цербер преисподней съедал все постройки до основания. Люди стали покидать город. Оставались лишь старики и те бессознательные личности, кому было просто наплевать – ведь жаренный пламенный петух еще не клюнул именно их.

Все началось с пожара в доме священника. В живых остался только ребенок лет шести. Пламя на теле крохотного человечка оставило глубокие нестираемые следы и изуродовало лицо, превратив его в кривое месиво, а судьбу – в постоянные насмешки. Был длительный перерыв, прежде чем огонь снова стал стучаться в двери жителей городка, как непрошеный гость на незваный ночлег. Огонь всегда начинал распространяться изнутри обреченного помещения, следов поджога никогда не было.

Вернемся к трагической судьбе мальчика. После смерти родителей – так как из родственников у него больше никого не было – он попал в детский дом. До самой юности сверстники издевались над ним, постоянно указывая на его изуродованное тело и лицо. В итоге парень полностью замкнулся в себе. Спасением от ежедневного детского безумия для него стала библиотека на втором этаже интерната. Там он в свободное от школьного курса время познавал глубины художественного мира, впитывая как губка все то, что попадало под руку. Он настойчиво искал, но не находил. Не находил единственный ответ на фразу из своего ежедневного ночного кошмара: «Это не я!».

Странная черта присутствовала в этом парне – после прочтения книги он обязательно сжигал ее. Что только ни делали воспитатели с ним, как только ни боролись с этой дурной привычкой, все было напрасно. Даже замки́ не спасали библиотеку от его проникновения и последующего огненного ритуала. Так дурная слава принесла ему имя – Безумец.

После детдома, получив вместо квартиры старую – отцовскую же – часовню, молодой человек устроился грузчиком на местный рынок. Днем он занимался активной физической деятельностью, вечерами по-прежнему читал и сжигал священные церковные тексты в печке-буржуйке. Как известно, ничего вечного не бывает, и вот в огромном книжном шкафу остались лишь белоснежные чистые листы. Безумец начал посещать центральную библиотеку и поначалу удавалась красть книги, но потом он был схвачен за руку и привлечен к ответственности. Поняв, что его стратегия ни к чему хорошему не приведет, он стал на все заработанные деньги покупать литературу в книжных магазинах. Вечерами, наслаждаясь чтением перед открытой дверкой печки, он жадно проглатывал слова, предложения, абзацы. Сидя полуголодным, в рваном тряпье, он часами общался с героями произведений, раздавая им жизненно важные советы.

Но это наслаждение сменялось полным разочарованием.

После прочтения он топтал на полу книгу, рвал страницы и кидал ее в печь, крича при этом:

– Это не я! Это не я!

В круг его познаний попадалась и точная научная литература. Так, однажды в руках у него оказалась «Фрактальная геометрия» Мандельброта. Она поведала, что слова из кошмарного сна можно трактовать по-иному. «Человек является фракталом, как лист папоротника, – размышлял он, смотря в обломок разбитого зеркала. – Спираль ДНК намотана на мою шею, то есть, получается, я – это совсем не я, а лишь отражение своих родителей. Мои глаза – это глаза отца, строение тела, уши, нос. Черт возьми! Даже интересы – и те не мои. Кто же тогда я?! А?»

Со временем вектор его изысканий сместился в сторону древней магической литературы. Ночная огненная практика по пиромантии сменила бессмысленные разговоры с героями. Никто в городе не мог и подумать, чем занимается уродец ночами, ради того чтобы не видеть, как к нему в каждом сне приходит страшное существо и водит зажженными спичками перед глазами, произнося мертвым могильным голосом: «Это не я! Это не я!».

Среди всего, что было украдено Безумцем из библиотеки, оказалась карта города – со всеми извилистыми улочками, невысокими холмами, змеиной рекой и непохожими друг на друга строениями. При помощи обугленной головешки и непонятных слов в состоянии транса парень касался карты, оставляя прожженные метки. Его книжное пристрастие и касание пламени вели его от дома к дому. Искусно обладая всеми видами гипноза, он беспрепятственно проникал в людские жилища. Садился на стул посреди комнаты и волевым взглядом требовал читать ему одну из книг, находящихся в доме. Может показаться смешным, но если в доме были только учебники или детские сказки, то он заставлял читать и эту литературу. Если чтецов было несколько, они становились в круг, в центре которого находился Безумец, и каждый читал свою книгу. Возникала полная какофония, понятная только ему.

«Это не я! Это не я!» – гневался уродец после прочтения произведений. Под утро, забрав прочтенные книги (их ждала печальная участь в печном огне), он исчезал в рассвете, оставляя хозяевам лишь чистую память и вялые от бессонной ночи тела.

Но самое страшное происходило в тех домах, где не было ни одной книги. Хозяину дома приходилось читать со страниц памяти свою биографию. Безумец доставал из кармана коробок спичек, зажигал одну за другой спички и водил маленьким пламенем перед глазами, наслаждаясь голосом чтеца. Дьявольская улыбка на лице делала его еще безумнее. От возбуждения он похрипывал на стуле, и слюна, срываясь с губ, падала на пол. Ночное чтение всегда заканчивали его финальные слова: «Это не я! Это не я!». Он отдавал коробок с последней спичкой самопрочтенной живой книге и удалялся во двор. Стоя у окна, при помощи неких коротких движений он получал дикий оргазм, глядя, как пламя поглощает человеческую жизнь…

***

Сегодня ритуал ему показался особенным. Прежде чем карта превратилась в пепел, он успел запомнить адрес. Взяв коробок спичек и плеснув из кружки в печь, он отправился к цели.

Одинокий дом располагался на окраине городка, в том месте, где река разворачивается и идет к самому началу. Или наоборот… Где начало, где конец – кто это знает?

Коснувшись березы перед ветхим домом, Безумец пристально вгляделся в полуоткрытое окно. Тут же невидимая молния поразила его. Тысячи нейронов осветили ночное небо в голове. Гром оглушил. Ноги подкосились, и Безумец непроизвольно прижался к дереву. В доме на полу сидел маленький ребенок с каким-то прямоугольным предметом в руке, напротив него муж избивал свою жену. Пьяная ругань летела из отцовских уст и заполняла пространство маленькой комнаты. Удивительным было то, что мальчик никак не реагировал на происходящее.

Пьяница взял со стола спички и зажег перед глазами малыша одну из них, осветив испачканное местами пухлое личико.

– Это не я, это не я! – кричал он своей жене. – Слышишь, шалава!

Женщина с грязными распущенными волосами залилась раскатистым смехом. И долго не могла остановиться. Безудержный хохот на мгновение прекратился, лишь когда она сделала несколько глотков вина из бутылки. В этот момент, раздвинув руками створки деревянной рамы окна, появился в центре семейной драмы Безумец.

– Да! Да! Да! – он ударил по плечу ошеломленного мужика. – Я нашел себя! Да! Даааааааааааа! Черт возьми! Я же совсем о другом думал…

В следующий момент парень подбежал к пьяной женщине, та с испугу икнула и нахмурила лоб, пытаясь что-то сказать.

Безумец тряс ее за плечи, повторяя одно и то же слово:

– Да! Да! Да!

Мужик схватил кухонный нож со стола и мгновенно приставил к горлу нежданного гостя.

– Слушай, урод! Тебе чего здесь надо? Какого хрена ты здесь делаешь, а?

Парень опомнился, и его звериный взгляд пронзил глаза агрессора. Мужик попятился назад, выронив нож, упав, тот воткнулся в пол. Жена завопила. Она кричала до тех пор, пока не оказалась во власти гипноза.

– Несите книги, – крикнул он пьяной парочке и направился к малышу.

Безумец осторожно коснулся лица, голубые глазки открыли свой взгляд. Аккуратно, как священный Грааль, уродец поднял малыша над собой. Малыш лишь улыбнулся, прищурив глаза.

– Я – это ты. А ты – это я, – шепотом произнес Безумец, и слезы появились на его некрасивом лице. – Я как ночь иду постоянно за тобой. А ты – день, всегда идешь навстречу мне. Мы – две стороны одной медали. Мое время закончилось, теперь настает светлое время, и ты явишь этому миру самое чистое сердце на свете. Ты восстановишь часовню. К тебе будут стекаться толпы людей самых разных возрастов и профессий, ты будешь решать их вопросы, исцелять от вековых болезней. И в каждом из них ты будешь искать меня. И будешь нести свой крест до конца, до очередной нашей встречи с тобой.

Уродец прижал к своей груди маленькое тело.

– Помни: это не ты! – Безумец повернул малыша в сторону его замерших родителей.

На пятнадцать минут Безумец с малышом исчез из дома. Вернулся один.

– Понятно! – произнес он, поставил в центр комнаты стул и поднял воткнутый нож. – Начинайте!

Два абсолютно трезвых голоса начали повествовать свои биографии. Еще две алые полоски появились на правом запястье пироманта-пиромана.

Из-за пояса Безумец достал свою рукопись, в которой скрупулезно описывал все свои дьявольские преступления, и бросил к ногам чтецов:

– Читайте со мной это!

На развороте виднелось выведенное кривым почерком название: «После прочтения сжечь».

В эту летнюю ночь никто не покинул горящего дома.