Alisabet Argent

Roman 's recipe

Автор:
Марина Тихонова
Roman 's recipe
Работа №404
  • Опубликовано на Дзен

1.Найдите того, кто будет о вас беспокоиться

— Проклятая банши! – владелец бакалейной лавочки сплюнул и погрозил мозолистым кулаком в след грохочущей электричке.

С наступлением первых морозных сумерек их механические вопли становились громче и долго еще блуждали эхом по заброшенному кварталу. Одинокий фонарь мигнул, и торговец натянул залатанный пестрый шарф до глаз, прячась от промозглого ветра с запахом отбросов и отчаяния.

— Рю должен был прийти за кофе два дня назад, — бурчал он, согреваясь собственным дыханием. — Надо проведать мальчишку. Скорее солнце засияет над этой клоакой, чем Рю пропустит хоть один эспрессо! Бросил бы он эту треклятую работу и устроился ко мне помощником. Лучше уж перебирать гнилой картофель в подсобке, чем читать и редактировать всю ту ахинею, что ему присылают. Забытые боги, такое иногда понапишут! – он разразился хриплым хохотом, перешедшим в долгий болезненный кашель, и вскарабкался на козлы огромной бородавчатой жабы, впряженной в металлический возок.

— Хо! – размахнувшись от души, он огрел неповоротливую старушку кнутом по пятнистой спине, и жаба взвилась вверх. Ее перепончатые огромные лапы оставили глубокий след на земле и исчезли в низких сизых облаках, затянувших небо на сколько хватало глаз.

Вывеска «Товары дядюшки Бо» в единственном стрельчатом окне погасла. Скрипя и недовольно чавкая, поползли, поднимаясь из боковых пазов, витые прутья решетки. Крохотный магазинчик, притулившийся у черного зева туннеля, где каждый час исчезали, не останавливаясь, поезда, растворился в неприветливой ноябрьской ночи.

«Умершим под проклятьем вход запрещен» — неоновые буквы несколько секунд повисели в воздухе там, где была дверь, и, вспыхнув синими искрами, с шипением исчезли в клубах наползавшего на переулок тумана.

2.Создайте себе репутацию

Флигель университетской библиотеки, где Рю прятался от назойливых студентов, давно отделился от кампуса, набитого гудящей и переполненной мечтами молодежью, и слонялся по студенческом городку, вырывая из земли мощные покрытые корнями деревьев ноги и стараясь найти местечко потише, чтобы его единственный обитатель мог хоть немного поработать спокойно. Обычно побег совершался под покровом ночи, и иногда ему удавалось так хорошо спрятаться за каким-нибудь столетним вязом, что на его розыски уходило несколько дней. Ученики всегда обнаруживали новое убежище Рю. Их рвение было столь же безгранично, сколь и графомания, их снедавшая.

Когда напротив увитых плющом кирпичных ворот приземлилась уродливая жаба-извозчик, все еще в зловонной дымке Пограничья, толпа скучающих студентов бросилась врассыпную, зажимая носы и морщась от недовольства.

— Пшли отсюда, сопляки! – взревел торговец Бо и осторожно спустился на тротуар. — Дорогая, запрыгивай за мной через часок. Я только гляну, как наш мальчик, и помчим за товаром. Хо! – он отвесил звонкий шлепок по бородавчатому жабьему заду, та скосила на него равнодушный остекленевший глаз и сиганула вверх, целясь в единственное молочное облачко на горизонте.

— Мастер Бо, — окликнувший его юноша был на целую голову выше старика, и торговец шагнул в противоположную сторону, обиженный, что его лысину так бесцеремонно заметили. – Господин! – студент преградил ему путь, согнувшись, чтобы заглянуть в сморщенное от досады лицо.

— Я ничего не возьму, даже не предлагай! Больше тебе меня не подкупить! И вообще – я не продаю друзей! Как вы все осточертели моему мальчику! – Бо входил в раж и начал подпрыгивать на месте, брызгая слюной на мальчишку и радуясь, что может, наконец, сбросить скопившееся напряжение. Жизнь в Пограничье была не сахар, то ли дело эти непуганые воробьи, клюющие гранит науки между перепалками и подростковыми глупостями.

— Мы знаем, где он… — попытался перебить его юноша.

— До Кван, как ты смеешь перебивать старших! – лицо торговца побагровело под толстым слоем дорожной пыли и копоти. – Я сам прочитал твой опус, незачем было несчастного мальчика мучить, все ясно и так! Несварение! Я трое суток мучился метеоризмом, пока не началась диарея, а все твой мерзопакостный рассказ! Жизнь улиток, видите ли, его заинтересовала! Гнать тебя надо в шею из университета!

— Много вы понимаете, — обиженно потупился До Кван, но с дороги не отступил. — В том и дело – он не прячется! – закричал парень, чтобы остановить излияния старика Бо.

— Как так? – торговец опешил и, сдвинув очки на кончик горбатого носа, впился ядовитым взглядом в веснушчатое лицо До Квана.

— Беда, — проронил студент.

— А ну молчать! Еще не хватало накликать проклятую! Говори по делу!

— Флигель уже неделю стоит на профессорском кладбище. Не двигается, как будто слушает мертвых. После обстрела тухлыми помидорами и яйцами в отместку за его разбор наших текстов, никто не выглянул. А вы же знаете Рю…

— Да, у мальчика весьма обширный словарный запас, — прогудел торговец и замолчал, ожидая продолжения.

— И выглядит он очень странно, — До Кван перешел на шепот, плечи его затряслись, а в руках тревожно зашуршали жиденькие листы очередного рассказа. — Да вы сами посмотрите! Мы внутрь не рискнули… Даже декан обеспокоен и подумывает вызвать призрачную полицию.

— Ну, это уж ни к чему! – Бо столкнул юношу с дороги и решительным шагом поковылял вглубь сада, за которым и лежало небольшое старинное кладбище, о котором ходили самые дурные слухи, но передать его миграционному ведомству не решался еще не один ректор – пока эту должность занимали только живые.

— Мы все очень беспокоимся о Рю! – крикнул ему в след До Кван, но торговец лишь отмахнулся, считая всех студентов пиявками, высасывавшими из его мальчика остатки сил и вдохновения.

Прозрачный осенний воздух наполнится тревожным звоном листвы и шепотом, сопровождавшим каждый шаг старика, но тот погрузился в собственные мысли, преодолевая овраги и пригорки на подступах к могилам. Случалось, что упокоенные там профессора и магистры приходили в такое скверное расположение духа, что воздвигали между университетом и своим обиталищем настоящие рвы и скалы, исчезавшие через пару дней. Так что несколько буераков были обычным делом. Метров пятьсот от главной аллеи до склепов превратились в двухчасовую прогулку по непролазному лесу. Но ради мальчика, ради Рю торговец был готов на все.

Бо как вчера помнил ту ночь лет семь назад, когда испуганный ободранный мальчишка выбежал из туннеля, прячась от голодного ёкая, и забарабанил в дверь его лавки. Старик довольно хмыкнул, вспоминая, каких собак спустил на Рю и как отделал его половником, не веря, что мальчик живой, а не свеженький покойник.

Рю выглядел щуплым, даже жалким, но язык был – что самурайский клинок, и такое вытворял – такие сравнения заворачивал, что после второй чашки чая Бо достал пожелтевший гроссбух и стал записывать за ним. Пригодится встречать слонявшихся по Пограничью неупокоенных духов. Рю, раскрасневшийся и довольный вниманием старика, рассказывал истории. Сначала это были простенькие, но уморительные анекдоты, потом в ход пошли пикантные сплетни из столицы, и когда мальчишка добрался до одного из древних эпосов, Бо запросил пощады. Насмеявшись до боли в животе и стирая крупные слезы с морщинистых щек, торговец спросил.

— А какого нечистого ты здесь делаешь, Рю? Где твоя семья?

И тот рассказал, что он сирота, годы детства коротавший на чердаке двоюродной тетки и там же сочинивший свой первый роман, имевший головокружительный успех в потустроннем мире. Его тут же пригласили стать ассистентом знаменитого профессора загробной литературы и дали полную стипендию на обучение в университете, взамен попросив лишь об одной услуге – давать наставления и комментарии остальным учащимся, жаждущим литературного признания и собственного бюстика на аллее славы. Ну и судить ежегодный писательский конкурс, само собой разумеется. Это же такое захватывающее мероприятие! Бо сразу же заподозрил, что мальчику подкладывают свинью, но вмешиваться в чужую судьбу было опасным делом, и он отвесил ему пять фунтов отборнейших кофейных зерен, собранных за костяными холмами и ввозимых контрабандой. Самый ценный по представлениям Бо товар в его лавке, и Рю в этом с ним согласился. Нет ничего важнее для писателя, чем чашечка эспрессо.

3.Ввяжитесь в мутную историю

— Ах ты ж, провалиться мне! – потирая ушибленный лоб, Бо ввалился в святая святых – редакторскую, а проклятья, готовые сорваться с его дрогнувших губ, превратились в стон ужаса и отчаяния. – Рю! Мальчик мой…

Комната была пуста.

Сафьяновый бакэ-дзори запрыгнул на книжный шкаф, собираясь отвесить старому торговцу еще одну оплеуху, но соскользнул по плотной развесистой паутине, затянувшей почти всю клетушку Рю, и полетел прямо на вспотевшую лысину гостя.

— Скормлю червям, — грозно рыкнул торговец, ловко схватил дырявый покрытый пылью сандалий и засунул его за пазуху, где бакэ-дзори начал пищать и извиваться. – Усни! – узкие подслеповатые глаза Бо вспыхнули желтым огнем, призывая магию Пограничья, и малыш-сандалий затих.

Повсюду были раскиданы черновики рукописей и целая кипа глянцевых журналов с популярными авторами на обложке, каждого из которых Рю обучал в свое время писательскому ремеслу. Поверх мелкого убористого текста шли красные правки и заметки, часто покрывающие страницу сплошным витиеватым ковром. Монитор все еще работал, и по его синему мерцающему экрану неторопливо полз отвратительных размеров паук. Стул Рю валялся в углу, там же, где плесневели обе его рубашки и старенький матрас. Пахло пылью, горечью и мышиным пометом. Ни следа, ни воспоминания о хозяине флигеля. Небольшое слуховое окно в потолке было нараспашку, и когда торговец увидел уродливого длинноногого духа, слизывавшего грязь и копоть с потолка, он разразился отборной бранью. Схватил тэни-намэ за худую темно-фиолетовую шею, сорвал его с потолка и, сминая мозолистыми крупными ладонями в комок, затолкал вслед за сорванцом-сандальем. Неплохой товар для его лавочки, покупатели щедро за такое заплатят. Бо отряхнул руки о запачканную куртку и с деловым видом подошел к письменному столу.

— Ну, дьявольская машина, давай показывай, — ворчал он, прибегая одновременно и к магии и к процессору системы.

Издалека послышался низкий рев, Бо поморщился – мадам Маргаритка уже вернулась и, по всей видимости, отправится назад в Пограничье без него.

По черепичной крыше забарабанил дождь, несколько крупных тяжелых капель сквозь раскрытое окно упали Бо за шиворот, но старик этого даже не заметил. Экран вспыхнул на мгновение и почернел, из него высунулось покрытое присосками щупальце, на конце которого появился светящийся глаз. Бо, не раздумывая, схватил подарочный степлер, размером с локоть – лучшее, что деканат презентовал Рю за бессонные ночи неблагодарной работы, и огрел им выползавшего из монитора монстра. Сверкая взглядом, торговец схватился за стол, липкий от разлитого кофе и остатков еды, но против фантома его магия была бессильна. Эта тварь не была духом, не была живой в том смысле, в каком существовало все, созданное природой. Это был монстр, созданный фантазией человека. Тут нужен был Рю или кто-то с похожим талантом укрощать писательских демонов.

Разбив любимую чашку Рю, щупальце исчезло в темноте экрана, откуда словно взрывом торговца окатило волной горячей крови. Провода заискрили, и компьютер редактора выключился навсегда.

Бо стоял посреди разгромленной комнаты, дрожа всем телом под стекавшими по его коже и одежде алыми струями, и только хлынувший ливень, устроивший ему душ через слуховое отверстие в крыше, привел торговца в чувство. Холодные, пахнущие лесом капли дождя смывали с Бо весь этот ужас, и только один вопрос парализовал его разум – кто мог такое написать? Бо ни на секунду не допускал мысли, что это мог быть Рю.

Не успел он и шагу ступить по узкой винтовой лестнице из редакторской, как студенческий городок накрыло оглушительным воем сирен.

Убийство.

Бо вцепился побелевшими от напряжения пальцами в холодные металлические перила лестницы и почувствовал, как колотится его сердце. Теперь точно – полиция, следствие, неприятностей не оберешься, хуже только то – что Рю пропал в такой неподходящий момент. В том, что найденный труп окажется обескровленным, Бо не сомневался. Ступая тихо, словно толстый лесной кот, торговец высунулся из прихожей и втянул носом влажный воздух. Уже надвигалась ночь. Дождевые капли парили в воздухе, то падая вниз, то поднимаясь обратно к облакам, по близости не было никого. Бо юркнул в заросли камыша и затаился, стоя по щиколотку в вонючей болотной жиже. Ну конечно! Разве эти снобы могут обойтись хотя бы без маленькой гадости? Теперь, чтобы попасть на кладбище, ему нужно было преодолеть топь.

4.Враг найдется сам и примется за дело

Когда зло, пройдя отворенные кем-то двери, просачивается из своего заточения в наш мир, это ощущается всеми. Животными, птицами, деревьями, людьми… Неочевидно, тихо, оно отравляет саму реальность, и жизнь уже течет не бурной искрящейся рекой, а превращается в наполненное дурными предчувствиями и страхом болото.

Вязкое и ледяное, оно распространялось по всему студенческому городку из зала собраний в учебном корпусе. А крик, в первую минуту разорвавший учебную суету, давно смолк, но продолжал вибрировать в тревожной повисшей тишине.

Бо сосредоточенно передвигал проваливавшиеся в вонючую трясину ноги и живо представил, как с оглушительным хлопком на пороге ректорского кабинета возникнет из воздуха тощий затянутый в китель маршал, скалящийся от удовольствия в предчувствии охоты на убийцу. Он знал, какие первые вопросы тот задаст, отшвырнет кофе, будет жадно искать глазами спиртное и втягивать горбатым носом воздух - сильнее и глубже, с каждым вздохом все выше приподнимая верхнюю губу и обнажая желтые, но по-прежнему острые клыки. Бо расстроенно помотал головой и присел на затянутый мхом пенек отдышаться. Он слишком хорошо знал этого маршала, еще со времен их первого призыва. Теперь у Бо свой магазинчик, тихая размеренная жизнь, а у Мацуо – вечный маршальский значок и пропитая печень. Не станет он разбираться в переплетении судеб этих мальчишек. Ему плевать, кто из них сгинет в призрачной тюрьме, и, разумеется, плевать на Рю, которого он даже не знает, плевать на самого Бо – потому что в глазах этого служаки мирная жизнь равносильна предательству. Что ему делать? И что, черт побери, вообще могло здесь произойти?

— Рю!! – заорал Бо, и деревья согнулись от его крика. – Помогите мне найти его! – потребовал Бо и уперся кулаками в мощные бока. — Никто из вас не захочет, чтобы тут шныряла полиция и вас поволокли на допрос, не для того же вы умерли! – тон его граничил с угрозой, но в нем слышались и нотки просьбы, даже мольбы.

Мертвые слышали его, знали, кто он такой, но не ответили. Тонкий пятилетний мальчишка, спрятавшийся за огромным алым зонтом, выскочил перед Бо на небольшую кочку и, уставившись мертвыми белыми глазами, поманил его вглубь чащи.

— Что ж, может все и обойдется, — пробурчал торговец, обнадеженный появлением маленького провожатого, и поспешил за ним, напевая древние заупокойные молитвы.

В одном Бо ошибся. Мацуо за долгие столетия службы успел обзавестись таким отвращением к соблюдению протоколов, что нарушил каждый из них. Не стал информировать ректора, что его заведение теперь место преступления. Проигнорировал необходимость наложения заклятий на перемещения и почту. Даже пренебрег своим пресловутым ударом в главные ворота – трижды с грохотом набата оповещавший всех –живых, мертвых, и прочих сущностей, что совершено убийство, и охота началась. Из-за игрового стола в подземельях столицы он сразу же появился в зале собраний возле еще неостывшего тела и тут схватил первого подвернувшегося студента за грудки.

— А ну стоять! – зарычал Мацуо, дохнув перегаром в посеревшее лицо мальчишки.

Окинув зал несколькими хмурыми взглядами, маршал пришел в некоторое смятение и выпустил обмякшего свидетеля, рухнувшего кулем в паре шагов от трупа.

— Что еще за…! – он не успел подобрать достаточно емкое слово, чтобы описать парящее под потолком чудовище, какого ему еще не приходилось видеть. С чешуйчатых когтистых лап стекала кровь, мощное туловище мерцало, что наводило на мысль о призраке или фантоме, а на отвратительной голове вместо носа и рта шевелился клубок сокращающихся щупалец. Тварь принюхивалась к Мацуо, Мацуо с нескрываемым удивлением рассматривал тварь.

— Ах вы! Проклятые писаки! – вытолкнув весь воздух мощной грудью маршал завопил так, что в стрельчатых окнах взорвались цветные древние витражи. – Один из вас ответит за это! Кто?! Я спрашиваю, кто из вас, недомерки, придумал этого фантома? – Мацуо ткнул дрожащим от негодования пальцем в таявшую на глазах серую дымку, в которую обратилось чудовище, располосовавшее До Квана и высосавшее его кровь.

— Куда нам, — послышался чей-то сдавленный нервный смешок, и из тени появился тонкий силуэт Ли,жеманно поправившего черную выбившуюся из хвоста прядь волос. Его мраморные щеки бурно цвели багровыми пятнами, а ухмылка, которую он никак не мог содрать с лица, напоминала судорогу. – Мы всего лишь студенты и близко не способны вызвать фантома, тем более… Тем более такого! – он обвел рукой комнату, словно озвучивая очевидное, но нюх Мацуо подсказывал ему не отвлекаться и следить за каждым движением этого наглеца.

— Я знаю, кто вам нужен, — прошептал Ли тонкими как нити и белыми от страха губами, будто сам не веря, что это произносит, — да, это мог быть только он…

— Нет! – вдруг кто-то закричал из коридора, и это подтолкнуло Ли к последнему шагу. Он решился и выставил, наконец, преподавателю счет за все свои унижения. – Его зовут Рю! Строго говоря, он даже не профессор – так, ошивается на кафедре, но такое… Такое! – Ли воодушевленно принялся кивать головой и заговорил громче, словно представляя себя уже на вручении аттестата с отличием. – У него не все в порядке с головой. Только он из всех нас способен на убийство!

Восклицания и споры посыпались на маршала со всех сторон. Это была одна из самых бесполезных составляющих сбора свидетельских показаний, поэтому, как его не трясли и не хватали за китель, с жаром и едва не в безумии пытаясь что-то ему втолковать, он отодвинул напиравшую на него толпу железной рукой и склонился над навсегда застывшим от страха лицом До Квана.

— Как его звали? – холодно поинтересовался Мацуо, и вновь воцарилось молчание, возвратившее все на свои места.

Перед ними лежал мертвый мальчик, которому уже никогда не написать свой первый роман, не получить аттестат и не увидеть жизни за стеной университета. Мальчик, который ничем не заслужил такой участи. Лица всех собравшихся вытянулись, внезапно и наконец-то этот ребенок привлек их внимание. Он и только он сейчас имел значение. Мацуо хорошо знал, как живые любят отводить взгляд и не замечать мертвых рядом с собой. И это тоже была одна из опостылевших сторон его работы.

— До Кван, его зовут До Кван, я читал недавно его рассказ не то про молюсков, не то про устриц… Хорошая вещь, ага! Достойная, надо будет обязательно рекомендовать в сборник, — Бо мокрый насквозь и в окровавленной куртке шел сквозь расступавшуюся толпу прямо к убитому. Он с удивительной для его комплекции легкостью опустился рядом на колено, обнюхал теломедленно и сосредоточенно, заглянув в начавшие стекленеть глаза, поджал губы и поднялся, без предисловий обратившись к маршалу.

— Думаю, это был несчастный случай. Нам нужна комната, где можно курить и куда не будет доступа без приглашения!

— Ты только что испортил мой день. Снова. И ты воняешь. Болотом и… кровью. — тихо заметил Мацуо и покорно последовал за своим приземистым другом по бесконечным коридорам в приемную декана.

— А я думал, это убийство испортило тебе настроение, — отозвался Бо совершенно серьезным тоном.

— Тут какого-то Рю обвиняют, знаешь его? – ехидно предположил Мацуо, уже сплетая в голове паутину из событий и наблюдений.

Бо только пожал плечами и потребовал пинту эспрессо, с грохотом захлопнув дверь кабинета перед робко преследовавшей их толпой.

5.Предоставьте судьбе двигать фигуры

Мацуо запахнул темно-синий бархатный халат и рухнул в кресло, тут же услужливо принявшее его форму. Без маршальского кителя и портупеи он выглядел до странности обычным человеком, которому осточертела его работа.

Бо раскладывал на срубленном из целого куска дерева столе конфеты и радовался как ребенок, разворачивая упаковку и обнаруживая новый вкус шоколадных сладостей. Мацуо набил трубку смесью собственного приготовления. Потянуло можжевельником и горьким перцем. Оба делали вид, что им нечего обсуждать, и оба не упускали ни одного движения друг друга.

— Ну хватит! – Мацуо закашлялся и попытался руками разогнать удушливый дым от трубки. — Давай уже! – он подсел к Бо и вытянул длинные ноги, уперевшись стертыми ковбойскими сапогами в каминную решетку.

— Тебе же никогда не нравились мои маленькие друзья? – усмехнулся Бо и одним движением сгреб все свои сокровища обратно в богато расшитый мешочек, стянул его шнурком и убрал за пазуху.

— Боги, я надеюсь, ты держишь еду не там, где и все остальное! – Мацуо от возмущения хлопнул ладонью по коленке. Его движения стали порывистыми, легкими, а в серых глазах появился блеск. Бо потянулся, как и приятель, помолодев на десяток лет. Он сложил ладони лодочкой и начал шептать в них одному ему известные слова, иногда прерываемые хихиканьем и тихим, словно мышиный писк, воем.

— Ну, понеслась! – прерывисто вздохнул Мацуо, когда из-под полы показалась первая жирная мокрица и забралась по витой ножке на стол.

Следующим появился тяжелый абсолютно белый мотылек, впорхнувший из библиотечного зала, и приземлился на шоколадные крошки. Откуда выполз квинтет из черных лесных тараканов, никто не заметил, но лицо Мацуо к этому моменту уже превратилось в маску отвращения. Две сороконожки во главе муравьиной цепочки не спешно взобрались по ноге Бо и присоединились к остальным в причудливой вечеринке на столе среди остатков шоколада и сахарной пудры. Торговец звонко хлопнул в ладоши, и они выровняли ход, соединившись в медленно вращающуюся спираль. Едва уловимое гудение, появившееся над столешницей, постепенно нарастало, и вдруг чей-то испуганный голос совершенно отчетливо произнес.

— Рю сам виноват! Он это все начал! Забыли уже, как он издевался над нами последние несколько недель? – звук шел от мотылька, и Бо согнулся так низко, как только было возможно, чтобы не раздавить маленьких шпионов.

Кажется, никто из учеников и не думал спать – весь корпус так и гудел слухами, сплетнями, жуткими подробностями и откровенным враньем, впрочем, отличить одно от другого было не так уж просто. Сороконожки завели между собой спор, разобрать который мешал низкий злобный гул одного из тараканов.

— Мо, помоги! Я упускаю что-то важное! – разъяренно прошептал торговец и прочистил пальцем ушную раковину.

— Да ни за что! — вспылил дознаватель и отскочил от стола, как будто все помощники Бо собирались разом на него напрыгнуть. – Там что-то было про отвратительный ужин, и у кого-то высыпали гнойные прыщи, — Мацуо сделал еще один шаг назад, для верности.

— Ну ты тогда уж давай пали по ним! Раз так боишься! Вон у тебя какой ствол – аж этажерка прогнулась под его тяжестью! – ехидно и в то же время разочарованно отозвался Бо. – Гроза проклятых и лучший охотник на убийц боится парочки тараканов, — хмыкнул он и нанес тем самым последний решающий удар.

Дознаватель Мацуо и вправду метнул полный отчаяния взгляд на внушительных размеров револьвер, заговоренный стрелять по призракам и духам, но не поддался искушению и бережно, точно собственного ребенка, подхватил гундосящего таракана длинным рукавом халата. Вместе они удалились в кресло, почти исчезнувшее в потемках, и Бо, наконец, смог погрузиться в набиравший обороты скандал.

— Мы должны были сразу пойти в деканат и потребовать, чтобы Рю сняли с судейства! Как он смел так над нами издеваться!

— Действительно, как он мог натравить того гигантского слизня на твою расфуфыренную задницу! Я полностью с тобой согласен – за такое невероятное количество орфографических ошибок и полное презрение к пунктуации, нужно было спустить на тебя как минимум адскую гончую.

Первый, визгливый голос задохнулся от негодования, и вместо него глумившемуся собеседнику ответил более взрослый рассудительный бас.

— То, что он пользовался своим преимуществом и стал применять к нам силу, явно не в его пользу. Возможно, Рю следовало бы взять отпуск и передать этот сезон литературного кубка кому-нибудь другому. Справедливости ради, скажу, что преследовать его по студгородку и закидывать его жилище отбросами тоже недостойно. Преподаватель, который был до него, и который не мог даже фантома щенка или кролика оживить, ставил нам оценки намного ниже, и был редкостной дрянью. Вы согласны? Однако, никто ни разу даже подножки ему не сделал. Думаю, мы сами подтолкнули Рю к этому…

— Да он же поехавший! У него просто крышу снесло к чертям! Лучше подумай, много ли ты косяков сделал в своем рассказе, может он и за тобой придет? Кто из нас будет следующий? – визгливый вернулся в разговор.

— Мне он подложил огромного кальмара в кровать с запиской, что читать мою экспозицию было так же приятно, как провести ночь с этим мерзким фантомом!

— А я попал под дождь из голубиного дерьма только за то, что напутал со структурой и, как он выразился, смешал все подряд в одном тексте!

— Это безобразие!

Весь муравьиный отряд загудел одновременно, передавая настроение одной из учебных групп. Чем больше торговцу удавалось разобрать, тем сильнее он хмурился, чувствуя, что случившееся — это только начало всех бед.

— А мой мистер Грязные носки, про которого я написал уже целый цикл, вчера появился в общем коридоре на несколько секунд! – после этого неожиданного заявления настала гробовая тишина. – Честно-честно! – добавил мальчик.

— Ну вообще-то, вчера я тоже почувствовал, как отвратительно завоняло в коридоре на некоторое время. И именно так, как ты описывал в своих текстах – потными носками прячущегося от жизни неудачника, у которого три кошки и хроническое отравление организма. Короче, мерзко! Но я сразу подумал про тебя!

— Поэтому он так важен – еще ни одному профессору не удавалось научить нас создавать настоящих персонажей, которые могут вот так выйти из книги и пройтись…

— Кроме Рю никто и не умеет вытаскивать фантомов из своих текстов! А я всегда говорил, что он зачетный! Не то что остальные сморчки в учительской!

— Может быть, мы обидели его чем-то… Очень сильно? – в муравьиный разговор втянулись все, кого Бо смог собрать на столе. Возможно, приложи он больше усилий, удалось бы призвать еще нескольких жуков и подслушать намного больше. На сердце у него полегчало, в Рю всегда чувствовалось настоящее глубинное зерно доброты, чтобы не случалось. Не мог он изменить себе. Для такого должно было произойти что-то уж совсем невероятное.

— На столько сильно обидеть нельзя, если, конечно, это было не… Он кому-нибудь говорил, о чем пишет свой второй роман?

— О боги, думаешь, такое возможно?

— Я бы смог! Наверное… Ты же понимаешь, плагиат романа, это не тоже самое, что украсть какой-то реферат или эссе. Украсть героев, в которых он вложил часть себя, события – это все равно что присвоить целый мир! Ты бы решился своровать у творца его мир? А представляешь, увидеть близнеца своего фантома, только изуродованного чужой фантазией, вывернутого наизнанку? Это же как похищение ребенка и издевательство над ним! Ну, почти…

— Да что толку-то! Кто из нас способен – в смысле осилил бы оживать фантома Рю? И для того, чтобы подать на конкурс его работу под своим именем, нужно в первую очередь избавиться от автора? А кстати, кто последним видел Рю и когда?

— Он пропал!

— Наверняка, тоже убит!

— Во всяком случае, дискредитировать его как судью и удалить с кубка получилось… — задумчиво произнес староста, и снова повисла тишина.

— Зачем было убивать До Квана? Это уже слишком! Главное найти виновного и судить, сжечь все его рукописи до последней записки! – мотылек неожиданно заговорил раздраженным женским голосом.

— Может быть, он это не специально? — робко возразил автор рассказов о мистере Грязные носки.

— Не специально что? Убил? И кто это – он?! – взвилась единственная в группе девушка.

— Я… я не знаю – кто, — мальчик стал заикаться, но продолжил мысль, — тот, кто украл роман Рю, возможно, просто не знал, как это работает – не сумел совладать с фантомами Рю, и те вырвались на свободу и устроили все это? А Рю понял, что произошло, и сам теперь ищет преступника?

Неловкую паузу прервал взрыв резкого неприятного хохота.

— Наконец-то! Более отвратительного монстра, чем тот, кого мы видели возле До Квана нельзя и придумать! То есть реально – это был тошнотный убогий фантом! Я всегда говорил, что Рю – бездарность, и его первый роман переоценен! Он просто зазнавшийся мальчишка, которому нужна хорошая порка!

— Ты снова судишь по себе, Ли, — сухо прервал его староста и добавил, — таким образом, мы пришли к двум выводам: среди нас тот, кто пошел на воровство и убийство ради победы в Кубке, — поднялся жуткий гвалт, и маленькие шпионы Бо пришли в смятение, заваливаясь на бок и беспомощно дергая лапками.

— Второе! Внимание: второе – думаю, Рю действительно занят выслеживанием подлеца. И, хм, еще… — староста перевел дух и, повысив голос, громко, чтобы слышали все, и слова его прогремели эхом, — будьте осторожны! Эти двое охотятся друг на друга, но фантомы легко могут выйти из-под контроля и… даже подчинить себе создателя. Мы между двух огней, не ходите по одиночке, проверяйте соседей и берегите себя! Никто больше не должен пострадать!

— Думаешь, он нападет снова? – вопрос потонул в реве негодования, с которым Мацуо подпрыгнул в своем кресле, по случайности швырнув несчастного таракана в камин.

— Ботигуаньятти! Здесь живет настоящее чудовище! Я слышал, как он планировал следующее убийство! — воинственно раздувая ноздри, маршал навис над сгорбившимся другом и с удивительным хладнокровием отнесся к побегу маленьких шпионов со стола в разные углы комнаты.

— Ничего, я его встречу как следует, — Мацуо потянулся к револьверу и с довольным видом покрутил его в руке.

— Ты понял, кто это был? – устало поинтересовался Бо, откинувшись на спинку кресла, — это мог быть Рю? – он произнес это с таким спокойствием, что маршал насторожился.

— Не могу сказать точно, я же с ним не встречался, но… Судя по тому, на кого он собрался напасть, это вряд ли мог быть Рю.

— И на кого же? – Бо прикрыл ярко-желтые глаза, стараясь сдержать рвущиеся наружу чувства и не поддаться одолевавшей его волне магии.

— На тебя, друг. Он идет за тобой, – медленно и ясно произнес маршал, и их с торговцем взгляды встретились.

Желтые лисьи глаза смотрителя Пограничья и белое пламя охотника на убийц.

6.Вершите финал, сжигая мосты

Следующий день и вечер прошли в докучливой суете, состоявшей из бессмысленных допросов и безвкусных приемов пищи. Все это выжало из Мацуо последние соки, и к ужину он совершенно прекратил разговаривать, отвечая только солдатской бранью. Старые кирпичные стены, увешанные движущимися гобеленами, аккуратненькие пиджаки, столовое серебро и запрет на курение трубки в учительской, где он обосновался, чтобы наводить страх на этих малолетних нахалов. Маршал оказался выброшенным, как рыба на берег, и чувствовал, что его решимость тает с каждым щенячьим взором напуганного ученика. Кто-то из них, разумеется, притворялся, несколько отважились дерзить, но никто не был хоть немного достойным соперником для старого охотника, и перед самым заходом солнца, Мацуо почудилось, что он снова сидит со своими младшими братьями в давно разрушенном родном поместье и вытирает им сопли, обещая защитить от монстра, когда тот выпрыгнет из шкафа. Отвратительно. Выставив последнего из старшекурсников, маршал запер дверь и полез по шкафам в поисках бренди или чего угодно покрепче. Не может же быть, чтобы эти книжные черви не пили ничего, сильнее проклятого эспрессо. Дознаватель Мацуо всей душой ненавидел кофе, во всех его проявлениях.

— Это дьявольское место, — пробурчал он, расстроенный преподавательским лицемерием – весь его улов состоял из пяти пакетиков ромашкового чая, и тут под его грубыми пальцами скрипнул рычаг. Стеллаж, набитый до верху трухлявыми томами энциклопедий, провалился в углубление каменной стены, обнаружив темный узкий проход и лестницу, – надеюсь, тут кто-нибудь прячется, а то я же озверел от скуки, — прошептал Мацуо с надеждой в голосе и начал спуск.

Внизу блуждал слабый белый свет, Мацуо двигался почти на ощупь, но того, что ему удавалось разглядеть, было достаточно, чтобы прибавить скорости. Огромный, состоящий из множества ответвлений и переходов бестиарий всех когда-либо созданных авторским воображением монстров. Все они были заперты в углублениях скалы, на которой был построен главный корпус, за тускло мерцающей серебристой решеткой.

— Я удивлен, что ты не нашел меня раньше, — произнес Бо, наблюдая как маршал сбегает по скользкой каменной лестнице.

— Мог бы предупредить, — Мацуо прокашлялся и огляделся.

Шахматный пол цвета слоновой кости и шоколада был покрыт толстым слоем пыли, но ювелирная работы резчика по камню поражала воображение. Каждая плитка была украшена неповторимым витиеватым узором, колонны, поднимавшиеся на головокружительную высоту и исчезавшие в темноте, были неотличимы от настоящих деревьев, где каждая веточка и лист не повторяли друг друга. Через равные расстояния так, чтобы света хватало на два-три шага, из тьмы над головой спускались бумажные фонари на длинных раскачивающихся лианах. В центре зала посреди осушенного и затянутого паутиной фонтана возвышалась мраморная фигура писателя, склонившегося над книгой и попиравшего ногами выползающих из-под земли чудовищ. Взъерошенные локоны и сдвинутые на кончик носа очки, глубокие морщины, обрамлявшие чуть улыбающийся рот и большие по-детски распахнутые глаза – все в этом облике казалось торговцу знакомым, но он был абсолютно уверен, что не знает увековеченного в таком странном месте писателя.

— У нас же был другой план – ты весь день слоняешься по корпусу, жрешь свои конфеты и прямо напрашиваешься, чтобы кто-нибудь свернул тебе шею. Я столько времени ждал условного сигнала, что уже искренне, прости дружище, хотел, чтобы на тебя поскорее напали! Что мы тут делаем, Бо? – Мацуо развернул друга к себе и удивленно выдохнул, заметив, как торговец переменился в лице последние несколько часов. – Ты его боишься?

— Тупица, — Бо оттолкнул его, — кого я должен бояться? Сопляка с парочкой недоделанных фантомов? Нет, все намного хуже…

— Ты всегда был склонен драматизировать, давай просто поймаем пацана и закроем дело!

— Что ты думаешь о нем? – Бо кивнул на статую.

— Почему я должен вообще о нем думать? — вспылил Мацуо. – Если ты спрашиваешь, буду ли я, как представитель закона и порядка, рекомендовать закрыть литературный факультет, то да, я это сделаю! Ты знаешь, я и раньше считал эту затею опасной, и вот к чему все привело. К убийству невинного ребенка! Причем, что хуже – таким же несмышленым дитем! Они заигрались в свои конкурсы и писательское волшебство! Это надо запретить!

— А о них что скажешь? – торговец бросил сосредоточенный взгляд на чернеющий зев коридора, где были заключены чудовища. – Что с ним делать? Ты вообще понимаешь, что будет, если однажды их решетки исчезнут? Наша магия перед ними бессильна, Мо! Люди их создали, и только люди могут с ними справиться!

— Я не понимаю, к чему ты клонишь…

— Смотри, он занят своей книгой и даже не замечает, как чудовища под его ногами шипят от бессилия и злобы. Прутья этих решеток, все это место – это магия писателей, фантазия которых создает свет и добро. Они и только их мечты удерживают этих монстров от того, чтобы проникнуть в ночные кошмары, в саму ткань реальности и сожрать все живое, что встретится у них на пути. Именно по этой причине и был создан литературный факультет – научить тех, кто имеет хоть крупицу таланта волшебству удерживать тьму, порожденную другими – теми, в чьих сердцах расцветает зло.

— Нужно просто запретить писать. Под страхом смертной казни. И дело с концом, — неуверенно произнес Мацуо.

— Не заставляй меня говорить очевидные вещи – ты и сам знаешь, что такого свойство человека – сочинять. Они будут это делать всегда. А такие как мы с тобо должны заботиться о равновесии, предназначение есть у каждого.

— Не считай меня идиотом, все намного сложнее, чем ты сейчас описал мне, но я не собираюсь погружаться в тему добра и зла и прочую муть. Быть или не быть университету – решать не нам с тобой. Поэтому спрашиваю еще раз – какого черта мы тут делаем?

— Мы с тобой просто приманка, — прошептал Бо.

— Вообще-то, меня интересует только то, что Рю спрятал у одного из вас, — из темноты вышел Ли, поигрывая искрящимся в его руке поводком. – Отдайте мне это, и мой зверек прикончит вас быстро, — он попытался улыбнуться, но лицо его напоминало застывшую восковую маску. Невероятно, как быстро началось взаимопроникновение с фантомом – лоб его увеличился, вокруг напряженного рта появились свисающие кожные складки – один в один зачатки щупалец, заменявших монстру рот и нос.

Мацуо принял боевую стойку. Тварь, возвышавшаяся над Ли, ему не нравилась, и она отличалась от того жалкого подобия, которое загрызло студента. Раза в два в большую сторону отличалось.

– А я ведь сразу почувствовал, что с тобой что-то не так! Не дури, ты всего лишь мальчишка! Тебе не выйти отсюда! – закричал маршал, сотрясая вековую тишину бестиария. – Каков наш план? Ту тварюгу я еще мог бы повязать, но эта… Эта куда хуже, черт, где он ее раздобыл? – раздраженно прошептал Мацуо на ухо приятелю.

— Магией мы с ним не сладим, придется по старинке, — ответил Бо и выпустил острые когти.

— По старинке? – вытаращился на него Мацуо. – То есть нет никакого плана?

С отвратительным скрежетом чудовище протолкнуло перепончатые крылья сквозь узкий коридор и расправило их, сопровождая это довольным низким ревом.

— Мне… — по телу Ли пробежала дрожь, и поводок опасно натянулся.

— Долго не выдержит, — предупредил Бо. — Мальчик на пределе. Его фантазия вот-вот порвется – поводок уже истончился до предела. Как в старые времена? – торговец сверкнул веселым взглядом, но Мацуо лишь сухо кивнул – отовсюду доносилось одобрительное гудение монстров. Оставалось только надеяться, что их оковы не рухнут.

— Отдайте мне ее! Немедленно! Отдайте рецензию Рю, которую он написал на мой рассказ! Никто не должен ее увидеть! – закричал Ли и бросил испуганный взгляд на распрямившегося во весь рост ктулху за своей спиной.

— Не сейчас, малыш, — удивленный предупреждением волшебного сандалия, Бо бережно похлопал по карману, где дрожал от страха бакэ-дзори, и бросил свирепый взгляд на Мацуо, — надеюсь, ты готов? — ехидный смех торговца отозвался эхом и его настоящая сущность вырвалась наружу.

— Конечно, эта проклятая рецензия у тебя! — с досадой ответил Мацуо и задрал голову, разглядывая оскалившегося огромного огненного лиса.

Ктулху угрожающе заревел и, перескочив через бросившегося на землю хозяина, накинулся на Стража потустороннего мира. Подземелье огласилось воем, в котором слились сотни и тысячи голосов заточенных фантомов. Они ликовали, они были едины в своем предвкушении быстрой расправы, крови и грядущего пира. Слившись в едином ритме, гул от их криков потрясал само сердце земли, и по стенам побежали глубокие трещины, из которых полилась тьма. Словно разорванная ткань мира, скала не могла больше сдержать рвущееся из безвременья зло. Тьма. Тьма и вопли принялись пожирать реальность.

— К черту все, я подам в отставку, — снимая портупею, Мацуо процедил сквозь зубы, — эй, червяк! – Ли затравленно оглянулся, — можешь усмирить эту тварь? – слова уже давались маршалу с трудом - покрытое щетиной лицо его вытянулось, из пасти свесился огненно-красный язык, а грудь затряслась от низкого волчьего рыка, но взгляд его холодных глаз по-прежнему не отпускал мальчишку, и Ли разрыдался.

— Я н-н-не хотел, чтобы все так вышло! Я просто… хотел отомстить Рю и….избавиться от него. Это не я его придумал, — Ли кивнул на схватившегося с лисом ктулху и втянул голову в плечи, — До Кван не должен был умереть, я не хотел. Не хотел! – он неожиданно закричал и вцепился тонкими пальцами в волосы, будто стараясь выдавить из сознания все случившееся. — Это всего лишь страничка из черновика Рю, я взял только одну страничку! Я же не мог предугадать, что он вцепится в меня и оживет!

Мацуо бросил на него полный презрения и удивления взгляд и вцепился клыками в загривок ктулху. Лис отлетел в строну, пряча распоротый бок, и поскользнувшись на крови, щедро покрывшей пол подземелья, упал.

Пришло время второго стража, и Мацуо с наслаждением отдался долго сдерживаемой ярости. Он не был текуч словно вода и быстр, как дуновение ветра, его когти и клыки были толще и мощнее, а удары медленнее, чем у лиса, но и его тактика боя приносила плоды. Они с самого начала любили охотиться в паре. Лис обманывал, выматывал противника, пускал ему кровь и заставлял забыть об осторожности, и тогда появлялся волк, словно молот он наносил последний удар и разрывал добычу на куски. Мацуо запустил длинные когти в брюхо монстра и дернул на себя, выпуская ему кишки, но что-то во всем этом было не так…. Неправильно. Ктулху оглядел выпавшие перед ним внутренности и бросился на волка с удвоенной силой, не чувствуя ни боли, ни скорой смерти.

— Фантома так не убить, — прошептал лис и замолк, его желтые глаза закатились.

— Немедленно призови своего монстра! – мысль, переданная волком Ли, прокатилась ударной волной по залу и отшвырнула мальчишку к бортику высохшего фонтана. В глазах Ли отчетливо читалось безумие, его била крупная дрожь, и он крепко прижимал к груди визжащего бакэ-дзори.

— Поймал! Я тебя поймал! Теперь рецензия моя, и никто не узнает, что я сделал. Рю думал я не догадаюсь, что он спрятал ее в свой старый оживший сандалий!

— Да, думал ты с твоим маникюром побрезгуешь к нему прикасаться, — произнес мягкий раскатистый голос над головой Ли и покрытая пылью статуя писателя ожила. — Идем, — ласково произнес Рю мраморными холодными губами и бакэ весело поскакал по его протянутой руке в привычное укрытие – карман среди складок звездной мантии.

— Как ты это…. Что происходит? – завизжал Ли.

— Зачем ты украл мой черновик! – запальчиво произнес Рю. — Нечего было тебя жалеть, я еще оценки такой бездарности натягивал! Вытащил из моей мусорки черновик и вот что натворил! Правду говорят, что рукописи нельзя выбрасывать, только сжигать! – оттолкнув покрывшегося пятнами стыда и обиды ученика, мраморный писатель направился в поднятое схваткой облако пыли и тьмы, держа перед собой каменный фонарь, очевидно, не способный даже к отблеску света.

— Ты обратишься во тьму, из которой родился! – повелевая монстру, статуя без страха надвигалась на ктулху и оттесняла его в подземелье. Чудовище недовольно зарычало и попыталось схватить писателя за голову. Было в этом что-то неуловимо близкое между ними – монстром и его создателем, почти любовное, будто он не хотел причинить вред своему творцу, а только напомнить об их связи.

Заметив это, Мацуо содрогнулся. Каменный писатель не отстранился, а наоборот — выжидал, как отец терпеливо ждет раскаяния вырвавшегося из повиновения сына. Что-то дрогнуло в лице мраморной статуи и отразилось неким порывом надежды в движениях ктулху.

— А я всегда говорил Бо, что люди – гнилые создания! – громко произнес маршал. Возвращаясь в привычный облик, он едва стоял на ногах от множества рваных глубоких ран. — Он верил в тебя, любил! Он умер за тебя!! – в отчаянии закричал Мацуо, не в силах даже посмотреть в ту сторону, где лежал недвижимый лис. – Делай свое черное дело! Пусть не я, но однажды до тебя доберутся, и ты будешь молить о смерти! А сейчас – не мешкай! Избавь меня от своей лживой рожи и дешевого лицемерия! Рю! – от выплюнул это имя как самое скверное из проклятий.

И в этот миг все оковы пали.

Раздался оглушительный взрыв, и чудовища в торжественном молчании поползли наружу, выливаясь рекой в сны и души студентов.

— Прости, — выйдя из задумчивости, статуя писателя обхватила каменными руками ктулху и прижала к груди, превращая в мраморную крошку. Огромные перепончатые крылья чудовища забились в агонии и рассыпались в мельчайшую пыль. — Это я виноват во всем, — Рю стер с морщинистого лица слезы, которых там не было, но они лились рекой по его щекам там, где он прятался — среди заброшенных аллей профессорского кладбища.

— Прости, Бо, — статуя всхлипнула и, подняв затянутой паутиной фонарь перед собой, прокричала в гудящую от напряжения тьму. — Я запрещаю вам! Силой писателя я возвращаю вас на прежнее место и заклинаю никогда больше не появляться на свет! – при этих словах каменное нутро фонаря взорвалось, рассыпав мелкие осколки, и засияло ослепительным белым светом.

— Возвращайтесь во тьму, и да защитит нас свет!

— Возвращайтесь во тьму, и да защитит нас свет…

— Возвращайтесь во тьму, и да защитит нас свет, — вновь и вновь повторяли ученики и профессора, прогоняя подступившие кошмары и сонно переворачиваясь на другой бок. Им вторили сердца тысяч тех, кто хотя бы однажды помыслил себя писателем. Мгновение, когда весы покачнулись и свет мира едва не погас, осталось никем незамеченным, кроме неудачливого студента, его отчаявшегося преподавателя и двух стражей потустороннего мира, которым видеть подобное уже приходилось.

7.Примите славу и заплатите пострадавшим

— Ну и дрянь! – Мацуо выплюнул крошечный глоток эспрессо и демонстративно закашлялся. В тускло освещенной комнатке стоял дым курений и едкий аромат арабики с полей забвения.

— Хуже ребенка, — пробурчал Бо и плеснул приятелю в кружку горького полынного виски. Маршал проглотил его разом и с увлажнившимся взглядом посмотрел на запрятанную под стол заветную бутыль. – Не позорься, — окоротил его Бо и протянул Рю дымящийся стакан кофе. Мацуо недовольно фыркнул.

— Ты ради нас не задерживайся, не надо!

Рю опустил голову и уставился на свои потрепанные сандалии. За окном лавки хлестал дождь, будто надвигался второй потоп, и вдалеке послышался вой приближающейся электрички.

— Может останешься? – начал Бо, но Мацуо ткнул его острым локтем в бок и гаркнул.

— Счастливого пути! – отвернувшись, он добавилосторожно, чтобы не разозлить Бо, — нечего тут живым делать, и вообще – держись от нас подальше.

— Спасибо вам и еще раз простите! Надеюсь, в безмолвных земелх я напишу свой второй роман, и в нем не будет никаких чудовищ!

— А вот я говорил тебе – преподавание не каждому дается! Нечего было браться за такое дурное дело – вон до чего тебя довели эти бездари! Чуть умом не тронулся! – вспылил торговец.

— Угу, и чуть всех нас не погубил. Ничего, малец, это даже не приговор – считай этап обучения нашим потусторонним законам. — Мацуо от неловкости уже не знал, куда глаза деть – Бо буквально пригвоздил его к старому дивану разгневанным желтым взглядом.

— Рю, — Бо взял мальчишку за плечи и притянул к себе, — запомни, тьма есть в каждом, и в каждом есть свет. Борись до конца.

— А кстати, дебютный роман Ли уже вышел из печати. Критики в восторге – пишут, это бестселлер века, — хмыкнул Мацуо, но дверь за Рю уже закрылась, и потасовка между старым лисом и раненым волком осталась незамеченной.

Спустившись по скользким ступеням на дорогу, Рю втянул голову в плечи, надвинул кепку поглубже на лоб и сделал первый шаг в своем искупительном путешествии по безмолвным землям. Мальчуган перед ним выглянул из-за алого зонта и одобрительно улыбнулся. Спустя пару минут они вошли в тоннель и исчезли, а тонкий туманный след от них разорвала визжащая электричка.

Ливень продолжал молотить по окнам. В сгущавшихся сумерках табличка «У Бо, неупокоенным вход воспрещен» загорелась мерцающим серебристым светом. Уютная комната, где за виски и кофе появился контрабандный табак исчезла в ночи вместе с ее обитателями, и только одиноко вдали закричала голодная банши. 

+3
01:12
504
Очень интересно написано!
Занимательный мир, хотелось бы формата побольше, чтобы рассмотреть его до конца)

Прутья этих решеток, все это место – это магия писателей, фантазия которых создает свет и добро. Они и только их мечты удерживают этих монстров от того, чтобы проникнуть в ночные кошмары, в саму ткань реальности и сожрать все живое, что встретится у них на пути. 


Вот эта часть мира понравилось особенно. Мне кажется, в рассказе стоило больше упираться на неё, потому что лично я в обилии иномирных существ слегка запуталась)
Рассказ выглядит как затравка для чего-то большого и интересного, что я бы не отказалась почитать)
02:07
«в след грохочущей электричке» — вслед. «вскарабкался на козлы огромной бородавчатой жабы» — где вы видели козлы у жабы? Они обычно у телеги. «не решался еще не один» — ни один. «по близости не было» — поблизости. «про молюсков» — моллюсков. «не спешно взобрались» — неспешно. «На столько сильно» — настолько. «и, повысив голос, громко» — громко что? Произнес? «не ходите по одиночке» — поодиночке. «набитый до верху» — доверху. «таланта волшебству» — таланта к волшебству. «мы с тобо» — с тобой. «в безмолвных земелх» — землях.
«за такое невероятное количество орфографических ошибок и полное презрение к пунктуации, нужно было спустить на тебя как минимум адскую гончую.» — сильно, хотя тут запятая вовсе ни к чему. Впрочем, как и во многих других местах. А где нужна, там ее нет.
Эх, Рю бы сюда! Такая ведь красивая легенда.
Загрузка...
Анна Неделина №2

Достойные внимания